Текст книги "Мама, я рокера люблю! (СИ)"

Автор книги: Crazy_Hatty

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Я могла бы добавить, что это не климат, а кое-кто другой так действует на меня, но предпочла промолчать.

– Ладно, пойдем обратно. Или ты хочешь, чтобы перед тем, как мы войдем, я попросил их воздержаться от сочувствия?

– Нет, ничего. Я справлюсь.

– Ну смотри. Не говори потом, что я тебе не предлагал, – шутливо погрозил он пальцем и открыл дверь.

Когда мы вошли, я с облегчением обнаружила, что в кабинете никого нет. Судя по доносившимся до нас голосам, вся компания разместилась в соседней комнате с кожаными диванами и, попивая пиво, обсуждала какие-то вопросы, связанные с записью нового альбома.

– Ну, я пошел. Тебе, я полагаю, сейчас хотелось бы побыть одной?

– Точно, – с благодарностью кивнула я, и, подмигнув мне, Крис пошел к своим.

И тут, едва я начала вникать в суть своей работы, в комнату забежал невысокий плотный мужчинка средних лет.

– Привет, меня зовут Питер Джексон, – представился он, увидев мои округлившиеся глаза. Я-то видела его впервые и понятия не имела, что кто-то еще, кроме музыкантов «Whitchstone Pictures», может вваливаться в эту комнату столь беспардонно.

– Вы режиссер «Властелина колец»? – наконец нашлась я, решив, что группа наняла его для съемок своего нового клипа и мало помня, как этот режиссер выглядит.

– Нет, просто тезка. Вообще-то я продюсер «Whitchstone Pictures». Неужели вам ничего обо мне не говорили?

– Ничего, – чувствуя себя довольно глупо, ответила я. Мне было немного стыдно за свою неосведомленность. Хотела же еще найти в интернете имя их продюсера, но забыла. «Нет, я определенно не фанат «Whitchstone Pictures», я фанат Тома Тэндли», – подумала я.

– Но в Москве вас ведь не было? – нашла я себе оправдание.

– Верно. У меня как раз жена заболела, лежала в больнице. А вас, как я понимаю, зовут Алиса? Элис Николаева, верно?

– Ну, можно и Элис, – покорно вздохнула я, понимая, что глупо надеяться на то, что в этой стране кто-нибудь станет произносить мое имя так, как я к этому привыкла.

– Ну что ж, вот и познакомились, – провозгласил Питер Джексон. – Вы уже приступили к выполнению своих обязанностей?

– Пытаюсь сделать это с того самого момента, как вошла сюда, – ответила я, пытаясь незаметно убрать со стола пивную бутылку.

– Конечно. Новые знакомства, новые впечатления. Что ж, думаю, я смогу помочь вам создать рабочее настроение, – воскликнул он и извлек из своего портфеля какую-то папку, которую с торжественным видом выложил передо мной на столе.

– Вот. Это список всех масс-медиа, с которыми мы сотрудничаем, а это, – и он достал из портфеля вторую папку:

– Список тех масс-медиа, которым мы объявили бойкот. В последние месяцы мне приходилось заниматься этим, и я неплохо изучил данный вопрос. Но теперь у нас есть вы, а значит, я могу заняться своими прямыми обязанностями, а именно, продюсированием. Репортеров же я оставляю на вашей совести. Сможете справиться?

– Да, конечно, – закивала я, уверенная, что ничего сложного в этом нет.

Всю сложность я осознала позднее, когда мне звонили журналисты, представлялись и объясняли, для какого издания они пишут. Но все дело в том, что все издания были написаны Питером от руки, а поскольку названия большинства из них ничего мне не говорили, мне приходилось просить журналистов позвонить попозже, а самой спешно рыться в этих огромных списках в поисках определенного издания, и только потом уже отвечать им «да», «нет» или «может быть».

Таким образом, первым серьезным делом на новом месте для меня стало составление таблицы, где все эти газеты, журналы, теле-и радиопередачи располагались в алфавитном порядке и их можно было легко найти. Конечно, это было не особо творческим занятием по сравнению с моим предыдущим видом деятельности. Зато рядом был Том и это было самым большим стимулом и источником моей работоспособности.

После той памятной истерики подобных проколов со мной не случалось, но парни, очевидно, помня об этом, старались вести себя со мной очень корректно. Крис как прежде проявлял ко мне дружеское участие, он часто сидел на моем столе, болтая обо всем подряд. Том же проявлял полное безразличие. Он был любезен, как и остальные, но не больше. Порой мне казалось, что я ему чуть ли не противна, ведь, если посудить, то и Рич, и Франк всегда находили время, чтобы просто посидеть и поговорить со мной. Пит так и не оставил своего шефства надо мной, пару раз я даже ходила в кафе и в кино с ним и его семьей. Он приглашал меня чаще, но я не позволяла себе злоупотреблять его добрым отношением, боясь надоесть или вызвать недовольство со стороны его жены. Том же ходил весь погруженный в себя и свое творчество и удостаивал меня лишь кивка. Про себя я давно решила, что всему виной моя истерика, напугавшая его, и даже не пыталась пойти на сближение. Я дала ему кличку Лорд Байрон и лишь вздыхала, когда он, не видя ничего и никого проходил в студию.

Поэтому я решила, что самым разумным для меня в этой ситуации будет сосредоточиться на выполнении своих профессиональных обязанностей и полностью ушла в работу. Возможно, кто-то из моих знакомых, кому было известно об истинной причине моего пребывания здесь (в первую очередь я, конечно, имею в виду Алену), решил бы, что я смирилась и научилась довольствоваться тем, что могу находиться рядом с мужчиной моей мечты, но все обстояло совсем не так, как могло показаться со стороны. Мои чувства к Тому не ослабли, а просто ушли куда-то вглубь. Со мной не происходило того, о чем обычно пишут в романах: у меня не сжималось нутро от звука его голоса, я не таяла от его прикосновений, очень редких, надо отметить, и «не краснела удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами». Ничего этого не было. Это всё происходило потом, когда я вечерами лежала дома на диване и воскрешала в памяти скупые моменты нашего с ним общения и всё чаще задумывалась о покупке вибратора.

Но я в нетерпении бежала на работу, пытаясь угадать, что же он сегодня наденет, в каком настроении придет и что скажет, и скажет ли что-нибудь вообще. У меня появился стимул, мне было, чего ждать и к чему стремиться. И я терпеливо, как удав, ждала этого. И единственным свидетелем, вернее осведомленным о моей вялотекущей любви, был Крис.

Однако все изменилось, когда одним дождливым октябрьским днем к нам в офис пришла девица модельного вида и попросила позвать Тома

– Как вас представить? – спросила я, рассматривая ее с нескрываемым любопытством, может быть не очень вежливо.

– Скажите, что его хочет видеть Джемайма, – невозмутимо ответила она, всем своим видом показывая, что ее ничуть не смущает мой дерзкий взгляд, и по-хозяйски разгуливая по моему (!) кабинету. А затем посмотрела на меня с видом, говорящим: «Ну, что же вы стоите? Или я неясно выражаюсь?». У нее был облик особы, не привыкшей дважды повторять свои требования (просьбами их никак не назовешь). Наверное, будь я мужчиной, я побежала бы вприпрыжку, но к ее несчастью я была женщиной. Женщиной, влюбленной в Тома, к которому она притащилась.

– Понятно, – ответила я, выдержав МХАТовскую паузу и, сжав зубы, пошла в студию, где в этот момент репетировала группа. По пути я размышляла, каким образом эта Джемайма проникла в наш офис, куда якобы запрещен вход всем чужим, и не надо ли уволить охранника, так легко поддавшегося ее чарам. Хотя с такой внешностью можно сойти за свою. Нет, охранником в подобном месте определенно должна быть женщина. Уж ее бы она точно не очаровала!

– Том, – заглянув в студию, проговорила я. – Тебя ждет какая-то Джемайма. Говорит, что ты ее непременно захочешь видеть.

Не скрою, я испытала удовлетворение, увидев, с каким неудовольствием он прервался и направился к выходу. Еще я успела перехватить сочувственный взгляд Криса, но сделала вид, что ко мне это не имеет никакого отношения. Когда я вернулась в кабинет, Джемайма уже повисла на шее Тома и слилась с ним в страстном поцелуе.

Ну что это за напасть такая – все время наблюдать, как целуют моих любимых мужчин?! А началось всё ещё в восьмом классе на школьной дискотеке – так и знала, что к добру это не приведет. Видно, это мой рок.

Увидев меня, Том взял Джемайму под руку и вышел с ней в коридор, а я села за компьютер и бешено заколотила по клавиатуре, делая по три ошибки в каждом слове, так что редактор просто не мог найти подходящего варианта для их исправления.

Вскоре в кабинет зашел Крис. Он с невозмутимым видом направился к баллону с питьевой водой и, наполнив стакан, как бы невзначай спросил меня:

– Ты как?

– Что как? Нормально, – ответила я, так же неистово барабаня по клавишам.

– Приступ вдохновения? – пошутил он.

– Ага, – кивнула я.

– Послушай, если тебе больно, совсем не обязательно скрывать это. Попробуй выплеснуть свои эмоции и тебе станет легче.

– Больно? – как мне показалось, очень естественно удивилась я. – Разве я что-то ушибла? Или сломала?

– Брось. Мы оба понимаем, что я имею в виду. Ты же… – начал было Крис, но тут в кабинет вошел Том и прервал этот неприятный для меня разговор.

– О, вода, – сказал он, увидев стакан в руках Криса. – Пожалуй, я тоже выпью. И да, Элис, – повернулся он ко мне (я заметила, он всегда зовет меня Элис, если хочет сказать какую-то гадость, а вообще я для него Алиса). – У меня к вам просьба: когда мы репетируем, не впускайте к нам никого. Нас просто ни для кого нет, ясно?

– Конечно, шеф, – улыбнулась я широкой голливудской улыбкой.

– Вот и отлично, – кивнул он и одним махом выпил стакан воды.

– Кстати, – добавил он чуть позже. – Это правило распространяется на всех, кроме Ленни.

– Ленни Кравица? – уточнила я.

– Ленни – это моя дочь, – раздраженно ответил Том, а Крис лишь хмыкнул и вышел в студию. Через минуту Том последовал за ним. А я едва не подскочила от радости. Похоже, я наконец нашла способ обратить на себя его внимание. Я должна всего лишь перестать быть исполнительной серой мышкой. Безотказно работающая машина должна дать сбой, стать раздражителем для него, и тогда он непременно обратит на меня внимание. Хватит путать меня с мебелью!

========== Глава 7 ==========

Случай реализовать мой план представился довольно быстро. Буквально через пару дней после посещения Джемаймы в нашу студию заехал некий Фрэнк Мартин, известный аранжировщик, с которым Том мечтал поработать, чтобы придать новое звучание музыке на альбоме, готовящемся к выходу где-то через полгода и работа над которым шла полным ходом. Последнюю неделю только и разговоров было, что об этом Фрэнке Мартине. Том очень переживал, согласится он или нет. Я-то была уверена, что он просто не сможет отказать себе в удовольствии поработать с такой замечательной группой, как «Whitchstone Pictures», но держала свое мнение при себе. И вот настал день Х – Фрэнк Мартин собственной персоной заявился к нам в офис. Усадив его в кресло и угостив чаем с крекерами, я отправилась в студию, где шла репетиция. Тут я и реализовала свой коварный план. Заглянув в студию, я с невозмутимым видом произнесла:

– Том, там тебя хотел видеть какой-то мужчина. Кажется Франк… Фрэнк…

– Мартин! – воскликнул обрадованный Том, вскакивая со стула и готовый вылететь из студии.

– Так вот, – преградила я ему путь. – Как ты и просил меня, я сказала, что тебя нет и ему лучше в следующий раз предварительно сообщить о своем приходе, тогда я смогу занести его в список…

– Что?! Что ты ему сказала?! – завопил Том так, что вздрогнули все присутствующие, а я поблагодарила Небеса, что стены в студии были звуконепроницаемыми и Фрэнк Мартин не мог это слышать.

– Ну, ты же сам сказал, что когда у вас репетиции, то ты есть только для Ленни, – как можно более невозмутимо произнесла я.

– Элис, – произнес Том с видом человека, который едва сдерживается, чтобы не придушить своего собеседника. – Давай выйдем.

И не дожидаясь моего ответа, он пулей вылетел из студии, таща меня за локоть как собачку.

– Ты что, издеваешься? Ты понимаешь, как важно для меня увидеться с этим человеком? – отчаянно жестикулируя, вопрошал он, и я через стеклянную стену видела, с каким интересом наблюдают за этим остальные музыканты.

– Но я всего лишь следовала тому, о чем вы меня просили – не пускать сюда никого, кроме Ленни, – упрямо повторила я. – Вы же сами сказали об этом два дня назад.

– К черту то, что я сказал два дня назад! У тебя что, своей головы на плечах нет? Ты что, не замечаешь, что происходит вокруг тебя? Что, не слышишь, о чём мы всё время говорим?

– Но я думала, что раз вы так сказали…

– Элис! Не стоит воспринимать мои слова так буквально! – едва не возопил Том.

– А я и не воспринимаю, – рассмеялась я, решив, что пора прекратить эту пытку. – Фрэнк Мартин ждет вас в кабинете. Это была шутка.

– Что? – еще окончательно не придя в себя от возмущения, переспросил Том. – Ты сказала он здесь? В соседней комнате?

– Ну да, пьет чай с печеньем и ждет вас.

– Так это была шутка?! Элис, я тебя сейчас расцелую! А потом убью, – добавил он и выскочил из комнаты.

«Так-то лучше, – подумала я. – Не то что безразлично вежливое отношение!»

Когда я вошла в кабинет, Том и Фрэнк уже вовсю обсуждали планы совместной работы, после чего он потащил Фрэнка в студию, где тот ещё в течение часа общался с группой, а затем ушел, сказав напоследок, что у них замечательная пресс-атташе, то есть я.

– Да уж, нам с ней сказочно повезло, – кивнул Том и кровожадно оскалился, отчего мне захотелось залезть куда-нибудь под стол и не вылезать оттуда, пока он не уйдёт. Взглянув на часы, я увидела, что мой обеденный перерыв уже наступил, и спешно засобиралась, но Том преградил мне выход, опершись на мой стол.

– Куда-то собралась, Элис? – вкрадчивым голосом спросил он.

– Да вот, пообедать хочу, – невинно хлопая глазками, проговорила я.

– Не спеши. Нам тут кое о чём поговорить надо. О твоей шутке.

– А, о шутке? Да что о ней разговаривать? Пошутила, и ладно, – отмахнулась я.

– Я хочу знать, почему ты это сделала?

«Потому что люблю тебя и не могу видеть, как ты целуешься с другими. Потому что я живой человек, а не бесчувственная глыба и у меня в груди бьется сердце, которое ты разбиваешь своим безразличием», – подумала я, но вслух произнесла:

– Я всего лишь сделала вид, что выполняю ваш приказ.

– Приказ? – наклонился надо мной Том, и у меня кровь застучала в висках. – Это не был приказ, Алиса. Это была просьба. Прости, если ты это так истолковала. Видно, я вел себя как-то неправильно, – он еще ниже склонился надо мной и почти прошептал последние слова мне в ухо.

– Да, вы вели себя как мистер Большой Босс, – ответила я, вскакивая со стула, чтобы хоть немного развеять очарование его близости.

– Прости меня. Я постараюсь впредь вести себя умнее и более четко формулировать свои пожелания, – спокойным тоном произнес он.

– Вы обещали расцеловать меня, – неожиданно для себя самой выпалила я.

– Вот как? – удивленно приподнял он брови. – Что ж, я не привык обманывать.

И он по-отечески чмокнул меня в щечку.

– Довольна?

– Не совсем, – промямлила я себе под нос и устремилась к выходу, бросив на ходу: «Я на перерыв», пока он не вспомнил, что после поцелуя собирался меня убить.

Я спускалась вниз в лифте, сгорая от стыда. Отлично! Вот я и допрыгалась до того, что выклянчила поцелуй у мужчины моей мечты. Боже, какое унижение!

Выйдя на улицу, я дошла до кафе, в котором привыкла обедать, заказала себе что-то, а потом, когда мне принесли заказ, недоуменно смотрела на него, не зная, что с этим делать. Аппетита совершенно не было, но я кое-как впихнула в себя пару ложек салата и выпила сок. Погода внезапно начала портиться. Мелкие тучки, висевшие над городом с утра, стали подозрительно кучковаться и, едва я вышла из кафе, припустил дождь. Зонта я с собой не взяла, поэтому мне пришлось пулей лететь обратно в офис, перепрыгивая на ходу через лужи и распугивая прохожих.

Конечно, в мои планы не входило так быстро возвращаться обратно, но мокнуть на улице тоже совсем не улыбалось, а бродить по магазинам не хотелось. В общем, я вернулась обратно и робко заглянула внутрь. В комнате никого не было. Я вошла в ванную, высушила полотенцем волосы, придав им относительно приличный вид, и решила заглянуть в студию. Из-за ее звуконепроницаемых стен, определить, есть ли там кто-то, было совершенно невозможно.

Я вошла в диванную (как я ее мысленно окрестила) и через стеклянную стенку увидела Криса, увлеченно лупящего по барабанам.

– Привет, – приоткрыла я дверь. – А где все?

– Все разошлись. Мы решили устроить небольшой перерыв, – перестав барабанить, ответил он. – А если тебя интересует конкретно Том, то он куда-то свалил и обещал быть в шесть. Это ты его так напугала?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду. Меня не интересует конкретно Том. Меня скорее интересует, почему ты остался, когда все ушли?

– Тебе это правда интересно? – поднял брови Крис. – Или я тебе мешаю?

– А что тут удивительного? Ведь ты, наверное, ничего не ел.

– А ты мне, конечно, ничего не принесла. Да ладно, мне что-то и не хочется. Вот решил порепетировать один кусок. Послушай, как тебе больше нравится, – и Крис уселся обратно за установку и начал играть.

– Это один вариант, – сказал он, остановившись. – А это другой.

– Ну, какой тебе больше нравится? – закончив играть, спросил он.

– Мне трудно судить. Я даже не знаю, какая это песня. Неизвестно, как оно будет звучать вместе со всеми.

– Ну а тебе вообще какой вариант больше нравится?

– Мне второй. Мне кажется, он больше тебе подходит. В нем больше тебя. А песня хоть о чем?

– Эта песня о том, как девушке захотелось новый браслет, и ее друг убил старика, у которого было золотое сердце, разрезал ему грудь и выплавил из сердца браслет. А потом преподнес его в качестве свадебного подарка этой девушке.

– Жуть какая! Тогда, наверное, лучше первый вариант, он более зловещий.

– А может, как раз прикольней будет сделать музыку помягче, а текст жесткий.

– Может быть и лучше. Не понимаю, почему ты тогда меня спрашиваешь, если сам все так хорошо знаешь.

– Да ладно, не нервничай. Мне просто тоже кажется, что второй вариант лучше, но я еще не решил.

– А что говорит Том?

– А что же говорит Том? – передразнил меня Крис. – Том говорит, запишем оба, тогда и посмотрим.

– Воистину Соломоново решение. Ну вот и пишите, – разозлилась я внезапно из-за того, что Крис морочит мне голову вопросами, ответы на которые и сам прекрасно знает.

– Ну и чего ты сердишься? Я ведь действительно хотел услышать твоё мнение, – примирительно сказал он, кладя руку мне на плечо.

– Лучше дай мне побарабанить, – ответила я. Сама не знаю, с чего мне в голову пришла эта идея, но когда Крис усадил меня за свою установку, дал в руки палочки и я начала лупить по барабанам, мне стало понятно, что это было неспроста. Я испытала такой дикий, первобытный восторг от происходящего, что оставалось лишь удивляться, как эта мысль не посетила меня раньше.

– Ух ты, здорово, – сказала я после десяти минут непрерывной дроби.

– А то. Думаешь, я просто так тут сижу? Очень хорошо помогает бороться со всяким негативом.

– Ой, слушай, я тебе тут ничего не сбила? А то вдруг у тебя всё настроено, а я тут села…

– Ха, а не поздно ли ты спрашиваешь? Конечно, сбила. Да ладно, я пошутил. Ничего непоправимого. Наладить всё – дело двух минут, – сжалился он, увидев искреннее раскаяние на моем лице.

– Ну, слава Богу! А то я чуть с ума не сошла. Думаю, сломала все к чертовой матери! Теперь мне не жить…

– Бог и черт в одной фразе! Ты поистине непредсказуема. Неужели я произвожу впечатление человека, способного убить? – Крис приблизился ко мне так близко, что его челка щекотала мне лоб.

– Это, наверное, всё эти истории о вырванных сердцах… – слегка отодвинулась я.

– А автор стихов Том.

– А, правда? Очень мило. Том написал слова, ты – музыку. Мало ли, что может прийти в голову типам вроде вас?

– Как ты могла заметить, в конце песни парень убивает не девушку, которая пристает к нему с разными дурацкими просьбами, а старика, чтобы доставить ей удовольствие.

– Ну знаешь, если у него рука поднялась на старика, то не факт, что однажды он так же не прихлопнет ее.

– Но он же ее любит!

– Чушь! Он вполне мог пойти в ювелирный магазин. И вообще, этот сюжет сворован у Бориса Виана.

– Чего?

– Писатель такой. У него есть рассказ «Золотое сердце». Примерно такая же история, только без любви. Мужчина своровал сердце не для кого-то, а для себя. Просто потому, что оно золотое. Но только сам погиб. Один маленький мальчик перерезал ему фаланги пальцев, одну за другой.

– Не знал, что в фалангах пальцев находятся жизненно важные органы, – с интересом взглянул на меня Крис.

– Убегая от полиции, он повис на окне этого мальчика, а тому это не понравилось, и он…

– Отмахнул ему пальцы.

– Точно. И он упал и разбился. Вот и всё.

– Какая трагическая история.

– А чем в вашей песне всё кончается?

– Всё хорошо. Девушка довольна, она идет под венец в новом браслете, все плачут от умиления, все счастливы. Смысл песни в том, что девушки очень кровожадны и в погоне за новыми украшениями готовы выпотрошить мужчину как в прямом, так и в переносном смысле.

– Очень глубокий смысл, – кивнула я.

– Да, глубокий. И не надо так саркастически ухмыляться, – ответил Крис и направился к выходу.

– Эй, ты что, обиделся? – побежала я за ним следом. Не хватало еще, чтобы и Крис на меня дулся.

– Я? Нет, – ответил он и, войдя в мой кабинет, открыл окно. Комнату наполнил стук дождя, который к этому времени превратился в настоящий ливень. Мне показалось, что мы находимся в пещере, вход в которую закрывает водопад.

– Прямо Ниагарский водопад какой-то, – проговорил Крис, словно прочитав мои мысли и задумчиво глядя на струи воды, льющейся с неба.

– Ага, – кивнула я, слабо представляя, как же выглядит водопад, поскольку видела его только по телевизору.

– Ты хоть была там когда-нибудь?

– Лично нет. Зато я видела фильм «Брюс всемогущий» с Джимом Керри и пришла к выводу, что промокнуть можно где угодно.

– Смысл не в том, чтобы промокнуть. Ты не то смотришь. Не представляешь, насколько это величественное зрелище. Я почувствовал себя букашкой на его фоне.

– Очень полезно, если хочешь излечиться от звездной болезни.

– Я ей никогда и не страдал!

– Да брось. Все через это проходят, даже я.

– Ты? – удивленно посмотрел он на меня.

– Ну да. Когда мне удается что-нибудь сложное и жизненно важное, я чувствую себя королевой, и мне всё нипочём.

– Ну, это другое дело, – отмахнулся Крис.

– Кстати, я видела еще один фильм про Ниагару, он так и называется, там еще Мэрилин Монро играет. И насколько я помню, для его героев всё тоже закончилось плачевно.

– Ничего. У тебя будет возможность оценить всё на месте. Как только мы запишем этот альбом, сразу поедем в Штаты. Там и посмотришь.

– Значит, мы начнем разъезды с Америки?

– Возможно. А ты имеешь что-то против?

– Я предпочитаю Европу.

– И куда тебе хотелось бы съездить?

– Ну, в Испанию, Италию.

– Понятно, к горячим мачо, – кивнул Крис. – Что ж, я попробую устроить это для тебя. Заставим его ревновать.

И не успела я возмутиться, сказав, что никого я заставлять ревновать не собираюсь, он добавил:

– Кстати, за всеми нашими разговорами я совсем забыл, зачем сюда пришел.

– И зачем же?

– Смотри, что у меня есть, – и Крис извлек из кармана рубашки мятую самокрутку.

– Это же… – ахнула я.

– Марихуана. Причем первоклассная, не смотри, что она такая мятая. И не делай такие большие глаза. Можно подумать, что ты раньше никогда…? Что, нет? Ну так что, ты со мной?

– А если нас арестуют?

– Так никто ведь не узнает. Только ты и я. Я лично никому рассказывать не собираюсь. А ты?

– И я, – кивнула я, размышляя, как быстро меня выдворят из Англии, узнав про подобные проделки.

– Да ладно, не бойся, – сказал Крис, поджигая косяк. – Ничего противозаконного в этом нет. Все этим занимаются. Наверное, ты единственная, кто до сих пор этого не сделал.

– Очевидно.

– Ну, всё в жизни иногда приходится делать впервые.

– Слушать Ленни Кравица, пить виски, – вспомнила я наш поход в клуб.

– На столе танцевать, – припомнил Крис, затягиваясь, и меня окутало белым сладковатым дымом.

– Эх, была, не была, – махнула я рукой и тоже затянулась. Но видно, дым попал куда-то не туда, и я ужасно закашлялась, от чего на глазах выступили слёзы.

– Ты как? В порядке? – испугался Крис.

Я смогла лишь кивнуть в ответ, потому что едва ли была в состоянии выговорить хоть слово, чтобы опять не закашляться. А когда, наконец, смогла отдышаться, то посмотрела внимательно на Криса и сказала:

– Я должна открыть тебе страшную тайну. Всю свою жизнь я мечтала именно об этом – забить косячок. И всегда я думала, что непременно при этом закашляюсь.

– Так я и думал – ты сама себя на это настроила! – ответил он, делая вторую затяжку, и протянул мне самокрутку.

Вторая попытка оказалась более удачной, и уже через пару минут меня охватило ощущение эйфории. Мне казалось, что я способна на всё, и самое невозможное мне по плечу. Все проблемы, неприятности и неразбериха в отношениях с Томом показались такими пустяковыми, словно я посмотрела на них из иллюминатора самолета. Я воспарила, а они остались там, на земле. Маленькие муравьишки.

– Маленькие муравьишки! – воскликнула я и, не обращая внимания на изумленный взгляд Криса, закричала, прыгая от переполнявшей меня радости:

– Ощущали ли вы себя когда-нибудь абсолютно беззаботно веселым без всякой причины? Да, я ощущаю себя абсолютно беззаботно веселой!

– Это еще что? – не понял Крис.

– Это я цитирую вопрос из теста!

– А что за тест?

– Честно? Понятия не имею! – ответила я и расхохоталась. Глядя на меня, стал хохотать и серьезный прежде Крис.

Мы смеялись довольно долго. У меня уже начали болеть щеки и живот, а Крис все не останавливался. Мне показалось, что он нашел какой-то новый повод для веселья втайне от меня и теперь потешался над этим, не желая поделиться.

– Эй, чего ты смеешься? – трясла я его за плечи. – Ну, говори же. Я тоже хочу. Или ты смеешься надо мной?

При этих словах он прямо таки зашелся в гомерическом хохоте и сполз на пол.

– Ой, не могу, – утирая слезы, проговорил он. – Знаешь, что я представил? Тебя, такую пятилетнюю девочку, у которой нет в жизни иной мечты, кроме как забить косяк.

– Не поняла, – покачала я головой.

– Ну ты же сказала, что всю жизнь мечтала, как бы забить косяк. Вот я и представил себе, как ты мечтаешь об этом в возрасте пяти лет.

– Пяти? – переспросила я. И тут меня тоже разобрало.

– А трех? – добавила я, и мы снова покатились со смеху.

– Ой, наверное, и в годик мечтала. Лежала себе в кроватке и приговаривала: «затянуться бы…», – размечтался Крис, вызвав у меня уже стоны, потому что сил смеяться у меня просто больше не было.

Так мы сидели на полу под окном, угорая от всего, что попадалось нам на глаза. В таком виде нас и застукал внезапно вернувшийся Том. Увидев открытое окно, в которое, кстати, залилось немного воды, и уловив витавший в воздухе сладковатый запах, он мигом оценил ситуацию.

– Да, вижу, вы неплохо проводите время, – проговорил он, глядя на нас с осуждением. Или это мне показалось.

– Да, – ответила я. – Мы замечательно проводим время.

И мы помогли друг другу встать с пола.

– Вижу, твое желание шутить и веселиться нашло выход, Элис, – посмотрел на меня Том и пошел в студию.

– Он что, сердится? – тупо посмотрела я на Криса.

– А, какая разница, – махнул тот рукой. – Это его проблемы. Я же не сержусь, что ты выбрала его, а не меня. Вот и он пусть заткнется.

– Сейчас не лучшее время обсуждать, кто кого выбрал, не говори глупости! – отмахнулась я и подошла к столу.

– Ого, нам кто-то звонил. Как же я не слышала?

– Не знаю, – вновь махнул рукой Крис и поплёлся в студию, а я стала прослушивать автоответчик.

Из трёх записанных на нем сообщений два принадлежали журналистам, а одно было от Фрэнка Мартина. Он говорил, что не может дозвониться до нас, но если мы перезвоним до шести, то сможем договориться, так как вся следующая неделя у него будет свободна. Но если мы не позвоним, то он берет билеты на самолёт и летит отдыхать на Сейшелы.

Я посмотрела на часы – три минуты седьмого. Том меня убьет! Дрожащей рукой я стала набирать оставленный аранжировщиком номер. Трубку долгое время не поднимали и, когда я уже отчаялась, он, наконец, ответил.

– Привет, это Алиса Николаева, пресс-атташе группы «Whitchstone Pictures». Прошу прощения, что позвонила позже, но меня не было, и я только сейчас прослушала ваше сообщение.

– А у Тома Тэндли телефон всё время выключен, – сухо проговорил Фрэнк Мартин.

– Не может быть! – горячо воскликнула я. – Он так давно ждал вашего звонка. У него, наверное, села батарейка. Но вы же ещё не летите на Сейшелы?

– Пока нет. Из-за этого проклятого дождя я застрял в пробке и решил вернуться домой.

– Слава Богу! – выдохнула я. – Значит, вы не откажитесь поработать с «Whitchstone Pictures» на следующей неделе?

– Вообще-то мне не стоило бы соглашаться, я привык работать с пунктуальными людьми, но раз вы так просите…

– Я вас просто умоляю! – горячо воскликнула я.

– Идёт. Передайте Тому, чтоб он связался со мной завтра.

– Хорошо. Спасибо, мистер Мартин.

И я, счастливая, поспешила в студию, где обстановка была явно накалена. Камнем преткновения, как я поняла, оказался тот самый фрагмент, который репетировал Крис. Том утверждал, что ему нравится первый вариант, но на альбомной версии он должен быть в два раза короче.

– На концерте ты можешь творить что угодно, но на альбоме барабан не может звучать целую минуту! – кричал он.

– Не минуту, а сорок секунд! – возражал Крис.

– Не важно, все равно много, если учитывать, что сама песня длится 3.40.

– Так пусть она длится 4.00!

– Ты ни черта не понимаешь! – горячился Том. – Хорошо, пусть придут остальные и мы с ними посоветуемся. Я устал с тобой спорить! Что там у тебя, Элис? – повернулся он ко мне так резко, что я забыла, зачем пришла.

– Я… я хотела сказать, что звонил Фрэнк Мартин… – начала я.

– Когда? Почему ты не позвала меня?

– Потому что тебя не было… Он звонил раньше и просил передать, чтобы ты позвонил ему завтра. И вообще, если это так важно для тебя, то не стоит выключать мобильник!

– Что? О, чёрт! Как я мог забыть его включить. Совсем голову мне задурили! Проклятье! Почему же ты мне сразу об этом не сказала, когда я пришел?

– Потому что забыла.

– Тебя здесь держат не для того, чтобы ты забывала или курила травку в рабочее время.

– Прости. Ты хочешь, чтобы я ушла? Тебя не удовлетворяет моя работа? – упавшим голосом спросила я.

– Тома сейчас вообще ничего не удовлетворяет, поэтому тебе лучше к нему не обращаться с подобными вопросами, – вмешался Крис.