Текст книги "Мама, я рокера люблю! (СИ)"

Автор книги: Crazy_Hatty

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– А чего ты ждала? Ты думала, что, переспав с моим другом, разобьешь мне сердце? Или что я буду утешать и гладить тебя по головке, если в тебе проснуться муки совести? – начал тихо Том, но чем больше он говорил, тем громче звучал его голос. – Да мне вообще глубоко начхать, с кем ты спишь! Да хоть бы и с моим отцом! Но, слава Богу, это невозможно – он умер два года назад.

– Меня не мучает совесть! Моя совесть чиста! – заорала я в ответ, уже не сдерживая слез. – А твое сердце я разбить и не пыталась! Как можно разбить то, чего нет?! И если кого и должна мучить совесть, так уж точно не меня. У нас с Крисом все вышло случайно.

– Хорошо, хоть не пытаешься отпираться, – буркнул он.

«Чёрт! Какая же я идиотка! Он же ни о чем не знал. Надо было до последнего всё отрицать. Но теперь уже поздно».

– Значит, через две недели я ухожу, – подвела я итог.

– Отлично. Желаю удачи! – ответил Том и, хлопнув дверью, вышел из офиса.

***

Меня словно мешком по голове стукнули – не было сил ни рыдать, ни оправдываться. Я пришла домой, набрала ванну, поставила диск с песнями о несчастной любви, которые про себя называла песнями лузеров, и самой любимой среди них была песня группы «Колибри» «Провал», потому что она полностью соответствовала происходящему со мной. Не могу не привести ее текст полностью. Может, перенесение своих чувств на бумагу поможет мне привести в порядок мысли? Итак:

Это полный провал,

Это полный провал, но все же

Спой мне песню твою,

Может быть, мне она поможет.

Погоди, погоди немного, ты просто очень устал.

На минуту глаза закрою, открою – и будет весна,

Снова будет весна.

Помню я – за зимой холодной всегда приходит весна.

Я опять неправа,

Я всегда неправа, я знаю.

Не сойти бы с ума,

Но вряд ли это меня пугает.

Год за годом все меньше силы, а денег нет и в помине,

Год за годом все меньше силы, но завтра будет весна.

Снова будет весна.

Помню я – за зимой холодной всегда приходит весна.

Это просто беда:

Не уйти от унылых песен.

Это просто беда,

Но нам с тобою рецепт известен.

Год за годом длиннее ночи, а дни темней и короче.

Год за годом уходит лето, но завтра будет весна.

Снова будет весна.

Помню я – за зимой холодной всегда приходит весна.

Обалдев от обид,

Зависая над самым краем,

Я играю с тобой,

Ты, конечно, со мной играешь.

Знаю – скоро меня забудешь, но я не буду в обиде.

Знаю – скоро меня забудешь, но только мне все равно.

Мне опять не до сна.

Помню я, что с любовью новой летит на помощь весна.

Нам пропоет,

Нам просияет

Первым умытая ливнем звезда.

Блудных детей обогреет апрель,

И улыбнусь я, но ты мне не верь.

Это полный провал,

Снова полный провал, и все же

Снова песню мне спой,

Может быть, мне она поможет.

Надо мною черным-черно и еще сгущаются тучи,

Повороты все круче-круче, но завтра будет весна.

Снова будет весна.

Помню я – за зимой холодной всегда приходит весна.

В шумном блеске дождя

Из диковинных снов и песен

Соткан новый апрель -

Нет нигде ничего чудесней.

Пусть еще впереди жестокая, но последняя вьюга.

Жить не можем мы друг без друга. Моя надежда – весна.

Моя надежда – весна.

Моя надежда, моя надежда, моя надежда – весна.

========== Глава 26 ==========

25 марта

Всю эту неделю я сидела на работе тихо, как мышка. Том не перестал делать при встрече со мной каменное лицо, но, по крайней мере, вместо молчания стал удостаивать меня приветствиями типа “Hi” и “Bye”. То есть, можно сказать, что наши отношения свелись к уровню «Здравствуйдосвидания», совсем как в песне «Мумий Тролля», но, если быть точной, то и до него не дотягивали. Крис смотрел на меня собачьим преданным взглядом, но не приближался. Видимо, ждал ответных действий с моей стороны, но у меня не было никакого желания усугублять происходящее, и я лишь тупила глаза в его присутствии. Со всеми остальными у меня сохранялись ровные дружеские отношения.

Конечно, Франк и Рич недоумевали по поводу моего неожиданного решения об уходе, но деликатно старались не углубляться в эту тему. К тому же Пит, очевидно, кое-что им объяснил. Сам он больше не стал читать мне нотаций. А лишь подошел на следующий день после нашего памятного разговора и сказал, что ему очень жаль, что я приняла такое решение, но это мой выбор и он его уважает, и все в этом духе.

Но в общем можно сказать, что моя жизнь текла спокойно, никто меня не трогал, лишь вчера ее размеренное течение было нарушено тем, что по MTV состоялась премьера нашего клипа и на послезавтра назначено интервью с ребятами и мной в студии на телевидении, причем мое присутствие, как одного из действующих лиц, обязательно. Я отчасти жду, а отчасти побаиваюсь этого события. А что из всего этого получится, напишу позже.

27 марта

Итак, это случилось. Мое первое интервью в качестве артистки, снявшейся в клипе, состоялось. Накануне я здорово мандражировала и, как оказалось впоследствии, не зря. А повод для беспокойства дал Крис. Все эти дни сидевший ниже травы, тише воды, он на этом интервью словно с цепи сорвался. Вот уж чего не ожидала от этого обычно сдержанного до мозга костей англичанина Криса Армонинга.

Поначалу все было хорошо, но когда ведущая обратилась к нему с вопросом, каково ему было сниматься в столь откровенной сцене, он ответил, что ему очень понравилось, он по-настоящему возбудился и не мог думать ни о чем другом, кроме того, чтобы оказаться со мной наедине. И вообще, я всегда ему нравилась, и он мог только мечтать о такой возможности, как съемки в этой эротической сцене. При этих словах я почувствовала, как заливаюсь краской, а когда подняла глаза на Тома, увидела, что он весь преисполнен гнева, хотя отлично скрывал это от тех, кто не был знаком с ним близко. От него прямо-таки веяло холодом ледяной ярости, так, что я даже поежилась. А Крис, не замечая этого, продолжал нахваливать мои достоинства, от чего Том злился все сильнее, а я все сильнее краснела.

Наконец, ведущая обратилась ко мне, спросив, каково же мне было в первый раз очутиться в роли главной героини клипа, как проходил съемочный процесс и помогали ли мне ребята. Вот он, шанс реабилитироваться перед Томом, и, если не помириться с ним, то хоть уменьшить его злость, решила я и стала распинаться. Я рассказала, что, конечно же, очень волновалась, но ребята мне помогали.

– Но трудно было не только мне. Ведь для Тома это тоже был в некотором роде дебют – он впервые выступил в роли режиссера, – решила я воздать должное его достижениям. – И видя, как он уверенно держится на площадке и хорошо со всем управляется, я тоже набралась храбрости и неплохо, как мне кажется, справилась со своей задачей. Да и Крис как партнер всячески помогал мне. И держал, между прочим, все свои мысли при себе.

С этими словами я шутливо погрозила ему пальчиком, а затем перевела взгляд на Тома и с удовлетворением отметила, что он несколько оттаял. А когда мы выходили из студии, он даже придержал мне дверь.

Однако это ничего не изменило в наших отношениях. Во всем остальном он остался все той же глыбой льда и прятал свои чувства и эмоции где-то глубоко, куда мне ходу не было. Есть я, нет меня – ему это, казалось, было совершенно безразлично.

Но с Крисом я отношения всё же выяснила.

– Что это за фокусы? Что ты нёс там в студии? – набросилась я на него, едва мы вышли на улицу. – Тебе непременно надо всё испортить?

– Что испортить? Вам с Томом уже портить нечего. Все, что у вас было, вы потеряли, а скоро ты потеряешь и то, что имеешь, то есть мои чувства. Да и когда мне еще представится шанс рассказать тебе обо всем, что я чувствую? Я просто воспользовался случаем, – спокойно проговорил он.

– И все же это был не самый лучший момент, – пробормотала я.

– Скажи, почему ты пришла ко мне тем вечером? – спросил он внезапно.

– Почему пришла? – тупо повторила я. – Я не приходила. Я даже не знала, где ты живешь. Я просто шла куда глаза глядят и увидела тебя. Я не шла к тебе, я просто не смогла уйти от тебя тогда.

– Понятно, – вздохнул он. – Жалеешь об этом?

– Нисколько, – твердо проговорила я. – Но думаю, кое-кто предпочел бы, чтобы ничего этого не было.

– Ты имеешь в виду Тома? – догадался Крис.

– Вот именно. Из-за него я тоже думаю, что…

– А если бы не Том? Оторваться от того, что есть Том и что ты любишь его? – настаивал Крис.

– Ну, тогда все просто великолепно. Но он есть, а значит, давай, оставим об этом светлые воспоминания и попробуем оставаться друзьями, как прежде? – примирительно протянула я ему руку.

– Это было бы возможно, если бы ты не использовала меня в своих не совсем хороших целях, – ответил Крис, не ответив на мое рукопожатие.

– Что ты имеешь в виду? Я не пользовалась тобой! Ты же сам когда-то сказал мне… – смешалась я от его обвинений.

– Алиса, я прекрасно помню, что сказал о том, что мои объятия всегда к твоим услугам, но я тогда имел в виду нечто другое. Жаль, что ты неправильно истолковала мои слова. Видно, дело в недостаточном владении английским. Очевидно, ты правильно делаешь, что уходишь – эта работа слишком тяжела для тебя и требует лучшей подготовки.

Произнеся эту уничижительную тираду, Крис сел в машину и укатил, а я осталась стоять на улице, недоуменно хлопая глазами и шмыгая носом, покрасневшим от холода.

– Эй, детка, ты так долго стоять собираешься? – разорвал пелену моих мрачных мыслей чей-то голос, и я увидела перед собой притормозившую машину Рича.

– Ой, привет. Ты что, хочешь меня подвезти? – искренне изумилась я.

– Точно. Именно это я собираюсь сделать. А что тебя так удивляет?

– А разве ты не собираешься подвергнуть меня обструкции по примеру остальных? – садясь в машину, спросила я.

– Ты имеешь в виду Тома и Криса? Ну, они сейчас не вполне способны трезво оценить ситуацию. Твое решение об уходе очень тяжело подействовало на них. Со временем они смирятся, простят и поймут, – утешил он меня.

– Но меня не за что прощать! Я не хочу уходить! – горячо воскликнула я и тише добавила:

– Просто я не могу остаться.

– Я тебя понимаю. Со мной тоже такое было. Если бы в моих силах было помочь тебе, – вздохнул Рич. – Хотелось бы, наверное, чтоб Том тебя удержал? Тогда бы ты смогла остаться?

– Рич, я думаю, любой в подобной ситуации хотел бы, чтобы его удержали, – ответила я, почему-то признаваясь ему в том, в чем до сих пор боялась признаться самой себе: я всё ещё хотела, чтобы Том меня остановил.

Рич какое-то время молчал, а затем перевел разговор на другую тему.

– Уже нашла новую работу? – спросил он.

– Пока нет. Но на первое время денег мне хватит. Вы, слава Богу, платили мне более, чем достаточно. Ну, а если ничего не найду, вернусь домой. Это же моя родина. Не волнуйся, не пропаду, – храбрилась я, хотя на душе скребли кошки.

– Мне очень жаль, что все заканчивается именно так.

– Спасибо, Рич. Надеюсь, если мы вдруг встретимся на улице, ты не перейдешь на другую сторону?

– Можешь не сомневаться, – горячо ответил он.

Тут мы подъехали к дому, я попрощалась с ним, вышла на улицу и подумала, что и правда, не дело расставаться подобным образом. Надо хоть у кого-то оставить о себе светлые воспоминания. И я решила закатить прощальный банкет по поводу своего ухода. Веселиться мне, конечно, совершенно не хотелось, но, кто знает, захочется ли мне вообще веселиться в ближайшее время. И придя домой, я позвонила в ресторан и забронировала столик персон на десять на завтрашний вечер.

Конечно, я рисковала. Но кто не рискует – не пьет шампанское, гласит народная мудрость. А я, хоть шампанское не особо жалую, но рискнуть порой люблю. Итак, сначала я позвонила Питу и пригласила его с женой. Он был немного удивлен, но согласился. Затем последовали звонки Франку и Ричу, который, наверное, посчитал меня истеричкой, что кидается из одной крайности в другую.

Теперь предстояло самое трудное – звонки Крису и Тому. При мысли об этом у меня сжималось нутро и начинал болеть живот. Чертовски соблазнительной выглядела мысль послать их куда подальше и не звонить вовсе. Но раз уж я решила, надо было идти до конца.

Первым я позвонила Крису.

– Да, – странным голосом произнес он, словно ожидал, что с ним будут говорить представители других галактик.

– Привет, Крис. Надеюсь, не помешала, – добродушно произнесла я, словно это не он пару часов назад оставил меня одну на тротуаре, гордо укатив прочь.

– А-алиса? – запнулся он от удивления. – Что-то случилось?

– Нет. Вот, решила устроить прощальный ужин по поводу своего ухода и всех собрать.

– Ужин? – переспросил он, ещё не совсем придя в себя от изумления.

– Ага. Не хочу, чтобы у вас остались обо мне только плохие воспоминания, – объяснила я.

– Ужин тут ни при чем, – буркнул он.

– Так ты придешь? Завтра в полвосьмого в The Ivy. Что-то я неравнодушна к этому ресторану.

– Ну, ты же завтра будешь на работе? Я тебе смогу точно сказать. Прости, я сейчас не могу думать об этом. Пока, – и он положил трубку, даже не дав мне раскрыть рот.

Второй раз за этот день он довольно жестко опустил меня. Ощущение, надо признать, не самое приятное. Но и это был не конец моих мучений. Предстояло самое страшное – звонок Тому.

Я набрала его номер. Шесть долгих гудков – никто не подходит. «Всё, звонила и не дозвонилась», – с облегчением подумала я, но тут он ответил. Своим чертовым глубоким бархатным голосом, от которого у меня сжималось все внутри, он проговорил:

– Да, Алиса.

– Том? – пролепетала я, совершенно забыв, зачем я ему позвонила.

– Да? – спокойно произнес он.

– Что ты делаешь завтра вечером? – задала я самый идиотский вопрос из всех возможных. И тут же, не давая ему опомнится, затараторила:

– Я ничего такого в виду не имела. Просто хочу устроить прощальный ужин перед уходом и пригласить всех. Так что не бойся, тебе не придется довольствоваться исключительно моим обществом.

– А я и не боюсь, – бесцветным тоном проговорил он.

– Да? Значит, ты придешь? – обрадовалась я.

– Если ты хочешь…

– Том, я хочу видеть всех. Пусть это будет мой последний каприз.

– Ну, раз последний. Когда? – великодушно согласился он.

– В полвосьмого в The Ivy, – выпалила я, обрадованная, что он так легко согласился.

– Хорошо. Но завтра утром все же надеюсь увидеть тебя на работе.

– Я обязательно приду, – ответила я, не совсем понимая, хочет ли он меня увидеть или же волнуется о том, чтобы я довела до логического завершения свои дела.

Таким удивительным образом закончился этот день.

29 марта

Я не могла писать вчера – очень уж сильны были эмоции, переполнявшие меня. Ведь это был мой последний день на работе, и я старалась сохранить в памяти каждое его мгновение, как бы пафосно это ни звучало. Вчера я встала пораньше и отправилась на работу пешком. Я шла дорогой, по которой привыкла ходить за это время и по которой могла бы пройти с закрытыми глазами. По пути я вспоминала, как шла по ней в первый раз, каким прекрасным и загадочным казалось мне всё вокруг, всё, что предвещало счастье, любовь и исполнение мечтаний. С тех пор прошло девять месяцев и целая жизнь. Работая более продуктивно над улучшением демографической ситуации в Западной Европе, вполне можно было бы кого-нибудь родить.

Когда я вошла в офис, было полдевятого и внутри не было ни души. Я достала приготовленную заранее коробку и сложила в нее свои вещи. Затем пришел Франк, потом все остальные. Они старались вести себя так, словно все нормально и ничего не изменилось, но я-то знала, что это конец. Том разговаривал со мной так же, как в первые дни моего пребывания здесь. Казалось, он просто стёр из памяти всё, связанное со мной. И только Крис был необычайно молчалив, сидел на окне, курил сигарету за сигаретой и смотрел куда-то сквозь нас.

– Послушай, может, хватит нас травить, – не выдержал, наконец, Пит. – Я долго молчал, но эта – пятая. Без перерыва, – он ткнул пальцем в сторону сигареты.

– Не нравится, включи кондиционер, – процедил Крис, но сигарету затушил.

Я смотрела на эти препирательства как, наверное, смотрит покойник на живых, думая, что они поссорятся, а потом помирятся, сочинят новые песни, запишут альбом, а я больше никогда не смогу разделить с ними этих радостей. Вскоре они и правда помирились, а я осталась отвечать на свои последние звонки, среди которых были и звонки претендентов на мою должность.

Но вот рабочий день подошел к концу, я мысленно попрощалась с офисом, и мы с ребятами разошлись кто куда, чтобы вскоре собраться в ресторане.

Пит пришел вместе с Беверли. Рич тоже захватил с собой жену Викторию, с которой мы были знакомы и даже как-то ходили вместе по магазинам. Остальные пришли по одному. Я сидела между Питом и Франком. Мы говорили о работе, вспоминали наши трудовые будни – мои первые дни в Лондоне, гастроли в Америке, запись альбома. Пит рассказал историю с мокрицей, продолжение которой знали лишь мы с Томом, и все смеялись до слез. Только Том смотрел на меня без тени улыбки. Но вот вечер подошел к концу, и мне надо было произнести прощальное слово. Я встала и поблагодарила всех за поддержку.

– Спасибо, ребята, – сказала я. – За то, что подарили мне мечту. Благодаря вам я увидела, что в жизни существует настоящая крепкая дружба. С вами я познала… Нет, не так. С Томом я познала, что такое настоящая любовь, которая, как и мечта, не может длиться вечно. Спасибо всем, что терпели меня, что позволили ненадолго приобщиться к вашей необыкновенной жизни. Я очень старалась быть хоть чем-то вам полезной. Возможно, у меня не всё получалось. Простите, если что было не так…

В этом месте я почувствовала, как у меня все расплывается перед глазами из-за подступивших слез, и Пит ободряюще пожал мне руку.

– Простите, в последнее время я стала немного истеричной. Вернулась к тому, с чего начала, – пробормотала я и села на место.

Когда я подняла глаза, то встретилась с изучающим взглядом Тома. Он смотрел на меня словно на диковинную зверушку, способную прилюдно разрыдаться и публично раздеться. Взглянуть на Криса я не решилась.

Вскоре мы распрощались и разошлись. Я вышла из ресторана, и мне на голову упало несколько капель. Оказывается, пока мы сидели за столом, начался дождь. К тому же похолодало, и подул северный ветер. Я подняла руку, подзывая такси, но в этот миг рядом со мной, заскрипев шинами, притормозила красная «Феррари», из окна которой выглянул Крис.

– Привет, красотка. Подвезти? – подмигнул он мне.

– Ты что, с ума сошёл? Зачем ты угнал машину? – отпрыгнула я от неожиданности.

– А с чего ты взяла, что я ее угнал? Думаешь, я не могу себе позволить такую машину?

– Она не в твоем вкусе.

– Ну и что? А может, у меня вкусы поменялись.

– Только что? – недоверчиво покосилась я на новенькую машину.

– Нет, вчера. Так что, будешь садиться? – нетерпеливо похлопал он по рулю.

– Буду, – поторопилась согласиться я – очень уж заманчивым выглядело предложение прокатиться на «Феррари».

Однако я поняла, что моё согласие было несколько опрометчивым, поскольку, когда я села в машину, то обнаружила, что Крис уже порядком накачался спиртным, и поездка с ним выглядела довольно рискованной. Странно, что я не заметила, как он успел так набраться.

– Сколько ты выпил? – опасливо покосилась я на него.

– А что? – спросил он и так резко нажал на газ, что машина едва не встала на дыбы, а меня просто вдавило в сидение.

– Ты куда-то торопишься? – с безумным блеском в глазах спросил Крис.

– Не настолько, – ответила я, имея в виду, что ему не мешало бы сбавить скорость, но, похоже, он не совсем верно истолковал мои слова.

– Тогда покатаемся? – подмигнул он, и я еще сильнее вжалась в сидение.

Мы ехали довольно долго. И когда количество фонарей за окном стало уменьшаться, я догадалась, что мы скоро покинем пределы Лондона. За всё это время Крис не произнес ни слова.

– Не хочу показаться навязчивой, – решилась я нарушить тишину. – Но куда мы едем?

– Никуда. Мы едем, куда глаза глядят, – махнул рукой Крис и засмеялся каким-то жутким смехом. – Как тебе идея заняться сексом в машине?

– Совсем не нравится, – отодвигаясь от него, пробормотала я.

– Так я и думал, – снова расхохотался он, отчего у меня мороз прошел по спине. – Тогда поехали обратно.

И он снова так резко развернулся, что меня едва не вынесло из машины. Вскоре он так же резко затормозил, и я обнаружила, что мы находимся перед моим домом.

– Мадам, вот вы и дома, – провозгласил он, выскочил из машины и галантно распахнул передо мной дверь.

– Спасибо, – ошалело пробормотала я, а Крис, едва я вышла, захлопнул дверь, запрыгнул обратно в машину и был таков. Я лишь успела крикнуть вслед: «Будь осторожен!» и увидела стремительно теряющуюся из вида красную «Феррари».

========== Глава 27 ==========

30 марта

Сегодня утром я проснулась с ощущением непонятной тревоги. Вернее, непонятной она мне казалась лишь со сна. Проснувшись же, я тут же вспомнила обо всем, что со мной случилось, и это не подняло мне настроение. Без работы, без любимого мужчины, без друзей – было отчего забеспокоиться. Так и хотелось затянуть песню: «Ямщик, не гони лошадей, мне некуда больше спешить…» и накатить пару рюмок водки.

Спешить мне и правда было некуда, но дома сидеть тоже не хотелось. И я решила отправиться на экскурсию по достопримечательностям Лондона. Кто знает, сколько мне тут осталось, а так вернусь домой, спросят меня, что я видела, и что я им отвечу? Что ни разу за девять месяцев не была ни в Вестминстерском Аббатстве, ни в Палате Лордов, ни в Палате Общин – да вообще, нигде, кроме ночных клубов, бутиков и ресторанов. А ведь именно про эти чертовы Палаты я когда-то учила в школе, когда оотовилась к экзамену по английскому. “Ландон из э кэпитал оф Грэйт Британ” и прочая хрень…

В общем, ликбез я решила начать с посещения Тауэра. Я уже шла к выходу, когда в дверь позвонили.

– Вам цветы от мистера Армонинга.

– Кого-кого? – не поняла я сразу. Очень уж непривычно было слышать, как называют Криса по фамилии.

– От мистера Армонинга, – повторили по домофону.

– А-а, хорошо. Уже открываю, – отозвалась я.

Курьер вручил мне огромный букет желтых герберов, отказался брать чаевые и тут же убежал.

«Крис подарил мне символ разлуки, как романтично», – подумала я, но тут среди цветов мелькнула записка. «Извини за вчерашнее. Кажется, я слишком много выпил. Крис», – гласила она. Что ж, похоже, он, наконец, протрезвел и пришел в ужас от своей вчерашней выходки. Я решила позвонить ему, успокоить, а заодно поблагодарить за цветы. Но ни сотовый, ни домашний Криса не отвечал, очевидно, он решил залечь на дно. Я же стала действовать согласно своим планам и поехала в Тауэр.

Лондон действительно очень большой город. Теперь, проехав его с запада на восток, я могу это подтвердить. Я добралась до Тауэра к половине двенадцатого, прошлась по стенам крепости, заглянула в Средневековый дворец и Кровавую башню, привлекшую меня своим названием и зловещим ореолом тех мрачных событий, что творились в ее стенах. Осмотрела находящийся поблизости Тауэрский луг и, почувствовав, что ноги едва меня несут, пошла в кафе, которое заметила, когда входила в крепость. Там, выпив горячего чая с пирожными, я вновь воспрянула и решила еще немного погулять по окрестностям, чтобы получше приобщиться к истории Англии.

Пока я бродила в поисках красивых видов для фотографий, которые затем собиралась послать домой, погода стала портиться. Ветер с реки усилился, и вскоре всё небо затянуло тучами. Я не особо паниковала, так как зонтик был со мной, к тому же я как раз набрела на Вороний угол, о котором столько раз читала в учебниках английского, и теперь хотела запечатлеть его для потомков.

Однако вороны обладают одним весьма неприятным свойством: какими бы веселыми, гладкими, сытыми и умными они не были, один звук их карканья нагоняет на меня смертельную тоску. Вот так сидит он, смотрит на тебя своими глазками-бусинками, а как рот, простите, клюв, раскроет, так хоть на край света беги, чтоб этого не слышать. А тут и без того настроения никакого, Том, и всё такое. И ещё эти вороны…

Я задрала голову и увидела, как сидят они на деревьях, словно большие жирные лоснящиеся груши на фоне серого неба, и до того мне стало тошно, что слезы сами собой закапали из глаз. К счастью, как раз в это время пошел дождь, и никто не догадался, что вода на моих щеках была слезами.

Пока я бежала от автобуса до дома, успела здорово вымокнуть, потому что дождь пошел такой силы, что никакой зонт не спасал. Оставляя за собой мокрую дорожку и хлюпая туфлями, полными воды, я забежала в подъезд и, не разбирая дороги, кинулась вверх по лестнице. У меня было одно желание – снять с себя мокрую одежду и переодеться во что-нибудь сухое и теплое. И тут я угодила прямо в сухое и теплое – в крепкие объятия Тома! Это было настолько неожиданно, что я зажмурилась, затем снова открыла глаза, ожидая, когда это странное видение исчезнет, но всё осталось по-прежнему. Я стояла напротив него.

– Ты? – ошарашено пролепетала я, не веря своим глазам.

– Да, – разжимая объятия и, как мне показалось, несколько смутившись, проговорил он. – Хотел занести тебе ключ. Тебя не было, я собирался оставить его у миссис Бэгфилд.

Понятно! Ключ от моей квартиры, который я вручила ему перед отъездом в Россию. Очень мило! Сейчас, наверное, спросит, когда я освобожу жилье для следующего претендента.

– Насчет жилья можешь не волноваться. Я уже подыскиваю себе квартиру, – поспешила я его успокоить.

– Нет-нет, квартира остается за тобой. Мы снимали ее специально для тебя. Надеюсь, следующий пресс-атташе будет обеспечен жильем, – и он, не поднимая глаз, протянул мне ладонь, на которой лежал ключ.

– Спасибо, – пробормотала я. – Это очень любезно с вашей стороны.

Я протянула руку за ключом, и в это время наши пальцы переплелись, и Том, словно не желая этого, а повинуясь какому-то инстинкту, притянул меня к себе и начал целовать. Всё происходило словно во сне. Попутно раздевая друг друга, мы подошли к дверям, и я, едва попадая ключом в скважину, все же умудрилась открыть дверь. Мы буквально ввалились в прихожую и, не заходя в комнату, занялись любовью. Это было одновременно похоже на вспышку страсти и борьбу – с такой яростью мы прижимались друг к другу. Мы словно хотели слиться, стать ненадолго одним целым. Порой мне казалось, что я слышу, как хрустят от напряжения кости, и не могла понять, мои или его. Самое интересное, что при этом ни один из нас не произнес ни слова. Слова были не нужны. Мы любили друг друга в последний раз.

Когда все закончилось, мы разжали объятия, Том спешно оделся, пробормотал что-то вроде: «Пока. Счастливо» и ушел, оставив ключ на тумбочке в коридоре. Я смотрела на этот ключ, кутаясь в длинный шерстяной свитер, и чувствовала, что мне становится все холоднее и холоднее. А согреться никак не получалось.

Наверное, мне не стоило поддаваться соблазну и зову плоти. До сегодняшнего вечера где-то в глубине души я смирилась с тем, что Том навсегда для меня потерян. Теперь же я снова стала надеяться на то, что мы еще сможем быть вместе.

12 апреля

Прошло всего две недели с тех пор, как я в последний раз писала в дневник, а в моей жизни произошло столько изменений, что самой с трудом верится. Первая и самая главная новость – я больше не безработная и не бывшая пресс-атташе «Whitchstone Pictures», а журналист в одном весьма популярном, хоть и желтоватом издании «The Moon». Кто-то скажет: «Не Бог весть, какая должность». Но все же, согласитесь, для меня, иностранки, это совсем не плохое достижение. Кто знает, может, это лишь первая ступенька, и скоро я стану акулой пера Великобритании. А помогла мне в этом Джуди. Она возникла как раз в тот миг, когда я медленно погибала, и протянула мне руку помощи.

Дело в том, что после нашего последнего вечера с Томом во мне что-то сломалось. И если раньше я могла жить так, как будто ничего не случилось, или по крайней мере притворяться, что живу, то после того, как за ним закрылась дверь я перестала видеть в этом необходимость.

Никогда не думала, что дойду до такого, и боялась попасть в подобную зависимость от мужчины, но, видно, чему быть, того не миновать. Он ушел, а я осталась. Я легла спать, но заснуть не смогла. Проворочалась всю ночь, заснула лишь под утро, а проснулась уже ближе к вечеру и поняла, что у меня нет никакого желания вылезать из кровати. Я подняла с пола валявшиеся рядом с креслом вещи, которые накануне срывал с меня Том. Они еще хранили его запах. Я прижала их к груди, крепко-крепко, представляя, что обнимаю его, и снова заснула. Так я просыпалась и снова засыпала в течение двух суток, вставая из кровати лишь для того, чтобы сходить в туалет. Мне ничего не хотелось. Я не могла есть – кусок не шел мне в горло. Желание напиться отпало после того, как я полчаса блевала в туалете после двух стаканов виски, которые выпила залпом на пустой желудок, чтобы забыться. Да и погода соответствовала моему настроению – зарядивший на несколько дней дождь был моим союзником.

Я лежала и думала только об одном, вернее, о двух вещах: быть с ним или умереть. Жизнь утратила всякий смысл, смерть же выглядела загадочной и прекрасной. Я так лелеяла свое горе и страдание, что не включала ни радио, ни телевизор, не читала книг и журналов, чтобы ненароком не развеять его. Наверное, потому я и спала так много в эти дни – сон ближе к смерти, чем к жизни. Однако я не учла, что он же дает силы жить. К тому же за все это время мне ни разу не приснился Том. И на третий день я уже не могла продолжать валяться в кровати, но на улицу выходить тоже не хотелось.

После бесконечных дождей тучи, наконец, расступились, и в Лондон пришла долгожданная весна. Лопнули набухшие почки, весело защебетали птицы, и в воздухе запахло легкими духами и любовными гормонами. Даже я из своей норы смогла это заметить. Количество влюбленных парочек на один квадратный метр резко возросло. И только лишь я, подобно Кащею Бессмертному, сидела в квартире и боялась высунуть нос на улицу, словно дух веселья и счастья мог отравить меня.

Весной недостаток любви чувствуется особенно остро. Я всегда влюбляюсь весной. С Андреем у нас тоже все началось в апреле, но это было совсем не так как с Томом. С Томом для меня весна наступила в январе. Я так мечтала о том, как мы с ним будем гулять и целоваться под цветущими деревьями, рисовала в мечтах картины: вот я сижу на траве, а он положил голову мне на колени, и на нас летят миллионы белоснежных лепестков. При этих мыслях мне становилось совсем худо. Я глотала слезы, заедая их шоколадными конфетами и запивая чаем.

Но хватит о грустном. Даже сейчас, когда я немного оправилась и успокоилась, у меня на глаза наворачиваются слезы при воспоминании об этом.