Текст книги "Мама, я рокера люблю! (СИ)"

Автор книги: Crazy_Hatty

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Конечно. Ты не нормальный парень, ты сумасшедшая девчонка, которая и из меня сделала совершенного психа, – целуя меня, проговорил Том.

– Можно подумать, ты до меня не был психом, – пробормотала я, целуя его в ответ.

Всю ночь мы провели в объятиях друг друга, целуясь и обнимаясь, но не допуская никакого секса. Хотя пару раз у меня было желание забыть о своей незапланированной беременности, но я сдержалась. Да Том и не поддержал бы моего рвения, очень уж убедительными оказались мои отговорки.

5 июня

– Ну как, ты подумала над моим предложением? – спросил меня утром Том, одеваясь перед зеркалом.

– О чём? – еле ворочая со сна извилинами, спросила я.

– О том, чтобы вернуться к нам работать, – посмотрел он на меня в зеркало.

– Даже не знаю, что сказать, – ответила я и подумала о том, что скоро стану толстой, неповоротливой и совершенно непригодной к напряженной работе пресс-атташе. Тогда-то они точно не обрадуются, что предпочли меня нынешнему претенденту. И Тому спасибо никто не скажет. Да и как он отреагирует на эту новость? Нет, я должна прежде во всем ему признаться. Иначе это будет просто непорядочно.

– Мне нужно подумать, – ответила я.

– И сколько же времени тебе надо? – несколько раздраженно спросил Том.

– Неделя, – выпалила я, поставив себе максимальный срок, за который я должна решиться рассказать ему обо всем.

– У тебя есть три дня, – категорично проговорил он и добавил:

– Через три дня мы должны дать ответ Малкольму.

– Хорошо. Но разве тебе прежде не надо посоветоваться с ребятами? Ты же не один в группе.

– Уверяю, все будут рады твоему возвращению.

– И всё же мне хотелось бы, чтобы ты поговорил об этом с ними лично, – настаивала я.

– Хорошо, моя радость, – чмокнул он меня в макушку. – Давай, собирайся. Я отвезу тебя на работу.

– Может, лучше не надо, – нерешительно начала я.

– Не надо? Почему это? – удивился Том.

– Ну, потому что если мужчина утром куда-нибудь привозит женщину, то закономерно возникает мысль, что ночь они провели вместе…

– Ну и что?

– А раз они вместе провели ночь, значит, между ними что-то есть. А ты, к тому же, не обыкновенный мужчина, а звезда. Значит, это вызовет массу пересудов, особенно в таком месте, как редакция газеты «The Moon».

– Раньше сплетни тебя не пугали, – нахмурился Том. – Может, у тебя там кто-нибудь есть, на твоей работе?

– Раньше они пугали тебя, очевидно по этой самой причине, – ответила я, едва скрывая радость от своего открытия.

Том ревновал! Мужчина моей мечты, мой горячо любимый, недоступный и холодный, как айсберг в океане, Том ревновал меня и не боялся в этом признаться!

– Да, так и было, – сознался он. – Я не был готов ограничить свое общение лишь тобой, если можно так выразиться.

При этих словах мне захотелось стукнуть его чем-то тяжелым – ведь, когда мы встречались, он всё время утверждал обратное. Но я просто ответила:

– А у меня никого нет. Мне было бы просто некогда с ним встречаться, ты ведь всё время рядом.

– Днём. Днём я не рядом, – невозмутимо произнес он и изучающее посмотрел на меня. При этом ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Чушь! Нету никого, и тебе это прекрасно известно! – воскликнула я. Не хватало еще, чтобы он приписал своего ребенка какому-нибудь иллюзорному воздыхателю. – Просто я работаю в издании, которое специализируется на распространении сплетен, и не хочу оказаться на его страницах.

– Это правда, единственная причина, по которой ты не хочешь, чтобы я тебя подвозил? – уточнил он, и черты его лица смягчились.

– Ну да, – пожала я плечами.

– Тогда все просто. Я высажу тебя за квартал от твоей гнусной редакции.

– Хорошо, – сдалась я. – Ты меня уговорил.

План Тома удался, нас действительно никто не заметил. Зато нас увидели вечером, когда он подкатил на своем «Джипе» прямо к входу.

– Извини, не хотел тебя пропустить, – предупредил он упреки, готовые сорваться с моих губ.

– Ты мог позвонить, – буркнула я, садясь в машину. – И тебе не пришлось бы стеречь меня здесь, под носом у всех прохожих.

– В чем дело? В начале наших отношений тебя возмущало, что я не представляю тебя всюду как свою девушку, что же изменилось теперь?

– Дело в том, что я не хочу, чтобы потом, когда твоя страсть поостынет, все тыкали в меня пальцем, как в ту самую девушку, что встречалась когда-то с Томом Тэндли. Хватит с меня и Хью Гранта. Ладно, тебе все равно не понять, – устало вздохнула я.

– А почему тебе так хочется стать бывшей? – спросил Том.

– В том-то и дело, что не хочется, – снова вздохнула я.

– Ну так и не становись, – резонно ответил он и завел мотор.

– Ты не мог привезти меня в менее шикарный ресторан? – пробурчала я, когда мы остановились перед входом в “Maxim’s”. – Я же буду выглядеть там настоящей лохудрой.

– Расслабься, ты выглядишь великолепно. А если не перестанешь ворчать, я повезу тебя к королеве в Букингемский дворец, – невозмутимо ответил он.

– Ладно. Молчу, молчу, – испуганно ответила я, зная, что от него всего можно ожидать.

Но когда мы вошли в зал, я поняла, что Том притащил меня туда вовсе не для того, чтобы пускать пыль в глаза или шиковать. Дело в том, что каким-то, лишь ему одному известным образом, он разузнал, что сегодня в этом ресторане будет ужинать Хью Грант, и он решил показать ему, что я вовсе не какая-то бывшая девушка солиста «Whitchstone Pictures», а самая что ни на есть настоящая. Осознав это, я благодарна сжала его ладонь. Моему уязвленному самолюбию этого было вполне достаточно, но Том был не тем человеком, который удовлетворяется половиной. Ему надо было всё и полностью.

Взяв меня за руку, он пошел вперед и, словно ненароком заметив Хью, направился поприветствовать его.

– Привет, как дела? – поздоровался он с Грантом, как со старым другом.

– Привет, Том, – ничуть не смешался тот.

– Кстати, разреши представить тебе мою девушку. Алиса Николаева. Хью Грант, – представил он нас друг другу.

– Очень приятно. Но мне сдается, что мы уже где-то встречались, – взглянул на меня Хью.

– Точно. Я вчера задала вам вопрос на пресс-конференции, мистер Грант, – подсказала я.

– Да, да! – смешно хлопнул он себя по лбу. – Не самый приятный вопрос. И я еще назвал вас бывшей девушкой Тома Тэндли. Что ж, простите, что так ошибся. Я ни в коем случае не хотел вас обидеть.

– Ну что вы, всё в порядке, – смилостивилась я.

– Надеюсь, вы не потребуете публичного опровержения? – подмигнул он Тому.

– Нет, мы с этим сами справимся, – ответил он и взял меня под локоть.

Так приятно было чувствовать себя великодушной и отмщенной. И конечно, я была благодарна Тому за эти ощущения. О чем не преминула сказать, когда мы, наконец, оказались наедине за столом.

– О чём ты? Тебе совершенно не за что меня благодарить. Я и не подозревал, что мы его здесь повстречаем, – отмахнулся он.

– И всё равно спасибо. Спасибо тебе за всё, что ты сделал сегодня и за последние несколько дней. Ты даже не представляешь, насколько важна для меня твоя поддержка.

– Перехвалить не боишься? – усмехнулся он.

– Больше нет.

– Ну что ж, за это, пожалуй, стоит выпить.

– Нет, нет, – в ужасе замахала я руками.

– Что, доктор не разрешает? – грустно вздохнул Том.

Я лишь развела в ответ руками.

– Что ж, тогда из напитков нам минералку и апельсиновый сок, – сказал он подошедшему официанту. – Я ведь правильно сказал?

– Ага, – ответила я.

Мы очень мило поужинали. Всё было бы просто великолепно, если бы я всё время не мучалась вопросом, стоит ли сообщать Тому о своей беременности. Что, конечно, не могло ускользнуть от него. Несколько раз он тактично «не заметил» мою рассеянность, но затем не выдержал.

– Ты сейчас где? – спросил он.

– А? Что? – встрепенулась я. – Прости, устала как собака. Не отвезешь меня домой?

– Конечно. Без вопросов, – согласился Том.

В общем, в этот вечер я снова ничего ему не сказала. Это беспокоило меня, висело на шее тяжким камнем, но я не могла ничего с собой поделать: всякий раз, когда я пыталась заговорить об этом, слова застревали у меня в горле. Я уже начала тихо ненавидеть своего нерожденного ребенка, прекрасно понимая, что он ни в чём не виноват.

– Зайдёшь? – спросила я Тома, когда мы подъехали к дому.

– Думаю, не стоит. Ты даже представить себе не можешь, насколько это мучительно: лежать рядом с тобой и не сметь прикоснуться. Я слишком стар для подобных испытаний.

– Не поверишь, понимаю. Видимо, тоже старею.

Я поцеловала его на прощание и пошла домой.

Искупавшись, я встала в ванной перед зеркалом и принялась изучать свою фигуру. Никаких изменений я не заметила – ничего не выдавало моего «интересного» положения. Ничто не говорило о том, что где-то внутри меня, моего тела, зарождалась новая жизнь. И тем не менее это было так. Это был наш ребенок, мой и Тома. И может, именно благодаря ему Том внезапно воспылал ко мне чувствами, в которых не просто не боялся признаться, но даже проявлял их на людях. Возможно, неосязаемый зов крови влёк его ко мне, матери его ребенка, о котором он даже не подозревал. Может, он чувствовал во мне что-то родное и стремился соединиться с ним? И за этот сказочный подарок, за любовь Тома, я от всей души благодарила свое ещё не родившееся дитя. Я почувствовала, что начинаю испытывать к нему любовь, как к продолжению своего любимого мужчины. Мне не терпелось увидеть его, взять на руки, почувствовать его тепло, услышать стук маленького сердечка и прижать к себе. Да, я люблю и хочу этого ребенка. Теперь я в этом уверена. И я не буду больше тянуть с признанием. Как только увижусь с Томом, расскажу ему всё, и… будь что будет!

========== Глава 31 ==========

7 июня

Вот и всё. Всё кончено, у меня больше нет ребенка. Позавчера ночью, как раз после того, как я закончила писать дневник, у меня внезапно начались жуткие боли внизу живота. Со мной такое случалось после долгой задержки. Я, конечно, испугалась, но не стала придавать этому значения. Мало ли, что бывает. Может, съела что-то не то в ресторане. Я выпила обезболивающее и легла спать. А под утро проснулась от того, что боль не прошла, а вернулась с еще большей силой. А потом пошли месячные.

Понимая, что это ненормально, я позвонила доктору. Услышав мой рассказ, он почему-то испугался и сказал, что немедленно выезжает. Его страх передался и мне, хотя я слышала, что такое бывает и «эти дела» могут идти при беременности.

Доктор Филиппс примчался мгновенно, как и обещал. Осмотрев меня, он покачал головой, что-то пробормотал, еще раз расспросил обо всех симптомах, а затем сказал, что ничего точно сказать не может, пока не проведет обследование в клинике.

– В клинике? – с ужасом переспросила я. – И когда же я должна туда отправиться?

– Немедленно, Алиса. Немедленно. И то, я боюсь, как бы уже не было поздно

– Поздно для чего? Что вы хотите этим сказать, доктор? Это ребенок? С ним что-то не так?

– Скажите, вы очень хотели этого ребенка? – скорбно поджав губы, посмотрел он на меня.

– Если я скажу, что да, это что-нибудь изменит? – пролепетала я, помня, что лишь накануне осознала, что действительно его хочу. И решительно добавила:

– Да, теперь да.

– Ну что ж, в таком случае вы не будете отказываться и немедленно отправитесь со мной в клинику. Может, мы еще успеем.

– Хорошо, еду, – мгновенно согласилась я, не решаясь спрашивать, что именно мы успеем. Я позвонила на работу, чтобы предупредить, что вряд ли появлюсь там сегодня, и поехала в клинику.

Позже, после сдачи анализов, осмотра, прохождения УЗИ и нескольких мучительных часов ожидания, когда я уже готова была на стену лезть от волнения, в палату вошел доктор Филиппс. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы я узнала ответ.

– Всё кончено? Это конец? – пролепетала я. Не помню, что еще я говорила. Несколько часов ожидания между отчаянием и надеждой, и вот – топор опущен. Может, это слишком громко сказано, но чувствовала я себя именно так.

– Это ничего не значит. Такое случается. Вы еще сможете иметь детей. Просто вам надо как следует отдохнуть, набраться сил, прийти в себя… – попытался успокоить меня доктор Филиппс.

– Спасибо, доктор. Я понимаю, это ваша работа, успокаивать. Но не знаю, нужен ли мне другой ребенок. По крайней мере, сейчас не стоит об этом говорить. Скажите, я могу идти домой?

– Конечно. Но я бы посоветовал вам пока не напрягаться и провести пару дней в кровати.

– Спасибо, именно так я поступлю. Вы не выйдете, чтобы я могла одеться?

– Да, конечно. И, Алиса, – положил он руку мне на плечо.

– Да, доктор? – подняла я на него глаза, и его лицо расплылось из-за подступивших слез.

– Это очень тяжело, но, поверьте, это не самое страшное, – проговорил он и вышел из палаты.

Конечно, он был прав, но мне от этого было не легче.

Домой я доехала на такси, а когда вышла из машины, увидела Тома, сидящего на ступеньках перед подъездом и нервно курящего. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить с ним.

– Что ты тут делаешь? – безразличным тоном спросила я, изо всех сил стараясь не разрыдаться у него на груди. Он казался таким беззащитным перед тем горем, что я несла в себе и которое теперь нависло над ним. Хотя, может, для него это и не было бы таким ударом?

– Наконец, ты появилась! – воскликнул он, словно не видя моего состояния. – Разве можно пропадать так, ничего не сказав. Я чуть с ума не сошел. Ни один из твоих телефонов не отвечает. Я приехал сюда – тебя нет, в редакции сказали, что ты взяла отгул. Я уж было испугался, не решила ли ты сбежать от меня, – и он попытался обнять меня. – Но потом миссис Бэгфилд сказала, что видела тебя с каким-то мужчиной. Что это за тип? Признавайся! – и он скорчил угрожающую физиономию.

– Я была в клинике у доктора Филиппса, это он ко мне приезжал, – тихо проговорила я, даже не пытаясь ответить на его объятия. – И потом, не стоит обниматься прямо здесь. А то миссис Бэгфилд вновь увидит что-нибудь, что ей видеть вовсе не обязательно.

И с этими словами я высвободилась из его объятий и пошла к дверям подъезда.

– Но что случилось? Зачем ты ездила в клинику? – шел за мной следом Том.

– Случилось? – переспросила я, роясь в сумочке в поисках ключа. Почему-то он всегда теряется в самые сложные моменты моей жизни. Наконец, я нашла его, но теперь никак не могла попасть в скважину из-за застилавших глаза слез.

– Давай, я помогу, – сказал Том и, не дожидаясь моего согласия, взял ключ и открыл дверь.

– Ну а теперь расскажи мне, что с тобой стряслось? – и он развернул меня к себе и, нежно взяв двумя руками за подбородок, заглянул в мои глаза.

– Уходи, пожалуйста, – проговорила я, не в силах больше бороться с душившими меня рыданиями. – Зачем тебе знать, что со мной случилось, ведь, узнав об этом, ты все равно уйдешь? Так почему бы тебе не уйти прямо сейчас?

– Что тебе сказали в этой проклятой клинике? Если ты мне не скажешь, я поеду туда и сам всё выясню! – воскликнул он.

– Конечно, ты ведь такой сильный и смелый. Все должны тебя слушаться, – пробормотала я сквозь слезы.

– Алиса, неужели ты не понимаешь, что это тут ни при чем? Зачем ты мучаешь меня? Это доставляет тебе удовольствие? Ведь если бы ты не хотела ничего говорить, ты бы не завела этот разговор о клинике. Так расскажи мне! Прекрати сводить с ума!

– Значит, ты хочешь перестать мучиться? Хорошо, я скажу тебе. Я потеряла ребенка. Твоего ребенка. Еще вчера я гадала, как бы сказать тебе, что ты станешь отцом, а сегодня говорю, что потеряла твоего ребенка! – почти выкрикивала я ему в лицо.

– Это… это всё? С тобой всё в порядке? – спросил потрясенный Том.

– Со мной? Конечно. Что со мной может случиться? Это же всего лишь нерожденный ребенок, просто кусок мяса… – проговорила я, и не в силах больше стоять, сползла вниз по стене и горько расплакалась.

– Это моя вина, – всхлипывала я. – Я сначала не хотела его, даже злилась, что теперь из-за него я не смогу заниматься с тобой сексом, думала, что вообще могу потерять тебя. Я даже на какой-то миг подумала, как было бы хорошо, если бы его вообще не было… А вчера я поняла, что люблю его, что он не просто часть тебя и меня, а живое существо, которое еще чуть-чуть и начнет мыслить и жить своей жизнью. Я полюбила его, но было слишком поздно. Он почувствовал, что его не хотят, и ушел. Я его убила!

– Как давно ты об этом знала? – прозвучал надо мной бесцветный голос Тома.

– С тех пор, как отказалась заниматься с тобой сексом. С моего обморока на кухне.

– Меньше недели. И когда ты собиралась мне сказать?

– Какая разница? – поднимаясь, проговорила я. – Теперь это уже не имеет значения.

– Ты вообще собиралась мне об этом говорить? Или хотела смыться куда-нибудь, а потом поставить меня перед фактом?

– Что ты такое говоришь? – непонимающе посмотрела я на него.

– А таблетки, от которых дети рождаются дураками, значит, всё это полная чушь? – не ответил мне он.

– Точно, чушь! Молодец, что догадался. Теперь ты доволен? Можешь идти. Я хочу побыть одна.

– Ты ведь винишь во всём меня, верно? – проговорил Том.

– Что? – от изумления я даже перестала плакать. – С чего ты взял? Откуда вообще весь этот бред, что я хочу куда-то смыться, что виню в этом тебя? Я же сказала, что это только моя вина, и мне с ней жить!

– Черта с два! Ты считаешь, что это я, бесчувственное похотливое животное, послужил причиной гибели твоего ребенка. Уж не знаю, какие ты надежды на него возлагала, может, алименты побольше с меня стряхнуть. Как иначе объяснить то, что ты так упорно старалась скрыть это от меня? Хотела дотянуть до момента, когда будет поздно делать аборт, чтобы мне было некуда отступать?

Его слова были словно удары хлыста. Только ранили не тело, а душу. Я могла бы попытаться их опровергнуть, но разве это могло что-то изменить?

– Уходи! Я не хочу тебя видеть! – проговорила я, почти выталкивая его, затем захлопнула дверь и несколько раз повернула ручку замка, словно он мог ворваться в квартиру и продолжить выяснение отношений. Я была не в состоянии продолжать этот разговор. Боль была настолько сильной, что я едва могла дышать из-за душивших меня истерических спазмов.

8 июня

Вчера вечером я позвонила Аманде и сказала, что врач дал мне два дня больничного.

– Что-то серьезное? – озабоченно спросила она, очевидно, прикидывая, кого отправить на назначенное на сегодня установление рекорда по выпечке самого большого яблочного пирога.

– Да так, загрипповала, – соврала я, совсем не желая ставить ее в известность о своих печальных обстоятельствах.

– Ну что ж, выздоравливай, – пожелала она и положила трубку.

Но проснувшись сегодня утром, я поняла, что ни через два дня, ни через десять я не хочу выходить на работу. Это было совсем не то, чем мне хотелось бы заниматься всю оставшуюся жизнь. Пусть мои прежние статьи в журнале не отличались особой глубиной, но их написание хотя бы приносило мне удовлетворение и было ближе к творчеству, чем эти идиотские заметки о выборах лучшего пожарного или конкурсе садоводов, или, еще хуже, грязные подробности из жизни знаменитостей. А значит, пришло время уезжать. Конечно, я могла бы набраться наглости и попытаться вновь стать пресс-атташе у «Whitchstone Pictures», но перспектива снова быть рядом с Томом, видеть его после того, что он наговорил, была невыносима. Забавно: раньше этой работе мешало наличие ребенка, теперь – его отсутствие.

Я уже оделась и собралась было поехать в редакцию, чтобы поговорить с Амандой, но в последний момент, когда я уже повернула ручку замка, что-то остановило меня. Я почувствовала, что не могу выйти на улицу. Просто не могу и всё. Казалось, стоит мне переступить порог квартиры, и случится что-то ужасное. В ужасе я захлопнула дверь.

Выйти на улицу было невозможно, дома делать ничего не хотелось, поэтому я просто легла и провела весь день, пялясь в потолок. Затем включила телевизор и тут же наткнулась на наш клип на канале «MTV» и узнала, что он номинируется как самое сексуальное видео на «MTV Music Awards». Интересно, знают ли об этом ребята? И уж не работа ли это их нового пресс-атташе? А может, клип, действительно, так всем понравился? Он и правда получился красивым и сексуальным. Из Тома вышел неплохой режиссер. Том… одного его имени было достаточно, чтобы я разрыдалась.

Но как это было глупо. Я стала противна сама себе. За эту плаксивость, за то, что из-за своей похотливости потеряла ребенка, а из-за глупости – Тома. Хотя разве могла я удержать его после тех слов, что он бросил мне на прощание? И самое главное, я уверена, что он так не думает, просто хотел ранить побольнее. Но зачем? Неужели он не видел, что мне итак плохо? Все-таки в Томе оставалась жестокость, совершенно не понятная мне, та, что разрушила наши отношения в первый раз и разбивала их теперь. Возможно, если бы я поняла, что двигало им в эти моменты, я смогла бы примириться с этой его чертой, простить его, просто не принять его слов всерьез. Но он был для меня загадкой. И это было основной проблемой.

Как следует поплакав, я принялась изливать свои страдания дневнику, а затем сама не заметила, как заснула.

9 июня

Проснулась я утром, около восьми, и поняла, что больше не позволю страху победить меня. Ничто не остановит меня на пути к новой жизни. Я умылась, привела себя в порядок и, глубоко вздохнув, вышла на улицу. В небе ярко светило солнце, прохожие спешили по своим делам, и я чувствовала себя как, наверное, чувствует человек, вышедший на улицу после долгой болезни. Хотя прошло меньше двух суток с начала моего добровольного заточения. К счастью, я не могу долго страдать взаперти. Может, на душе у меня паршиво, но посторонним знать об этом необязательно.

Итак, цветущая и благоухающая, я вошла в офис редакции и направилась прямиком в кабинет Аманды.

– О, ты выздоровела! Поздравляю! – обрадовалась она.

– Спасибо, Аманда, – ответила я, думая, как бы начать разговор об уходе.

– Раз ты вышла, займись рубрикой Изабель. Она ушла в декрет и я теперь в полном трансе.

– Но как я могу вести ее рубрику, если все письма там адресованы ей?

– Да какая разница? Были адресованы ей, теперь будут адресованы тебе. Ты ведь тоже когда-то работала в женском журнале, значит, знакома со всеми этими темами, – махнула она рукой, раздражаясь из-за моей несообразительности.

– Не в этом дело. Просто мне кажется неэтичным читать чужую почту. К тому же я как раз хотела…

– Да какая же она чужая, если ее в газете публикуют? – прервала меня Аманда. – К тому же Изабель ведь посчитала этичным уйти и бросить нас в такой момент.

– Но я не могу! Я тоже пришла, чтобы сказать тебе, что ухожу! – почти закричала я, чтобы она, наконец, прислушалась ко мне.

– Тоже уходишь? – наконец, сообразила Аманда. – Но почему? Ты что, помирилась со своим музыкантом и хочешь ему кого-нибудь родить? Вы что все с ума посходили?! Неужели вы не понимаете, что личная жизнь не заменит вам карьеру?

– Я никогда не пыталась заменить карьеру личной жизнью, скорее наоборот. Поэтому твои внушения бесполезны. Я просто поняла, что эта работа не совсем мне подходит. Как, впрочем, и жизнь здесь.

– Лучшего ты в Англии не найдешь.

– Я знаю, поэтому решила возвращаться домой, в Россию.

– Что ж, дело твое. Уговаривать тебя никто не будет. Но, надеюсь, ты как следует всё взвесила, прежде чем принять это решение.

– Можешь не сомневаться. В подобных вопросах я стараюсь не рубить с плеча.

– Ну, тогда счастливо. Желаю удачи. Хотя мне искренне жаль, что все так вышло… – Аманда протянула мне руку.

– Мне тоже. Удачи, – пожала я ее в ответ.

Почему-то я умею расставаться красиво со всеми, кроме любимого мужчины.

С легкой душой я вышла на улицу, жадно втянула носом воздух и пошла по улице, едва сдерживаясь, чтобы не заплясать. Одной проблемой стало меньше, а мне казалось, весь мир посветлел. Я купила себе журнал «Hello», порцию мороженого и уселась на скамейке в Гайд-парке. Но жизнь не может быть абсолютно безоблачной. Прочитав очередную статью, я подняла глаза и увидела Ленни, бредущую по аллее под руку с каким-то парнем неформальского вида. Я возблагодарила Небеса за то, что со мной был мой журнал. Я им предусмотрительно закрылась, и парочка продефилировала мимо, не заметив меня.

Надышавшись воздухом Гайд-парка, я прогулялась по Ковент-Гарден, зашла в несколько бутиков, где для поднятия настроения приобрела пару обновок. В одном из магазинов меня ждал сюрприз. Продавец долго смотрел на меня, а затем, когда мне уже хотелось спросить, не подозревает ли он меня в воровстве, подошел ко мне и тихо спросил: «Простите, это ведь вы снимались в клипе «Whitchstone Pictures» на песню “Love me”?».

– Да, это я, – покраснев от удовольствия, ответила я.

– Вы не представляете, как я люблю этот клип. Я и «Whitchstone Pictures» стал слушать только после него. И моей девушке он очень нравится. Вы не согласитесь дать мне автограф? – воскликнул он.

– Конечно, – с радостью согласилась я.

– Спасибо. Вы не представляете, как будет рада моя девушка. А как вы познакомились с «Whitchstone Pictures»? Как они нашли вас?

– Дело в том, что я работала у них пресс-атташе.

– Вот как? А сейчас что же, не работаете?

– Нет, больше не работаю.

– Но почему? Они оказались плохими работодателями? – и мне показалось, что его глаза загорелись от предвкушения сплетен о кумирах миллионов.

– Нет, они были просто замечательными. Просто мне пришлось уйти. Так сложились обстоятельства, – разочаровала я его.

– Понятно. Простите, что надоедаю вам, но я реабилитируюсь. Даю вам 15-процентную скидку на любой понравившийся товар.

– О, как мило. Можете поспрашивать что-нибудь ещё, – засмеялась я.

– Извините, больше скинуть не могу.

– Я так и подумала! Вот так всегда, на самом интересном месте!

Конечно, я не могла упустить такую возможность и купила себе несколько вещиц.

Вернувшись домой, я посчитала свои финансы, и обнаружила, что могу еще спокойно протянуть здесь как минимум месяц, ни в чем себе не отказывая. Однако тратить все до копейки, вернее, до цента, не входило в мои планы. Поэтому я решила, что поживу тут еще неделю, улажу все дела с жильем, билетами и спокойно поеду домой. Конечно, мне еще хотелось попрощаться с ребятами. Особенно с Питом, который был мне не только другом, но и нянькой, и жилеткой, в которую можно поплакаться. А еще нужно было помириться с Крисом, недомолвки в отношениях с которым действовали мне на нервы.

Вечером, когда я уже ложилась спать, раздался телефонный звонок. Звонила Кортни.

– Алиса, это правда, что ты уволилась? – тут же начала она.

– Да. А что тебя так беспокоит?

– Но почему? Том не разрешает тебе работать, заниматься журналистикой?

– Том? – я даже поперхнулась от удивления. – А при чем здесь Том?

– Ну, вы же помирились. Я пару дней назад разговаривала с ним, когда он тебя искал, и знаю, что вы снова вместе.

– Ну и что с того? Сегодня вместе, завтра не вместе. Это еще не повод уходить с работы. Просто я решила вернуться в Россию, – сказала я и тут же прикусила язык. Теперь Кортни точно догадается, что мы поругались и разнесет весть об этом повсюду. Что, определенно, не обрадует Тома.

– В Россию? Но зачем тебе ехать туда теперь? А как же Том?

– На какой из этих вопросов ты хочешь получить ответ, Кортни? Прости, но я не склонна обсуждать свою личную жизнь с кем бы то ни было, – я чувствовала, что еще чуть-чуть, и я пошлю ее куда подальше. Видимо, она тоже это поняла и поспешила распрощаться.

«Вот идиотка!», – проговорила я, положив трубку. И почему я всегда умудряюсь проговориться ей, даже когда не собираюсь ни о чем рассказывать? Видимо, это профессиональная черта – выуживать всю необходимую информацию. Ей бы следователем быть, а не журналистом.

Я заснула, полная тяжелых предчувствий, и всю ночь мне снилась Кортни, названивающая Тому, чтобы расспросить его о подробностях нашего с ним расставания.

========== Глава 32 ==========

10 июня

Проснувшись сегодня, я решила, что пора начинать прощаться с моими друзьями, а для этого следовало хотя бы дозвониться до них. Я не искала легких путей и решила начать с Криса. Трубку подняла какая-то женщина.

– Здравствуйте, – справилась я с минутным замешательством. – Могу ли я поговорить с Крисом? Это Алиса Николаева.

– Минуточку, Алиса, – ответила женщина и отошла. Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, к трубке подошел Крис.

– Да, слушаю, – произнес он, словно не зная, кто находится на другом конце провода.

– Крис, привет. Это Алиса, – поздоровалась я, чувствуя, что задача будет не из легких.

– Да, Алиса, что ты хотела?

– Я? – переспросила я, растерявшись от такого холодного приема и забыв, чего же я, собственно говоря, хотела. – А-а… я хотела попрощаться…

– Попрощаться? – дрогнул невозмутимый до этого голос Криса. – Ты куда-то едешь?

– Да. Я возвращаюсь домой. Хватит, напутешествовалась.

– Но почему? Зачем тебе возвращаться? Ты же нашла здесь работу, у тебя хорошая квартира…

– Это не та работа, которую я искала, и не та, из-за которой я сюда приехала. Но я не могла уехать вот так, не попрощавшись.

– Ты очень хорошо сделала, что позвонила. Но послушай, этого недостаточно. Нам надо обязательно встретиться. Если ты конечно не против?

– Ну конечно. Потому я и звоню. Когда ты можешь?

– Давай сегодня. Хочешь, я заеду к тебе через час? – горячо воскликнул Крис, словно мы только вчера ходили вместе в зоопарк и курили травку на подоконнике. И куда только подевалась его напускная холодность?

– Это было бы замечательно, – обрадовалась я, что все так удачно складывается. И ровно через час его автомобиль затормозил перед подъездом.

– Отлично выглядишь, – поцеловал он меня в щеку.

– Ты тоже. Становишься все более сексуальным, – потрепала я его по голове.

– Куда уж сексуальнее, – отмахнулся он.

– Ну уж, не говори! Вон, девушку себе новую нашел. Я сразу представилась, чтобы она ничего такого не заподозрила.

– Эта девушка – моя сестра, – вздохнул Крис, и она знает всё про нас с тобой.

– Всё? Тогда понятно, почему она так странно разговаривала. Вернее, она-то разговаривала нормально, но тебе явно что-то нашептала. Представляю, какой стервой я ей кажусь. Наверное, так и есть.

– Вовсе нет. Она ничего мне не шептала, она сказала, что это ты, вот и всё. И тебе не за что себя винить. Ты никогда мне не лгала. И не твоя вина, что ты так и не смогла полюбить меня. Я долго лелеял в душе обиду на тебя, надеялся забыть, но затем понял, что это бесполезно. Таким образом я точно тебя не забуду. А когда ты сегодня позвонила и сказала, что уезжаешь, я понял, что просто не могу не попрощаться с тобой и позволить уехать вот так, не поговорив.

– Но вся ирония заключается в том, что я действительно люблю тебя, Крис! – воскликнула я. – Только не той безумной любовью, которая срывает крышу. Я люблю тебя как друга, как брата. Ты мне бесконечно дорог, и я никогда не прощу себе, что допустила такую ошибку и поверила, что мы с тобой сможем стать обыкновенными любовниками. У нас же с тобой гораздо более высокие отношения. Такие отношения бывают очень редко!