Текст книги "Ржавые цепи (СИ)"
Автор книги: Cleon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Но тут же осекается: они не вернутся, они все мертвы.
Рейн резко поднимает голову на скрипучий звук и видит в дверном проёме Минс – она пришла, чтобы сопроводить её на совещание. Полукровка удивляется смене имиджа своей ученицы.
– Тебе идёт.
– Спасибо, – Рейн, отведя взгляд, заправляет прядь за ухо.
– Пошли. Через двадцать минут начнём.
Минс уходит, и Рейн, бросив всё, идёт следом, уже раздумывая над тем, что её ждёт в дальнейшем…
========== Новенькая. ==========
– Слышала?
Он входит в её комнату без стука – впрочем, как обычно – замечая, как она припудривает свой нос, надевает марлевую повязку – снова хочет сделать вид, что много работает. Как будто её окружают ничего не понимающие придурки… Симон, оперевшись спиной о стену, скрещивает руки на груди, смотря на любовницу, так и не решившую к нему повернуться; ему не нравится её тон, но кто он такой, чтобы указывать её законное место?
В будущем она узнает, кто он…
Симон ухмыляется собственным мыслям и отвлекается, когда Менгеле, наконец, поворачивается к нему, скрипя крутящейся табуреткой.
– Что слышала?
– Минс нашла очередную шлюшку для наших целей, – он улыбается, – говорит, что на этот раз всё пройдёт нормально. Это уже какая? Седьмая, по счёту?
– Мне плевать на её рекрутов, – бросает Батори. – Все знают, что она подстилка Юргена Вульфа, поэтому он её бережёт. А эта сдохнет так же, как и остальные. Сама же не пойдёт под нож. Узкоглазая уродка…
Симон знает, что Батори хочет занять место Минс, но куда ей до полукровки, предавшей всех и вырезавшей почти всю свою семью ради целей Третьего Рейха? Менгеле лишь показывает свою никчёмность и любовь к обезображиванию людей, хотя с самим Симоном она когда-то поступила по-божески, а вот с его братом… Кригер знает, с кем лучше всего проводить ночи напролёт.
Он знает всё, а Зигмунд – ничего. И это к лучшему. Для обоих.
Где его место, а где брата?
– Ну, не скажи, – спорит Кригер, вытягивая металлическую руку и осматривая, как гуляет свет по блестящему протезу, – вдруг ей повезёт. Вдруг она окажется особенной?
– И почему она не может найти просто вампиров?
– Потому что они тупые как пробки. Собирайся, нас уже созывают.
И уходит. Менгеле хмыкает ему вслед, а потом встаёт и уходит из спальни. Ей интересно, что будет с новенькой в итоге. И не станет ли она, в конце концов, ещё одной подопытной для её личных экспериментов – в морге уже некуда складывать трупы полукровок.
Но доктор свято уверена, что и эта не выживет.
========== Все средства хороши. ==========
Дампиры о чём-то увлечённо беседуют, проходя мимо коридора, не замечая никого, и засматривающихся на них солдат – в том числе. Рейн старается делать вид, что ей здесь комфортно и уютно, она сдерживает себя от кровавой мести каждому человеку на этой базе, но Габриела учила: терпи – и тебе воздастся, – и полукровка всегда помнит об этом. Минс обещала, что у неё будет шанс им всем отомстить, но позже – есть дела куда важнее, чем сеять вокруг семена раздора. Дампир держит в руках документы, обсуждает с Минс будущее собрание и совершенно не замечает, как на неё налетает на всех порах некто и…
Сбивает с ног.
– Простите, Fräulein, не заметил Вас.
Рейн начинает судорожно собирать по полу разбросанные бумаги, а когда поднимает взгляд, то тут же встречается с… человеком, слепым на один глаз, инвалидом на одну руку. И он легко ей улыбается, и у дампира появляется какое-то странное чувство, будто ей это… приятно? Он помогает ей встать, собирает оставшиеся документы, складывает ей в руки.
– Спасибо, – шепчет Рейн, а немец ей кивает.
– Как ваше имя, Fräulein?
«Разве это имеет значение?..»
– Герр Кригер, вы куда-то спешили, разве нет? – кашляет Минс для привлечения внимания, и немец меняется в лице.
– Да, вы правы. Ещё раз прошу простить меня. Надеюсь, что до встречи, – он мягко улыбается Рейн и, по-военному щёлкнув каблуками, куда-то бегом удаляется прочь.
Дампир ещё некоторое время смотрит ему вслед, а потом её начинает подгонять Минс, и девушке становится любопытно, кто он и почему… такой? Она задаёт вопрос наставнице:
– И когда это в Третий Рейх начали набирать калек?
– На войне все средства хороши, – отвечает Минс. По её тону становится понятно, что ей не хочется обсуждать эту тему, и дампир замолкает, прижимая кипу документов к груди.
Она так и не сказала ему своё имя… И не знает его…
Всю оставшуюся дорогу полукровки шли, ни проронив и слова.
========== Семнадцать-двадцать один. ==========
Они пробираются на кухню, начинают искать там; Стренджер разбирает кухонные тумбы и другую мебель, а Светлана всё осматривается – ей кажется, что они попросту теряют время, пусть его здесь и нет в привычном понимании. Некра проходит вперёд, слыша, как напарник ищет уже в шкафах, кидает под ноги пыльные коробки, разбивает посуду… Люпеску хмыкает: Джошуа цепляется за невидимый спасательный круг, пытается найти что-то, чего… не существует? Дампир проходит чуть дальше и, копируя детектива, берётся за резные ручки настенного шкафчика и открывает его; на неё волной летит многолетняя пыль, и Светлана, отходя назад, мученически кашляет, протирает глаза. Стренджер отвлекается от своей идеи и идёт к ней.
– Как ты? – спрашивает он: в его голосе всегда слышится безразличие, но чувствуется противоположное. Некра через несколько секунд (как бы ей показалось в реальном времени) приходит в себя.
– Я в норме, – выдыхает она.
Дампир отходит в сторону, позволяет Стренджеру самому во всём разобраться; мужчина сметает всё рукой, а затем показывает напарнице то, что она нашла: на полке стоят строем двадцать один глиняный кувшин, в семнадцати из которых что-то находится, остальные – пустуют. Люпеску даже не успевает что-то сообразить, как Джошуа, доставая один из них, разбивает крупными кусками о столешницу; на ботинки падает чёрно-белый порошок – человеческий прах.
– Детский прах, – поправляет мысли Светланы Стренджер. В доказательство он достаёт мумифицированное тельце засушенного младенца – первая жертва.
Всего двадцать один. Горшков заполненных – семнадцать. Кто оставшиеся четыре?
Светлана прикрывает рот рукой – ей становится плохо, но она еле сдерживает себя от нахлынувших чувств. Стренджер совершенно спокойно продолжает разбивать урны: в них находится что-то ещё, помимо изуродованных младенцев: маленькие игрушки, лоскутки ткани, деревянные человечки… Тваны – кто без рук, кто без ног. И кукол изуродовал монстр.
– Ты думаешь, что?.. – после продолжительной паузы решается задать вопрос Светлана, но её тут же перебивают.
– Нам нужно скорее назад.
Они бросаются врассыпную, начиная искать выход из временного парадокса быстрее, пока не стало слишком поздно.
========== Неподобающе. ==========
Рейн не знает, сколько по времени проходит брифинг – ей кажется, что целую вечность; они сидят за круглым столом, прямо как какие-нибудь рыцари, сидят ровно и почти не дышат – дампир иногда ловит себя на мысли, что она тут единственная живая среди остальных манекенов. Её уже успели поприветствовать, посвятили в ряды культа, рассказали, как с ней будет заниматься Минс… Рейн хмыкает, накручивая на палец ярко-красный локон; ей всё равно, о чём они галдят – её внимание сосредоточено на одной точке, а в голове вспышками всплывают воспоминания последних дней. Ей обещали, что она увидит могилу Габриелы – это единственное, о чём она сейчас думает.
Стук механических пальцев по столу заставляет её отвлечься и перевести взгляд; на другой стороне, подле одного из приближённых Юргена Вульфа – геггинггруппенфюрер и основатель тайного общества «Бримстоун», охотящегося на мистические артефакты и использующего их в своих личных целях, – сидит немец – копия того, которого дампир видела ранее. Только… От него веет чем-то мерзким и гадким. Рейн кривится, показывает тому клыки – не лезь! – но тот лишь усмехается на её жалкие попытки, стреляет васильковыми глазами, продолжает нервировать её противным стуком, кажущимся громче хриплого голоса старого немца. Рейн отворачивается; братья-близнецы так похожи, но слишком разные… по своему образу. Странно, что другого, слепого на один глаз, тут нет.
– …И поэтому мы вскоре выдвигаемся в Аргентину, – заканчивает свой монолог Вульф, поправляя монокль на глазу. – Обершарфюрер Минс, проводите гостью и займитесь её… кхм… подготовкой.
– Так точно! – чеканит она, вставая с места, отдавая честь. Рейн не сразу понимает, что и ей следует сделать то же самое.
Через минуту они уходят, и дампир всё ещё чувствует липкий-неприятный взгляд на своей спине – она знает, кому он принадлежит. И ей хочется из-за этого поскорее в душ – как будто на неё вылили ушат помоев. Дампиры, открыв двери, не успевают даже проскользнуть в коридор, как перед ними появляется другая фигурка – почти клон того, с кем Рейн не хочет видеться. Но с этим… Почему близнецы такие разные?
– Прошу прощения, Fräulein, неужели я опоздал? – спрашивает он или у самого себя, или у полукровок. Дышит слишком часто, на лбу выступает испарина – торопится посетить собрание высших чинов тайного ордена.
Рейн хочется ответить, но её перебивает Минс:
– Опоздали, – её тон суров, и молодой человек меняется в лице.
– Прошу меня простить, – он коротко кивает и входит в зал, закрывая за собой дверь.
Рейн ещё несколько секунд смотрит ему вслед, сквозь стену, пока её не подзывает Минс.
– Неподобающее поведение для человека, считающегося себя истинным арийцем, – гордо подняв голову, полукровка удаляется прочь.
– Да… Наверно, – Рейн приходится с ней согласиться, а затем она ускоряется, чтобы догнать наставницу.
И почему-то ей хочется сказать, что она не согласна с ней насчёт… него, потому что неподобающее поведение было у другого, с кем дампир в будущем даже не хочет пересекаться.
========== Обратная твана. ==========
Они не знают, сколько ещё проводят тут времени: может, час, может – сутки; каково время в реальном мире? Светлана ищет по всему дому; разрубает клинками те остаточные воспоминания, связанные с больным пастором; в голове дампира мелькают обрывками не самые приятные мысли: убийца, педофил, сатанист… Кем же ещё был Растин Парр? Стренджер уже ломает напольные доски, и Люпеску не может гадать, на правильном ли пути напарник. Они просто спешат уйти отсюда. Они хотят вернуться домой.
Они боятся, что уже могло быть слишком поздно.
Тёмная тень закрывает собой свет в окнах. Нечто зловещее продолжает наблюдать за ними.
И Некра резко останавливается посреди комнаты и слушает шум: похоже на… трезвон колокола? Она не сразу понимает, что громкость начинает нарастать с молниеносной скоростью, и в следующую секунду дампир падает на колени, закрывая уши ладонями; ещё немного и, кажется, её перепонки лопнут, пойдёт кровь. Джошуа мечется из стороны в сторону: он тоже слышит странный звук, хочет помочь Светлане, но знает, что источник омерзительной какофонии близко – он ломает доски сильнее, яростнее.
И когда сил уже слушать сторонние необъяснимые звуки больше нет, детектив разламывает дерево одним движением, а затем… всё стихает. В голове у Светланы всё ещё шумно, но не так больно; дампир поднимается с колен, на пошатывающих ногах идёт к напарнику, заглядывает через его плечо: внизу, в мертвой почве с острыми корягами корней, виднелся железный прочный сундук.
– Откуда ты узнал?
– Такой же голос в голове, как был у тебя, – отвечает Стренджер. Люпеску хочет открыть тайный ларец, но Джошуа поднимает руку. – Не бери руками – только клинком.
Некра кивает и, присаживаясь рядом, берётся за рукоять серповидного меча, а затем подцепляет старый ржавый замок, и его дуга ломается крошкой; теперь очередь за Стренджером: мужчина поднимает крышку, и оба смотрят в то, что так пытался спрятать Растин Парр или его призрак.
– Я знаю, что это! – восклицает дампир, доставая из кармана фотографию и демонстрируя её напарнику. – Эта штука как-то связана с исчезновением этих детей.
– Костяной амулет, – мужчина хмурится, поправляет на носу очки. – Кость не принадлежит человеку – слишком большая по размеру. Да и по цвету…
По шероховатой поверхности части скелета волной сверкает и переливается странная жёлто-красная плёнка, похожая на тонкий слой мышц. На кости висят несколько маленьких человечков – тваны – по-странному – вниз головой. Стренджер будто читает мысли напарницы и коротко ей кивает, а затем дампир резко вскидывает клинок и ударяет острым лезвием по мистическому артефакту…
И световой вихрь переносит их в темноту неизвестности.
========== Противоположности. ==========
Симон недоволен выходкой брата: тот опять опоздал, опозорил его – будущего правителя фашистской империи! Кригера бесит, что Юрген Вульф все ещё видит в одноглазом щенке потенциал; чем он лучше своего полноценного брата? Мысли молодого немца перескакивают с одной на другую: они нашли артефакт, а теперь их компанию разбавляет чёртова дампир. Симон кое-как терпит подстилку геггинггруппенфюрера, но эта рыжая… Он не против кувыркнуться с ней в постели пару раз, но потом – смерть ей, смерть! Все эти сверхъестественные бляди должны сдохнуть: среди арийцев не должно быть грязных по крови.
И Зигмунда здесь тоже не должно быть.
Однако и тот, и другая всё же здесь были.
Когда Симон видит брата, то тут же меняется в лице, старается улыбаться, быть приветливым (как и всегда), но каждый раз хочется отвести его куда-то в сторону и вонзить нож по самую рукоять ему в горло. Но Вульф говорит: он нужен нам в нашей миссии, и ты терпи. Чёртов ценный кадр… Кригеру хочется рычать, и когда он подходит к своей неудавшейся копии, то та его в упор не замечает; немец пьёт простую воду, смотрит куда-то за витражное окно; отражение рассыпает на молодом человеке разноцветные кляксы света.
– Опять опаздываешь, – комментирует Симон, и Зигмунд сильнее сжимает в руках стакан – стекло готово пойти трещинами. – Непозволительно! Особенно в нашем положении.
– В твоём положении, – отвечает ему брат, нахмурившись; слепой глаз слезится, и Симон, замечая это, лишь ухмыляется, скрещивая руки на груди. – Я на это не подписывался.
– Благородный рыцарь Зигмунд Кригер – позор Третьему Рейху! – уже смеётся над ним немец. – Но герр Вульф был недоволен тобой. Он сказал, что если ещё раз такое повторится…
– Не грози мне, – дерзит Зигмунд, и Симон чувствует, как того сковывает страх. – Мне плевать, что там говорит Вульф. Я считаю, что всё это бред.
– Тебя просто не посвящают, братец, – механическая ладонь ложится на плечо Кригера. – Поэтому, будь хорошим мальчиком, не совершай преждевременные ошибки. Ты ведь мечтаешь о том, чтобы мы вышли победителями в этой игре. Поверь мне, мы уже близки. Осталось всего ничего, и наша империя возродится.
– А что с той… Ну, милой Fräulein?
«Она сдохнет так же, как и ты».
– Всё в порядке, – уверяет его Симон. – Нам нужны такие, как она. И… познакомься, с ней, что ли, – он по-дружески улыбается брату, и тот отвечает ему тем же. – Думаю, она тебе понравится.
«Мусор всегда лежит рядом с дерьмом».
– Спасибо, – кивает Зигмунд, и Симон, опуская руку, салютует ему и уходит прочь.
А про себя смеётся: грязная полукровка и неполноценный ариец – что может быть хуже?..
Только если такие, как они, станут править Третьим Рейхом; Симона передёргивает: только через труп… не его – всех остальных. Он не намерен отказываться от своих идей и главной цели. Кригер слишком хорошо всё продумал, чтобы так просто проиграть.
========== Шаман в тумане. ==========
Свет выкидывает их, будто выплёвывает, на осенний ковёр, и Стренджер и Люпеску не понимают, что происходит; голова гудит так, словно их ударили огромной кувалдой. Напарники, сквозь зубы, игнорируя болевые ощущения, поднимаются на ноги и отряхиваются, а когда поворачиваются, то видят, что… они находятся в пустоши: ни призрачного дома, ни деревьев – только они и зловещий туман, окруживший их. Некра хватается за клинки и даже не сразу замечает, как на кончике лезвия поблёскивает жёлтым тот самый странный артефакт – неужели это та самая обратная твана? Мужчина кивает её мыслям:
– Не бери его голыми руками, – он запускает руки в карманы пальто, вновь ищет сигареты, и разочаровывается, вспомнив, что уже давно выкурил последнюю – ещё до путешествия в хижину пастора. – Мы не знаем, на что ещё эта штука способна.
– И ты предлагаешь её даже не снимать? – дампир разочарованно фырчит; сражаться с одним клинком не очень-то и удобно.
– Пока не снимай, – отзывается Джошуа. – Мы можем снова её активировать – кто знает, как артефакт поведёт себя в иной ситуации.
– Но мы теперь точно не узнаем правды, – разочарованно констатирует Светлана, идя чуть вперёд, и вскоре останавливается всего в метре от напарника. – Дом пропал, а вместе с ним – остальные улики. И что теперь делать?
Стренджер подходит к ней, и Люпеску свободной рукой цепляется за его ладонь; оба всматриваются вдаль, в пелену тумана, пытаясь найти в нём хоть какие-то ответы, выход из ситуации. Но резко оборачиваются, услышав, как ломаются ветки: одна за другой… И к ним из белой дымки приходит сухонькая старушка, одетая в несколько шкур, с крупными кольцами в ушах, держащаяся за длинную кривую палку. Она похожа на…
Светлана думает:
«Неужели призрак?»
– Шаман, – озвучивает Стренджер, и старуха кивает.
– Пойдёмте, я давно жду вас, – щурится она, указывая на детектива и дампира посохом.
Джошуа и Светлана ничего не понимают, но молча идут за старушкой, откуда-то знавшей их. И напарники боятся даже предположить, какие сюрпризы их ожидают в дальнейшем.
========== Клинки. ==========
Начинаются тренировки, и Рейн чувствует себя несколько напряжённо: она так привыкла быть рядом с Габриелой, Стренджером и Светланой, а сейчас её будет учить совсем другой человек – Минс, и ей любопытно, какие дампир использует для этого методы: может, будет гонять её до полусмерти, или они сегодня обойдутся всего лишь стрельбой из разного вида оружия по движущимся мишеням?.. Но когда она приходит на полигон, то видит непривычно улыбающуюся наставницу, держащую что-то за спиной. Рейн осторожно проходит мимо неё, подходит к столу, молча выбирает разложенные там пистолеты, но поглядывает на полукровку, ожидая. Минс делает несколько шагов к ней:
– У меня для тебя есть сюрприз, – говорит она, и Рейн это странно как-то слышать: последний раз приятное ей делали отдел Спокхаус на прошлый день рождения, когда подарили ей револьвер марки Smith & Wesson, да и тот сгинул в пожаре.
– Какой сюрприз? – скептически спрашивает дампир, скрещивая руки на груди.
– Тебе понравится, – Минс, наконец, демонстрирует ей длинную чёрную коробку. Рейн фыркает: хотя бы не перемотана бантом.
Девушка не знает, как реагировать на подарок, но когда открывает, то… чуть не роняет коробку. Внутри лежат клинки – не такие, как у Светланы – намного лучше: длинные полуметровые лезвия, с механизмом вращения вокруг своей оси, с кожаными ремнями на магнитной застёжке… О таких она могла только мечтать! Но это… Это есть реальность. Рейн кидает от себя подарок и бросается с объятиями к Минс, и та усмехается: она напоминает ей маленькую девочку, которой подарили долгожданную куклу на Рождество.
– Спасибо! – чуть ли не прыгает от счастья полукровка, и Минс отстраняется от неё.
– Это был подарок, который я должна была передать Габриеле, – говорит дампир. Рейн меняется в лице. – Она очень хотела вручить их тебе на твою первую миссию, но… пришлось это сделать мне. Рейн, она хотела…
– Они прекрасны, – она пытается улыбнуться, но подавляет в себе желание пустить слезу. Она так скучает по Габриеле, так скучает… – Я… Я не знаю, что и сказать.
– Пожалуйста, – улыбается Минс. – А теперь давай приступать к тренировкам, мне ещё вечером сдавать отчёт.
Рейн коротко кивает, застёгивая браслеты лезвий на своих запястьях; металл совсем не тяжёлый – клинки так удобно носить. Дампир мысленно благодарит свою приёмную мать за то, что она делает для неё до сих пор и, встав в боевую стойку, готовится атаковать своего наставника.
В какой-то момент она ловит себя на мысли, что всё происходящее – не так уж и плохо.
========== Хекайтомикс. ==========
Агенты Спокхаус, выйдя из туманного заточения, вскоре оказываются на небольшом холме, где располагалась старая хижина. Старушка приглашает гостей войти, открывая им скрипучую дверь; Некра и Джошуа нагибаются – здесь слишком низкие потолки. Вся хижина увешана тванами, различными украшениями и амулетами; Стренджер хмыкает про себя: прямо как сувенирная лавка. Светлана просто молча следует за напарником.
Женщина приводит их в зал, в центре которого пускает огненных светлячков небольшой костёр, сама садится на шкуру какого-то зверя, все ещё держа в руках свой посох; Люпеску и Стренджер повелеваются её совету и мостятся рядом, на какие-то старые ткани. Шаманка представляется им:
– Меня зовут Асгайя. Я предсказала, что вы придёте. Дай мне тот амулет, дитя.
Дампир протягивает ей клинок, и старушка снимает странную штуку с наконечника лезвия, кладёт её к себе на колени. Такие медленные манипуляции до зубного скрежета раздражают Джошуа, но он старается не подавать виду. В конце концов, они пришли за ответами – они их получат. Мужчина поднимается на ноги, а старушка продолжает осматривать артефакт; за окном под дуновением ветра звонко бьются разбитые бутылки – ещё одна нелепица, чтобы изгнать несуществующих духов – для Джошуа, но для шамана всё это имеет ценное значение.
– Это всё, конечно, замечательно, мэм, – начинает Стренджер, – но времени на ваши фокусы у нас нет. Я так предполагаю, что это вы та самая шаман, которая продаёт тваны. И мы знаем, что вы как-то причастны к исчезновению этих детей, и что Растин Парр…
– Присядь, – говорит она строго, и Джошуа повинуется, что-то фырча себе под нос; Светлана внимательно смотрит на старушку, ожидая от той какого-либо сюрприза. Шаман достаёт из кармана накидки куклу из веток, перемотанную красной нитью. – Вы знаете, что это такое?
– Твана, – отвечает Люпеску.
– Проводник в другие миры, – поправляет её старушка. – Тваны служат для того, чтобы кого-то сберечь или кого-то уничтожить. Я никогда не давала такой мощный артефакт маленьким детям, а вот Растин Парр…
– Вы знали пастора? – больше утверждение, чем вопрос, звучит с уст Стренджера.
– Он был злым человеком, заключённым сделку с духом Хекайтомиксом. И моим учеником. Бывшим.
Стренджер и Люпеску вопросительно переглядываются.
– Что за Хекайтомикс? – задаёт вопрос Светлана.
– Демон, который на протяжении многих веков пробуждается ото сна, берёт под контроль какого-то человека, обещая тому золотые горы, – отвечает на вопрос Асгайя. – Но взамен тот должен был давать ему питаться.
– Детские души, – догадывается Джошуа.
– Именно, – кивает шаман. – Вы пришли из дома Растина Парра, ведь именно тваны показали вам путь туда, чтобы вы покончили с кошмаром Бёркиттсвилля навсегда.
– Там был двадцать один кувшин останками мёртвых тел, четыре из которых пустовали – рассуждает вслух Люпеску, – семь могилок мы видели по приезду сюда, троих детей ещё похитили, осталась…
– Последняя жертва, – подытоживает Стренджер.
– Вам нужно спешить, – говорит шаман, протягивая странный амулет обратно, – возьмите его с собой. Это поможет вам изгнать дух Хекайтомикса из нашего города.
– А что это такое? – спрашивает Светлана. Она и Стренджер уже готовы покинуть обитель старой шаманки, но останавливаются на секунду, чтобы услышать последний ответ.
– Артефакт из ребра древнего демона Белиара – единственное, чего так боится Хекайтомикс.
Дампир кивает, и Джошуа, взяв её за руку, почти бегом направляется к выходу. Шаман мысленно желает им удачи и молится Богу, чтобы не стало слишком поздно.
========== Память. ==========
Минс всегда сдерживает обещания, даже если они фальшивы: её ученица хотела прийти на могилу к покойной матери, и вот они здесь. Реконструировать часть кладбища для опытных людей не было проблемой; дампир идёт позади Рейн, держа руки за спиной, и когда та оборачивается, резко меняется в лице, надевая скорбную маску – пусть верит, пусть во всё это верит, чтобы быть рядом и в итоге послужить им на верность фюреру и Третьему Рейху.
Рейн несёт на могилу Габриеле жёлтые лилии – когда-то любимые цветы Августини.
Минс считает, что мёртвые люди не достойны даже памяти о них.
Они подходят к той самой могиле, где выгравировано имя женщины, и Рейн падает на колени, шёпотом прося прощения, разговаривает с ней, рассказывает о событиях минувших дней. Минс стоит сзади, всё слышит и усмехается: какая же глупая её ученица, как же по-человечески низко она себя ведёт. Она дампир, почти высшее существо, она не должна показывать свои слабые стороны! Никаких эмоций, никаких чувств – только холодность души и ненависть ко всему живому.
Но вместо этого – она приходит на кладбище и приносит цветы тем, которых следует вычеркнуть из истории. И забыть.
Минс знает, что будет делать, когда империя Третьего Рейха возродится.
Она не даст жить таким, как её ученица.
Такому слабому позору в роду.
– …Спасибо, – шепчет Рейн, проводя пальцами по холодному камню.
– Именно поэтому ты тогда попросила меня взять краску для волос, чтобы быть похожей на неё? – усмехается Минс, подходя сзади.
– Если бы не она, я бы так и осталась бесчувственным зверем, – дампир поднимается на ноги. – Я с самого детства хотела быть на неё похожей, и только после смерти, возможно, хоть чуточку стала.
– И даже больше, – натянуто улыбается Минс. – Идём, скоро совсем стемнеет. Сторож не любит, когда тут задерживаются.
– Хорошо, – отвечает Рейн, коротко кивая.
Минс старается сдерживаться и не делать ей замечаний; как легко сломать полукровку, воспитывавшуюся неправильно с самого начала. Дампиру плевать, что в итоге станется с Рейн после их миссии, но она знает, что если что-то пойдёт не так, то она разделит с ней свою участь.
А ей не хотелось подводить ни Юргена Вульфа, ни… кое-кого ещё.
========== Закат. ==========
Ей не хочется спать, совсем, и она выходит в коридор, направляется на крышу, чтобы подышать морозным воздухом, чтобы посмотреть на уплывающее за горизонт солнце. Рейн осторожно поднимается по деревянным ступенькам, открывает двери и… совершенно не ожидает того, что здесь её ждут; спиной к ней, облокотившись о каменный парапет, на террасе находится тот самый однорукий фриц, которого она видела ранее. Дампир порывается развернуться, уйти прочь, но почему-то продолжает стоять на месте и сжимать кулаки: полукровка ненавидит немцев за то, что они сделали, что лишили её дома и семьи, и составлять одному из них компанию – немыслимо! Но этот мужчина… Полукровка смотрит ему в спину; от него не веяло чем-то неприятным, противным. Они находятся по разные стороны баррикад, но Рейн не ощущает в нём угрозы и опасности – он просто человек, который оказался не в том месте для себя.
Он очень сильно отличается от других, выделяется на их фоне. И совершенно не такой, как его брат-близнец, чей взгляд Рейн до сих пор вспоминает с неприязнью.
И, смирившись, она делает шаг в его сторону; подходит совсем тихо, почти не стуча низкими каблуками о каменную кладку, облокачивается руками о парапет, смотрит вдаль; тот, который так похож на арийца, делает вид, что не замечает гостью. Рейн не обидно, даже так легче, и она поворачивает голову в сторону апельсинового заката; но так порывает вернуться к фигуре немца.
– Красиво, не правда ли? – разрубает он тишину словами, и дампир снова отводит взгляд. – Я люблю бывать тут по ночам. Здесь… можно расслабиться и отдохнуть мыслями. Вы согласны, Fräulein?
Она вздрагивает, когда к ней обращается немец, но старается делать вид, что её не интересует его компания. Но предательски отвечает на вопрос:
– Да, здесь… Хорошо. Наверно.
– Мы ведь с вами виделись раньше, – говорит он, поворачиваясь к ней. – А я так и не узнал вашего имени. Может, сейчас вы раскроете мне сию тайну, Fräulein?
– А если нет? – она отвечает резко, недовольно смотря на него, и немец откровенно не понимает, в чём же провинился. – Знание моего имени что-то меняет?
– Простите, не хотел вас огорчить.
Он отворачивается, снова смотрит туда, на верхушки деревьев, на диск солнца, почти вошедший в землю, и дампир чувствует себя как-то по-странному неприятно; фриц вежлив с ней, а она делает так, чтобы он обо всём догадался. Минс же говорила, предупреждала… Рейн тяжело выдыхает; это всего лишь временное явление, и это знакомство ничего не значит ни для одноглазого и однорукого арийца, ни для неё самой.
– Рейн, – бросает она, и замечает, как уголки губ немца приподнимаются в улыбке.
– Зигмунд.
Дампир не понимает почему, но улыбается в ответ.
Они продолжают наблюдать за закатом, больше не проронив друг другу ни слова.
========== Вне времени. ==========
Они бегут по зачарованному лесу, не замечая, как тот меняется: из пышного золотистого превращается в чёрный зловещий – проделки демона Хекайтомикса, не иначе. Ребро Белиара трещит в руках Светланы, подпрыгивает на ладони, указывая верный путь; агенты Спокхаус возвращаются в Бёркиттсвилль и… не узнают его: люди, разодетые в одежды старых веков, размахивают факелами и вилами, что-то кричат, надвигаются на чужаков волной. Они будто попали в прошлое. Стренджер тянется к кобуре на поясе; агенты находятся во временной ловушке, и даже твана не спасёт их, покуда они не решат последнюю загадку монстра.
– Вы убили наших детей!
– Вы украли их!
– Убьём!
– Во славу Хекайтомикса!
– Во славу нашего бога!
Идеальное прошлое-будущее, построенное демоном; Светлана хочет отступить, не вмешиваться в парадокс, но Джошуа плевать: мужчина хватается за пистолет и, прокрутив его на скобе на пальце, стреляет: пули проходят сквозь народ, не задевая их – всего лишь иллюзия. Стренджер пускает свинцовый дождь уже с обеих рук: фантомы идут на них, их лица искривляются в зловещей ухмылке, голоса меняются, а головы раскалываются тонким фарфором; Люпеску пугается, вскидывая клинок. Стренджер продолжает стрелять.
Демон чувствует, что чужаки пришли по его душу; демон хочет защитить себя.
Или не демон?
Ребро Белиара продолжает ненормально трещать.
Стренджер продолжает стрелять: патроны почти на исходе, но ему нужно докопаться до истины; зловещие твари, похожие на зомби, с оскалом, с чёрными дырами вместо глаз, шепчут и смеются, и их голоса эхом проносятся в сознании. Джошуа нажимает на спуск: снаряд в кого-то попадает; доказательство – красные капли на земле. Мужчины и женщины с головами изуродованных младенцев, люди, похожие на восставших мертвецов, исчезают, а на их месте появляется мальчик, смотрящий с ужасом на двух взрослых: временная шкала перестраивается, всё возвращается к исходной точке. На белоснежной рубашке ребёнка, как цветок, распускается кровавая клякса.
