Текст книги "Ржавые цепи (СИ)"
Автор книги: Cleon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
========== I: Почти совершенство. ==========
Ослабленную, исхудавшую, но продолжающую сопротивляться – её под руки приводят к своей смерти. Женщина, еврей, унтерменш – всё, что следует о ней знать. Ни имени, ни прошлого, только то, что она носит в себе две жизни – тех, кого она ненавидит, тех, из-за которых пока жива. Но ей хотелось только одного – поскорее оказаться в могиле.
Её встречает мужчина в медицинской маске и грязно-кровавом фартуке; рядом с ним – белокурая девочка, стреляющая ярко-голубыми глазами будущую жертву. Женщину готовят к операции: кидают как мешок на стол, заключают в кандалы – преждевременные роды. Женщина кричит, по её лицу градом катятся слёзы, она смотрит на своего мучителя и умоляет-шепчет, чтобы он её пощадил. Доктор Менгеле злобно ухмыляется сквозь маску; в его руках нож кровавыми каплями блестит ярко – воспоминание, оставшееся от предыдущей жертвы. Девчонка рядом с ним широко улыбается: папа заставит эту мразь кричать, папа никогда плохого не сделает.
Он делает надрез – женский поросячий визг закладывает уши.
По-другому узники концлагеря не умеют его благодарить.
Ещё, ещё, ещё… Он не просто проводит операцию – уродует и без того отвратительное тело. Он наслаждается её криками, наслаждается кровью на своих руках, её завываниями, слезами… Эта ситуация возбуждает его, но доктор старается держать себя под контролем – тут его дочь, он не хочет упасть в грязь лицом.
Маленькая Батори очень гордится своим отцом.
Перерезав пуповину, доктор чиркает ножом по шее женщины; вздох, и наступает долгожданная тишина. Но в его руках осталось её наследие – уродство дало жизнь прекрасному. Мальчики, близнецы… Почти совершенство. Есть лишь один изъян – у одного из них атрофирована рука. Ошибка. Непростительная. Засевшая в душе треклятой занозой глубоко-глубоко; Менгеле просчитался; еврейка оказалась неподходящей, а на новый эксперимент нет ни времени, ни ресурсов. Он приказывает убрать тело из лаборатории, и солдаты молча выполняют приказ, волоча за собой мать маленьких почти идеалов. Доктор даёт здорового малыша своей дочери.
– Ты же хочешь поиграть в куклы, милая?
Глаза Батори сверкают жестокостью. Она, прижав плачущего, здорового младенца к себе, берёт со стола отцовский нож.
– Конечно, папочка!
В ту ночь весь комплекс слышал эхо детского плача. В ту ночь художник создал два одинаковых полотна: первые чистокровные арийцы, рожденные экспериментальным путём, имеющие лишь пару недостатков: один уже родился без руки, а второй – её лишён, чтобы быть похожим на свою копию. А в знак своей непокорности перед своим создателем – ещё и глаза.
Батори – умница дочка. Вся в своего отца.
Мальчики станут спасителями их будущей империи.
Или же теми, кто приведёт её к краху.
========== Легенда о Чупакабре. ==========
Старенький Кадиллак мчится по скалистой тропе, подкидывая пассажиров на заднем сидении; Джошуа и Светлана успели привыкнуть к подобным неудобствам, от того молча продолжают наблюдать за кронами деревьев, тянувшихся к апельсиновому небу за окнами автомобиля. Водитель – молодой, неопытный, напуганный – Люпеску свербит в носу от его страха, – резко выворачивает руль, и они уже едут по узкой дороге, а затем останавливаются. Агенты Спокхауса молча расплачиваются с таксистом и выходят; машина сразу же трогается с места, а незваных гостей встречает облупившаяся табличка, скрипящая на старом гвозде и гласящая, что именно здесь то самое место, где в последний раз видели объект их поисков.
Охота на маленького кровопийцу почти закончилась их победой.
Стренджер тянется в карман за сигаретой, но не обнаруживает оных; он ненавидит никакие легенды, особенно – городские мифы, выдуманные тупыми дилетантами. Местные жители упорно верят в Чупакабру, от того признают его даже в том, кто попался им этим днём – они не хотят признавать в нём кого-то другого: ни вампира, ни оборотня, ни зверей-переростков, любивших насытиться свежей кровью. Пока мужчина в своих карманах нащупывает лишь мелочь, но не самокрутку, Некра идёт вперёд; деревушка в Пуэрто-Рико встречает их могильной тишиной.
Старые строения-коробки давно пусты; лишь в некоторых из них горит свет – оставшиеся жители деревни просто ждут, когда можно будет выйти на улицу. Некра и Стренджер совершенно не удивляются валяющимся трупам домашнего скота; они перешагивают через них, наблюдая на земле кровавую дорожку, тянущуюся к сараю одного фермера, утром покинувшего – по последним данным – свой дом. Козы, овцы, собаки – небольшая плата для того, чтобы зверушка жила. Люди боятся не столько за скот; собственная жизнь намного ценнее. Светлана молча хватается за клинки, Джошуа перезаряжает пистолет; верный крест звенит в кармане пальто.
Металл будто накаляется, предчувствуя тонкую нечеловеческую энергетику.
Люпеску перелезает через забор, направляясь вперёд; она слышит звуки – странные – будто кто-то… кто-то плачет? Так громко и так душераздирающе. Дампир хмыкает, осторожно ступая по вымощенной досками дорожке; открывает скрипучую дверь пинком, вырывая её с петель, и… замирает на месте, видя не вымысел человеческого страха, а… ребёнка.
Кошмаром этой деревни всё это время был ребёнок.
Девочка – маленькая, взъерошенная, в старых и грязных лохмотьях, запачканная в крови, – она действительно больше напоминает зверя; попавшая в капкан, она рычит и царапает собственную ногу, надеясь выбраться из злополучной ловушки. Стренджер, наблюдавший за ней, стоящий позади Светланы, не убирает пистолет и держит ребёнка на прицеле: человек-не человек, а она опасна. Некра подходит к ней ближе, деактивируя механизмы клинков.
Некре лишь нужно немного времени.
В нос ударяет знакомый запах.
Такой запах характерен только для одного существа.
Девочка. Полукровка. Дампир. Не человек.
Такая же, как она.
Люпеску опускается на колени, а девочка, видя взрослого, пятится назад, рычит и скалится, но не может уйти далеко – капкан крепко держит её ногу. Светлана молча наклоняется и, разомкнув металлические челюсти, позволяет ребёнку спастись, но та лишь забивается в угол – чувствует страх перед существом, которое сильнее её.
Джошуа хмыкает; и убирает пистолет.
Светлана осторожно приближается к девочке, тянет к ней руку, но та дёргается, как непослушный нашкодивший щенок, боящийся гнева своего хозяина.
– Не бойся, – Люпеску улыбается, – я не кусаюсь.
– Иронично, – замечает Стренджер, но Светлана игнорирует его. Она отрывает от своего плаща кусок ткани – совсем немного – и перебинтовывает ребёнку раненную ногу; наблюдая за тем, как чёрный лоскут закрывает рану, малышку удивляется, как на коленке возникает бантик, созданный руками взрослого.
– Иди ко мне, – малышка сама тянется к Люпеску и уже ложится на руки, тихо пофыркивая и рыча в сторону Стренджера. – Не бойся, он тоже не кусается.
На подобное замечание Стренджер лишь фыркает.
– Нашла своего родственника?
– Намного ближе, чем ты думаешь, – кивает агент Некра. – Что с ней будем делать?
– Ты ведь всегда мне говорила, что мечтаешь о младшей сестре, – мужчина резко разворачивается и идёт к выходу. – Так вот тебе подарочек от Бога.
– Ты же не веришь в Бога.
– Я и в потустороннюю нечисть не верю, однако с каждым годом этого дерьма становится только больше.
Стренджер молча уходит; миссия почти выполнена, но вопрос с ребёнком-дампиров остаётся открытым. Светлана смотрит на малышку в руках, которая продолжает порыкивать, уткнувшись ей в ключицы. Над ней придётся долго и упорно работать, чтобы вырастить из этого зверька человека. Люпеску тяжело вздыхает: всё-таки ей не нужно было тогда оставлять его в живых.
Но он ли виноват в этом?
Агенты Спокхаус молча уходят прочь.
Легенда о Чупакабре так и осталась городским вымыслом.
========== Дом. ==========
Маленькая рыжая девочка – теперь уже накормленная, умытая, причёсанная, в новом платье за место старых лохмотьев – сидит на стуле, не проронив ни слова. Она редко разговаривает, почти всегда рычит, – ещё не привыкла общаться словами и жестами как нормальные люди. Таких обычно называют «дети Маугли», но она не воспитывалась дикими животными – она вела себя так, как считала нужным, чтобы не умереть с голоду. Первородные инстинкты взяли вверх, но сейчас… она начинает проявлять свою человечность.
Она сидит и ждёт, что решат старшие. Когда все трое вернулись в Спокхаус, то почти большинство сотрудников выступили против ребёнка. Люпеску не хотела её бросать, Стренджеру было плевать, а другие… им не хотелось держать рядом с собой дикого зверя. Девчонка не понимает, о чём шепчут за дверью; смотрит в одну точку, сжимая кулачки, и ждёт.
Они тоже бросят её. Как другие. Как все.
С самого раннего возраста против целого мира.
А когда дверь открывается, то все выходят оттуда, даже не посмотрев на неё. Она на них тоже не смотрит – только в ту точку на стене. И даже не замечает, когда рядом с ней усаживается женщина, как берёт её маленькие ручки в свои шершавые ладони, как она улыбается ей; и когда девочка всё же поднимает глаза, то она смотрит её волосы – ярко-красные, объёмные, до плеч… Эта женщина была очень необычной.
И красивой.
Девочка позволяет взять себя на руки, и женщина поворачивается уже к знакомым Светлане и Джошуа, вставшими у дверного проёма. Мужчина всё так же хмур, а девушка, называющая себя «старшая сестра», улыбается.
– Теперь малявка на твоей совести, – кивает Стренджер, и женщина треплет девочку по волосам. – На одну головную боль стало больше благодаря Светлане.
– Эй, не бурчи, – дампир стукнула его локтем в бок.
– У неё нет имени, ведь так? – женщина вопросительно смотрит на напарников, и те кивают. – Думаю, ей подойдёт имя…
Она не понимает, о чём они говорят. Не запоминает слова. Ей незачем.
Девочка пальцами увлечённо перебирает волосы женщины, вдыхает аромат её приторно-сладких духов, совершенно не обращая внимания на остальных. От женщины веет… приятным, домашним теплом: с ней существует иллюзия, что она теперь в безопасности, что она дома. И когда девочку ставят на пол, та все ещё продолжает смотреть на красные волосы новой знакомой, которая впоследствии станет для неё очень родным человеком.
Габриела Августини станет для неё простым учителем.
Но для маленькой девочки – почти матерью.
Той, о которой она могла только мечтать.
Неверное решение взрослых людей стоило ей будущего.
========== Психологический портрет. ==========
Большое путешествие сильно изматывает: бесконечные перелёты, переезды – почти сутки им понадобились, чтобы добраться до организации Спокхаус. И сейчас, сидя в гостиной, попивая уже порядком холодный кофе, Стренджер и Светлана разговаривают на отвлечённые темы, касающиеся в основном задания в Пуэрто-Рико. Их маленькую компанию вскоре разбавляет Элспет, вошедшая без стука, держащая в руках кипу папок с различными документами. Она грузно садится напротив Джошуа, раскладывая бумаги перед собой; Холлидей работает днями и ночами напролёт, чтобы их новая маленькая сотрудница адаптировалась к жизни. Девушка качает головой, и напарники вопросительно смотрят на неё.
– Что-то узнала?
– Провели пару анализов, – Светлана берёт одну из папок, не дождавшись разрешения Элспет. – Работы предстоит много. И ты права: она действительно твоя родная сестра.
– Даже не удивлена, что он постарался, – пожимает плечами Люпеску, переворачивая страницы личного дела. – Как она?
– Более-менее различает цвета, слова, постепенно начинает говорить, – докладывает доктор Холлидей. – Быстро учится. Однако мне не нравится, что с ней случилось. Как я поняла, а позже результаты подтвердились на психологических тестах, то на её глазах убили её мать.
– Изнасилование и потом убийство – так на него похоже, – безразлично отвечает Некра, с хлопком закрывая папку. – И что теперь?
– Работы предстоит много, но пока мы на правильном пути, – улыбается Элспет. – Габриела уже занимается с ней. Она мне даже за твои клинки пояснила – попыталась сказать, что понравились.
– Таким как она только ножи и давать, – пробурчал Стренджер, делая глоток крепкого кофе.
– Удивительно другое, – продолжает Холлидей, – у нашей малышки на запястье есть шрам в виде креста. Церковного креста. Навряд ли метка твоего отца.
Светлане не нравится то, что она слышит от коллеги; кому понадобилось клеймить дампира? Девушка хмурится, обдумывая услышанное; Стренджер рядом громко размешивает ложкой в кружке сахарные кубики, а Элспет продолжает складывать мозаику тестов в один психологический портрет.
Холлидей ещё предстоит много работы, и она верит, что они справятся. Но девушке неприятно знать то, что показывают психологические тесты – малышке ещё крупно повезло, что она вообще осталась жива.
В том, что случилось с маленьким дампиром, виноват не её отец.
А кое-кто похуже.
========== Терпение. ==========
Она ненавидит своё новое имя; ненавидит, когда её расспрашивают о прошлом; ненавидит, когда её заставляют тренироваться. Но она стойко выдерживает все новые испытания: под руководством старшей сестры, она продолжает сбивать руки в кровь; ждёт, когда ей дадут обещанные заточенные клинки, отправят на первую официальную миссию; Габриела, сидящая рядом, гордится своей ученицей: та быстро освоила технику рукопашного боя, а потом и македонскую стрельбу. Сейчас ей нужно научиться терпению. И желанию работать с остальными.
Но та, кто отреклась от своего нового имени в пользу другого, выдуманного ею – Рейн, – просто хочет доказать себе, что она на что-то способна. И чтобы её новая семья ею гордилась.
Она сбивает спортивный снаряд с цепи, оседает на пол, надеется на похвалу, но Светлана лишь качает головой да цокает языком: опять не может совладать с гневом. Она кидает сестре тряпку и бросает:
– Повторим позже.
Бесконечные повторы ей осточертели; она хочет послать её, послать всех, но сдерживает эмоции. Габриела подходит к ней, хочет помочь встать, но дампир отталкивает женщину; не злится за её выходку – за столько лет привыкла к её непростому характеру – и треплет по волосам.
– Дорогая…
– Не называй меня так! – цедит она и сама резко встаёт. – Я буду тренироваться дальше!
– С тебя сегодня хватит, – кивает Августини.
– Не хватит, – бросает девушка. – Я должна тренироваться! Я хочу на настоящие миссии! Как Светлана! Как ты!
– Терпение, милая, – женщина улыбается, обнимая её за плечи, – не всё сразу. И твоя сестра, и я, и каждый сначала долго трудился, чтобы чего-то добиться в этой жизни. А ты учишься слишком быстро. Но тебе не хватает чуточку терпения. Научишься контролировать себя, и сама посмотришь, как перед тобой откроются все ворота.
Рейн злобно фыркает и демонстративно отворачивается.
– И всё же я буду тренироваться.
Её не переубедить, и Габриела отступает, видя, как человек, которого она вырастила как свою дочь, до ломоты костей забивает вторую грушу. Дампир хочет доказать, что она способна на всё. И у неё действительно есть множество талантов, но пока что ей нужно выучить главный урок.
Ей не хватает терпения, чтобы понять, что всё делается ради её блага.
Терпение хватает Габриеле, чтобы промолчать и продолжить наблюдать за тренировками ученицы.
========== Ошибка. ==========
Габриела Августини умеет читать мысли – не дар, а проклятие; она столько раз спасала чужие жизни, но за это платила большую цену: сначала была Светлана, оказавшаяся на улице и свято верившая в то, что её родной отец – вампир – изнасиловал её мать – человека; теперь же в это верит и юная Рейн. Женщина, смотря в окно, наблюдает, как на улице дампиры тренируются на манекенах; она стискивает кулаки до боли; Августини помнит прошлые воспоминания Люпеску, хранит их под сердцем.
Её сердце – сокровище чужого: самого грязного, самого чёрного.
Самого отвратительного.
Маленькая, беспомощная, Люпеску оставили в дождливый день на пороге Спокхауса – бросили, как ненужную вещь: всю грязную, в обносках, голодную… Габриела тогда подобрала её и, прикоснувшись до лба, прочла её мысли и воспоминания: крики, брань, физическое насилие… Чужое прошлое обожгло сознание до реальных слёз, и Августини решила стереть её память, заменив на простое: твой отец изнасиловал мать.
Большего ей не нужно знать.
Короткая, но правда, ранит меньше всего.
Так будет проще.
С Рейн сложилось иначе – намного хуже. И она понимает, почему с ней так поступили – люди не готовы принять других, чужих, непохожих на них. Женщина дотрагивается до сердца; она говорила об этом Элспет, и доктор обещала хранить их маленькую тайну. Холлидей не лжёт. Элспет тоже носит этот крест – дороже, чем клятва Гиппократа.
Габриела делает это ради любви к тем, кого она воспитала.
Это её ошибка.
И она знает, что за это придётся расплачиваться в будущем.
========== Обещание. ==========
Рейн расчёсывает старый шрам на запястье; Габриела расчёсывает ей волосы: длинные, доходящие до лопаток, – она заплетает локоны в косу. Дампир шипит гадюкой, когда женщина тянет пряди, но она просто закрепляет их резинкой – теперь они не будут ниспадать на лицо, мешать тренировкам. Августини садится рядом, кладя на стол гребень и улыбается, видя ученицу: она слишком быстро выросла, а ей всё кажется, что только вчера они разучивали алфавит и учились красиво выводить пером буквы на бумаге. Женщине так хочется вернуться в прошлое, чтобы девушка перед ней была ещё совсем ребёнком.
– Габриела?
– Да? – женщина смотрит на неё внимательно. – Что-то случилось?
– Откуда у меня этот шрам? – дампир показывает ей руку, на котором красным виднеется крест.
Августини вздыхает; она не скажет, нет, не сейчас. Ей не нужно знать. Она встаёт, подходит к Рейн и обнимает, гладя по волосам. И тихо произносит:
– Пообещай мне: что бы ни случилось, ты оставишь память обо мне в своём сердце.
Рейн не понимает её, но не отталкивает; Габриела всегда говорила загадками, всегда что-то скрывала. Дампир знает, что она хотела её отчего-то уберечь, но от чего? Спрашивать она не решается, а просто прикрывает глаза. Видимо, ей ещё не время знать все секреты Августини. Она произносит то единственное, что считает нужным:
– Обещаю.
Габриела смотрит в одну точку: она не хочет ранить девушку перед её первой большой миссией. Она не хочет, чтобы всё то, о чём она знала, разбило её веру в хорошее. Рейн подождёт. Рейн умеет ждать.
Её девочка научилась терпению.
Но она помнит лишь чужую ложь.
========== Маленький секрет. ==========
– Опять промахиваешься, – комментирует Джошуа, и Рейн опускает руку с пистолетом. – Двенадцать секунд на двадцать мишеней – тебя прикончат быстрее, чем ты кого-то.
– Эй, не дави на неё, Стренджер, – Светлана, появившаяся на полигоне, облокачивается о стену и скрещивает руки на груди. – Ей ещё многому предстоит научиться. Не стоит всё усложнять.
– Тогда ты и учи её, – мужчина обходит её, стреляя молниями через очки, и удаляется прочь по своим делам. Наблюдать за этими двумя Рейн всегда забавно: вечно недовольный брюзга Джошуа, ненавидящий всякую паранормальщину, кое-как уживается рядом со Светланой, которая всегда расцветает, находясь рядом с ним.
Даже сейчас, конкурируя между собой, невооружённым взглядом видно, насколько сильно они привязаны друг к другу. Вот только оба любят всё отрицать. Рейн не может скрыть улыбки, и Люпеску замечает это, вопросительно изогнув бровь: почему она так пялится? Дампир искренне не понимает реакции младшей сестры и решается перевести тему:
– Раз Джошуа тебя покинул, то я займусь тобой, – она берёт со стола пистолет с глушителем и кидает его Рейн. Та ловит его в руки. – Начнём с простого. Десять мишеней за пять секунд. Справишься?
– И давно вы со Стренджером так?
– Как «так»? – не понимает Светлана.
– Дорогая сестра, твой румянец слишком хорошо виден на бледной коже, – хихикает Рейн и отворачивается, проверяя затвор пистолета, а потом, прицелившись, стреляет по картонным человечкам, подвешенным под потолком.
Светлана выдыхает; рано или поздно все бы узнали, да и слухи давно ходят по Спокхаусу, хотя вот с поличным их ещё никто не поймал. А сестра… слишком дальновидна. Дампир усмехается; наверно, пора бы использовать пудру, раз уж так всё прекрасно видно. Пока что их маленький со Стренджером секрет Люпеску не хочется разглашать.
========== Брифинг. ==========
Когда их вызывает к себе полковник Хэпскомб, Светлана и Стренджер не удивляются – работа всегда появляется неожиданно. Агенты Спокхаус входят в кабинет и усаживаются в кресла напротив Седрика; мужчина тяжело дышит, и Джошуа, не снимая очки, наблюдает за повязкой на его глазу. Полковник нервничает – Люпеску тоже это чувствует.
– Некра, Стренджер, – кивает мужчина, кидая на стол несколько фотографий и папку с документами, – вы отправляетесь в Мэриленд, Бёркиттсвилль. По нашим данным, нацисты разыскивают давно утерянную реликвию, обладающую огромной силой. Нам нужно знать об этом больше информации. Говорят, что в городе участились сверхъестественные аномалии, нехарактерные для того места. Вполне возможно, что это связано как раз именно с этим.
Напарники молчат, рассматривая документы о деле. Информация, которую они слышат, им не нравится. Значит, война неминуема. Стренджер захлопывает папку. Люпеску перебирает фотокарточки с предположительным местонахождением таинственной реликвии.
– Отправляетесь немедленно, – Седрик протягивает им билеты. – Не попадайтесь на глаза нацистам, в открытый бой не вступать. Жертвы нам не нужны. Вы всё поняли?
Напарники берут с собой всё необходимое и уходят, оставляя полковника одного – кажется, в который раз оба агента исчезают из стен Спокхауса неожиданно для всех остальных. Никто не должен знать о том, что они делают. Никто.
Давно ходят слухи, что среди них есть крот.
Хэпскомб тяжело выдыхает, складывая руки в замок; за окном идёт дождь, сверкает молния, гремит гром.
За окном за ним следит некто, кто тут же прячется в тени.
И он знает, когда следует нанести удар.
Хэпскомб просрал все сроки.
========== Визитка. ==========
Рейн любит проводить время в городе, особенно – в библиотеке; ей нравится вдыхать аромат пыльных книг, слушать симфонию перелистывания страниц… Она берёт заветный том в руки и идёт на улицу, садится на скамейку – читать на свежем воздухе при прекрасной погоде – особенное чувство. Дампир уже готова погрузиться в авторский безграничный мир, но неожиданно до неё доходит запах – такой знакомый и фантастически редкий – так пахнут только одни существа. Девушка резко вскакивает, оставляя книгу на деревянном сидении, озирается по сторонам в поисках, но успокаивается, когда ветер треплет её по медным волосам.
Как будто кто-то пронёсся мимо с фантастической скоростью.
И когда оборачивается, то видит, что её книга оказывается открытой на середине. На страницах лежит визитка с алхимическим символом серы.
Дампир берёт её в руки, вертит, осматривает и замечает на ней текст шрифтом Брайля – ей становится любопытно. Ветер не мог принести сюда эту вещицу, значит, кто-то следит за ней… Рейн, пытаясь отогнать от себя навязчивые мысли, присаживается на скамью и снова принимается за чтение, но теперь её мысли витают вокруг загадочного послания, оставленного кем-то неизвестным.
Она обязательно выяснит, что там написано.
========== Копия. ==========
Зигмунд всегда завидовал своему отражению – родному брату; они были похожи внешне, но совершенно разные внутри: один – любимец женщин, всегда находящийся в центре внимания, решающий любые сложности по щелчку пальцев, на него все хотели равняться; он – популярен; второй – его слабая копия, его тень. Немец смотрит на себя в зеркало, проводя параллели с Симоном: он слеп на один глаз, у него нет руки, а ведь брат заменил отсутствующую конечность роботизированным протезом… Зигмунд – худшая половина бывших сиамских близнецов. И сейчас, слыша, как все вокруг разговаривают о Симоне, он тяжело вздыхает; он всю жизнь будет в тени, пока не примет решения что-то поменять.
Но это слишком сложно.
Когда мимо его комнаты проходят офицеры, стажирующиеся у Симона, говорящие о том, что лучше бы у него у не было брата, ведь… проскакивает слишком много аргументов, вплоть до «лучше бы он был мёртв», у Зигмунда всё внутри взрывается.
И кулак летит прямо в отражение лица.
Осколки падают на пол, как и кровь, капающая с раненной руки.
Немец ненавидит себя за то, что он всего лишь жалкая копия своего лучшего брата.
Ненавидит себя за то, что они слишком разные близнецы.
========== Доклад. ==========
– …И ты считаешь, что её нужно оставлять в живых? – мужчина в мундире дымит сигаретой в мундштуке, рассматривая чёрно-белые фотокарточки.
– Определённо, – чеканит его подчиненная. – Я была там, навела кое-какие справки о её происхождении. Выкрасть документы не составило труда. Она может хорошо послужить нам, если знать, на что давить. Он мне всё рассказал.
– Хэпскомб все ещё верит в лучшее? Идиот…
– Он ждал меня с отчётом, просил продлить сроки, – докладывает она. – Я обманула его, сказав, что всё под контролем. Седрик слишком любит деньги и власть. За это и поплатится.
Мужчина усмехается, стряхивая пепел в пепельницу. Он не сомневается в своей подчинённой и, давясь смешком, шлёпает свою драгоценную помощницу по налитому заду; короткое приталенное платье не скрывает от его глаз её прекрасных форм.
– Теперь иди.
Она коротко кивает и, разворачиваясь на каблуках, уходит прочь, но останавливается у проёма, когда её окликают:
– И, Минс, не забудь о нашей запланированной встрече.
Дампир усмехается, одёргивая юбку; она не забудет. Она всегда рада делиться с герром Вульфом не только информацией, но и ещё кое-чем другим.
========== Скачок напряжения. ==========
Пока в Спокхаусе все спят, Рейн изучает учебники по Брайлю под светом старой жужжащей лампы; она ведёт пальцем по выступающим точкам, сравнивая написанное с алфавитом в книге. Новая наука ей даётся сложно, но она старается; ей интересно, что значит тайное послание, оставленное кем-то сверхбыстрым – почти как сверкнувшая молния или пролетевшая пуля. Она почти расшифровывает надпись, но когда останавливается на второй строчке, то слышит хлопок и резко поднимает голову – в коридоре лопается лампочка.
Не из-за скачка напряжения.
Дампир прислушивается, приподнимаясь со стула: она слышит шаги – тяжёлые, – кто-то не пытается скрыться; она чувствует запахи – они не принадлежат кому-то из здешних. В дом проник чужой. Рейн осторожно ступает вперёд, надеясь, что всё это ей кажется из-за усталости – алфавит Брайля она уже учит больше шести часов подряд, перед глазами скачут точки из книги. Когда выходит в коридор, то осматривается по сторонам; под ногами хрустят осколки стекла, и ветер завывает мелодии за окном.
Ей, похоже, всё это действительно лишь кажется. Дампир тяжело выдыхает и хочет вернуться к своей работе, как, развернувшись, встречается лицом к лицу с неизвестным в противогазе с ярко-красными линзами, который держит перед ней маленькое устройство. Она не успевает отреагировать, как ей в лицо прыскают чем-то удушающим, слепящим. Рейн хватается за горло, начинает кашлять, смаргивает выступающие слёзы, но когда поворачивается к недругу спиной, чувствует сильный удар по голове.
А затем мир начинает расплываться в тёмных красках.
========== Красная тревога. ==========
Всё идёт слаженно, как смазанный механизм часов: секунда – группа захвата уже внутри здания; минута – по всему Спокхаусу установлены бомбы; час – внутри почти все отравлены сонным газом, и другие – вынесены на улицу для дальнейшей транспортировки. Она сжимает в руках детонатор; похоронить сующих везде свой нос крыс – благородное дело. Для людей, несущих знамя будущей великой империи с железным крестом, – особенно.
Командир смотрит через бинокль, как её люди снуют по зданию, подобно муравьям; как выносят оттуда важные документы, как опечатывают все ходы и выходы, чтобы оставшиеся жертвы задохнулись в облаке газа. Перед её глазами выносят тело – та, что пригодится в будущих исследованиях. А в палатке, развернувшейся за ней, доносятся крики – такие сладострастные, возбуждающие… Они вызывают лишь улыбку. Ей нравится собственными руками творить войну.
Она удерживает в руке пульт и входит в палатку, наблюдает, как её люди избивают до полусмерти одного из выживших агентов Спокхаус: Габриела Августини – телепат, специалист по огнестрельному оружию, бывший снайпер, ветеран Первой Мировой… Статус в будущем: мёртв. Но пока что она послужит им во имя Третьего Рейха. Минс хмыкает, присаживаясь перед жертвой на колени; лицо женщины изуродовано побоями – теперь её будет трудно узнать даже самым родным людям. Но этот пронзительный взгляд… Дампир резко меняется в лице, вмазав агенту Спокхаус звонкую пощёчину.
– Не читай мои мысли, Untermensch, – шипит Минс, наставляя на женщину клинок; острый конец колит её подбородок.
– Где она?
– Тебе это знать не обязательно, – улыбается дампир. – Но ты можешь помочь нам в кое-каком деле, и мы оставим тебя в живых. Как тебе такой расклад?
– Лучше я сдохну, – цедит Габриела.
– А если они? – кивает Минс в сторону за собой, а затем резко нажимает на кнопку детонатора.
Оглушительный взрыв пронёсся по всему городу в ту ночь. Как и крики Габриелы, наблюдавшей за тем, как в адском пламени горит её дом, товарищи… Всё то, чем она дорожит. По лицу женщины катятся слёзы, и она, свесив голову, никак не может успокоиться.
Проходят секунды, минуты, часы… Чёртова вечность.
Минс присаживается рядом с ней и подносит к её губам диктофон:
– А теперь ты согласна с нами сотрудничать?
Она не согласна, но другого выбора у Габриелы просто нет. Дампир улыбается ей; операция «Красная Тревога» прошла успешно.
========== Игра в людей. ==========
Они прибывают в городок Бёркиттсвилль поздно ночью, заселяются в самом дешёвом отеле; получив ключи от портье, новоприбывшие поднимаются по лестнице, открывают нужную дверь с покосившимся номером и входят внутрь, закидывая сумки и чемоданы в угол. Здесь пахнет пылью, старьём; Некре нравится: она глубоко дышит, предаваясь приятным воспоминаниям, а вот Джошуа хочется побыстрее закончить со всем этим и вернуться обратно в Спокхаус; мужчина, хмыкнув, вешает пальто и шляпу на вешалку, а потом присаживается на близстоящее кресло, пока Светлана распахивает тяжёлые занавески, впуская в их комнату лунный свет.
Хоть сегодня им позволено чуточку расслабиться и побыть самими собой, потому что с завтрашним днём они снова будут играть в детективов – многолетняя неизменная роль приелась до чёртиков, но за неё хорошо платят, поэтому выбирать не приходится.
– Наконец-то мы одни, и нам никто не помешает, – довольно констатировала Люпеску, поворачиваясь к напарнику.
