Текст книги "Кармелита. Наследники: лёд и пламя (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

– Нет, Стас! – покачал головой юрист. – Женька не мог!

– Ах, значит, Женька! – Жданов хлопнул себя по коленке и встал. – Поздравляю, Аркашенька! Тебя снова кинули, блядь!

– Ты уверен?

– Бергер! Я его документы видел! Он вообще никогда не работал в правительстве! Он – гастробайтер на ближайшем рынке! Ему хорошо приплатила одна особа… он должен был убить меня и шантажировать тебя Диной! Она всё знала! – он ткнул пальцем в сторону связанной.

Бергер глянул на Важнову. Тварь! Он так и знал, что она появилась не просто так. Сука! Она следила за ними!

– Где контракт?

– Контракта уже нет… есть обналиченные десять лимонов евро! – Стас засунул руку в карман брюк и вытащил оттуда чек, который нашел в номере грузина. – А ещё есть телефон некого Евгения Александрова, который в доле с тем самым премьером! Всё ещё думаешь, что я сошел с ума?

– Нет.

– Тогда готовься. Я уже взял грех на душу – завалил твоего Проскурина. Её мочить будешь ты.

– Стас! – Бергер схватился за голову. – Стой! Мы так не договаривались! Я не буду убивать!

Важнова в этот момент что-то промычала, желая, чтоб на неё обратили внимание.

– Поздно, Аркаша! Поздно! Мы в полном дерьме и если оставим свидетеля, то сядем! Это я тебе гарантирую!

– Подожди ты! Какой из неё свидетель?! Она же просто пешка!

– Ты так думаешь? – Стас рассмеялся. – Нет, ты снова ошибся, дружище, она лично знакома с заказчиком!

– Заказчиком?

– Ты своего Проскурина хорошо знал?

– В смысле? – Бергер абсолютно потерял нить сути.

– Ты знал, что у него есть сестра?

– Нет…

– Знакомься: Важнова Лариса Илларионовна!

– Как?! Как, мать твою?! – заорал перепуганный Бергер. – Скажи, что ты пошутил!

– Прости, не могу. Это правда.

– Откуда ты все это раскопал? – Аркадий Наумович опустился в массажное кресло. – Как тебе удалось вычислить в очередной раз…

– Неважно. У меня тоже есть связи. Помни об этом, Бергер. Ты мой должник.

Мужчины оставили Важнову в кабинете, чтобы она их не подслушивала. Впрочем, она и так уже достаточно знала.

– Ты не ответил, что с Диной?

– Если она тебя так интересует, то с ней все нормально. Перенервничала. Ничего. Пройдет. Научится.

Аркадию стало чуточку легче. Лишь сейчас он понял, что не зайди Жданов в гостиницу, всё могло бы кончиться плачевно.

– Стас, я всё понимаю, но убивать не стану. Можешь делать со мной что угодно, – твердо заявил Бергер.

– Она слила информацию об убийстве брата ментам. За нами началась охота, Бергер! – Стас повысил голос. – Отпустить её – значит сдаться добровольно. Ты этого хочешь?!

– Что предлагаешь ты?

– Либо завалить её и списать всё на разборку между бывшими любовниками, либо…

– Либо, что?

– Либо скрываться и добиваться от того самого Евгения помилования. Он – мент и работает под прикрытием! Он специально вошел к тебе в контору, чтобы знать всё о нас!

– Ты сказал, что они любовники?

– Да.

– Лариса и Женька? – удивился Бергер.

– Ты тупой? – Жданов стукнул кулаком по столу. – Она и этот гастробайтер из Грузии!

– Что ты с ним сделал? – поинтересовался Аркадий, наливая себе полный бокал виски. – А?

– Пока ничего. Поэтому предлагаю завалить и подстроить так, будто он её грохнул, не желая делиться… как тебе?

– Надо думать.

– Думать некогда. Решай сейчас же!

– Сейчас я ничего решать не буду! Я хочу выпить! – Бергер осушил свой бокал одним глотком и даже не закусил, лишь поморщился и прислонился лбом к стеклу. – Иди домой, Стас. Позже поговорим…

Комментарий к БОНУС (часть 4). Продолжение следует...

====== ГЛАВА 42. ======

СГУ.

Пока жюри старательно выбирало трех претендентов на пьедестал почета, за кулисами кипели страсти. Перед финальной сценой все были взбудоражены пуще прежнего.

– Замечательно! Отлично! Я в восторге! – Лапин не скрывал эмоций, словно ребенок, носился от студента к студенту, нахваливая на всевозможные лады. – Так держать! Первое место нам гарантировано!

Бедный человек. Он так свято верил в это, что разочарование могло бы стать для него слишком большим ударом.

– А вы собирались меня отчислить! – Даня решил напомнить декану о том, что их уговор пока ещё оставался в силе – если университет займет первое место на фестивале, то Лапин закроет вопрос об отчислении Жданова. – Я же говорил, что всё пройдет нормально…

– Ты говорил? Я такого не помню, – Макар сморщил нос, и грим тут же поплыл. – Черт!

– Растай уже, девочка-лето! – блондин дал рыжему подзатыльник и расхохотался.

– Пошел ты! – Макар снова начал нервничать. Определенно, присутствие Жданова в непосредственной близости, даже просто мысль об этом человеке выводила парня из себя.

– Так! Не пререкаться мне тут! – погрозил им пальцем Лапин, снова исчезнув в недрах закулисного пространства.

Стало довольно жарко. Актовый зал хоть и был вместительным, но сегодня наблюдался аншлаг.

– Ну, неужели осталось чуть-чуть, – Зора шумно выдохнула и, прислонившись спиной к стене, блаженно закрыла глаза. – И можно будет сваливать со спокойной душой на выходные?

– Думаешь, мы справились? – Кира тревожно огляделась. Она боялась столкнуться со Ждановым. После их совместной сцены девушка никак не могла взять себя в руки. – Думаешь, я сыграла нормально?

– Слушай, какая вообще разница, кто и как сыграл? – безразличия Зоре было не занимать. – Мне совершенно плевать! Это была не лучшая идея с самого начала!

Пятнадцатиминутный перерыв был как нельзя кстати. Глеб не мог больше терпеть боль, сковавшую его многострадальные ноги. Туфли, черт бы их побрал, оказались слишком уж тесными. Да и вообще для нормального парня, пусть даже и тридцать минут на каблуках, были непростым испытанием. Хабаров скинул туфли и с абсолютно блаженным видом опустился на корточки недалеко от закутка с реквизитом. Что-то скрипнуло. Глеб поднялся – ему стало не по себе. Мрачные «задворки» давно не обихоженных помещений за сценой, не внушали чувства спокойствия. Даже через гул, исходящий с другой стороны кулис, филфаковец услышал совершенно отчетливые голоса. Женский и мужской. Ну какое же любопытство тут удержишь взаперти?

– А если я приглашу вас на чай сегодня?

– Нет, что вы… я не могу.

– Перестаньте, мы же взрослые люди. Имеем право на личную жизнь, разве нет?

– А что о нас подумают? Ваши коллеги и так постоянно шепчутся о том, что я для вас – последний шанс…

– Неужели вы обращаете на это внимание?

– Женщинам это свойственно…

Глеб подобрался почти вплотную. Большая и шершавая фанера все ещё скрывала его от взора притаившихся влюбленных голубков – Лапина и Калягиной. Почему-то Глеба эта картинка не удивила. Нет, он даже порадовался. Правда, радость его быстро сменилась страхом быть замеченным.

Был рядом Даня… он бы обязательно сказал, что иметь такой компромат на самого декана – это просто замечательно. Впрочем, для Дани были заготовлены свои сюрпризы и неожиданности, о которых он пока не знал.

– Бу! – громкий шепот едва не довел Хабарова до инфаркта. Камоловой, видно, не объясняли, что так пугать может только умалишенный.

– Дура! – Кекс замахнулся и, скорее всего, отвесил бы девчонке, если бы не Лапин, с грозным видом вышедший из тени. Калягиной и след уже простыл – вот что значит на пару секунд отвлечься. Глеб понял, что одним выговором отделаться уже не суждено. Будет и второй.

– Вы что тут устроили?!

– Мы? – парень и шатенка переглянулись.

– Марш на сцену! – профессор старался выглядеть как ни в чем не бывало.

– Но ещё пять минут!

– Раньше начнем – раньше закончим! – безапелляционно заявил Аскольд Прокофьевич. – Хабаров, где твои туфли?

– Я…

– Живей! – профессор удалился на свое законное место в первом ряду.

– Интересно было? – Виолетта тоже знала о тайне, которую оба преподавателя пытались скрыть. – Не целовались ещё? Или уже до другого дело дошло?

– Не вздумай ляпнуть кому-нибудь…

– Почему это? – девица выпятила вперед нижнюю губу.

– Ты соображаешь, что будет?! – Хабаров понял, что она может наделать дел, а Лапина подставлять совсем не хотелось. Учитывая Камоловскую привычку трепать языком, такая новость могла бы стать настоящей бомбой в стенах универа, а тем более филфака. Неожиданно Глеб вспомнил, как перед началом спектакля, Виолетта висела на Бероеве… Парочка из Ада! Новое начало для продолжения фильмов о семейке Аддамс! Бероев как нельзя лучше подходил бы на главную роль.

– Кекс, ты, блин, где застрял? – Даня тоже подтянулся к месту шабаша. Такими темпами скоро весь университет будет знать о секретном месте.

– Да вот от башмаков отдыхал.

– Тебя там Лапин зовет. Срочно. – Жданов старался не смотреть на Камолову.

«Доподсматривал!», – подумал Хабаров, пулей ретируясь.

– Даня, погоди! – Виолетта сразу тормознула своего возлюбленного, надеясь, что сейчас ему некуда будет отступать, и она сможет, наконец, прижать его к этой самой фанере и…

– Чего тебе? – недовольный тон блондина вмиг развеял все её эротические фантазии по ветру.

– А сам как думаешь? – Виолетта вцепилась в воротник костюма молодого человека и буквально присосалась к его губам. Даня понял, каково было Клею, когда Камолова по его приказу в туалете проделала с бедным геем то же самое. Это и правда дерьмовое ощущение!

– Что, уединиться решили? – Игнат, по закону подлости, не заставил себя ждать. Он любил появляться в самый неподходящий момент. К тому же, прихватил с собой ещё и Макара. Надо же, как они сдружились!

Даниил с силой оттолкнул шатенку, вытирая губы тыльной стороной ладони. Объяснять присутствующим, что это было, он не намеревался. Да и было бы кому! Вот, правда, Бероев мог рассказать об этом Кире. Нерадужные перспективы мигом отразились на выражении лица блондина.

Ну а Бобровского просто затрясло. Снова он видел этих двоих весьма в интимной обстановке. Сейчас парень был готов на что угодно, лишь бы избавиться от Жданова.

И это отлично знал Игнат. Пораскинув мозгами, кавказец пришел к выводу, что своими руками мочить блондина слишком рискованно, а вот чужими… «Стоп! Нет! Нет-нет! Доверить такое дело Макару? Какому-то чахлому ботанику?! Да это же верный провал!», – тут же одернул себя Игнат, прогоняя мысли о том, чтобы раскрыть свой замысел Бобровскому. Хоть цель у них могла бы стать общей, но методы, к которым они готовы прибегнуть явно отличаются!

– На сцену! – перерыву был положен конец третьим звонком.

Оставшись в одиночестве, Бероев ещё раз достал кинжал из-за внутреннего пояса и полюбовался им – как вообще можно не любить холодное оружие? Благородный и чистый металл в сплаве клинка – воплощение могущества и символ успеха. Для кавказца он значил гораздо больше, чем любые другие богатства. Это был не просто кинжал – это был фамильный кинжал, которым семья дорожила, как истинной реликвией. В детстве Игнат часто смотрел на него и мечтал, что когда-нибудь подержит в руках.

– Эй! Ты идешь? – при всем своем коварстве Бероев оставался уязвимым среди других студентов, которые всегда могли застать его врасплох. Макар остановился в нескольких метрах от брюнета, удивленно смотря на нож.

– На что уставился? – Бероев убрал кинжал за спину.

– Настоящий? – Макар подошел ближе.

– Где ты видел, чтоб кавказцы в игрушки играли? – усмехнулся Игнат, уже не пряча оружие. – У нас подделок не держат!

Бобровский несколько стушевался, но всё же спросил:

– Зачем он тебе?

– А зачем туалетная бумага? – в тон ему переспросил брюнет. – Не знаешь, для чего используют ножи?!

Рыжий поднял взгляд на собеседника. Так и есть. Бероев собирался использовать кинжал не совсем по назначению. Макара передернуло. Что-то неприятное зашевелилось в грудной клетке, будто собираясь её разорвать и вырваться.

– В университете запрещено пользоваться огнестрельным или холодным оружием…

– Чего? – издевательски спросил Игнат, усмехаясь. – А шарить по чужим карманам разрешено? Давно ли?

Бобровский снова опустил глаза. Бероев мог рассказать, как он лазал по карманам Жданова в поисках телефона и как потом этот телефон использовал…

– Мы оба нарушили правила, брат, но знай, что мне за это ничего не будет, а ты загреметь можешь, если я капну куда надо, понял? – Бероев подбросил нож в руке. – Так что давай-ка лучше договоримся.

– О чем? – рыжий дернулся, как от огня, боясь, что Бероев захочет его порезать.

– Пока молчишь ты – молчу я. Не дрейф, зёма, у нас же общая цель, а я своих не кидаю, если, конечно, меня не злить.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я буду молчать, а скажет он, – брюнет кивнул на лезвие, поблескивающее в полутьме. – Поверь, он не промажет…

Бероев, хлопнув рыжего по плечу, заспешил на сцену.

Наступил кульминационный момент. Игнат путался в словах, хоть и зубрил свой монолог накануне. Причитать над Джульеттой ему было сложно. Однако он вдруг поймал себя на мысли, насколько же красива сейчас Кира, лежащая неподвижно, с закрытыми глазами…

Парис.

О, мой цветок прелестный! Осыпаю

Цветами брачную твою кровать

И буду по ночам ходить сюда,

Чтоб их водою чистой орошать...

Иль ежели воды не станет, то, рыдая,

В слезах я стоны буду растворять,

И еженочно тризну совершая,

Невесты гроб цветами осыпать.

(Свищет паж).

Мне паж дает сигнал... подходит кто-то...

Чья святотатственная здесь нога

Блуждает ночью и смущает тризну,

Любви обряды верной?.. Как?

И с факелом? Сокрой на миг меня, о, ночь!

Даня же чувствовал себя на сцене как рыба в воде. Ему явно нравился свой образ. Зрителям, судя по аплодисментам, тоже. Правда, от своих казановьих замашек отделаться он так и не смог. Каждый, кто знал его, видел некую щеголеватость и в словах и в движениях.

Ромео.

Подай мне лом и заступ ты железный.

На, вот письмо: его поутру завтра

Ты государю-батюшке отдай!

Дай факел! Если жизнью дорожишь ты,

Чтоб ни услышал ты иль ни увидел,

Стой в стороне, ни в чем мне не мешай –

Спускаюсь в ложе смертное затем я,

Чтобы в лицо мою синьору видеть;

Затем еще особенно, чтоб с пальца

Снять многоценное кольцо у ней,

Кольцо, предназначаемое мною

На дорогое дело... Удались же,

Уйди ты, – но коли посмеешь, увлеченный

Ты подозрением, подсматривать за тем,

Что буду делать я, то – бог свидетель!

Я разорву тебя на части, и кусками

Голодное кладбище я усею.

Как самый час – намеренья мои

Ужасны, дики и неумолимей,

Чем тигр голодный или море в бурю.

Бальтазар.

Уйду, мессер, и вам мешать не буду.

Ромео.

Докажешь тем любовь мне. На!

Живи, будь счастлив и прощай, голубчик!

Бальтазар (про себя).

Вот оттого-то я и спрячусь где-нибудь...

Ужасен взгляд его и думы страшны.

(Отходит).

Ромео.

Ты, зев треклятый, ты, утроба смерти

Упитанная лучшим на земле!

(Разбивает двери памятника).

Я силой челюсти твои гнилые

Раздвину, втисну силой же тебе

Я а глотку новую добычу.

Парис.

Изгнанник то, Монтекки то надменный...

Убийца брата дорогой невесты...

От горя и печали, говорят,

Сошло во гроб прелестное созданье,

И надругаться он пришел сюда

Над мертвыми телами их обоих;

Не допущу его!

(Приближается).

Расстояние между парнями заметно сократилось, но всё ещё было недостаточным для того, чтобы Бероев мог зацепить ножом Жданова.

Останови

Ты свой несчастный замысел, о гнусный

Монтекки! Неужели может месть

Итти за грани смерти? Не пущу я

Тебя, изгнанник подлый! Повинуйся.

Ромео.

Да! точно должен и за тем пришел..

О, добрый, милый юноша! Прошу я:

Не искушай отчаянного ты!

Беги, оставь меня! Смотри ты, сколько

И без тебя здесь мертвых – устрашися!

Молю, о юноша! Меня во грех

Ты новый не вводи и ярости во мне

Не раздразни... Беги! клянуся небом:

Тебя люблю я больше чем себя...

Против себя лишь самого сюда я

Пришел вооруженный... О! не медли!

Уйди! в живых останься! расскажи

Ты после, что безумца состраданье

Тебя спасло от гибели.

Парис.

На бой

Я вызываю это состраданье:

Тебя я как преступника схвачу.

Ромео.

Зовешь на бой?.. так берегись же, мальчик!*

Здесь по идее должен был прозвучать голос, оповещающий о том, что началось сражение, однако, изменив правилу «закулисного убийства», Лапин дал Бероеву карты в руки.

Макар ходил из угла в гол. Он не знал, что делать. А что обычно делают в таких ситуациях?! Молчат? А если…

Нет, так не получится! Жданов все ещё далековато!

А светить кинжал нельзя!

Игнат обошел приступок, на котором лежала Кира.

Даня, всё ещё ничего не подозревая, продолжал играть роль.

Зато Бероев уже точно знал, куда и когда бить…

Макар рванул к сцене. В кулисах столпились Зора, Глеб, Камолова… и другие участники. Рыжий хотел крикнуть Лапину, но было поздно.

– Аскольд Прокофьевич! – крик заглушили зрители.

– Стоп! – Макар и в правду заволновался. Он не хотел быть соучастником в убийстве.

– Э! Макарон! Полегче! – Глеб возмущенно пихнул парня, продолжая наблюдать за действием на сцене. – Ты чего?!

В зале раздались громкие аплодисменты, когда Бероев сделал настоящий выпад, а Даня увернулся.

Ещё выпад! Снова бурные эмоции у сидящих в зале и нешуточный страх у Жданова.

Даня понял, что Бероев не просто так повернулся спиной к залу… Глаза в глаза.

Бероев выхватил из-за пояса кинжал и в следующую секунду кинулся вперед, прямо на Даню.

Лапин изменился в лице – что они творят?! Этого не было в сценарии!

Даня успел заметить только изумленные лица зрителей в первом ряду – дальше он полетел с ног навзничь… чуть было не свалившись на подскочившую Киру.

Резкий рывок руки Бероева и Жданов громко вскрикнул – жгучая боль пронзила нижнюю часть живота. Перед глазами полетели черные мотыльки.

Глеб первым кинулся к другу и, схватив Бероева за волосы, оттолкнул его. Тот откатился к краю сцены, все ещё держа нож в руке. Лезвие блестело и с него капала багряная жидкость. Есть. Получилось.

В зале ахнули. Судьи поднялись с мест, а Лапин влетел на сцену, крича и матерясь не стесняясь.

Даня от испуга за провал спектакля вскочил на ноги, зажимая рукой то место, куда только что воткнулся нож.

Все засвистели и затопали ногами – люди неисправимы. Все хотят зрелищ, ещё со времен римских гладиаторских боев. «Первая капля крови лишь раззадоривает быка», как говорят ковбои на западе.

– Занавес! – раздалось в микрофон. Это был Лапин.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ, продолжение следует...

*Использованы отрывки из произведения Шекспира в переводе ГРИГОРЬЕВА.