Текст книги "Кармелита. Наследники: лёд и пламя (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Подсев на тотализатор, Саппоро уже не мог остановиться. Азартные игры всегда затягивают очень быстро и прочно, а вот избавиться от зависимости почти невозможно. Наркомания своего рода.

Первые победы вдохновили цыгана и он, забыв, что фортуна не будет всегда поворачиваться к нему передом, швырял деньги направо и налево. И когда он рассчитывал на большой куш, прежде покорная и сговорчивая Ирина внезапно пошла в отказ, сетуя на то, что ей нездоровится! Бега они с позором проиграли, вылетев из тройки финалистов на последнем круге!

Впрочем, сейчас волновало совсем иное. Левый, совершенно случайный ребёнок, реально способный помешать всем планам на будущее – особая проблема для женатого и не желающего портить свою репутацию мужика.

– Что ты собираешься делать? – Лачо, нахмурившись, сверлил любовницу взглядом. – Я надеюсь, рожать в твои планы не входит?

Как же мужчины похожи.

– Входит, – Ира нервно улыбнулась. – Не мечтай, что я избавлю тебя от бремени в лице твоего, между прочим, чада! Будешь платить алименты как миленький, иначе женушка всё узнает!

– Сколько хочешь за то, чтобы исчезнуть раз и навсегда? – спросил он прямо и без иронии. – Называй сумму в пределах разумного…

– Вот когда насчитают алименты, тогда и поговорим, дорогой! – девушка пошла на принцип.

– Упрямая дрянь, – Саппоро сжал, а затем отпустил её руку. – Ничего, я найду способ заткнуть тебе рот! А сунешься к моей жене – убью.

На этом они разошлись, правда, ненадолго.

Ожидал ли мужчина от себя такой «прыти»? Если вспомнить его жизнь в общаге юрфака, то мечтательный и мягкотелый ботан Лачо Саппоро вряд ли мог рассчитывать на место под солнцем. А как же он попал в ВУЗ, когда завалил все экзамены, отвлекшись и позволив списать у себя наглому бугаю, с которым впоследствии их и поселили? Благодаря папе, точнее – деньгам папы.

Через год после неприятного разговора о будущем ребенке, когда юрист клятвенно пообещал не связываться с подобным бизнесом, Жданов предложил поучаствовать в областном конкурсе породистых дрессированных лошадей.

Табор переживал кризис и нуждался в спонсорской помощи, поэтому решили попытать счастья. Организатором оказалась та самая Ирина Волынская, теперь уже инвестор крупнейшего сельскохозяйственного банка.

Обида некогда беременной женщины на мужчину, бросившего её в самую трудную минуту, не проходит никогда, а со временем только усиливается. Лачо проклял тот день, когда по глупости трахнул бабу, которая стала его персональной головной болью гораздо раньше, чем он успел сообразить, что так и должно было быть!

Шумная и довольно глубокая местами речка только с виду кажется безобидной. Первые заморозки выпали как раз на последнюю неделю сентября. Закаливание – это, конечно, хорошо, но пьяный в холодной воде, все равно, что щепка в море.

Зора не была уверена в том, что Лев отлично плавает. Паника нарастала.

Колебаться было некогда. Девушка, набрав в легкие побольше воздуха и поежившись от одного только представления, каково будет нырнуть туда почти в полной темноте, уже сделала два больших шага вперед, заходя глубже, как вдруг послышался всплеск и надрывный кашель.

Лев, у которого зуб на зуб не попадал, выполз на берег, зарываясь в грязный и измельчавший песок, все же усмехнулся:

– Ч-чего, д-думала, что я п-плавать не умею? Обломалась?

– Ты даже не представляешь, как обломалась, – Крылова обрадовалась тому, что он не смог разглядеть её волнения. – Кретин ты…

Цыганка почувствовав, что правую ногу вот-вот схватит судорогой, собралась выйти, но из темноты на неё налетел Саппоро, толкнув.

– А-а-а! Ты что! – чудом удержав равновесие, она забила руками по воде, в которой оказалась по пояс. На самом деле холодно, но первые секунды ещё терпимо. – Хватит!

Парень, не слушая, продолжал тащить её на глубину, отмахиваясь от отчаянных попыток сопротивления.

– Ну и кто тут кретин?! – он резко надавил Зоре на плечи, вынуждая ту окунуться по подбородок. – Извиняйся, женщина! Немедленно, иначе утоплю!

Цыган сильно замерз и спешил прекратить экзекуцию с меньшими для себя потерями, чем сразу же воспользовалась Крылова. Не задумываясь и не целясь, что самое удивительное, она двинула ему по носу. Хватка мигом ослабла и девчонка, решив, что этого мало, сама вцепилась в обидчика.

Пара движений, достаточных для того, чтобы соперник сдался на милость победителя и оба поспешили покинуть «поле боя», а то ведь и пневмонию заработать можно.

====== Глава 31. ======

Старая и тонкая куртка Саппоро Зору совсем не согревала. Костер бы мог спасти, но кто ж его разводить будет, когда цыгане, будто статуи, замерли с искаженными лицами и стучащими зубами. Ветер только усугублял положение.

Лев, вытершийся своей рубахой, наконец-то обратил внимание на девушку, без конца трясущуюся.

– Надо, надо закаляться по утрам и вечерам, а замерзшим в речке летом – стыд и срам! – переделав строчку из Чуковского стихотворения, он рассмеялся и посветил телефонным фонариком прямо в лицо.

– Сейчас вообще-то осень, – выдала цыганка, отвернувшись. – Поэт чертов! Погрей меня хоть!

– Как?

– Не знаю! Костер давай соорудим!

– Нет, это долго, – отбросил мобильник и приблизился к удивленной девушке. – Есть другой способ…

Стоило Зоре подумать, что именно сейчас произойдет, как её губы оказались захвачены в плен его горячим, но пахнущим водкой ртом. Она замычала, выказывая протест, однако манипуляции не прекратились, а только усилились.

С одной стороны – возмутительно, а с другой – отвлекает. Уже через несколько минут Крылова, сама себе поражаясь, отвечала ему, жадно и неистово впиваясь, покусывая и проталкивая язык внутрь, совершенно не стесняясь, цеплялась руками за шею и притягивала парня ближе.

Дрожь как рукой сняло, правда, появилось нечто новое, пугающее и одновременно желанное. Естественно, Зора прекрасно знала, как делаются дети, но сейчас она взглянула на вещи по-другому, почувствовала то, чему труднее всего сопротивляться – возбуждение.

– Подожди, – задыхаясь, произнесла она, чуть отодвинулась и потерла виски. – По-моему, это уже перебор… остановись.

– Я сам решу, когда остановиться! – рыкнул цыган и одним движением сорвал с плеч студентки куртку.

Для Зоры не осталось ничего. Кроме него. Его руки, его губы, его запах…

И плевать, что они знакомы лишь сутки, плевать на предрассудки и традиции, плевать на всё. Здесь и сейчас. Она и он. Вот это настоящее.

Лев оставил губы девушки в покое, плавно спустившись к ключицам. Он вел себя так, будто ничего особенного не происходит, только сбившееся дыхание и выступивший пот выдавали истинную реакцию парня. Целовался он без энтузиазма, вероятно, просто для «галочки», но Крыловой и этого хватило. Щетина покалывала и без того все ещё покрытую мурашками кожу. Стоять цыганке стало непросто. Хотелось лечь и укрыться им как одеялом, раствориться в его объятиях, стать одним целым… Неужели можно от этого добровольно отказаться? Да проще застрелиться!

Как писал Пушкин: «Бывают странные сближенья…» – последнее, о чем невпопад успела подумать Крылова, лежа на холодном песке, который противно лип к мокрой одежде.

Лев действовал не торопясь, дразнил, словно вынуждал её попросить продолжить. Однако сам же в итоге «затыкал» девушку поцелуями – короткими и властными.

Зора пыталась сосредоточиться и не потерять голову, но её тело отчаянно не желало повиноваться разуму. Саппоро каждым новым прикосновением вырывал из цыганки нечленораздельные звуки, ещё не похожие на стоны. Парень хотел проверить, насколько её хватит, поэтому не спешил спускаться ниже груди. Он был уверен, что станет первым. Хотя… такая штучка, как Крылова, вполне могла уже потерять невинность, даже зная, как это осуждается среди цыган.

Жизнь по таборным законам, постоянная жизнь по правилам и алгоритмам казалась Льву скучной. Тяга к авантюрам и всякого рода протестам родились вместе с ним. Мать в детстве часто твердила, что он должен научиться всему хорошему раньше, чем успеет понять, что есть и плохое, иначе, второе, непременно, перевесит.

– М-м-м… – Зора вместе с протяжным стоном оставила на его плече несколько следов от ногтей, тогда цыган понял, что пора переходить к «основному блюду», резко раздвинув ей ноги и устраиваясь между ними.

– Я думал, выдержишь дольше, – Лев усмехнулся, ткнувшись носом в пупок Зоры. Она выгнулась, запуская пальцы ему в шевелюру, потянула за влажные и завивающиеся пряди так, что он в ответ ущипнул её за бедро. – Юбка твоя меня достала…

– А меня твой треп не по делу достал…

В общении, особенно в интимном общении, всегда должен быть лидер, который берет инициативу на себя от начала до конца. Бред. Такого не бывает. Так или иначе, у каждого из партнеров есть свой «конец одеяла», потянув за который можно управлять ситуацией по своему усмотрению.

– А теперь? – мешавшая до этого юбка как по волшебству оказалась где-то в стороне. Зора замерла и занервничала, чувствуя себя полностью уязвимой. Она не могла видеть Саппоро, не могла предугадать, что он сделает в следующую секунду. Горячее дыхание вперемешку с мимолетными касаниями губ пробежались по кромке нижнего белья. Возбуждение пошло на убыль, отступая перед страхом. Девушка попыталась приподняться и сбросить парня, но сильные руки крепче прижали её к земле.

Лев никогда не был половым гигантом или суперопытным любовником, поэтому практика ему требовалась гораздо чаще. Цыган не стремился поднять свою планку выше, ограничиваясь банальными одноразовыми «трахами», все же слишком редкими для молодого организма, который требовал обыкновенной сексуальной разрядки. В этот раз как назло разрядка потребовалась мозгам. Саппоро это отлично уловил, едва началось самое интересное: исследуя тело, минуту назад извивающееся и просящее большего, но тут же напрягшееся и дрожащее, он вдруг ощутил, что нисколько не возбужден. Ни капли. Возможно, всему виной его опьянение? Или фригидность Зоры? Её страстный ответ на поцелуй казался опровержением сей версии, но, увы, не спасал «тонущий плотик» их случайного влечения.

– Не мой день, – Лев отстранился от цыганки, давая ей выдохнуть.

Зора больше не скрывала истинных эмоций. Слезы сами хлынули из глаз, скатываясь по щекам и впитываясь во влажный ночной песок на берегу. Молодой человек поднялся и, набросив на плечи куртку, исчез в темноте – бесшумно, безнадежно и бессердечно.

Крылова плакала долго. Она злилась на себя за слабость, за то, что так безрассудно отдалась власти инстинктов. И, тем не менее, она доверилась ему. Зачем? Рассчитывала на жалость или сострадание? Хотела забыться в его объятиях, чтобы не вспоминать прошлых ошибок? Ну, кто они друг другу? Что их связывает? Для чего нужно было откровенничать и лезть туда, где нет ничего, кроме голой правды, той, что так порой обжигает даже самых близких людей? Зора имела неудачный, почти трагичный опыт половых отношений совсем в юном возрасте, никто даже не догадывался, что произошло однажды, когда она возвращалась из школы…

Это был солнечный майский день. Может быть, самый солнечный за всю весну. Позади восьмой класс и казалось, что осталось совсем чуть-чуть до победного рывка. Уж если она столько лет терпела, то ещё годик не убьет. Зора ненавидела школу, но ещё больше тех, с кем ей приходилось искать общий язык изо дня в день. Не стоит говорить о том, что цыгану среди русских не место, но поведение одноклассников не оставляло сомнений – не наш, значит, изгой. Учителя думали так же, хотя всеми силами должны были доказывать обратное. Прививать и «Сеять разумное, доброе, вечное..» – как писал Некрасов.

Нельзя утверждать, что класс, отобранный методистами и психологами в качестве экспериментального, был из ряда вон выходящим в отношении дисциплины и успеваемости. Вполне сносные «детки» разных родителей (от крутых бизнесменов до поломоек и продавцов), неплохо ладили друг с другом и порой даже называли себя «друзьями». Впрочем, Зоре на все это было плевать, ведь она никогда никому не жаловалась и не выносила «сор из избы» до того момента, пока окончательно не перевернулась вся её жизнь.

Каждый школьник своего рода чистый лист, который нужно, так или иначе, «исписать» полностью за одиннадцать лет и затем аккуратно «вклеить» в тетрадь взрослой самостоятельной жизни.

Каждый учитель – вождь, вершащий судьбу своего «племени».

Ну а родители, собственно, лишь направляющие. Невозможно заставить ребенка дать то, что ты хочешь, если сам не можешь этого достичь. Не научил – не спрашивай.

Зора Крылова росла в семье, где не было места другой культуре, другим законам (кроме цыганских), тому, что было так необходимо для нормальной адаптации среди ровесников…

Цыганский табор – это отдельно существующий и независимый мир. Не многие поймут до конца, что значит быть на перепутье двух дорог, пытаясь осознать, что же на самом деле важно. Одно или совсем другое? Почему нужно делать так, а не иначе? Кто управляет, а кто управляем?

В пятнадцать лет далеко не каждый может сам найти ответы на эти вопросы. У одних уже есть советчики, а кому-то приходится пройти немало испытаний, прежде чем уяснить, может быть, и совершенно очевидные вещи.

Зорин путь от школы до дома пролегал через разваленный императорский дворец. Тогда их табор кочевал редко и на несколько лет осел в одном из спокойных районов Восточной Азии, неподалеку от границы с Китайской Республикой. Да, соседство ещё то, конечно.

Крылову всегда удивляло, что в пределах её поля зрения на удивление не появлялось ни одного истинно-коренного жителя. Школа была русской до мозга костей.

Чернокожие, перебравшиеся сюда с разных концов земного шара, держались обособленно и почти не пересекались с белокожими. Вроде и цыганам должно было хватить места. А СМИ в свою очередь, видимо от «нечего делать» решили объявить «охоту на странников с картами». Это вызвало огромный резонанс в обществе, ведь когда-то массовые гонения привели к неутешительным последствиям.

Зора не старалась найти себе друзей среди одноклассников. Всё равно их сближение, так или иначе, осуществлялось в школе. То, что первая любовь – самая прекрасная и незабываемая, наверно, известно всем. Только вот чаще всего она невзаимная. И это тоже факт.

Зора была довольно своенравной и скрытной, но тем не менее, никто не застрахован от роковых случайностей и ошибок. Она никогда не задерживалась в школе, но именно в этот день не смогла уйти раньше из-за дебильной лекции учительницы по поводу того, как правильно вести себя в чрезвычайных ситуациях, типа пожара или наводнения. Знала бы она, что произойдет часом позже…

Удушающая жара в конце мая была абсолютно обычной. Неудобство оставалось в том, что летнюю школьную форму носили только старшеклассники. А младшие довольствовались костюмами из ткани, чуть легче и более вентилируемой.

Подходя к вдоль и поперек излазанным катакомбам, девчонка вдруг услышала за спиной несколько мужских голосов. Явно не трезвых.

– Ты чего, Серый, опять нажрался-то? Жена задолбала? – первый парень, одетый в белоснежную майку, нес ящик пива.

– Лучше не говори мне про эту стерву! – хныкнул второй, сделав глоток из открытой бутылки. – Я ей одно, а она мне другое! Сучка!

– Дак ты бы ей вмазал! – заорал третий, самый пьяный и непривлекательный. – Я свою только так рожей по паркету вожу! Как шелковая сразу!

– Я ещё от неё детей хотел! – бутылка полетела, чуть было не пробив Зоре голову. Она резко остановилась и обернулась.

– Вы что себе позволяете?!

– О-па! – все трое сразу обрадовались, словно до этого её не замечали. – Смотрите, мужики, какая дама!

– Я не дама и вообще я спешу! – Зора было кинулась бежать, но пьяные обступили её. – Дайте пройти!

– Погоди, детка, не так быстро! – бунтарь протянул к ней руку. Крылова дернулась в сторону, но другой, поставив ящик на землю тоже нашел занятие освободившимся рукам.

– Эй, малышка, а ты хочешь от меня детей? – раздался громкий хохот. Зора запаниковала. Шесть глаз словно пригвоздили её к месту. Можно попробовать закричать, только кто в такой глуши услышит-то?

– А ты красивая, черненькая такая…

– Отвалите! – Зора снова дернулась и на этот раз вырвалась. Побежала она по направлению к табору, правда не учла, что их трое, а она одна. Уже через минуту стало ясно, что просто так её не отпустят…

====== Глава 32. ======

Измены никогда не проходят бесследно. В самый разгар склоки в семействе Саппоро, Лачо обнаружил СМС от любовницы двадцатилетней давности: «Срочно приезжай в больницу, есть что обсудить! Это касается Хабарова»

Что ещё за бред? С какой стати Ирина вдруг вспомнила о нём? А Хабаров здесь каким боком?

Кое-как отделавшись от жены с её вечными вопросами, юрист мигом долетел на своем «внедорожнике» до клиники, до лучшей частной клиники, занимающейся диагностикой и лечением самых сложных урологических заболеваний. Здание строилось на пожертвования, поэтому не отличалось многоэтажностью и наличием свободного места. Благо, сюда могли «поступить» только до неприличия богатые пациенты.

Лачо вошел, показав охраннику на входе свое адвокатское удостоверение. Ирина заметила его сразу и махнула рукой в сторону закутка для курящих. Она ничуть не изменилась, разве что стала старше и опытнее.

– С чего вдруг ты решила увидеться? – Лачо бесцеремонно разглядывал женщину. – Соскучилась?

– Кому ты нужен! – фыркнула та. – Видно, моё послание прочитал невнимательно, раз задаешь такие глупые вопросы!

– Хорошо, я слушаю, – мужчина перешел на сухой деловой тон.

– Хабарова скрутило. У него острая почечная недостаточность и врачи не уверены, что он выкарабкается…

– Да? – цыган вдруг подумал о том же, о чем думал сидя в кабинете Бероева. – И что теперь?

– Подумай хорошенько! – бизнес-леди поставила руки на пояс. – Ты прикидываешься или правда не понимаешь, что может стать с его компанией?

Лачо всё прекрасно понял, но не спешил огорчаться или наоборот – радоваться, ведь Ирина позвала его не просто так.

– Почему ты меня информируешь? – он удивленно поднял бровь.

– Да потому, мой дорогой, что мы все эти двадцать лет работали на одного и того же человека! Правда вот, ты стал его правой рукой, а я довольствовалась объедками!

– Подожди, – брюнет потер вспотевший лоб. – Ты хочешь поделить его компанию? Сейчас? До того, как он отбросит коньки?

– Дурак! – женщина чуть не влепила юристу подзатыльник. – Я была у него только что и просила право подписи, но старый отказал! Может, у тебя что-то выгорит!

– Ах, вот как?! – Лачо разозлился. – Значит, как делиться, так «не буду», а как уломать на право подписи, так «действуй», да? Нет, милашка, не выйдет!

– Не будь ты идиотом! – Ирина психовала пуще самого Саппоро. – Неважно, кому достанется компания, главное, чтоб Бероев не узнал о том, что Хабаров больше не руководитель! Иначе он нас по миру пустит! Теперь дошло?!

– Вообще, ты права, – согласился цыган. – Ну и когда мне к нему зайти?

– Прямо сейчас, до утра журналюги могут всё разнюхать, и тогда понесется душа в рай! Ты их знаешь!

– Как сейчас?! Я не готов!

– Да что там готовиться-то?! Зашел и сказал, мол, так и так, Сергей Витальевич, нужно что-то решать…

– Ладно, – он выдохнул. – Попробую.

Поднявшись на второй этаж, юрист остановился у первой двери, выкрашенной в зеленоватый цвет водоэмульсионной краской, на которой красовалась табличка: «Хабаров С.В.», так же имелись данные о его весе, росте, месте работы и так далее. Медсестра приветливо кивнула, пропуская посетителя внутрь. Оказывается, за деньги любой каприз пациента становится законом.

«Ну и что это за тупизм?! А если, не дай Бог, какой-нибудь недоброжелатель проникнет и решить грохнуть бедолагу? Они бы ещё тут написали его зарплату и домашний адрес, электронную почту, и имена детей!», – усмехнулся мужчина, оглянувшись на табличку ещё раз, и помотал головой.

У богатых, как известно, свои причуды, отличающиеся от причуд смертных. Теперь понятно, почему Ира так боялась журналистов. Могла бы выйти неплохая статейка в желтой прессе, если бы хоть одна «крыса» с диктофоном и фотоаппаратом увидела эту ДВЕРЬ! Вот же подстава-то бы была!

– Сергей Витальевич, здравствуйте!

Олигарх лежал лицом к окну, сквозь плотные жалюзи на которых еле-еле пробивался свет фонарей. Палату освещала специальная лампа, не режущая глаза, включающаяся и выключающаяся по хлопку. Большая современная больничная койка с пультом регулировки спинки, тумба с плазменным телевизором в другом углу, раковина и за отдельной дверкой персональный туалет – вот и весь нехитрый, но со вкусом подобранный интерьер. Хотя, какой тут вкус, когда из обеих рук торчат капельницы и монотонно тикает сердечный аппарат, словно ведет обратный отсчет дней? Правильно, никакой.

На слова Хабаров не отреагировал. Он знал, зачем пришел юрист. Как же хотелось встать и дать в наглую морду кулаком. Пару раз.

– Как вы? – дежурный вопрос, который задавали по десять раз на дню молоденькие медсестры.

– Ты же не за этим пришел, верно? – разворачиваться в сторону собеседника не было ни сил, ни желания. – Знаешь, а я не удивлен.

Лачо же был рад, что Хабаров не видит его. Может, удастся скрыть волнение.

– Сергей Витальевич, я хочу поговорить с вами насчет нашей компании.

– Нашей?

– То есть вашей, – поправился юрист, внутренне чертыхнувшись. – Вы больше, как я полагаю, не сможете руководить ею?

– Я пока ещё не мертв, а живой может руководить всем, чем угодно! – Сергей усмехнулся. – Ты зря пришел, Лачо! Зря! Лучше уходи!

– Что? – цыган обошел койку и заглянул в глаза боссу. – Ну уж нет! Я не для этого столько горбатился, чтоб сейчас взять и уйти восвояси! Я требую то, что заработал!

– А как же твоя зарплата? – Хабаров огорчился, поняв, что оправдались его худшие опасения. – Ты её заработал, и ты её получаешь! Или тебе мало?

– Да, мало, – словно удар, прозвучали слова.

– И чего же ты хочешь?

– Право подписи! – Лачо был настроен более чем решительно.

– А ты мне кто? – олигарх не собирался сдавать позиции. – У меня есть сын, который вступит в права наследования через полгода после моей кончины…

– Ваш сын не может управлять!

– А ты, стало быть, можешь? – с издевкой протянул Сергей Витальевич. – Я наслышан о переговорах с Бероевым, и я знаю о цели твоего визита к нему.

Саппоро скрипнул зубами. Откуда? Нет! Только не Ирка!

– Ты приходил покуражиться, – утвердительно произнес Хабаров до того, как цыган успел что-то возразить. – О чем вообще может идти речь?

– Я защищал ваши интересы! – вспыхнул Лачо.

– Каким образом? Угрожая мэру? Пора бы тебе усвоить, что я не веду бизнес подобными методами!

– Если ваша компания попадет к нему в руки, то погибнет!

– Да, это так… – тяжело вздохнул больной.

– Тогда в чем я неправ?!

– Да в том, что действовал за моей спиной! – рявкнул Сергей, закашлявшись. Приподнявшись на локтях, он смог отдышаться. – Ты забыл, что я не отдавал тебе приказа проводить какие-либо манипуляции?!

– Я всего лишь проявил инициативу!

– Это решение стоило тебе моего доверия.

– Что? – опешил цыган.

– Я запрещаю тебе вести переговоры от моего имени! А ещё раз включишь режим «соображалок», будешь уволен к чертям!

– Вы же сами хотели, чтоб я стал вашим преемником! Разве нет? – Лачо почувствовал, как земля уходит из-под ног.

– Я ни разу не упомянул об этом! Это ты сам себе чего-то напридумывал! – разозлившись, бросил Хабаров. – Компанию я могу и продать!

– А люди?

– А ты за них не беспокойся, я своих сотрудников пристрою.

– Может, стоит спросить, чего они хотят? – Саппоро просто поставил старика перед фактом. – Вы вообще знаете, что «ваши сотрудники» уже не ваши?

– Ещё раз? – олигарх подумал, что ослышался.

– Я сказал, что большинство рабочих демократическим голосованием выбрали себе лидера…

– И этот лидер – ты? – усмехнулся Хабаров. – Ты сам в это веришь?

– Напрасно иронизируете…

– Корону захотел? – олигарх тоже не подбирал больше слова.

– Да-да-да! – затараторил брюнет, ходя из угла в угол. – А когда я за «спасибо» вытаскивал Жданова вашего?! А? Что тогда было?! Значит, кидать меня под атаку Бергера было можно, а мне сейчас претендовать на трон нельзя?!

Хабаров очередной раз ужаснулся тому, что делают с людьми деньги и маломальское отсутствие контроля.

– Ты решил, что раз тебе повезло тогда, повезет и сейчас?

– Повезло? – изменился в лице барон южного табора. – Не-е-ет! Да вы хоть знаете, на что я пошел ради того, чтобы всё утряслось так, как вам хотелось?!

– Даже знать не желаю! Если ты думаешь, что меня растрогают твои рассказы о трудной жизни, то могу смело заявить – ты ни черта в этом не понимаешь! Я тебя вытащил с такого дна…

– Я вас об этом не просил!

Хабаров от души рассмеялся.

– Это вместо благодарности? – кое-как перестав улыбаться, осведомился Сергей Витальевич.

– Мои цыгане сполна отработали всё.

– Я говорю не о них, а о тебе.

– А что я? Я, по-моему, переполнен благодарностью!

– Неужели?

– Вы сами знаете, сколько у вас достойных конкурентов, которые не раз предлагали мне перейти в свои ряды, но я отказывался!

– Медаль тебе за это выдать?

– Хватит и пары миллионов долларов.

– Твоя жадность тебя погубит, мальчик. И вообще…

– К делу! – Лачо не захотел слушать правду, потому что её очень трудно слЫшать, когда знаешь, что неправ. – Значит, вы отказываете мне в праве подписи?

– Тебе отказываю… – Хабаров намеревался сказать что-то ещё, но услышал лишь щелчок захлопнувшейся двери.

Бизнесмен не понимал чувств юриста. Он про себя прекрасно знал, что никаких обещаний не давал и, значит, совесть его чиста. Лачо, конечно, был видным и толковым специалистом, но своя рубашка всегда ближе к телу. Если выбирать между Саппоро и родным сыном, то… Хотя, какие тут вообще могут быть сравнения?!

Идиот! Кретин! Баран! Просто тряпка!

Лачо вышел из палаты, проклиная себя. Как он вообще мог поверить тому, что станет преемником Хабарова? Откуда эта утопическая мысль вообще взялась в его голове? Двадцать лет он работал с одной целью: завладеть индустрией начальника. Наконец-то влезть на эту вершину и махать всем оставшимся внизу лузерам. Корыстно? Зато честно по отношению к самому себе.

СГУ.

Это утро стоило бы назвать: «Несколько причин возненавидеть пятницу». Во-первых, Даниил всю ночь не спал и утром, кое-как заставив себя подняться с кровати, обнаружил, что с превеликим удовольствием рухнул бы обратно и, укрывшись с головой, пролежал, как минимум, до вечера, никого не видя и не слыша. Подобное с ним случилось чуть ли не впервые. Впервые обстоятельства диктовали свою волю, абсолютно не считаясь с его желаниями. Но ещё больше бесило то, что противостоять этим обстоятельствам плохо получалось. К примеру, строгий выговор, который он схлопотал. За что, спрашивается? Исключительной дисциплинированностью и выдержанностью в двадцать лет могут похвастаться разве что конченные задроты, которых Даня терпеть не мог. Но как бы там ни было, расстраивать родителей в планы студента не входило. Отношения, построенные на доверии и полном взаимопонимании, у молодежи с предками стали огромной редкостью и, черт возьми, до чего же приятно не входить в число проблемных детишек! Даниил, конечно, не без гордости считал себя хорошим сыном. Нет, естественно, не идеальным.

Клятвенные обещания исправить «хвосты» и реабилитироваться в глазах декана, и вуаля – претензии сняты! Практически. Мама, конечно, пробубнила в спину, что обязательно посетит ВУЗ и пообщается с преподавателями, дабы иметь исчерпывающую картину его успеваемости.

Во-вторых, парень получил нагоняй от охранника за забытый пропуск. Сколько минут было потрачено на спор об электронном «полицейском», таком, который бы желал «доброго утра» и не гонял малолеток с первых курсов за кофе – неизвестно!

В-третьих, никак не давал покоя Макар с его длинным языком.

В-четвертых, ещё одна проблема вытекала из вышесказанного. Как теперь проучить рыжего, чтоб не спалиться? Даня усмехнулся: «Мыслить как преступник…»

В-пятых, спектакль и Лапин с вечными наездами, а ещё Бероев и Виолетта целый день в поле зрения. Это уже самая настоящая пытка.

Далее шла тема с отсутствием денег. Работка, которую предлагал Кекс не вариант. Скорее уж – крайний вариант. Самый крайний. Поход в дорогущий ресторан, похоже, откладывался. «Черт! Черт! Черт! – блондин ещё раз грустно улыбнулся, чувствуя себя жалким неудачником. – А может, не Черта звать, а Джина?»

Продолжать список можно и до бесконечности, но должны же быть и плюсы! Должны!

Именно с таким настроем студент вошел в открытые настежь двери актового зала.

Калягина заметив его, слегка кивнула, растянув губы в улыбке. Уважив актрису ответным приветствием, Жданов подошел к Кире (пожалуй, к единственному человеку, которого сейчас бы хотел видеть) и положил на сидушку рядом белый тюльпан, который сумел быстренько сорвать в одном из ближайших к дому цветников.

– Доброе утро, – его обворожительная белоснежная улыбка столкнулась с обложкой сборника Шекспира, из-за которого не было видно лица собеседницы. – Роль учишь?

Милехина на мгновение прикрыла книгу и, безразлично глянув сквозь парня, вернулась к чтению.

– Кира? – на этот раз она даже не шевельнулась. Когда Жданов повторил попытку заглянуть в текст, девушка поднялась и быстрым шагом направилась к выходу.

– Подожди! – парень догнал её. – Что случилось?

– Это ты у своей красотки спроси! – фыркнула Милехина.

– Здорово, – хмурый Даня пожал руку Глебу. – Я сейчас понял, что ненавижу пятницу! Полный игнор, причем со всех сторон! Кстати, как я выгляжу?

– Как обычно, – не обратив должного внимания на друга, буркнул Кекс.

Да, действительно – полный игнор.

– Если бы я выглядел как обычно, то Кира вряд ли бы сбежала.

– У девочки сработал инстинкт самосохранения, – однокурсник неразборчиво хмыкнул. – Радуйся, что всё закончилось, не начавшись, а то бы бегал потом и вытирал сопли, как Камоловой!

– Опять Камолова? – Даня резко взбесился. – Что ж эта сучка лезет-то куда её не просят!

– А я тебе что говорил? – Глеб перелистывал страницы. – Не слушал, а теперь в корыто попал!

– Куда?

– В разбитое корыто, говорю, ты попал! – Хабаров усмехнулся. – Было две, а не стало ни одной!

– Что за день вообще? – блондин сел рядом. – Тридцать три несчастья просто!

– От твоих слов лучше не станет.

– А у тебя что с настроением?

– Да какое тут настроение… отец сутки трубку не берет!

– И только? – Даниил пожал плечами.

– А этого мало?

– Этого много!

– Раньше такого не бывало.

– Блин, не создавай проблему там, где её нет, – лучший друг, конечно, знает, как приободрить. – Сам подумай: с такой занятостью, как у твоего отца, можно неделями к телефону не подходить! Олигархам не до бесед!