Текст книги "Кармелита. Наследники: лёд и пламя (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Стас осторожно открыл багажник. Вот это находка! Дина! Он сорвал с её губ клейкую ленту, удовлетворенно наблюдая, как девушка болезненно морщится.

– Тепло ли тебе, девица? – Жданов решил отыграться за то, что она не послушала его в баре. – Удобно ли тебе, кра…

– Заткнись, скотина! – она сделал попытку приподняться, но настолько обессилела, что не смогла.

– Я твой спаситель! – Стас навис над багажником и улыбнулся. – Где же пламенные речи, благодарности и вообще, где твоя женственность, дама с Амстердама?

В доме раздался выстрел, разрезав ночную тишь.

Дик снова подал голос. На этот раз он лаял протяжно и хрипло, словно, что-то чувствовал. В окнах соседних домов зажегся свет.

Жданов, напрочь забыв о Дине, кинулся к Бергеру. Он знал, что Проскурин что-то задумал и говорил Аркадию, чтоб тот не ходил один. Но кто его слушал? Он же простой курьер!

Бергер опешил. Иванчук лежал в нескольких сантиметрах от него. Неподвижные безжизненные глаза смотрели на убийцу. Амбал, который стрелял, повернул голову, ожидая похвалы от заказчика. Из под тела растекалась багряная лужища. Аркадий отступил на шаг назад. Проскурин перевел дух.

– Видишь, Аркаша, всё нормально. Успокойся. Я сделал это для тебя. Для нас. Для нашего дела.

– Что? – очнулся адвокат, стараясь не думать о случившемся и не смотреть на труп лучшего друга и одного из лучших своих компаньонов. – Что ты сказал?

– Да. Я помог нам. Теперь мы не станем прогибаться под него. Надеюсь, ты мне поможешь?

– Я тебе помогу, гнида! – Стас ворвался в комнату и одним точным ударом вырубил сразу обоих придурковатых силачей.

– А я говорил тебе, что ты не способен стать бизнесменом? – Бергер обратился к бывшему работнику и левому, как оказалось, другу. – Нет, Вась, никогда ты не понимал, что значит быть бизнесменом. Ты проиграл.

– В смысле? – Проскурин, будто тронувшись умом, улыбнулся и, закатив глаза, вдруг истерически расхохотался. – Я не проигрываю!

Стас подошел к юристу и протянул пистолет, выпавший из рук мордоворота.

– Держи. Замочи его, нахуй!

Аркадий ещё раз глянул на мертвого Иванчука, затем на мордоворотов, лежавших без сознания, потом медленно поднял взгляд на своего курьера.

– Я не могу…

– Я смогу! – Жданов выхватил пистолет и навел его на катающегося по полу в порыве истерики Проскурина. – За предательство, сука!

Пуля рассекла воздух и то коротенькое пространство, в конечном итоге врезавшись в тело жертвы…

Бергер был не в состоянии вести машину. Спустя полчаса они были уже в черте города. Стас любил едить быстро.

– Знаешь, я не ожидал, что ты способен на это…

– На убийство? – блондин внимательно следил за дорогой.

– Но я благодарен тебе, теперь хоть Иванчук будет спать спокойно. Жаль, что всё так вышло, у нас ведь планы были на следующий год грандиозные…

– Он умер, но ты-то жив! – Стас посмотрел в зеркало заднего вида и улыбнулся юристу. – Вот и дерзай! А я – чем смогу, то всегда помогу…

Аркадий улыбнулся в ответ.

– А с ней что делать теперь?

Дина, укутанная в пиджак Стаса, мирно посыпала на заднем сиденье, положив голову на колени к Аркадию. Он даже немного смутился, но отталкивать не стал.

– Разберемся! – Жданов вдавил педаль газа в пол.

Черный «Лексус» рванул вперед по свободным улочкам Сочи навстречу рассвету.

*Слегка переделанные слова песни “Рисуя” (DEPO KOLIBRI FT. KAVABANGA)

**Слова песни “Эти роли не для нас” (ЭЛЬВИРА Т)

***Слова песни “Мир сошел с ума” (Влад Соколовский)

====== Глава 41. ======

Использованы отрывки из трагедии Шекспира “Ромео и Джульетта” в переводе ГРИГОРЬЕВА.

В Вероне древней и прекрасной,

Где этой повести ужасной

Свершилось действие давно, –

Два уважаемых равно,

Два славных и высоких рода,

К прискорбию всего народа,

Старинной, лютою враждой

Влеклись – что день – то в новый бой.

Багрились руки граждан кровью;

Но вот, под роковой звездой

Чета двух душ, исполненных любовью,

Из тех враждебных родилась утроб

И обрела в их гибели ужасной

Вражда родов исход себе и гроб.

И вот теперь, о той любви несчастной,

Запечатленной смертью, о плодах

Вражды семейной, вечно раздраженной

И смертью чад лишь милых укрощенной,

Мы в лицах повесть вам на сих досках

Представим. Подарите нас вниманьем:

Пособим искусству мы стараньем.

В зале послышался восторженно-удивленный шепот. Все немного оживились. Завершающий номер всегда вызывает интерес как и первый.

Лапин перекрестился. Почему-то декан был уверен, что если всё пройдет как надо, то победа явно за ними. Ах, да! Сам профессор тоже не остался без роли. Калягина сумела его уговорить сыграть.

Начать решили, как и положено, с экшена – драки между задирой Тибальтом и Бенволио. Зора и Макар смотрелись убедительно. Немногие заметили, что мужская роль исполняется дамою.

Бенволио.

Разойдитесь, дурачье!

Сами не знаете, что вы делаете.

Тибальт.

Как? Меч свой ты на эту сволочь вынул?

Вот лучше здесь на смерть свою взгляни!

Бенволио.

Хочу я только мира. Спрячь свой меч,

Иль им уйми со мною этих бестий!

Тибальт.

С мечом – и речь о мире! Это слово

Я ненавижу так же глубоко,

Как ад и всех Монтекков, и тебя!

Обороняйся лучше, трус!

(Сражаются. Входят сторонники двух домов и присоединяются к дерущимся. Затем прибегают горожане Вероны с палками).

Князь.

Бунтовщики! Спокойствия враги,

Сквернящие мечи сограждан кровью!

Не слышите вы, что-ль? Эй! люди! звери,

Огонь вражды погибельной своей.

Готовые тушить багряным током

Жил собственных своих! Под страхом пыток

Велю вам выбросить из, рук кровавых

Злодейством оскверненные мечи

И князя гневного суду внимать.

(Все бросают оружие).

Уж третья ссора из-за вздорных слов! –

Твоей виною, старый Капулет,

Да и твоей равно, Монтешси, мир

Сих улиц возмущают! – Третий раз

Вероны горожане, забывая

Степенные обычаи свои,

За ржавое оружие берутся

Руками; старыми, чтоб разнимать

Старинную и ржавую вражду.

Когда, хоть раз еще, вы стогны града

Смутите, – жизнью вы тогда своей

Ответите за нарушенье мира.

Теперь же разойдитесь все, немедля!

Вы, Капулет, последуйте за мной,

А вы, Монтекки, в полдень, в древний замок

Прибудьте Вилла-Франкский, где творим

Обычно суд и правду мы. Теперь же

Всем разойтись под страхом смертной казни!

Монтекки.

Кто старую вражду здесь разбудил?

Скажи, племянник, был ты при начале?

Бенволио.

Здесь слуги вашего врага и ваши

Уже дрались до моего прихода...

Я вынул меч разнять их. Тут явился

Тибальт надменный с шпагой на-голо,

И вызовами воздух оглашая,

Мечом он воздух рассекал, свистевший,

Насмешливо в ответ ему. Пока мы

Менялись с ним ударами и бранью,

Толпа бойцов все больше прибывала

И, наконец, сам князь унять их вышел.

Синьора Монтекки.

А где же Ромео? Видел ли его ты

Сегодня? Как же рада я, однако,

Что не было его при этой схватке!

Бенволио.

За час, синьора, до поры, как солнце

Священное в златом окне востока

Явилось, – дух взволнованный увлек

Меня бродить в поля, и там, гуляя

Под сенью сикоморового леса,

От города на запад, видел сына

Я вашего, ушедшего бродить,

Должно быть, до зари еще. К нему я

Намеревался подойти, но он,

Меня завидя, скрылся в чаще леса.

Я, о его задумчивом настройстве

По собственному своему судя,

Которому всегда привольней как-то

В уединенье, отдался своим

Мечтам, и, не следя его мечтаний,

Я сам от уходившего ушел.

Монтекки.

Не раз его уж по утрам видали

Слезами умножавшего росу

И вздохами сгущавшего туманы;

А чуть всеоживляющее солнце

На отдаленнейшем краю востока

Аврориной постели занавески

Тенистые раздернет, – убежит

Сейчас же мой угрюмый сын от света

И, запершись, заслонит окна спальни

И, выгнавши отрадный свет дневной,

Создаст себе искусственую ночь он...

Ох! До добра не доведет его

Унылость эта, коль советом добрым

Ее причину мы не истребим.

Бенволио.

А вам известна ли причина, дядя?

Монтекки.

Нет! И дознаться от него не мог.

Бенволио.

А от него вы разве дознавались?

Монтекки.

И сам пытался, и друзья мои, –

Но он – советник чувств своих единый;

Он сам себе не то что верен, нет:

Он сам себе суровый, скрытный сторож.

Закрыт для всех расспросов он, как почка

Цветка, который червем злым подточен,

Еще листков пахучих не раскрывши

И солнцу их красы не посвятивши.

Причину б грусти только нам открыть,

И стали б грусть усердно мы лечить!

Прозвучали чуть ли не первые аплодисменты за весь вечер. Чувствовалось, что публика поверила в то, что происходило на сцене. Это уже огромный плюс.

Лапина просто распирало от удовольствия.

– Молодцы! Молодцы! Так держать! Не снижаем планку! Давайте! – декан похлопал Макара по плечу, едва они скрылись за кулисами.

Следующая сцена заставила профессора понервничать. Так как Бенволио достался Макару, то их диалог со Ждановым, за которым все же утвердили роль Ромео, мог оказаться жестче, чем следовало, однако, на сцене оба проявили мудрость и словно забыли обиды, играя не потеряв прежней убедительности. Что, очередная мина замедленного действия? Возможно. Знал бы Лапин, что ждало их впереди…

Бенволио.

Брат! с добрым утром!

Ромео.

Разве день так молод?

Бенволио.

Сейчас пробило девять.

Ромео.

О! как длинны

Часы печали! Не отец ли это

Сейчас отсюда быстро удалился?

Бенволио.

Он. Что же это за печаль, однако,

Которая часы для Ромео длит?

Ромео.

Печаль от неимения того,

Чем обладанье их бы сокращало.

Бенволио.

Влюблен?

Ромео.

С ума сошел я...

Бенволио.

От любови?

Ромео.

От нелюбови той, кого люблю я.

Бенволио.

Да! Видно лишь в мечтах любовь сладка,

На деле же – тирански-жестока.

Ромео.

Увы! Любовь – слепая, говорят,

Но и без глаз дорогу к цели видит.

Где мы обедать будем?.. Ах! А что

За шум здесь был?.. Но нет... не говори мне!

Наслушался я этого. Раздолье

Вражде тут, а еще раздолье шире

Любви!..

О, злобная любовь и любящая злоба!

О, нечто, порожденное ничем!

О, тяжесть пустоты! о, важность вздора!

О, безобразный, образов прелестных

Исполненный хаос! О, пух свинцовый,

Дым ясный, пламень ледяной, здоровье

Вольное, грезы въявь и явь во сне,

Который сам – ни сон, ни явь! Такую

Любовь я ощущаю, не любя

Такой любви... Смеешься ты?

Бенволио.

О нет,

Любезный брат! Готов скорее плакать.

Ромео.

О, добрая душа! О чем?

Бенволио.

О горе доброй

Души твоей.

Ромео.

Судьба любви такая!

Страданья в глубине души моей

И так уж тяжелы, но будут тяжелей

От бремени твоих, и в отягченье

Мученью моему твое мученье.

Любовь... ведь это дым, который порожден

Парами вздохов. Если не стесняет

Его стремления преграда, ярко он

Огнем в очах двух любящих пылает.

А запертой, он – море, и питают

То море слезы любящих. Ну, что же

Еще? Безумие, которое дороже

Рассудка, злая горечь злого яда

И сладости живительной отрада...

Прощай, мой друг!

Шквал оваций сделал свое дело – кураж достиг апогея. Лапин чувствовал, что происходит что-то не только на сцене, но и в зале. Следующей сценой была поставлена самая сложная – встреча Ромео и Тибальта на балу. Аскольд Прокофьевич боялся, что не вытянет Крылова, однако вечер сюрпризов сегодня был обеспечен. Цыганка очень точно вписалась в образ главного антагониста произведения.

Тибальт.

А это, ведь, по голосу Монтекки!

Поди, сыщи мне шпагу, паж! Посмела

Тварь эта, харю старую надев,

Сюда на праздник наш забраться,

Чтобы над нами издеваться!

Ну, древней честью рода моего

Клянусь: не грех к чертям послать его!

Сцена ругани Тибальта с дядей выдалась на славу. И вот он – кульминационный момент. Массовка, изображающая танцующих, отошла на задний план. Музыка заметно стихла, воцарилась полутьма. Зрители сидели буквально с открытыми ртами. Стало понятно, что главная парочка явно произведет фурор. Ромео и Джульетта. Есть ли в природе чувство более прекрасное, чем любовь?

(Ромео берет руку Джульетты).

Коль осквернил я грешною рукою

Святыни неприкосновенный клад,

Эпитимье строжайшей за такое

Я дело грешное себя подвергнув рад.

След грешного руки прикосновенья

Дозволь устам ты набожным моим

Изгладить поцелуем умиленья.

Джульетта.

К руке вы слишком строги, пилигрим!

По ней могла лишь набожность узнать я.

Ведь пилигрим достоин и святых

Руки касаться... Богомольно их

Приветствует руки его пожатье.

Ромео.

Святым и страннику равно уста даны.

Джульетта.

Молитве их уста посвящены.

Ромео.

Так пусть, моя святая, рук примеру

Последуют уста! Склонись к молитвам их,

От мук отчаянья ты огради в них веру.

Джульетта.

Склоняясь на мольбы, недвижим лик святых.

Ромео.

Так и останься ж без, движенья,

Пока мольбы воспримут исполненье. (Целует ее).

Твои уста грех сняли с уст моих.

Умилению зрителей просто не было предела. Ещё бы! Никто (или почти никто) не заметил, как дернулся Игнат, едва губы ненавистного Жданова коснулись губ Киры. Пусть это длилось несколько секунд, кавказец еле сдержал себя. Он успокаивался только от мысли, что через пару сцен его выход и вот тогда…

– Браво! – раздалось в зале. Бероев сжал кулаки и выдохнул. Осталось недолго. Бурные овации не смолкали и лишь два карих глаза горели желанием кровавой мести во тьме кулис.

Тем временем пришел черед Глеба. Он так стеснялся своей роли и ещё больше боялся забыть зазубренный текст…

Джульетта.

Поди сюда, кормилица! Скажи мне,

Пожалуйста, кто этот вот синьор?

Кормилица.

А старого Тиберио наследник.

Джульетта.

А этот вот, что в дверь сейчас выходит?

Кормилица.

Должно быть, что Петрукио молодой.

Джульетта.

А вот за ним, не танцовал который?

Кормилица.

Ну, вот уж и не знаю, право, я!

Джульетта.

Сходи узнай, кто он? Да не женат ли?

(Кормилица отходит к дверям).

Мне лучше смерть тогда, чем брачная постель!

Кормилица (возвращаясь).

Ах! Ромео он зовется и Монтекки!

Сын недруга он вашего единый.

Джульетта.

Увы! Моей единою враждою

Порождена любовь единая моя.

Незнаемый – предстал он предо мною;

Узнать его – узнала поздно я.

Чудовищную страсть во мне судьба родила,

Смертельного врага я полюбила.

Кормилица.

Что? что такое?

Джульетта.

Ничего... Стихи,

Которые сегодня затвердила

От моего танцора я.

После ещё одной блистательно сыгранной сцены уже сам Лапин чуть не прослезился. Зря он все же их критиковал и ругал на репетициях! Или не зря? Профессор слишком боялся спугнуть удачу.

====== БОНУС (часть 1). ======

– Куда мы её денем? – Бергер недовольно огляделся.

– Что значит «куда»? – возмутился Жданов. – У тебя в квартире места для десятерых хватит!

– Извини, Стас, но ты знаешь, что я никогда…

– Да знаю! – отмахнулся блондин.

Дина тем временем пыталась успокоится. Пережитое сказалось, едва она вылезла из машины адвоката – слезы, доходящие до истерики, буквально разрывали изнутри. Несколько минут мужчины просто стояли, открыв рты, но потом отвернулись, продолжая прямо при ней разговаривать о её же судьбе, впрочем, девушка так была «увлечена», что всё равно бы не стала их подслушивать.

– Аркаш, я тебя прошу, на пару дней…

– Нет, Стасик! – Бергер схватил курьера за грудки. – Не мечтай, что ты поселишь эту фифу у меня в доме и будешь с ней кувыркаться на моей кровати!

– Не ори, – процедил сквозь зубы Жданов. – Ты предлагаешь отправить её в гостиницу, чтобы там она растрепала кому-нибудь о том, что видела?!

Аркадий задумался. Да. Дина находилась в шоке, а значит вполне могла ляпнуть что то лишнее.

– Допустим! – юрист сжал кулаки. – Допустим, она поживет здесь, с нами, но… куда потом её деть?! Она – свидетель! Понимаешь ты это?! Мы вляпались очень здорово! Как мы будем уговаривать её молчать, ты подумал?!

– Ещё нет…

– Вот! – Бергер обернулся на Дину. Она продолжала реветь. – Вот видишь, что с ней происходит! Вот почему я ненавижу баб! Они все решают слезами! Они манипулируют нами с помощью слез!

– Бергер, не перегибай, – Стас тоже глянул на спасенную. – Знаешь, как говорил мой знакомый?

– Даже и знать не хочу!

– «Приручи бабу и ты поймешь, что любой хищник этой планеты тебе не страшен!» – Жданов улыбнулся и приобнял адвоката.

– Интересная формулировка, – хмыкнул мужчина, доставая ключи от квартиры. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

Для Аркадия Наумовича, который привык жить один, появление нового «постояльца» стало очередным ударом. Стас хорошо помнил, как в первые дни их совместного проживания, Аркадий ходил за ним буквально повсюду и следил, чтоб блондин не нарушил что-нибудь или не забыл выключить за собой свет.

Как ни уговаривал друга и по совместительству работодателя блондин – Бергер поселил Дину в самую жуткую и холодную каморку. Проще говоря – в подвал. Увидев свое временное пристанище, Дина снова разревелась в три ручья.

Стасу было жаль её, однако установленный хозяином дома порядок нарушать он не посчитал нужным. Единственное, что смог он сделать для дамы – так это принести ей чашку горячего кофе. Жданов помялся на пороге, потом вошел и неловко кашлянул, косясь на девушку, забившуюся в угол.

– Слушай, я понимаю, что это далеко не люкс, но…

Дина сидела на полу, поджав под себя ноги и всхлипывала. Ей снова было невыносимо страшно. Если тогда она боялась смерти, то теперь она боялась того, что от её возможной кончине уже точно никто не узнает.

– Не бойся, – Жданов, словно прочитал мысли и коснулся рукой её плеча. – Хуже не будет. Если будешь паинькой, то Бергер не обидит, я же живу с ним уже довольно давно. Привык…

– Он тебя тоже в подвале держал? – с усмешкой поинтересовалась Дина, подняв глаза. – Или сразу на цепи в будке?

– Знаю, к чему ты клонишь, но он этим не страдает, в отличие от того, с кем ты работала…

– Вы его завалили? – Дина сделала из протянутой чашки пару глотков.

– Это тебя не касается, – жестко сказал блондин и развернулся.

– Ошибаешься, ещё как касается…

– Нет, это ты ошибешься, если не будешь выполнять правила.

– Правила?

– Он разъяснит. Позже. А пока – спокойной ночи!

– Сейчас утро! – упрямая блондинка не желала отставать. – Что у вас за дела здесь вообще? Кто вы такие? Кто ты такой?!

Стас почувствовал, что от её голоса у него начинает болеть голова. Он терпеть не мог, когда баба столько говорила. Блондин снова вспомнил слова своего знакомого: «Приручить эту?! Попробовать рискнуть?» – ехидная усмешка не сползала с его губ. Он видел, что она смотрит на него с опаской, но в то же время с интересом.

– Я тот, кто станет для тебя и Богом, и Дьяволом…

Дина распахнула красные от слез глаза с размазавшейся напрочь тушью.

– В смысле?

– Узнаешь…

– Стас! – голос адвоката раздался сверху. – Долго ждать?! На выход! Я не разрешал тебе с ней трепаться!

Можете ли вы себе представить, какой чудовищной нагрузке подвергается человеческая, а особенно женская, психика, когда кто-то берет и запросто закрывает тебя в подвале, словно дикого зверя? Если Бергеру было плевать, то вот Стас всерьез решил испытать методику, порекомендованную приятелем. Блондин регулярно начал «навещать» пленницу, заговаривал с ней, приносил еду, порой – книги или глянцевые журналы… Дина уже перестала срываться с места, как подорванная, завидев его. Месяц спустя наметилось несказанное «потепление» в отношениях. Они могли подолгу болтать обо всякой ерунде или разглядывать паутину, сплетенную огромным садовым пауком, непонятно как выжившим в городской среде.

И вот одним таким вечером, когда Бергер ещё не вернулся из офиса, а Стас откровенно послал работу к чертям, Дина рискнула попросить блондина устроить ей экскурсию по дому, которого она собственно ещё и не видела.

Курьер колебался. Он считал, что чересчур доверяет ей. Правильно ли это? Пройдет ли она проверку? А если нет? Если ей приспичит сбежать? Что тогда делать? Стас знал, что в этом случае Бергер не станет разбираться, кто прав, а просто уволит его, если не сказать хуже.

Жданов отказал девушке жестко и категорично. Да. Лучше так, чем потом разгребать проблемы с Бергером.

Да и вообще, блондин не хотел, чтобы с Диной что-то случилось. Пусть таким кощунственным и бесчеловечным способом, но он стремился её удержать именно здесь – в темном и сыром подвале.

– Поешь, – он поставил перед ней тарелку с оставшейся от вчерашнего ужина тушеной курицей.

Боева не подняла головы. Она лишь плотнее закуталась в одеяло, которое, кстати, тоже притащил сюда Стас, испугавшись, что блондинка замерзнет.

– Это что, бойкот? – его голубые глаза блеснули в полутьме.

– Уходи немедленно.

Эти слова прозвучали тихо-тихо, но так четко и бескомпромиссно, что курьеру сделалось не по себе.

– Пойми ты, что я не могу тебя выпустить, пока он не позволит…

– Уходи.

– Тебя заело? – Жданов поднялся и чуть не задел головой потолок. Его рост, надо признать, не позволял распрямиться в подобном помещении. – Я же тебе всё объяснил…

Дина резко посмотрела ему в глаза и сжала губы в тонкую линию. Она твердо решила, что больше её никто и никогда не заставит плакать. Особенно, он…

Стас, мужчина, который каждый день на протяжении месяца мелькает у неё перед глазами, что-то говорит, заботится или лишь делает вид… Неважно. Всё это неважно.

Боева впервые почувствовала себя сильной тогда, когда Бергер однажды снизошел до разговора с ней. Жданов не смог ему возразить, а она сумела смутить адвоката, выдав какую-то ядреную фразу, выкопанную в недрах одной философской книжки. Их трое, но двое являются рабами. Она-то свободна, пусть даже находится, черт знает где.

– Если не можешь помочь, то не берись! – Боева оттолкнула от себя тарелку с едой. – Имей смелость признаться, что кишка тонка идти против Бергера! Боишься, что папочка тебе задницу надерет, да?

Жданова затрясло. Эта женщина назвала его слабаком?! Она действительно это произнесла?!

– Что ты сказала?!

– Что слышал! – блондинка вскочила. – Убирайся отсюда, трус! Мне твои подачки больше не нужны!

– Хорошо. Я уйду. Только ты от этого ничего не выиграешь.

Жданов практически спокойно развернулся и направился к выходу, не оборачиваясь. Внутренне он надеялся, что она сейчас заистерит и попросит его остаться. Этого не случилось. Боева молчала. А вот совесть Жданова молчать уже не могла…

– Аркаш, так больше нельзя.

– Ты о чем?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Что будем делать с Диной?

– Стасик, мы говорили об этом несколько дней назад. Что изменилось? – юрист опрокинул коньячку. – Она пыталась сбежать?

– Нет, – помотал головой Жданов, потерев лоб. – Нет, но…

– Что? – Бергер внимательно глянул на блондина. В последнее время мужчине все чаще казалось, что с курьером что-то происходит. – Стас, послушай меня, если ты хочешь её отпустить, то я скажу тебе только одно слово и это слово «НЕТ», понял?!

– Почему?

– Ты издеваешься? – Бергер нервно прошелся по кабинету. – Мы не можем её отпустить, она нас тут же сдаст! Ты хочешь сесть?

– Никого она не сдаст, – устало отмахнулся блондин.

– Ты уверен? – Аркадий выглянул в приемную и убедился, что никто их не подслушивает. – Ты уверен, что труп Проскурина не нашли? Ты уверен в том, что менты не найдут твоих отпечатков или в том, что кроме неё нет других свидетелей?

– Тогда нас может сдать кто угодно! – возразил голубоглазый.

– Что ты предлагаешь? – почти сдался Бергер ещё спустя несколько минут.

Жданов самодовольно улыбнулся и внутреннее поаплодировал себе. Маленький, но прорыв. Совсем недавно Аркадий отказывался заговаривать на тему перемен.

– Просто так выпускать её будет слишком просто и глупо. Предоставим нашей красотке выбор? Что скажешь?

– Выбор? – не понял Бергер.

– Именно, – Жданов важно уселся в кресло работодателя. – Мне нужна твоя помощь, Аркаш. Сможешь?

– Давай поподробнее.

Дина потеряла счет времени. День, или вечер? Может, глубокая ночь? Ей было абсолютно плевать. Она понимала, что без Жданова не выберется. Однако в прошлый раз, пожалуй, перестаралась с упреками. Паренек и сам пока не знает, чего хочет, а тут гнет Бергера и проблем выше крыши. Ясное дело, что он испугался. Его вполне можно уломать.

Дверь вдруг заскрипела и приоткрылась. Дина насторожилась.

В проеме показались две мужские фигуры. Узнать их не составило труда – Жданов и Бергер! Оба сразу!

Где-то в глубине души Боева понадеялась, что сейчас они станут нормальными людьми и согласятся, наконец, выпустить её. К солнцу, к небу и к жизни…

Мужчины остановились посредине маленького помещения.

Нельзя было разобрать выражения на их лицах, но даже в полутьме было очевидно, что улыбки или приветливости ждать было бы слишком большой роскошью. Бергер стоял, заложив руки за спину, а Жданов – наоборот – скрестив их на груди. Дина не решилась шевелиться или пытаться заговорить. Сперва нужно было понять, что они затеяли.

– Начнем? – блондин прошелся по подвалу и снова замер в той же позе.

– Пожалуй, – отозвался адвокат, усмехнувшись.

Стас знал, что единственный выход сейчас – это ложь. Ложь творит чудеса. Можете не верить, но только истинный лжец способен в чем бы то ни было убедить другого лжеца.

Дина работала на Проскурина и лихо наврала Бергеру, что связана с крутыми людьми. Только поэтому Аркадий не разрешил её сдавать на ночь какому-нибудь мешку вроде Кривина. Юрист считал себя в некотором роде таким же крутым. А крутому с крутым ссориться – непорядок.

Аркаша всегда предпочитал договариваться. Правда, тогда он не знал, с кем имеет дело. Проскурин был ещё вне подозрений. Хорошо, что Стас оказался в нужное время в нужном месте… Обман вскрылся пару недель назад, когда Дина стала регулярно посещать казино. Вася же снова умыл руки, и очередной транш денег благополучно ушел за границу. Бергер отправил Стаса на слежку, хоть это было рискованно. Завязалась драка и началась перестрелка на центральной площади. Жданова чуть не грохнули, но Проскурину снова удалось отмазаться. Жаль, что он ничего не понял тогда и продолжил в том же духе, что и привело к столь неутешительному исходу.

Грехов за самим Бергером тоже водилось много, но благодаря тому, что мужчина умел заговорить зубы, большинство его преступлений оставались в тени.

– Ты спрашивала, могу ли я тебе помочь? – Жданов на сей раз обратился к Дине. – Спешу сообщить, что мы тщательнейшим образом рассмотрели твою ситуацию…

– Неужели? – Дина почувствовала, что тон блондина стал куда более дружественным, чем в начале. – И что же вы решили?

– Ты сама поняла, что вариантов особо и нет, верно?

– Что дальше? – напряглась девушка.

Аркадий не вмешивался. Раз уж Стасу приспичило поиграть в БОССА – пусть развлечется мальчик. В конце концов, должен же он получить какую-то благодарность.

– Я не мог сказать тебе раньше. – Стас улыбнулся неотразимой своей обычной улыбкой. – Дело в том, что я работаю под прикрытием. Я – вовсе не пешка, как ты могла подумать…

– Что?

– Аркадий работает на меня, – произнося эти слова Жданова просто распирало от смеха. Если бы кто-то увидел рожу надувшегося Бергера, то точно так же бы рассмеялся. – Так что твою судьбу тоже буду решать исключительно я. Рада?

У Дины пропал дар речи. Она ожидала чего угодно, но не этого.

– Ты выйдешь отсюда только при условии, что согласишься работать на меня.

– На тебя? – недоверчиво покосилась на блондина Боева. – Или на него?

Аркадий даже ухом не повел. Если всё сложится так, как говорил Жданов, то скоро в обмане не будет нужды.

– На меня, – без малейших колебаний повторил Жданов, подходя к блондинке и опаляя горячим, терпким дыханием её шею. – У тебя минута на размышление.

Обжегшийся на молоке на воду НЕ дует. Очень даже напрасно. Прошел ровно год момента их знакомства. Дине казалось, что все её трудности закончились. Жизнь под крылом Стаса была не такой уж и мрачной, нет, само собой, она по-прежнему числилась всего-навсего уборщицей в компании, но надеялась, что придет её час.

Бергер ушел в тень и делами (от и до) заправлял Жданов. Он полностью поменял штаб сотрудников бывшего несостоявшегося казино и несколько изменил устой сего заведения. Правда, именно с этого всё и началось…

– Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? – Аркадий, восседая в массажном кресле, скептически оглядел своего недавнего подчиненного, которому сам же позволил стать руководителем.

– Расслабься, я всё продумал.

– Когда ты так говоришь, я невольно вспоминаю наш договор годичной давности… Ты тогда тоже обещал держать всё под контролем, однако…

– Однако ты не знаешь, чего я добился! – стоящий перед адвокатом Жданов завязал галстук и широко улыбнулся. – Сегодня мы подпишем контракт с самим Вехиным!

– Прости? – мужчина подскочил. – С кем?!

Стас театрально выдержал паузу.

– С Вехиным Иннокентием Валериановичем!

– Шутишь? – Бергер даже представить себе не мог, что же такого сделал Жданов, чтобы уломать богатейшего из богатейших снизойти до их скромной компании.

– Только мне пришлось сделать клубную карту на чужое имя, поэтому будет лучше, если ты на время забудешь о своей кредитке…

– Как всегда! – отмахнулся Аркадий. – Дина с тобой?

– Зачем ещё? – удивился Жданов, наливая себе кофе.

– Ты что, собрался сам его обрабатывать?

Блондин аж поперхнулся.

– В смысле?

– Стасик, спустись с небес! – Бергер подошел к своему столу. – Дина нужна нам как воздух! Если она не будет соблазнять богатых папочек Карло, то мы не сможем купить эти акции!

Жданов потер лоб и нахмурился.

– Мы же говорили об этом… Я не хочу её в это ввязывать.

– Ах, какое благородство! – взмахнул руками юрист. – Зачем мы её, спрашивается, взяли тогда?!

– Ёё взял я! – Стас поиграл скулами и сжал кулаки.

– Конечно, ты! Великий любовник всех времен и народов! Чего завелся-то? Не забывай, что она нужна, прежде всего, для работы, а не для постели!

– Это тоже буду решать я! – блондин перешел на крик, резко поднявшись со стула. – Понял?!

Бергер замолчал и с насупленным видом принялся мелкими глотками уничтожать очередную порцию горячего кофе.

– Бергер, давай договоримся, – Стас говорил уже почти спокойно. – Ты в наши отношения с Диной лезть больше никогда не будешь…

– Нет.

– Поясни…

– Я буду в них лезть тогда, когда сочту нужным, потому что не хочу видеть, как ты превращаешься в тряпку из-за какой-то жалкой…

– Только вякни что-нибудь! – Жданов подался вперед и схватил опешившего юриста за воротник. – Лучше забудь о её существовании, иначе пожалеешь…

– Отпусти меня, психованный! – Аркадий оттолкнул бывшего своего курьера. – Трахнул разок и думаешь, что она уже твоя?!

– Завидуй молча, старичок!

– Кому ты нужен! – Аркадий Наумович выпрямился и процедил сквозь зубы:

– А уж она и подавно.

– Это мы ещё увидим! – Жданов глянул на часы и направился к выходу. – Лучше думай, куда деньги денем!

Едва захлопнулась дверь, Бергер со всей силы грохнул кулаком по столу. Две чашки перевернулись, и остатки жидкости расплылись по гладкой поверхности, чуть было не замочив важные контракты.

Больше всего юриста бесило то, что с тех пор, как Стас начал активно ухаживать за Диной, старик потерял над ним всякий контроль. Да и над собой тоже: он все чаще чувствовал, что краснеет как пацан рядом с блондинкой. Бергер тряхнул головой с огромной и уже тронутой сединой шевелюрой, стараясь прогнать из памяти эпизод, который словно перевернул его мир. Всё случилось несколько месяцев назад, когда он раньше вернулся из офиса.