Текст книги "Кармелита. Наследники: лёд и пламя (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Даниила это весьма удивило. Он взглянул на своего… (честно, блондин даже не знал, как можно характеризовать их непростые отношения с этим типом) знакомого по-иному.

– Пусть вернет деньги!

– У него их нет… – студент матфиза загадочно улыбнулся.

И мгновенно всё восхищение его новым образом слетело, потому что улыбка здорово подставила её обладателя. Гейскую мордаху спрятать он так и не сумел! Жданова перекосило.

– Он их тебе отдает? – ехидно усмехнулся блондин. – А ты ему за это «Чупа-чупс»?

– Заткнись! – Клей прекрасно понял, о чем толкует Казанова. Подвох был в каждом слове. – Это мой брат!

Даня и Глеб переглянулись. Парнишка и вправду чем-то походил на своего родственника.

– Что делать будем, малой? – третьекурсник предпочел обратиться к перваку. – Ты же понял, что накосячил, так?

– Ага…

– Я сказал отпусти его! – Клей подался вперед, толкнув Даниила плечом, обнял брата.

Жданов бы в любой другой ситуации сразу ответил, но трогать этого «недоделыша» не хотелось. Просто противно.

– Значит так, Клей! – голубоглазый смотрел куда-то в сторону, чтобы, не дай Бог, не столкнуться глазами. – С тебя или с твоего брата, но деньги я получу! Три с половиной косаря!

– Пять хочешь? – на этой фразе у Глеба упала челюсть.

Даня сглотнул. Он знал, чего хочет от него этот дибил. Не хватало ещё, чтоб по университету сплетни пошли про их, прямо скажем, недвусмысленные разговоры.

– С какой радости? – бросил Казанова.

– Может, не при всех? – Клей прищурился, оглядывая Хабарова. – Давай спокойно обговорим кое-что…

– Давай без «давай», ладно?!

– Как скажешь! – развел руками представитель секс-меньшинств. – Либо ты меня сейчас поцелуешь, либо я расскажу в деканате, что ты обокрал моего братишку средь бела дня! Что тогда с тобой сделают, а?!

Глеб ахнул. Вот так условия! Даниил же продолжал стоять неподвижно.

Кира тревожно оглянулась: Даня уже должен был подойти. Она откровенно не понимала, почему у него столько проблем в отношении дисциплины. Так трудно выполнять всё то, что требуют? Или он не делает этого специально?

– Мне плевать! Пусть остается там, куда вышел! Бероев!

А вот это уже совсем не смешно! Кира занервничала, вспомнив о том, что произошло утром.

– Да? – носач выглянул из-за кулис. Он уже привел себя в порядок после столовой.

– Где Жданов?!

– Ромео сдох раньше времени, поэтому теперь его Джульетта просто обязана выйти замуж за Париса! – лыбился во все тридцать два Игнат. – Шекспир бы обрадовался?

– Я тебе скажу, кто не обрадуется, когда увидит этот цирк, – Лапин кивнул на сцену. – Твой отец не обрадуется, Бероев, твой отец... Он в жюри, между прочим, а вы опозоритесь! Ты текст знаешь?

– Ромео?

– Хотя бы свой!

– Конечно.

– Марш репетировать! Милехина, вставай с Бероевым!

Правильно говорят: «В тихом омуте черти водятся».

Кто мог знать, что этот щуплый и скромный паренек-тихоня способен на подобное! Клей гордился своей способностью заставать врасплох, и дело было даже не столько в сексуальной ориентации, сколько в его мироощущении. Студент искреннее верил в то, что каждый человек уникален. Он никогда не жаловался на свою участь «быть не таким, как все», а наоборот – стремился переманить на свою сторону как можно больше людей, составляющих обычную серую массу.

Почему он выбрал именно Даниила? Кругом было полно парней куда более интересных и готовых к нетрадиционным отношениям, однако голубоглазый и задиристый, в чем-то наивный и трогательный, но в то же время со стрежнем и своей изюминкой красавчик-блондин, пронзил его сердце ещё три года назад, когда они случайно оказались в одном автобусе.

Раньше в их университете был распространен обычай «опекунства», то есть местные помогали приезжим адаптироваться. Судьба свела их снова. С тех пор Клей уже не представлял себе жизни без человека, который когда-то сдал за него физкультуру у самого Ивы!

Даня стоял неподвижно, как статуя, ни один мускул на его лице не дрогнул. В этом он старался уместить всё свое презрение, но Клей чувствовал, что блондину страшно.

– Что скажешь, Казанова? Сделал выбор?

– Это что, гомосятинский шантаж? – Жданов еле раскрыл рот, продолжая сверлить взглядом одну единственную точку на полу.

– Называй как угодно, – пожал плечами Клей. – Просто я привык добиваться поставленных целей!

Глеб выжидающе уставился на товарища. Он не видел, чтоб Жданов так вяло реагировал на такие вот заявления.

– Хочу тебя обломать, – ледяным тоном процедил филфаковец. – Этой цели ты никогда не добьешься!

– Ты мне не веришь? – Клей метнул взгляд на младшего брата, который молча забился в угол. Стало ясно, что старший жестко доминирует в их отношениях, иначе парнишка бы вставил хоть словечко. Глеб нахмурился. Ситуация становилась идиотской.

– Мне плевать! – блондин развернулся к другу. – Пошли, Кекс.

– Значит, хочешь на своей шкуре испытать все прелести жизни с клеймом вора? Хочешь попрощаться с этими стенами и уйти служить Родине?

Даня проклял тот день, когда они остались вдвоем после баскетбола: «Мне нравится твоё тело…», – сказал Клей, увлеченно рассматривая обнаженный торс блондина в раздевалке. Жданов тогда чуть было не лишился дара речи. Конечно же, после этого Клей светил фонарем под глазом и распухшей губой, но обиды на парня не держал, понимая, что тому нужно время переварить информацию.

Позднее студент узнал, что Жданов является гомофобом, правда, скрывает сей факт довольно тщательно. Всё же фобии, какими бы они ни были, но это страхи. Банальные страхи, а признаваться кому-то в том, что ты чего-то боишься всегда стремно.

– Брось, Жданов! – последняя попытка «уговорить» снова ни к чему не привела. – Только один поцелуй и ты получаешь свои бабки! Я никому не скажу, честно!

– Братец засосет лучше! – Даниил усмехнулся, показав средний палец.

– Посмотрим ещё! – крикнул вслед Клей.

– Милехина! – Лапину начинало казаться, что его не воспринимают всерьез, особенно первокурсники. – Долго ждать?!

Кира поняла, что спасти её от сцены с Бероевым может только чудо, на которое уже не приходилось рассчитывать. Он в свою очередь пошло улыбался и пытался всячески привлечь к себе внимание. Девчонка, игнорируя приказы декана, присела на край рабочего стола, изо всех сил стараясь делать вид, что всё прекрасно. На самом же деле её колотило от страха. Хотя в присутствии профессора Бероев вряд ли бы стал распускать руки. Сказать о том, что она боится, Кира не могла. Во всяком случае, не при нем.

– Милехина! – снова рыкнул декан. – Ты играть собираешься или хочешь вылететь из спектакля?!

– Я сейчас…

– Даже не думай! – Даня появился в последний момент, подмигнув совсем уж сникшей первокурснице, вытянулся по струнке перед деканом. – Ромео воскрес и теперь готов играть!

Бероев и Лапин одновременно заскрежетали зубами. Если бы можно было сравнить их амплитуду «неприязни к Жданову», то получилась бы одна и та же картина. Аскольд Прокофьевич был готов на самые крайние меры.

– Ты где был?!

– Перекуривал.

– Не стыдно?

– Курить?

– Врать! – сорвался Лапин. – Ты же не куришь!

– Рад, что вы это помните, – Даню невозможно было смутить.

– Ты доиграешься, ох, доиграешься…

– Аскольд Прокофьевич, давайте лучше о спектакле.

– Смотрите на него! О спектакле он вспомнил!

– Зря вы так… я о нём и не забывал.

– Да забудешь тут! – Виолетта, нервничая от того, что ей досталось слишком «много» текста, ходила из угла в угол, косясь на Милехину. – Всё утро репетируем и нет толку.

– Вас не спрашивали, барышня! – Лапин учтиво сделал ей замечание.

– У барышни словесный понос, – констатировал Даня, усмехнувшись.

– Мы играть-то будем? – Макар неожиданно появившийся в поле зрения разрядил обстановку.

– Ты что, в детстве не наигрался? – Жданов посмотрел в его сторону.

– Кто бы говорил!

– Всё на сцену, живо! – Лапин повысил голос, давая понять, что он все ещё здесь.

– По-моему, это только наша сцена, разве нет? – Даня вгляделся в текст. – Ромео и Джульетта прощаются на балконе…

– Ну так прощайтесь быстрее, а то мы тут весь день проторчим! – Камолова раздраженно поправила волосы.

Как ни крути, но когда Калягина уехала по делам, Аскольд Прокофьевич сразу понял, что сам ничего не сможет. Так оно и вышло. Когда всё взгромоздились на сцену как было велено, декан отметил, что актерский состав далеко не в полном составе!

– А где трусливый лев и железная леди?

– Кто?

– Хабаров и Крылова, – подсказала Виолетта, опять понадеявшаяся на доброжелательность со стороны блондина. Дане и в голову не пришло бы так обозвать Глеба и Зору.

– Да, именно, – Лапин сверлил филфаковца взглядом удава, узревшим добычу. – Где они?

Так получилось, что десять глаз уставились именно на Жданова.

– Так это… – замялся голубоглазый, соображая, что можно соврать. – Они сейчас… в костюмерной!

– Правда?

– Да.

– А если проверим? – декан прищурился.

– Вы же хотели посмотреть сцену с балконом, – неожиданно на помощь пришла Кира, у которой вроде бы снова прорезался голос. – Помните?

– Верно, – смягчился Аскольд. – Ладно, сперва сцена, а потом уже костюмерная, и помни, Жданов, что если ты мне снова соврал, то я тебя отчислю прямо сегодня!

– Спасибо, – выдохнув, прошептал Даня девушке.

Пока пронесло. А дальше нужно будет как-то выкручиваться.

– Ассистенты! Какого черта вы там спите! – орал Лапин. – Где балкон?!

– Ему бы ещё громкоговоритель и будет настоящий Римский оратор, – Жданов кивнул на профессора, бегающего по залу и раздающего ценные указания.

Кира открыла рот, когда двое парней выкатили на сцену импровизированный «балкон», состоящий из опор от качелей и малюсенькой деревяшки-перекладинки, находящейся на высоте трех с лишним метров.

– Что это? – вырвалось у цыганки с каким-то полу воплем.

– Ты чего? – Даня заволновался, увидев её состояние. – Кира?

– Н-ничего... я просто...

– У вас со зрением плохо? – Аскольд Прокофьевич вмиг оказался рядом. – Мы так до ночи провозимся, ни черта же не отрепетировано, а завтра выступаем! Что случилось, Милехина?

– Я боюсь высоты, – еле слышно выдавила она.

– Блин, я уж думал, – у Дани отлегло. – Мы это поправим.

– Согласен, – декан наконец-то улыбнулся. – И прямо сейчас! Полезай, Милехина!

– Куда?

– Туда! – Кира проследила за движением руки профессора и оправдались её худшие опасения.

– Аскольд Прокофьевич, – Жданов сделал шаг вперед, закрывая девушку. – Можно мы отрепетируем без балкона?

– Ты что, издеваешься?! Каким образом? Сцена на балконе не может быть без него!

– Она боится.

– Я тоже темноты боюсь, но в кинотеатре никто ради меня свет включенным не оставляет! – категорично заявил Лапин.

Дане хотелось сказать что-то едкое и оскорбительное, дабы не дать Киру в обиду, но в его положении любая перепалка могла стать последней, поэтому он сдержался.

– Можно мы не будем наблюдать за этим? – Виолетта сморщилась как от лимона, не подозревая, что его физиономия выглядела куда хуже.

– Можно! Все вон! – Лапин опустился на стул. – Делайте что хотите!

Актеры замерли. По лицу мужчины стало заметно, что он выдохся. Абсолютно. Тут уж хочешь или не хочешь, но нужно было что-то делать.

====== Глава 35. ======

СГУ.

– Эй, уйдите от лестницы! – Лапину снова пришлось выгонять из актового зала малолеток, прогуливающих пары ради того, чтобы увидеть, как репетируют старшекурсники. Несколько человек обступили самую выделяющуюся «декорацию», а именно – балкон. Переносная стремянка за годы службы порядочно поистрепалась и могла рухнуть в любую минуту, но не в ту, когда на ней стоял Жданов, успокаивая чуть ли не бьющуюся в истерике Киру. Как она туда залезла, точнее – как её уговорили (или заставили) туда залезть – вопрос.

– Ромео не умеет летать, ясно?! – блондин злобно зыркнул вниз с высоты почти трех метров. Грохнуться ему совсем не хотелось.

– А как же крылья любви? – вставил светловолосый парнишка в очках.

– Ты веришь в эту чушь? – усмехнулся Даня. – Парень, запомни: реальная жизнь – дерьмо, если не хочешь в нем захлебнуться, то греби всем, что попадется под руку!

Кира, услышав эти слова, аж плакать перестала. В памяти снова всплыл образ Виолетты, которая с ядовитой улыбкой выплескивает слова: «На ухаживания он время не тратит! Оттрахает и свалит, не вспомнив, как тебя зовут…»

– Жданов!

– Да, Аскольд Прокофьевич? – блондин равнодушно перевел взгляд на декана. Он не придал никакого значения своему высказыванию, а вот очкарику-романтику, похоже, сумел испортить всё настроение. Да и не только ему.

– Я вижу, твоя Джульетта успокоилась наконец-то! Репетируем!

Кира тряхнула головой, стараясь не думать о том, что ей твердила Зора, пока они шли в университет. Милехина понимала, что цыганка права – ей не стоит рассчитывать на что-то. В случае со Ждановым это слишком несерьезно.

– Кира? – третьекурсник тронул её за плечо. – Ты вообще с нами?

– Да, – она сдержанно кивнула, не глядя на блондина.

– Ну и что опять не так? – он опять почувствовал её состояние. Это становилось странным.

– А ты не догадываешься?

– А что я такого сказал? – наигранно удивился парень. – Правду, только и всего…

– Значит, для тебя жизнь – дерьмо?! – Милехина сама не заметила, как убрала руки с перил, за которые ещё минуту назад держалась, словно за соломинку. – Вот так ты относишься ко всему вокруг? И ко мне в том числе, да?!

– Я вам не мешаю?! – голос Лапина врезался в пространство, застряв где-то на полпути, не долетев до студентов. Перепалка продолжилась уже с новой силой, становясь все громче и серьезнее. Перерыв закончился и вскоре зал наполнился зрителями сией «увертюры».

– Оу, какие страсти! – Макар, дожевывая пирог, уселся на первый ряд.

– Что, свадьба, похоже, сорвется, верно? – усмехнулась Виолетта, имея в виду полнейший провал будущего спектакля.

К переживаниям по поводу отца добавились переживания по поводу пропавших денег. Хабарову хотелось верить в то, что завтра наступит конец всему этому бардаку, в который он оказался втянут своим бедовым дружком по имени Даня.

Как иногда сложно быть лучшим другом. Точнее – как сложно им оставаться в критических ситуациях. Это очень выматывает. Только в этот момент осознаешь и начинаешь ценить случаи, когда можно общаться с человеком, являющимся просто одногруппником. Этой отдушиной как раз была Зора. Непохожая на остальных, она манила к себе, хотя назвать это словом «РАСПОЛАГАЛА» нельзя, ведь общаться с ней было, ой, как непросто. Глеб побаивался её.

– Жданов совсем с катушек съехал! – Крылова сама подошла к парню. – Пытался меня сделать крайней!

– Он сам теперь крайний…

– В смысле? – девушка удивилась.

– Не могу рассказывать без его соизволения, ты же знаешь.

– Знаю, – протянула цыганка. – Почему вы вместе?

Глеб не сразу нашел, что ответить. Такого вопроса он не ожидал.

– Мы с детства дружим…

– Только дружите? – легкая улыбка блуждала на тонких губах Крыловой. – А, может, ты его любишь?

– Чего?! – Глеб подпрыгнул. – Ты хочешь сказать, что я – гомик?!

– Просто сделала предположение, почему у тебя до сих пор нет девчонки…

Кекс смутился. Покраснел и отвел глаза. Стоило ли ей рассказывать всё то, что знал только Даня? Стоило ли открываться? Зачем она задала ему столь провокационный вопрос? Специально, чтоб повеселиться?

– Я пока не встретил свою единственную, – весьма твердым голосом заявил сын олигарха. – А ты почему интересуешься моей личной жизнью? Я тебе нравлюсь?

Вот теперь пришлось вспыхивать от негодования Зоре.

– Спятил?! Просто давно хотела узнать, чего ты за Казановой как хвост таскаешься! Только и всего!

– Узнала? – Глеб посмотрел прямо в черные глаза и сам того не желая тепло улыбнулся, увидев в них своё отражение, как в зеркале. Черт! Теперь она подумает, что САМА нравится ему.

– Так, ты меня пугаешь, Хабаров…

– Нет, это ты себя боишься, – Кекс почувствовал себя психологом, который подобно археологу «раскапывает» тайны, спрятанные глубоко внутри души.

Зора уже собралась заехать ему по лицу, как вдруг в коридоре показались несколько мужчин, навьюченных коробками и узлами.

– Где тут у вас костюмерная?

– Вы глухие? – мужчины с коробками сделали несколько шагов в сторону студентов. – Нас послала Калягина, сказала, что все костюмы должны быть в одном месте, чтобы завтра не возникло накладок…

Зора и Глеб переглянулись. Их никто ни о чем не предупреждал.

– Ну и где костюмерная? – снова подал голос тот, чье лицо заслоняла вертикальная коробища. – Мне держать тяжело!

– Брось! – Зору всегда отличала прямолинейность.

– Найдите мне хоть одного человека, который способен показать вашу чертову тайную комнату!

– А, «тайная комната» у нас до конца коридора и налево! – Глеб решил, что его спрашивают о туалете.

– Нам не до шуток, парень! Вот сейчас оставим всё это барахло и таскайте сами!

– Нет уж! – Крылова пихнула Хабарова. – Оставляйте, но не нам, а ему!

– Мне? – Кекс развел руками. – Почему?!

– Болтаешь много!

Положение спасла SМS от Дани: «Дуйте в старый спортзал!»

Уже по дороге Глеб, наконец, понял, почему именно там. Старый спортзал имел несколько запасных выходов, один из которых как раз находился рядом с актовым залом.

– Уж полночь близится,

А разойтись нет мочи…

Так и твердить бы век:

«Спокойной ночи!»

– Рано! – Лапин, сверяющий реплики по тексту, погрозил студенту пальцем.

– Поздно! – Даня укоризненно глянул на зазевавшуюся Киру, которая пропустила свою фразу.

– Снова!

Сколько раз за прошедший час они слышали это «Снова!»

Даня глянул на свои часы и машинально выдал:

– Уж полдень близится…

– Ага! – крикнул со своего места Макар. – Уж полдень близится, а мы не отдыхали!

– Какой полдень?! – профессор вскочил. – Жданов, ты что, перегрелся?!

– Тьфу!

– Ещё раз!

Репетиция все больше походила на собрание ПТушников. Лапин не мог понять, почему. То ли он ошибся в выборе, то ли между студентами действительно что-то происходит. Что-то нехорошее. Ко второму варианту декан склонялся всё больше.

– Он нас до следующего утра может здесь держать! Так что может, ты всё-таки сосредоточишься? – блондин обратился к Кире, как только Лапина вызвали к телефону.

– Я сосредоточена.

– А кто реплики пропускает?

– Если я и пропускаю их, то не потому, что забываю, а для того, чтобы выдержать паузу!

– Последняя пауза должна быть занесена в книгу рекордов Гинесса! – с сарказмом заявил Даниил. – Она длилась у тебя больше пяти минут!

– А ты кто такой чтоб мои паузы обсуждать?! – Кира смотрела на парня исподлобья.

– Я, конечно, не Станиславский, но…

– Вот именно! Тебе твоё «но» как раз и мешает!

– Сказал бы я, что тебе мешает, – Даня понял, что она нарочно спорит, чтобы вывести его из себя, – но не скажу.

– Возьми и скажи! – настаивала Милехина.

– Не дождетесь, леди! – особо выделив последнее слово, парень спустился со стремянки, ставшей ему уже родной и, насвистывая под нос, удалился за кулисы.

– Макар, ты бы не мог подержать стремянку, пока я спускаюсь? – Кире совсем не хотелось остаться на верхотуре на вечность. – Пожалуйста.

– Да, конечно, – рыжий привстал со своего места, но его в один момент осадили волосатые руки Бероева.

– Даже не думай, ботаник! Я помогу…

Отличник сразу опустился обратно и уставился в пол. Бероев уже вскочил на сцену и медленным размеренным шагом направился к лестнице. Кира поняла, что если она не успеет спуститься до того, как он подойдет, то окажется в весьма скользкой ситуации. Он будет хозяином положения. Этого нельзя допустить! Допустить было нельзя, но она допустила.

Игнат остановился рядом со стремянкой и, задрав голову, хищно улыбнулся.

– Как дела?

– До тебя были лучше! – Милехина скрипнула зубами.

– Ты уверена? – он облокотился о лестницу, чем вызвал легкое пошатывание и без того хлипкой конструкции. – Может, я пришел тебя спасти, а ты так груба…

– Отойди отсюда, – спокойствие давалось студентке с трудом. – Прошу.

– Просишь? – Игнат снова заулыбался. – Сильно просишь?

– Игнат!

– Оу! Ты назвала меня по имени? Так у нас прогресс! – Бероев снова чуть прислонился к лестнице и та хрустнула. – Я прав?

Кире стало страшно. Её на сей раз испугала не высота, а риск упасть. Она выдала первое, что пришло на ум:

– Макар! Позови Аскольда Прокофьевича!

– Сиди и не рыпайся, – Бероев глянул на рыжего так, что тот побледнел, – иначе пожалеешь, что на свет вылез! Понял меня?!

Бобровский только и смог кивнуть. Однако его внутренний голос твердил, что сейчас нужно проявить максимум мужественности, дабы не упасть в глазах любимой. К счастью, Виолетта так была увлечена болтовней по телефону, что ничего происходящего не видела.

Стремянка снова издала звук, похожий на писк задавленной кошки. Игнат тем временем начал подниматься.

Весь фокус нехитрых театральных декораций заключался в том, что одно без другого устоять не смогло бы. То есть, не будь стремянки, балкон бы давно завалился и наоборот.

– Позови сейчас же декана! – голос Киры задрожал и из глаз готовы были закапать слезы. – Слышишь? Макар!

– Увы, красотка, он внезапно оглох! – Бероев на этот раз влез сразу на три ступеньки вверх. – Повеселимся?

Глеб вышел из «костюмерной», ещё раз попытавшись позвонить отцу. Глухо. Парень не на шутку занервничал. Куда мог деться старик? Уж не случилось ли чего?

Хабаров невольно прислушался. Точно! Из актового зала доносился отборный мат. Ругались, похоже, Жданов и Бероев. Черт! Снова? И чего им не сидится спокойно?! А Лапина-то где носит?! Понятное дело, что в его присутствии шум бы не подняли. Глеб рванул на звук и ворвался в зал с черного хода. Картина была следующей: стремянка, покореженная от верху до низу, валялась в стороне, а Даниил, сцепившись с Бероевым, катался по сцене. За всем этим наблюдали Макар и весьма взволнованная Виолетта. Естественно, оба даже не подумали предотвратить конфликт. Зачем? Что вообще их может волновать больше, чем собственные задницы?!

Кавказец наносил удары без разбору, но Жданову пока удавалось закрывать хотя бы лицо.

– Сука! – Даня с третьей попытки всё же подмял брюнета под себя и со всего размаху врезал по носу. Судя по горбинке, нос этому уроду ломали много раз. Хотя, эта горбинка была скорее национальным признаком.

– Отъебись, падла! – Бероев вырвался и, пнув блондина, откатился в сторону. Кровь закапала на пол.

Глеб, явно обалдевший, наконец опомнился и кинулся разнимать парней.

– Убью! – Даннил уже вскочил и кинулся на Игната. Хабаров еле успел встать между ними, за что тут же схлопотал. Кулак блондина впечатался ему прямо в ребро. Теперь парень понял, что связываться со Ждановым опасно. Удар был сильным.

– Даня! Остынь! – сын олигарха мертвой хваткой вцепился в друга. – Какого хрена?!

– Сюда иди, тварь! – теперь Бероев, вытеревшись рукавом, пошел в атаку, но маячащий рядом Глеб мешал. – Свали нахуй, пончик! А то я и тебе въебу!

– Пугай меньше! – огрызнулся Хабаров. – Бей больше!

– В десятку! – Жданов растянул губы в улыбке.

Бероев, выставив кулаки, полез на блондина, но наткнулся лишь на широкую и мощную спину Глеба.

Бедному Хабарову снова прилетело. Однако отходить он не собирался. От этого сейчас зависла судьба Жданова. Позволить одногруппнику нахерачить Бероева, означало поставить крест на его образовании. Если сам Жданов этого не понимал, то Глебу повезло – он всегда старался обходиться словами, а не кулаками.

– Кекс, свали! – Даня дернулся. – Уйди, сказал! Я сам знаю, что делаю! Я ему ещё в столовке навешать хотел!

– Это я тебе, гнида, сейчас навешаю!

Блондин все же сумел извернуться и отделаться от «объятий» Кекса. Игнат тут же воспользовался моментом и двинул парню. Теперь и у Даниила фейс был в крови.

– Завязали!!! – Макар вдруг решил подать голос. – Лапин идет!

– Брейк, бля! – заорал в тон ему Глеб и, словно бульдозер, принялся толкать оторопевшего друга в противоположную от противника сторону.

Красный, как помидор, весь в поту и пыли Бероев слегка успокоился. Даню приходилось держать.

– Слышь, Бероев, ты лучше не лезь! Даня, когда злой бывает – семерых убивает, понял?!

– Ой, ты только не лопни, пышечка! – Игнат усмехнулся, отвернувшись.

Хабаров в ответ замахнулся, но бить не стал. Даня одобрительно кивнул товарищу.

– Не надо, Кекс… Он своё ещё получит, тем более что Лапин идет, а при нём разборки устраивать – себе дороже.

– И что ты раньше-то до этого не додумался?!

– Ну, так уж получилось…

Во всём этом хаосе никто не заметил, что балкон, на котором все ещё оставалась испуганная донельзя Кира, начал крениться и вот-вот готов был грохнуться.

Всегда говорят: «Пока не боишься – тебе ничего не угрожает»

Едва Кира подумала о том, что сейчас свалиться с трехметровой высоты… «Крр-ррр!» – звук отвратительнейший до невозможности. «Кр-ррр!»

Даня поднял глаза и мигом всё понял.

«Крр-ррр!» – балкон полетел.

– А-ааа! – Кира завизжала не так громко, как представлял себе парень, но все же.

– Э-э-ээ! Она же падает! – воскликнул Макар.

– Да ты что! А мы и не знали! – съязвил Глеб, уставившись на друга с интересом – успеет или нет?

– Ловлю! – Жданов одним махом преодолел расстояние от края сцены до падающей конструкции. Милехина оказалось легкой, почти как пушинка, но когда эта самая «пушинка», падая, придавливает тебя всем своим весом – не самое приятное чувство… Даниил поймал Киру, удачно успев закрыть девушку собой, тем самым уберечь от съехавшей массивной балки.

Виолетту этот факт слегка расстроил. Шатенка надеялась, что эту выскочку прибьет, и Даня снова будет свободен. Глупо и наивно, но Камоловой очень хотелось верить, что это всего лишь дурной сон. Сколько раз она приказывала себе не зацикливаться и ровно столько же раз ловила себя на мысли, что без Жданова не сможет.

Кира перевела дух, но бледность с неё ещё не спала. Даня посмотрел девчонке в глаза.

– Ты как?

– Нормально…

– Извини, что так получилось.

В дверях показался силуэт декана. Все притихли.

Бероев сел на край сцены, злобно сжав кулаки. Даня, прихрамывая, отвел Киру в сторону, сделав вид, будто они всего-навсего болтают.

– Кекс, спасибо! – Даня улыбнулся, оглянувшись на друга. Всё же, приятель много для него сделал только за прошедшие десять минут.

– Не за что! – привычно ответил Глеб.

– Да есть за что…

– А ты-то какого хрена там встал, как столб?! – Глеб искоса глянул на Макара. – Ничего сам не мог?!

Отличник лишь насупился и продолжил стоять на одном месте и в одной позе.

– А он вообще мало что может у вас, – Кира гневно зыркнула на рыжего. – Тоже мне, представитель сильного пола!

– Да, представитель, но только не сильного, а просто пола! – Даниил говорил с брезгливой интонацией. – Тряпка, иначе говоря!

После этих слов Виолетта усмехнулась. Громко. Так, чтобы её услышал Бобровский, у которого на душе уже скреблись не кошки, а котищи.

– Не всем дано летать, некоторые способны только ползать! – Даня сказал это, вроде бы, ни к кому не обращаясь, но Бобровский хорошо понял смысл.

А ещё лучше его понял Бероев. Проходя мимо Жданова, кавказец вроде бы случайно задел блондина и прошипел:

– Позорнее червя ползает только птица, которой отрубили крылья…

– Ты это к чему? – выгнул бровь Даня.

– Кавказская мудрость! – Бероев улыбнулся Кире, мгновенно сжавшейся.

– От меня больше ни шагу, ясно? – Даниил взял девушку за руку, притянув к себе. Она кивнула. – Целее будешь.

– Так! Что тут у вас опять?! – Лапин вошел и увидел погром, учиненный Игнатом. – Это что?!

– Стремянка упала! – выдал кавказец, нагло засунув в рот сигарету.

– Вот как?! И кто же её уронил? – декан обвел взглядом присутствующих, губы его дергались. – Жданов?!

– А причем тут я?! – блондин сразу окрысился. Кире пришлось дернуть парня за руку, дабы утихомирить. Уж теперь-то она хорошо знала, как легко его вывести из себя.

Бероев в это время спрыгнул со сцены и направился к выходу.

– Я тебе не отпускал! – Аскольд Прокофьевич был вне себя от такого хамства. – Бероев!

– Я и не отпрашивался! Перекурить надо! – Игнат никогда не церемонился. Для него не существовало авторитетов. – Вернусь ещё…

– Лучше не возвращайся, – сказал ему в спину Даня. – Никогда…

– Как же вы мне надоели. У меня даже слов не хватит, чтоб выразить эмоции по поводу всего этого… – Лапин покачал головой. – Как мне хочется всех вас отчислить! Прямо сегодня!

Студенты стояли молча, понимая, что каждое слово сейчас может стоить учебы.

– Идем примерять костюмы! – после долгой паузы декан махнул рукой в сторону выхода к спортзалу. – Тихо мне! Всех касается! Уяснили?!

Четверка быстро ретировалась, а Макар так и остался стоять.

– Бобровский?! В чем дело?

Молчание.

– Я тебе спрашиваю! Чего встал, как вкопанный! Марш к остальным! Я повторять не стану! – профессор вернулся и подтолкнул парня на выход. – Детский сад просто!

– А где рыжий? – Даня заметил отсутствие Макара в импровизированной костюмерной. – Опять жаловаться побежал?

– Похоже на то, – протянул Глеб, – блин, неправ он!

– Ты ещё сомневался?

– Что ему там, медом намазано? Лапин его прикармливал три года, а теперь решил в свет выпустить, так что ли?

– А если не Лапин? – блондин мельком посмотрел в сторону Бероева, который вернулся с перекура, но стоял далеко, поэтому слышать их разговора не мог.

– Думаешь, что это Бероев его науськивает? – Глеб удивился такому заключению. – Тогда про вашу драку Макар ничего не ляпнет, потому что в ней и этот крендель участвовал…

– А какой смысл ему говорить о драке, ведь Лапин сам видел наши рожи разбитые, вряд ли он поверит тому, что мы оба так увлеклись репетицией, что расквасили друг дружке морды и поломали стремянку.

– Не поверит! – подтвердил Хабаров, улыбнувшись. – Хотя, драка между Ромео и Парисом все же состоялась у Шекспира, правда, в конце… сдохли оба в итоге!

– Спасибо, что напомнил! – отозвался Жданов. – Пойдем лучше девчонок навестим, а то им скучно сидеть в раздевалке.

Было решено, что переодеваться будут как в самом зале, так и в раздевалках.

На выходе дорогу друзьям преградил Бероев. Он выставил ногу в проем, не позволяя выйти.

– Шлагбаум не заказывали! – Даниил, не церемонясь, отпихнул ногу соперника своей. Однако тот упрямо поставил конечность на прежнее место. – Закоротило?!

Игнат ухмыльнулся, мерзко поиграв желваками. Глеба дрожь пробирала всякий раз, когда он видел бешеные глазищи кавказца. А вот Даню было сложно смутить и уж тем более – напугать.

– Хочешь намекнуть, что основная разборка впереди?

– Догадливый.

– Какие будут предложения? – блондин дотронулся до своего синяка на скуле и поморщился. – Принимаю все, кроме публичного мордобоя.

– Испугался, что вылетишь? – Игнат попал в точку.

– Будем считать, что да. Так что надумал?

– Думаю.

– И долго ещё? – больше всего на свете Жданов не любил ждать.

– Погодим пока – спектакль на носу. Куда спешить?

Бероев вдруг резко стушевался.