Текст книги ""Молоды и богаты" (СИ)"
Автор книги: ChristinaWooster
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Когда я встретил Ребекку… Я могу даже сказать Вам, какая тогда была погода. Она явилась в мою жизнь спасением, свежим воздухом после всех этих обязательство и должностей, которые на меня положили только потому, что я принадлежу семейству Стайлсов. Это по документам я сын мистера Стайлса, но по крови-то! По крови-то! Возможно, мой отец и вовсе не был джентльменом, я ведь вовсе его не помню… Так вот. Ребекка завладела моим сердцем и без всяких манер и принадлежностей к высшему свету. Она была самым простым человеком, таким, каким являлся и я сам, но которым мне не разрешали быть по долгу моей родовитости.
Конечно, я знал и кто она, и каким ремеслом промышляет, но пусть сам Дьявол утащит меня в пекло, если я совру, что хоть раз упрекнул ее за это!
Я сколько раз пытался спасти ее, вытащить из этой пропасти. Но по-другому она бы не смогла существовать. Вы видите этот дом? Не очень похоже на сказочный дворец, правда? Я не мог давать ей денег. Да даже если бы и смог, от меня она бы их не приняла. Она не хотела, чтобы наша любовь, наши отношениями имели хоть малейший оттенок коммерции. Долгое время она жила с одним графом. Когда же она ушла от него, и он перестал ее содержать, она поселилась в этом доме со своей младшей сестрой.
Каждый раз навещая ее, я боялся наткнуться на свидетелей. Если кто-то в городе узнает, что сам лорд Лиам Пейн, самый умный и серьезный из всего этого проклятого семейства имеет связь с куртизанкой – да отец бы выпорол меня как малолетнего мальчишку, и вычеркнул бы меня из завещания. Нет-нет! Не думайте, что мне нужны эти деньги. Вовсе нет. Но тогда владельцем всей суммы отца стал бы Луи, или Найл, или Гарри – люди, которые бы спустили все отцовское состояние в пару дней. Я же не могу этого допустить.
Мне приходится скрывать свою связь, потому что, если я опозорю свое имя, то вслед за ним позору предстанут и все остальные. А чем, скажите, заслужил позор Найл? Самый чистый и невинный человек на этом свете? Скажите, ну чем?! Поэтому я вынужден нести свое бремя, свое ярмо, называйте это, как хотите, свой крест в тайне от остальных людей. Смешно, но, тем дамы и их величественные матери, которые мечтают лишний раз завладеть моим вниманием на званном вечеру, с остервенением и жестокостью первыми закидали бы меня камнями, узнай они всю правду.
Что же касается Агнесс… Она славная девушка. И если я дал слово, то я должен на ней жениться… Я оттягивал этот момент, как мог. И до последнего думал, что, если она будет счастлива со мной, то через какое-то время и я смогу стать счастливым, смогу отречься от Ребекки, от нашей любви в угоду Агнесс… Но сегодня… Когда я увидел Ребекку, стоящую практически на пороге смерти, я понял, что я не смогу отречься. Не смогу отказаться. Я готов пойти с ней в самый Ад, если понадобится, но не смогу женится на Агнесс. Она красива, молода, умна, начитана – что еще нужно мужчине от женщины в наше время? Она будет прекрасной женой, составит отличнейшую партию какому-нибудь графу, и будет счастлива. Но я не смогу на ней жениться.
Какое-то время Лиам молчал, смотря перед собой вдаль, и словно совсем не замечая присутствия Эрики подле себя. Сама же девушка не хотела нарушать его уединения – в эти минуты ему необходимо было слиться с этой природой, с этой ночью, с этой упоительной тишиной ночной прохлады, чтобы хоть на мгновение найти отдохновение для израненной, переполненной страданиями души. Да, оказывается, богатые люди тоже могут страдать и испытывать тяготы, которые день за днем грузом накапливаются в сердце. Но из-за своего знатного положения они не смеют даже никому пожаловаться! Как же хорошо быть бедной!
– Я скверно себя чувствую. Мне кажется, что я лишился всех внутренностей, – пожал плечами Лиам, снова обретая голос. Сейчас он уже звучал спокойнее и тверже, чем до этого. Интонации обрели вновь то стоическое спокойствие, которое было так знакомо Эрике. Но девушка была уверена, что после этой ночи она будет глядеть на Лиама совсем другими глазами. Глазами преданной дружбы и безграничного сострадания, – я, я один виноват в том, что претерпела Ребекка этой ночью. Я не должен был срываться на нее, как голодная собака на кусок мяса, но… Я слишком ее люблю. И не хотел… Делить ее с этим проклятым графом, – последние слова Эрика еле расслышала; так тихо Лиам не говорил еще никогда, – и из-за меня она должна терпеть эти муки? За что? За что…
– Я думаю, с ней все будет хорошо, – чужим, непривычным после долгого молчания, голосом ответила Эрика, – она молода, и всегда была здорова. Я думаю, она еще сможет… Сможет иметь детей.
– Правда? Вы правда так думаете? – Лиам резко повернулся к Эрики, глаза его зажглись, как два огонька свечи, – это правда?
– На Ребекку просто свалилось слишком много переживаний. Разрыв с графом, бедное существование с сестрой, которую надо как-то содержать, боязнь огласки ваших отношений… А женщине в ее положении всего этого надо было опасаться… Ну, так говорила мне мать, она одно время принимала роды у простых женщин, у нас, там, в Буживале… Ее организм просто не справился. Но если… Если Вы будете с ней рядом…
– Обязательно! Всегда!
– … То я думаю, она быстро поправится. Я буду молиться за нее.
– Спасибо Вам, – сухо ответил лорд Пейн, но в глазах его были все оттенки благодарности, – спасибо Вам. Признаюсь честно, до последней минуты я колебался. Не хотел хвать Вас на помощь. Но она так просила… И Луи сказал, что Вы…. В общем, что Вы можете хранить тайну. И я рад, что ошибся в своих предубеждениях. Вы спасли ее, а значит, и меня.
– Что Вы, я бы пришла к Вам на помощь, даже если бы Вы не просили. Конечно, мы никогда не были с Ребеккой близкими друзьями, но если бы не она, я не знаю, где бы я сейчас оказалась.
– Вам совсем туго пришлось без работы?
– Да, но я рада, что сейчас нашла работу в Вашем доме. С каждым днем я все лучше узнаю его обитателей, – начала Эрика, но Лиам ее прервал.
– Бойтесь слишком многое узнать. У богатых своих причуды. Я слышал, что люди в округе называют нас дом проклятым. Иногда я и сам так считаю. На нас всех лежит проклятье богатства.
– О, мне бы быть такой проклятой!
– Тс, не говорите так! – Лиам предупреждающе поднял руку, – богатство, если не знать, как им управлять, будет управлять тобою. И в итоге оно раскроет все чудовищные стороны твоей душе. Будьте осторожны. Особенно с Гарри.
– Почему именно с ним? – смутилась Эрика. Вот уже второй человек, кто просит ее остерегаться Гарри… Неужели он так опасен? Но чем?
– Он… Он очень скрытный человек. Никогда не знаешь, что он может сотворить в следующий миг. Сейчас он тебе улыбается, но в ту же минуту прячет за спиной лезвие, чтобы побольнее тебя им проткнуть. Я очень надеюсь, что после женитьбы, он остепенится. Вы знаете, скажу по секрету. Я видел отцовское завещание. Гарри пока там нет. И даже после его свадьбы доля, полученная им после смерти отца, будет вдвое меньше, чем у Луи или Найла. Он ненадежный человек, даже отец это понимает. Он, конечно, никогда не оставит Гарри без средств к существованию, но боюсь, это не те средства, которых ожидает мой брат.
Лиам строго посмотрел на Эрику, давая ей возможность осмыслить услышанное. Не боясь быть понятой неправильно, Эрика, пересилила себя, все же задала волнующий ее вопрос:
– Вы думаете, лорд Гарри женится на мисс Браун? Он так ее любит?
Лиам пожал плечами, потер подбородок:
– Я думаю, что Гарри вообще не способен на искренние чувства. Искренне он может только ненавидеть. Бойтесь стать предметом истинной его ненависти. И истинной страсти.
– Но почему?
– Потому что страсть и ненависть для моего брата – синонимы. И объекты своих страстей и ненависти он карает одинаково. Но уже слишком поздно, точнее рано. Я вижу, Вы побледнели, Вы явно хотите спать. Пойдемте, я провожу Вас домой, одну я Вас не отправлю в такую даль. А сам тут же вернусь обратно, чтобы сторожить сон и спокойствие Ребекки.
Когда Эрика поднялась на затекшие и замерзшие ноги, Лиам протянул ей руку и, как маленькую девочку, подвел к лошади, которые уже успели заснуть. Подсаживая девушку на лошадь, Лиам сказал, сопровождая свои слова самым искренним и дружеским рукопожатием:
– Спасибо, что были со мной все это время. Без Вас я бы сошел с ума. Пока Вы были в доме, я разбил кулак о близстоящее дерево. Но сердце мое обливается кровью сильнее, чем костяшки пальцев. Теперь, хотите Вы того или нет, Вы обрели в моем лице друга, который будет предан Вам до самой смерти.
Комментарий к 15.
Извините за небольшую отлучку, все эти три дня я была безумно занята. Но я вернулась; обещаю, что так больше не пропаду
Держите продолжение интриги)
========== 16. ==========
Позвольте мне, мистер Малик, обойти вниманием пару недель жизни в доме Стайлсов, поскольку в то время не было никаких особых волнующих событий. Жизнь в особняке текла ровно и спокойно. Но скажу пару слов о каждом обитателе, прежде чем перейду к описанию страшного случая.
Итак, Найл и Эрика, которая заслужила почет и дружбу у Лиама и Луи, продолжали заниматься французским, и Эрика не могла не отметить, каким еще более прилежным и способным стал ее ученик. Найл все схватывал буквально налету. Он обладал феноменальной памятью, посему через несколько занятий знал очень много французских слов, что, конечно же, в большой степени облегчало работу Эрики.
Ребекка скоро поправилась физически, хотя морально она и была опустошена. Лиам не хотел задумываться о свадьбе с Агнесс в те дни. Эрика нередко замечала, как поздней ночью Лиам неслышно пробирался в дом, взволнованный и осунувшийся.
Пережив инцидент с карточным долгом, Луи словно обрел второе дыхание. Режиссер дал ему главную роль в новой постановке, поэтому все свободное время Луи проводил на репетициях, трудясь над новым образом с еще большим рвением и тщанием. Он был очарован своим героем, и хотел сыграть эту роль еще лучше, чем все предыдущие.
Миссис и мистер Стайлс не могли нарадоваться на своих сыновей. Казалось, легкое спокойное небо раскрыло объятия над этим семейством. Но никто еще не знал, что эта безмятежность всего лишь разбег для настоящей катастрофы, которая должна была в скором времени неминуемо обрушиться на головы всех обитателей этого почтенного дома. Но обо всем по порядку, мистер Малик, если Вы, конечно, еще не слишком устали меня слушать.
Но я вижу, что Вы отрицательно качаете головой, и Марта сказала мне, что сегодня Вам намного лучше. Что ж, приятно слышать. И с Вашего позволения я продолжу свой рассказ.
Апрель 1803 года подходил к концу. Каждый из сыновей Стайлса был занят своим делом – Луи с утра до ночи пропадал на репетициях, после которых возвращался отдохнувшим и как будто заново родившимся. Лиам бороздил просторы графского леса, упражняясь в езде на своем лихом коне, а ночи проводил у постели выздоравливающей Ребекки. Пару раз он брал с собой и Эрику, и визиты старой знакомой в скором времени и вовсе исцелили Ребекку. Конечно, на лице ее еще были следы печали и тоски, но Эрика успокоила Лиама заверениями о крепком здоровье Ребекки, и уверениями в том, что в скором времени новая беременность Ребекки завершится рождением прелестного ребенка. Лиам улыбался сквозь слезы и бормотал какие-то проклятия, которые, по всему видимому, обрушивались на голову почтенного мистера Неренгейма и его дочери.
К слову сказать, подготовки к свадьбам шли полным ходом. Миссис Стайлс, миссис Неренгейм и миссис Браун, уже сами, без посвящения в дела своих детей, составляли списки гостей, придумывали, как пышнее и величественнее украсить залы и какие платья должны быть у невест, а какие костюмы – у прекрасных женихов. Лиам старался держаться от всего этого подальше. Помня о данном слове, он испытывал невыразимые муки отчаяния от сделки с совестью, но отказаться от женитьбы на Агнесс, он пока еще не мог. Он лелеял в душе надежду, что, заметив его грустный и подавленный взгляд, Агнесс сама все поймет, и первая заговорит на эту тему. Но прелестная Агнесс упивалась своим положением невесты и обсуждала предсвадебные хлопоты вместе с маменькой двадцать четыре часа в сутки.
Почти так же обстояли дела и у Гарри с Лаурой. Встречаясь на званых вечерах, под пытливым взглядом мистера Мура (который все чаще и чаще стал появляться в достопочтенном обществе), они продолжали разыгрывать свой спектакль. Лаура всячески расхваливала Гарри мистеру Муру, чтобы вызвать его ревность, а Гарри практически не обращал внимания на Лауру. Он совершенно не хотел жениться, и это решение крепло в нем день ото дня все сильнее, пока не переросло в настоящую болезнь. При мысли о том, что если его план потерпит фиаско, он будет скован узами брака, Гарри начинал рычать и бить кулаками все, что попадалось под руку. Необузданные вспышки гнева у молодого лорда стали проявляться все чаще. Я не говорил этого ранее, мистер Малик, но младший из сыновей имел склонность к агрессивному поведению. Впрочем, вы скоро сами все поймете.
Баловень судьбы, единственный родной и такой долгожданный ребенок, Гарри с детства привык, что ему все сходило с рук. А тут еще эта история с завещанием… Он прекрасно понимал, что, несмотря на отцовские бахвальства о своем здоровьем, он долго не проживет. И Гарри также прекрасно понимал, что без кольца на пальце не видать ему никакой доли отцовских денег. Но жениться на Лауре! С такой хорошо провести ночь, но только не всю жизнь. А уступать свое наследство, полноправным владельцем которого должен был стать именно он, и только он, Гарри не хотел ни в коем случае. А значит, надо было действовать решительно. А если лорд Гарри Стайлс что-то вбивал в свою голову, выбить это из него было нельзя. В какую-то минуту он решил стать единственным наследником всего состояния. И начал полноценно обдумывать пути достижения этой цели.
Но было еще одно обстоятельство, которое не давал покоя Гарри. Привык всегда быть первым и самым лучшим, он не мог понять, чем и когда Эрика заслужила к себе дружеское расположение не только Луи, но и Лиама. От внимания Гарри, конечно же, не укрывалось, что, при встрече в доме Эрика с Лиам здоровались, словно старинные друзья, что они иногда по вечерам куда-то отлучались, а с Луи Эрика частенько разговаривала на кухне, а тот не переставал ее благодарить. И откуда у нее, черт возьми, появилось столько платьев?! В них она даже кажется почти что красавицей. Понятное дело, что эти тряпки и наряды подарил ей либо Луи, либо Лиам. Но за что? Почему? Когда?! Ответов на эти вопросы Гарри не находил, что злило его еще больше. А злость Гарри, скажу я Вам, граничила с ненавистью самого Дьявола.
Как-то раз он застал Найла в его комнате. Старший брат забыл прикрыть за собой дверь, и проходя мимо по коридору, Гарри услышал неясные бормотания, доносимые из комнаты брата. Влекомый любопытством и желанием посмеяться над нерадивым родственником, Гарри остановился у двери, ведущий в комнату Найлу.
Глазам его предстала довольно щепетильная картина. Гарри давно подозревал, что его ранимый, меланхоличный брат влюблен в Эрику, но то, что он увидел, только подтвердило его догадки.
Найл, под воздействием своих чувств, даже не заметил, что за ним кто-то следит. Он стоял на коленях возле своего письменного стола и молился Богу. Гарри несколько раз услышал отчетливо произнесенное имя Эрики. О да, молодой лорд Хоран влюбился, как гимназист. Гарри заметил небольшую шкатулку, которую Найл держал подле себя. А на безымянном пальце Найла стало красоваться старинное кольцо с большим малахитовым камнем. Как позже узнал Гарри, под этим кольцом, на пальце старшего брата красовался, обмотанный несколько раз, волос Эрики. Он носил его, скрывая под кольцом.
Сложив два и два, Гарри решил избрать первым и главным оружием для реализации своего плана именно Найла.
И, Вы знаете, мистер Малик, сердце мое до сих пор обливается кровью, когда я вспоминаю о том, что произошло с бедным лордом. Но не буду забегать вперед, и простите мне мою излишнюю сентиментальность. Постараюсь дальше рассказывать без лишних комментариев.
И случай не заставил себя долго ждать.
Как-то утром Гарри получил письмо от Лауры. Если вкратце, то в нем содержалась примерно следующая информация:
«Мой дорогой сообщник! Я заклинаю Вас действовать решительнее! Сегодня вечером снова бал. Приглашен полковник Мур. Боже, я пишу, а у меня трясется рука, Вы сможете прочитать мое послание? Приходите обязательно и действуйте! Мистер Мур должен понять немедленно (дважды подчеркнуто), что Вы пренебрегаете мною! Тогда он точно решится на отчаянный шаг – признаться мне в любви! Пожалуйста, если Вы не хотите сделать и меня и себя несчастными, я прошу Вас, сделайте что-нибудь уже сегодня!»
Гарри, как истинный джентльмен, не мог отказать в просьбе прекрасной даме. Прочтя последнее предложение, в голове его уже созрел план…
***
Вечер, на который с такой мольбой и таким отчаянием был приглашен Гарри, был, как и всегда, пышным и собрал множество гостей. Среди приглашенных были не только Стайлсы, Неренгеймы, но и еще несколько почтенных семей с детьми, приближенными, друзьями и прочими родственниками. Зала для танцев была забита полностью, к середине вечера пришлось открыть все окна, чтобы впустить потоки свежего воздуха, чтобы остудить разгоряченные после танцев тела.
Лиам весь вечер разговаривал с отцом, Луи наслаждался комплименты от барышень, которые были восторженными поклонницами его творчества, а Найл, весь вечер робко простоявший возле матери, по обыкновению, чувствовал себя в тот вечер весьма скверно. Он не спал всю ночь, по причине того, что поздно вернувшись с репетиции, Луи не прошел в свою комнату, а прошел прямиком к Эрике, где почти целый час они о чем-то говорили. Найл промучился бессонницей и болью в сердце. Он метался по комнате, как разъяренный зверь. Он любил Луи, как и всех своих родственников, но как он хотел быть на его месте! Чтобы вот так просто, так легко беседовать с Эрикой, смеяться, шутить, рассказывать что-то так увлекательно, чтобы она смотрела, не сводя с тебя глаз! А он что? Он мог только рассказывать наизусть вызубренные правила французской грамматики и фонетики! Это надрывало его сердце, и потому Найл еле держался на ногах.
А еще Гарри… Найл никогда не считал себя привлекательным для девушек своей внешностью, а не фамилией и происхождением. Он прекрасно понимал, что из всех братьев Гарри представлял собой самую желанную добычу для светских дам. Но ему не нужны были никакие светские дамы! Ему была нужна только она!
– Эй, посторонись.
Найл вздрогнув, обернувшись. Перед ним, во всей своей чертовской красоте, стоял Гарри. Волнистые волосы, напудренные и идеально причесанные, спускались ниже плеч и обрамляли идеальное лицо, которое было серьезно и спокойно. Найл сделал робкий шаг в сторону, пропуская Гарри. Он боялся его, хотя и безумно уважал за его таланты и умение подать себя в обществе. Но почему он с ним так разговаривает, будто Найл не представляет собой ровным счетом ничего?! Злые слезы выступили на глаза молодого лорда. Воспользовавшись тем, что миссис Стайлс была полностью поглощена разговором с какой-то дородной дамой, Найл выскользнул из-под ее всевидящего ока, и скользнул к столу с напитками и закусками.
Найл никогда не пил алкоголь. Он не раз видел, как Лиам вместе с отцом могли распить по рюмке коньяку после трудового дня, или же помнил, каким добрым и щедрым становился Луи после выпитого алкоголя, а каким злым и агрессивным – Гарри. Миссис Стайлс никогда не разрешала наливать Найлу ничего, крепче чая или кофе. Даже пунш он пробовал всего один раз в жизни, когда ему исполнился двадцать один год. Но боль в висках после бессонной нервной ночи казалась почти нестерпимой, сердце болезненно билось, когда он видел, что Эрика стоит в стороне, а проносясь мимо нее в вихре танца, Луи улыбался ей и посылал воздушные поцелуи.
Нет, он так больше нет.
Найл протянул дрожащую руку к стопке с коньяком. Он знал, что это всегда помогало отцу расслабиться. Так почему не должно помочь ему?
Он отпил пару глотком. По горлу словно разлилась лава, но Найл мужественно сощурил глаза и допил остальное. Сразу стало жарко. Отвернувшись от стола, она поискал глазами Эрику. Она все так же стояла возле стены, улыбаясь танцующим парам.
Если он пригласит ее на танец, ничего страшного ведь не будет? Правда? Правда, что она не откажет ему? Ведь она такая добрая, такая милая…
– Мистер Хоран, – улыбнулась Эрика, когда Найл к ней подошел. Он чувствовал, как щеки его горели, а руки стали влажными, но он постарался улыбнуться, – как Вам нравится этот вечер?
– П-п-п-п-прекрасно, – чувствуя, что лицо его заливает волна стыда, а шея и уши становятся красными, словно их только что вынули из печки, Найл откашлялся. При виде улыбки Эрики, смотря на ее большие глаза и полураскрытые губы, он чувствовал, что сердце его становится все больше, больше, больше, и вот уже полностью перекрывает ему доступ к кислороду.
– Мадмуазель Жонсьер…
– Да, мистер Хоран?
– Я бы хотел… – Найл облизывает пересохшие губы, делает галантный жест рукой, – я хотел бы пригласить…
– Мадмуазель Жонсьер!
Уединение и все волнение сего момента прерывает появление Гарри. Он так ловко отделяется от толпы танцующих и предстоит перед глазами Найла так, словно появился из воздуха. Эрика переводит взгляд на Гарри, и Найл, воспользовавшись легкой паузой, выпаливает на одном дыхании:
– Я хотел бы пригласить Вас на танец.
С секунду Гарри буравит брата узкими глазами, а потом начинает смеяться, чем привлекает внимание несколько пар танцующих.
– Что? Ты смеешься? Ты? И танцевать? Да и при том с кем? С мисс Жонсьер? Я думаю, тебе стоит вернуться к матери и дальше продолжать стоять возле ее юбки.
Найл чувствует, как лицо его становится багровым, как закат. Эрика молчит.
– Чего ты встал? Я сказал, чтобы ты вернулся к матери. Ей не понравится, что ты на минуту отлучился. И что это? – Гарри делает шаг к Найлу, – у тебя глаза как-то странно блестят! Ты что-то выпил? Иди, займись чем-нибудь другим, пока я буду танцевать с мисс Жонсьер.
Найл отрицательно качает головой и произносит деревянным языком:
– Но я первым пригласил мисс Жонсьер на танец.
– Ты не пригласил, а что-то пробурчал себе под нос!
– Не все такие пустословы, как ты.
– Я сказал, иди отсюда. Видеть тебя не желаю! Живо ушел!
– Мистер Стайлс, – тихо, но твердо сказала Эрика, – пожалуйста, успокойтесь. Я могу сначала станцевать с мистером Хораном, а потом…
– Нет! – резко ответил Гарри, и уже все танцующие остановились, потому что музыка смолкла, а оркестр не мог начать новую композицию, когда все следили за сценой, разворачивающейся у противоположной стены, – я хочу танцевать с Вами сейчас же!
– И я тоже, – неожиданно даже для самого себя сказал Найл и воинственно поднял подбородок.
– Вот, значит, как? – сузил глаза Гарри. Его ноздри трепетали от ярости, а нижняя челюсть подалась вперед, – как бы не пожалел о своих намерениях.
– Успокоились, оба, быстро, – к двум братьям резко подлетел Лиам, и схватил разгневанного Гарри за плечо, – Гарольд, успокойся.
– А ты вообще не лезь! Иди к своей невесте.
– А ты к своей, – резко сказал Найл.
– А вот это я уже решу без тебя. Ты действительно не отступишься от своего слова?
– Гарри, успокойся, на тебя все смотрят, – зашептал подскочивший Луи, – успокойтесь, пока не поздно. Что вы устроили! Хотите, чтобы родители все услышали?!
– Мне плевать, Томлинсон, – выплюнул Гарри, скидывая руку Лиама со своего плеча, – так ты чего молчишь?
– Не отступлюсь. Я первым пригласил мисс Жонсьер на танец.
– Мистер Хоран, мистер Стайлс, прекратите, прошу Вас! – вскрикнула Эрика, увидев, что глаза Гарри вспыхнули неподдельной ненавистью.
– Хорошо. В этот раз я отступлю. Но помни, что в следующий раз отступишь ты. Поговорим еще вечером.
И, ловко развернувшись и скрипнув каблуками, лорд Гарри покинул залу.
Комментарий к 16.
можете уже начинать переживать за Найла С:
========== 17. ==========
– Эрика! Обождите. Мне надобно с Вами поговорить.
Вернувшись после шумного вечера, мистер и миссис Стайлс отправились в свои покои, даже не заметив, какая трещина прошла между их сыновьями. Всю дорогу до дома, трясясь в экипаже, Гарри и Найл избегали даже смотреть друг на друга, а Лиаму и Луи пришлось сесть между ними, чтобы не поспособствовать новым вспышкам гнева. Эрика хранила молчание. Она все еще была во власти рук, глаз, голоса Гарри, пока длился их танец. После стычки с братом Найл тоже выбежал из зала, и до конца вечера его никто не видел. А вернувшийся спустя несколько минут на празднество Гарри не отложил своей попытки пригласить Эрику на танец. Боясь подвергнуть сердце Гарри еще большему гневу, Эрика согласилась.
Он завораживал, будоражил, притягивал, но одновременно держал на расстоянии, разрешая прикоснуться к своему телу, но не давая заглянуть ему в сердце. И отчего-то Эрике казалось, что, заглянув туда, она бы увидела нечто страшное.
Его речи ласкали слух, голос действовал словно самая лучшая и идеальная в своем звучании музыка, а руки, бережно поддерживающие талию или касающиеся плеч, казалось, могли только ласкать и ничего более. Но Эрика не могла забыть того, каким тоном разговаривал Гарри с мистером Хораном. Ей снова вспомнились слова Луи и Лиама, которые предостерегали ее держаться от их младшего родственника подальше… Но он был словно пожар – завораживающий глаз и опаляющий кожу. Прикоснуться к нему – истинное удовольствие. Но какую цену за это придется ей заплатить…
– Послушайте, я сожалею, что так поступил.
Луи, Лиам и Найл отправилась по своим комнатам, желая удержать внезапно расхрабрившегося Найла от лишних вспышек гнева, а Эрика, замешкавшись в коридоре, осталась наедине с Гарри. Молодой человек, привыкший всегда добиваться поставленной цели, и в тот вечер решил доиграть свой коварный спектакль до логического конца.
– Вы обижаетесь на меня?
Он следовал за Эрикой, как тень. Ей трудно было отвечать ему. При звуке его голоса, низкого, словно он был только что разбужен, у девушки подкашивались ноги. Она так мало его знает, так мало знает о нем – но в животе отчаянно что-то начинало клокотать.
– Вы были очень грубы с Вашим братом сегодня вечером, сэр, – тихо ответила Эрика, тем не менее, не поворачивая к нему головы, – мистер Хоран ничем не заслуживал такого обращения.
– О, я понимаю это! – с жаром вторил ей Гарри, складывая руки в молитвенном жесте, – я прошу прощения.
– Вам не за что извиняться передо мной, – Эрика пожала плечами, снова пряча взгляд, – попросите прощения у Найла.
– Что ж, – лорд Стайлс пожал плечами. Он стоял перед Эрикой во всей своей роковой красе, выпрямив спину, и сложив руки на груди. Волосы кудрявыми волнами падали ему на лоб. О, как захотелось Эрике в ту минуту убрать волосы с его лица, чтобы хоть на единый миг к ним прикоснуться! – если Вы так этого хотите.
– Хочу. А еще я хочу, мистер Стайлс… – начала было Эрика, но поймав на себе внимательный взгляд Гарри умолкла, – нет, впрочем, ничего.
– Вы вся дрожите. Вам холодно?
– Нет, это… Я неважно себя чувствую после этого вечера, – ответила Эрика, закусывая губу в тот самый момент, когда почти неслышно, но так осторожно, к ней подошел Гарри и остановился в паре сантиметров от нее, – мистер Стайлс?
– Эрика, послушайте меня. Я сожалею о том, что так грубо говорил со своим братом. Но что мне делать, если я… – в этот миг рука Гарри почти коснулась подбородка Эрики, тем самым заставляя ее посмотреть ему в глаза. Гарри готов был поклясться, что он слышал, как стучало ее сердце? От страха? Или от его близости? А, черт с этими мелочами, она уже явно у него на крючке. Но в момент, когда Гарри был опасно близок от Эрики, касаясь дыханием ее кожи, на нижней ступеньке лестницы появился Луи.
Эрика не могла бы сказать, рада она была этому появлению лорда Томлинсона или нет. Она не могла даже дышать рядом с Гарри – он действовал на нее, как самый сильный яд, парализуя все конечности и замораживая внутренности в тугой комок льда. Отступив на шаг, воспользовавшись появлением Луи, Эрика принялась развязывать шнурки плаща. Уверен, руки ее тогда почти не слушались.
– Я думаю, всем пора отправляться спать, – спокойно, но голосом, не терпящим возражений, сказал Луи, – уже очень поздно.
– Да, ты, как всегда, прав. А насчет лорда Хорана не переживайте, – Гарри улыбнулся, как показалось Луи, чересчур жутко, – я с ним обо всем поговорю.
Эрика кивнула, не оборачиваясь. Тесемки плаща готовы были превратиться в прах под ее пальцами.
Услыхав удаляющиеся шаги лорда Гарри, Эрика смогла, наконец, повернуться к Луи. Лицо ее было бледно. Луи молча сошел к девушке вниз, и помогая снять ей плащ, спросил:
– Что с Вами?
– Ничего. Все хорошо. Все прошло… Почти прошло, – девушка силилась улыбнуться, – этот вечер… Я слишком устала.
– Будьте осторожны, прошу Вас. Гарри – это словно… Сухая ветка. Достаточно малейшей искры, чтобы он вспыхнул ошеломляющим пламенем. Пожалуйста, не становитесь этим огнем. Вы опалите и его, и всех нас, а главное, и саму себя. Он страшный человек… Он, – Луи перевел дыхание, – в общем, я прошу Вас. Ради Вашего же блага. Вы видели, чем чуть было не закончился сегодняшний вечер?
– Да, но я не понимаю…
– Чего Вы не понимаете, мой прелестный друг? – Луи мягко улыбнулся, стараясь своей улыбкой успокоить и Эрику, хотя у самого лорда Томлинсона сердце стучало гулче, чем колеса поезда по рельсам, – что Вы, молодая, юная девушка смогли растопить сердце одного из моих братьев?
– Мистер Томлинсон, прошу Вас!..
– Я вижу, Вы покраснели, а это значит, что мои слова пришлись Вам по нраву. Только пожалуйста, будьте осторожны и не ошибитесь в своем выборе.
– О каком выборе может идти речь? Мистер Стайлс помолвлен, – Эрика уставилась на свои руки. Они дрожали, как и ее голос. Мистер Томлинсон заметил это, и положив руку девушке на плечо, сказал самым дружеским тоном, на какой только мог быть способен:
– Слушайте только свое сердце, Эрика. И не забывайте, что этот дом проклят. Однажды Вы уже спасли мне жизнь. Так не погубите же чью-нибудь другую.
***
– А, ну, просыпайся. Мы не договорили.
Найл и не думал засыпать. После пережитых треволнений, он готов был поклясться, что еще долго сон не придет в его обитель. Но зная привычку его матери, иногда вставать и проверять сон ее любимого маленького сыночка, лег в постель в костюме, как был, и притворился спящим. Сердце его неистово билось, ему трудно было дышать, а головная боль, мучавшая его весь вечер, стала почти невыносимой. Под закрытыми веками пульсировали вены, на лбу выступила испарина.
