Текст книги ""Молоды и богаты" (СИ)"
Автор книги: ChristinaWooster
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Луи потирал руки. Ему хотелось выскочить из этого игорного дома, закричать на всю улицу, подхватить Эрику на руки, закружить ее и понять, что он спасен! Спасен! Спустя стольких ужасных дней и ночей, наполненных страхом и желанием скорой смерти!
– Думаю, нам пора остановиться, – решительно сказала Эрика, последний раз открывая карты – снова выигрыш, – я думаю, на сегодня хватит.
Все, включая и Бернара, растерянно смотрели на то, как Эрика собирает деньги в стопку. Мужчины сидели с опустошенными кошельками и сердцами. Бернар немигающим взглядом смотрел перед собой. Он проиграл все. Он проиграл все свои деньги этой девчонке! Даже те, которые ему задолжал Томлинсон! Теперь должником стал он, Бернар! И кому! Этому вшивому лордику! Нет! Только не такой позор…
– Всем спасибо за игру, доброй ночи, – Эрика встала из-за стола, – мистер Бернар?
– Чего тебе? – еле шевеля пересохшим от волнения языком, спросил лейтенант.
– Я надеюсь, Вы больше не будете иметь претензий к мистеру Томлинсону? Ведь он отыгрался, не так ли?
– Я дал слово офицера, – ответил Бернар, – а слово офицера Бернара стоит очень дорого. Можешь не переживать, Томлинсон, – вставая из-за стола, Бернар бросил уничтожающий взгляд на Луи, – я никому ничего не скажу. Ты отыгрался. У меня больше нет к тебе претензий. Я унесу твою тайну вместе с собой в могилу.
Толкнув ногой стул, Бернар вышел из заведения.
– Пойдемте и мы, мистер Томлинсон. Я слишком устала.
Выйдя на свежий воздух и пройдя пару кварталов, ведущих на освещенную луной улицу, Луи остановился прямо перед Эрикой.
– Вы спасли мне жизнь, – сказал он, нарушая их тихое шествие по улице, – я не знаю, как мне Вас отблагодарить.
– Я просто сделала то, что должна была сделать. Вот, возьмите, – Эрика протянула Луи внушительную пачку денег. Такой суммы она не видела за всю свою жизнь, – это Ваши деньги.
– Нет, – Луи заложил руки за спину, – их выиграла ты.
– Но я играла за Вас, – упорствовала Эрика, – если я возьму эти деньги, мне не придется больше у вас работать.
Луи сморщил лоб. И расстаться с ней навсегда? С человеком, который спас ему жизнь? Луи быстро взял деньги и спрятал их в карман.
– Что ж, я знаю, что я с ними сделаю.
– Будьте любезны, найдите им достойное применение, – улыбнулась Эрика, и Луи не мог сдержать порыва чувств. Встав на одно колено перед девушкой, он прижал ее руку к своим губам.
– Мистер Томлинсон, что Вы делаете! Немедленно встаньте! А если кто-то увидит? – Эрика вырвала свою руку, – Вы ведете себя, как ребенок.
– Но очень счастливый и спасенный от смерти ребенок. Вы просто не представляете, что было бы со мной, если бы Бернар рассказал то, что ему известно обо мне, – Луи вздохнул, поднялся с колен и медленно пошел с Эрикой, подстраиваясь под ее неширокий шаг.
– Ваша тайна так страшна? – Эрика посмотрела на Луи испод ресниц, и он поднял глаза к небу.
– Моя тайна страшна, как сам Ад. Если бы я не боялся потерять Вашу дружбу, которая сейчас милее и ценнее мне всего на этом свете, я бы рассказал Вам.
– Я думаю, на сегодня Вы и так достаточно понервничали. Сейчас Вам стоит ни о чем не думать, а просто лечь спать. Если когда-то Вы захотите поговорить со мной и все рассказать, я с удовольствием Вас выслушаю. И, пожалуйста, – добавила Эрика, дотрагиваясь до рукава Луи, смотря ему прямо в глаза с невыразимой жалостью, – никогда не играйте со смертью. Из любой ситуации можно найти выход. Сегодня я Вам это уже доказала. И буду пытаться доказывать Вам это всякий раз, когда черная меланхолия будет обуревать Вашу душу. Верьте мне, мистер Томлинсон.
– Отныне я верю только Вам, Эрика. Можно ли считать, что после событий этой страшной, ужасной ночи мы стали друзьями?
– Служанкам не принято дружить с хозяевами, – лукаво ответил Эрика, но тем не менее, пожала протянутую руку Луи.
– Вы не служанка. Вы выше всех нас.
– Да, только на этих званых вечерах, куда меня берет Ваша матушка, словно обезьянку, чтобы продемонстрировать своим знакомым, я выгляжу именно так. Впрочем, служанкою я и являюсь. Только не подумайте, – поспешно добавила Эрика, – что я держу зло на Вашу маменьку, я безумно ей благодарна и…
– Даже в своем обычном платье Вы выглядите намного лучше всех светских дам, – ответил Луи, – уж можете поверить слову Вашего нового друга, – Луи улыбнулся. Он был счастлив. А когда мы счастливы, как нам хочется говорить приятные слова людям!..
– Мне почетно называть Вас своим другом, мистер Томлинсон, – Эрика пожала крепкую, широкую ладонь Луи, и поймала его улыбку, которая озарила лицо молодого лорда сильнее, чем отблески луны, – надеюсь, я послужу Вам хорошим другом.
– Знайте, Эрика, что отныне я у Вас в долгу.
***
Гарри собирался ложиться спать, когда в его комнату кто-то робко постучал.
– Войдите.
На пороге стоял Найл. Он неуверенно переминался с ноги на ноги, стоя в дверном проеме. Обычно он никогда не решался зайти в покои брата без приглашения.
– Чего тебе? – Гарри отложил газету и приподнялся на локте на своей постели, – я думал, ты уже спишь.
– Я… Я хотел спросить… Не знаешь ли ты… Где… – Найл откашлялся, – Где… Мисс Жонсьер?
– Эрика? – Гарри сел на кровати, – разве ее нет дома?
– Нет. И Луи тоже.
Гарри цокнул языком и снова откинулся на постель с выражением полного безразличия.
– Я понятия не имею, где эта девчонка.
– Гарри, – снова позвал Найл, видя, что брат не настроен на разговор с ним, и снова отгораживается от него газетой.
– Ну, чего тебе еще?
– Я… Просто… думал, ты знаешь, где она.
– С какой стати я должен это знать?
Найл пожал плечами.
– Слушай, Найл, отстань от меня. Когда Луи появится, можешь спросить у него, где шляется твоя учительница. А меня оставь в покое.
– Хорошо. Извини, Гарри. Спокойной ночи.
– Ага.
Найл вышел, неслышно прикрыв за собой дверь. С секунду Гарри пытался сосредоточиться на предложении из газеты, но потом рывком отбросил ее от себя, словно она опалила ему пальцы, и поднялся с постели. Он подошел к окну. Дорожку к дому, освещенную луной, потревожило появлений щуплой фигурки. Он сразу же узнал в ней Эрику. Девушка шла к дому, низко наклонив голову, и как будто чуть ли не подпрыгивала от радости. Гарри отошел от окна, накинул халат и спустился в гостиную.
Родители, Лиам и все слуги уже спали. Гарри неслышно одолел лестничный пролет, и в это же самое время тихо, словно боясь потревожить глубокий сон этого дома, открылась входная дверь, и на пороге появился Луи.
– Доброй ночи, – поприветствовал Луи Гарри.
Лорд Томлинсон вздрогнул, увидев своего брата бодрствующим. «Не хватало только, чтобы он заметил, что и Эрики нет дома», – подумал Луи, но тем не менее, снова обретя внешнее спокойствие, прикрыл за собой дверь и стал снимать сюртук.
– Ты почему еще не спишь?
– А ты почему шляешься по ночам, где попало? – спросил Гарри, не сводя серьезного взгляда со старшего брата.
– Послушай, я не обязан перед тобой отчитываться.
– Обязан.
Луи пожал плечами и ничего не ответил. Он был слишком очарован этим вечером, чтобы пререкаться с младшим братом. Напевая под нос какую-то песенку, Луи подошел к лестнице. Гарри стоял перед ним, убрав руки в карманы халата, и буравя брата ненавистным взглядом.
– Дай мне пройти, – тихо сказал Луи.
– Еще раз увижу тебя с ней, – сказал Гарри, резко схватил Луи за ворот рубашки, – и мне надоест молчать.
– Гарри! – воскликнул Луи, меняясь в лице, – ты обещал молчать… Если ты скажешь… Мне не жить…
– Тем лучше для тебя, – Гарри разжал пальцы, и Луи покачнулся на нижней ступеньке лестнице. Лорд Стайлс посторонился, толкнув брата плечом, и сошел в гостиную. Луи бегом поднялся по лестнице.
«Нет, с ним надо что-то делать. Я должен заставить его молчать. Мне хватило истории с Бернаром, но Гарри… Он ничего не скажет…. И чего он хочет от Эрики?»
***
… Когда, проснувшись, Эрика только-только разомкнула веки, она увидела нечто странное в своей комнате. Все пространство, вся мебель, все было заставлено бумажными пакетами, коробками, свертками. Подскочив с кровати, Эрика с недоумением начала рассматривать всю это роскошь. Под тонкой подарочной бумагой угадывались очертания дорогих платьев, на коробках значились названия самых дорогих ювелирных магазинов, мимо витрин которых Эрика не позволяла себе даже пройти линий раз. Платья были везде. Осторожно подойдя к одному, она приподняла упаковочную бумагу, которая была прелестнее любого платья из убого гардероба самой Эрики. Переливчатая ткань нежно розового цвета приятно ласкала пальцы. На одной из коробок была приклеена записка. Эрика осторожно взяла подарок в руки.
«Я решил, что это самое лучшее применение этим деньгам. Вы найдете здесь платья самых различных фасонов и размеров. А эти украшения послужат легким бонусом к Вашей красоте.
С признанием и безграничной благодарностью за Ваше существование,
Л. Т. Т.»
========== 14. ==========
– Мне становится довольно сложно описывать дальнейшие события, мистер Малик, и Вы должны меня понять. Всё, что я рассказываю Вам, все факты, сведения, я собирал длительное время, многие вещи доходили до меня через третьи руки. Конечно, за общую канву рассказа я Вам ручаюсь своей головой. Но вот о любовных делах героев мне становится судить все труднее и труднее. Но я продолжу, а потом сделаю небольшой перерыв. Говорить так много уже трудно, да и Вам, я думаю, нужен небольшой отдых, чтобы собраться с мыслями и решить, надобно ли Вам услышать продолжение этой истории или мне стоит ее прекратить.
Итак, после блистательного спасения Луи, по Йоркширу разлетелась новая весть. В то время люди жили весьма уединенно, и в общем-то, интерес к жизни у них подпитывали только не бывалые случаи с другими людьми. Если до кого-то доходила весть о том, что, понукаемый кредиторами, отец большого семейства, наложил на себя руки, выбив из-под ног своих табуретку – обществу хватало перемалывать эту историю несколько недель, а то и месяцев, пока не подворачивался под их острые языки новый случай.
Таким случаем в ту пору случилось самоубийство мистера Бернара. Да-да, мой дорогой друг, не делайте больших глаз. Мистер Бернар, тот самый холеный лейтенант, об усах которого можно было слагать любовные поэмы, был найден мертвым в канаве. Он прострелил себе голову. В кармане кителя у него была записка о том, что он проиграл все свои деньги, и ему было решительно не на что жить.
Можете себе представить, в какое изумление эта новость повергла всех здешних жителей, а еще больше – молодого лорда Томлинсона и юную Эрику. Когда эту весть огласил за обеденным столом мистер Бертрам Стайлс, Луи так разнервничался, что трижды ронял столовые приборы из рук.
– Бедный Луи, – сказала миссис Стайлс, после того как Луи выскочил из-за стола, прикрывшись головной болью, – он так раним и так тяжело переживает подобные вести. Бедный лейтенант Бернар. Я слышала, он был очень красив.
Гарри бросил на Эрику беглый взгляд, но она выдержала его с невозмутимым спокойствием, хотя внутри ее всю разрывало от пережитых противоречий. Дождавшись окончания трапезы, она выскочила из кухни.
Она нашла Луи в его покоях, он сидел на конце постели, и явно не замечал ничего вокруг себя. Заслышав появление Эрики, он поднял на нее опечаленные глаза.
– Мне очень жаль, – тихо проговорил он, – но, Эрика. Если бы Вы не помогли мне, сегодня утром полиция обнаружила не его труп, а мой. И Вы прекрасно это знаете.
– Да, я понимаю… – Эрика отвела взгляд. Ей все еще было не по себе от того, как на нее посмотрел лорд Гарри там, в столовой. Ей показалось, что он все понял – и где они были прошлой ночью с Луи, и почему сегодня утром полиция нашла труп лейтенанта Бернара, – но все же. Мы виноваты.
– Нет! – вскрикнул Луи, и подскочив к девушке, положил руки ей на плечи. Она подняла на него глаза. Лицо Луи было серьезным, левый глаз слегка подергивался, губы были бледны и напряжены, – Вы ни в чем не виноваты. Это было самоубийство. Мы ни в чем не виноваты. Он бы все равно не смог отыграться. Забудьте об этом. Теперь, когда Вы живете в этом доме, Вы должны закрывать глаза на такие вещи.
– На какие – такие? – чуть дрогнувшим голосом спросила Эрика. Когда она снова оказалась в этом дорогом, большом, почти что кукольном доме, вся ее решимость, проявляющаяся давешней ночью в игорном доме, улетучилась, и она снова стала чувствовать себя слишком маленькой, слишком чужой, слишком неприметной и ненужной в этом замке.
– На многие, – сказал Луи, отпуская плечи Эрики, – когда-нибудь Вы поймете. Забудьте об этом. Прошу Вас. Вы спасли мне жизнь. Помните об этом.
– Я помню.
– И прошу Вас, не забывайте еще об одной вещи, – Луи нервно сглотнул, – несмотря ни на что, я всегда буду Вашим другом.
Эрике показалось, что за неплотно прикрытой дверью скользнула какая-то тень. Она отступила от Луи на шаг, прислушалась. Но в коридоре уже снова было тихо, лишь раздавались неясные голоса служанок, вытиравших пыль на лестнице.
– Обещаю Вам, мистер Томлинсон, что я никогда не забуду Вашей дружбы.
Выходя из покоев лорда Томлинсона, Эрика столкнулась с Гарри, который направлялся к себе.
– А Вы не так проста, как кажетесь, на первый взгляд, – сказал молодой лорд, чуть щуря своим бесовские глаза. Эрика посторонилась.
– Решительно не понимаю, о чем Вы говорите, милейший лорд.
Гарри улыбнулся.
– Вы решили жить по правилам, установленным в этом доме. Что ж, тем лучше, тем лучше, – и не оборачиваясь, он легкой поступью прошел в свою комнату, оставив Эрику с ворохом угнетающих чувств в душе.
***
Но со временем жизнь Эрики в доме мистера Бертрама Стайлса приобрела спокойное течение. Дружба с Луи заметно облегчала ей ее существование – родители братьев обычно не обращали на нее никакого внимания. Случалось редко, что миссис Стайлс могла одарить ее каким-либо вопросом, который неизменно касался только успехов Найла во французском языке.
Лиама она видела не часто – он вечно пропадал то на охоте, то глотал пыль в библиотеке. И всякий раз, встречая лорда Лиама, Эрика отмечала, что с первой их встречи, молодой мужчина очень сильно изменился. Он похудел, под глазами залегли темные круги, он не всегда отвечал, когда отец или кто-либо из братьев задавал ему какой-либо вопрос. Миссис Стайлс ругала его за чрезмерную страсть к знаниям, но в душе, конечно, очень им гордилась.
В завещании мистера Стайлса Лиам пока был главным претендентом на получение всего наследства.
На втором месте шел Найл.
Затем Луи.
Мистер Стайлс собирался вписать Гарри на почетное место в своем завещании только после его женитьбы на Лауре.
А это дело продвигалось весьма однобоко.
На вечерах, на которых неизменно присутствовала все светское общество, Гарри и Лаура мило беседовали, танцевала пару танцев под восхищенными взглядами публики (как приятно взрослым людям полюбоваться на танец молодости!), а после расходились и каждый проводил вечер в своем углу. Родители объясняли это скромностью и робостью Лауры и неземной любовью Гарри, который даже боялся лишний раз приблизиться к своей нареченной.
Сам же Гарри посмеивался и потирал руки. Еще пара таких выходок, и они избавят его от этой женитьбы. Конечно, как он уже не раз отмечал, сама Лаура чудо как хороша – но в ее обществе Гарри не мог думать ни о чем, кроме как о ее формах, что вскорости ему вовсе наскучило.
Куда как интереснее было наблюдать за Эрикой! Гарри получал истинное удовольствие, то целыми днями не выказывать ей ни малейшего внимания, сторонясь ее и проходя мимо, словно девушки и вовсе не существовало подле него, а то резко менял тактику и за день попадался ей на глаза по пять-шесть раз, бросал недвусмысленные реплики и норовил поймать полный скромности взгляд из-под длинных ее ресниц.
Гарри прекрасно видел, как в Эрику влюблен Найл. К слову, молодой лорд Хоран томился от своей любви, которая прожигала ему сердце, как раскаленной кочергой.
Уроки французского, преподаваемые ему Эрикой, стали для него всем. Найл скорее бы умер, чем признался бы, что в своей комнате хранит небольшую коробочку, в которую складывал самые дорогие его сердцу предметы, словно девочка-гимназистка. Там был и тот листок, исписанный рукой Эрики, который он так часто перечитывал, что скоро уже вместо французских глаголов должны были появится дырки; был огрызок карандаша, который Эрика выронила под стол и не заметила. Был и носовой платок, который выпал у нее из кармана платья, а Найл, смущаясь и робея, не отдал ей его, а присвоил себе, и в минут сладчайшего упоения, прикрывал лицо эти платком, пряча в нем слезы по невысказанной любви.
Гарри это все прекрасно видел и в душе посмеивался над нерадивым родственником.
Но вот странная дружба Луи и Эрики не давала ему покоя. Гарри было прекрасно известно, что Луи не питал никаких пламенных чувств к Эрике, но вдруг… Пока он ничего не собирался делать, но если эта странная дружба и дальше будет приносить ему дискомфорт, Гарри знал, что надо будет делать. И он сделает.
Единственный, кто не принимал участия ни в каких семейных драмах, обсуждениях будущей свадьбы Гарри и Лауры был Лиам. Он всегда держался особняком, но в те дни еще больше обособился от домашних. Невооруженным взглядом было видно, что молодого лорда что-то гложет, но он упорно хранил молчание.
Один раз, когда он сам заговорил с Луи, было на очередном вечере, даваемом семейством Брауном.
Луи спокойно попивал пунш, наслаждаясь свободой и главной ролью, которую получил в новом спектакле, когда к нему неожиданно подошел Лиам и задал весьма странный вопрос.
– Луи, послушай… Ты… Ты, я заметил, стал хорошо общаться с Эрикой?
Луи приподнял брови, как бы спрашивая: «Ну, и что?»
– Я просто хотел спросить, – Лиам потер массивный подбородок, оглядывая Луи, думая, стоит ли спрашивать об этом именно у него, – как тебе думается, она – надежная девушка?
– Смотря в чем, – тут уже настала очередь Луи стать серьезным.
– Ладно, не бери в голову. Я, пожалуй, отправлюсь домой. Не люблю я эти сборища людей.
– Подожди, Лиам! Тебя искала Агнесс.
– Я потом с ней поговорю, – и старший брат развернулся, не бросив взгляда на Луи, словно его тут даже и не было. Лорд Луи пожал плечами; он уже давно привык к обособленности Лиама и его весьма странному, сдержанному поведению. Он допил пунш и отправился танцевать.
***
Когда вечер был закончен, и радостное семейство Стайлсов в полном составе вернулось домой и улеглось спать, Эрика все еще не могла сомкнуть глаз. На этом вечере снова творилось что-то странное. Лорд Гарри так странно смотрит… Но ведь он помолвлен. И с кем! С прекрасной Лаурой! Она, Эрика, не достойна того, чтобы даже стоять рядом с ней. Один взгляд, одна улыбка, одно движение красивой руки Лауры могло бросить к ее ногам всех мужчин Йоркшира. И одним из них был Гарри.
Но… Почему он тогда так странно на нее смотрит? В прошлый четверг, когда они столкнулись на кухне, он, казалось, и вовсе не хотел посторониться и пропустить ее к выходу. Его глаза завораживал ее, как некое восьмое чудо света. Лорд Гарри одновременно пугал и манил ее, как огонь. Она знала, что, стоит лишь протянуть руку, как она будет сожжена дотла, но ничего не могла поделать с собой. Ее так и тянуло дотронуться до этого огня…
Внезапно, тишину ее мыслей разрушил еле уловимый стук в дверь. Была глубокая ночь, все в доме уже спали, и Эрике на минуту показалось, что стук ей послышался. Она поднялась с кровати, на которой сидела до этого в вечернем платье (она еще даже не переоделась ко сну) и подошла к двери. Стук повторился.
– Кто там? – тихо спросила Эрика.
– Вы не спите? Мне нужно срочно поговорить с Вами.
Заслышав за дверью голос лорда Лиама, с которым за два месяца она не проронила и полдюжины слов, она спешно отворила дверь. Высокая, широкоплечая фигура Лиама и вправду возвышалась на пороге ее комнаты. Не дожидаясь приглашения, он вошел и закрыл за собой дверь.
– Простите за столь поздний визит, мисс Эрика, но мне очень нужна Ваша помощь. Это дело касается жизни и смерти.
Даже в свете почти уже догоревшей свечи, Эрика заметила, как лорд Лиам был бледен. Волевое лицо с суровыми чертами, всегда серьезное и решительное, сейчас было похоже на восковую маску – до того оно бледно. Лорд Лиам был одет в тот же праздничный костюм, в котором пребывал и на вечере у Браунов, только сверху был накинут дорожный плащ. Было ясно, что, покинув вечер, он отправился не домой.
– Я к Вашим услугам, – ответила Эрика, – чем я могу Вам помочь?
– Вы хорошо держитесь в седле?
– Весьма.
– Отлично. Даю Вам пять минут, накиньте что-нибудь сверху и выходите на задний двор. Только тихо, никто не должен знать, что этой ночью Вы покидал дом.
С этими словами Лиам решительно вышел из комнаты.
Эрика понимала, что эта история уж слишком похожа на недавнее спасение Луи, но тем не менее, сон был полностью смахнут с нее, как пыль со стола, посему Эрика подхватила плащ и неслышно выскочила из комнаты следом за Лиамом.
Внутри у нее росло ужасное чувство неизведанного, но когда-то она дала себе слово быть мужественной и помогать всем, кто нуждается в ее помощи. Эта ночь была создана именно для этого.
***
– Я до последнего сомневался, что Вы откликнитесь на мои слова, – сказал Лиам, запрягая лошадь для себя и для Эрики, – Вы действительно очень смелая девушка.
– Если я могу Вам помочь, то я сделаю для этого всё.
– Предупреждаю, нам предстоит проскакать несколько миль. Вы уверены, что не устанете?
– Нет, – решительно ответила Эрика, и этот ответ очень понравился Лиаму. Он помог ей взобраться на лошадь.
– Погода плохая, ветер усилился, но мне правда некого больше попросить о помощи.
– Не переживайте, у меня сильное здоровье.
Лиам оглядел ее фигурку равнодушным взглядом, запрыгнул на лошадь и они поскакали в темную ночь, подстегиваемые сильными порывами ветрам.
Путь им освещали только луна и миллионные звезды, которые рассыпались по небу, словно золотистые слезы на лице ребенка.
Лиам ехал впереди, его спина была выпрямлена и напряжена. Он молчал. Эрика не задавала лишних вопросов. Она старалась не думать ни о чем. Эта ночь, явно казалось ей, снова изменит ее жизнь.
Она так недавно в этом доме, но ее жизнь полностью изменилась. И девушка не знала, радоваться ей этому или нет.
Они ехали уже второй раз. Руки Эрики замерзли, она начала чувствовать сонливую усталость, да и от непрерывного сидения на норовистой лошади все тело стало ломить. Но она молчала. Лиам все так же не проронил ни звука, лишь на крутых поворотах и холмах он подстегивал свою лошадь мчаться еще быстрее. Казалось, что-то страшное гнало его прочь из дома. И совсем скоро с этим страшным предстояло столкнуться с Лиаму.
Наконец, когда Эрика уже собралась было с силами спросить, сколько миль еще предстояло проехать, как Лиам приостановил лошадь и оглянулся.
Эрика тоже остановилась.
Они находились почти на окраине Йоркшира. Всюду, насколько хватало глаз, простирались убогие, маленькие, покривившиеся домишки. Что могло понадобиться здесь лорду Лиаму? Словно в ответ на этот вопрос, лорд Лиам спешился, и помогая Эрике спуститься с лошади, сказал решительным. Но с нотками волнения, голосом:
– Прошу Вас, не спрашивайте ни о чем. Я расскажу Вам все после. Сейчас жизнь одного человека находится в Ваших руках. Я не знал, кого еще к ней позвать. Я надеюсь на Ваше милосердие. Сделайте хоть что-нибудь, умоляю Вас.
Никогда еще Эрика не слышала, чтобы лорд Лиам говорил в таком тоне. Голос его, обычно стальной и решительный, сейчас был похож на мольбу. Только серьезное лицо его еще роднило с тем образом, который он обычно надевал на себя в замке.
– Я сделаю все, что смогу.
– Пойдемте, – был ей ответ, и Лиам повел Эрику за собой по узенькой дорожке, усыпанной гравием, к маленьком домику. В окошке, занавешенном провисшей занавеской, горел тусклый свет.
Подойдя к домику, Лиам постучал. Эрика заметила, как дрожала его рука.
Дверь отворилась тут же. На пороге стояла маленькая, оборванная девочка лет десяти. Ее волосы были некрасиво пострижены, и сперва ее можно было принять за мальчика, если бы не ее грязноватое платье.
– Как она? – сходу спросил Лиам, наклоняясь к этой маленькой оборванке.
– Плохо. Она кричит, не переставая, – ответила девочка, и глаза ее наполнились слезами.
– Я привел девушку. Может, она сделает что-то еще. Я не мог позвать Марту, она бы рассказала всем.
И с этими словами Лиам подтолкнул Эрику в домик. Девочка посторонилась, и Эрика вошла.
Сердце ее мучительно сжалось, да так и осталось в сжатом положении, когда она увидела всю бедность этой обстановки, эти серые, сырые стены, которые в более холодный период времени вряд ли хранило тепло в убогом доме. Из мебели было только две прохудившиеся кровати, стол в углу, да колченогий табурет.
На одной из постелей, у стены, которая была вся сплошь покрыта серыми разводами, под грудой тряпок и плохих одеял, лежала девушка и протяжно кричала. Голос ее срывался то на раздирающий душу крик, то на протяжный стон. Лица ее не было видно, лишь рыжие волосы разметались на подушке.
– Мелли, кто это пришел? – донесся слабый голос, который показался Эрике знакомым, и девушка под одеялом снова закричала, стуча руками по одеялу.
Эрика в испуге перевела взгляд на Лиама. Его лицо испугало ее, как если бы, обернувшись, она увидела саму смерть. В его глазах стояли слезы.
– Помогите же ей, – зло прошипел он, смотря при этом куда-то сквозь Эрики, – еще слишком рано! Она не должна сейчас родить! Почему ей так плохо?! Спасите ее! Сделайте что-нибудь!
Девушка сделала несколько робких шагов к постели и протянула руку, отодвигая одеяло от лица кричащей. Все это: убогая обстановка, слезы в глазах Лиама, оборванная девчонка, почти предсмертные, невыносимые, надрываемые глотку кричащей и уши слушавших, крики девушки на постели, повергли Эрику в такое состояние ужаса, что она почувствовала дурноту и готова была броситься вон из этого домика и мчатся во весь опор в свою комнату. Но пересилив себя, стараясь не слышать этих ужасных криков, она откинула одеяло и склонилась над страдающей.
Лицо девушки было мертвенно-бледно, рыжие волосы еще больше добавляли контрасту. Волосы были спутаны и мокры от пота. Она кричала нечеловеческим голосом, в глазу у нее лопнул сосуд.
Но встретившись глазами с Эрикой, девушка испустила такой стон, что Эрика невольно опустила одеяло, прошептав, не веря своим глазам:
– Ребекка?
Комментарий к 14.
вот такой вот неожиданный поворот сюжетика
========== 15. ==========
Когда Эрика вышла на свежий воздух из этого домика, стены которого, казалось, сплошь были пропитаны смертью и безысходностью, глубокая ночь уже полностью вступила в свои права. Звезды уже не так ярко горели на небе, было ощущение, что и они утратили свою пестроту в этот тяжелый миг.
Лорд Лиам сидел на старой, потрескавшейся от дождей и снегов лавочке, обхватив плечи руками. Заслышав робкие шаги позади себя, нарушающие степенное спокойствие замерзших листьев, он вскочил на ноги, как если бы рядом с ним взорвался смертоносный заряд.
– Ну, что?
В этом вопросе, произнесенном пересохшими губами, выражалась вся горечь и отчаяние этого молодого человека, который за несколько мгновений постарел на пару лет. Лицо его, тяжелый, воинственный лоб омрачали самые дурные думы, и как он молился все это время, чтобы ни одна из них не подтвердилась! О, как мы наивны, когда молоды!
– Ребекка заснула, – тихо ответила Эрика, пряча лицо от Лиама.
– А?..
Конец вопроса повис в воздухе. Молодой мужчина сжал руки в кулаки, стараясь удержать порыв эмоций.
– Это было невозможно, – ответила Эрика, делая шаг к Лиаму. Как ей хотелось в этот миг перенять часть его страданий на себя! Сделать хоть что-нибудь, чтобы ему помочь! – это были очень преждевременные роды. Я благодарю небо, что она сама осталась жива. Это было тоже практически невозможно.
Услышав этот роковой приговор, мистер Пейн издал такой короткий, но такой душераздирающий крик, что Эрика робко протянула к плечу Лиама руку, но юный лорд резко повернулся к девушке спиной и закрыл лицо руками. Какое-то время его плечи нервически подергивались, вторя плачевным завываниям ветра, но спустя некоторое время мистер Пейн пришел в себя, обрел свое обычное спокойное выражение лица и, повернувшись к Эрике, пригласил ее сесть с ним на скамью.
– Послушайте, мадмуазель Жонсьер…
– Можно просто Эрика.
– Эрика, – начал Лиам, смотря прямо перед собой, боясь встретиться глазами с этой девушкой, – простите, что я… Что я подверг Вас таким переживаниям этой ночью, но мне некого было больше звать на помощь. К тому же, Ребекка настоятельно просила позвать именно Вас. Как я понял, Вы знакомы?
Эрика кивнула:
– Да, это именно Ребекка посоветовала мне обратиться за помощью именно в Ваш дом, когда меня выгнали с фабрики. Именно в то время, когда я там работала, я и познакомилась с Ребеккой – она часто заказывала у меня платья.
– Я этого не знал, – глухо произнес Лиам, прикладывая пальцы ко лбу, стараясь унять дрожь, – послушайте, я хочу сказать Вам нечто очень важное. Вы обещаете мне сохранить тайну?
– Обещаю.
– Это ужасно – быть известным человеком, – быстро заговорил Лиам, чему Эрика удивилась: ни разу она еще не слышала от него такой горячительной, быстрой, нервной речи до этого момента, – меня, да и все наше семейство знают все в Йоркшире. Люди думают, что мы идеальны. Но мы самые обычные молодые мужчины, со своими ошибками, пороками и страстями. Я не знаю, какую тайну Луи Вы храните, но Вы уже, наверное, и сами поняли, что мой брат – тоже далеко не ангел. Он картежник, иногда не знает меры. Но сейчас речь пойдет не о нем, а обо мне. Когда мне было двадцать лет, столько же, сколько и Вам, мои родители, приемные, конечно, как Вам то известно, решили женить меня на Агнесс Неренгейм. Эта девушка была с ранних дет вхожа в наш дом и обладала всеми теми неоценимыми качествами, которые хотела видеть моя мать в своей невестке. Признаюсь честно, поначалу я был очарован малышкой Агнесс. Она была так молода, так юна, так наивна и прелестна! Я упивался ее обществом! Но… Спустя какое-то время я понял, что между нами лежит эта огромная пропасть в возрасте. Вроде кажется, всего пару лет, какая ерунда! Но я видел в ней ребенка. Я не мог и мысли себе допустить, что через каких-то пару лет это крошечное маленькой существо станет моей женой! Что она будет ждать меня дома по вечерам, а спустя еще несколько лет – растить наших детей. О Боже! Но ведь я дал слово… Вы знаете, Эрика, с детства родители возлагали на меня большие надежды. Они постоянно говорили мне об этом. Дескать, я самый старший, самый разумный, самый рассудительный! Что я должен подавать пример младшим братьям, что я не имею права на ошибку, что все в моей жизни должно быть идеально: и работа, и невеста! Но я-то! – Лиам неожиданно ударил себя рукой по лбу, – но я-то живой человек, как все! Понимаете?! И под гнетом этого «ты должен», «ты обязан», «ты должен иметь самую лучшею невесту из самого высшего общества» я не выдержал. Я решил пройти против этого.
