Текст книги "Плохие Манеры (СИ)"

Автор книги: Чинара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 22

– Тебе некая лошадь возмездия звонит, – ухмыляется Аверин, пока, не стесняясь, заглядывает в мой сотовый телефон, который я опрометчиво оставила на столе, удалившись в дамскую комнату. – Кто это, Мил? – в глазах Ника плавает внушительный интерес, размером с теплоход.

Как ни странно, с одним из друзей Ветрова оказалось на редкость легко общаться. Я не успела заметить, как пролетел целый час, в течение которого мне была рассказана несколько иная история о девушке Нестратова. Или лучше сказать подруге моего наставника… Специфическая, должна признать, мадамочка.

И теперь я испытываю стыд перед той самой лошадью, которая, не переставая мне сейчас названивает.

– Смотреть в чужой телефон некрасиво! – заявляю поучительно, опускаясь обратно на свое место и беря в руки телефон.

– Согласен, – с хитринками в уголках губ кивает Николай, – Отвратительно. Вопиюще. Но я не мог остаться равнодушным, увидев, что за абонент тебе наяривает… У меня тоже есть пара интересных контактов, – хмыкает парень, – Но, чтобы лошадь, да к тому же возмездия… Хотя, знал я одну Галю…

Номер сотового моего наставника появился в списке моих контактов совсем недавно. Уверена, в этом виноваты одногруппницы, сглазившие меня тогда в клубе своим вопросом о его контактах. Собственно, позднее, после того, как он меня тогда довез до дома, телефон завибрировал, оповестив о входящем сообщении, которое гласило: Это Ветров. Запиши мой номер. Отвечать незамедлительно.

Ну и… пришлось его записать.

И… захотелось побыть чуточку оригинальной.

Смотрю на телефон и не понимаю, стоит ли принять звонок.

И что мне ему сказать?

Подумать не успеваю.

Дверь кафе Waffel, которое студенты зовут ласково Вафлей, открывается как-то слишком стремительно, и на пороге появляется мой ненаглядный извращенец наставник.

Прямо сцена из аниме, когда разгневанный герой в бешенстве куда-то врывается, и тогда свет во всем здании начинает нервно мигать, а за его спиной грохочут вспышки молнии, готовые вмиг поджарить неугодных.

Этих самых неугодных вошедший целенаправленно ищет своими горящими адским возмездием глазами. Сканирует пространство и застывает. Ухмыляется одним единственным уголком губ, но и этого достаточно, чтобы начать паниковать и нервно икать.

Фиксирует на нас с Авериным взгляд.

Кара близится.

Медленными, обманчиво легкими шагами. И она, конечно, по мою душу. Друг-то ему кушак гадостей на голову не выливал.

Мой соучастник по преступлению тем временем снова заглядывает в мой телефон, озаряется абсолютно ненужным и не выгодным для меня в эту минуту пониманием, многозначительно тычет в экран указательным пальцем, потом этим самым длинным пальцем показывает на своего друга, отодвигающего от уха темную модель андроида, и одними глазами, подтверждая свою догадку, весело интересуется, верно ли он все понял?

При этом улыбка его определенно готова разорвать рот.

Ничего забавного не вижу.

И однозначно ему не отвечаю.

Мычу нечто маловразумительное.

Если он сейчас при Ветрове озвучит каким прозвищем наградила его моя фантазия, мне точно придется просить политического убежища у внеземной расы.

– Ты почему трубки не берешь, первогодка? – своим заносчивым вопросом Ветров подтверждает догадки Аверина.

Мне, кажется, кабзда.

Не понимаю. Он всю неделю меня в упор не видел. Тогда почему сейчас требует ответов на звонки и с таким гневом смотрит?

Остановившись над нашими головами в позе неминуемого и того самого возмездия, уверенно ожидает от меня немедленного пояснения. Причем такого пояснения, которое бы полностью удовлетворило его извращенную и суровую натуру.

– Надеюсь, не помешаю вашей сладкой парочке, если здесь присяду? – непонятно к чему спрашивает, если, не дождавшись ответа, все равно садится.

– Несмотря на то что наш с Милкой разговор носит довольно личный характер, – зачем-то с придыханием отвечает ариец и подмигивает мне, – Мы все же готовы подпустить тебя к нашему тесному огоньку.

– Неужели? – голос сообщает о том, что лимитированный гарнитур подарочного набора пыток полностью укомплектован, – Вы такие зайки…

– Мы такие, – кивает блондин, придвигаясь ближе ко мне. Затем слегка приобняв меня за плечо, шепчет в самое ухо. – Очень похож, Мил. Я теперь подумываю и у себя его переименовать. Обещаю тебя не сдавать. – последняя фраза отпускает натянутый во мне спусковой курок напряжения, немного расслабляясь, не сдерживаюсь и прыскаю в ладонь.

– Ник, – говорю, стараясь сдержать смех. – Ты…

– Надо же, – резко перебивает Ветров, – Как быстро поладили… – он готовится нас поочередно превращать в паштет. – Ник, Милка… а всего час прошел. – Вздрагиваю, пытаюсь убрать руку арийца. Не хочу, чтобы из-за меня и ему досталось. Наверняка извращенцу не нравится, что его друг с наглой первогодкой общается, посмевшей его обзывать.

Но как мне перед ним извиниться?

Или хотя бы сказать, что в виду открывшейся истории, лично я виноватым его не считаю… Не знаю, почему Нестратов все на Ветрова свалил, когда эта девица та еще…

Как тонко намекнуть, что буду не против, если он останется моим наставником. Он, конечно, временами пугает, но…

Недавно я тайно ходила на Осенний Листопад – дурацкое название марафона, на котором старшекурсники выступают с докладами на глобальные мировые темы.

Мне кажется, туда половина девушек зашла просто поглазеть на парней. И хоть мой вывод основан исключительно на количестве нервных вздохов представительниц моего пола, но, я все же считаю его абсолютно верным.

Сама я туда ходила для пополнения собственного чемодана знаний и даже приуныла, выслушивая этих уникумов. Публичные выступления не моя сильная сторона. Все что они привносят в мою жизнь – это гипергидроз и стойкое желание стать невидимой.

Все выступающие на Листопаде были очень хороши. Не в том плане, что один другого краше, хоть и попадались красавчики, а в плане знаний своей темы. Но когда на сцену поднялся мой наставник, это был, простите, полный отрыв башки. У него, ясное дело, большие трудности с тяготением к мангам для девочек, но в остальном мозг его прекрасен. И манера подать себя и способность донести до окружающих непростой материал – уровень платина. Там вся аудитория на него пялилась, как абу на золото. И как ни прискорбно, я тоже. Но я же не из-за его высокого роста или широких плеч, на которых удачно сидела черная водолазка. И не из-за острых скул или льдинисто-морозных глаз. Вот вообще нет. Только из-за отличного владения сложным материалом.

А сейчас смотрю на него и понимаю, что мне неловко остаться с ним наедине. Может, я виновата из-за преждевременных выводов, но сейчас не готова ничего говорить. Не знаю, как именно сделать это правильно.

Вижу, как Аверин начинает поглядывать на часы, и сама не понимаю, как спрашиваю у него:

– Ты же не собираешься сейчас уходить?

Ник почему-то теряется немного от моего вопроса, скользит непонятным взглядом по своему другу и лишь затем улыбается мне и говорит:

– Нет, конечно. Я тебя сюда позвал, значит, вместе и уйдем. – и снова поворачивается на моего наставника. А у того сейчас произойдет активация того самого комплекта убийцы. Они с Авериным долго смотрят друг на друга. Потом он кидает взгляд на меня. Усмехается. Очень холодно и колко.

– Значит, правда. У вас тут свидание?

Чего? Откуда такой вывод? Он совсем больной?

Аверин резко становится серьезным. Как тогда. У него особая способность по перевоплощению.

– Раз ты задаешь этот вопрос. – чувствую, Ник тоже учился управлять ледоколом… Они видимо вместе кружок вечного льда посещали, а там на почве общих интересов и сдружились. – То, да.

Чего?

Мне не послышалось?

Рано я признала Ника нормальным…

Только думаю возмутиться, как наставник встает. Резко. Почти отшвыривает от себя стул и идет к выходу.

Знаю – он извращенец, с километровым комплексом наполеона и печалью хозяина, так и не нашедшего свою верную собачку, еще с багажом психопатичности, которая часто проскальзывают… Но, чтобы так… Это мне внове.

Удивленно поворачиваю голову на Аверина. Блондин, вернув себе шутливое выражение лица, наблюдает за удаляющейся спиной своего друга.

– Не обращай внимания, Мил. У Ветра всегда предельно остро протекает пмс. – несмотря на его улыбку, где-то на дне его медово-карих глаз я улавливаю напряжение.

*

Домой возвращаюсь в расстроенных чувствах.

Получается, одна только мысль, что я могу нравится его другу вызывает в нем неприятие.

Какая же я все-таки идиотка. Несмотря на гнусную историю, которую поведал Нестратов, я через пару дней все равно, даже несмотря на признание Ветра, пыталась найти ему хоть какое-то оправдание… и зачем-то думала о нем. Об этом придурошно-извращенном наставнике.

А он…

Взбесился, решив, что Ник пошел со мной на свидание…

Дурак…

Ник настоящий друг. Не смог терпеть, чтобы о его друге дурные слухи распространяли, вот и позвал меня на встречу.

А вот Нестратов удивил….

Зачем мне рассказал….

И, главное, только часть правды…

Ник считает, чтобы подпортить баллы Ветру.

Как выяснилось, откажись я от наставника, это бы сильно подпортило баллы Ветрова, а они для него тоже важны. Потому что…. Шокирующее открытие – наставник, как и я, учится на бюджетной основе!

О его богатом отце не знает в универе только ленивый. И некоторые злые языки утверждают, что лучшесть Димы – продукт финансов папочки. Ну, как известно, желающие цедить яд найдутся всегда, даже если ты ангел с крыльями. Все равно кому-то да не угодишь.

Стоит закрыть дверь, как навстречу горной козой выскакивает радостная сестра. Она вся светится, словно тестирует батарейки энерджайзер. Щеки красные. Приоделась в любимую кофту. Но сегодня не 23 июля – день ее рождения.

– Мила! – вопит мелкая. – Ты не представляешь, кто сейчас у нас в гостях!

– Ты Костю своего связала и обманом в дом притащила? – снимая кроссовки с ног, пытаюсь шутить. Вроде так зовут ее недавно признанного нового мужа.

Янка качает головой, и в дверях комнаты за ее спиной появляется женская фигура.

Мое тело превращается в глыбу потрясенного камня, не способного сдвинуться с места.

У нормального ребенка при встрече с женщиной ее породившей, должно бултыхать внутри радостное: «Мама! Мамулечка! Ма!». Именно этот набор, скорее всего срабатывает сейчас у мелкой, которая радостно подпрыгивает на одной ноге. Она всегда таким образом доносит высшую степень своего воодушевления.

У меня же какое-то глухое «Зачем она пришла…», наполняющее легкие тревогой.

Новые шаги. За спиной женщины, бросившей меня однажды без всяких отягощающих совесть мыслей, я вижу своего отца. И то, что читаю в его глазах приносит мне новую порцию чистейшего неприятия к гостье, потому что в глазах отца я отчего-то отчетливо считываю страх.

Глава 23

– Ты меня теперь совсем не любишь? – Ник шумно приземляется на диван, ближе придвигается ко мне и, умело прикидываясь огорченным Алёшенькой, пытается посмотреть в глаза.

Вчера я повел себя резче, чем мне бы того хотелось. Не спорю.

Ни одна девушка не сможет встать между мной и моим лучшим другом.

Но почему-то стоило мне только увидеть, как мило моя первогодка с ним щебетала, а потом еще и испугалась, что Ник вдруг покинет ее раньше времени, меня будто с моста в ледяную реку вниз кинули. Потом еще по ребрам дубинами прошлись.

Артем не зря меня ненавидит. Я трахал его девушку. Да, думал, что они уже давно расстались, но… если бы она была моей, а потом ее трахнул Ник, неужели я бы не захотел расчистить ему рожу? Однозначно, захотел бы. Меня от одной подобной мысли в котел ярости окунает.

Прав Нестратов считающий меня полным мудаком.

Я именно такой и есть.

– Твоя дама без тебя скучает, – не поднимая глаз от сотового, говорю я. – Ты же ныл, что хочешь трахаться. Так давай, иди. – тот, кто на прошлых выходных жаловался мне на зуд в штанах, сегодня отшивает уже вторую красотку, льнущую к нему с вполне конкретными предложениями.

Мой биологический родитель со своей молодой женой, наконец, свалил с нашей дачи. И я с тех пор уже три раза вызывал клининговую службу, несмотря на уязвленные взгляды Риты, уверяющие в ее компетентности. Я не спорю, убирается девушка хорошо, но мне важно, чтобы ни единого волоска или запаха этих двоих не было в этом доме. Ни единого.

– Она слишком активно хочет мне дать, – скучающе заявляет Аверин. – И мое желание взять как-то меркнет. Я, конечно догадывался, что она такая, но не думал, что настолько. – затем задумчиво продолжает. – Хочется чего-то менее доступного. Чтобы и нежное, и в то же время немного колючее.

По голосу улавливаю – говорит о ком-то конкретном.

Ник довольно легко относится к сексу. У него у единственного из нашей компании даже был как-то тройничок с близняшками. Хотя кто кого уговаривал – вопрос открытый.

Но если его кто-то реально цепляет – все. Он два года встречался в старших классах с Леной Костиной, ни разу ей не изменил и даже флирта с другими себе не позволил, хотя она ему вечные скандалы по поводу и без закатывала. Потом сама же переспала с каким-то вожатым из лагеря. Дерьмово они, конечно, расстались. Она долго уверяла его, что все вышло случайно и любит она исключительно Аверина.

– Где, блядь, презервативы? – кот прерывает наш зрительный диалог, требуя от меня немедленной информации. Хорошо хоть не со спущенными штанами прибежал.

– Наверху в ванной комнате, в нижнем ящике посмотри, – отвечаю и сразу становлюсь неинтересным. Мчит к лестнице на всех поднятых в позицию порах.

Возвращаюсь к своим мыслям.

Всю неделю Ник откровенно травил меня вопросами о первогодке. Задрал своими подозрениями о моем непростом к ней отношении, довел, и я ляпнул, что мне настолько похер, что он сам может начать с ней мутить.

Ну не верил я, что у него и правда на нее виды. Думал, меня изводит. А потом охренел, когда Тоха сказал о встрече Ника и Милы в кафе.

Мне друг даже словом об этом не обмолвился.

А у них оказывается свидание. Гребанная романтика.

После того, как панда узнала про историю с Ивлиной, нос от меня воротит каждый раз как видит. На следующей неделе выйдет из отпуска помощница Киринова и… я лишусь баллов.

Да и хрен с ними. У меня большой перевес с Нестратовым, на позицию второго вряд ли упаду, но все равно надо придумать, как заработать дополнительные баллы…

– Так найди и трахай. – отвечаю Нику.

– А я уже нашел. Но хочу быть уверен, что не огорчу тебя. – друг наклоняет голову набок и хитро смотрит на меня, – Ты же не расстроишься, если я трахну первогодку? – у меня от одного этого предложения кровь кипеть начинает. Но он и не думает останавливаться. – Ты не думай, у меня все серьезно. Буду ухаживать, предложу встречаться. Ну а дальше получу доступ к прелестному телу. Обещаю, сделаю все, чтобы ей понравилось. Уверен, она девственница. – еще немного и я разобью к херам телефон, который держу в руке, а точнее, разобью его об наглую морду моего лучшего друга. – Уверен, охерено получится. Давай я уговорю ее оставить тебя своим наставником? Будешь старательно помогать с учебой, а я буду утешать мою девушку в постели. Ты же не будешь с ней днем слишком строгим? Не особо на нее срывайся, ладно? Хочу, чтобы моя девушка ходила счастливая, а не затюканная. – два раза «моя девушка» это для моего внутреннего раскола перебор. Встаю и иду на кухню.

Он мой лучший друг. Повторяю, Это Ник. Мой лучший друг. Самый лучший друг.

И, бл***, ему нравится моя первогодка. Моя. И он хочет сделать ее своей.

– Так ты не против? – незамутнённо уточняет Аверин, возникнув рядом.

– Да, бл***, что ты до меня докопался? – сам не осознаю, как хватаю Ника, дергаю на холодильник и начинаю давить на его горло локтем. Он никак не пытается вырваться. Намеренно ближе к себе сдвигает мой локоть и нагло улыбается.

– Э, вы чего? – похоже мой крик был громче, чем я рассчитывал и привлек незапланированных свидетелей. Тоха удивленно пялиться на нас.

– Съебись. – глухо выдает своему брату тот, кого я держу в захвате. – У нас брачные игры.

– Точно все нормально? – мнется мелкий.

– Сколько тебе повторять, что третий всегда лишний. И этот третий ты.

– Пошел в жопу, Николос. – зло выдает младший Аверин. – Придуши его, Ветер. Я тебя не сдам. – и удаляется с кухни.

– Говорил же она тебе нравится, придурок. – довольный собой, ухмыляется мой друг. – Только посмотри, как ты сразу завелся.

– Ну ты урод.

– Не урод, а умелый психологический манипулятор. Ты вот думаешь, что ты в нашей тусовке главный… – выбравшись из моего захвата, Ник поправляет свою прическу, а затем садится за барный стол. Ловит мой выжидательный взгляд, – Так и продолжай думать. Не буду разубеждать. Но с хрена ты меня убедить пытаешься, что девчонка тебе не нравится? Ты ее из клуба домой в детское время повез. Заметь, к ней домой повез. Если кого рядом с ней видишь у тебя дым из ушей валит. Каждую свободную минуту в универе придумываешь поводы, чтобы пойти и на нервах ее поиграть. А сегодня вон убить меня пытался за мысленные посягательства. Меня! Любовь свою настоящую. Из-за бабы… Тьфу. Но главное смотришь ты на нее плотоядно. Будто сожрать готовишься. Целиком. Я бы на месте Милки после таких зрительных моментов тоже относился к тебе с долей опасения. Только она, уверен, считает, что ты ее не пожираешь, а убиваешь глазами. Ведь ты ведешь себя рядом с ней как настоящий психопат. Только справки не хватает для полноты образа.

– Нормально я себя с ней веду.

– Неее, – мотает головой Ник, – Нормально ты вел себя с Ивлиной, пока эта сука тебя не сломала. Ты же столько лет был в нее влюблен, и цветы сам для нее собирал и в глаза просящей собакой посматривал. И первую валентинку сам для нее рисовал, был когда-то романтичным и милым мальчиком.

– Иди в жопу.

– Правда она такая. – не унимается, – Ну обманула она вас обоих, ну трахнул ты ее. Ну трахатеся она сейчас с… – хмурится, не договаривает. – Не у всех на лбу светящая надпись, как у нее «Сука первого сорта. Стаж начисляется с рождения»

И я хочу ему возразить. До сих пор хочу. Потому что Валю я никогда не видел сукой. Красивой, эффектной и одновременно милой и манящей – да. С самого первого дня нашего знакомства, когда мы еще с ней были детьми.

– На тебя бабы сами вешаются. Ты привык, Ветер. Ты их трахаешь и забываешь. Потому что Валенция тебя и Нестратова скосила. И тебя, друг, сильнее всего, потому что эта дура Павлиния…

– Ивлина давно в прошлом. – по глазам вижу, он не совсем с этим согласен, учитывая некоторые детали. – Зачем снова это все вспоминать?

– Затем. Вы после той истории оба как резко упали в интеллекте, так там на дне до сих пор и остались. – берет со стола бутылку пива и подносит ко рту. – Ваши успехи в учебе не в счет. У вас, наверное, извилины на учение и на женщин в разных полушариях.

– Я сейчас реально тебе врежу.

– Только по носу не бей. Девочки по нему тащатся. Одна предложила отсосать, если поделюсь контактом хихурга.

– А мне кажется он у тебя кривоват.

– Когда кажется, надо бровь гладить. Короче, хватит пугать Милку. Хоть раз нормально с ней поговори и убери эти свои командные замашки…

– Это наоборот заводит женщин.

– Это тебе надзирательница из женской колонии сказала? Часто, смотрю, консультируешься.

– Не тебе меня учить, как обращаться с девушкой.

– Лады. Думаю, сейчас не лучшее время, чтобы мне продавливать самолюбие лучшего друга. Я как-никак личность в высшей степени благородная. – хмыкает Ник. – Подождем, когда остынешь.

– А, кстати, Тоха сказал ты вчера с какой-то девушкой в клуб ходил? – внезапно вспоминаю интересную деталь, когда с меня сходит опутавшая глаза пелена ревности, – И его в квартиру с утра не пустил.

– Ну ходил. Ну не пустил, и чего дальше? – смешливость с него на какую-то секунду сходит. – А вам лишь бы по-бабски посплетничать. Удачно языки почесали? – пошел в атаку, значит, не хочет рассказывать. Антону он тоже ничего не рассказал. Тоха в своей манере горе-шпиона пытался парочку подкараулить, но и тут облажался.

– А чего нас не взял?

– Вы мне не детки-конфетки. Ты, знаешь ли, когда со своей первогодкой один сваливаешь, тоже не присылаешь смску с геолокацией.

– Я ее знаю?

– Отвали.

– Может я смогу быть полезным?

– Когда со своей личной жизнью разберешься, тогда и предлагай онлайн-консультации. Мне советы по командному голосу и мастерству подчинения не нужны. Девушка хочет видеть рядом с собой защитника, а не тирана.

Глава 24

Папа неспешно ведет машину, а я никак не могу придумать достойную или хотя бы интересную тему для разговора. Как назло, мысли, словно взбунтовавшиеся сверчки, раз за разом рассыпаются в разные стороны. И, несмотря на мое внутреннее негодование, не желают выстроиться в послушный ряд.

Шумный город остался позади и за окном проплывают стройные ряды могучих деревьев. Желтый уверенно перекрывает и подавляет зелёный цвет лета. Осенние месяцы часто привносят с собой оттенки меланхоличности, но в этот раз я, вроде как, давала себе обет не поддаваться хандре и непреклонно оставаться веселой. Только вот порой на пути возникают препятствия. Они появляются неожиданно, в образе давно бросившей матери, в чьем сердце вдруг вспыхнуло напоминание о детях…

Мама сидела в своём брендовом платье на нашем старом диване и весь её образ безжалостно контрастировал с обстановкой квартиры, вызывая в голове нелепые вопросы – правда ли она когда-то жила здесь с нами?

Может, я это всё придумала?

Может, ее никогда и не было?

Разве могла эта женщина, в чьих ушах сверкают бриллиантовые серьги и на пальцы нанизаны золотые кольца, чья кожа будто ластиться светом от ежедневного ухода бесчисленных косметологов и дорогущих кремов, когда-то быть такой же, как мы?

Это были недостойны мысли. Странные. Они злили меня.

Но злило ещё и то, что я непроизвольно, не желая этого всем сердцем, но все равно восхищалась тем, как прекрасно она выглядит.

На ней будто отсутствовали какие-либо изъяны.

Мое завороженное любование сталкивалось со стеной гнева, когда неприятное осознание скребло внутри острыми когтями – на фоне этой дорого одетой и ухоженной незнакомки, мой отец выглядел невзрачно и жалко.

По выражению его лица я понимала, что мой умный и рассудительный папа вдруг потерялся и не знает, как себя вести.

Он не выставил ее за дверь и не побрызгал на вещи, до которых она успела дотронуться антисептиком. Мало ли скольких горилл она успела повстречать на своем пути к золотой жизни.

Но я знала, почему он так поступил. И дело было не в том, что папа у нас личность довольно мягкая и при умелом использовании просительных глаз, легко продавливаемая. Дело было в том, кто сидела около мамы и смотрела на неё с нескрываемым обожанием. Прямо-таки всепоглощающим. Колющим меня в самое сердце.

Я никогда не говорила Янке о том, почему ушла мама. Папа со своей историей о Колыме был абсолютно не убедителен, но моя проницательная в остальных вопросах сестра, не задумываясь проглатывала ложь и верила, что мама ушла спасать и врачевать. Без диплома врача – ага.

Когда эта женщина изъявила наглое желание забрать на выходные детей – то есть, нас с сестрой – я ответила моментальным отказом, а мелкая замялась и просительно повернулась на папу.

У нас с ним состоялся короткий разговор на кухне.

– Просто не разрешай ей идти с этой женщиной. И всё. Пап.

– Янка нуждается в матери, кноп.

– Нам прекрасно живется втроём, и мы в лишних людях не нуждаемся.

– Дочь, – понуро вздохнул папа, – Она ещё маленькая.

– Папа, запрети ей.

Но разве меня кто послушает?

И мелкая выбрала не выходные с нами в доме отдыха. Мелкая выбрала гулящую мать и её очередного гориллу. И я злилась на сестру. Первый раз в жизни, наверное. Даже ушла специально в продуктовый за хлебом. Меня бесило все. Особенно эта женщина, которая шлялась неизвестно где столько времени, а сейчас, как ни в чем не бывало, приходила и такая вся из себя идеальная сидела в гостиной на нашем старом диване.

Меня почти до слез бесило желание дотронуться до неё. Хотя бы раз дотронуться. Хотя бы раз ощутить, еще один, совсем крохотный раз, как она гладит меня по голове.

Почему мне так сильно хочется, чтобы она захотела меня обнять?

Но я никогда не смогу в этом признаться. Никогда. Смогу тихо проплакать ночью в своей комнате, убедившись, что мелкая спит, а папа перешел в до-минор своего храпа. Но признаться в желании обнять эту чужую женщину не смогу никогда. Потому что этим я предам нас с папой. И потому что она, этот чужой человек, не заслуживает того, чтобы дотрагиваться до меня, даже если до сих пор мне иногда снится, как она читает со мной книжку перед сном. Мне казалось, что это наша любимая книжка на двоих… И да мне всегда казалось, что мама любила меня и никогда бы не бросила….

А теперь ради нее, нас бросала моя маленькая сестра. В тот момент меня это страшно злило. Словно нас с папой снова предавали. И предавала та, ради кого мы из кожи вон лезли и делали практически всё.

Папа оказался мудрее меня. Хотя я иногда подозревала обратное. Особенно когда дело касалось настроек его телефона.

– Наша Янка очень умная девочка. – сказал он мне, зайдя вечером в мою комнату. – Но она ещё ребёнок, Милка. Она маленькая девочка. Если тебе восемнадцать, то твоей сестре всего девять лет, кноп. Неужели ты считаешь ее взрослой, когда она серьезно мечтает встретить этого своего Лэралиаля?

– Ларалиэля, пап. – улыбнулась я. – Ты же знаешь, как правильно. Зачем каждый раз коверкаешь. И принц тебе тоже нравится.

– Дурацкое имя, – махнул рукой папа, присев на край моей кровати. Пару минут мы молчали, а затем он спросил, – Думаешь, они найдут сокровища? Или Брог помешает? – а это он про злодея из книжки. Автор серии умудрялась закончить книгу на самом интригующем месте и заставить поклонников волноваться. Да, выхода следующей части мы ждали всей семьей, хотя на пару с папой троллили временами Янку.

– У Борга есть осьминоги, но я верю в Его Высочество. – улыбнувшись, я приблизилась к папе и крепко его обняла.