Текст книги "Upheaval of the Medieval (СИ)"

Автор книги: celmorn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Ну же, я не могу без твоего голоса, – зашипел Чонгук и сильно шлёпнул по половинке, вызывая всхлип и высокий стон.

Слёзы стекали по лицу Пака, а всё его естество было пропитано отвращением к самому себе. Ещё и двух недель не прошло со дня смерти его пары, а он уже самозабвенно стонал под убийцей, подмахивал и пытался насадиться глубже, сильнее, большее, чтобы отрезвить собственное сознание, но всё было тщетно.

Он утонул всё-таки в его глазах, растворился в нём, опадая пеплом на его прекрасные руки. Чимин любил Чонгука. Всегда и навсегда.

Когда нутро заполнилось теплом, Пак кончил от одного тягучего движения руки короля по своему члену. Чонгук вышел и перевернул Чимина на спину, тут же вытирая струйки спермы вперемешку с кровью, что стекали по стройным бёдрам.

А Чимин прикрыл глаза, притворяясь, что спит. Чонгук сделал вид, что поверил и, выбросив запачканную простынь на пол, накрыл Пака одеялом, а сам прижался к нему, положив его голову себе на грудь, чувствуя, как Чимин закинул свои ноги на его.

Вот только Пак не спал. Он мучился, молча кусал ребро ладони, чтобы не закричать, и тихо плакал, но тут же утирал слёзы рукой, чтобы они не падали на размеренно вздымающуюся грудь Чонгука. Ему бы хотелось вернуться в старые времена и не чувствовать всего этого. Хотелось сбежать, но разве от этого сбежишь?

Как только первые холодные утренние проблески света медленно заполнили покои, Чимин бесшумно освободился из объятий короля и, быстро одевшись, направился к одному из мест, которые ему нравились наибольше.

Бастионы никогда не пустовали, но Чимин имел своё тайное местечко, с которого открывался восхитительный вид на восходящее солнце. Когда первые лучи, показавшиеся из-под оранжевого горизонта, осветили его лицо, он мягко улыбнулся, жалея, что не взял с собой вина, чтобы достойно насладиться прекрасным зрелищем. Солнце медленно ползло, а Пак отсчитывал минуты, смиренно сидя на небольшом выступе, окидывая взглядом поля и леса, виднеющиеся у замка деревушки.

Он сидел на самом краю выступа, свешивая ноги над пропастью, болтая ими, словно маленький ребёнок. Вот только он давно уже вырос, познал все радости бытия. Пододвинулся немного ближе к краю, чувствуя, как лёгкий ветерок ласкал его волосы, нежил лицо. Елозить было больно, поэтому он поднялся на ноги, всматриваясь в солнце. Словно Икар, он был готов вспорхнуть навстречу теплу, потому что на земле его было катастрофически мало. И когда шаг вперёд – в саму пропасть – был практически сделан, он услышал голос главного советника.

– Сделай лучше шаг назад, – обеспокоенный тон Сокджина рассмешил Пака.

– Ты тоже самое говорил Инсан? Или сам её столкнул? – ядовито спросил он.

– Чимин, – советник подошёл ещё ближе, а Пак отметил, что тот один, без своих людей, – давай поговорим. Ты должен знать правду. Я думал, что тебе будет легче обвинять во всём меня, но теперь вижу, что это не так.

– Нам не о чём говорить, – безразлично ответил Чимин. – Пожалуйста, уйди, дай мне сполна насладиться рассветом.

– Не могу, Чимин, – тихо сказал Сокджин. – Ты должен услышать то, что Инсан попросила меня передать себе, – с каждым словом он медленно продвигался вперёд, подходя всё ближе к Паку.

– Говори же, – буркнул в ответ мужчина, сложив руки на груди.

– Это не я столкнул её, она сама упала, – начал Джин, видя недоверие на лице Чимина. – Я предлагал ей выжечь метку, а пока она бы появилась в другом месте, ты бы мог показать Чонгуку свою пропавшую. Я предлагал ей бежать и родить ребёнка в другом месте, но она не послушала меня, – советник шмыгнул носом. – Она сказала, что не сможет жить в бегах, попросила передать тебе, что будет оберегать вашего ребёнка. Я не успел, только оторвал часть её накидки, а она упала вниз.

Чимин опустился на колени, срываясь на громкие рыдания, и запустил пальцы в волосы, больно цепляясь ими за пряди. Он фактически рвал на себе волосы и выл израненным зверем, не веря собственным ушам. Его девочка Инсан, что казалась мудрой, молодой женщиной, поступила так глупо, так отчаянно. Она лишила Чимина жизни, морально он уже разлагался. Пак поднялся с колен и заметил дорожки слёз бегущие по красивому лицу Сокджина, что стоял совсем близко. И Чимин послушался советника: он сделал шаг назад. Прямо в обрыв.

========== Ain’t no love here, only darkness ==========

I’m fighting demons in my head because I need you.

Чимин изо всех сил пытался выбраться из сильно сжатого кольца рук, а сбившееся дыхание напуганного советника раздражало. Сокджин ухватил Пака за миг до того, как тот успел воспарить. Чимину опять подрезали крылышки, руководствуясь исключительно чистыми побуждениями. Он пытался вырваться, злобно истерил, но сильные руки сжимали его крепко, мужчины барахтались по пыли, и Сокджин весь дрожал, его глаза были полны ярости.

– Пусти меня! – взревел Чимин.

– Не могу поверить, – выплюнул советник, – что ты, больной на всю голову, действительно собирался это сделать. Но почему же ты так тянул? Люди, уверенные в своём решении, делают шаг вперёд, а ты ждал, пока он придёт, чтобы ухватить тебя за руку? Ты не можешь врать себе, ты не слабый человек, которому повадно совершать такие поступки, – голос Джина сбивался, но он продолжал тараторить и удерживать Чимина в захвате. – Для чего же нужна наша жизнь?

– Я слабак, я не смог защитить её! – верещал Чимина. – Она отчаялась, она шагнула туда, ты видел её израненное тело?

– Да, так и есть: власть может отнять и разрушить то, что тебе дорого, но ради чего? Ради чего мы живём, Чимин? – сквозь зубы ответил Сокджин, уворачиваясь от точного взмаха кулака. – Она думала только о себе, побоялась лишиться короны и своих привилегий. Какой бы идеальной она тебе ни казалась, копни глубже.

– Я слабак, – уже тише ответил Пак и попытался укусить советника за руку, но тот резко разжал их и схватил Чимина за воротник, ударяя его затылком об каменную кладку.

– Ты – сильный. Ты видел слабых, что сдавались после одной плохой вести, видел тех, кто на поле боя бежал в отступление, и тех, в грудь которых впивалась горящие стрелы. Ты был на границе, сражался с армией убийц Чона и после этого говоришь, что ты слабак? – Джин придавил коленями грудную клетку Пака и словил его запястья, второй рукой неумело и криво ударил в челюсть, но взвыл от того, что сделал больно только себе, а Чимин даже не дрогнул. – Ты должен побороть эту боль, сделай это ради её трусости, которую она искусно преподнесла, как жертву. Она не была чистым ангелом, что снизошёл с небес, но она знала, что не может выдержать того, как сильно ты будешь тосковать по Чонгуку, что сама не сможет без своей привычной среды обитания и статуса. Ты должен пережить это и двигаться дальше, не нужно думать, что ты уйдёшь в лучший мир, если покончишь жизнь таким прискорбным путём. Ты попадёшь в ад, а мучения только продлятся.

Пак застыл, будто бы слова советника отпечатались у него на коже, ложась красивыми буквами, сверкая ими в беспроглядной темноте, что до этого, казалось, заполнила собой всё его нутро. Он дёрнул свои руки, освобождая их из плена Сокджина, и перевёл стеклянный взгляд на солнце, рассвет которого стал знамением восхода, чистого листа и нового дня. Инсан в этом дне не будет.

– Ты делаешь это из-за Чонгука? Или тебя жаль меня? – обессилено спросил Пак, глядя на небольшие ватные облака, что усеяли всё небо, создавая волны и различные фигуры.

Сокджин слез с Чимина и присел рядышком, обнимая руками свои ноги. Он смотрел на небольшой оранжевый диск, что с каждым часом грел всё сильнее. Красивый, нужный, но иногда заносчивый диск, создающий засуху.

– Я уже говорил тебе, что ты мне нравишься, а Чонгук иногда не совсем понимает, что творит. На нём груз ответственности за целую страну.

– Почему она лишила меня моего ребёнка? Она так легко отказалась от всего, побоявшись… остаться безродной? – так же тихо спросил Чимин. Он поднялся с земли и сел на манер советника.

– Думаю, да, – ответил Сокджин, пожимая плечами. – Инсан выросла, купаясь в деньгах, а холёные королевские розы в дикой природе не растут. Что ты мог ей дать? Небольшую хижину и «жили долго и счастливо», периодически вспоминая Чонгука? Открой глаза, Чимин, не будь глупцом. Она – лишь одна из тех немногих жизней, что стоят на твоём пути. Она – твоя слабость. Разве ты знал её? Говорил с ней, как с равной себе по интеллекту особой? Ты вообще говорил с ней или как?

Чимин стыдливо опустил голову, а его щеки заалели.

– Она всегда спрашивала, думаю ли я о Чонгуке, когда я с ней, – он неловко заламывал пальчики.

– Выходит, ты даже толком и не знал её. Вас держала только связь, и ты надеялся, что она окажется готовой к тому, что придётся стирать на речке вручную? – фыркнул Сокджин.

– Я бы нанял служанок, – тихо ответил Чимин.

– Прости конечно, но твоё жалование не позволило бы вам долго прожить. Как я знаю, ты стал командующим Восточной ветви не так давно, так что земель у тебя нет.

– У меня не было выбора, я знал, что Чонгук выкинет что-то подобное и…

– Подожди, давай разложим всё по полочкам? – Чимин оживился и любопытно кивнул. – Значит ты бегал к покойной королеве из-за метки, как итог – ребёнок. Тебя не смутило то, что Чонгук – её муж?

– У них же был договор о том, что Инсан ни ногой в его постель, – возразил Чимин. Ему не хотелось обсуждать это с советником, но неразбериха в собственных чувствах раздражала ещё больше.

– Поверь, я сам это прекрасно знаю. А ты знаешь, как сложно было унять бушующий двор, когда Инсан не родила наследника? Мне пришлось тогда знатно потрудиться, чтобы замять сплетни и слухи о бесплодности королевы. Но я сейчас не об этом. Разве тебе не было противно фактически изменять Чонгуку? Или, может, ты просто убил таким образом двух зайцев сразу? И запрыгнул в кровать королевы, и отомстил королю за то, что тот женился, а тебя не было даже на торжестве, – участливо спросил Сокджин.

– Я никогда не думал об этом в таком ключе, – пролепетал Чимин, кусая губы.

– Человеческая натура – наиболее сложная система, а то, что здесь, – он пальцем коснулся виска Чимина, – необъяснимо, но удивительно.

– Знаешь, – вдруг выдохнул Пак, – возможно, ты прав, но Чонгук…

– Ты ведь слышал, что лучший лекарь – время? – спросил советник, поднимаясь с земли. – На Чонгука тоже много чего свалилось, включая этого оболтуса Тэхёна, которого, кстати, ты сам и притащил в замок. Дай ему время опомниться и разобраться во всём. Я же вижу тебя во главе армии королевства Ким, поэтому продолжай тренировки и забудь эту ночь, как страшный сон, – он протянул руку сидящему Паку, и тот благодарно кивнул и принял её, вставая с холодной, остывшей за ночь каменной кладки.

– Спасибо, – едва слышно сказал Чимин, видя довольную улыбку на лице Сокджина.

Солнечные лучи уже вовсю делились своим светом, и он понял, что тепло на этой бренной земле есть, просто оно надёжно сокрыто за маской безразличия, которую сдёрнуть порой бывает слишком сложно.

***

Чимин сделал проворный выпад, поворачиваясь всем телом, ускользая от жалящего острия чужого меча, и одним ловким движением выбил меч из руки своего противника. Люди вокруг заголосили, а боец, с которым он дрался, слегка поклонился, выражая своё почтение победителю.

Воскресные игры, что были устроены на главной столичной площе, стали отличным развлечением для народа, который только-только оправился от смерти королевы, и даже сам король пожаловал: сидел на помосте, внимательно наблюдая за боями. Чимин видел, что во время его выступления Чонгук даже приподнялся с трона и кусал губы, а когда Пак нарочно пропускал удары, чтобы посмотреть на реакцию короля – тот хмурился, что-то шептал своему советнику. Выглядел он, как и всегда, безупречно, будто бы его совершенно не беспокоили кошмары. Траурная чёрная одежда так прекрасно оттеняла его иссиня-чёрные волосы, что с каждым взглядом на помост Чимину было всё сложнее оторвать от него свой взгляд. Чонгук не улыбнулся ни разу, сведённые к переносице брови и поджатые губы выдавали его нервозность и раздражённость.

Чимин чувствовал лёгкость только в центре площади, когда его меч встречался с чужим, создавая лязг, который был подобен самой нежной и утончённой мелодии, ласкающей слух командующего. Он знал, что ему вообще не пристало биться со своими воинами на равных, но все так давно привыкли к этим представлениям Пака, что это даже в некой мере поднимало боевой дух, показывало, что не проигравший ни единого боя командующий – человек, который сможет защитить своё королевство.

На самом деле, никто не считал его Паком, а забытая история о государстве Пак, которое ещё несколько лет назад завоевал дьявол во плоти Чон Хосок уже и не гуляла по королевству, только что разве, когда говорили об отце Чонгука, который не помог в своё время королю Паку – отцу Чимина. Теперь командующий слыл не чужим принцем, а своим, которого королевству подарила сама судьба. Сильный и непобедимый, он не допускал ни единой ошибки и, если бы вся армия была бы ему подобна, то воинов Чон Хосока стёрли бы с лица земли за один день. Чимин знал, что народ любил его, а потому умело этим пользовался: бросал дамам свои сосредоточенные и кокетливые взгляды, вызывал уважение у мужчин. Но никто так и не узнал, что теперь это была лишь милая оболочка того, что осталось от командующего в тот день, когда всё его естество шагнуло в пропасть, а Сокджин ухватился за руку тени, что была сплетена из отголосков прежнего Чимина.

Он принял ещё один бой, но побороть этого соперника казалось ещё легче, чем предыдущего, поэтому Пак решил позабавиться: он бил вполсилы, легко отбивал наступающие удары и не наступал сам, давая шанс нападать на себя, чем мужчина умело пользовался. Лязг мечей и крики толпы раззадоривали бойцов, они кружили в смертельном танце, а командующий легко улыбался, умело скрывая свою сосредоточенность на бое за бесстрастным выражением лица. И когда Чимин кинул взгляд на помост, впиваясь им в чёрные чонгуковы глаза, он оступился и потерял равновесие, чувствуя, как падает на землю, а вдогонку ему прилетел чрезвычайно сильный удар.

Меч Пака отлетел в сторону, и Чимин ухватился своими руками, облачёнными в перчатки с железными пластинками, за меч. Он полулежал на земле, а глаза соперника пылали яростью и гневом. Люд притих, а король поднялся с трона, поднял руку, готов был прекратить бой в любую минуту.

Чимин почувствовал, как давление на меч усилилось, и понял: жертва или проигрыш. Он на секунду ослабил хватку на мече, и острие мазнуло по его щеке, оставляя глубокий порез. Толпа заголосила, а соперник Чимина слегка расслабился, прогнозируя свою победу, но командующий собрался силами и пнул мужчину в колено, отталкивая руками клинок и замечая удивлённое лицо воина. Он воспользовался растерянностью соперника и слегка отодвинулся, тут же подрываясь на ноги.

Щека горела, и алая кровь стекала на тяжёлые металлические латы, что были закреплены на кольчуге Чимина. Солнце палило, а голова немного кружилась. Толпа внимательно наблюдала, ожидая исхода боя. Чимин резко метнулся к своему мечу и чуть не напоролся на взмах чужого, что опять пролетел в опасной близости от его лица.

– Сдавайтесь, господин, – прошипел мужчина, и Пак ухмыльнулся.

Чимин сделал ложный выпад влево и в один миг толкнул мужчину в грудь, тот растерялся и сделал несколько шагов назад, позволяя Чимину тем самым поднять свой меч. Когда клинок был уже в руках командующего, он оглянулся на помост, где король с нескрываемой гордостью и каплей любопытства смотрел, впитывал каждое движение.

Пак нападал, бил во всю силу, слышал восхищённые возгласы и наступал. Когда он одним движением попал по руке мужчины, лезвие ударилось о тяжёлую броню, меч отскочил, а соперник Чимина зашипел и выронил свой клинок, хватаясь рукой за своё запястье.

– Сдавайся, – сказал Пак и прижал острие к шее мужчины, легко надавливая, пресекая попытку пошевелиться.

Воин ухмыльнулся и поднял руки, сдаваясь. Чимин кивнул и повернулся к королю, чтобы поклониться, посвятить свою победу ему, когда услышал высокий женский вскрик и страх на лице Чонгука. Он почувствовал, как что-то острое впилось в кожу на стыковке плат, там, где был небольшой неприкрытый промежуток на плече. Он резко повернулся, замечая едкую ухмылку на лице воина и окровавленный кинжал в его руке. Стражники тут же скрутили его, а Чимин упал на колени, чувствуя, как головокружение усиливается.

– Господин, вы в порядке? – к нему подбежали двое воинов и лекарь, поднимая с колен.

Чимин видел обеспокоенное лицо короля, но оно вдруг начало расплываться, а сам командующий почувствовал резкую слабость во всём теле.

Следом – темнота.

***

Чонгук мерял шагами зал, искоса поглядывая на спокойного советника, что перебирал документы и делал некие пометки. Он считал прибыль, которая шла в казну от налогов, подмечал некоторые бреши, вычисляя воровство сборщиков дани. Кажется, умение быть советником было у него в крови, а непревзойдённые проницательность и ум нравились королю.

– Да что за день такой! – воскликнул Чонгук.

– Успокойтесь, Ваше Величество, – бесстрастно ответил Сокджин, – вы слышали, что яд нейтрализирован, а посланный Чоном шпион в темнице. Чимин будет в порядке, не думаю, что его хотели и вправду убить, убийца целился бы в шею.

– Я должен был…

– Чонгук, – устало выдохнул Джин и отложил документы, поднимаясь из-за стола, – ты не мог знать. Мы прекрасно осведомлены, что в замке есть люди Хосока, проверить каждого нельзя, но я ужесточу отбор слуг. Единственное, что удивляет меня – то, что этот самодур сразу же сдал Хосока, признался, что он подданный Чона. Может, это послание? – задумчиво спросил Джин.

– Предупреждение о войне? Чон и так долго откладывал, мы думали, он начнёт наступление летом, что уже третий месяц, а он молчит. Что там в оборонном замке? Всех наших перебил?

– Там всем заправляет один из генералов Чона – тот ещё жестокий упырь, высосал уже всю кровь из наших подданных. Остались некоторые слуги, но контроль такой, что мои люди стали посылать весточки реже – боятся, – ответил Сокджин.

– Нам нужно усилить подготовку, два года назад Мины пали слишком быстро, нам нужно быть готовыми к неожиданному нападению. Чон любит удивлять, как снег в ноябре, – хмыкнул Чонгук. – Кстати о Минах. Что там Юнги?

– Наместник покинул свой замок, он сейчас в столице Чонов, но там какая-то проблема. Его обвиняют в смерти фаворитки Хосока, но короля это особо не волнует, как и всегда… – медленно проговорил советник, пригладив свои волосы.

– Что значит «не волнует»? – удивлённо спросил король.

– Он Юнги из своих покоев не выпускает, мой человек написал, что тот всё время лыбится, как мартовский кот, рубит головы всем, кто смеет назвать Юнги убийцей.

– Вот же! – воскликнул король. – Как я понял, Юнги не ответил ни на одно твоё письмо?

– Не переживайте, он не так глуп, как бы хотелось. Вспомните тот случай, когда он спас нашего слугу – мальчика с выколотыми глазами. Думаю, у нас есть шансы, ведь он всё ещё таит обиду. Такие, как принц Мин Юнги, мстят без учёта чувств. Может, он и влюбился в Хосока, но сам знает, что шансов ноль. Юнги слишком благороден и чист душой.

– Пиши ему, дави на то, что именно Хосок его отца головушки лишил, что-то там про долг и так далее.

– Я не могу передавать ему теперь письма. Он в логове дьявола, а значит, побоится на них даже взглянуть. Гиблое дело.

– Ладно, ты сам прекрасно знаешь, как поступать, – Чонгук вдруг остановился и подошёл к одному из стражников. – Я иду в темницу, уж больно хочу переговорить с тем, кто посмел тронуть моё. Джин, сходи к Чимину, узнай у лекаря, как он.

– Ты сам не хочешь пойти? – любопытно спросил советник.

– Я зайду позже.

***

Тэхён сидел на небольшом стуле, закинув ногу на ногу. Его главной задачей было менять холодные компрессы на разгорячённом лбу Пак Чимина. Лекарь объяснил ему последовательность действие яда, показал, как правильно вводить в организм противоядие и теперь отлучился на обед, оставляя Чимина на попечение своего юного ученика.

Тэхёну было искренне жаль Чимина, он читал ему сказки и рассказывал о том, как старая травница учила его собирать травы. Лепетал об интересностях, которые встречал, пока жил в доме бабушки, о своём псе Тхане, который любил бегать и играть. О красавице Юне, которая бы наверняка украла сердца половины дворца. Он улыбался, а плохое не лезло в голову. Он не злился больше, ведь бабушка учила отпускать, говорила, что с судьбой не спорят. Ему нравилось перебирать красивые шоколадные волосы Чимина, он осторожно проводил рукой по прикреплённой на щеке повязке, где был глубокий порез.

– Шрамы красят мужчину, командующий, – ласково сказал Тэ, возвращаясь к книге. Ему нравилось уметь читать. Теперь, как и говорила сестрица Санхи, он смог узнать, что чувствуют короли. Но это казалось кощунством, ибо разве имел он право знать? Чонгук не принадлежал ему, и здесь судьба была бессильной. Кажется, короли никогда ей не подчинялись.

Когда дверь отворилась, Тэхён заметил высокого, статного мужчину, что смотрел на него своими проницательными глазами, заглядывая в саму душу. Тэ вскочил со стула.

– Тэхён, – мужчина подошёл к мальчишке.

– Господин, – Тэ вежливо поклонился.

– Я Главный королевский советник. Ким Сокджин.

– Моё имя вы знаете, – пролепетал Тэ, опуская взгляд в пол.

– Как он? – голос советника смягчился, он присел на стул, на котором ещё недавно сидел Тэхён, и взял в руки книгу. – Умеешь читать? Похвально.

– Господин лекарь сказал менять ему полотенца, организм при помощи противоядия борется с ядом, поэтому температура высокая, – ответил Тэхён.

Сокджин провёл кончиками пальцев по руке Чимина, грустно улыбаясь.

– Знаешь, какой он? – вдруг спросил Сокджин.

– Д-да, – Тэ запнулся, – господин Чимин удивительный, он спас меня, позволил остаться в замке.

– Ты знаешь, что он влюблён в короля?

– Да, – просто ответил Тэхён.

– И что ты чувствуешь? – Джин не отрывался от руки Чимина.

– Мне нравится господин Чимин, он заслуживает счастья, – добродушно ответил Тэ. – Я понимаю, что Его Величество не хочет принимать меня и мою метку из-за него. Но я не злюсь. Если бы не он, я бы умер ещё на рынке рабов.

– Ты очень добрый, Тэхён, но не отказывайся от своих слов, когда вырастешь. Ты ведь знаешь, что метка не является фактором, из-за которого люди должны быть вместе? – тихо спросил Сокджин. – Это лишь метка, она ничего не решает, но людей может влечь друг к другу и без неё. Ты должен понимать, что Чонгук будет заботиться о тебе, он хороший человек, но не дави на него и не требуй любви.

– Д-да, – Тэ неловко вцепился в полы своей рубашки, – я всё понимаю.

– Вот и отлично, не хочу, чтобы твоё сердце разбилось, – ответил советник, искренне улыбаясь.

Тэ кивнул и почувствовал, что, невзирая на слова, горечь проскользнула в сердце. Он прикрыл глаза, тихонько вздыхая. Отлично знал всё то, что сказал ему Ким, но из чужих уст это звучало ещё больнее.

Сокджин продолжал гладить руку Чимина, когда тот застонал. Его лихорадило, он стал ворочаться. Тэхён подбежал к постели, убирая с его лба полотенце, смачивая его в холодной воде с уксусом. Одним полотенцем он обмотал ноги Пака, как и сказал лекарь. Второе возвратил на лоб.

– Беги за Джунхёном, – приказал советник.

Тэхён тут же спохватился и подбежал к двери, которая резко распахнулась. На пороге стоял сам король, его волосы небрежно ниспадали на лоб, а сжатые в кулаки руки были испачканы чужой кровью. Он тяжело дышал и смотрел на Тэ исподлобья.

Опомнившись, мальчишка резко поклонился.

– Куда собрался? – громко спросил король, а в голосе его была только безграничная ярость.

– З-за лекарем, Ваше величество, – быстро ответил мальчик, а страх перед таким Чонгуком выбил весь воздух из лёгких.

– Чонгук, – послышался чиминов надрывный стон.

Король тут же оттолкнул Тэ с пути и подбежал к Чимину, падая на пол, вытер грязные руки об одеяло и схватился за руки Пака, отталкивая от себя советника.

– Чимин, – прошептал король.

Пак выгнулся дугой, всхлипнул и судорожно стал хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Но вдруг его глаза распахнулись, он подорвался, сел на кровати, а его тело сотряс ужасный кашель, что будто бы раздирал его лёгкие.

– Тэхён, за Джунхёном, – вновь рыкнул Сокджин.

Тэхён не слышал, он был сосредоточен на Чимине. Советник, видя это, чертыхнулся и сам направился на выход. Но остановился, услышав вопль.

– Почему я ничего не вижу? – закричал Чимин. Он стал сильно тереть свои глаза, которые и без того были красными, воспалёнными.

Тэхён видел, как сильно Чонгук сжимал в своих руках тело Пака, слышал тихие слова короля, что убирал руки Пака от его глаз, умолял не причинять себе вреда.

– Я ничего не вижу! – взвыл Чимин.

Тэхён не смог сдержать громкий всхлип.

========== Why can’t you see I’m not good? ==========

Комментарий к Why can’t you see I’m not good?

Я еду в отпуск, так что главы пока добавлять не буду) Недельку передохну от этого сплошного ангста, погуляю и вернусь с новыми силами:)

So don’t get close

You’re not needed

Юнги чувствовал, как его колени разъезжались в стороны, он рвано дышал, закатывал глаза с каждым последующим толчком.

– Котёнок, – выдохнул Хосок, сжимая бёдра до красных отметин, которые наверняка позднее нальются всеми оттеками синего.

– Хосок, – прохрипел Мин, – пожалуйста.

Чон уже и сам выдохся, но продолжал яро натягивать Юнги на себя, выбивая из него громкие стоны, что стали усладой для ушей, подталкивали к очередному крышесносному оргазму. Ароматное масло, что влажно хлюпало, стекало по бёдрам Юнги, разносило по покоям тонкий аромат белых королевских роз.

– Хосок, пожалуйста, – жалобно прохрипел Юнги, подаваясь назад, насаживаясь, во всю подмахивая бёдрами.

– Потерпи, – выдохнул Чон и перехватил Мина за талию, останавливаясь и опускаясь губами на лопатки.

Юнги недовольно застонал и выгнулся, пытаясь уйти от нежной ласки, но Хосок больно шлёпнул его по ягодице, а Мин, чувствуя короля в себе, застонал и сам подался назад, пытаясь двигаться. Он упирался ладонями в постель, чтобы не упасть лицом вниз, но оторвал одну руку и завёл её за спину, хватаясь за бедро Хосока, побуждая его двигаться, царапая его кожу.

– Пожалуйста, – прохрипел. Будучи не в силах больше удерживать своё тело на руках, он чувствовал всё такие же нежные поцелуи на своей спине.

Внутренняя сторона бёдер и впалый живот были покрыты смесью из масла, пота и белёсой жидкости, но Юнги было плевать, он не внимал тому, что кожу стягивало, только лёг грудью на постель, вытягивая руки вперёд, и жалобно захныкал.

– Ну же, котёнок, ты так сильно этого хочешь? – заплетающимся языком пролепетал король.

– Хосок, – коротко выдохнул Мин.

Чону было этого достаточно. Он ухватился за талию покрепче и медленно вышел из Юнги, чтобы следом одним резким толчком ворваться, выбить стон, полный нескрываемого наслаждения. Юнги кричал, умолял не прекращать, угрожал, что убьёт. Хосок больше и не собирался прекращать, сопел, изредка срываясь на тихие стоны и методично втрахивал Мина в постель, не заботясь о том, что тот еле держался в сознании и уже не мог даже стонать – сорвал голос.

Чону захотелось помучить. Он плавно вышел из податливого парня и оттолкнул его в сторону, сам лёг на спину, жестом указывая оседлать себя. Мин всхлипнул, кое-как поднялся и перелез на Хосока, упираясь ему в грудь дрожащими руками. Чон направил свой член в Юнги и заставил медленно опуститься, придерживая за талию. Мин всхлипнул, чувствуя, как на него давят, распирают, растягивают. Это казалось таким неземным чувством, что он прикусил свою губу до крови и, продолжая двигаться, захныкал, чувствуя Хосока так глубоко в себе, как только возможно.

– Маленький котёнок, – простонал Чон, резко подкидывая бёдра в воздух, вбиваясь в Юнги и даже в такой позиции умудряясь руководить. Мин, чувствуя мышцы, что перекатывались под его руками, хныкал, опустился ниже, перестал двигаться, наслаждаясь ритмом Чона, и уткнулся носом в его щеку, вдыхая такой знакомый и уже привычный аромат короля. Он пах резко, сандалом или чем-то в этом роде. Мин закусил прядку волос зубами и сильно потянул, вызывая ожесточённые движения. Ритм сбился, а Юнги рвано застонал, чувствуя, что близок, что сейчас взорвётся. Он ухватился за руку Чона и подтолкнул в сторону своего живота. Хосок одним резким движением шлёпнул Юнги по заднице и схватил оба запястья, заставляя подняться.

– Без рук, котёнок. Я не буду касаться тебя, – грубые нотки и властный тон разожгли ещё больший пожар, и Мин взвыл, продолжая двигаться на увитом венками члене.

– Пожа-а-алуйста.

Видно, Хосоку надоел скулёж Юнги, он резко подмял его под себя и закинул его ноги себе на плечи, упираясь руками об постель.

– В глаза смотри, – прорычал Чон.

Юнги уставился своим помутнённым взглядом на короля, совершенно ничего не соображая. Он чувствовал, как языки пламени расходились по позвонкам, предупреждали, что накроют собой, заставят сгореть и отдаться этому огню. Мин облизал свои губы и показательно смочил слюной свой указательный палец, высовывая язык. Хосок зарычал и ухватился за талию парня, имея его практически на весу.

Юнги чувствовал себя так хорошо, будто бы уже попал в рай, а наслаждение прострелило всё тело, он выгнулся и застонал ещё громче, заставляя Чона чертыхаться. Мин излился на свой живот, чувствуя, как всё тело потряхивало. Чон сделал ещё несколько движений и вышел из Юнги, чтобы провести своим членом по животу, излиться и размазать всё по Мину.

– Я умираю, – простонал Юнги, пытаясь свести ноги. Король рассмеялся, валясь подле своего любовника. Хосок заметил, как он прикрыл глаза и, кажется, провалился в дремоту. Их тела были вымотаны тем, что зовется страстью.

Юнги проснулся из-за различных дивных запахов, что витали в покоях, а рядом было пусто, никто не закидывал на него свои длинные ноги. Мин поёжился и приоткрыл глаза. В покоях не было никого, а голодный желудок урчал и выпрашивал хоть немного еды. На небольшом столике возле кровати стояли несколько тарелок с разными блюдами. В следующий миг вошёл король, недовольно фырча. Он злобно покосился на Юнги, от чего тот замер и попытался прикрыться простынёй.

– Сюда иди, – кинул Хосок, когда следом за ним вошли несколько слуг, внося небольшое подобие железного высокого таза.

Мин подождал, пока слуги откланялись, и неуверенно сполз с королевского ложа, совершенно не стесняясь теперь своей наготы. Взгляд Хосока, которым тот фактически облизывал обнажённое тело, говорил сам за себя.