Текст книги "Upheaval of the Medieval (СИ)"

Автор книги: celmorn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

========== Prologue ==========

Насколько человек побеждает страх, настолько он – человек.

Ноги приятно холодила мокрая роса, а мальчик бежал за девчонкой, пытаясь нагнать непослушную сестру, которая выхватила у него из рук последний рисовый пирожок, чтобы позлить брата. Поле пахло свежескошенной травой, а вдали виднелись крестьяне, обрабатывающие землю, собирающие подсохшее сено. Всё вокруг дышало жизнью, а парень бежал, перебирая босыми ногами и вдыхал тёплый воздух, наполняя лёгкие, которые уже жгло от беспрерывного бега.

– Проказница, вернись, – парень остановился и упёрся руками о колени, пытаясь отдышаться.

Он никогда не мог похвастаться хорошим здоровьем, ему оставалось только сетовать на быстро устающие ноги, слабые руки и подкошенное здоровье. В детстве хватало лишь едва заметного похолодания, чтобы мальчишка тут же сваливался с горящим лбом, за что часто отгребал от отца, которому нужны были руки сына для тяжелой работы. Мальчику было обидно, а от трав, которыми его всегда поила мать, в голове стоял гул, а тело не слушалось ещё больше. Та кричала на всю деревню, что она знахарка и, однажды по случайности вылечив одного из сборщиков дани, получила хорошую славу. Вот только больше ни разу её травы добра не приносили, а собственный сын слабел с каждым годом, понимая, что долго он так не протянет.

Девчонка хрипло смеялась и кривлялась, то и дело поворачиваясь к брату, бежала задом наперёд.

– Тэхёни, быстрее, – она кричала запыхавшемуся брату и не заметила, как на полевой дороге, до которой она добежала, появилось несколько вооружённых всадников, сопровождавших большую карету.

Девочка приземлилась на колени прямо возле одного из краёв дороги, а гербы на карете заставили сердце парня замереть. Он изо всех сил побежал к сестре, не обращая внимания на гудящие ноги и страх, что сковывал сердце. Он отлично знал про слухи, которые ходят в деревне о карете принца, младшего брата короля. В корчмах то и дело можно было услышать перешёптывания деревенских жителей и разглагольствования о том, что молодые девушки и парни пропадают после встречи с каретой, а в покоях младшего принца забивают до смерти тех, кто не поддаётся извращённым желаниям господина.

Подбежав к сестре, Тэхён прижал её к своей груди и, хоть и был младше неё, ясно почувствовал, что сейчас нужно защитить сестренку, поэтому он повернул её лицо к своей груди, а сам опустил глаза вниз, пытаясь оттащить девочку от дороги.

На счастье детей, карета не остановилась, но плотная бархатная шторка на окне одёрнулась, и Тэхён в тот момент поднял голову, вглядываясь в чёрные глаза принца. Его сдвинутые к переносице брови и выражение недовольства на лице заворожили мальчишку, и он отшатнулся назад, поспешно опуская глаза, а где-то на бедре невыносимо зажгло, заставляя Тэхёна поморщиться и прикусить губу, чтобы не разреветься.

Когда карета проехала мимо, а стук копыт отдавался издалека, Тэхён трясущимися руками погладил чёрные волосы сестры и оставил на макушке невесомый поцелуй, шепча, что всё в порядке. Кое-как они поднялись на ноги, а девчушка всучила брату в руку рисовый пирожок, обнимая изо всех сил, а Тэхён чувствовал, как сильно билось сердце девочки.

Двенадцатилетний Тэхён никогда не считал себя храбрым, но в тот момент он понял, что защитил бы сестрицу в любом случае. Санхи была слишком хрупкой, хоть и резвой, а её длинные ресницы и начавшее взрослеть тело привлекали порой слишком много взглядов.

Парень откусил кусочек пирожка и отдал его Санхи, но бледная девчонка лишь отмахнулась и тихо прошептала:

– Я испугалась, – она теребила свою косу, заплетённую из длинных волос цвета чёрной, непроглядной ночи. Именно в такие ночи, когда луна скрывается за грозовыми тучами, случается всё самое плохое.

– Идём домой, нам нужно ещё натаскать воды, а вёдра дырявые, так что провозимся с этим долго, – протянул Тэ, беря Санхи за руку и пытаясь забыть черноту тех глаз, что за секунды попытались выжечь душу мальчишки, но ушли с пустыми руками.

***

Ким Намджун не считал себя хорошим королём, но его прихвостни, придворные дамы и даже советники вовсю твердили, что лучшего не сыскать. Только один человек не падал на колени, когда видел короля – его младший брат, жестокий и нахальный мальчишка, который сам велел распускать о себе ужасные слухи, так как верил, что страх – самое сильное чувство. Он в открытую заявлял Намджуну, что скоро станет королём, а тот лишь снисходительно улыбался и игнорировал желание приказать убить во сне несносного парня, теша себя мыслями о том, что однажды он сам придушит его красной нитью, такой, подобную которой Ким Чонгук носил на своём правом запястье. Чонгук хоть и раздражал, но на людях или при прислуге никогда не выражал открытого неуважения к королю, за что ещё был жив.

Огромный тронный зал светился переливающимся золотом и пышностью убранства. Барочные своды и замысловатые украшения пересекались с холодной готикой, а трон был единственной вещью, находящейся в зале. Стены, разукрашенные дивными фресками, которые рисовали специально приглашённые заморские мастера, ублажали взгляд, а король мог часами разглядывать их, отвлекаясь от важных дел, разрешая себе немного отдохнуть.

– Твоя политика слишком мягкая, брат, – любил повторять Чонгук, а теперь оглядывал отрубленные головы послов, которых король посылал на переговоры о совместной торговле в соседнее государство.

Намджун в ответ только хмыкнул и велел брату позвать к себе советника.

Чонгук поклонился и оскалился, веля прислуге за дверью позвать господина Советника.

Пока Намджун смотрел в окно, Ким Сокджин направлялся уверенной походкой, иногда кидая маслянистые взгляды на Чонгука, а тот лишь фыркал и отворачивался. Сокджин не раз пытался сблизиться с принцем, но получал лишь отпор и пренебрежительные взгляды, граничащие с ненавистью. Он знал, что советник с лёгкостью предаст Намджуна, а такое хоть и было ему на руку, но заставляло иногда кидать на них взгляды, полные тревоги. Как бы там ни было, Чонгук вырос в любви и заботе, которую им с братом даровала мать, а потому был привязан к Намджуну, хоть и не показывал этого.

– Ваше Величество, – Джин низко поклонился, – чем могу быть полезен? – неестественный оскал не шёл мужчине, но Намджун ничего не замечал, только рассеянно смотрел на отрубленные головы, выкатившиеся из коричневого мешка.

– Мы меняем тактику, – он выдохнул и потер подбородок. – Чонгук, ты возьмешь с собой Пак Чимина и наведаешься в гости, – тяжёлые тени залегли на лице короля, и он сжал рукой подлокотник золотистого трона. – Покажешь Чонам, что тягаться с нами не стоит, нам нужны торговые разрешения, а нашим купцам – хорошие условия и невысокие налоги. Впрочем, неважно, главное – доберись до Чон Хосока. Сокджин, – король перевел взгляд на советника, – когда будет готова библиотека? Образовательная реформа не встречает препирательств?

Чонгук резко выдохнул, будто хотел что-то сказать, но, кинув взгляд на Джина, проглотил слова и, вежливо поклонившись, покинул тронный зал, ловя напоследок нечитаемый взгляд брата.

***

Хосок замахнулся хлыстом и ударил спину плачущей девушки, которую привязали к колонне. Она искренне не понимала, в чём дело, а король то и дело рычал, что выколет ей глаза. Запах крови застилал его глаза, затуманивал разум, и он бил всё изощрённей, рассекая нежную кожу придворной служанки.

Позади него послышался сдавленный всхлип, и плеть выпала из руки, а Хосок обернулся и увидел заплаканного мальчишку, из-за которого он и наказывал девушку.

– Ваше Величество! – мальчишка упал на колени, глядя в пол, а двое слуг, стоящих позади короля, бросились отвязывать служанку, как только увидели разрешающий жест. – Это я виноват.

Хосок нежно улыбнулся и подошёл к парню, но, увидев самобичевание и страх в его позе – отшатнулся и прошёл мимо. Не хотелось трогать того, кто так отчётливо пах страхом.

С первого дня появления во дворце Мин Юнги взбаламутил рассудок молодого короля до той степени, что он приказал отослать всех своих фавориток подальше от его покоев, а сам несколько часов наблюдал за тем, как мальчишка спал, устав с дороги. Метка жгла под сердцем, а Хосок понимал, что теперь у него появилось слабое место. Нежного паренька Хосоку продали собственные родители, откупившись таким образом от захвата своих территорий. Старший наследник престола Минов был красив, словно фарфоровая статуэтка, и чёрствое сердце Хосока билось всё сильней, только из-за одних неловких взглядов из-под густых ресниц. Он не слушал кричащий разум, который изо всех сил вопил, что Юнги – сын врагов, взамен полюбил играть с ним в шахматы, удивляясь уму и сообразительности парня.

На вторую неделю пребывания во дворце Чонов, Юнги был застукан со служанкой. Она целовала его, а парень не сопротивлялся, только тихо стонал и сжимал в своих руках хрупкое тельце, ластясь и пытаясь урвать как можно больше от запрещённых ласк.

Хосок не злился, лишь заявил, что сам выпорет служанку, а Юнги он понимает – сам был в таком возрасте. Семнадцатилетний парень просто поддался чарам этой ведьмы, которая так умело вскружила мальчишке голову.

Но всё же парочку стульев в своих покоях он разбил, а попавшийся под руку слуга умер от удушья, но король ликовал. Ему позволено всё. Это он хорошенько запомнил ещё с тех времён, как с приходом своего совершеннолетия захватил престол, жестоко убив отца и братьев, отрубив им головы, что осталось его любимым наказанием, оставил в живых только мать, которая умерла своей смертью спустя месяц, крича на весь дворец, что её сын – жестокий убийца. Хосок понимал горе несчастной женщины и похоронил её помпезно, а белые лилии украшали весь дворец, делая серые стены более тёплыми. Хотя все и так знали, что в королевстве Чонов тепло не бывает.

Хосок не растрачивал казну на ненужные украшения, никогда не позволял себе лишних удобств, а камень с деревом считал пригодными для приличного замка. Лишние деньги он предпочитал тратить на своих солдат, покупая всё больше самого дорогого оружия и новых пороховых изделий, творцы которых обещали королю моментальную победу.

Кровь завоевателя текла в нём и, покорив королевство Паков, Хосок не успокоился и планировал присоединить к себе Минов, а Юнги бы ему в этом помог, ведь подданные всегда легко принимают врагов, если во главе их собственный принц. Но пока ему следовало разобраться с надоедливыми Кимами, отложить войну до последнего, но не идти на уступки и не подписывать договоры о взаимной торговле. Ведь королевство Паков находилось между Чонами и Кимами, и потому Намджун хотел возобновить утраченные соглашения.

«Раскаяние» жгло кожу на груди, а Хосок улыбался, веля служанке позвать к себе Юнги.

***

Чонгук оглядывал проступившее «страх» на плече и задернул сюртук, шипя проклятия своему отражению. Когда он увидел деревенских детей на дороге, к плечу будто бы приложили свинцовый раскалённый ржавый гвоздь, а потом его вбили в нежную кожу. Но никто из детей не дрогнул, не выдал, что ему тоже больно, что метка проступила не только на принце. Он изводил себя весь день, гадая, кто же связан с принцем Кимом: девчонка или мальчишка. Вот только когда мальчик смотрел в глаза – он ничего не чувствовал, а глаза девочки были опущены, но Чонгук обязательно узнает, чей «страх» маячит у него сейчас на плече. В любом случае дети выглядели совсем юными, а Чонгуку лишь оставалось хмуриться и собираться в поход, в который его послал Намджун.

Игнорируя желание пойти попрощаться, Чонгук в последний раз оглянул свою одежду и, нацепив на лицо доброжелательную улыбку, покинул дворец, приветствуя Пак Чимина.

***

Чимин был отдан в королевство Кимов в юном возрасте – в обмен на вечный мир между королями. И после того, как небольшое королевство Паков было свержено, а королевская семья убита, он стал всё ожесточённей тренироваться, чтобы лишить Чон Хосока того же, чего его лишили жестокие приказы короля. Намджун не показывал открытой неприязни, но Чимин рос отдельно, не в стенах дворца, и всё же заслужил звание одного из помощников командующего войсками короля. Он не раз вызывался на границы, охранял покой чужого государя и понемногу, каждым убитым врагом, завоёвывал доверие двора.

Чимин улыбнулся Чонгуку и залез на лошадь, перекидывая ногу через седло. Что-то ему подсказывало, что этот поход выдастся тяжёлым. Он оглянул своих людей и попросил небеса дать им дойти к сердцу королевства Чонов без значимых потерь, но смерть всегда преследует доблестных воинов, а за своих Чимин мог поручиться своей же головой.

========== Welcome to your life ==========

Every time I fall asleep

Pray the Lord your soul to keep

Солнечные блики слепили мальчишку, но он не мог оторвать взгляда от воды, прозрачной и чистой, которая так и светилась в колодце, завлекая провести пальцами, вызвать лёгкую рябь на идеально равной поверхности. Тэхёну стало немного жаль, когда Санхи со всплеском опустила деревянное ведро в воду и зачерпнула до половины воду. Больше она не донесёт, а Тэхён знает, что он и этого не поднимет. Листик сорвался с дерева и опустился на колыхающуюся воду, но мальчишка не стал его убирать, только подметил, что так красиво.

– Сегодня базарный день, совсем забыла, – воскликнула сестрица и пошла к дому, таща за собой ведро.

– Да, – Тэхён прошептал самому себе и, улыбнувшись, направился за Санхи в дом, по пути наступая на мокрые пятна на земле, что были оставлены тем злосчастным, протекающим ведром.

Базарный день означал, что вскоре они пойдут на рынок, а Санхи, стараясь помочь матери, будет торговаться за каждую монетку и рассказывать Тэхёну, где лучше покупать рыбу, а каких торговцев стоит обходить десятой дорогой. Тэ будет пропускать всё мимо ушей, только кивать и разглядывать фрукты на прилавках, думая о том, что уж очень хочется попробовать виноград. Но, тем не менее, он покорно последовал за сестрой, игнорируя мамины крики о том, что он похудел ещё больше.

– Вот кормлю тебя, а куда всё уходит – ума не приложу! – первое, что услышал парень, войдя на кухню. – Ладно, берите корзины и мигом за продуктами, пока не прозевали всё самое хорошее, – мать авторитетно добавила: – Ко мне должен прийти господин, которому нужна моя помощь, – она бросила многозначительный взгляд на сушёные травы, – так что ни ногой в дом.

Санхи вылила воду в таз и оставила ведро возле выхода, беря в руки две большие плетёные корзины. Она схватила растерянного брата и увела на улицу, попутно жалуясь на то, что мать всё больше верит в свои магические силы, и находятся же дураки, которые за это даже платят. Тэхён только едва слышно поддакивал и тёр кожу в районе бедра, которая после встречи с принцем расцвела непонятными буквами (это он догадывался, что это буквы), и очень жалел, что не умеет читать. В его душе было столько эмоций, что её разрывало, кромсало на части, хотелось стереть проклятую метку, но Тэ отчётливо понимал, что, встретившись со своей парой, теперь он уже никогда не избавится от клейма. Тёмные глаза преследовали мальчишку везде, ему казалось, что они сожгут его душу, а из головы не шли нахмуренное лицо и дурные слова, которые он слышал о принце Киме. Узлы сходились вокруг шеи Тэхёна, а сам парень еле дышал, когда думал о том, какая опасность его ждет.

Тэ отвлек громкий возглас одного из торговцев на рынке, и он увидел своего товарища, с которым иногда рвал соседские груши. Чонин попытался украсть яблоко, а теперь получал яростные пинки от заметившего его продавца.

– Я тебе говорила, что нечего с этим водиться, – Санхи только пожала плечами и увела за собой брата, хотя он всё так же неотрывно смотрел на Чонина, не моргая и судорожно размышляя, долго ли будут сходить синяки с его тела.

Купив всё необходимое, сестра пересчитала оставшиеся монеты и радостно улыбнулась, когда вручила отвлёкшемуся Тэхёну рисовый пирожок. Он перевесил отяжелевшую корзину на другую руку и принялся есть.

– Ты всё так же витаешь в облаках? Что-то с тобой сегодня не так, – она обнажила ряд ровных зубов и откусила кусочек своего пирожка.

– Всё в порядке, – Тэ вымученно улыбнулся и пожал плечами.

Санхи не любила докапываться до причин и первоисточников проблем брата, а потому лишь иногда закатывала глаза и не обращала внимания на его странности. Тэхён это прекрасно понимал и умело пользовался предоставленным шансом, не стесняясь уходить в себя и долго размышлять о том, почему небо голубое, а трава зелёная.

Каждый день его был похож на предыдущий, а следующий – на сегодняшний. Ночи сменяли дни, оставляя после себя новое жжение на бедре. Однажды, в бочке, в которой дети по очереди купались, Санхи заметила надпись на ноге брата, но не стала расспрашивать, а в один из вечеров она залезла на кровать к Тэхёну и стянула с себя платье, оставаясь в одной рубахе, прикрывающей колени. Ткань немного выцвела, но была чистенькой, так как мать приучала их с самого детства ценить то, что имеют. Санхи прижалась к брату и закинула ногу на его бедро, прижимаясь головой к груди. На соседней кровати спал отец, а мать ещё готовила похлёбку, которую глава семейства должен был взять с собой в поле, чтобы сэкономить время и не возвращаться на обед домой. Он изо всех сил пытался прокормить свою семью, а потому прослыл, как непьющий, за что получал уважение соседок и дополнительные монеты в день выдачи медяков.

– Что бы было, если бы Проклятая карета остановилась и принц Чонгук вышел? – пятнадцатилетняя девочка всегда отличалась бурной фантазией, а Тэхёна передёрнуло, метка немного заколола. – Он бы нас съел?

– Не думаю, что он живодёр или людоед, – Тэ хмыкнул, гладя сестру по распущенным волосам. – Может, – мальчик понизил голос, – он бы отрезал твои длинные волосы, – зловеще прошептал, – и забрал бы в замок, как трофей.

– Простофиля, – девочка прыснула со смеху и ударила Тэхёна кулачком по груди. – Ты знаешь, что король ввёл какую-то там «роформу» и теперь мы будем учиться, в каждой деревне будет учитель, мы сможем читать. Я подслушала, когда мать с отцом разговаривали, – девочка тихо прошептала прямо в ухо брату, прикрывая рот ладошкой. – Ты сможешь узнать, что чувствуют короли, – девочка провела ладонью по ноге брата, чем вызвала лёгкий озноб. Тэхёну бы очень хотелось узнать, что испытывает обладатель чёрных глаз, и даже в своих самых смелых мечтах он не осмеливался звать его принцем, или Чонгуком.

– Тэхёни, – мама появилась возле кровати и вручила мальчишке кружку с отваром, а Санхи боязливо покосилась на уставшую женщину, на плечах которой было всё хозяйство, – выпей, а то ночи холодные, ещё простудишься.

Тэ привычным жестом опустошил ёмкость и, почувствовав знакомый гул в голове, откинулся на подушки и тут же заснул, чувствуя сквозь сон, как Санхи поглаживает его короткие волосы. К нему приходил обладатель чёрных глаз, который три раза отчётливо проговорил, что они скоро встретятся, а потом уехал на своей лошади, поднимая на полевой дороге пыль. Но на сердце было тяжело, а мальчишку забрасывали со всех сторон невидимыми камнями, пригвождая их тяжестью к самой земле, нарушая баланс в хрупкой, тонкой душе. Ночь давалась так тяжело, что пережить её казалось невозможным, но он дышал, хоть и чувствовал, как что-то вытесняет его из собственного тела.

– Больно, – он хрипел, но никто не обращал на мальчика внимания, Санхи только прижимала ладони к ушам и несколько раз пинала источник шума.

***

Утром Тэхёна с сестрой разбудила не мать, а сильный грохот и стук в двери. Незнакомый мужчина в доспехах о чём-то говорил с отцом, пока дети тряслись на кровати, а потом велел собираться и выходить из дому.

Тэхён боязливо косился на сестру, а потом, превозмогая сильную боль в бедре, задрал штанину и заметил корочку засохшей крови вокруг метки, которая теперь состояла из четырёх букв, в очередной раз пожалел, что не умеет читать.

Ничего не понимающие подростки доверчиво глядели на отца, который упрямо отворачивался, а мать плакала, суя Санхи в руки небольшой свёрток с хлебом. Тэхёну казалось, что он спит, и это больше всего походило на кошмар, плохой и глупый кошмар, какие приходили в особенно тёмные ночи. А если связать всё это с его предыдущим состоянием и травами, отваром которых мать его так заботливо поила, то это казалось вполне правдоподобным.

– Вы пойдёте служить в королевский дворец, – отец выдавил из себя, теребя подол своей рубахи, – это очень хорошо, – на этом его речь кончилась, а Тэхён почувствовал, как узлы потуже обвязали горло, лишая возможности вдохнуть. Хотелось подобрать с пола последние крупицы надежды на спокойную жизнь и сбежать от всего, минуя сады и поля. Нужно лишь найти небольшую избушку в лесе, о которой никто на свете не узнает, спрятаться там и часами отмывать метку с бедра.

Но Тэхён не успел опомниться, как Санхи толкнула его в спину и повела к повозке, в которой сидело ещё около пятнадцати детей с их деревни. Увидев знакомые лица, в том числе и Чонина, который не прекращал болтать и демонстрировать всем свои синяки, которые до сих пор не сошли после избиения за воровство, Тэ еле заметно выдохнул.

– А отец меня потом так выпорол, – мальчишка затягивал слова, развлекая перепуганных детей, – что до сих пор сидеть больно.

Тэхён в ответ лишь тихо посмеивался и ловил красноречивые взгляды сестры, предупреждающие, что ему лучше заткнуться.

***

Лес сменялся лесом, а на крики детей, которые отчётливо видели, что их везут совсем не к замку, никто не обращал внимания. Тэхён воспринимал всё спокойно и несколько раз даже просил кричащую Санхи успокоиться, особенно когда встречался с противным, маслянистым взглядом одного из наёмников. Он так косился на девчонку, что у Тэ в жилах кровь застывала, поджилки тряслись и сердце сжималось от страха за сестру. Но он не трогал детей, им даже выдавали скудные порции, на что Чонин отвечал, что он помирать не хочет и требовал его высадить, чтобы насобирать возле дороги малины. На его возгласы ответом были смешки мерзких ублюдков, смешанные с отчётливым похрюкиванием.

– Свиньи, – однажды не сдержалась и бросила Санхи, а Тэхён тут же заметил тот самый сальной взгляд.

Девушка отдавала почти половину своего пайка брату и только гладила чёрные волосы да приговаривала, что всё будет в порядке и их везут в другой замок Кимов, о котором никто не знает. Тэхён делал вид, что верит и трепетно обнимал сестру, когда та крепко засыпала, улыбаясь во сне.

Но однажды Тэхён проснулся не от тепла родного тела, а от жутких криков, которые раздавались совсем под ухом. Тэ попытался встать, но его плечо придавил один из воинов, чуть не ломая хрупкие кости ногой. Санхи вырывалась, истошно кричала, а вокруг неё всё было залито кровью. Тэхён изо всех сил пытался высвободиться, но, поняв, что дело безнадежное, только стал громко всхлипывать и просить отпустить. Не его, а её. Животный ужас сковывал маленькое сердечко, но никому до него не была дела, Чонин молчаливо кусал губы и отворачивался, когда Тэхён смотрел на него умоляюще. Он прекрасно знал, что ничего не сможет сделать сильному мужчине, зажавшему товарища, как бы ни хотел.

– Знаешь, почему её деру прямо на земле? – мужчина сально улыбнулся, натягивая на себя еле дышащее тело девушки, он смотрел прямо в глаза Тэхёна, а тот медленно захлебывался своим отчаянием и бессилием. – Чтобы не замарала повозку, – он рассмеялся своей шутке, а Тэхён прикрыл глаза, когда услышал, что дело кончено.

Повозка тронулась с места, а Чонин больше так и ни разу не рассказал интересную историю, лишь гладил повреждённое плечо Тэхёна и отдавал свою половину пайка, к которой мальчик не притрагивался.

***

Чонгук занёс меч над головой Чимина, но тот увернулся, ударив Кима прямо в живот рукоятью своего меча, выточенного из лучшей стали, лёгкого и смертельного, как и сам хозяин. Пламя костра освещало ликующее лицо Чимина, и он постарался убрать довольное выражение, возвращая на лицо безразличную маску.

– Делать такие выпады – необдуманно, мой принц, – Чимин завёл левую руку за спину и поклонился, всё же снисходительно улыбнувшись. Чонгука такое положение вещей не устроило, и он, рыча, набросился на расслабившегося соперника, наступая и яростно размахивая мечом.

Пак отбивал удары, а перед глазами то и дело пролетало острое лезвие с высеченными на нём рисунками диких животных и прекрасных нимф. Меч Чонгука походил больше на самое изысканное творение искусства, чем на холодное оружие для жестоких убийств. Его повышенное расположение центра тяжести, три килограмма металла с секретным составом, черенок с завораживающими узорами и навершие, не позволяющее ему выскользнуть из рук – делали оружие уникальным. Чимин знал каждый изгиб и линию слишком хорошо, так как сам подарил его принцу, а до того полгода изменял чертежи, искал наилучшего коваля и, преподнеся господину подарок, был доволен, когда тот отложил свой старый меч в сторону и крепко привязался к новой игрушке.

– Не зевай, – Чонгук ударил остриём прямо в одну из металлических пластин панциря и ногой по колену Пака. Воины, наблюдающие за поединком, победно заголосили.

Пока Чонгук ухмылялся, он был открыт, но в следующую же секунду отразил сильный удар Пака и сделал два шага назад, победно качая головой и разводя руки в стороны. Он смахнул невидимую пылинку с рукояти и бросился вперёд. Чимин едва заметно улыбнулся, но тут же пригнулся, и, словно кошка, вывернулся и ударил принца своим коротким клинком, который незаметно вытащил, прямо в сердце. Острие отскочило от металла, а Чонгук раздосадовано бросил свой меч на землю.

– Мой принц! – Чимин поднял чужой меч с земли и посмотрел на спину Чонгука, который быстро шагал к своему шатру. – Вот же заносчивая дрянь, – тихо прошипел Пак, но направился следом, обходя костры, у которых грелись воины. Летнее тепло сменялось прохладой с наступлением ночи, а сильный, сухой и холодный северный ветер заставлял с каждой остановкой разжигать огромные костры.

Чимин кивал кланяющимся ему воинам и ступал по тёплой, ещё не остывшей земле. Ему казалось, что погода здешнего региона похожа на самого принца королевства Кимов – такая же непредсказуемая и непонятная, заставляющая угадывать свое настроение и гадать, что же произойдет в следующий миг. Уже третий день они двигались к северным границам, в направлении к королевству Чонов и каждый шаг давался Чимину всё тоскливей, а каждая равнина казалась бескраней пустыней, которую им никогда не перейти.

Его привлекли громкий вскрик и один из людей Чонгука, который бил ногами тельце бледного паренька, что плакал и метался по земле, кое-как прикрываясь руками от сильных ударов. В любой другой раз Пак бы спокойно прошёл мимо, но мальчик смотрел прямо в глаза Чимину и протянул в его сторону руку. Он вальяжной походкой направился к мужчине и приставил меч Чонгука к его шее.

– Развлекаешься? – прошипел Чимин, увидев, как и без того лоснящееся лицо покрылось испариной, а мужчина чуть пошатнулся, тяжело сглатывая.

– Господин, – прошептал он, – он не слушался… – Чимин не дал возможности договорить, лишь тяжело ударил его по затылку и брезгливо поморщился, когда тот упал навзничь.

– Что это за дети? – Чимин оглядел нескольких подростков, что перепугано смотрели в пол и подошёл к одному из людей Чонгука. – Отвечай на вопрос.

– Г-господин, – мужчина быстро поклонился и боязливо уставился на разъяренного Пака, – мы прибыли час назад, это приказ принца, мы сопровождаем двадцать детей крестьян к замку Чон Хосока. Но одна померла по пути, так что девятнадцать.

– Вот как, – Пак тихо прошептал и подошёл к мальчику, что так же лежал на земле. – Имя.

Мальчик притянул к себе колени, отгораживаясь таким образом от всего мира, а Чимин присел на корточки и дёрнул его за ворот свободной рубахи, замечая в свете огня бесчисленные следы побоев.

– Я дважды не повторяю, – Чимин увидел в глазах мальчика животный страх и поднялся на ноги, таща за собой мальчишку.

– Моя сестра, – мальчик всхлипнул, – они, – он пытался подавить свою истерику, а Чимин закатил глаза, – они её убили.

Пак бросил мальчишку на землю, и тот приложился головой о рядом валяющийся камень. На один миг ему стало жаль ребёнка, но он лишь тяжело вздохнул и, покосившись на остальных детей, развернулся и направился к шатру принца, не обращая внимания на тихие всхлипы позади.

***

Шатёр Чонгука был небольшим, но принцу было комфортно, а само укрытие служило и местом планирования, и ночлегом для Кима. Он развалился на одном из мягких одеял и подложил руку под голову, наблюдая за девушкой, что неспешно раздевалась. После проигранного боя Чонгуку нужно было отвлечься. Пак Чимин ещё ни разу ему не проигрывал, вышколенный пограничной службой, беспрерывными тренировками и природным даром, мужчина убивал врагов одним взмахом меча, а Чонгуку оставалось лишь бессильно шипеть и проклинать Пака, который ни разу ему не поддался.

– Мой принц, – в шатёр вошел тот, о ком думал Чонгук последние полчаса, и прожигающим взглядом уставился на девушку, которая тут же подобрала свои вещи и поспешила покинуть укрытие, даже не одеваясь.

– Чего тебе? – Чонгук поднялся на локтях, мощное тело тут же снесло его, заставив откинуться. В янтарных глазах мелькали искры, и принц в сотый раз спрашивал себя, когда же началась эта странная связь.

– Ты бросил свой меч? – Чимин прошипел, но встал, чтобы скинуть свою броню.

– Ты не мог мне поддаться? – Чонгук помог расстегнуть кожаные ремни и развернул к себе Пака, впиваясь тому прямо в губы. Чимин прикусил мягкую губу Чонгука и принялся стягивать с него одежду, но принц остановил своего любовника, подводя его к одеялу, толкая на мягкий, устланный пол.

– Хочешь отыграться? – Чимин усмехнулся, но перевернулся на живот, выпячивая попку, наслаждаясь нежными прикосновениями.

– Еще как хочу, – Чонгук провёл горячими ладонями по нежной коже и наклонился, чтобы прикусить плоть, оставляя след своих зубов, заявляя свои права. – К чёрту девок, – прошипел принц, засовывая пальцы в рот Чимину, хорошенько их смачивая, стараясь всё сделать как можно аккуратней, чтобы рубашка не спала и не оголила «скорбь» на его плече.

***

Тэхён всхлипнул и почувствовал, как тёплая жидкость вытекает из раны на голове, поднялся на ноги, а в сознание ударили картинки, на которых Санхи насиловал один из зверей в доспехах. Он даже не удосужился сдёрнуть с неё бельё, только разорвал на девочке всю одежду и осквернил отбивающегося ребёнка, замарал своими грязными руками, а потом выбросил на обочину, заставляя Тэхёна выть от отчаяния.