Текст книги "Upheaval of the Medieval (СИ)"

Автор книги: celmorn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Это драгоценный нефрит, небось украл? – спросил лекарь и покачал головой.

Тэхён предпочёл не отвечать, только молча спрятал верёвочку под рубаху, прижимая руку к камушку через плотную ткань.

Ему нравилось в замке Кимов больше, чем в замке Чонов, не только потому, что его не заставляли чистить грязные котелки, но и потому, что Чимин взял за привычку иногда заходить, болтать о дворцовых делах и выпытывать, точно ли Тэхён не знает Чонгука. Тэ каждый раз только неизменно мотал головой. Пак часто приносил сладости и баловал ребёнка, приговаривая, что нужно залечить все ранки. Его широкая, искренняя улыбка и глаза-щёлочки располагали к себе, заставляли забыть обо всём, только слушать высокий голос, что рассказывал интересные истории. Тэхёну нравилось чувствовать себя нужным, поэтому он даже однажды рассказал о домике травницы и Юне, о Тхане и о том, как хорошо бегать босиком по свежескошенной траве, вдыхать запах леса. В тот момент он почти не чувствовал боли, только благодарность. Бабушка научила его многому, дала шанс прижиться в замке, не погибнуть.

– Господин лекарь, – в комнатушку влетел обеспокоенный слуга и, наскоро поклонившись, быстро протараторил: – Её Величеству плохо, пожалуйста, вас зовут.

Тэхён отвлёкся от своих мыслей и заметил замешательство на лице Джунхёна, но тот быстро сориентировался и тут же взял небольшой чемоданчик, смотря на своего ученика.

– Ладно, Тэхён, ты идешь со мной, – безапеляционно заявил, тут же кинувшись к выходу.

Тэ кивнул головой и направился следом. По правде, ему нравился этот молчаливый мужчина, который совершенно не был против нового ученика, просто по натуре своей был немногословен. Но Тэхён внимательно слушал его рассказы о различных эликсирах и ядах, которые создавал лекарь, когда не лечил королевскую семью. У него было несколько учеников, которые жили в столице и в замке, но ни одного из них не подпускали к королю или королеве.

Тэхён семенил за слугой по длинному коридору, смотря под ноги, пытаясь не привлекать к себе внимание, как и советовал Чимин.

Покои королевы были шикарными: гобелены на стенах, дорогие ковры, явно сплетённые лучшими мастерами своего дела, красивая деревянная мебель, огромное ложе, а сверху свисал тончайший светлый балдахин. Небольшая фигурка королевы поразила Тэхёна, он замер, пытаясь разглядеть красоту первой женщины государства. Он подметил её маленький, ровный носик и испарину, которой покрылось всё её лицо. Длинные волосы рассыпались по одеялу и подушкам так прекрасно, словно ореол.

– Господин, – служанка суетливо подошла к лекарю, покосившись на Тэхёна, – её организм отторгает еду, жар не спадает, – Тэ опустил глаза, вслушиваясь в беспокойный голос старой женщины.

Лекарь молча кивнул и направился к королеве, молчаливо подзывая Тэхёна.

– Ваше Величество, – тихо прошептал Джунхён, склоняясь над королевой. Она ворочалась в бреду и тихонько стонала, будто бы ей снился страшный сон.

– Ваше Величество, – лекарь положил свою руку на хрупкое плечо, слегка надавливая. Королева Инсан тут же распахнула глаза, боязливо оглядываясь. – Разрешите осмотреть вас.

– Н-нет, – крикнула королева, подтягивая к себе ноги, зашуганно глядя на Тэхёна, что стоял подле лекаря. – Вы хотите убить его! – закричала, тут же срываясь на рыдания, обнимая себя руками.

– Я не убиваю никого, а лечу, Ваше Величество, – добродушно ответил Дженхён, позволяя себе взять её за руку. – Я гожусь вам в отцы, стал бы врать?

– У вас, должно быть, достаточно опыта для этого, умение врать совершенствуется с годами, – прохрипела королева, принимая из рук служанки стакан воды и часто всхлипывая. Пот стекал по её вискам, а пронзительные глаза смотрели в саму душу. Обворожительна и непостижима в своей уникальности.

– Позвольте осмотреть вас, – непреклонно, но мягко ответил лекарь, всматриваясь в её лицо, подсознательно сканируя, пытаясь понять, что её беспокоит.

Тэхён прикусил губу, смотря на то, как королева с сомнением взглянула на лекаря, но потом слегка боязливо откинула одеяло с вышитыми цветами. Джунхён тут же потянулся за своим чемоданчиком, но застыл, подмечая того, что не видели остальные.

– Кто-то знает? – тихо спросил врач, беспокойно поглядывая на своего ученика.

– Я уже мертвец, так что бегите жаловаться королю, он оценит вашу преданность, – прошипела королева, обратно кутаясь в одеяло.

– Выйдите все, – громко сказал Джунхён, – Тэхён, иди в лекарскую, я скоро приду.

Тэ без лишних слов поклонился и направился к выходу из покоев, размышляя о том, что же так сильно смутило лекаря.

***

Чимин замахнулся мечом, с вызовом глядя на своего противника. Он не изменял своей привычке, поэтому иногда устраивал показательные бои, выступая главным соперником в бою. Подразделения Пака безоговорочно считали его лучшим, потому не спешили выходить против командира Восточной ветви всей армии, но Чимин казался «своим», потому всё же добровольцы находились.

Он сделал неожиданный выпад, но зацепил взглядом чёрную макушку главного советника и пропустил резкий удар противника. Пак поморщился и перевёл взгляд на мужчину, что замахнулся на него мечом, стал яростно отбивать поступающие удары. Он ясно видел, как пристально советник за ним наблюдал, не сводил с него свои змеиные глаза и растягивал губы в своей типичной нахальной улыбочке.

Чимин стал отбиваться ещё изощренней, ярость переполнила его движения, и он уже скорее не отражал удары, а сам нападал, вкладывая в свои выпады всю силу, подсознательно пытаясь доказать Сокджину, кто есть кто.

Когда меч противника оказался на земле, а Пак прижал свой к его шее – Сокджин громко зааплодировал, подходя ближе.

– Господин командующий, – слащаво начал Сокджин, – отличный бой, я болел за вас.

– Главный советник, – вежливо ответил Чимин, пытаясь сдержать презрительное фырканье, – благодарю. Вы что-то хотели?

– Есть одно срочное дело, – невозмутимо ответил советник, тут же разворачиваясь.

Чимин кивнул и последовал за Сокджином, минуя своих воинов, направляясь прямо к одному из бастионов. Как только Ким остановился и стал разглядывать с высоты птичьего полёта раскинувшиеся внизу поля и деревню, Чимин опёрся о каменную стену, что доходила ему до груди.

– Что тебе нужно? – прямо спросил Пак, не понимая, к чему медлительность и частые вздохи советника.

– Не думаешь, что следует рассказать Чонгуку о твоём маленьком увлечении? – беззлобно спросил Сокджин.

Чимин замер, приоткрыл губы, пытаясь сказать что-то, но ничего не получалось. Слова выбили воздух из его лёгких, а страх пригвоздил к земле. Он боялся не за себя, а за того, кто носит его метку, любит его и не отталкивает при встрече. Сначала его пара не взлюбила его, но долго опираться не могла, подчиняясь природе и обаянию самого Чимина, который обещал, что никто не узнает.

– Что ты знаешь? – осторожно начал Пак, оглядываясь вокруг, не желая, чтобы лишние уши услышали приватный разговор.

– Достаточно, чтобы король навсегда отвернулся от тебя. Я помню, как отчаянно Чонгук звал какого-то Тэхёна, пока его метка сходила с плеча, знаю, что он сейчас в замке. Знаю, чью постель ты греешь, и это оказалось наиболее подлым поступком, – в голосе советника не было презрения или обвинений. Он просто констатировал факты. – Давай посмотрим на то, что сделает король, узнав всю правду?

– Я недооценил тебя, – хмыкнул Чимин, – умён и хитёр.

– Я не шантажирую тебя, он и так узнает всё, я предлагаю тебе забрать того, кто носит твою метку и сбежать.

– Но, – Пак нахмурился, – зачем тебе это?

– Потому что я поклялся служить братьям Ким, но не смог уберечь Намджуна, поэтому я должен защитить Чонгука. Не буду скрывать, ты мне нравишься, каким бы подлым я тебе ни казался, я никогда не предам его. Поэтому, беги, пока есть возможность, – медленно проговорил, наблюдая за тем, как в небе кружат птицы.

– Однажды я уже сбежал, и главная оборонная крепость пала, так что не проси бежать во второй раз, – тихо выдохнул Чимин, прикрывая глаза.

– Как знаешь, это твой последний шанс выжить.

– Я выживу только если убью Чон Хосока! – воскликнул Пак. – Когда моё королевство возродится из пепла, а прах тирана развеется по ветру, только тогда я выживу. Пока что я не чувствую себя достаточно живым, так что не переживай.

– Осторожнее со словами, Чимин, они могут сыграть против тебя, а желание вернуть своё назовут изменой, – сказал советник, отворачиваясь от прекрасных видов, глядя прямо в янтарные глаза.

– Спасибо, Сокджин, но я не буду сбегать, – Пак подошёл поближе и похлопал советника по плечу.

Чимин ушёл, не оборачиваясь, а плохое предчувствие закралось внутрь и тихо напевало похоронную песнь. Он прижал руку к животу и решил отправиться в свои покои, чтобы немного отдохнуть, хорошенько обо всём подумать. Мелкие камушки трещали под подошвой обуви, а воины не прекращали тренировку. Они поклонились командиру и продолжили бои, невзирая на то, каким растерянным был Чимин.

***

Чонгук перечитывал в сотый раз новый морской договор с повышенными налогами: война могла начаться в любой момент, Хосок мог воспользоваться эффектом неожиданности, но, вопреки заверениям Намджуна, казна королевства не бездонная, а от купцов не убудет. Как только вошёл Сокджин, король подобрался и стал читать ещё усердней, но голова уже не воспринимала ничего. Советник выглядел немного растерянно, он поклонился и тут же сел за стол, сверля глазами стену.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Чонгук.

– Не может быть, – лишь ответил Сокджин больше самому себе.

– Что? – король подался вперёд, чтобы лучше слышать.

– Это зашло слишком далеко. Так больше продолжаться не может, я должен рассказать тебе всё. Чонгук, я только что вернулся из покоев королевы, мне доложили, что она приболела, – беспрерывный поток слов заполнил зал, отдаваясь эхом от высоких стен.

– Что-то с Инсан?

– Да. Нет. Чонгук, твоя жена беременна.

Договор в руке короля тут же помялся, он стиснул кулаки, не веря словам советника. Не закатывать истерики, не лезть в постель короля и не заводить любовников. Взамен – всё королевство и безграничные богатства.

– Ты не сдержала слово, – взревел Чонгук, ударив кулаком по столу.

Он резко подорвался со стула, подходя к советнику, что так же неотрывно смотрел на стену. Взял его за воротник, поднимая со стула, вглядываясь в тёмные глаза. Из советника вырвался истеричный смех, и он поспешил зажать рот ладонью, пытаясь контролировать себя. Получалось откровенно плохо.

– Ты смеёшься надо мной? Ты врёшь, Ким Сокджин? – закричал Чонгук, пристально вглядываясь, пытаясь вычислить ложь.

– Хочешь знать, кто отец ребёночка? – сквозь смех спросил Сокджин, и король оттолкнул его.

– Мне нужно, чтобы лекарь подтвердил твои слова, – Чонгук кивнул своим словам и немного запнулся, понимая, что Сокджин слишком верен для того, чтобы врать.

– Так иди к нему, там тебя ожидает ещё один сюрприз, – Сокджин, уже не сдерживаясь, во всю хохотал, усиливая происходящее безумие.

Чонгук лишь непонимающе взглянул на него и тут же направился на выход, не дожидаясь своих стражников. Он пытался идти ровным шагом, но то и дело срывался на бег, перепрыгивая на лестнице по две ступеньки. Когда позади осталось несколько пролётов, коридоров и изумлённых слуг, которые ещё не видели короля в таком бешенстве, Чонгук резко рванул на себя двери, сразу же встречаясь глазами с лекарем, который что-то объяснял своему ученику.

– Ваше Величество, я ждал вас, – Джунхён учтиво поклонился, но король не слышал, он встретился глазами с медовыми, с теми, которые так долго не мог вспомнить.

Бедро подозрительно зажгло, и Чонгук упал на колени, в голову ударили воспоминания, в которых был совсем не Чимин: не Пака он душил, не его тонкую шею он сжимал руками. Это был мальчишка.

– Тэхён.

Имя непроизвольно сорвалось с губ, и мальчишка ухватился за свое плечо. Именно на плече была метка Чонгука, теперь он ясно помнил её, ясно видел эту «скорбь» и слышал «моя сестра умерла». Значит, на бедре была метка Тэхёна? Значит, они поменялись?

Эти угольные волосы, это тонкий стан и совсем детская наивность остались такими же, вот только ко всему добавилось непонимание, как он мог забыть мальчишку, как стёрлись воспоминания.

– Чонгук.

Он услышал своё имя с чужих губ, и метка зажгла сильнее, видимо, буквы проявлялись всё сильнее. Сердце защемило непонятной нежностью, а пальцы закололо от желания потрогать гладкую кожу. Король глубоко вдохнул и попробовал подняться на ноги, но в голове проносилась первая встреча, полевая дорога и испуг на лице мальчишки.

– Тэхён, – прохрипел Чонгук, видя, как мальчик сам подошёл к нему, опускаясь на колени. Они и не заметили, как лекарь тактично покинул комнату.

Чонгук сжал Тэ в объятьях, поддаваясь своим инстинктам, слушая внутренний зов, понимая, что прижимать его к себе приятнее, чем что-либо другое. Зарылся пальцами в его волосы, увидел в медовых глазах безграничное обожание с каплей опаски и оставил лёгкие поцелуи на щеках.

– Почему я забыл тебя? Где ты был так долго? – шептал Чонгук, прижимаясь губами к скуле мальчика.

– Это нужно было нам обоим, это забвение, – ответил Тэхён, прикрывая глаза, наслаждаясь тем, как нежные пальцы поглаживали его, заставляли забыть обо всём на свете.

– Я ведь предупреждал, что во второй раз не отпущу, говорил же, что тебе не жить, просил бежать, – лихорадочно шептал король. – Ты до сих пор слишком юн, а я – слишком влюблён в другого, Тэхён. В другого.

Комментарий к I see the sparks filled with hope

к кому бегает господин Пак Чимин?;)

кто же отец ребёнка Инсан? лол

Надеюсь, без особых оскорблений и избиений встреча Тэгуков прошла хорошо, а то мне уже слишком жаль Тэхёна, чтобы издеваться ещё больше.

спасибо за ваши отзывы, они действительно помогают писать)

========== I’m far from good, it’s true ==========

Shadows creep and become stronger than the truth.

Наместник Мин Юнги прибыл в столицу королевства Чон рано утром в сопровождении восходящего солнца и нескольких стражников, что своими безразличными лицами только доводили бывшего принца до белого каления. Он переживал, не мог ни с кем поделиться своими мыслями, и эти твердолобые мужланы бесили его своей невозмутимостью. Всё внутри Юнги трепетало, он думал о том, насколько сильно изменились дворец и сам король за два года разлуки. Ему было любопытно, но вместе с тем и страшно, руки мелко дрожали, а внутри что-то переворачивалось.

Юнги ступал под презрительные взгляды слуг и понимал, что одно здесь не поменяется никогда – неуважение к проданному принцу. Юнги всегда будет объектом сплетен и разговоров в стиле «предатель». Но он упрямо шёл, а когда его вышли поприветствовать несколько советников, в том числе и главный – старик, которого Юнги ненавидел ещё с дня казни слуг, присланных Чонгуком, он только поглубже вдохнул и нацепил на себя умиротворённую улыбочку. Тогда эта старая крыса посоветовала ему наслаждаться жизнью, а теперь смотрела исподлобья, кривила лицо и наверняка всё так же нашёптывала на ухо королю мерзкие советы и слухи.

– Мы рады приветствовать вас, господин наместник, – учтиво начал главный советник. – Как вы добрались?

– Благодарю, – коротко ответил Юнги и мазнул взглядом по большим вратам, за которыми скрывался замковый дворик. Ему хотелось увидеть короля, но вряд ли тот бы снизошёл до личного приветствия Мина.

– Вы выглядите весьма болезненно, – советник улыбнулся, обнажая остатки своих чёрных зубов.

– Не переживайте, со мной всё в порядке, – так же учтиво проговорил наместник, поправляя свои тёмные, спадающие на глаза волосы. – Где Его Величество?

– Слуги покажут вам вашу комнату, а потом соизвольте спуститься, чтобы позавтракать, – ни единый мускул на каменном лице советника не дрогнул, и он всё так же улыбался.

Юнги нахмурился, но лишь слабо кивнул и поплёлся за слугами, что указывали ему путь в новые покои. Не в те, где раньше он жил, когда только попал в замок. На него тут же хлынули воспоминания, и едва заметная улыбка скрасила хмурое лицо, небольшие складочки на лбу разгладились. Лишь бы не думать о темнице. И Юнги упрямо игнорировал плохие мысли, не позволяя им взять над собой верх, высасывать энергию и мучить.

– Кто живёт в моих старых покоях? – спросил наместник у одного из слуг.

– Господин, – мужчина, что вёл его, остановился и развернулся к Юнги лицом, – там живёт фаворитка короля, госпожа Соа.

По коже прошлись острые иголки, и Юнги рвано выдохнул, понимая, что тёмные воспоминания всегда будут брать над ним верх, а насилие не забудется. Сколько бы он ни отгораживался от своего прошлого, как сильно бы ни хотел забыть, всё тщетно: оно бежит за ним, как бы он ни старался убежать.

– Веди меня в новые, – выдохнул, стараясь не порождать своим поведением слухи, ведь слуги любят помолоть языком, и перед ними опасно показывать свою истинную реакцию.

Слуга учтиво поклонился и направился дальше, а Юнги безжизненно поплёлся за ним, хватаясь руками за подол своего сюртука. И, кажется, этого и стоило ожидать, не нужно было надеяться на лучшее, но розовые грёзы, что выстроились в моменты одиночества и ностальгии, не внимали реальности. И именно за это приходилось сейчас расплачиваться: мечтал о том, что его действительно могут полюбить, а напоролся на очередные подводные камни.

Жестокость и меч короля всегда будут стоять между Юнги и Хосоком, и Мину не стоило об этом забывать.

Комнаты действительно оказались красивыми, но обида закралась в сердце, Юнги кусал губы и вежливо отказывался пойти искупаться с дороги. Ему хотелось посидеть за новым дубовым столом. Он достал из принесённых вещей небольшую шкатулочку, заполненную срезанными бутонами, и стал нежно перебирать их.

«– Я никогда не уйду, котёнок.»

Югни резко раскрошил пальцами цветок, оставляя на сердце неприятный осадок. Запретные чувства, которые ни один человек в здравом уме не позволил бы себе на месте Юнги. Но метка на запястье грела свои теплом, а жаркий летний день распалял тело ещё больше.

– Ты ушёл, ты ушёл, ушёл, – прошептал Юнги, кроша пальцами тонкие лепестки цветов. Он резко сбросил шкатулку со стола, сжимая в руках бутоны, словно своё собственное, окровавленное сердце. Сгрёб со стола раскрошенные листики и сполз со стула на пол, становясь на колени.

Если бы он только знал, что возвращаться сюда будет так больно, ответил бы, что не сможет. Но разве Хосок принимает отказы? Он только грозно нависает над своим королевством, принимая подчинение и согласие, приправленные страхом. Юнги мог бы уже и привыкнуть, но он упрямо мечтал, отказывался верить, что эта «нежность» – фальшивка. Но, тем не менее, она этим и оказалась.

– Как ты, Юнги? – раздался тихий, до боли знакомый голос, и Мин резко обернулся. Прямо возле открытой двери стоял король: такой же красивый и статный, будто бы и дня не прошло с разлуки, будто бы он ни капли не страдал.

– Ваше Величество, – растерянно сказал Юнги, поднимаясь с пола, оттряхивая сухие, раскрошенные лепестки. Он поспешно пригладил свои волосы и пожалел, что отказался искупаться.

Хосок не спеша направился к Юнги, смотря прямо в глаза, прожигая насквозь своим тёмным, холодным взглядом. И Мину бы уже точно привыкнуть, но желание расплакаться всё равно маячило на горизонте. Ему хотелось, чтобы его обняли, радовались, что он добрался без приключений, а взамен – тихие, кошачьи шаги, сосредоточенность в глазах напротив, непроницаемое лицо. И хоть бы одна эмоция украсила лицо этого деспота, но, нет, он упрямо делает вид, что всесилен, что его не колет под грудью, где нашла своё место метка Юнги.

– Ты и вправду плохо выглядишь, – едва слышно проговорил король, хмурясь.

– Советник уже успел доложить о моём «болезненном» виде? Можешь передать ему, что он и так сдохнет раньше, – прошипел Мин, твёрдо решив не быть податливым, выпустить коготки и поцарапать жестокого деспота, которого по своей врождённой доброте романтизировал, предпочитая закрывать глаза на его недостатки. Но никакая истинная связь не выдержит такой нагрузки.

Хосок на слова Мина только неловко рассмеялся и подошёл ещё ближе, хватая Юнги за руку, рывком притягивая к себе. Наместник и глазом моргнуть не успел, когда сильные руки обвились вокруг его талии, а горячее дыхание опалило шею ниже ушка.

– Скучал, котёнок? – вкрадчивый шёпот и замершее сердце.

Юнги попытался оттолкнуть мужчину, но в итоге оказался прижат так сильно, что и вдохнуть свободно не мог.

– Нет, – выдавил из себя Мин, а вся кожа в районе шеи покрылась мурашками, приятно покалывала.

– Не ври мне, маленький, противный котёнок, – выдохнул король и задрал рукой голову Юнги, оставляя губами на шее влажный след.

– Ты позволил Соа перебраться в мои старые покои, не оставил их для меня, о чём ты сейчас говоришь? – выпалил Юнги и изо всех сил оттолкнул короля, убирая его руки со своего тела.

– Хватит, – рыкнул Чон, хватая Юнги за волосы, притягивая к себе, впиваясь в губы совсем не нежным поцелуем.

Парень брыкался, норовил укусить Хосока за губу, но тот не позволял, сам прикусывал чувствительные уста, посасывал их и бережно поглаживал свободной рукой лицо наместника, который зажмурил глаза, пытаясь отвлечься от боли. Ему было неприятно, казалось кощунством издеваться над светлыми чувствами, которые он лелеял на протяжении двух долгих лет. Но королю было плевать, впрочем, как и всегда. И как Юнги посмел подумать, что этот человек знает, что такое сострадание и любовь? Он только умело прикрывается ими, на самом деле, им руководят алчность, ненависть, жестокость и бесчувствие. Ему не знакомы сомнения, он берёт, не давая взамен ничего.

Почувствовав, что рука отпустила волосы, Юнги пронялся ещё большей жалостью к самому себе и медленно подошёл к столу, садясь на стул. В комнате раздавалось лишь громкое, сбитое дыхание короля, и Мин посмотрел на него, подмечая привычный коктейль из холода и злости в глазах, нахмуренные брови и лёгкую усталость, которую не заметил вначале.

– Ты находишь интересным занятием мучить меня? – любопытство проскользнуло в тоне Юнги.

Хосок только фыркнул и поднял с пола деревянную шкатулку, принялся собирать в неё хоть малость уцелевшие бутоны и с нескрываемым интересом поглядывал на наместника.

– Ты засушил цветы, которые я дарил тебе? – вопрос казался вполне естественным, последовательным, этого и следовало ожидать. Но Юнги встрепенулся и подорвался со стула, вырывая сундучок из рук короля.

– Ничего подобного, – выпалил, наскоро запихивая опавшие лепестки.

– Ладно, – Хосок поднялся, разглаживая складки на своём одеянии, а золотые нити на чёрной атласной ткани отражали солнечный свет, сверкали на нём, завораживая своей красотой и величием. – Искупайся, пожалуйста, и хорошенько поешь, а то улетишь с первым дуновением ветра.

Показалось просьбой, обычной и адекватной, но Юнги лишь тихо кивнул и поставил сундук на стол, смотря вслед королю, который направился на выход. Мин провёл пальцами по своим губам, то ли наслаждаясь оставленными жалящими поцелуями, то ли пытаясь стереть воспоминания о них. Он глубоко вдохнул и задержал дыхание. Хосоку абсолютно плевать на его обиды и чувства, сейчас он видел это точно. Ещё один повод продолжить игру.

***

Юнги, выкупанный и чистенький, лежал в кровати. Больше за день Хосок не объявлялся, а Мину не хотелось самому навязываться, хотя он и желал найти и придушить самодовольного короля. Он обедал и ужинал в одиночестве, будто бы прокажённый. Совсем ничего не съел, только водил приборами по тарелкам, напуская на себя вид глубокой заинтересованности в еде, которая на самом деле казалась безвкусной и серой. Иногда он ловил жалостливые и сочувствующие взгляды, иногда – полные ненависти.

Сон всё не шёл, а Юнги крутился, осмысливая и анализируя все события, свои чувства и чувства короля, который выражал их странным образом.

Но шум за дверью отвлёк наместника, и он, подумав, что это король, тут же зарылся с носом в одеяло, невзирая на жаркую ночь. Хотелось облиться холодной водой, и Юнги замер, слыша, как дверь тихо отворилась, пропуская свет и тихие шаги внутрь. Он притворился спящим, чтобы не было надобности беседовать с королём, но вместо знакомых рук его схватили грубые, чужие, а на шее вмиг оказалась тонкая верёвка, пережимающая горло. Юнги успел вскрикнуть перед тем, как его больно ударили по щеке. Двое незнакомых ему мужчин нависли над ним, стащили на пол, таща за верёвку, не позволяя дышать, заставляя брыкаться и молить о пощаде, вот только ни единое слово не вылетело из его рта – не позволили.

Юнги заставили встать на колени и завязали узел на шее, сделали подобие поводка, что наверняка оставит следы на нежной коже. В дверях появилась виновница сего ночного жертвоприношения Юнги. Соа ехидно улыбнулась и нацепила на себя вид невинной овечки.

– Мин Юнги, с двумя сразу развлекаешься? – язвительно протянула, хлопая ресничками. Поистине красивая женщина, вот только зла и тщеславия в ней больше, чем здравого смысла и банальной доброты.

– Со… – узел на его шее затянулся ещё туже, и остальное потонуло в громком кашле, за который больно пнули ногой в бок.

В этом дворце кроме страданий и жестокости нет ничего, в этой обители зла кроме дьяволицы в лице главной фаворитки и самого дьявола во плоти никого нет. Все – их тихие и безмолвные рабы. Хосок умело заправлял балом, а, имея такую женщину под боком, только и мог, что ожидать отдельного огромного котла в аду.

– Побереги силёнок, «котёнок», – фыркнула и скривилась девушка, презрительно сплёвывая. Она подобрала свои юбки и направилась к наместнику. – Мы спокойно жили без тебя, зачем ты опять сунулся сюда, паршивец? – громко спросила, наступая своей туфелькой на колено Юнги, давя каблуком.

Юнги не дёргался: знал, что ничего кроме удушья не добьётся, поэтому пытался не шевелиться и безразлично смотрел на вырез на груди Соа, думая о том, что носить корсет наверняка неудобно: трёт, сдавливает, впивается в тело, мешает дышать полной грудью.

– Отвечай, – взревела девушка, беря у одного из мужчин конец красной верёвки, обмотанной вокруг шеи наместника. Она резко потянула его вверх, заставляя Юнги болезненно захрипеть. Он попытался освободить руки, чтобы с их помощью ослабить силу, не дать душить себя, но на это ему прилетел только сильный удар в спину, невольно вырвался первый всхлип.

– Соа, – еле прохрипел, чувствуя, что говорить тяжело, язык не ворочается, а из-за недостатка кислорода кружится голова.

– Что, ублюдок, хочешь поболтать? – она презрительно процедила сквозь зубы и плюнула на лицо Юнги, тут же мстительно улыбаясь. – В прошлый раз нас прервали, но тебе ведь понравились мальчики? Хочешь, чтобы я приказала им выдрать тебя, как последнюю столичную потаскуху?

Юнги подавил рыдания и попытался успокоиться, чтобы не разреветься прямо перед ней, не опозориться ещё больше. Вдруг верёвка исчезла, и парня толкнули лицом в пол. Сзади навалилось чужое тело, и Мин, уже не сдерживаясь, начал кричать, из-за чего получил несколько особо сильных ударов по голове.

– Ладно, слезь с него, – ледяной тон Соа заморозил кровь в жилах Юнги, он почувствовал, как из носа течёт кровь, а в глазах двоится, словно от литра вылаканного самогона. Но чужая тяжесть пропала, Юнги оторвал голову от пола и уставился на улыбающуюся девушку. Порой за красивой внешностью скрывается вот такое гнилое нутро.

– За что, Соа? Почему ты ещё тогда оклеветала меня? Из-за тебя умер невинный человек, – прохрипел Юнги, не сдерживая слёзы. – Зачем ты делаешь это? – всхлипы стали громче, а горячие слёзы застилали взор, и Юнги опустил голову вниз, не внимая тому, что лежит на холодном полу, не застеленном ковром.

– Ты родился в королевской семье с золотой ложкой во рту, на нём твоя метка, когда он со мной – стонет твоё имя. Мне продолжить? – едва уловимо прошипела Соа, подхватывая свои юбки и твёрдой походкой направляясь к выходу.

Юнги понял достаточно, он свернулся калачиком прямо на полу и не контролировал всхлипы, что сотрясали всё его тело. Он так хотел стать бесчувственным камнем, но, увы, каждый раз всё сильнее понимал, что не суждено. Суждено страдать. До самого утра он лежал на ледяном полу и даже боялся пошевелиться, чтобы не спровоцировать Соа вернуться, лишь бы не мучила.

Зачем ей это? К чему такая жестокость? Неужели она родилась такой, или, может, стала такой под влиянием Хосока? Однако Юнги не знал совершенно ничего о её жизни, поэтому не видел полноценную картину, не мог себе позволить судить её.

Когда с первыми лучами солнца дверь отворилась, Юнги слабо дёрнулся, тут же закрывая красные глаза. Кровь, что текла из носа, неприятно засохла на лице, ему захотелось умыться. Но вместо жестоких рук появились те самые, которые Юнги так ждал. Хосок аккуратно перевернул его, вглядываясь в заплаканные глаза, проводя пальцами по носику, подмечая след от верёвки на шее.

– Почему ты не пришёл? – Юнги первым нарушил вязкую тишину, шепча и хватаясь пальцами за запястье Чона. – Почему ты оставил меня одного? Ты сказал, что я не должен нести бремя твоей любви, но сам бросил меня, сбежал на два года, прикрываясь походом и государственными делами. И, даже если ты решил избавиться от меня, зачем позвал обратно? Я и вправду котёнок – глупое и никому не нужное существо, с которым иногда приятно поиграть, – размеренный и уверенный шёпот лился нескончаемым потоком, Юнги ухватился пальцами за ворот сюртука короля.

– Кто? – только и смог спросить в ответ Хосок, поглаживая наливающийся на шее синяк.

– Будто ты сам не знаешь, – ответил Юнги, открыто глядя прямо в глаза, подмечая там целый спектр эмоций. Он внимательно пригляделся к одежде короля. Тот явно собирался на конную прогулку.

– Ты опять во всём винишь её?

– Ты опять позволяешь ей вешать тебе на уши лапшу? Или, может, это ты ей разрешил издеваться надо мной? – едва слышно спросил Мин, поглаживая пальцами нежную гладкую кожу на руке короля.

Хосок в ответ промолчал, но поднял Юнги на руки, положил его на постель. Спустя десять минут он вытирал разводы крови и выгнал служанку, не давая ей касаться Юнги. Мин чувствовал бережные руки короля, его ласковые и безболезненные движения, и это отдавалось таким контрастом, что хотелось взвыть.

– Тебе нужно, чтобы меня избивали? Только тогда ты любишь и жалеешь меня? – безжизненным тоном спросил наместник, отрешённо глядя на пол, где ещё совсем недавно стоял на коленях. – Знаешь, в этот раз меня даже не изнасиловали. Но ты можешь это исправить, добей меня: опять брось в темницу, прикажи «хорошенько поиздеваться».

Хосок промолчал, лишь продолжил методично протирать влажной тряпочкой лицо, а следом намазал его целебной мазью, которую тоже принесла служанка. Юнги зарылся в одеяло, сбрасывая с себя руки короля, отказываясь смотреть в его непроницаемые глаза. Чем он заслужил такое отношение и боль? Это из-за того, что он носит метку короля? Юнги бы срезал, соскрёб её и забыл, да вот только она располагалась на запястье, а избавиться от неё равно тому, чтобы подписать себе смертный приговор. Поэтому Юнги оставалось только терпеть эту боль. Но рядом с Хосоком она уходила быстрее, и то ли это связь и силы короля помогали, то ли это Юнги опять вводил самого себя в заблуждение, пытаясь дать ещё один шанс Чону.