Текст книги "Одна судьба на двоих"

Автор книги: Casperdog

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

– Ну а теперь, коль вдоволь посмеялись и выяснили причины недомогания, легли на живот и расслабились. Глазки закрыли и дышим ровно и спокойно. Рин?

– Готова. Начали…

* * *

С последним пациентом закончили около четырёх вечера. Проводили того до двери и, не сговариваясь, осели на пол.

– Да уж. Начали бодро, а вот закончили иначе. – Арина подняла бледное лицо на брата. – Я уже отвыкла за две недели от таких нагрузок. Сейчас одно желание – спать и только спать. Кстати, какие мысли по поводу ночлега? Мы вроде хотели сбежать из дома? Или уже иные планы?

– Малыш. А ты-то сама хочешь вернуться в дом, где на тебя будут косо смотреть? Мама ведь тоже сегодня странно себя повела. Или отец уже поведал ей мои слова об отъезде? Комнаты ожидания сейчас все заняты. Остаётся одно – переночевать в клинике. Я тебя уложу на диван в кабинете, а сам здесь лягу. А что? Тепло, никто не мешает и не капает на мозги.

– Ты же знаешь, что не смогу без тебя уснуть. Лучше вместе ляжем на диване. В тесноте, но не в обиде. Зато будем спать как убитые.

– Решим вопрос. Сейчас в любом случае надо поужинать. Или позже пойдём?

– Давай позже, часов в семь вечера? Или попросим сюда принести. Не хочется мне никуда переться. Ноги гудят и всю потряхивает. Тош. Ты чего задумался?

– А? Ты что-то спросила? Прости, задумался. А куда делись Белый со Сваром? Прошёл день, а они так и не появились. Странно. Неужели их задержали? Причина? Анализы не те? Так это вообще бред сивой кабылы. Давай сейчас переберёмся в кабинет, а потом… Чёрт. У нас ещё и Шприц где-то по клинике бродит. Или уже ушёл? Давай, малыш, поднимайся и пойдём наверх. Заодно посмотрим что на завтра, да и с Мариной надо поговорить. Не хочу откладывать разговор, а чем её зацепить, имеется.

Не успели двойняшки выйти к стойке регистрации, как их сзади догнал профессор Васильев.

– Вы сейчас домой? – мужчина был чем-то взбудоражен. – Жаль, но у меня множество вопросов и надо пообщаться более предметно.

– Дядь Лёш. Извините, но мы на последнем издыхании. Сил нет, честное слово, а разговор будет долгим, ведь так?

Мужчина даже споткнулся на ходу, когда более внимательно посмотрел на брата с сестрой. Смутился, понимая какую глупость только что сказал.

– Простите, ребята. Вижу в каком Вы состоянии. Ещё раз простите за мою бестактность. И всё же прошу хотя бы одну встречу. Не настаиваю на завтра, но только свисните – я всё брошу и примчусь.

– На крыльях любви, – сквозь силу пробурчала девушка. – Мы же не против. Только не сегодня, ладно?

– Конечно-конечно. Отдыхайте. А я, пожалуй, пойду.

Антон, прихватив со стойки конверт, который ему подсунула Марина, довёл Алексея Евгеньевича до двери и, тепло попрощавшись, вернулся к стойке.

– Марина. Мы, скорее всего, сегодня останемся на ночь здесь. Устали очень, а домой…

– Я понимаю. С родителями не в ладах?

– Что-то вроде этого. Но разговор не о них, а о Вас. Не надо только так переживать, а то сразу побледнели. Поговорить нужно на несколько тем. Поэтому попрошу, как только проводите последнего посетителя, подняться в кабинет.

– Вы хотите меня уволить?

– Марин. Совершенно не имеем таких мыслей. У нас есть интересная информация, которая может Вас заинтересовать. Только не надо лишних вопросов здесь и сейчас. Когда освободитесь, так всё и решим. Мы сейчас наверх. Как там наш первый пациент? Есть вопросы или жалобы от него самого или от сопровождающей его девушки?

– Всё в порядке. Мужчина пришёл в себя и отправил дочь за едой. Она уже дважды бегала в кафе, правда, улыбка её лицо не покидает. Вся светится, да и, как показалось, что-то напевала себе под нос.

– Замечательно. Вообщем, коль на сегодня всё, мы наверху.

Поднявшись на второй этаж и войдя в кабинет, девушка без сил рухнула на диван и с наслаждением скинула с себя всю верхнюю одежду, оставшись в тонкой рубашке и лёгких брюках.

– Как же хорошо вот просто так свалиться и ничего не делать.

– Отдыхай, роднулька, а я пока сделаю пару звонков. Ты только не прыгай – включу телефон на громкую связь.

Антон сел в кресло перед компьютером и, подумав несколько секунд, набрал номер. Услышав чуть ли не после второго гудка знакомый голос, облегчённо выдохнул.

– Привет, Белый. И что такое случилось, что Вы утром как исчезли, так и не появились у нас до сих пор? Или твоё состояние уже пришло в норму? Если так – мы будем только рады.

В трубке послышалось что-то вроде мычания, а потом раздался совсем другой голос.

– Антон, извини, что не приехали, но тут мы слегка расслабились после необычных утренних событий. Нас сначала отвезли в клинику, где взяли анализы крови, а потом с каждым беседовал твой отец в присутствии ещё пары человек. Все вопросы были вокруг именно что тебя – были ли нами замечены какие-либо странности за последние пару дней? Какие–либо оговорки и твоё неадекватное поведение? Как Вы с нами общались, как нас называли. Вообщем, пару десятков вопросов, которые следовали один за другим и так по кругу, лишь с некоторыми изменениями. Это всё длилось до двух дня, а после нас пинком под зад выдворили из здания, где проходила, как сказал твой папан, «дружеская беседа». Ну и мы, выйдя наулицу, что бы прийти в себя, немного посидели в одном кафе, благо Катерина с утра вернулась с детьми на дачу. Ну и… ты уж извини, мы слегка перебрали. Белый, так вообще сказал, что последний раз был в таком состоянии чуть ли не лет сорок назад. Как к нему домой добрались – ни он, ни я не помним. Свалились и уснули. А ты вот сейчас разбудил.

– Говнюки Вы оба. Нет, что бы просто набрать номер и сказать что с Вами всё нормально. Ладно, алкаши, отсыпайтесь. Пока.

Антон, слыша, что Свар пытался что-то ещё сказать, прервал связь.

– Ты представляешь? – он посмотрел на сестру. – Мы волнуемся как там эти двое, а они, оказывается, просто нажрались до невменяемости и завалились спать. Нет, ну не сволочи?

– Тош. Да и хрен с ними. Знать не всё так плохо. Да и Белый, судя по всему, особо не стремился к нам. К тому же я на данный момент с ним отказалась бы работать – сил совсем нет.

– Да, согласен. Это плюс. А теперь второй звонок.

Антон набрал человека, которому уже звонил утром. На вызов не ответили, сбросили.

– Странно. Что ж, подождём. Может Саныч сам позже перезвонит. Кофе или чай хочешь?

Арина ответила отрицательно и, попросив брата её не тревожить, повернувшись лицом к стене, сразу отключилась.

Парень, услышав ровное сопение девушки, вынул из тумбочки плед и накинул его на сестру.

Включив комп, вновь проверил почту и, не увидев ничего нового, стал лазать по сайтам, интересуясь обстановкой в стране и мире…

– – -

Через час в кабинет, после аккуратного стука, вошла Марина. Антон, указав на одно из кресел около невысокого столика, на пальцах показав две минуты, попросил девушку подождать. Закончив переписку с одним из коллег, отключил связь и пересел из-за стола в кресло рядом с девушкой.

– Марина. Извините, что заставил Вас плакать, а следы этого вижу на Вашем лице, но не нахожу причин, что бы Ваше вооображение нарисовало столь трагичные результаты. Я понимаю как Вы ко мне относитесь, о чувствах тоже догадываюсь, но разговор предстоит не об этом, хотя настанет день, когда и до этого дойдёт дело. Что скажу – как к сотруднику ни у меня, ни у моей сестры к Вам нет никаких претензий. Наоборот, мы безумно рады, что Вы наша опора и надёжный товарищ. Это не красное словцо и не лесть, а чистая правда.

Девушка, ожидавшая разборок, хотя и не понимая за что могла провиниться, немного успокоилась. Тем временем Антон продолжал.

– Меня, скорее, итересует Ваша профессия филолога. Вот до конца так и не понял – отчего Вы оставили аспирантуру и решили работать у нас. Честно говоря, не одобряю такие действия, но не имею права осуждать. Я сейчас задам несколько вопросов, после которых, вполне возможно, Ваша жизнь изменится. Только прошу – отвечайте искренне. И так… У Вас есть возможность восстановиться на кафедре?

– Странный вопрос. Если честно, не его ожидала. Коль просите, буду отвечать как есть. Да. Я взяла академический отпуск по семейным обстоятельствам. Хотя для аспирантуры такое нонсенс, мне, тем не менее, пошли навстречу.

– Замечательно. Идём дальше. Ваша специализация – русский язык или другое?

– Нет. Романская группа языков, но, поскольку знаю арабский, меня заинтересовала в последний год работа над двумя бронзовыми пластинами, что были найдены на границе Египта и Иордании четыре года назад. Там, к всеобщему удивлению, не египетское рисуночное письмо, не арабская вязь, а скорее напоминающее скандинавские руны, что, по мнению археологов, настолько далеко от прародины находиться ну никак не должно было. Вот и мой руководитель сразу заявил, что это совершенно новый язык. За полгода работы мы не продвинулись вперёд ни на шаг, хотя кое-какие пути на дальнейшее наметились.

– Марин. У Вас даже лицо ожило при воспоминании об этой работе. Вам же это нравилось? Имею в виду то, чем занимались?

– Конечно. Я всегда грезила, с самого раннего детства, что буду много путешествовать и когда-нибудь моё имя будет столь известно, что ко мне коллеги со всего мира будут обращаться с уважением и почтением.

– Вы настолько тщеславны?

– Нет, отнюдь. Я же сказала, что это были лишь детские мечты. А на деле оказалось, что моя повседневная работа – это пребывание в пыльных архивах и просто нудная и монотонная каторжная пАхота. С утра и до вечера. Хотя не буду скрывать – хотя и скучная работа, но мне нравится. А к чему Ваши вопросы?

– К чему? – Антон привстал и, подняв со стола папку, протянул её девушке. – Скажите, хотя бы навскидку – что это такое? Точнее, что это – я знаю. Меня интересует, скорее, другое – к какой географической точке планеты можно соотнести эту письменность, эти знаки. И второе – Вас лично заинтересовало бы ЭТИМ заняться.

Девушка открыла папку и… замерла. Бегло пролистнула несколько рисунков, а потом… потом увидела самый настоящий список рун, сделанный шариковой ручкой явно впопыхах, но с подробными пояснениями и, как она догадалась, попыткой русскими буквами озвучить каждую руну. А что ещё более удивило Марину, то эти руны очень уж напоминали те, которые так и не поддались расшифровке на кафедре в Университете… Она несколько раз поднимала взгляд на молодого человека, который сидел напротив и вновь «ныряла» с головой в то, что держала в руках…

– Это удивительно и странно, – девушка захлопнула папку, вернув её Антону. – Я поражена, что эти руны столь детально прорисованы, хоть и довольно небрежно, но смысл и описание каждой вообще за гранью понимания. К тому же озвучка. Откуда у Вас эти записи?

– Давайте так. Сначала Вы ответьте на мой вопрос, а уж потом я, в свою очередь, как смогу, поясню что Вы держали в руках. И так?

– Антон Сергеевич. Вы ставите меня в неловкое положение. Хорошо. – Девушка, судя по всему, решив, коль выпал такой шанс решить всё и сейчас, подняла глаза и в лоб спросила то, о чём боялась даже в мечтах сделать. – Антон. Вы и я… Как понимаю… у меня нет шансов?..

Парень смотрел на собеседницу усталыми глазами, да и вообще желал, чтобы разговор закончился как можно быстрее, хотя понимал, что раз начал, то надо и достойно закончить. Он не ответил сразу, лишь отрицательно пару раз повернул голову. И лишь через время ответил, подбирая каждое слово, что бы не обидеть ту, что сейчас смотрела ему в глаза.

– Марин. Я чувствую Ваше отношение ко мне и, поверьте, ценю его. Но сам ответить на Ваши чувства не могу. Не потому, что Вы мне не нравитесь. Вы очень красивая девушка. Стройная, умная, ответственная. Знаете, я могу перечислять Ваши достоинства долго. Может у Вас и есть недостатки, но я их за время совместной работы так и не увидел… Проблема не в Вас, во мне. Даже не пролема. Совсем другое. Как Вы знаете – мы с сестрой не только одарённые, обладающими необычными навыками, но и менталы. Сам много размышлял – с кем могу создать семью. Не сейчас, потом. Кто будет рядом со мной. И проблема определилась одна – моей женой может быть только ментал, который сможет чувствовать меня на подсознательном уровне, без слов, без длительных обяснений. С кем я смогу общаться на одной волне, не скрывая мыслей и получая точно такой же отклик. И понял одно – наш Дар является и нашим проклятьем, потому что мы, скорее всего, не найдём себе спутников жизни. Вы, Марина, к моему глубочайшему сожалению, не являетесь одарённой. В ином случае всё могло было сложиться иначе. Не обижайтесь, но говорю только правду. Вижу, что Вы мучаетесь, поэтому и мне каждый раз больно, когда ощущая вашу тоску и печаль. Не надо так. Уверен, что прекрасных людей на свете много и через время Вы найдёте достойного человека.

– Спасибо за искренние слова. – Девушка опустила глаза и было видно, что она еле сдерживается, чтобы не зарыдать. – Я знаю, что у меня нет никакого Дара. Поэтому… Извините, Антон, но мне очень плохо. Я ведь надеялась и ждала.

– Я понимаю, – слова парня прозвучали глухо, но твёрдо. – Я посчитал, что лучше раньше решить все вопросы, чем затягивать всё до бесконечности. Марина. Если Вы не в состоянии дальше продолжать разговор, давайте его отложим. Я имею в виду эту папку, – и парень показал на документы на столе.

– Нет. Считаю, что лучше не затягивать и согласнас Вами. Как Вы сами видите в дальнейшем наше сотрудничество? Прошу Вас говорить прямо.

– Говорить прямо? Хорошо. Как вижу наше сотрудничество? Первое – мне очень хочется, что бы восстановились в аспирантуре. Это будет хорошим трамплином для Вас как для учёного. Далее. Эти документы, точнее их копию, которую Вы можете сделать, передаю Вам в полное владение. Подождите, Марина. Не перебивайте. Дайте мне договорить. Вы меня спрашивали, откуда эти данные? Отвечу. Так сложилось, за последние пару недель у нас произошло несколько удивительных встреч, которые очень сильно изменили наше мировоззрение. Я и сестра выучили древний язык. Не в полном объёме, скорее разговорный, да и то, не скажу что в совершенстве. Получилили и начальные знания о письменности. К сожалению, не было времени, что бы разложить по полочкам как в своих головах, так и перенести огромный пласт информации на бумагу. То, что Вы видели, лишь наброски, которые я сделал по пути домой. Что я Вам отдаю? На первых двух листах – копия текста с двух табличек, которые мне любезно предоставил один наш знакомый. Оговорюсь – сфотографировать их не удалось, лишь скопировали содержимое. На двух других листах бумаги – это изображение, которое содержится на небольших медальонах. Там вполне могут быть неточности или ошибки. Все символы очень мелкие, поэтому и возможны огрехи. Что попрошу. Содеримым текста этих медальонов займитесь в первую очередь. Это важно лично для нас. Следущие два листа – это руны ещё с двух медальонов, которые, как догадываюсь, не принадлежат жителям нашей Земли. А дальше в папке следуют как графическое содержание рун со смысловым значением, хотя и догадываюсь, что там может быть и иное понимание тех или иных рун. И последняя пачка листов – это приблизительная фонетическая озвучка.

– Антон, – девушка была поражена тем, что лежало в папке перед ней и, пожалуй, акцентировала внимание на одном – её шеф отдаёт все записи просто так, не требуя от неё ничего взамен. Она этому даже не поверила. – Это правда?

– Что правда? Простите, не понял вопроса.

– Вы отдаёте мне эти записи вот просто так?

– А как ещё? – недоумевая, переспросил Антон, а спустя миг понял, почему у Марины стали такими глаза. – Мне хочется Вам сделать приятное. А может потому, что благодаря этим записям Вы сможете через короткое время осуществить свою детскую мечту? Стать известной? Если получится, и Вы доведёте дело до конца, я буду горд и рад за Вас.

– Вы правда так думаете? – девушка покраснела от смущения, вновь взяв со стола папку и прижав к груди.

– Да. Только работы предстоит много, хотя обещаю, что помогу Вам как в освоении понимания рун, так и в обучении правильному звучанию. Так что решили? Согласны на моё предложение?

Марина смутилась окончательно. Её глаза стали мокрыми, а губы задрожали.

– Простите, Антон Сергеевич, но раз Вы обозначили в первой части разговора наши отношения, мне лучше и в самом деле заняться наукой. Но мне будет крайне сложно совместить работу у Вас и на кафедре.

– Я это прекрасно понимаю, поэтому жду от Вас достойную замену на своё место. Более того. Посколько Вы с нами работаете не один год и за всё это время к Вам лично не было ни одного нарекания, я решил предоставить Вам гранд, компенсирующий разницу между нынешней зарплатой и той, которую, вероятно, будете получать, работая на кафедре. Считаю, что это справедливо. Да и с вопросами, что наверняка появятся, прошу, не стесняясь, обращаться в любое время. И, Марина, есть одно единственно условие – никаких соавторов. Вы должны самостоятельно заниматься темой, без руководителей и помощников. Поверьте, если на этой земле и имеются люди, которые смогут помочь, так это только мы – я и сестра. Тот, кто нас обучил, ныне не существует.

Девушка, ошеломлённая ещё и финансовым предложением, вообще потеряла дар речи. У неё было множество вопросов, но она видела, что Антон очень устал, а их общение под конец стало его утомлять. Поэтому, держа папку у груди, сделав шаг к столу, она поцеловала парня, тихо прошептав. – Спасибо. Я тогда пойду?

– Марин. Просьба – сделайте с документов копии и оставьте их у себя, а эту папку верните. Я положу её в сейф на всякий случай. Будете знать, что здесь лежит оригинал. А чуть позже, когда мы втянемся в рабочий ритм, дополним записи. Но лучше, если при озвучке Вы будете использовать диктофон или ещё что-то. Договорились? Бегите. Вижу, как Ваши руки жгут эт бумаги. После копирования папку занесите и на сегодня свободны.

– Спасибо ещё раз, – Марина улыбнулась и выскочила за дверь. Не успела та закрыться полностью за девушкой, как на диване зашевелилась Арина. Перевернувшись лицом к брату, грустно улыбнулась.

– Зря ты так, Тош. Мариша очень хорошая девушка. К тому же любит тебя без памяти. А ты вот так… жёстко. Зря ты ей обозначил границу – мол, могу иметь дело только с одарённой. Неправильно это, да ты и сам знаешь. Так в чём настоящая причина? В зеленоглазой инопланетянке? Я права?

– Не-а. Ни в первом, ни во втором случае. Если честно, то Маринка мне и самому нравится, но осознаю, что влюблённость пройдёт через год, два, может три. А потом? Потом мне будет с ней скучно, понимаешь? Общих тем не будет. Развиваться с ней ментально, как с тобой, возможности тоже не будет. А если она захочет ребёнка? Что тогда? Пожалуй, меня может понять только такая же одиночка, как и я сам. Ты, например.

Антон еле увернулся от маленькой подушки, что просвистела у его головы.

– Поганец какой. Хочешь сказать, что я останусь старой девой, лишь бы тебе было хорошо? Фиг. Как найду достойного человека, которого смогу полюбить всем сердцем, уйду от тебя сразу же– вот и мучайся от того, что с другими был высокомерен.

– Рин. Причём здесь высокомерность? – Антон опустил голову и поник плечами. – Знаешь, подруга, что тебя сейчас попрошу? Не обижайся на мои слова, но поезжай-ка ты сейчас домой. Родители на тебя нормально реагируют, примут, а я здесь как нибудь. Прости, что ввязал тебя во все эти передряги. Прости меня за всё, Рин, но я и вправду хочу остаться сегодня один. Может в первый раз за все годы жизни, но говорю совершенно искренне.

– Ты что, с ума сошёл? Думаешь, я тебя оставлю одного? – девушка одним прыжком соскочила с дивана и метнулась к брату.– Ты что удумал? Давай, выкладывай.

– Рин, правда. Я сегодня очень устал. Это даже не то слово, которым можно оцениь моё состояние. Не обижайся, роднуля, но дай мне возможность сегодня вечером побыть одному. Только не надо выпытывать что к чему и почему. Прошу. Оставь мне силы просто поразмышлять о том, что будет дальше. Если честно, навалилось со всех сторон, а мне физически не хватает времени. Надо побыть одному и в тишине. И не час и не два… Поезжай, прошу…Ты же не хочешь, что бы мы с тобой поссорились из-за такой ерунды?

Арина отшатнулась от брата, словно тот её удврил. Постояла несколько секунд, а потом направилась к двери.

Антон от удивления даже привстал.

– Рин. А переодеться?

Девушка, взявшись за ручку двери, обернулась.

– Если думаешь, что мне в родительском доме будет хорошо без тебя, это означает одно – ты так и не понял, что я оттуда сбегу через полчаса. Просто от мысли, что ты здесь один. Вернусь, и буду ходить вокруг клиники, пока не настанет утро. Ты этого хочешь? Какой же ты дурак, хоть и любимый брат.

Как Антон через мгновение оказался рядом с сестрой, так и не понял, но, обняв хрупкое тело сестры, стал безостановочно целовать её щёки и уже мокрые от слёз глаза.

– Прости, милая, я не хотел тебя обидеть, лишь…

– Я поняла. – Арина остранила от себя брата и щёлкнула того по носу. – Хочешь остаться один – оставайся. Я пойду в ординаторскую. Там тоже есть диван, да и бельё в наличии, не то, что здесь. Будет тоскливо, приходи.

Девушка рукой притянула к себе голову брата и, чмокнув Антона в нос, вышла.

Парень, которого затопила волна любви и нежности к сестре, постоял, тупо пялясь на закрытую дверь, а потом медленно вернулся к рабочему креслу. Сел и, оперевшись локтями на стол, закрыл руками глаза…

* * *

Когда отец очнулся спустя час, как его привезли в комнату, Мара вскочила с кровати и, погладив того по щеке, не стала спрашивать как себя чувствует. У них за последнее время выработался своеобразный ритуал, что первое слово всегда за отцом.

– Ну что, дочка, как видишь, я жив и, по ощущению, состояние намного лучше, чем было до встречи с врачами. Что они со мной делали? Интересовалась?

– Пап. Всё чуть позже. Я получила рекомендации от Антона что нужно сделать в первую очередь, во вторую, в третью и так далее. Так что успеем поговорить. Я согласилась на их предложение остаться в клинике, что бы завтра они снова с утра тобой занялись. Мне подробно объяснили почему тебя лучше не транспортировать в гостиницу – что бы не нанести вред. Давай для начала я тебя положу на спину и отрегулирую кровать так, что бы было меньше нагрузки на спину. Знаешь, эта кровать вообще нечто! У нас до такой, вроде самой простой конструкции, почему-то никто так и не додумася. Эта кровать состоит из отдельных секций, которые можно регулировать как по высоте, так и каждую по наклону. Мне показали и объяснили как и в какой последовательности надо делать, да я и сама уже попробовала в какую сторону и что надо крутить. Так что сейчас твоя задача – просто держаться за ограждение и не соскользнуть. Что улыбаешься? Именно так мне и обозначили проблему. Всё, хватит смеяться. Приготовься, а я начну наклонять кровать. Наша задача – перевернуть тебя плавно и без рывков. Готов?

Через несколько минут мужчина уже лежал спиной на кровати, а его дочь, через каждые пару секунд спрашивая, болит или не болит, крутила ручки настройки секций, добиваясь комфортного положения отца. Когда мужчина скомандовал «стоп», девушка уже была мокрой от напряжения. Вытерев полотенцем пот с лица, подтащив к кровати стул, села рядом и заглянула в глаза отцу.

– Ну как сейчас?

– Я словно лежу не в кровати, а в бассейне – ни малейшего напряжения на организм. Да, согласен, надо и у нас в больницах внедрить подобное. Что ж. Первую задачу выполнили. Что дальше?

– Попробуй пошевелить пальцами ног и рук. Не вместе, по отдельности. Что, удивлён? Да, ребята восстановили чувствительность и роботоспособность как твоей руки, так и ног. Правда, Антон категорически запретил тебе сгибать ноги в коленях, а вот ступни нужно хоть и плавно, но поворачивать из стороны в сторону. Пальцы ног тоже нужнл разрабатывать, поэтому у тебя есть чем заняться. А пока дай протру тебя мокрым полотенцем, а то…

– Плохо пахну?

– Это нормально. Антон предупредил, что бы я тебя протирала каждые два часа. Если захочешь в туалет, скажи. Всё что необходимо, мне оставили.

– Да-а-а… – протянул мужчина. – Это тебе не гостиница, где нужно было исхитряться просто, что бы сходить в туалет…

– Пап. Это клиника. И она, как я поняла, чуть ли не единственная в своём роде. Здесь относятся к пациентам с уважением и всячечски стараются, что бы те не терпели никаких неудобств.

– Дочька, – пожилой мужчина поймал суетившуюся девушку за руку и показал глазами на стул. – Хватит метаться по комнате. Сядь и расскажи подробно о моём состоянии и что будет дальше.

Девушка села и, как послушная ученица, положив руки на колени, рассказала.

– Сегодня тебе восстановили проходимость спинного мозга. Ноги и руки, как мне сказали, полностью в нормальном остоянии, но, как понимаешь, пока позвоночник повреждён, тебе вставать ни в коем случае нельзя. Завтра у тебя вторая встреча с врачами. Будет продолжено воздействие на организм, что бы полностью восстановить позвоночник. Третий подход через неделю. Что, на мой взляд, самое главное, Анетон пообещал, что через пару недель ты сможешь пойти сам, самостоятельно. Конечно, без приседаний и бега, без нагибаний и привычной зарядки по утрам, но я считаю, что и это за гранью реального. Антон с сестрой, они…

Мужчина улыбнулся и дочь впервые за долгое время увидела на его лице не гримасу боли, а ту добрую улыбку, которую с самого раннего возраста всегда видела у папы на лице.

– Девочка моя. Ты через два слова на третье – Антон то, Антон сё… Рад, что ты столь внимательно слушала пожелания лечащего врача. Если не приувеличиваешь, то вести хорошие. Что ж, тогда через месяц-полтора, как надеюсь, мы сможем вернуться домой. Тот блок, что сгорел, я смогу восстановить. Только б руки работали как надо… А что врачи вполне достойно выполнили свои обязанности, я и сам ощущаю. Пальцы рук и ног ощущаю как и до падения с высоты. Правая рука уже сгибается в локте. Это, конечно, удивительно даже для уровня нашей медицины, а что говорить про здешнюю, так и вообще за гранью. Хорошо. Со мной и моим здоровьем более-менее понятно. Теперь ответь на пару вопросов. Ты с Антоном о чём-нибудь говорила? Я имею в виду другие темы?

– Нет, папа. Знаешь, как мне показалось, он и сам не хочет об этом говорить, словно показывая, что как врач отработает оплаченное время и всё. А как мы потом… Куда и когда… если честно, даже обидно.

– Он мне до операции это сказал прямо, без всяких недомолвок – мол, наши проблемы его не волнуют. Хотя, если честно, мне такой подход нравится. И в самом деле – кто мы ему? Да никто. Одни из многих пациентов. Говорил со мной без лести, без заинтересованности, словно я бревно какое. Ну и ладно.

– Пап! – изумилась девушка. – Так ты что, так и не захочешь с ним поговорить? Почему ты передумал? Я наш, другой? Который стал местным?

– Это два вопроса, а не один. На первый я ответил и не хочу менять мнение. Что касается второго, то, как мне кажется, встреча состоится в самое ближайшее время. Кстати. Ты сейчас можешь соединиться с разумом Антона? Или его сесты?

Мара поникла плечами, опустив голову.

– Антон восстановил мою чувствительность, точнее, снял все ограничения, но сам мне неподвластен, как и его сестра. Вместо них у меня в мозгу два тёмных провала. Словно они есть, а в то же время и нет. Пока ты был в беспамятстве, я пыталась понять что они и кто они, но ничего не получилось. Такое впечатление, что они выставили непроницаемый барьер именно от меня. Жаль, что ты обладаешь иными способностями. Поэтому остаётся одно – или выйти на прямой контакт или… вообще, до расставания не приближаться к ним.

– Второе, думаю, более разумно. Жаль, конечно, что ты не смогла проникнуть к ним, но, с другой стороны, твои действия во многих мирах подсудны и караются самыми строгими наказаниями, влоть до смерти. Поэтому, с данного момента, обещай мне, что не станешь и дальше пытаться добиться своего.

– Папа, ну как ты не понимаешь? Это настолько уникальные личности даже для нашего мира, а ты…

– Дочь. ОБЕЩАЙ!!!

– Хорошо, папа, обещаю. Но давай и ты дашь мне слово, что спустя день или два сам не заставишь меня нарушить обещание. Даёшь СЛОВО?

– Даю, дочь. А теперь скажи – здесь имеется что-либо съестное? А то, если честно, складывается впечатление, что я с неделю вообще ничего не ел.

– Есть, конечно. Я заказала из кафе обед, даже двойной. Сама уже поела – вкусно, не хуже, чем в ресторане при гостинице. Так что, я тебя покормлю?

– Давай, милая, только при условии – сьем, сколько смогу, работая своей рукой, а когда устану, скажу…

* * *

Сколько сидел Антон в забытьи, он не знал, но его привёла в чувство трель звонка. Не глядя, кто звонит, нажал соединение.

– Ты звонил, Антон? – раздался в трубке голос уставшего человека. – Извини, сразу ответить не мог – совещание. К тому ж, сам того не зная, вновь поставил Управление с ног на голову. Вот что с тобой делать – ума не приложу. Как сам по себе живёшь – вроде нормальный парень, такой, как и все. Но стоит с тобой кому-нибудь встретиться или переговорить по телефону – всё, жди атомную войну.

– Сан Саныч, Вы обо мне говорите так, словно я вестник Армагеддона. Совсем не так. Я лишь хочу жить нормальной жизнью, именно как все, не привлекая на свою пятую точку приключений. Я же не вноват, что стоит мне вылезти из норы, как ко мне эти самые неприятности сами прилипают.

– Ну, хорошо, я и сам понимаю, что тебе нервотрёпка не нужна. Что звонил?

– Так хотел поинтересоваться – кто ко мне такой умный от Вашего имени прибыл. Я не имею в виду Терентьева. Того знаю чуть ли не с детства. А этот компьютерщик кто такой?

– Вот и говорю, что ты своим существованием будоражишь нашу службу. Кто он такой? Да, как оказывается, не совсем и рядовой исполнитель. Полковник, как вернулся в Управление, сразу рапорт написал на его действия и прямиком ко мне. Я от таких вывертов чуть не сорвался – хотел было сам наказать, своей властью, но мелькнула мыслишка копнуть чуть поглубже, вот буча и поднялась. Сам понимаешь, что информация не твоего уровня, поэтому скажу лишь одно – неспроста этот капитан хотел поглубже залезть к тебе в компьютер. С ним сейчас работают, а я от лица Управления могу лишь принести тебе официальные извинения за случившееся, что и делаю. Прости, Антон, но не предполагал, что у нас крысы до сих пор водятся. Опять же, спасибо тебе за звонок. Обещаю, что такого не повторится.

– Я понял, Сан Саныч. Проехали. Как говорили раньше – рад стараться. Так вроде? Не буду Вас отвлекать. Спасибо, что перезвонили. Скажите одно – моя информация по письмам помогла?

– Ещё как. Здесь поднялся такой шум, что Москва сейчас собирает совещание по новым данным. Думаю, что подключат смежников и вскоре всё закончится благополучно. Извини, но времени больше нет. Очередное совещание. У тебя ко мне вопросы есть?