Текст книги "Одна судьба на двоих"

Автор книги: Casperdog

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

– А это кто? – спросила Арина, ткнув пальцем в что-то, похожее на зелёный шарик с желеобразным наполнением, правда, внутри присутствовало нечто похожее на человеческий глаз, временами перемещавшийся в этом непонятном желе, то и дело приближающийся к наружной оболочке. После того, как палец девушки прикоснулся к «коже», глаз моментально оказался там же, быстро увеличиваясь в размерах.

Арина ойкнула от испуга и отскочила назад.

– Милая, тебе, наверное, не говорили в детстве, что нельзя трогать пальцами всё подряд? – Белый засмеялся и, взяв с одной из полок небольшой баллончик, напоминающий дезодорант, подойдя ближе, опрыскал жидкостью непонятную «голову». Глаз сразу же отпрянул вглубь и стал почти незаметным.

– Это и есть то изначальное состояние твари, которую все знают как «Перевёртыша». Это, если можно так сказать, «ребёнок», который ещё ни разу не принял другую форму. Если бы ты, Арина, прижала плотно к оболочке свою руку этак на пару минут, в этом помещении появилась бы ещё одна Ярая, в точности повторяя оригинал. И лишь молекулярные исследования могли бы отличить настоящую Арину от фальшивки. Ребят, хочу напомнить, что на этой «выставке» есть как мёртвые, так и вполне живые экспонаты. Они, правда, в своего рода, замороженном состоянии, и не способны самостоятельно вернуть себе изначальный вид. Для этого нужно несколько условий, но тот же «перевёртыш» вполне успешно может начать самостоятельную жизнь, если, к примеру, его подержать в руках несколько минут. Поэтому прошу – ничего больше не трогайте, договорились?

– Олег, а зачем тебе нужны эти головы? – спросил Антон, наблюдая за сестрой. – К тому же, если всё настолько опасно, ты не боишься, что сюда заберутся твои дети и кого-либо оживят? О последствиях даже страшно подумать…

– Мои не заберутся. Я об этом побеспокоился ещё несколько лет назад. Да и провожу с ними занятия постоянно, а иметь перед глазами образцы полуживых тварей полезно – более наглядная демонстрация опасности таковых, нежели познавать их образы в процессе обучающей игры. Вы, кстати, сколько прошли уровней?

– Я восемь, Антон – семь. Дальше было не пройти – игра заворачивала.

– Не понял. То есть как?

– Трудно объяснить, но после прохождения восьмого уровня, передо мной вспыхнуло объявление – «Вы завершили процесс обучение полностью». Вот так вот. У брата аналогичная история. Позже мы повторно прошли с самого начала игру, надеясь, что будет допуск дальше, но нет. Та же самая история.

Белый с удивлением посмотрел на девушку, потом на парня.

– Если честно, то когда я создавал эту прогромму, такое оъявление-баннер вообще не закладывал. Это что получается, игра саморазвивается? – Олег удивился и задумался, но, вскоре, демонстративно махнув рукой, вновь посмотрел на Арину.

– Давайте теперь по поводу Вас поговорим. Разбирать по фрагментам момент нападения и Ваши действия не буду. Общую картину понял и могу сказать, что если бы ты, Арина, выглядела в момент стрельбы как обычно, вряд ли сейчас стояла бы рядом со мной. Ваши защитные техники интересны и, надеюсь, что поделитесь своими разработками, но вот то, что стали беспечными уже на следущий день после первого нападения, не характеризует Вас как думающих людей, скорее как балбесов, которые возомнили из себя чёрт знает что. Вы что, бессмертные? Нет. А знаете, что меня больше всего шокировало? Не знаете? Я скажу – то, что моё время, которое посвятил Вашему обучению, все мои советы, все тренировки, оказались Вами бездарно растрачены и забыты. И абсолютно ничего, что Вы вроде как поняли и осознали, так и не смогли применить этим утром, растерявшись, словно первоклашки на первом уроке в школе. Хорошо, хоть не описались со страху и всё же сработали какие-то инстинкты. Вы – двое упёртых недоучек, которые меня сегодня здорово расстроили. Получается, что я сам хреновый учитель, и за все годы, что с Вами занимался, так ничему и не смог научить…

Антон, по лицу которого тёк пот от неимоверной слабости, приподнялся и с трудом сел на металлическом столе.

– Зачем ты всё это говоришь, Белый, зная, что от первого до последнего слова это откровенная ложь? Ты нас практически ничему не учил и не дал даже самого малого, что тебя просили много лет назад. И, в итоге, ты нам наврал, перевернув всё с ног на голову, а сам, напустив на себя образ обиженного, умчался на Урал. Или, может, это учение и было в твоём болезненом воображении на протяжении многих лет, что находился без движения? И вообще, на кой ты сюда нас направил? Для того, что бы выслушивать твой бред наяву? Мы сами, понимаешь, САМИ, добились всего в жизни, практически не получая помощи ни от кого. Да, не отрицаю, что мы трижды ездили в школу на Урал и там проводили по нескольку месяцев, обучаясь самому необходимому. Так именно там мы и получили минимальные знания, но не отнюдь не от тебя, с которым и виделись-то редко до твоего морального и психологического коллапса. Арин. Как думаешь, водители из Братства ещё не уехали? Если нет, то я не хочу здесь оставаться ни одной лишней минуты. Лучше добраться домой и лежать в своей постели, а не выслушивать всё это…

Парень, собрав все силы, опустил ноги на пол и, держась за край стола, встал, качаясь, старясь не подавать вида, что ему неимоверно плохо.

Арина подскочила к брату и помогла одеться, а вот Белый от слов Антона словно впал в ступор, застыв на месте, не замечая ничего и никого вокруг себя…

Через несколько минут, поднявшись по лестнице на первой этаж, отдыхая чуть ли не на каждой ступеньке, двойняшки вышли во двор. Где были взрослые – никто не знал, но вот вместо двух машин, что привезли их сюда, во дворе стояла лишь одна, но водительское кресло в ней не пустовало – был виден человек.

Увидев подошедших молодых людей, стекло на дверце опустилось.

– Гриш, – обратилась к мужчине Арина. – Ты в состоянии отвезти нас домой? Здесь, как оказалось, мы лишние. Антон очень плохо себя чувствует и ему нужен покой, а тут…

– Ребят, нет вопросов. Отвезу куда нужно, – ответил мужчина и, перегнувшись через соседнее кресло, открыл пассажирскую дверь. – Забирайтесь и… подождите минуту. Я сейчас попробую опустить два кресла так, что бы Антон мог лечь.

Вскоре он вылез из машины и помог девушке поднять парня в салон. Уложив того на получившееся подобие лежанки, водитель достал из багажника пару армейских одеял и подал в руки Арине.

– Накрой его. Может и не лучшее, что бывает в жизни, но всяко будет теплее. Смотрю – твой брат бледный совсем, в лице ни кровинки. Так что, едем?

– Да, – еле слышно ответила девушка, которая была потрясена не меньше брата обрушившейся на них несправедливостью со стороны Белого. Она прекрасно помнила, что ничего такого, о чём говорил Олег, не было и в помине. А оставаться в доме, где их оскорбили, обвиняя в выдуманных проступках, не хотелось совершенно, не взирая даже, что со своими младшими родственниками вообще не успели пообщаться.

– Ребят, я только поставлю в известность руководство об очередной поездке. Я ведь тоже подневольное лицо.

– Конечно, о чём вопрос, – улыбнулась девушкой, с тревогой глядя на брата, который отключился и сейчас ни на что не реагировал.

Григорий взял в руки телефон и, выйдя из салона во двор, набрал номер. После короткого разговора хмыкнул от удивления и, сев обратно за руль, повернулся в сторону салона.

– Добро на выезд получено, но Глава Круга просит завести Вас сначала к нему. Это не займёт много времени – минут двадцать, не больше. К тому же, как я понял, Вас там будет ждать НАШ врач, который посмотрит Антона.

Арина пожала плечами и, решив что-то для себя, попросила подождать её пару минут. Выскочив из машины, быстрым шагом направилась к дому, уже в дверях столкнувшись нос к носу с мамой и Катей. Те посмотрели удивлённо на девушку, но не успели задать ни одного вопроса, как услышали то, что обеим было удивительно и непонятно.

– Мам, Кать. Я с Антоном прямо сейчас уезжаю. Ему очень плохо, а помощь, на которую надеялись, здесь не получим. Белый нас обидел. Не знаю, то ли у него с головой что-то, то ли настроение не то, но время идёт, а брату всё хуже и хуже. Если так будет дальше – в городе придётся вернуться в больницу. Не уверена, что там помогут кардинально, но вдруг получится. Я его не брошу, буду постоянно рядом. Вы нас уж простите, но здесь тяжело находиться. Извини, Кать, к тебе это не относится, да к Словенам тоже. Привет им. Будете в городе, заходите, рады будем повидаться.

– Доча, – растерялась Настя. – Так дома шаром покати. А Вам что-то поесть будет нужно. – Женщина наморщила лоб и заявила. – Так. Я еду с Вами. И это не обсуждается.

– Нет, мама. Это как раз обсуждается и ты с нами не едешь по одной простой причине – в машине для тебя места нет – там два сиденья разложили и на них Антон. Осталось лишь одно – для меня. А Вы тут отдыхайте и общайтесь. Извините, нам пора.

Арина говорила с мамой жёстко, словно они поменялись местами. И, оставив её стоять в растерянности, Арина сдвинула в сторону откатные ворота так, что бы мог выехать автомобиль, а затем, запрыгнув в машину и захлопнув дверь, села рядом с братом.

– Поехали, Григорий…

Арина была расстроена, но в момент, когда машина выезжала на улицу, краем глаза заметила, что их водитель пальцами правой руки, сделал несколько непонятных движений, «просемафорив» на тайном языке Братства Кате, на что та улыбнулась и кивнула в согласия.

* * *

Как и предупредил водитель, они повернули на Ленинградском шоссе не в сторону города, а в противоположную. И, сразу после того, как машина въехала в Приозерск, свернула на просёлочную дорогу, по которой, немного попетляв, остановилась у ворот старого дома. Водитель не стал сигналить, а лишь помигал фарами и ворота, дёрнувшись, плавно откатились в сторону. Когда же автомобиль вьехал во двор, их встретил старик, который выглядел словно персонаж из сказки – совершенно седая голова, такие же белоснежные густые брови и небольшая борода.

– По добру ли добрались? – спросил старик, открывая дверь машины.

– По добру, Дмитрий Михайлович. Вы как, сами управитесь или моя помошь нужна?

– Гриш. У меня в горнице племяш сидит. Вот он и поможет. А ты, добрый человек, поезжай обратно. С ребятами ничего не случится, я Главе обещал. Если понравится им у меня, так

Останутся на пару дней, а нет – вызову тебя – отвезёшь куда попросят.

Водитель, покорно склонив голову, отошёл от машины, а дед посмотрел на девушку, которая, хоть и слышала состоявшийся разговор, голову так и не повернула, не отрывая взгляда от лица брата.

– Здрава, милая.

– И Вам долгих лет, дедушка, – Арина повернулась на кресле и посмотрела в глаза старцу, от которых не смогла отвести взгляда, настолько были они яркими и добрыми, да и совершенно не соответствовала жизнь в этих глазах облику говорившего.

– Зовут меня Дмитрий Михайлович или, что чаще, просто «Дед». Поэтому зови как удобнее будет.

Старик улыбнулся так заразительно и открыто, что и девушка в ответ улыбнулась.

– Давай так, милая. Пока братца своего не буди, пусть полежит в покое, а мы с тобой пройдём в дом, там подробно и расскажешь что случилось. Слухами-то земля полнится, о твоей беде знаю, но картинка может быть как чёрно-белой, так и цветной, сама понимаешь различие. Мне же надо как можно больше деталей, что бы увидеть всё именно в цвете.

Пройдя в дом, который внутри выглядел несколько необычно и более свежо, чем снаружи, Арина неторопливо огляделась. Именно такие исконно русские дома ей и представлялись, когда она читала исторические книги. Везде было дерево и пахло так… Девушка закрыла глаза, а перед её мысленным взором всплыла картинка, что она находится не в доме, а на лесной опушке и ей чуть ли на яву послышался звук бегущей воды, словно в пару метрах от неё журчал ручеёк.

Арина даже вздрогнула от неожиданности, мотнув головой, сбрасывая наваждение. С удивлением посмотрела на деда, который сидел на лавке у дверей и наблюдал за своей гостьей с доброй улыбкой.

– И что ж тебе привиделось, а? Лес или берег морской?

– Лес, точнее, лужайка в сосновом лесу, а рядом звенел ручеёк.

Старик улыбнулся.

– Это к добру, моя хорошая. Ты плоть от плоти принадлежишь ТОЙ земле, вот она тебе и видится. Сейчас садись на лавку и подожди немного, пока я с племяшкой твоего братца разместим в горнице.

– Простите, дедушка, мы Вас не стесним? – неожиданно робко спросила Арина и… сама удивилась такому тону.

– Нет, милая. У меня Вы будете недолго, да и не стесните меня, места много…

Старик позвал по имени и из соседней комнаты появился мужчина чуть постарше девушки, высокий и красивый, что было отмечено Ариной как само сабой разумеющееся.

– Пойдём, поможешь мне, – скомандовал дед и мужчины вышли, оставив девушку одну. Та не стала сала садиться, а прошла вдоль стен, на которых в деревянных старинных рамках были размещены фотографии – от самых-самых старых, начала прошлого века, с пожелтевшими краями, до вполне современных. И, что отметила девушка, на всех были размещены кто угодно, только не хозяин этого дома. А почти в конце это галереи, к своему удивлению, на одной из фотографий, она увидела Олега Белого в компании молодых парней и девушек, правда, тому было на момент съёмки, лет двадцать пять, не больше.

Взджохнув, вспомнив, что было совсем недавно, она подошла к окну и от удивления ахнула – там, из-за цветущего куста сирени, ничего не было видно.

– «Сирень? Цветёт в начале мая?»

Мысль, что мелькнула в голове, сразу же исчезла, потому что в комнату зашёл Дмитрий Михайлович с её братом на руках. И нёс его совершенно легко, словно Антон весил килограмм десять, не больше. А вот второй, молодой мужчина, лишь открывал и закрывал двери…

Пройдя в соседнюю комнату и уложив парня на кровать, дед положил ему ладонь на лоб и медленно закрыл глаза. Настолько медленно, что у девушки сложилось впечатление, будто она смотрит на его веки в замедленной сьёмке.

Так прошло несколько минут в полной тишине. Дмитрий Михайлович поднялся с кровати, оторвав руку с головы Антона и посмотрел сначала удивлённо на свою ладонь, а потом на Арину.

– Внучка, а ты можешь пояснить мне, как такая связь между Вами образовалась? Ведь твой братец, словно вампир, из тебя силы тянет. Не будь тебя, он бы или уже поправился, или помер бы… Ты словно батарейка, что держит его в подвешенном состоянии.

– Так мы двойняшки, дедушка. С самого рождения вместе. Научились и разговаривать мысленно чуть ли не с малолетства. Когда порознь, чувствуем, словно оторвали от каждого половину тела. Даже болели оба, когда несколько дней были разлучены.

– Интересно. Знать сила Ваша богами разделена была изначально. Что ж, это меняет если не всё, то многое. Подожди минуту, я сейчас племяшку провожу, а потом и с тобой договорю.

Мужчина, о ком зашла речь, покраснев от стеснения, пожелал добра девушке и вышел из горницы вслед за дедом. Арина слышала негромкий разговор в сенях, но специально не прислушивалась, считая побное совсем невежливым по отношению к человеку, который, как она поняла, сможет вернуть брата к полноценной жизни.

Вернувшись в комнату, Дмитрий Михайлович сел на низкую лавку в комнате, где лежал брат и позвал к себе Арину, усадив рядом с собой.

– Теперь расскажи подробно что случилось с Вами, да не только сегодня, а и чуть раньше. Понять надо, откуда к Вам столько ненависти пришло.

Рассказ Арины Дмитрий Михайлович слушал не прерывая, лишь пару раз, прежде извинившись, уточнил вроде как совсем незначительные детали. Когда девушка смолкла, дед улыбнулся и подмигнул.

– С Вашими бедами более-менее понятно. Мне нужно обдумать пару моментов, но это чуть позже, время для этого будет. Сейчас о другом. Хочу спрость тебя, милая. Что знаешь о других мирах и как те соприкасаются с нашим?

– Знаю только в том объёме, что сначала рассказал Белый, которого мы знаем много лет, а потом эти знания дополнили учителя из Уральской школы. Наша мама сама из Братства, она ЗАЩИТНИК, если тебе, дедушка, это о чём-то говорит.

Старик улыбнулся.

– Говорит, хорошая, ещё как говорит. Я ведь сам много лет был Главой местного КРУГА, но почувствовал однажды, что тяжело мне жизнь продолжать такую – беспокоиться обо всех и всём. Сложил полномочия, да ушёл странствовать – себя испытать, да миры посмотреть.

– И как, посмотрели мир? – улыбнулась девушка, не поняв самого важного.

– Не мир, ладушка, а миры. Множество их, да и разнообразные все. Где хуже, где лучше, чем у нас. Только все эти годы, а прошло их много, тянуло на Родину, на землю родную. И, вернувшись, почувствовал, что больше покидать её не хочу. Хорошо мне здесь и спокойно очень. Даже там, где всё было хорошо и люди вокруг были счастливы, у меня на сердце лежала тяжесть, так как чувствовал, что не моя земля это, а чУждая. А вот здесь, хоть и не славно всё вокруг, да на сердце намного легче.

Арина улыбнулась и, не задумываясь, погладила руку старика, что сидел рядом, всю высохшую и твёрдую, словно не кожа была на ней, а высохший пергамент.

Дед удивлённо вскинул глаза на Арину, а потом, что-то почувствовав, улыбнулся и тоже погладил руку девушки.

– Добрая ты, Ладушка, и сердце у тебя чистое, без пятнышка. Твой брат немного похуже будет, да не корю его, понимаю, что он берёт на себя всю ответственность и грязь от жизни за Вас двоих, не желая пачкать самое светлое, самое дорогое, что есть у него – твоё тело и твою душу, красавица. Так вот почему я спросил у тебя по поводу соседних миров. Предложу один вариант, а согласишься или нет – решать тебе. Есть у меня потаёная тропка в мир, похожий на наш. Ничем не отличается, разве что отсутствием людей да крупной живности. Я, когда впервые вступил на него, подумал, что это тот Эдем, что у провославных значится раем. Но потом понял, что ошибся. Просто тот мир ещё девственен, грязью не запачкан, а что самое важное – не утратил насыщенности энергий Первородных. Я говорю о тех, кто создаёт миры, а не тех, кто первыми на них появляется. Наша ошибка – путаем эти понятия, ну это так, к слову. Вот и предлагаю Вам двоим неделю пожить в ином мире. Больше не получится, к сожалению. Мир тот ещё не полностью сформировался, поэтому есть ограничения.

– А чем мне там брата кормить, да и жить где?

Старик улыбнулся.

– Сразу видно, что девочка со мной разговаривает, да о брате в первую очередь беспокоится. Умничка, но по поводу еды не думай. Там воздух и вода кормят и поят. Температура постоянная – около двадцати трёх градусов, не замёрзнете. Змей и прочих гадов не имеется, а вот плодов разных не перечесть. И, запомни, нет там ничего ядовитого, чем можно отравиться. А спать… дам вам на время два спальника, что мне гости давно подарили. Кините на травку, да и будете спать без движения. Что, согласна?

– А мой брат…

– Твоему брату я помогу перебраться, а вот потом сразу же вернусь. Вы там будете гостями новыми, а меня тот мир помнит. Хоть и не навредил ему ничем, но закон есть закон – неделя и уходи. Да, забыл самое важное. Не знаю почему, а этот мир ещё уникален другим – время там бежит намного быстрее, чем в соседних мирах. Молодой он ещё, торопится. Каждый час там равен одной минуте здесь. Не точно, конечно, приблизительно. Так что для всех окружающих пройдёт несколько часов, а для вас – неделя. И ещё, милая. Дам тебе с собой пару бытылочек со своими настойками. Будешь каждое утро и вечер выдавать брату по столовой ложке поочерёдно из каждой бутылки. По утрам из одной, по вечерам – из другой. Тут ведь какое дело. Не так страшна рана на теле твоего брата, а то, что, получив ранение, нарушилась у него циркуляция жизненной энергии. Нарушилась гармония жизни, поэтому в одной части тела её много, а в другой – почти нет. Мои настойки для того и созданы, что бы востановить каналы энергии, а воздух и, особенно вода, доделают доброе дело.

Арина слушала старца, совершенно не сомневаясь в его словах, хотя услышанное более походило на какую-то сказку… Тем не менее, в голове девушки была одна цель и для достижения положительного результата она была готова на всё.

– Что мне нужно сделать? – с надеждой спросила Арина.

Дед усмехнулся.

– Может, скажу крамольное, но, поверь, без всякого злого умысла. Вам с братом придётся туда перейти в том, в чём мать родила. Нельзя новый мир пачкать и портить, да и он сам не позволит. Хотя… мысль добрая мелькнула. Там ведь нельзя ничего искусственного, а я Вам дам рубахи льняные. Тем более не заводского изготовления, а в домашних условиях сотканных и сшитых нитями натуральными. Это не будет нарушением мира первозданного. Да, пока не забыл. Спальниками пользуйтесь, пока целые, а потом, возвращаясь, заберите с собой до последних капельки и кусочка всё, что от них останется. Здесь выкинем. И бутылочки с лекарствами дам не стеклянные, а из глины сделанные, но и их не оставьте. Вот, вроде, всё сказал. Давай тогда собираться. Я сейчас принесу Вам одежду нательную, и пока ты переодеваешься, попробую снять аккуратно с твоего брата его одежду, хотя… нет. Вместе будем, а то очнётся горемыка, испугается, да и шарахнет меня чем-нибудь убойным досмерти. А я хоть и древний, но жизни своей до конца не прожил. Малец будет позже сокрушаться сделанному, так мне-то будет уже всё равно…

– – -

Через полчаса, приведя в чувство брата, они, выйдя во двор через второй выход, сели на крохотной лужайке посреди цветущих кустов сирени. Хотя на улице было прохладно, на этом пятачке было почему-то очень и очень тепло. Дед, тоже одетый в длиную рубаху, посадил их так, что образовали треугольник, касаясь ступнями согнутых ног друг друга. Чуть позже попросил взяться всем за руки и тщательно зажмуриться, предупредив, что это не для секрета, а лишь ради сохранения зрения при переходе.

Дмитрий Михайлович начал петь на древнем языке славян. И хотя смысл содержания песни двойняшки практически не понимали, мелодия была настолько проста, что, уловив её плавное течение, оба стали подпевать, не громко, а лишь дополняя своей энергией и голосами песню деда.

Никто не понял самого момента переноса, но когда старик отпустил руки парня и девушки, те открыли глаза и в восторге вскочили на ноги.

– Какая здесь красота, – удивлённо протянул Антон, потянувшись всем телом к верхушкам высоченных сосен, с которых, после слов парня, как показалось, вроде случайно, прилетела пару шишек, ударив по головам близняшек, правда, не больно, а доставив этим искреннее веселье.

Дмитрий Михайлович, почувствовав, как ребят встретил новый мир, лишь усмехнулся – его надежды сбылись и мир принял гостей как родных – с юмором, отметив своим знаком.

Арина вдруг замерла и подняла глаза наверх, тем не менее, обращаясь к старику.

– Деда Дим. А ведь лес живой и он… он разговаривает с нами, я его понимаю!

Девушка, сделав шаг вперёд, обняла и прижалась к стволу стройной сосны, а потом, ласково проведя рукой по коре, сделав ещё несколько шагов, обняла совсем невысокую, метров в пять, берёзку и замерла…

Антон же со счастливой улыбкой, совершенно позабыв о своей ране, так и стоял, задрав голову, а его губы шевелились, словно он с кем-то разговаривал.

– Счастья Вам, дети. Вот и удалось мне увидеть, как встретились Первые со своими детьми…

Посколько все уже было оговорено, и не раз, Дмитрий Михайлович не стал нарушать умиротворение двойняшек, лишь заметив, что в теле парня сразу же забурлила жизнь, приводя тело в совершенное состояние. Дед сел на траву и запел несколько иную песню. Более жалостливую или… прощальную. Его фигура стала бледнеть, словно дым над водой, а спустя пару мгновений полностью исчезла.

Через несколько часов. Неизвестный мир.

– Сестрёнка, отпусти эту берёзку, а то задушишь её в своих объятиях.

– Братик. Ты просто не понимаешь – я ощущаю каждый листочек этой красавицы. Чувствую, что она тоже мне рада и ей приятны мои прикосновения.

– Верю. Я только что сам с трудом оторвался от сосны – просто пьяный от запаха смолы и жизни, что протекает в этом исполине. Ты посмотри насколько он выше остальных!

– Лучше поделись с сестрой состоянием своего самочувствия.

– Самочувствия? – недоумённо переспросил Антон и, подняв подол рубахи, что была ему до колен, не стеснясь наготы, стал разматывать бинты. Сбросив последний, с удивлением оглядел тело – кроме двух чуть красных участков кожи, ни чего не указывало, что менее суток назад там была сквозная рана.

– Дай пропальпирую, – девушка подошла и, сев рядом с братом на колени, аккуратно и нежно прощупала как саму рану, точнее то место, где она была, так и соседние участки кожи.

– Рана затянулась полностью, но вокруг есть уплотнения. Воспалительного процесса не чувствую, да и внутри, похоже, процесс заживления идёт полным ходом. Слушай, Тош. У меня складывается впечатление, что мы или в сказке, или спим крепко-крепко, а то, что вокруг – лишь бред воспалённого сознания.

– Нет, половинка. Это не сон. Сама открой полностью сознание и поймёшь, что мы в мире живой природы, где все деревья, кусты и даже вот эти пчёлки, что летают вокруг, имеют хотьи маленький, но разум и все умеют общаться между собой. Это множество разумов, объединённых в одно единое. Нам с тобой сказочно повезло оказаться в поистине мыслящем мире. Это сказка, но сказка наяву.

– Ты кушать хочешь? – вдруг забеспокоилась девушка, заметив, что её брат немного похудел.

– Абсолютно нет, но вот пить хочется постоянно. Хорошо, рядом ручеёк течёт – вода в нём словно живая – пара глотков и ощущение, что хорошо пообедал. А ты заметила, как здесь пахнет? Воздух словно кисель. Вздохнул – и поел и выпил, настолько пьянит.

– Да… Запахи здесь словно концентрат. Чего мне хочется до одури, так искупаться. Давай пойдём ниже по течению ручейка – наверняка ведь есть какое-нибудь озерцо, где сможем помыться полностью. У меня стойкое ощущение, что я, по сравнению с природой, вся грязная.

– Я также себя чувствую. Что ж, пойдём. Может, сможем хоть немного смыть с себя то, чем пропитались наши организмы за годы жизни в городе.

– – -

Пройдя метров сто вдоль веселого бегущего ручья, по пути аккуратно сорвав несколько пригорошней спелых ягод черники и брусники, двойняшки вышли на берег небольшого озера, метров тридцати диаметром, не больше, в которое, как они заметили, впадает множество других ручьёв.

– Надо только обязательно отметить путь назад, а то так и останемся здесь на всю оставшуюся жизнь – хихикнула Арина, но брат возразил.

– Здесь, конечно, сказочно и я не против почаще посещать это место, но не забывай, что у нас есть родители, которые, уверен, беспокоятся. Представь, что будет, если мы останемся здесь насегда?

– Тошка, ну какой же ты приземлённый, – улыбнулась девушка, сбрасывая с себя рубаху. – Не понимаешь шуток? Нас же предупредил дедушка, что больше недели мы здесь пробыть не сможем. Кстати, а его имя и отчество тебе не напоминает ничего?

– Дмитрий Михайлович? Знаешь, в голове что-то крутится, но ничего толкового на ум не приходит.

– А вот мне пришло. Это ведь наставник Белого, который, оставив должность Главы КРУГА, внезапно исчез. Его искали много лет, но так и не нашли. А сейчас, вдруг, он оказался на месте, причём рядом с нами в своём бывшем доме и так же случайно, узнав о постигшей нас беде, вдруг предложил свою помощь. Не находишь всё это странным?

Антон задумался.

– Вполне может быть, что все случайности перешли в иное состояние и наш путь пересёкся с дорогой деда уже закономерно. Только боги знают дальнейшие пути. Кстати, ты так и будешь стоять передо мной с такой красивой голенькой попкой? Что замерла? Хочешь, что бы я её укусил? Это будет в радость. Три, два, один…

Девушка, взвизгнув, нырнула практически без брызг, а вынырнула уже на другом конце озера.

– Будешь приставать и угрожать – стану русалкой и останусь здесь жить без тебя, так и знай.

– Горе мне, горе, – шутливо захныкал Антон, посыпая голову мелким белоснежным речным песком. – Как же я буду без своей половинки? Придётся закрыть клинику, распустить всех наших коллег. Затем я зачахну и умру или, в лучшем случае, уйду в монастырь.

Девушка захохотала.

– Тоже мне послушник… Ты там не выдержишь и пару дней. Обязанностей много, а свободы практически нет. Да и запрягут тебя, молодого, на самые трудные работы. Будешь с утра до вечера копаться в огороде или кирпичи таскать для строительства очередного храма… Чуть позже сбросишь с себя данные обеты, да рванёшь куда-нибудь подальше от постной жизни.

– Болтушка ты, Арин. Говоришь так, словно сама много лет провела в монастыре. Так же убедительно врёшь, как и все, от кого слышу о церковной жизни. А на самом деле всё не так, да и жизнь у затворников монастырей не такая уж скучная и постная. Ты, дразнилка, а не сестра. Вот сейчас поймаю, да и укушу куда обещал…

* * *

После догонялок в воде и короткого спарринга голышом, благо их никто не видит, двойняшки вновь искупались и, обсохнув, надели рубахи.

Антон, вдруг став серьёзным, взяв за руку сестру, направился на ту самую полянку, где они и появились изначально. Увидев два мешка со спальниками, достали содерживое и, растелив на высокой траве, улеглись на них сверху.

– Что ты опять посмурнел? – Арина нагнулась над братом и чмокнула того в нос.

– Да вот опять девица та странная в памяти всплыла. Не понимаю, что за связь между нами образовалась, но вот внезапно ощутил, что запаниковала та, когда мы здесь оказались. Она словно ниточку потеряла, которую непонятно как привязала ко мне. Вот и сейчас в панике мечется, патаясь всеми способами обнаружить моё присутствие, но, как понимаю, здесь мы отрезаны от её надзора.

Арина, взяв руку брата и приложив к своей груди, закрыла глаза и улыбнулась.

– Тош, ты стал говорить как наш дедушка, строя предложения немного иначе, как ранее говорили, в старину. И это, знаешь, мне приятно слышать, словно мы вернулись на много-много лет назад… Что же касается этой девицы, удивительно, что ты не понял до сих пор, что образ, увиденный тобой, и был той самой «ниточкой», которую она смогла протянуть к тебе. Поверь, это не любовь с первого взгляда, а эгоизм чистой воды. Ей что-то надо даже не от тебя, а от нас обоих, поэтому и мечется в панике. Мне вот интересно совсем другое. Ты ведь ощутил её эмоции уже здесь, только что, так? Значит ли это, что этот мир способен пропускть эмоции лишь с «той» стороны? Отсюда, как мы выяснили, блокада, это и здорово. Я давным-давно мечтала хоть пару дней провести вместе вдали от родственников и друзей. Мне хорошо только с тобой, братик.

– И мне, милая. Хотя… По поводу односторонней блокады. Ты заметила, что наша малышня и здесь нас не оставила без своего внимания? Вот же любопытные засранцы. Они, если заметила, тщательно за нами подглядывают, порой довольно бесцеремонно пытаясь влезть в наши головы. При встрече всё им выскожу.