Текст книги "Большая Советская Энциклопедия (НА)"

Автор книги: Большая Советская Энциклопедия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 75 страниц)

  Народный театр в широком смысле непрофессионален, однако, у всех народов были свои специалисты театрального дела: древнеримские мимы , западноевропейские шпильманы , жонглёры , русские скоморохи , а также актёры-кукольники разных стран. Объединяясь в группы (в России назывались «ватаги»), они странствовали по городам и сёлам. Репертуар составляли пьесы фольклорного происхождения, позднее и переработки профессиональных пьес и др. литературных произведений. Представления народного театра, имевшие обычно острую социально-политическую направленность, преследовались церковью и государством. Народные актёры часто вносили светские реалистические элементы в представления религиозных драм (средневековая мистерия ). Критическое отношение народа к представителям феодальной знати и городской буржуазии проявилось в фарсе . Традиции фарса и карнавала подготовили появление комедии дель арте .

  В России наибольшее распространение в крестьянской, солдатской, фабричной среде получили драмы «Царь Максимилиан и его непокорный сын Адольф», «Лодка» (варианты – «Шлюпка», «Шайка разбойников», «Степан Разин», «Чёрный ворон»); разыгрывались также драмы «Царь Ирод», «Как француз Москву брал». По своему типу они относятся к известным у многих народов тираноборческим, героическим или так называемым разбойничьим драмам. «Царь Максимилиан» имеет литературный первоисточник – школьную драму «Венец Димитрия» (1704), в основе которой лежит «Житие святого Димитрия»; «Лодка» (конец 18 в.) представляет собой инсценировку народной песни «Вниз по матушке по Волге». Окончательное формирование этих пьес связано с включением в их текст фрагментов из произведений поэтов конца 18 – 1-й половины 19 вв. – Г. Р. Державина, К. Н. Батюшкова, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, мотивов и образов лубочных романов. На Руси бытовали также и сатирические пьесы «Барин», «Голый барин», «Петрушка».

  Наиболее характерной особенностью народного театра (как и вообще фольклорного искусства) является открытая условность костюмов и реквизита, движений и жестов; в ходе представлений актёры непосредственно общались с публикой, которая могла подавать реплики, вмешиваться в действие, направлять его, а иногда и принимать в нём участие (петь вместе с хором исполнителей, изображать второстепенных персонажей в массовых сценах). Народный театр, как правило, не имел ни сцены, ни декораций. Основной интерес в нём сосредоточен не на глубине раскрытия характеров действующих лиц, а на трагичности или комичности ситуаций, положений. Большое значение имеют выходные монологи героев, исполнение действующими лицами песен (народных или специально сочинённых для представления), арий из опер. В народной драме существуют два типа персонажей – драматические (героические или романтические) и комические. Первых отличает высокий торжественный стиль обращений, монологов и диалогов, вторых – комические, пародийные приёмы, игра слов. Традиционность исполнения в народном театре определила впоследствии возникновение особого вида театральных представлений, получивших устойчивую форму. Эти представления во многих странах носят название традиционного театра. В странах Азии с древнейших времён были распространены народно-танцевальные пантомимические представления. На их основе сформировался традиционный театр народов Азии: театры ваянг-топенг в Индонезии, колам на о. Шри-Ланка (Цейлон), катхакали в Индии и др.

  Своеобразие художественных и исполнительских приёмов народного театра привлекало деятелей профессионального театра и использовалось ими (У. Шекспир, Мольер, К. Гольдони, А. Н. Островский, Э. Де Филиппе и др.).

  Народный танец – один из древнейших видов Н. т. Танец был частью народных представлений на праздниках и ярмарках. Появление хороводов и др. обрядовых танцев связано с народными обрядами (цейлонский танец огня, норвежский танец с факелами, славянские хороводы, связанные с обрядами завивания берёзки, плетения венков, зажигания костров). Постепенно отходя от обрядовых действий, хороводы наполнялись новым содержанием, выражавшим новые особенности быта. Народы, занимавшиеся охотой, животноводством, отражали в танце наблюдения над животным миром. Образно и выразительно передавались характер и повадки зверей, птиц, домашних животных: танец бизона у североамериканских индейцев, индонезийский пенчак (тигр), якутский танец медведя, памирский – орла, китайский, индийский – павлина, финский – бычка, русский журавель, гусачок, норвежский петушиный бой и др. Возникают танцы на темы сельского труда: латышский танец жнецов, гуцульский – дровосеков, эстонский – сапожников, белорусский лянок, молдавский поамэ (виноград), узбекский шелкопряд, пахта (хлопок). С появлением ремесленного и фабричного труда возникают новые народные танцы: украинский бондарь, немецкий танец стеклодувов, карельский «Как ткут сукно» и др. В народном танце часто отражены воинский дух, доблесть, героизм, воспроизводятся сцены боя («пиррические» пляски древних греков, сочетающие танцевальное искусство с фехтовальными приёмами, грузинский хоруми, берикаоба, шотландский танец с мечами, казачьи пляски и др.). Большое место в танцевальном Н. т. занимает тема любви; первоначально эти танцы были откровенно эротическими; позже появились танцы, выражающие благородство чувств, почтительное отношение к женщине (грузинский картули , русская байновская кадриль , польский мазур).

  У каждого народа сложились свои танцевальные традиции, пластический язык, особая координация движений, приёмы соотношения движения с музыкой; у одних построение танцевальной фразы синхронно музыкальной, у других (у болгар) – не синхронно. Танцы народов Западной Европы основываются на движении ног (руки и корпус как бы им аккомпанируют), в танцах же народов Средней Азии и др. стран Востока основное внимание уделяется движению рук и корпуса. В народном танце всегда главенствует ритмическое начало, которое подчёркивается танцовщиком (притоптывания, хлопки, звон колец, бубенчиков). Многие танцы исполняются под аккомпанемент народных инструментов, которые танцовщики часто держат в руках (кастаньеты, тамбурин, барабан, дойра, гармошка, балалайка). Некоторые танцы исполняются с бытовыми аксессуарами (платок, шляпа, блюдо, пиала, чаша). Большое влияние на характер исполнения оказывает костюм: так, плавности хода русские и грузинские танцовщицы помогает длинное платье, прикрывающее ступни ног; характерное движение в русском и венгерском мужском танце – отбивка по голенищу жёстких сапог.

  Расцвет и популярность народного танца в СССР способствовали возникновению новой сценической формы – ансамблей народного танца. В 1937 был создан Ансамбль народного танца СССР , утвердивший в профессиональной хореографии сценический народный танец. Элементы народного танца используются и в классическом балете. Во всех республиках Советского Союза созданы профессиональные ансамбли народного танца и ансамбли песни и пляски . Профессиональные и любительские коллективы народного сценического танца распространены в странах всего мира (см. Танец ).

  Народные архитектура, изобразительное и декоративно-прикладное искусство включают орудия труда, постройки (см. Деревянная архитектура , Жилище ), домашнюю утварь и бытовую обстановку (см. Дерево в искусстве, Железо , Керамика , Лаки художественные , Мебель , Медь , Сосуды художественные, Стекло ), одежду и ткани (см. Вышивка , Килим , Ковёр , Кружево , Набойка , Одежда , Ткани художественные ), игрушки , лубок и т.д. К числу важнейших художественно-технический процессов, распространённых в Н. т., относятся гончарство , ткачество , резьба художественная , роспись декоративная , ковка , литьё художественное , гравирование , чеканка и т.д. Народная архитектура и декоративно-прикладное искусство принадлежат к материальному производству, носят непосредственно созидательный характер; отсюда слитность в них эстетической и утилитарной функций, образного мышления и техническая изобретательности.

  Создавая и оформляя предметную среду и давая предметно-эстетическое выражение трудовым процессам, бытовому укладу, календарным и семейным обрядам, Н. т. искони являлось неотъемлемой частью медленно изменяющегося строя народной жизни. В отдельных чертах Н. т. прослеживаются нормы труда и быта, культы и верования, восходящие к неолиту и бронзовому веку. Наиболее общим элементом Н. т. служит родившийся в древности орнамент , который помогает достигать органического единства композиции и глубоко взаимосвязан с техникой исполнения, чувством предмета, пластической формы, естественной красоты материала. В отдельных орнаментальных мотивах, большинство из которых имело первоначально мифологический смысл («мировое древо», «великая богиня» с предстоящими, солярные символы), запечатлелись черты первобытного сознания, мифологические и магические способы общения с природой. Эти древние корни проступают, например, и в народной игрушке, в которой прослеживаются черты первобытной культовой пластики. Произведениям Н. т. зачастую присуща конкретная связь с тем или иным обычаем, сохраняющимся и тогда, когда утрачивается память о культовой природе или мифологической обусловленности этого обычая. Этим объясняется и непрочность, эфемерность многих предметов Н. т. (рисунки песком, крашеные яйца), рассчитанных на периодическое воспроизведение в регулярно повторяющемся обряде.

  В отличие от «высокого» искусства общественных верхов, Н. т. не знает контрастных перемен художественных стилей. В ходе его эволюции появляются отдельные новые мотивы, но больше меняются степень стилизации и характер осмысления старых мотивов; изображения, связанные некогда с коренными представлениями о мире, постепенно обретали узкоутилитарный смысл (например, в различных знаках-оберегах и знаках-заклинаниях, украшавших бытовые предметы) или начинали играть чисто декоративную роль, тогда как форма предмета претерпевала зачастую лишь незначительные конструктивно-функциональные изменения. Представление о вещи в Н. т. обычно не закрепляется в подготовительной модели или рисунке, а живёт в сознании и руке мастера; при этом результаты его индивидуальной изобретательности, приводящей к выработке наиболее рациональных приёмов работы, должны быть приняты народным коллективом. В силу этого закрепляемая вековым отбором традиция претерпевает постоянные, но лишь частичные специфические изменения. Древнейшие предметы (например, деревянные ковши в виде утки) могут быть чрезвычайно близки к натуре; позднейшие осмысления этих форм в Н. т., сохраняя первоначальную типологию и образную основу, сочетают их с веками выработанными приёмами обобщения, декоративной стилизации, с рациональным использованием технических средств и материалов.

  По мере классовой дифференциации общества складываются предпосылки для возникновения Н. т., обслуживающего потребности низших слоев общества и первоначально сводившегося к домашней художественной работе для себя и к деревенскому ремеслу. Наличие особой народной ветви обнаруживается уже в античном искусстве (например, в вотивных предметах итало-этрусского круга, напоминающих неолитическую пластику). Первоначальные памятники дворцовой и даже культовой архитектуры явственно связаны с простейшими древними образцами народного деревянного и каменного зодчества (Эгейский мегарон , германский халле), переносными жилищами кочевников и т.д., но затем резко расходятся пути городского и усадебного строительства и народной архитектуры, обслуживающей в основном крестьянский быт (жилой дом, гумно, амбар, сарай, хлев и т.д.).

  В средневековой Европе феодально-церковной культуре противостояло стремление сохранить культурную традицию родового строя, хозяйственную и политическую замкнутость, культ местных богов; выражением этого становится народная струя в средневековом искусстве, обычно насыщенная образами звериного стиля . Народное мировоззрение, с особой чистотой выразившееся в языческих украшениях-амулетах, выступает и в памятниках, являющихся примерами влияния народной культуры на придворную и церковную (таковы рельефы владимиро-суздальской школы , гротескная пластика романских и готических церквей, орнаментация рукописей). Однако неразвитость товарно-денежных отношений, слабая дифференциация форм быта, а также принципиальная анонимность средневекового искусства и близость его мастеров к народной среде не способствовали полнейшему обособлению Н. т. В странах, позднее вступивших в раннекапиталистическую стадию развития, в частности в средневековой Руси, подобная ситуация сохраняется вплоть до конца 17 – начала 18 вв. В странах Востока, особенно долго (до 19—20 вв.) сохранявших средневековый уклад жизни, всё декоративно-прикладное искусство глубоко проникнуто народными ремесленными навыками и высокоразвитое Н. т. не имеет коренных отличий от ремесла для привилегированных слоев; в изобразительном же искусстве ряда стран сильна народная струя (китайский, японский, индийский лубок). Наконец, в странах, переживших колонизацию, основой для Н. т. обычно служила древняя туземная культура, хотя оно и впитывало в себя многие черты принесённых культур.

  С разложением феодализма и цеховой системы складывается работающее на рынок народное художественное ремесло; благодаря этому Н. т., ещё сохраняя тесную связь с народным бытом, осваивает новые виды продукции, новые формы и темы. С другой стороны, выявление художественной индивидуальности и культ античного искусства, утвердившиеся в эпоху Возрождения, приводят к тому, что Н. т. всё яснее выступает как нечто локальное, обособленное, привязанное к родной старине. Народная художественная культура – произведения религиозного искусства (вотивная живопись, иконы, писанные по стеклу, раскрашенная скульптура), бурно развивающегося с 16—17 вв. (особенно в странах католического культа), оформление празднеств, лубок, с их наивным архаизмом форм, – имеет уже совершенно иную образную систему, чем изысканные, подчас новаторски необычные произведения «высокого» искусства; аналогичное расхождение возникает и в стиле предметов быта. Этот разрыв менее ощутим там, где фольклорные элементы глубоко проникают в культуру привилегированных слоев и церкви. В России это проявилось, например, в архитектуре дворца в с. Коломенском (17 в.), с его обилием форм народного деревянного зодчества, а в странах Латинской Америки – в декоре церквей барокко, впитавшем черты искусства доколумбовых цивилизаций. В 17—18 вв. в Н. т. заметно ослабевает идеографическое начало. В растительных мотивах, теперь повсеместно вытесняющих символико-геометрические узоры, декоративный строй становится свободней, разнообразней. В Н. т. проникает всё больше свежих наблюдений, бытовых сюжетов, возрастает стремление к сказочно-фольклорному осмыслению жизни высших слоев общества, к заимствованию форм господствующих стилей, имитации фактуры дорогих и трудоёмких материалов. Однако новые мотивы и формы (ренессанса, барокко, ампира), проникая в Н. т., сохраняют лишь весьма отдалённое сходство с образцом, упрощаясь и застывая в ритмически ясной декоративной схеме. В целом на 17 – начало 19 вв. приходится эпоха расцвета Н. т., давшая необычайное разнообразие его видов и форм. Этому способствовали оснащение Н. т. ранее недоступными ему материалами и инструментами, появление новых технических возможностей, расширение кругозора народных художников, развитие народной лирики и сатиры.

  В 19 в. интенсивно развивающееся художественное кустарное производство всё более вовлекается в систему капиталистической экономики; товарное ремесло в большинстве стран окончательно отделяется от консервативного домашнего. В России после 1861 народные художественные промыслы приобретают характер частных мастерских, работающих на всероссийский рынок. Узкая специализация промыслов, растущее разделение труда и стандартизация мотивов рождают узоры и формы, предельно слитые с виртуозными приёмами технического исполнения (порой достигающего почти машинной скорости); при этом ремесленное, механически безупречное мастерство всё чаще вытесняет творчество. Подражая образцам массовой городской продукции, нередко случайной и антихудожественной, мастера разрушают типичное для фольклора единство технического и эстетического начал. Композиции, ранее строго организованные, насыщенные смысловыми ассоциациями, становятся более свободными, но менее логичными. В живописи темперные краски вытесняются масляными, а позднее анилиновыми; народная икона и лубок сменяются олеографиями ; в пластике объёмно-предметная форма теряет архитектоничность. Изображение и орнамент, ранее слитые с вещью, теперь становятся как бы картинкой, наклеенной на поверхность. Отдельные отрасли, не выдерживая конкуренции с дешёвыми фабричными изделиями, приходят в упадок или вымирают, но возникают и расширяются другие, использующие большей частью технику, стилистику и даже образцы профессионального станкового искусства и коммерческой художественной промышленности. В ряде стран, обладавших ранее богатейшим Н. т. (Англия, Дания, Нидерланды), оно почти полностью исчезает, но интенсивно развивается в промышленно отсталых районах, сохранивших мощные пласты средневековой культуры (северной губернии в России, Бретань во Франции, Тироль в Австрии, Словакия, балканские страны, Испания, Сицилия в Италии).

  С середины 19 в., вслед за признанием ценности словесного фольклора, в ряде стран возникает интерес и к народному декоративному искусству. С этого времени эстетика Н. т. (как национального, так и экзотического), его красочность и ритмичность всё более влияют на профессиональную архитектуру, изобразительное и декоративное искусство. Начинается собирание коллекций Н. т., общественные организации и меценатские кружки возрождают ряд угасавших промыслов и организуют новые. Особый размах эта деятельность приобретает на рубеже 19—20 вв. с распространением стиля «модерн» и связанных с ним национально-романтических течений. Однако, навязывая народным мастерам решения станкового типа, художники и теоретики «модерна» зачастую проявляли непонимание специфики Н. т. Сходные ошибки совершались и позже (в том числе в советской практике 1930—50-х гг.); в ряде капиталистических стран, напротив, делались попытки приблизить народную скульптуру и орнамент к абстрактному искусству.

  Произведения современного Н. т. носят в основном характер декоративных изделий и сувениров, образно свидетельствующих о своеобразии народной культуры той или иной местности; благодаря своему явно рукодельному виду они наделяют чертами национальной традиции и непосредственной человечности среду, созданную в основном стандартизованными промышленными средствами. Народные художественные ремёсла играют важную роль в экономике развивающихся стран. Во многих странах (прежде всего в СССР и др. социалистических государствах) изыскиваются средства для охраны народных промыслов и их художественного своеобразия, деятельность народных мастеров поощряется с помощью конкурсов и выставок, профессионально-технические школы и училища готовят художников и исполнителей. При участии научно-исследовательских институтов и музеев тщательно изучаются традиции и собираются образцы Н. т., в частности, с тем, чтобы выделить изделия и декоративные приёмы, созвучные современному укладу жизни. Н. т. оказывает неослабевающее влияние на художественную промышленность, помогая найти наиболее выразительные формы и декор бытовой вещи; отдельные черты Н. т. живут в произведениях самодеятельных мастеров, а также профессиональных художников, использующих опыт народного искусства. В СССР возрожден ряд заглохших народных промыслов, многие получили новое развитие и связанную с советской жизнью ориентацию (так, бывшие центры иконописи стали всемирно известными центрами лаковой миниатюры). В многообразных видах и жанрах советского Н. т. бережное сохранение народных традиций сочетается с широтой интересов и активным восприятием советской действительности.

  О Н. т. различных народов см. разделы Литература, Архитектура и изобразительное искусство, Музыка, Балет, Драматический театр, Цирк в статьях об отдельных странах и о республиках СССР.

  Лит.: Чичеров В. И., К. Маркс и Ф. Энгельс о фольклоре. Библиографические материалы, в сборнике: Советский фольклор, № 4—5, М. – Л., 1934; Бонч-Бруевич В. Д., В. И. Ленин об устном народном творчестве, «Советская этнография», 1954, № 4; Ленинское наследие и изучение фольклора, Л., 1970. Пропп В. Я., Специфика фольклора, в кн.: Труды юбилейной научной сессии ЛГУ. Секция филологических наук, Л., 1946; его же, Фольклор и действительность, «Русская литература», 1963, № 3; Чичеров В. И., Вопросы теории и истории народного творчества, М., 1959; Гусев В. Е., Эстетика фольклора, Л., 1967; Богатырев П. Г., Вопросы теории народного искусства, М., 1971; Кравцов Н. И., Проблемы славянского фольклора, М., 1972; Чистов К. В. Специфика фольклора в свете теории информации, «Вопросы философии», 1972, № 6; Schulze F. W., Folklore..., Halle/Saale, 1949; Cocchiara G., Storia del folklore in Europa, Torino, 1952 (рус. пер. – М., 1960); Corso R., Folklore, 4 ed., Napoli, 1953; Thompson S., Motifindex of folk-literature, v. 1—6, Bloomington, 1955—58; Aarne A. The types of the folktale. A classification and bibliography, 2 ed., Hels., 1964; Krappe A. H., The science of folklore, N. Y., 1964; Bausinger H., Formen der «Volkspoesie», B., 1968; Vrabile G., Folclorul. Obiect. Principii. Metodă. Categorii, Buc., 1970.

  Мельц М. Я., Русский фольклор. Библиографический указатель, 1945—1959, Л., 1961; то же 1917—1944, Л., 1966; то же 1960—1965, Л.,1967; Кушнерева З. И., Фольклор народов СССР. Библиографические источники на русском языке (1945—1963), М., 1964; Volkskundliche BibliogrgIphie B, – Lpz., 1919—957; [Продолжение], в кн.: Internationale volkskundliche BibliogrgIphie Bonn, 1954—70.

  Барток Б., Зачем и как собирать народную музыку [пер. с венг.], М., 1959; Квитка К. В., Избр. труды..., т. 1—, М., 1971—1973; Очерки музыкальной культуры народов Тропической Африки, сб. ст., сост. и тер. Л. Голден, М., 1973; Bose F., MusikaIlische Völkerkunde, Freiburg im Breisgau, 1953; Nettl B., Theory and method in ethnomusicology L. 1964; Brăiloiu С. Folklore musical, в его кн.: CEuvres, v. 2, Buc., 1969, р. 19—130.

  Алферов А. Д., Петрушка и его предки, М., 1895: Ончуков Н. Е., Северные народные драмы, СПБ, 1911; Русская народная драма XVII—XX веков. Тексты пьес и описания представлений, ред., вступ. ст. и комментарии П. Н. Беркова, М., 1953: История западноевропейского театра, под общей ред. С. С. Мокульского, т. 1, М., 1956; Авдеев А. Д., Происхождение театра, М. – Л., 1959; Всеволодский-Гернгросс В. Н., Русская устная народная драма, М., 1959; Дживелегов А. К., Итальянская народная комедия..., 2 изд., М., 1962; Cohen С. Le théâtre en France au moyen-âge, v. 1—2, nouv. éd., P., 1948.

  Ткаченко Т. С. Народный танец М., 1954; Голейзовский К. Я. Образы русской народной хореографии, М., 1964; The encyclopedia of social dance, N. Y., 1972.

  Малицкий Г. Л., Бытовые мотивы и сюжеты народного искусства (в росписи и резьбе), Казань, 1923; История русского искусства т. 4, 7, 8, (кн. 2), 9 (кн. 2), 10 (кн. 2), 11—3, М., 1959—9; Разина Т. М., Русское народное творчество М., 1970; Василенко В. М., О содержании в русском крестьянском искусстве 18—19 веков, в сборнике: Русское искусство 18 – первой половины 19 века, М., 1971; Воронов В. С., О крестьянском искусстве. Избранные труды, М., [1972]; Riegl A., Volkskunst, Hausfliess und Hausindustrie В., 1894; Art populaire. Travaux artistiques et scientifiques du 1-е Congrès International des arts populaires, ed. H. Focillon, v. 1—2, Р., 1931; Spiess K. von, Bauernkunst, ihre Art und Sinn, W., 1942; Toschi Т., Saggi sull’arte popolare, Roma, 1945; Harmon М. Cocchiara G., Marabottini Marabotti A. Folk art в кн.: Encyclopedia of world art, v. 5, L. – N. Y. – Toronto, 1958, р. 451—506 (есть лит.); Bossert Т. H., Peasant art of Europe and Asia, N. Y., 1959. См, также лит. при статьях Фольклористика , Народные художественные промыслы .

  К. В. Чистов (литература),

  И. И. Земцовский (музыка),

  Н. И. Савушкина (театр),

  А. К. Чекалов, М. Н. Соколов (архитектура, изобразительное и декоративное искусство).

Народное творчество. Керамика. З. В. Пенкина. «Кормилица». Гончарная «дымковская» игрушка. 1970. Дирекция выставок Союза художников СССР. Москва.

Народное творчество. Керамика. Группа «Европа». Фаянс. Стаффордшир (Англия). Сер. 19 в. Национальный музей народных искусств и традиций. Париж.

Солонка. Русский Север. 19 в. Музей народного искусства. Москва.

Народная архитектура. Каменные жилища («трулли») близ Локоротондо (Апулия, Италия).

 Народное творчество. Керамика. Тарелка. Майолика. Эльзас (Франция). 18 в. Музей августинцев. Фрейбург-им-Брейсгау.

Народное творчество. Керамика. Квасник. Гжель. 1787. Исторический музей. Москва.

Народное творчество. Керамика. Печной изразец. Полумайолика. Сокаль (Галиция, ныне Львовская область УССР). 19 в. Австрийский музей этнографии. Вена.

Народное творчество. Резьба по дереву. Дубовая вывеска гостиницы «Суон-инн» в Клэре (Суффолк, Англия). Около 15 в.

Народное творчество. Вышивка на бордюре салфетки (фрагмент). Босния. 19 в. Музей Боснии и Герцеговины. Сараево.

Народное творчество. Декоративное блюдо из стеблей пшеницы. Фамагуста (Кипр). 20 в. Частное собрание. Кирения.

Народная архитектура. Фахверковый дом. Район Ратцебурга (Шлезвиг-Гольштейн, ФРГ). Середина 17 в.

Народное творчество. Шёлковая вышивка на подушке. Греция. 18—19 вв. Частное собрание. Афины.

Народное творчество. Бляха. Медь. Россия. Нач. 19 в. Музей народного искусства. Москва.

Народное творчество. Набивная ткань. Архангельская губерния. Конец 19 – начало 20 вв. Исторический музей, Москва.

Народное творчество. Я. С. Волчёнков. Роспись жестяного подноса. Нижний Тагил. Конец 19 в. Исторический музей, Москва.

Народное творчество. Набойная доска. Дерево, металл. Россия. 19 в. Загорский историко-художественный музей-заповедник.

Деревянная архитектура. Надвратная башня ограды Николо-Карельского монастыря. 1691—92. Музей-заповедник «Коломенское» в Москве.

Народная живопись. М. А. Примаченко. «Пава». Гуашь. 1936. Музей украинского народного декоративного искусства УССР. Киев.

Мемориальный столб у жилого дома в деревне Толименай (Зарасайский район, Литва).

Надгробные столбы в Моноре (медье Пешт, Венгрия). 1894, 1904, 1913.

Ковш-скобкарь. Русский Север. 2-я пол. 18 в. Русский музей. Ленинград.

Народная архитектура. Деревянная изба на окраине Ижевска (Удмуртская АССР). Начало 20 в.

Народная живопись. И. А. Мазин. «Красная Армия». Роспись по дереву. 1937.

Пряничная доска. Россия. 1-я пол. 19 в. Исторический музей. Москва.

Народное творчество. Ширдак (ковёр). Шерсть, войлок, аппликация. Киргизская ССР. Сер. 20 в. Дирекция выставок Союза художников СССР. Москва.

С. Петров, И. Михайлов, С. Демантьев Дворец в с. Коломенском под Москвой. 1667—68, 1681. Не сохранился. Воспроизводится с гравюры 18 в.)

Шкаф. Онгерманланд (Швеция). 17 в. Северный музей. Стокгольм.

Украшение окон дома С. П. Максимова в меле Валки Горьковской области. 1857.

Народное творчество. Керамика. Кувшин. Каменная масса, оловянная глазурь. Нижний Рейн (ныне Северный Рейн-Вестфалия, ФРГ). 1696. Музей искусства и ремесла. Гамбург.

Народная живопись. Вотивная картина. Италия. Конец 15 в. Морской музей. Неаполь.

Народное творчество. Керамика. Урна в виде женской фигуры. Каменная масса, соляная глазурь. Ла-Борн (департамент Шер, Франция). Ок. 1830. Национальный музей народных искусств и традиций. Париж.

Маска колдуньи (Перхте). Тироль (Австрия). 18 в. Баварский национальный музей. Мюнхен.

Народное творчество. Керамический поливной и расписной кувшин. Нижегородская губерния. Середина 19 в. Исторический музей, Москва.

Народное творчество. Керамика. А. Паулан (Прейльский район Латвийской ССР). Подсвечник. Майолика. 1971. Дирекция выставок Союза художников СССР. Москва.

Народное творчество. Резьба по дереву. Фрагмент декора на доме в селе Ситцкое Горьковской области. 2-я пол. 19 в.

Народное творчество. Керамика. Блюдо. Майолика. Геннеп (Лимбург, Нидерланды). 18 в. Королевские музеи искусства и истории. Брюссель.

Ворота усадьбы в селе Рожавля (уезд Марамуреш, Румыния).

Сосновый шкаф. Исландия. 18 в. Музей Люнгбю близ Копенгагена.

Народное творчество. Резьба и роспись по дереву. «Гусар» и «Барыня». Сергиевский посад (ныне Загорск). 1-я пол. 19 в. Исторический музей. Москва.

Народная скульптура. «Богоматерь с мечом скорби». Дерево, роспись. Литва. Каунасский художественный музей имени М. К. Чюрлёниса.

Свадебный ларец. Бавария. 18 в. Баварский национальный музей. Мюнхен.

Народная живопись. «Винопитие». Роспись лубяного короба. Конец 17 – начало 18 вв. Исторический музей. Москва.

«Александр Великий». Роспись сундука. Великий Устюг. 17 в. Исторический музей. Москва.

Народное творчество. Деревянные точёные детские санки. Ярославская губерния. Начало 19 в. Исторический музей, Москва.

Ложки. Уезд Хунедоара (Румыния). Музей человека. Париж.

Народное творчество. Керамические поливные свистульки. Тамбовская губерния. 19 в. Исторический музей, Москва.

Народное творчество. Берестяной расписной туес (бурак). Архангельская губерния (северная Двина). 2-я половина 19 в. Исторический музей, Москва.

Молочная бадья. Кантон Берн (Швейцария). 1749. Швейцарский музей этнографии. Базель.

Народная архитектура. Крестьянский двор из камня и глины в Мексике.

Ручка валька. Телемарк (южная Норвегия). 18 в. Норвежский народный музей на полуострове Бюгдё близ Осло.

Народное творчество. Детская шапочка с вышивкой. Бретань (Франция). 18 в. Национальный музей народных искусств и традиций. Париж.

Народное творчество. Замок. Медь. Россия. 18 в. Исторический музей. Москва.

Народная скульптура. Скворечник в виде фигуры курильщика. Дерево, роспись. Московская область. 19 в. Исторический музей. Москва.

Народная скульптура. Фигурка петуха с фронтона крестьянского дома в Турьеце (Словакия). Дерево. 19 в. Словацкий национальный музей. Мартин.

Прялка. Архангельская губерния (Мезень). Конец 19 в. Исторический музей. Москва.

Народное творчество. Вышивка на подоле рубахи (фрагмент). Русский Север. 19 в. Исторический музей. Москва.

Народное творчество. Вырезка из бумаги («выцинанка»). Деревня Кович (Польша). До 1937. Национальный музей народных искусств и традиций. Париж.