Текст книги "Античная наркомафия - 9 (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 46 страниц)

5. Нуси-Бе

– Парима! От дяди Бената – ни на шаг! – напомнил я шмакодявке.

– А то проглотит тебя в тех кустах большая крокодила, и доставай тебя потом из неё, – добавил Володя, – И пока не достанем, будешь в ней сидеть, а там темно и скользко.

– Крокодил кусты нет, – ответила девчонка, отсмеявшись, – Крокодил вода. Дядя Бенат ружьё стреляй, крокодил убивай, – говорит медленно, с трудом, едва отучили между двумя согласными лишнюю гласную вставлять, хотя один хрен проскакивает у неё, когда взволнована чем-то, да и слов-то турдетанских запомнила пока немного.

Но то, что большой крокодилой стращаем больше в шутку, уже понимает. Кем ещё стращать, если не этим самым опасным на Мадагаскаре хищником? Удавы-то здесь – ни разу не анаконды, даже не боа, для совсем мелкой разве только были бы опасны, но эта попрыгунья уже не в их пищевом типоразмере. А вот крокодил – это да. Серёга говорит, их сейчас два вида на острове должно обитать, потом только местный реликтовый вымрет и останется один только мадагаскарский подвид нильского. Здесь-то, в прибрежных реках, наверняка этот нильский, но тут без разницы, потому как и тот, и другой в длину до пяти метров заявлены. Та большая крокодила, которую позавчера угомонил из винтовки Бенат, начальник моей охраны, заодно и за Паримой присматривающий, немного не дотянула и до полных четырёх, но на человека хватило бы за глаза и её, если врасплох застигнет. Это на взрослого и вооружённого мужика, чего уж тут о девчонке-подростке говорить?

Хвала богам, на сушу большая крокодила для охоты вылазит нечасто, больше в воде или у самой кромки берега свой обед добыть норовит, но и на мадагаскарской суше тоже есть своя кусючая живность. Гигантская или пещерная фосса из близких к кошачьим виверровых, которая за неимением на Мадагаскаре настоящих крупных кошаков ихнюю как раз экологическую нишу и занимает. И обыкновенная-то фосса, хоть и промышляет у современных мальгашей в основном кур с поросятами, настолько свирепая и дурная, что и с человеком может в дурь попереть, так что побаиваются мальгаши и её, а эта на четверть её по линейным размерам превосходит, но почти втрое тяжелее, с оцелота американского величиной, но учитывая фирменную фоссовскую дурь – ну её на хрен. Обыкновенная на небольших лемуров заточена, а эта – на лемуров покрупнее и посерьёзнее, в том числе и с человека величиной. И что ей девка-подросток, пускай и со стальным ножиком на поясе?

Хрен её знает, водится ли она на этом небольшом острове Нуси-Бе, но обычная небольшая фосса, Серёга говорил, плавает хорошо и воды не боится, а ширина пролива до северо-западного берега Мадагаскара – меньше десяти километров. Так что может и здесь повстречаться, даже если и не водится постоянно, и к этому надо быть готовыми. Спасибо уже и на том, что большой крокодиле рельеф и мелкие речушки Нуси-Бе не способствуют, и ей на нём делать особо нехрен. Фосса – другое дело. Древолаз она едва ли худший, чем те лемуры, на которых она охотится, так что всё может быть, всё может статься.

В деле нам понаблюдать её разок уже довелось, хотя и мельком. Позавчера, как раз напротив Нуси-Бе, мы и на сам основной остров высаживались, дабы присмотреться к нему на предмет обитаемости именно этой его части. Большую крокодилу Бенат попозже пристрелил, уже во второй половине дня, а в начале мы как раз и увидели охоту большой фоссы на здоровенного лемура. Ну, может и не матёрого, матёрый этого вида величиной с хорошую гориллу, но и не совсем уж детёныша, а ближе к взрослому размеру. Мы прямо прихренели! Как раз в трубы лес оглядывали и увидели группу вот этих самых лемуров – то ли семейную, то ли маленькое стадо, хрен их знает. Я ведь упоминал уже про угощение у соплеменников Паримы мясом крупного лемура? Так то был, судя по его внешнему виду и окрасу шкуры, небольшой подросток вот этого, гориллоподобного. Теперь мы увидели и взрослых – ага, дразнить без нужды дружески не рекомендуется. Тем более, что внизу как раз именно те, которых не рекомендуется, то бишь взрослые. А на деревьях пасётся ихний молодняк, и вот самый внушительный из этого молодняка, которого я как-то тоже сердить не порекомендовал бы, пасётся себе в ветвях дерева на небольшой высоте, и тут вдруг как сиганёт на него что-то с соседнего! Рычание, взвизг, треск веток, и мохнатый клубок вниз упал – тогда только мы зверюгу эту и разглядели. Лапы относительно короткие для такой тушки, да морда поострее кошачьей, а так – кошак кошаком. Окрас шкуры однотонный, явно под лесной полумрак заточен, в котором камуфляжная расцветка не нужна. Ростом не выдалась из-за коротких лап, в длину тоже на леопёрда не тянет, но плотненькая такая, мышца явно имеется нехилая. Клыков с когтями издали и в трубу не разглядеть, да как-то и не стремилась она нам позировать, но лемура этого заметно крупнее себя самой сделала убедительно. Только он зашевелился после падения, как последовал мгновенный бросок, снова короткий взвизг – и всё, не шевелится больше жертва, отмучилась своё. А размером ведь до взрослого лишь немногим не дотягивала. Так что серьёзный противник фосса эта гигантская, хоть и весьма относителен ейный гигантизм. Нападает ли она на карликовых бегемотов здешних, хрен её знает. Чего не видели, того не видели, а клыки ведь и у этого карликового бегемота вполне достаточные, чтобы попадать на них не рекомендовалось. И на эпиорниса взрослого тоже едва ли – тому ведь, что клюнуть её, что пинка ей наподдать – вероятность смертельного ранения явно выше средней. Страус, случается, льва пинком убивает на хрен, а тут и пародия на льва мелкомасштабная, и страус – ага, стероиды лопал от пуза, да из качалки не вылезал. На молодняк ихний охотится наверняка, это уж к бабке не ходи, а на взрослых – едва ли. Но лемура этого сделала уверенно, сами видели.

А после обеда мы ещё одного хищника тутошнего в деле повидали, пернатого – ага, ахтунг, Покрышкин ин дер люфт. И опять ведь жертвой лемур того же вида оказался, только помоложе и помельче задранного фоссой. Не заладился для этих лемуров тот день, короче говоря. Мы как раз подальше от берега вглубь суши зашли, а зверь ведь местный непуганый, занят себе своими делами, и на нас ноль внимания. Выходим мы к небольшой речной заводи, воле неё деревья, на одном этот лемур-подросток пасётся, нам до него дела нет, потому как поохотиться на обратном пути решили, дабы тяжестей лишних не таскать почём зря, ну и ему до нас тоже никакого интереса. И вдруг как спикирует на него сверху орёл здоровенный! Вроде бы, на обычного африканского венценосного орла похож, каких на Капщине полно, но размеры – млять, ни один из нас отродясь подобного птица живым и трезвым не наблюдал! Серёга его сравнил по аналогии со здоровенным новозеландским орлом, которого Володя тут же майороядным обозвал. Он там вообще-то на моа охотился, а когда майоры, то бишь маори, на ноль их сдуру перемножили, так он на детвору ихнюю с голодухи переключился. Ну, до Новой Зеландии мы добраться как-то не сподобились, и того майороядного орла, как и моа этих тамошних, не видели, а вот этот мадагаскарский лемуроядным оказался. Он ведь этого лемура реально заклевал, даже унести его пытался, но с этим немного силёнок не подрассчитал. Вот тогда-то и вылезла из заводи та большая крокодила с целью осуществления рейдерского захвата, то бишь отжатия у пернатого его добычи. А мы тут вспомнили, что мясо-то ведь это лемурье вкусное, птицу его один хрен не унести, а крокодила припозднилась – когда мы очередь заняли, её тут ещё не стояло, и нехрен тут перед нами быковать. В общем, пришлось Бенату огнестрел применить из-за её непонятливости. Но факт тот, что лемуры-то эти – взрослый реально с гориллу, перекачан так, что куда там до него тому хвалёному Шварцу, да и коготки серьёзные, не обезьяньи ногти – есть чем и покусать, и покорябать. И всё-таки находится кому на Мадагаскаре и покусать, и покорябать его самого. А ты не будь таким вкусным – съедят и не подавятся.

В результате же – ага, на примере вот этого «гориллового» лемура – и выходит, что как минимум три местных хищника опасны даже для взрослого человека. Может и не рискнут напасть на группу из нескольких вооружённых мужиков, но и далеко от них тоже не ретируются, потому как тоже непуганые. А значит, и в пределах зоны видимости глаз с этой шиакодявки спускать нельзя, да и вообще лучше ей между несколькими взрослыми находиться. Фосса-то, возможно, и поленится пролив переплывать, если местной нет, а уж тому орлу его перелететь труда не составит. Того лемура в воздух поднять тот птиц хоть и не осилил, но собирался же, а Парима полегче, а значит, ещё соблазнительнее как добыча. У тех майоров новозеландских большие проблемы с тем своим орлом-переростком были, пока он не вымер полностью. Здесь у наших со стрелковкой получше будет дело обстоять, чем у тех майоров, но технику безопасности – ага, граждане, воздушная тревога – мелюзге придётся вдалбливать ещё при отрыве от мамкиной сиськи…

Тем более, что и не от одних только хищников опасность исходит. И лемур тот же самый укусить или покорябать может, пускай и небольшой, но на ребёнка хватит, а уж мегафауна мадагаскарская – это же что-то с чем-то! Хоть и не довелось нам её вблизи как следует разглядеть, потому как не стремились мы к ней вплотную приблизиться, но труба на что? Карликовый бегемот, Серёга говорит, не так агрессивен, как обычный большой, но это ведь по африканскому судя, сохранившемуся у берегов Гвинейского залива до нашей современной эпохи. Он отдельный вид, с обыкновенным гиппопотамом в дальнем родстве состоящий, а все близкородственные ему виды давно вымерли. А вот этот мадагаскарский непосредственно от классического гиппопотама происходит, стадного и агрессивного, на Мадагаскаре он измельчал, да и образ жизни немного другой, но ведь гены в нём как были гиппопотамьи, так гиппопотамьими и остались. До метра в высоту, до двух в длину, вес – кило под триста. Вполне достаточно, чтобы натворить немало бед, если его раздраконить, африканского же гиппопотама раздраконить недолго и нетрудно – он и сам рад стараться. Этот держится хоть и небольшими, но стадами, скорее всего, один матёрый самец и гарем его самок, а прочие самцы поодаль и сами по себе, то бишь тоже эдакое мелкомасштабное копирование поведения полноразмерного африканского предка, не отдельные пары как у западноафриканского карликового. Этот явно драчливее, и соседствовать с ним близко я бы тоже не советовал. Между тем, он-то вполне может оказаться и на Нуси-Бе, потому как плавает хорошо. Строго говоря, этих мелких бегемотов на Мадагаскаре то ли два разных вида, то ли три, но один на плоскогорье в центре острова обитает, а мы наблюдали только прибрежных, которые и будут для наших людей наиболее актуальны.

Эпиорнис – ну, это, конечно же, своего рода визитная карточка Мадагаскара. Я сказал бы даже "прошу любить и жаловать", да только вот не уверен, реалистично ли это с таким птицем. Дронт на Маворикии – он ведь тоже в нашем прежнем мире распиарен в качестве эдакого безвинно пострадавшего от людей симпатяги, но вот вживую с ним дело иметь без увесистого дронтоохреначника в руке получается с трудом. Так маврикийский кур проклятый только с гусака хорошего размером, а уж тутошний эпиорнис максимус не просто же так слоновым птицем обозван. Помельче слона, но башка его на трёхметровой высоте, а туша коренастая, куда там африканскому страусу. Мы их видели ещё подальше, чем ближайших к нам бегемотов, так что не взвешивали, но на глазок – думаю, не сильно завышены приписываемые ему полтонны, а для особо массивных и до трёх четвертей той тонны. Держатся парами, не стаей, вряд ли общительны, как и дронты, а размерчик – того, внушает. Хоть клюнет, хоть пинка хорошего даст – ага, сразу уноси готовенького. Так это если ты этому мадагаскарскому куру-переростку просто не понравился, а если ему белков животных не хватает или каких-то там микроэлементов? Домашние куры не одних только червей с насекомыми клюют. Заклёвывают и поедают мышей, и я не удивлюсь, если и ещё покрупнее какую-нибудь живность, заклевав, в гастрономических целях употребят. Друг дружку, в отличие от мыши, они тоже проглотить не в состоянии, но расклёв у них – дело весьма нередкое. А какого размера живность приемлема в этих целях для кура-переростка весом в полтонны? Страус тоже ни разу не хищник, но и он ведь тоже случая поохотиться на какую-нибудь мелкую живность не упустит. А уж эпиорнис этот, максимус который – всем страусам страус, так что и за него я бы тем более не зарекался.

Пасутся эти пернатые гиганты обычно возле водоёма, а то и вовсе в болоте, но и на твёрдой земле ступают как-то неуверенно, что ли? Такое впечатление, будто щупают грунт ногой перед тем, как тяжесть туши на неё перенести. Мы в тот день до вечера репу чесали, что бы это значило, но только утром уже вчерашнего дня у нас появилось на этот счёт весьма нехорошее подозрение. А вышло оно вот как. Вечером бивак разбили, ужин свой слопали, покурили, обходим посты караульных, и тут вдруг кусты затрещали, и из них птиц выбегает покрупнее дронта, но помельче страуса, да несётся при этом так, будто от хищника какого-то убегает. Убегаешь – убегай, но хотя бы уж смотри, куда бежишь. И обогнуть наш бивак по дуге можно было запросто хоть справа, хоть слева, и через него на крайняк между палатками пробежать, да и в людей врезаться на бегу абсолютно незачем. Не трамвай – объедешь. Но дурной птиц с разбегу впечатался в Серёгу – ага, везёт ему в этой экспедиции на столкновения с крупными пернатыми. Спасибо хоть, не обосрал при этом, но нахрена же пугать-то так, на ночь глядя? Геолог наш, хоть и сшиблен с ног, в три этажа живность местную кроет, и это хороший признак, стало быть, цел он и практически невредим, зато в кустах шебуршит и кто-то, спугнувший птица, и мы с Володей шмаляем из револьверов – кажется, завалили. Бойцы вооружённые подтягиваются, осматриваем с ними диверсанта – даже не малая фосса, ещё мельче, но тоже из каких-то виверровых. А птиц, как выяснилось, тоже далеко не сбёг – в палатку, дурень, впечатался со всего маху, а пока вставал, один из наших бойцов его дротиком уложил. Тут как раз стемнело, тропики же, сумерек почти-что и нет, поэтому осмотр не видящего перед собой дороги птица мы отложили до утра. А утром – прихренели, распознав в нём подрастающего птенца вот тех болотных гиперстраусов. С молодыми глазами, значит, не видит ни хрена, куда прётся, а какое тогда зрение у старых эпиорнисов? Попадёшься такому, он же ещё и сослепу может изувечить на хрен! Так что аккуратно надо с этой мадагаскарской мегафауной.

С гребиорнисами этими, млять, сплошные непонятки. По костям раскопанным чуть ли не десяток видов насчитывали от того трёхметрового максимуса до звиздюшки не сильно крупнее хорошего индюка, но как определишь, взрослые ли это птицы отдельных видов или птенцы-подростки крупняка? Костяки-то ведь неполные в основном, да и у тех костей, что найдены, сохранность нередко хреновая. По яйцам можно было бы ещё как-то разобраться, да только на слуху исключительно здоровенные яйца максимуса до десятка литров в объёме, а меньших видов – не попадается сведений. Не находят или внимания не обращают, потому как ничего выдающегося, хрен их знает. По идее, должен бы быть ещё хотя бы один вид нормального страусиного типоразмера, и вроде бы, даже кандидат нам вчера подходящий попался…

– Дядя Бенат, плохой люди нет, большой птица нет, – Париме хочется пошастать по островку, и она пытается доказать, что ничего с ней здесь случиться не может, – Следы нет, перо нет.

И не скажешь ведь, что неправа. Хоть и девка, а соображает. Были бы люди, так на небольшом острове ещё при обходе его берегов наверняка обнаружились бы и какие-то признаки их присутствия, но чего нет, того нет. Птицы тоже следов после себя оставляют достаточно – и следов в узком смысле, то бишь отпечатков лап на грунте, и срут они, где ни попадя, и перья теряют то и дело, и от всякой птичьей мелочёвки нам уже в глаза всего этого бросилось немало. Максимус уж точно не наследил, да и орлиных перьев не видно.

– На тебя, малявка, большой птицы и не нужно, – заметил Володя, – Тебе хватит за глаза и группенфюрера, – мы рассмеялись.

Группенфюрером мы как раз вот этого кандидата в мелкий гребиорнисовый вид обозвали. В смысле, спецназер наш его так обозвал, а у нас с Серёгой, когда отсмеялись, и возражений принципиальных не нашлось, так что посмеялись мы и приняли его в качестве эдакого неофициального. А почему бы и нет? Получилось же это так. Мы уже и к якорной стоянке наших судов возвращались, оставалось меньше километра, тут стайка небольшая в зарослях мелькнула, и птицы оказались как раз немного мельче хорошо известного нам африканского страуса, а главное – телосложением и цветом оперения заметно отличались и от взрослого максимуса, и от заваленного вечером его предположительного подростка. В общем, скорее всего, другой вид гребиорнисов этих, ни разу не максимус. Мы одного и подстрелили до кучи – свежее мясо для всех наших людей не помешает, а нести до берега уже недалеко. А на берегу уже, когда ощипывали птица и разделывали, Серёга припомнил всё, что об эпиорнисовых знал.

Большинство их по сходству морфологии костяков вместе с максимусом в один род зачисляют, эпиорнисы в узком смысле, всего то ли пять видов, то ли все семь – вопрос дискуссионный, и мнения по нему расходятся. Некоторые, так и вовсе всю мелюзгу в этом роду молодняком максимуса считают. Но ещё три вида нормального для страусов размера имеют от них отличия и в отдельный род выделены – мюллерорнисы. Понятно, что не тот Мюллер, который шеф гестапо, а совсем другой, у фрицев эта фамилия не редкая, но это у них, а у нас хрен найдёшь такого человека, который бы тот старый сериал про Штирлица не видел и с многочисленных анекдотов про него не прикалывался. Так что для нас любой Мюллер – прежде всего тот самый, который группенфюрер. А тут птиц как раз здорово от того максимуса и его молодняка отличается, хоть и тоже из эпиорнисовых явно, и скорее всего, Серёга считает, как раз из этих самых мюллерорнисов, в честь какого-то Мюллера так названных. Ну так и кем птицу тогда ещё для нас быть, если не группенфюрером?

Всех особенностей жизни и размножения этого пернатого группенфюрера нам выяснить пока-что неоткуда. Можем только предполагать по нормальному страусиному типоразмеру, что в общем и целом он с теми же страусами схож – несколько яиц в кладке, пару месяцев высиживаются, пару лет роста до практически взрослого размера и года три или четыре до способности размножаться. Точно это выяснят только будущие колонисты. От Паримы мы толку не добились – сказала, что не знает ейная родня этого птица. Знает только большого, максимус который. Довольно редкий в их местности, водится только в заболоченных местах. Очень большой, очень сильный, очень злой и очень слепой. Ейный дед по отцу погиб при попытке скоммуниздить из гнезда яйцо, но под клюв гребиорнису он угодил или под ногу, шмакодявка нам растолковать не смогла. Она не скрывала, просто слов турдетанских знает ещё очень мало, а во многом и не копенгаген. Если о дикоросах тутошних её спросить – расскажет гораздо больше, а ещё больше покажет, на что слов не хватит. По живности же и по её повадкам – это уже не к ней и вообще не к бабам, а только к их мужикам. Они – охотники и своё дело знают. А она – понаслышке только. Вроде бы, на взрослого большого птица не охотится никто, мелкого если только при случае добудут, ну и яйцо ещё из гнёзда своровать могут, если повезёт, но вот её деду крупно не повезло. Кому повезло больше, говорили, что одно яйцо в гнезде бывает, двух никто не видел. Вот и всё, собственно, что смогли выведать у шмакодявки.

По костным-то и прочим остаткам от группенфюрера только три находки всего и есть, большинство же за максимусом и его молодняком. Но тут и фактор сохраняемости учитывать надо. Лучше всего ведь сохраняются остатки утопленников в бывших водоёмах и болотах, и в основном это остатки как раз там и обитавших видов. Максимус болотный и тонул в тех болотах, естественно, многократно чаще, чем предпочитающий ландшафты посуше группенфюрер, но реально мелкая живность обычно многочисленнее крупной.

На Нуси-Бе нам и от группенфюрера этого не попалось пока ещё ни следов, ни перьев, но зарекаться от него я не стал бы и здесь. Остров считается вулканическим, но на континентальном шельфе Мадагаскара расположен. Я ведь упоминал уже, почему мы для нашей колонии в Гвинейском заливе Сан-Томе выбрали, а не Фернандо-По? Он ведь был бы лучше, если бы не черномазые, и лучше был бы по той же самой причине – шельфовый он. В ледниковые периоды, когда уровень океана понижается намного, подобные острова становятся частью материка, и тогда на них расселяются нормальные материковые флора и фауна. Точно так же во времена оледенений становился частью Мадагаскара и Нусм-Бе. Теоретически на нём, строго говоря, любая мадагаскарская живность поэтому возможна, и максимус на него тоже наверняка захаживал, но этот нынешний остров слишком мал для сохранения устойчивой популяции такого страуса-переростка, да ещё и привередливого к ландшафту. За десяток тысячелетий голоцена наверняка давно уже выродился и вымер на хрен. Группенфюрер этот – другое дело. И сам он не столь велик, и ландшафт к его вкусу ближе, да и такой слепой тетерей, как максимус, он нам не показался. Мог вымереть и он, но шансов выжить имел многократно больше.

Мы-то, впрочем, островок этот сейчас на наличие или отсутствие совсем другой живности проверяем – тоже двуногой, но без перьев. Нам, естественно, полное отсутствие её желательно. Пока вдоль берега плыли, признаков наличия не обнаружилось никаких, и это обнадёживает, но надо проверить убедиться, потому как сюрпризы нам в будущем на хрен не нужны. Если островок в натуре необитаем – на нём и напрашивается наша первая мадагаскарская колония. Сейчас у нас нет на неё ни людей, ни запасов, ни времени, но на будущее, раз уж так сложились обстоятельства, присмотреть и разведать место мы можем вполне. Сложились же они так в силу малонаселённости Мадагаскара. Пока мы не были в ней уверены, мы всерьёз о Мадагаскаре не помышляли и колонистов никаких для него не готовили. Но раз уж нам так повезло, что ни черномазые ещё до него не добрались, ни эти настоящие малайцы, за которыми тоже не заржавело бы размножиться, как те кролики, то остров, конечно же, надо к рукам прибирать. Ведь кто первым встал, того и тапки, а кто не успел, тот – правильно, опоздал. А ты не опаздывай, ты успевай. А раз опоздал, то нехрен тут пялить свои узкие малайские зенки на наш турдетанский Мадагаскар, а заворачивайте свои свои лодки с балансирами взад и чешите обратно в родную Индонезию. Ах, ветер не тот? Вам холостым ветра попутного наподдать или сразу осколочно-фугасным? Так уж и быть, мы сегодня добрые и вёсла вам дадим – берите и гребите отсель пошустрее, гы-гы!

Протомалайцы, соплеменники Паримы, нас бы в принципе устроили и здесь. А какие проблемы, когда переводчица есть? Правда, она сама понимает по-турдетански ещё только с пятого на десятое, но уж с десятого на двадцатое как-нибудь объяснились бы уже и через неё. Но в том-то и дело, что маленькие группы протомалайцев мы обнаруживали по их фирменным лодкам с балансирами только вдоль восточного побережья, а когда мы с севера Мадагаскар обогнули – дымки через пару дней снова заметили, да только вот лодок в трубы не разглядели, а разглядели какие-то убогие плоты, очень нам не понравившиеся. Кого тут, млять, ещё на наш новый остров нелёгкая принесла? Высадились для проверки напротив Коморских островов, прогулялись в сторону дымка, а там шалаши какие-то ну совсем уж убогие стоят, эдакие навесы полукруглые, ни два, ни полтора, а дикари возле них какие-то вообще несуразные, народ точно другой, для черномазых светловаты, а для бушменоидов – ну, сошли бы и за них в принципе, если бы не были такими коротышками. Уж не пигмеи ли какие-нибудь? Но выяснить нам так ни хрена и не удалось, поскольку те недомерки, едва завидев наших, подняли визг и задали стрекача в заросли. Преследовать их там, ловить – а смысл? Один хрен без переводчика с ними хрен поговоришь, но зато уж стрелу отравленную схлопотать можно запросто. А оно нам надо? Так что преследовать их мы не стали и ничего в их убогих шалашах не тронули, а удалились восвояси. Просто теперь учитываем наличие с западной стороны острова этих пигмееобразных коротышек. Вазимба, кажется, мальгаши малорослое коренное население называют? Ну, похоже, что как раз с ними и познакомились предварительно.

Не поручусь за последнее оледенение, Вюрмское которое, но в него океан и на сто метров опускался, и пониже. А самым крутым было предыдущее, Рисское, тогда и на все двести метров уровень океана ниже становился. Ну, на пике оледенения, естественно. В общем, всё, что на физической карте светло-голубым цветом закрашивается, весь шельф с глубинами меньше двухсот метров, сушей тогда становился. Не знаю уж, какими могли быть мореманами тогдашние предки бушменоидов или пигмеев на побережье Мозамбика, но задача для них несколько облегчалась. В самом-то узком месте Мозамбикский пролив сужался не сильно, но и до Коморских островов расстояние выходило примерно таким же, а сами они были побольше, проливы между ними поуже, да и число их в конечной части пути прибавлялось. В общем, как-то попали на Мадагаскар предки этих недомерков. Так хорошо, если южнее, тогда на большой земле могли от морских заплывов и отвыкнуть и на Нуси-Бе не позариться, а что, если северным путём, то бишь через Коморские острова? Млять, только на Нуси-Бе нам их ещё не хватало!

Смысл ведь будущей мадагаскарской колонии не только в том, чтобы место за нашими людьми застолбить. Она и с точки зрения навигации лишней не будет. Ну, Васька Гамский не в счёт, он путей ещё не знал и шёл вдоль африканского берега, дабы не пройти мимо того арабского порта, где для него лоцман местный для плавания в Индию был уже португальской агентурой завербован. Но ведь и после его экспедиции Индийские армады португальцев нередко следовали не через Маврикий, а Мозамбикским проливом и даже к этому стремились, если ветра позволяли. Там, конечно, и чисто коммерческий интерес на то имелся – на берегах Восточной Африки можно было недорого разжиться той же самой слоновой костью, которая в Индии ценилась дороже, а то и золотом, дабы в Индии своих кровных драгметаллов поменьше спустить в обмен на пряности и шелка, а побольше для себя их сберечь, спекульнув вместо них чужими ништяками. Кроме драгиеталлов-то ведь тогдашней Европе предложить Востоку было практически нечего. Но главным фактором были всё-таки ветра. Если успевали миновать Мыс Доброй Надежды до середины июля, то ветра, как правило, благоприятствовали маршруту вдоль африканского берега, но если запаздывали, то проще было обычно уже на Маврикий идти, а от него в Индию прямиком – жаль сорвавшейся спекуляции, но главная-то задача – Индия, и за накладки с ней король спросит сурово. А как правило и обычно – это ведь не всегда, бывают и исключения, год на год не приходится, и скорее всего, столкнутся с этим и наши. Есть у нас уже колония на Маврикии – хорошо, но раз уж один хрен и на Мадагаскар губы раскатываем, то нужна колония и там. Островная, отделённая морем от черномазых и всех прочих непотребных хулиганов. Нашим там делами поважнее заниматься предстоит.

Север Мадагаскара ещё и тем хорош, что тоже в зоне практически постоянного увлажнения, как и восточное побережье. Хоть и западная уже сторона, в целом сезонная и немалую часть года засушливая, но это на юге острова ярче выражено, где и полупустыни даже кое-где есть, а на севере сезонность климата минимальная. Ещё остались у нас после посадки на Маврикии семена масличной пальмы, и если коротышек этих нежелательных или следов их регулярного присутствия мы на Нуси-Бе не обнаружим, так как раз на нём их и посадим. Где колония, там и база, в том числе и для пополнения запаса ГСМ. Нам-то с ветрами повезло, и захваченное на Капщине масло тамошней железной оливы далеко не всё ещё в полудизелях сожгли, но всем ведь и всегда так везти не будет. Хвала богам, хоть кокосы сами уже приплыли и проросли, избавляя нас ещё и от этой работы. Возможно, и на берегу Мозамбика уже есть, но хрен с ним, вода там и без них есть, а копрой не особо прокормишься, так что главное – банановой рассады черномазым не давать. Но это всё на светлое будущее актуально, а нас сейчас настоящее тревожит. Влажный тропический лес удобен для ведения плантационного хозяйства по опыту колонистов Тарквинеи. Обратная же сторона медали в том, что удобен он и для дикарей. Ладно ещё протомалайцы, с ними договорились бы, но вот эти пигмееобразные настораживают. Если они шугаются любых чужаков, как шуганулись наших те недавние, то хрен с ними нормально законтачишь. А поскольку нашим колонистам они едва ли обрадуются, далеко ли тут и до партизанщины?

С одной стороны, размер имеет значение. В рукопашке этим недомеркам против наших ничего хорошего не светит в принципе, да они и сами перебздят. И луки у них тоже наверняка слабенькие, типа тех, которыми детвора турдетанская с некоторых пор в войну играет – какой в состоянии растянуть, таким и пользуются. Но с другой стороны, слабость оружия наверняка компенсируется каким-то сильнодействующим ядом, а уж отравленной стреле вовсе не обязательно проникать глубоко – царапины достаточно. И дальнобойность нашего оружия в густом лесу тоже серьёзных преимуществ не даёт, потому как дистанция видимости невелика, а маскироваться в тутошних зарослях они умеют уж всяко получше наших. Так что дайте боги, чтобы постоянного населения на Нуси-Бе не оказалось, потому как деваться ему тогда будет некуда, и воевать за свой островок коротышки в этом случае будут отчаянно. А нам разве это нужно?

А шмакодявке – хоть бы что. Не то, чтоб совсем уж наших тревог не понимала, у дикарей ведь и детство вовсе не так беззаботно, как наше цивилизованное, что-то мы ей с пятого на десятое объяснили, что-то и сама с пятого на десятое просекла, но всё это она воспринимает несколько иначе. Типа, такова здесь се ля ви, и ни хрена с этим не поделать, так что нехрен тут особо всем этим и заморачиваться. Это разве проблемы? Вот у неё – да, проблема. Уже не боится нас, въехала, что ничего хренового мы ей делать не собираемся, но тоскует ведь, конечно, по родокам и соплеменникам, и кто бы на её месте не тосковал? Нет-нет, да и всплакнёт украдкой. Хвала богам, не всё время, поскольку всё-таки ещё же и интересно. И забралась уже с нами туда, куда никто ещё даже из мужиков её племени не забирался, и экипировали её за эти дни. Одёжку, кстати, она сама себе сшила, выкройку ей только сделать помогли, от стальных иголки и ножика в восторге, и какое ей дело до того, что те же лемуры небольшие, которых и здесь множество, прозрачно намекают на то, что и фоссе здесь найдётся, чем заинтересоваться, и орлу этому здоровенному, и коротышкам этим, мелким и пугливым, но тоже опасным для чужаков.