Текст книги "Родственные связи (СИ)"

Автор книги: Bazhyk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Мельком глянув на катану, лезвие которой отливало серо-синим, капитан Унохана осмотрела девушку и развела руками:

– И чего вы от меня хотите? – спросила молодых людей. – Реацу в пределах нормы, никаких отклонений, ну а то, что малость нестабильна – так по-другому и быть не может, если ею так долго не пользоваться. Или вы, Кучики-сан, думали, что у вашей супруги ее нет вовсе? А как бы она тогда могла просто находиться рядом с вами, с вашей-то собственной реацу?

– Но катана появилась так внезапно! И не просто асаути, а уже почти полноценный занпакто! Как такое возможно?!

– Вообще-то на этот вопрос должна ответить Анеко-сан.

Анеко изучала свой меч, лихорадочно вспоминая все, что когда-то рассказывал ей земной племянник. Получалось не очень. Осознав, что капитаны смотрят на нее и ждут какого-то объяснения, она положила ладонь поверх острого даже на вид лезвия и пожала плечами.

– Да с чего вы взяли, что он уже… сформировался?

– По лезвию, – пояснила Рецу. – У асаути не бывает ярко выраженных оттенков стали, по которым можно определить, к какому типу относится занпакто. И вообще-то Бьякуя-доно прав, мечи не появляются вот так внезапно. Следовательно, у вас есть минимальная подготовка, полученная, возможно, еще в родительском доме.

– Не помню, – покачала головой Анеко.

– Да, я понимаю, – согласилась капитан. – И еще предполагаю, что вчера вечером или ночью произошло нечто, повлиявшее на вас в достаточной степени, чтобы пробудить уснувшую реацу.

Бьякуя почувствовал, что неудержимо краснеет. Хвала ками, сообразительная жена заметила это и отвлекла Унохану всяческими вопросами. Основным из которых был – что делать-то?

Рецу ответила. Вот кто ее за язык тянул?!

Из четвертого молодожены вышли, яростно споря. Не менее яростно они спорили, входя на территорию шестого отряда. Офицеры и рядовые еще не видели, чтобы их молодой капитан, воплощение аристократической сдержанности и высокомерной гордости, катал по щекам желваки, сжимал кулаки и шипел сквозь зубы. Как, впрочем, не видали и сумасшедших смертников, осмелившихся бы громко и эмоционально рассказывать капитану Кучики, что тот – тиран и деспот, что ему же лучше будет, если он не станет упираться, как баран, а просто пораскинет мозгами, и что у его оппонента есть собственные разум и воля, и, уж пусть он поверит – она ими воспользуется по назначению!

– Анеко! – не выдержал, повысил голос Бьякуя. – Да где это видано, чтобы женщина из рода Кучики служила в Готей-13?!

– Посраться из-за службы мы еще успеем! Я тебе про Академию толкую!

– Да на фиг тебе та Академия?! Наймем учителей, лучших, между прочим!

– Ай, да ну тебя, зануда!

– Из-за тебя мы пропускаем ханами!

– Бе-бе-бе!

Молодые люди зашли в здание штаба, и оставшиеся во дворе рядовые недоуменно переглянулись.

– Женщина из рода Кучики? – шепотом спросил один из них. – Это сестра его, что ли?

– Да нет, – тоже шепотом отозвался другой. – Он, кажется, женился недавно.

Один из офицеров первой десятки пробубнил что-то неодобрительное, мол, с Гинреем так себя не вел никто. Сплетничавшие рядовые, успевшие послужить при грозном и суровом Кучики-старшем и вспоминавшие те времена с содроганием, молча переглянулись и согласно кивнули: каждый подумал, что старик просто зануда, потому и не смели. А молодой капитан, оказывается, не безнадежен.

Между тем в кабинете капитана уже выдохшиеся Бьякуя и Анеко продолжали вяло переругиваться.

– Анеко, – Бьякуя уселся за стол, рассеянно посмотрел на ворох бумаг. – Ну приведи мне, наконец, хоть один веский аргумент!

Молодая жена пристроилась на край стола, не менее рассеянно стала перекладывать документы, распределяя их на три стопочки.

– Бьякуя, – отозвалась она, пробегая глазами один из листов. – Против этого аргумента тебе нечего будет возразить.

– Ну?

– Я так хочу!

Глава клана Кучики, капитан шестого отряда застонал и уронил голову на ладони.

В Академии, куда молодые Кучики наведались в тот же день, все прошло гладко, к великому удивлению Бьякуи. Ректор, решивший было, что новый капитан шестого отряда пришел посмотреть на студентов, сперва немного удивился, но обозрев катану юной госпожи, пощупав ее реацу и получив намек на нехилое пожертвование, быстренько определил девушку вольным слушателем с индивидуальной программой обучения. Он только проблеял, что занятия идут уже третью неделю**, и госпоже придется многое наверстывать.

– Догонять? – уточнила госпожа. – Догнем и перегнем!

У ректора дернулся левый глаз, и Бьякуя даже посочувствовал старому жуку, еще не знакомому с чувством юмора молодой княгини Кучики.

Заимев право находиться на территории Академии, Анеко выперла мужа на службу и зависла у ректора, о чем-то договариваясь. После чего в его же, ректора, личной уборной переоделась в униформу и отправилась учиться.

Надо сказать, что служить в Готее она не собиралась. Но весь предыдущий жизненный опыт подсказывал, что любые способности надо развивать, ибо не знаешь, когда они могут пригодиться, а еще – для успешного продвижения очень нужны связи. Из Академии выходили не только будущие бойцы. Здесь обучались дети высшей аристократии, и мало кто из них потом шел на службу. Исключением были Кучики, за главой которых традиционно закреплялся пост капитана и, следовательно, вынужденные отдавать своих детей хотя бы на экспресс-курс, древние самурайские кланы Кёраку, Укитаке, Идзуру, Омаэда и еще несколько. Большинство же выпускников достойного происхождения находили себя в частном секторе Сейретея или ближних, благополучных районов Руконгая. Анеко здраво рассудила, что с ее наследственными заморочками знакомые пригодятся и там, и там. Да и водить дружбу с потенциальными сослуживцами мужа не помешает.

Лекция по теории кидо́ была интересной, хохо́ и шунпо тоже не разочаровали, а на вводной паре по хакуда Анеко загрустила. Визиты в поместье Торами и несколько шуточных спаррингов с младшим братом, жаждавшим похвастаться перед знатной сестрой своими успехами, ясно показали, что боец из девушки тот еще.

Ученики косились на новенькую с подозрением. Анеко умела держать лицо и усиленно скрипела кисточкой по бумаге, не обращая внимания на перешептывания. Оставалось надеяться, что принятых в земных школах подначек и розыгрышей или не будет вовсе, или она сумеет их пережить с минимальным ущербом для себя и окружающих.

После занятий в аудиторию заявился куратор из ректората и объявил запись на факультативы. Абсолютное большинство парней ломанулись на бакудо и хадо, девушки выбирали более придирчиво. Анеко записалась на кайдо, ввергнув куратора в шок. Вообще список факультативов был не очень длинным, и Анеко забеспокоилась.

– Постойте, пожалуйста! – выкрикнула она, когда куратор собрался уходить. – А как же экономика и планирование? А информационные технологии?

Довольно юное ученое начальство задумалось, уставившись на девушку немигающим взглядом. Сокурсники зашептались.

– Планирование – это вам на Стратегический, – наконец заявил преподаватель. – А технологии – это к Куроцучи Маюри. Но он у нас не преподает. Факультатив ведет Куроцучи Нему, занятия проходят в двенадцатом отряде. Пойдете?

– Да! И к Нему, и на Стратегический!

– Девушка, вы кем в итоге хотите стать? – удивился молодой человек. – В Командоры метите?

Вокруг засмеялись. Анеко пожала плечами и засмеялась вместе со всеми.

– Да нет, я уж как-нибудь так…

Вот таким образом в конце дня Кучики Анеко оказалась в двенадцатом отряде вместе с еще двумя студиозусами. Один выглядел щуплым и малость пристукнутым, вторая пылала нездоровым энтузиазмом. Отрешенно обозрев «новобранцев», лейтенант Куроцучи Нему жестом пригласила их следовать за собой. В небольшом хозблоке молодым людям выдали белые халаты и смешные колпачки, а на восклицание не сдержавшейся Анеко «А бахилы?!» госпожа лейтенант что-то молча чирикнула в блокноте.

Капитан двенадцатого отряда глянул на вновь прибывших мельком, проворчал что-то про испорченное оборудование, некачественные образцы и потерянное время. Пристукнутый шмыгнул носом, энтузиастка приуныла; Анеко вертела головой, изучая лабораторию и приходя к выводу, что тоже скоро впадет в неконтролируемый экстаз, как ее сокурсница. Потому что попала она в электронный рай.

Нет, в своей земной жизни она не была ни хакером, ни даже простым айтишником, но современный человек без гаджета – как-будто и не человек вовсе. Весь прошедший месяц с копейками Ане не хватало именно этого – изредка сунуть нос в маленькую коробочку с подсвеченным экраном, пробежать глазами ленту новостей, поставить дурацкий смайлик под какой-нибудь забавной картинкой… И вот перед ней неоново сияют гигантские мониторы, развешанные по всем стенам, подмигивают лампочки на панелях управления, попискивают выводящие устройства, из которых тянутся, тянутся полотна распечаток!..

– Интерес-с-сно? – прошипели у нее над ухом.

И не подумав дергаться или смущаться, Анеко повернулась к странной маске хозяина всего этого великолепия и искренне улыбнулась:

– Очень! Это же не ЖКИ, да? Что-то другое, мерцание отличается…

Куроцучи Маюри озадаченно приоткрыл рот и покосился на своего лейтенанта. Та невозмутимо пялилась перед собой, изображая робота.

– Что такое ЖКИ, барышня?

– Жидкокристаллический монитор, – пожала плечами та. – Только не спрашивайте, как оно делается – понятия не имею!

Куроцучи, капитан и лейтенант, переглянулись. Маюри вырвал у Нему из рук блокнот, нервно полистал, вчитался в записи и уставился на девушку с плохо скрываемым изумлением.

– Кучи-и-и-ики? – протянул он. – Все интереснее и интереснее!

Когда вечером Бьякуя заглянул в Академию и услышал, что его драгоценная супруга выбрала факультатив у Куроцучи, у него уже не было сил даже удивляться. Он и не удивился. Куроцучи? Пфе! Мелочь какая! Кто бы сомневался, что одна сумасшедшая потащится повышать квалификацию к другому сумасшедшему?

В зловещей лаборатории местного Франкенштейна горел уютный желтый свет, пахло булочками с корицей, а госпожа Кучики Анеко и господин Куроцучи Маюри азартно торговались.

– Тридцать пять, и ни одной духовной йеной больше! – брызгал слюной психопат в маске.

– Сорок пять! И оцените мою щедрость, капитан! Я же не прошу контрольный пакет акций! Всего лишь сорок пять процентов и два места в совете директоров.

– Грабеж! Грабеж средь бела дня! Девчонка! Я вообще могу ничего тебе не дать!

– Можете, – спокойно согласилась девушка. – Но тогда, во-первых, вы создадите себе конкурента, потому что я немедленно займусь самостоятельной разработкой, во-вторых, одним махом лишитесь половины сейретейского рынка сбыта, и в третьих, я вас больше угощать не буду!

– Шантажистка! – простонал Маюри, потрясая руками над головой. – Принесли меносы занозу на мою… э-э-э…

– Задницу? – невинно подсказала Анеко.

Маюри только глаза закатил.

В уголке беззвучно хихикала Нему. Выглядевший малость пришибленным юноша сидел на полу у ее ног и ошалело пялился на капитана двенадцатого отряда и свою сокурсницу. Нелепая девочка со съехавшимися к переносице глазами сидела рядом с ним и шевелила губами.

Поглядев на них, Бьякуя вопросительно приподнял бровь в сторону Нему. Та усилием воли прекратила смеяться и подошла. Поклонилась. Впервые за свою недолгую пока службу капитан шестого отряда видел, чтобы лейтенант двенадцатого улыбалась. Надо сказать, улыбка ее красила.

– Госпожа ваша супруга поделилась с моим тайчо некоторыми задумками. В данный момент они делят шкуру неубитого гилиана.

Бьякуя только покивал. Уводя жену домой, он даже вопросов ей не задавал. Уже на подходе к родным пенатам Анеко устало, почти через силу принялась объяснять, что она посоветовала Маюри, как он это воспринял – вот уж достойный преемник Урахары, блин! – и что из этого вышло. В брачном павильоне девушка едва успела стянуть с себя одежду. Господин муж еще только размышлял, что ей сказать мудрого и ценного, чтобы урезонить и не обидеть, а она уже спала поверх одеяла, неудобно выернув одну руку.

Бьякуя неожиданно осознал, что Анеко еще совсем юная, и во сне, когда на лице нет хитрюще-насмешливого выражения, это особенно заметно. Он аккуратно уложил ее в постель, обнял, пристраиваясь рядом, и задумался. Кого ками послали ему в жены?!

График у Анеко вышел просто зверский. После программных дисциплин она неслась в четвертый отряд – осваивать кайдо, потом к Куроцучи – постигать разницу между пробирками и перегонным кубом, а заодно нагло выдавать достижения своего мира за собственные придумки. Впрочем, угрызений совести девушка не испытывала. Недолгое пребывание в двенадцатом отряде уже позволило ей выяснить, что на данный момент в Генсее совсем недавно начался тысяча девятьсот пятьдесят шестой год***. Для Ани это значило, что никакого интернета, гугла и фейсбука еще не существует, а о сотовых телефонах (или их прототипах) пока еще пишут не в научных статьях, а в фантастических романах. Также это означало, что, подкинув идею хитрозадому и ушлому капитану Куроцучи, можно сделать неплохое вложение, чем они на пару и занялись. Между энергоемкими и порой нелегкими занятиями Анеко выкраивала время для посещений поместья Торами. Она много читала, вникая в специфику клана и его уникальные техники достижения желаемого результата, много общалась с маленьким Рокой, иногда мимоходом отмечая, что учится некоторым вещам даже у ребенка, выглядящего на двенадцать лет. Чуть меньше, но все же общалась с Санго-сан, каждый раз замечая, что женщина чем-то сильно озабочена и удручена. На корректные вопросы госпожа мачеха отвечала светским воркованием, на вопросы с подтекстом – тонкой иронией. Анеко отстала, и заметила искреннюю благодарность.

Оставшееся время девушка проводила в хранилищах библиотеки Кучики. Бессистемность никуда не делась, редчайшие фолианты и раритетные свитки все еще норовили погибнуть от любого неловкого чиха. Однако Анеко уже наметила первоочередной фронт работ, спланировала некоторые действия, и это придавало если не энтузиазма, то решимости.

А еще она много думала, и мысли эти не были приятными.

Аня до сих пор не могла поверить, что теперь вся ее жизнь – или посмертие – пройдет в Обществе Душ. Она ожидала, что в любой момент может произойти нечто непредвиденное и странное, и она снова окажется в российской глубинке начала следующего века. И тогда Сейретей, Великие кланы Кучики и Торами, Академия, отряды Готей-13 – все это будет для нее потеряно. Как и ее собственный муж, Кучики Бьякуя. О нем она думала больше всего.

По ночам, не в силах уснуть от усталости и постоянного беспокойства, Аня вспоминала все, что знала о нем до того, как судьба закинула ее на собственную свадьбу с этим человеком. Она уже не воспринимала его как персонаж некой истории, потому что история стала и ее тоже. Но память осталась. А в памяти был одинокий и глубоко несчастный молодой мужчина, загнавший саму способность чувствовать так глубоко, что многие подозревали его не только в черствости, но и откровенной жестокости. И что сделало его таким, помимо предписываемой традицией и происхождением невозмутимой сдержанности?

Аня вздыхала, поглаживая запястье или плечо спящего мужа, и вспоминала. Из подвижного, вспыльчивого, веселого – живого – юноши вырывали куски души и сердца утраты. Родители, дед, жена… Последняя потеря оказалась тяжелее других, она не то, чтобы сломала его, но в значительной степени подкосила. И Аня с замиранием сердца понимала, что здесь, в этой реальности, все немного по-другому, ведь девушки по имени Хисана она не видела, но и не совсем отличается. Хисану он уже потерял. Из-за нее, Анеко.

Аня снова вздыхала и продолжала думать. Она не хотела, чтобы ее случайный муж страдал. Нет, она не влюбилась до беспамятства, не потеряла способность думать, не задыхалась, видя его. Однако в душе свернулось мягким клубочком чувство тепла и близости, простая человеческая симпатия, когда желаешь человеку только добра, хочешь, чтобы он был счастлив.

Она видела, что так же к ней относится и сам Бьякуя – не любит до потери памяти, но уважает, симпатизирует, заботится, а это всегда приятно. И что будет с ним, если однажды в его объятиях проснется не Анеко-Аня, а урожденная Торами Анеко, княжна Великого Дома? Какой она была, эта девушка, чье место не по своей прихоти заняла молодая русская женщина? Как она поведет себя? Как станет относиться к мужу, которого не помнит, не знает, не любит? И как Бьякуя отреагирует на потерю друга и соратника, которым стала она, нынешняя Анеко?

В голове девушки крутились разные мысли, разные варианты развития событий. Было среди них что-то, то ли отдающее безумием, то ли верное и правильное. Она не могла уловить, что именно.

Не могла, пока однажды вечером Бьякуя не пришел в малость неадекватном состоянии. Невидящими глазами посмотрел на госпожу жену, как-то растерянно приткнул Сенбонзакуру – он всегда относил занпакто в свои покои! – в уголок и замер посреди гостиной.

Анеко не стала приставать с расспросами. Нахмурилась, видя немного расфокусированный взгляд, отрешенное выражение лица. Заварила чай с успокаивающими травами. Едва ли не за руку подвела молодого человека к столику, вставила чашечку в руки. Он недоуменно посмотрел на предмет в своих пальцах и слегка отмер.

– Спасибо.

Анеко все так же молча кивнула. Уже под конец чаепития Бьякуя, сидевший до этого с напряженным лицом и сведенными бровями, пришел к некоему выводу. Решительно поставил пиалку на столешницу, поднялся.

– Я сегодня буду спать у себя, – сказал слишком ровным голосом.

Анеко поняла все.

– Ты встретил ее, да? – спросила спокойно и немного грустно. – Твою любимую?

Бьякуя споткнулся, неловко плюхнулся обратно на циновку. Что она творит, эта чокнутая – его законная жена?! Зачем поднимает тему, после которой любые нормальные отношения рассыплются в прах?!

– Анеко, не начинай!..

– Помнишь, что ты сказал мне в наш первый раз? «Все равно не сможем откладывать вечно». Когда-нибудь придется, и лучше раньше, чем потом, когда ты себя измордуешь.

– Анеко! – прорычал Бьякуя.

– Не психуйте, светлый дайме. Я ведь не скандалить собираюсь, а искать выход из положения.

– И какой же?! – раздраженно передернул плечами господин муж.

– Ну пока не знаю. Но если найду, ты узнаешь об этом первым.

Бьякуя устало прикрыл глаза, немного расслабился. Не заметил, как жена оказалась у него за спиной, обняла за плечи, погладила по голове каким-то материнским движением.

– Почему ты не возьмешь ее в дом? – спросила тихо. Молодой человек снова напрягся, попытался вывернуться, но Анеко держала крепко, ее щека прижималась к его уху, спокойное ровное дыхание касалось шеи, и это успокаивало. Кроме того, он уже знал, что отвязаться от госпожи жены можно только одним способом – уступить.

– Это оскорбительно, – недовольно проворчал он. – Для всех нас, и для тебя больше других. Мы женаты всего два месяца – и я сразу начну собирать гарем? Что будут говорить о тебе, ты подумала?

– Ну мне-то насрать, но если тебе это важно… Ладно, буду думать.

– Да что тут думать! – безнадежно отмахнулся Бьякуя.

– Ох, как же ты неправ! – протянула девушка. – Неисправима только смерть. А мы все живы, и твоя любимая тоже… Кстати, как ее зовут?

– Зачем тебе?

– Ну как зачем? Она мне, можно сказать, сестра, а я даже имени ее не знаю!

Бьякуя вдруг засмеялся. Только его ненормальная Анеко могла воспринимать женщину, о которой мечтает законный муж, не как соперницу, а как единомышленницу.

– Хисана, – ответил он. – Ее зовут Хисана.

– Хорошо. И где она живет?

– Анеко, ну зачем?.. – взмолился Бьякуя, но госпожа супруга непререкаемо припечатала:

– Надо!

Совет старейшин – мероприятие длительное, церемонное, едва ли не ритуализированное – и безмерно занудливое. Бьякуя ненавидел эти сборища старых хрычей пуще всех пустых, вместе взятых. К его немалому огорчению, происходили собрания ежемесячно, и на каждом он был обязан не только присутствовать, но и вникать во все мелкие дрязги, неизбежные между разрозненными, немирными, многолюдными – и бездонными, как бочки, фамилиями, входящими в Великий Дом.

На это заседание Анеко напросилась вместе с ним. Перед входом придержала за руку, слегка сжав пальцы, и шепнула, что нашла выход, так что пусть он не удивляется и всячески ей подыгрывает.

Бьякуя нахмурился, но спросить ничего не успел. После того тяжелого разговора они почти неделю не виделись – Анеко пропадала в Академии и сразу двух отрядах, как-то раз даже заночевала в четвертом. Наутро Рецу благодарила капитана Кучики за понимание и демократичное отношение к занятиям супруги. Несколько позже оказалось, что накануне большая группа новобранцев-шинигами отмечала вступление в Готей где-то в отдаленных районах Руконгая, и на пьяных оболтусов напали пустые. Спасенных всю ночь лечили, и Анеко была в группе медиков, занимавшихся первичным осмотром и реанимацией.

Бьякуя мимоходом тогда удивился, откуда в юной девчонке благородного происхождения столько энергии и воодушевления, но потом собственные заботы вытеснили из головы эти мысли. Сейчас он надеялся, что в ход собрания Анеко вмешиваться не будет.

Наивный! Когда разбирали вопрос о дотациях на первую уборочную кампанию, ответственный за рисовые поля старейшина разнылся о плохой погоде, губящей урожай. Старый врун был убедителен и вполне мог бы разжалобить Кучики-доно, думавшего в это время о том, что среди его новобранцев уже двое покалечены и надо выкраивать средства из отрядного бюджета на их реабилитацию, еще трое ни на что не годны, и неплохо бы вернуть их в Академию – подтягивать хвосты… Анеко вежливо покашляла, с поклонами и положенными церемониями выложила перед собой какие-то бумаги и в пух и прах разнесла тезисы старейшины о недостатке денег. Бьякуя прислушался, пошуршал выкладками жены, лежавшими прямо перед ним, строго и недовольно посмотрел на обманщика. Тот с пеной у рта – куда только девались артрит и ревматизм с повышенным давлением впридачу?! – доказывал, что все до последней йены ушло на закупку сначала семян, потом удобрений, а потом – инвентаря. Анеко тыкала холеным пальчиком в листы и спокойно возражала – мол, у нее другие данные, и инвентарь прошлогодний, потому что сломать мотыгу не так-то просто, удобрения не являются насущной необходимостью, так как земля в Южном Руконгае, где расположены поля, плодородная, а семена…

– В чем вы меня обвиняете?! – не выдержал в конце концов разоблаченный жулик.

– Пока ни в чем. Обвинять вас будет Совет клана по результатам аудита.

– Чего? – пискнул обвиняемый.

– Финансовой проверки сторонним специалистом. Мы уже послали запрос в Совет 46-ти на предоставление квалифицированного аудитора, ответ придет через неделю. До этого момента у вас есть время исправить огрехи в планировании и реализации возложенных на вас задач.

Гинрей, сидевший справа от внука, скосил на того глаза. Бьякуя взирал на обманщика исподлобья, сжав губы в ниточку. Его взгляд не предвещал ничего хорошего, и это чувствовали все. Одна Анеко, кажется, не обращала ни малейшего внимания на сгущающуюся реацу мужа, продолжая вдавливать оппонента в грязь. Делала она это безукоризненно вежливо и аргументированно, и возразить тому было нечего. Под конец он вспомнил, что умеет понимать намеки, и пообещал вернуть все украденное, в завуалированной форме, разумеется.

Это заседание было самым долгим из всех, на которых успел побывать Бьякуя. Из четырнадцати старейшин, глав младших и вассальных родов, не повинными в воровстве, укрывательстве налогов и прочих мелких, но гадких преступлениях против чести клана оказались пятеро. По остальным Анеко проехалась катком, ровным мягким голосом расписывая каждому, что с ним будет, если он не вернет, не исправит, не прекратит, не пресечет (нужное подчеркнуть) и где его место.

Под конец девушка немного устала и присела слева от Бьякуи. Он перестал сверлить глазами родственничков, повернулся к жене и поцеловал ее руку, наплевав на мнение всяческих ханжей. Она улыбнулась ему коротко и подмигнула.

В зале висела звенящая тишина.

– Почему эти сведения не всплыли раньше? – проскрипел голос Гинрея. Он был крайне недоволен, почти зол на внука. Так и знал, что мальчишка не уследит за всем! Вот и доверяй после этого управление кланом соплякам, будь они хоть трижды наследниками и внуками!

– Господин супруг поручил мне систематизировать поступающие данные еще месяц назад, – отозвалась Анеко, не дав Бьякуе и рта раскрыть, – но вы же знаете, как я занята!

– Госпожа слишком много на себя берет! – проворчал один из старикашек, которому предстояло найти средства, чтобы возместить недостачу, а у него как раз все ушло на строительство нового охотничьего домика! – Где это видано, чтобы женщина говорила вперед мужчины?

– Если мне не изменяет память, – неприязненно кривя губы, произнес Бьякуя, – в Сейретее принят закон о равноправии полов. Еще полтысячелетия назад.

– Да, но!..

– Анеко-сама получила воспитание и образование в одном из Великих Домов Сейретея. Если супруга вашего дайме и дочь Великого клана считает нужным высказаться, младшему аристократу надлежит выслушать ее с почтением, – высокомерно заявил глава клана Кучики.

Гинрей спрятал улыбку. Может, и неплохо все складывается? Девочка умная, изворотливая, Бьякуя тоже не дурак. Научится еще замечать ложь и читать между строк.

– Благодарю, господин супруг мой, – Анеко снова поднялась, поклонилась. Повернулась к перекосившим лица гэнро. – В конце заседания попрошу вашего внимания. У нас с господином супругом есть небольшое объявление. Мы посоветовались, и я решила, что Бьякуя-сама должен взять вторую жену.

Тишина оглушила. Если бы, произнося эту фразу, Анеко не наступила Бьякуе на ногу под столом, он бы, наверное, отвесил челюсть почище, чем родственники во главе с родным дедушкой.

– Как вы все прекрасно знаете, господа гэнро… А я осведомлена, что знаете, ибо лично вычислила двоих соглядатаев, и еще троих отследил Куроцучи-тайчо с помощью своих изобретений… Так вот, вам всем известно, что я поступила на экспресс-курс в Академию Искусств шинигами, а также продолжаю совершенствовать наследственные техники, дабы честь клана Кучики приумножалась и с моей помощью тоже, и это отнимает у меня некоторое время. Также сегодня мы все увидели, что помощь при управлении родным кланом никоим образом не может повредить его главе… Принимая также во внимание необходимость скорейшего рождения наследника, я выбрала прекрасную кандидатуру на вакантное место младшей жены для моего обожаемого супруга. Это девушка из старинного самурайского рода, хотя сейчас она едва ли не единственная его представительница. Ее воспитание и благородные манеры с лихвой компенсируют такую мелочь, как скромное приданое.

– Э-э-э… – высказался один из старейшин.

Бьякуя сидел с непроницаемым лицом. Хвала ками, это умение в него вбивали с младых ногтей и, кажется, таки вбили. Что она несет?!

– Можно поподробнее? – проблеял еще один дальний родственник.

– Какие именно подробности вас интересуют?

Пауза. И зал заседаний взрывается шквалом возгласов, возражений, упреков в бесчестье и прочая, и прочая. Анеко, выслушав все это, невозмутимо выкладывает на стол старинный свиток и снова тычет пальчиком в запись, гласящую, что аристократ имеет право – во имя продолжения рода – взять столько жен, сколько способен обеспечить. Ей напоминают, что свитку этому четырнадцать тысяч лет, и все давно изменилось.

– Традиция понемногу отходит в небытие, – соглашается девушка, – но закон, отменивший бы это правило, принят не был. Следовательно, все в пределах общественных и моральных принципов.

– Что будут говорить о Кучики! – потрясает руками самый дряхлый гэнро.

– Что у клана молодой, здоровый и полный сил глава! – с гордостью отвечает госпожа супруга.

Немного придя в себя, молодой человек склонил голову на бок и внимательно посмотрел на жену. Что там она говорила про выход? Неужели… Догадка обожгла сознание, опалила душу – надеждой, недоверием, страхом. Голова закружилась. Бьякуя зажмурился, дождался, пока перед глазами перестанут плясать разноцветные пятна, благодаря судьбу, что сейчас дед не видит его лица. Анеко на мгновение скосила на него взгляд и незаметно положила свою руку на его ладонь.

– Совет клана не давал согласия! – раздался отчаянный выкрик.

– Мы не интересуемся вашим мнением в данном вопросе, – произнесла госпожа жена, – а ставим вас в известность. Одобрение Совета требуется только для первого брака, – и она выразительно потрясла свиток за краешек, намекая, что все формальности соблюдены. – Все уже решено. Свадьба будет скромной, состоится во время охоты на клены. Так что можете присылать подарки своему дайме к середине осени. Заранее благодарим.

– Но вы не можете!.. – у кого-то еще остались силы вякать, вот только аргументов не находилось.

Анеко надоел весь этот цирк. Она распрямила спину, величественно вскинула голову и надменно произнесла:

– Я так хочу! Я так приказываю! Я жена дайме!****

И перестала сдерживать реацу.

На этом заседание увяло, равно как и любые диспуты.

Бьякуя с каменным лицом провожал старейшин глазами. Офигевшие родственники и вассалы покидали помещение, всем своим видом изображая гнев и недовольство – и излучая почти физически ощутимую растерянность и недоумение. Один из стариков пожаловался другому, как это он сам не догадался втюхать молодому дайме в младшие жены одну из правнучек, закон-то и вправду не отменяли! Второй поджал губы и пробубнил, что у него и дочки есть, нечего всяким правнучкам поперек старших лезть…

Последним выходил Гинрей, задумчиво пожевывая губами.

– А вас, Гинрей-доно, я попрошу остаться, – голосом Мюллера остановила его Анеко.

Те из гэнро, кто не успел уйти далеко, шарахнулись в стороны. Кучики-старший прищурился на госпожу невестку. Та невинно ему улыбалась, пока оставшиеся родственники отползали в кусты. В смысле, чинно покидали дом.

– Ну, – произнес бывший капитан, когда седзи закрылись. – И что это было?

– На ваши вопросы, Гинрей-сама, я предпочитаю ответить, – нормальным тоном сказала девушка.

Дед вернулся на место, тяжело сел на стул. Придавил внука взглядом и перевел глаза на юную нахалку. Бьякуя продолжал смотреть перед собой. Она его предупреждала? Предупреждала. Просила подыграть? Просила. Отчего же так колотится сердце?

– Что ты утворила, юная госпожа? – устало спросил Гинрей. – Ты же подставляешь Бьякую!

– Да ни разу! Он не может порваться на несколько маленьких Бьякусиков, а вы свалили на него все и сразу. Так пусть эти хрычи знают, что заморочить нам голову не так-то просто!