Текст книги "Родственные связи (СИ)"

Автор книги: Bazhyk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Выходя от Командора под стариковское ворчание о непочтительности молодежи, Маюри мерзко похихикивал. Но как только он оказался в своей лаборатории, веселость его сменилась азартом нового исследования.

Анеко три дня не появлялась дома, на пару с Нему прорабатывая план операции. Пока девушки обдумывали и обсуждали детали, юная княгиня Кучики была увлечена работой и не вспоминала о своих страхах. Но стоило отвлечься хоть на минуту, и девушку охватывал ужас. Подзабытые за почти полтора года подробности сейчас всплывали перед глазами, словно недавно произошедшие события.

Анеко пилила себя, изводилась и иногда даже ловила себя на том, что готова разреветься от собственной глупости прямо посреди рабочего дня и в присутствии коллег. Как она могла так расслабиться и забыть обо всем на свете, кроме семьи и работы?! Ведь она знала, заранее знала, что в скором будущем Готей ждут великие потрясения и тяжелые испытания. И ее близкие, самые близкие люди окажутся в самом центре этих событий! Как же она так забылась?! Ведь надо было что-то предпринимать еще год назад, когда только почувствовала себя неотъемлемой частью семьи Кучики, когда необременительная дружба с собственным мужем исподволь переросла в куда более прочную связь. Когда впервые за руку отвела испуганную Хисану в четвертый отряд для обследования. Когда по старинному саду поместья начали бегать дети…

Последние выпуски манги Анеко помнила не так, чтобы очень отчетливо. В памяти остались ощущения – тогда земной девушке было обидно и горько за полюбившихся героев, за их проигрыши, за их боль. Она злилась на автора манги за бессмысленно погибших славных людей. За растерянных и оттого почти беспомощных знакомых. За израненного, охваченного ужасом мужа. Это стало последней каплей. Проснувшись тем утром в холодном поту, Анеко пришла на службу на три часа раньше и целый день объяснялась с тайчо. Он, разумеется, не поверил в «я вижу сны», но согласился отложить выяснение истины до того времени, когда будет решена главная проблема. Вот уже не один месяц, как герои манги перестали быть выдумкой и стали самыми настоящими, самыми близкими друзьями, родными. Любимыми. Допустить, чтобы они так страдали, Анеко не могла.

А в переывах между работой над тактикой и стратегией превентивного удара девушка размышляла, что делать с остальными напастями. Если про квинси она помнила достаточно, то самая первая история – с капитаном-предателем – в памяти сохранилась весьма неярко. Следует ли рассказать и об этом? И как подать такую информацию? «Куроцучи-тайчо, я тут снова увидела сон. В гибели половины руководящего состава Готей-13 виноват капитан пятого отряда» – так, что ли? Но как, как объяснить?! А ведь потребуют объяснений! И что можно исправить? Начало той истории уже положено, вайзардов не вернешь в прежнее состояние. Косное мышление Совета 46-ти не позволит найти точки соприкосновения ни с ними, ни с теми из квинси, кто сейчас живет в Генсее и готовится к нападению на Сейретей.

Анеко потрясла головой. М-да, девушка, размечталась: навести мир во всем мире! А под силу ли тебе?

– Анеко-сан, – голос Гинрея раздался так неожиданно, что девушка подпрыгнула в своем кресле и своротила кружку с чаем на клавиатуру.

– Ах, демоны рогатые! – Анеко схватила салфетку и принялась собирать жидкость. Хвала ками, не она одна любила попивать чаек прямо на рабочем месте. Потеряв пару раз немаловажные результаты и запоров нескеолько пректов из-за коротких замыканий, лаборанты перебрали выносные девайсы и изобрели салфетки для полного высушивания. Даже систему перезагружать не надо!

– Гинрей-доно! Как это вы решили меня навестить? Что-то случилось?

– Случилось, – чинно кивнул головой дед мужа. Уселся в соседнее кресло, небрежно откинулся на спинку. Уставился на невестку серьезными, суровыми глазами. – Ты третий день не показываешься дома. Что я должен думать?

– Вы вообще не должны об этом думать, – пробурчала Анеко, возвращаясь на рабочее место. – Ну Гинрей-доно-о-о! Что ж я могу поделать, если работы навалилось выше ушей?! Я Бьякуе бабочку посылала, он в курсе.

– Я в курсе, что он в курсе, – дед дернул уголком рта. – А также я в курсе, что он не слишком этим доволен.

– Господин муж прислал вас провести со мной воспитательную работу?

– Нашла повод шутить! Ты, вообще, чем думаешь? Старшая княгиня не ночует дома! Что будут говорить?!.

– Ничего, – пожала плечами Анеко. – Если кому-то недостает мозгов настолько, что он распустит язык, то это его проблемы. А люди, которые меня знают, не будут говорить ни-че-го.

– Наивная! Да каждый твой шаг отслеживают придирчиво и целенаправленно! Любой повод заподозрить супругу светлого князя в неподобающем поведении, уж поверь ты мне, используют на полную катушку! Или ты считаешь, что кто-то еще разделяет твою уверенность в том, что работающая княгиня – это нормально?

– Шовинисты, – фыркнула Анеко.

– Уж не знаю, что за ругательство такое ты сейчас использовала, но давай-ка, девочка, не позорь семью. Честь клана не пустой звук…

Анеко повернулась в кресле так резко, что старый вояка замолк на полуслове. Девушка смотрела на него внимательно и серьезно. Совсем как он на нее несколько минут назад.

– Гинрей-доно, как вы думаете, чем я тут занимаюсь?

– Ерундой. Косметику делаешь…

– Это в мирное время, – перебила девушка.

– Вот не знал, – медленно проговорил Кучики-старший, – что у нас военное положение.

– Нет, – согласно кивнула его невестка. Слово «пока» повисло между ними, так и не произнесенное, но явственно слышимое.

Прошло не меньше минуты. Анеко прикрыла глаза, покачала головой.

– Не имею права разглашать, – прошептала она.

Гинрей кивнул. Он слишком долго был капитаном лучшего отряда Готей-13, чтобы не знать правил. Чтобы не понимать, каковы последствия их нарушения.

– Я блюду честь семьи, – негромко и веско сказала Анеко. – Я люблю свою семью. Я люблю своего мужа. Я люблю всех своих близких. И я люблю свою работу. Для того, что мне было, кого любить, и дальше, я должна хорошо ее сделать.

Гинрей вынужден был признаться самому себе, что Анеко его почти убедила. Он, в принципе, и не сомневался в ее хорошем отношении к семье в целом и его внуку в частности, но по старой привычке с трудом воспринимал женщин всерьез. Ну как, ками милостивые, как эти бессмысленные существа могут заниматься чем-то серьезным?! Исключением, пожалуй, была пропавшая Йоруичи, да еще Унохана. Остальных девчонок в Готее отставной капитан считал данью генсейской моде на равноправие. Это явление его не радовало, но и поделать он ничего не мог. А еще он искренне, от всей души не верил, что в сумасшедшем доме, в который под чутким руководством чокнутого Куроцучи превратился двенадцатый отряд, может происходить что-то, не опасное для Общества Душ. Вот в то, что сумасбродная юная княгиня занимается тут чисто женскими штучками, верилось легко. Как это Маюри ей разрешил, с чего бы? Кстати, о Куроцучи…

Гинрей прищурился, немного склонив голову.

– А своего тайчо ты тоже любишь?

У Анеко отвисла челюсть. Вот уж от кого не ожидала! Ну держись, старый хрыч!

– Да как вы смеете, Кучики-сан?! – волна возмущения и праведного негодования накрыла подозрительного старика с головой. – Да что вы себе позволяете?! Да как у вас язык повернулся?! Нет, ну это ж надо было такое придумать! Вы еще с Бьякуей своими домыслами поделитесь, вот будет красиво! А еще благородный человек! Я, понимаешь, выкладываюсь по полной, стараюсь изо всех сил, чтобы о Кучики судили по их делам, а не выдумывали всякуюс ересь, а вы!.. Да я!.. Да я!..

Прелесть старорежимных аристократических жен, понял Кучики Гинрей, заключалась в их молчаливости и следовании традициям, согласно которым все эмоции были скрыты от посторонних глаз. Покойная супруга никогда, ни разу за их многовековой брак не позволила проявиться на лице ничему, кроме вежливой улыбки. Наверное, поэтому к женским слезам бывший капитан оказался не готов.

Анеко рыдала, по щекам катились прозрачные крупные слезы, губы прыгали, скулы покраснели, она причитала и всплескивала руками. Мгновенно на пороге помещения нарисовался щуплый юнец странного вида, с непонятными рожками на лбу.

– Акон! – взвыла госпожа невестка. – Ты представляешь?! Гинрей-доно подозревает, что я изменяю мужу с нашим тайчо!!! Нет, ты представляешь?!! Куда катится этот мир?

Рогатый юнец подавил смешок, с невероятно довольной рожей прошествовал к шкафчику у окна, извлек оттуда склянку с мутной жидкостью, накапал в стакан, долил воды и присел перед плачущей девушкой на корточки.

– Вот, Анеко-сан, бери, тебе надо успокоиться. И не обращай внимания на старческие глупости! Вот придет тайчо, мы ему расскажем – вот он поржет!

– Да-а-а, – девушка схватила стакан двумя руками, с трудом донесла трясущуюся тару до рта и шумно выхлебала, половину пролив на форму. – Вам все хиханьки! А мне тут угрожают семью разрушить!

– Да кто тебе угрожает?.. – промямлил Кучики-старший, полностью деморализованный.

– А вам, – строго посмотрел на него рогатенький Акон, – должно быть стыдно, Кучики-сан! Довели человека до слез! Как она теперь работать будет?

На этот раз челюсть отвисла у Гинрея. Он уже собрался было высказать все, что думает о зарвавшихся недорослях с подозрительными рожами, когда услышал, как тот самый юнец строгим голосом интересуется в микрофон, кто пропустил постороннего на территорию отряда без согласования лично с капитаном. В динамике слышался перепуганный голос часового, лепетавшего что-то о капитане шестого отряда.

– Кучики Гинрей уже полтора года не является не только капитаном шестого отряда, но и не входит в состав Готей-13! – рявкнул Акон. – На опыты пущу!

В динамике пискнуло и грохнуло.

– Сознание потерял, – равнодушно констатировал Акон, нажимая какую-то клавишу. И повернулся к Гинрею. – Извольте покинуть помещение. Хиёши, проводи!

В дверях нарисовалось какое-то существо, смахивающее на жабу.

– Анеко! – воззвал Гинрей, но девушка, скорчившись в кресле, только горестно всхлипнула.

– Идите, идите уже! – замахал на него руками Акон. – Дайте мне делать мою работу!

– Когда госпожа Кучики появится дома? – напуская на себя величественное безразличие, спросил отставной дайме и поднялся на ноги.

– Когда на то будет распоряжение Командора, – раздраженно ответили ему. – Ну уходите же! Вы ее только больше расстраиваете!

Анеко длинно и шумно всхлипнула и закрыла лицо руками.

Покидал двенадцатый отряд Гинрей со странным чувством вины и недовольства, причем собой. Идя к воротам, он слышал через открытое окно на втором этаже всхлипы и жалобный бубнеж госпожи невестки. На душе скреблись кошки.

Акон отошел от окна и повернулся к Анеко. Девушка сразу же перестала голосить, как несправедлива к ней жизнь, и с любопытством спросила:

– Ушел?

– Агась, – кивнул юноша с довольной улыбкой.

– Старпер, – не особенно злобно, но с чувством процедила Анеко сквозь зубы, возвращаясь к монитору. – Ну вот! И как я теперь вспомню, на чем остановилась?!

Оказавшись за воротами двенадцатого отряда, Кучики Гинрей подергал себя за усы, извлек из-за пазухи адскую бабочку и надиктовал сообщение:

– Генрюсай, ты старая истеричка и параноик. И меня таким же делаешь! Кучики и Куроцучи – да как тебе такое в твою лысую башку взбрело?!

Бабочка взмахнула крылышками, обдала бывшего капитана темно-лиловой пыльцой и улетела. А бывший регент при малолетьнем дайме, а теперь просто дед князя, побрел домой неспешной походкой, размышляя, не слишком ли резким было его послание старому боевому товарищу.

В отличие от деда, Бьякуя в Анеко не сомневался ни секунды. Вот уже несколько дней, как Готей пребывал в каком-то странном состоянии не то предвоенного положения, не то масштабных полевых учений. Отряды делили на группы и направляли в такие районы Руконгая, где о шинигами и слыхом не слыхивали. Потом в спешном порядке перекидывали на другие точки, причем передислоцироваться надо было молниеносно и тихо. Патруль у Сенкаймона усилили десятикратно, и оттуда постоянно лезли какие-то твари, которых внутри перехода быть не могло по определению. Только захватив одну из них мощнейшим бакудо и призвав на помощь Унохану, Бьякуя выяснил, что твари эти – симуляционные пустые из лаборатории Куроцучи. Видимо, изобретены специально для тренировок повышенной сложности.

Анеко торчала на службе уже несколько суток, и вырваться домой у нее не получалось. Объяснить что-либо она не могла, да Бьякуя и не спрашивал. Просто не допускал мысли, что «заведующая» лабораторией по производству косметики может быть информирована лучше него самого. Госпожа старшая жена присылала бабочку каждый день. Коротко рассказывала какие-то ненавязчивые и незначительные новости, спрашивала, как у него дела. В один из дней бабочка веселым и злым голосом молодой княгини сообщила, что накануне к ней заходил дед и интересовался, не изменяет ли невестка его внуку с ее капитаном. Бьякуя фыркнул, засмеялся и поспешно оглянулся. Нет, поблизости никого не обнаружилось, хвала ками, всплеска неуместного веселья никто не видел. Молодой дайме сделал строгое равнодушное лицо и вернулся к группе подчиненных. Через полтора часа всех снова раскидали по разным позициям, велели всем – абсолютно всем – быть наготове, и началось самое странное дежурство за все полвека, что Бьякуя нес службу в Готей-13. Странное потому, что через двое суток, в течение которых не происходило ровным счетом ничего (даже пустые не появлялись, словно чувствовали опасность), из внезапно раскрывшегося прямо посреди залитой солнцем площади перехода вывалилсь Куроцучи Маюри с Нему, Сой Фонг и Кёраку, устроили там же кучу-малу, переругались из-за отдавленных ног и разошлись в разные стороны, никому ничего не объяснив. Наблюдавший за этим безобразием возникший из ниоткуда Ямамото прищурился, потряс бородой и объявил отбой.

– Всем отдыхать, – приказал он. – Патрули усиленные, дежурства укороченные. На три дня. А то потом в режим не войдем, – проворчал он так тихо, что расслышали его только Бьякуя и Зараки, стоявшие совсем близко.

– Кучики, чё это было-то, а? – растерянно протянул Кенпачи, глядя вслед Командору.

Бьякуя пожал плечами.

– Это чё это, какой-то кипишь без нас провернули? – не унимался Зараки.

Бьякуя снова пожал плечами.

– Да иди ты! – раздосадовано сплюнул капитан одиннадцатого отряда и широкой поступью очень злого человека удалился в сторону… седьмого отряда. Подпрыгивающая на его плече Ячиру весело верещала и тыкала пальчиком вперед, выкрикивая: «Туда, туда, Кен-тян!»

Дома Бьякуя оказался лишь через три часа. На него немедленно налетели дети с расспросами, и даже уже почти взрослый (по собственному мнению) Ренджи любопытно сверкал глазами. Мелких извергов разогнала Хисана, и Бьякуя несказанно удивился и такому решительному поведению младшей жены, и тому, что это была не Анеко.

– Бьякуя-сама! – Хисана впервые в жизни первая полезла обниматься. – Ками всесильные, как же я волновалась!

– Да почему?!

– Но как же… ведь происходило что-то опасное? – младшая княгиня неуверенно заглянула мужу в глаза. – Анеко-сама предупреждала…

Валящийся с ног от усталости Бьякуя встряхнулся, заперся с Хисаной в кабинете и долго подбирал с татами челюсть от услышанного. Оказывается, четверо суток назад Анеко связалась с Хисаной по монитору, висящему в ее гостиной… Да, да, госпожа старшая супруга еще неделю назад научила всех их – и Хисану, и Року, и Рукию с Ренджи – пользоваться этой адской машинкой. Так вот, связалась с Хисаной, рассказала, у кого из сейретейских нотариусов хранится ее завещание, к каким представителям кланов Кучики и Торами можно обращаться в эстренной ситуации, а также, где спрятаны гигаи, созданные специально для их семьи, и как открыть потайной Сенкаймон без занпакто.

– Это на случай бегства из Общества Душ, – развела руками недоумевающая Хисана, с тревогой глядя в потемневшие глаза мужа. – Ане-тян сказала, что возможно и такое… А ты… разве не в курсе?

Бьякуя закрыл глаза, потряс головой. Кенсейкан немного съехал и оттягивал пряди. Молодой дайме снял его и преувеличенно аккуратно отложил в сторонку. Потер лицо, на несколько секунд задержав ладони на щеках.

– Где Анеко? – устало спросил он.

– Так спит! – обрадовано отозвалась Хисана. – Пришла час назад, сказала, что все обошлось, и свалилась. Да-да, прямо в столовой заснула, ее Гинрей-сама в комнату на руках отнес.

Бьякуя закатил глаза и покачал головой. Сил разбираться со взбалмошной старшей супругой не было никаких. Наверное, надо последовать ее примеру.

– Пойдем и мы спать, – он поднялся и протянул руку любимой. Она расцвела, ухватилась ладошкой за его пальцы и так крепко их сжала, что Бьякуя взглянул на нее с веселым недоверием. Хватка у девочки была неслабая.

В своей спальне, прижимая к боку льнущую к нему младшую жену, дайме попытался проанализировать события последней недели. Не очень-то у него получалось, и не из-за слипающихся глаз и усталости. Просто анализировать было практически нечего. Внезапный приказ о боевой готовности, необъяснинмые и хаотичные перемещения, подозрительная ротация младшего офицерского состава, непонятная командировка капитанов второго, восьмого и двенадцатого отрядов, закончившаяся их эффектным появлением – все это походило на внеплановые учения. Ага, о которых остальных капитанов забыли предупредить.

С другой стороны, Анеко готовилась к чему-то серьезному и смертельно опасному. Завещание, надежные и верные вассалы, пути отхода в Генсей… Надо полагать, на случай, если Сейретей падет и все Общество Душ станет опасным местом для беззащитной Хисаны и необученных подростков. К чему же готовилась старшая жена, чего так опасалась?

– Хисана, – позвал Бьякуя, поглаживая девушку по плечу.

– М-м-м? – сонно мурлыкнула та. Тоже, что ли, не спала все эти дни?

– А гигаи были на всех?

– Не-а, – в минуты полудремы Хисана особенно напоминала ту руконгайскую девочку, в которую юный наследник клана влюбился пару лет назад. – Только для детей, меня и твоего дедушки. Сказала, если удастся его убедить.

– Хм. А ее гигай где-то отдельно, да?

– Да нет же, милый, – мягко укорила Хисана и потерлась щекой о плечо мужа. – Ане-тян ведь тоже шинигами. Сказала, что в случае… цитирую: «тотальной жопы хватай детей, гигаи и дуй в Генсей; в кармане твоего гигая документы и записка с названием банка и номером счета на предъявителя. А я не могу уйти в самоволку, я офицер». – Хисана открыла глаза, совсем не сонно посмотрела на Бьякую. – Она еще какую-то странную фразу произнесла. Я все эти дни ловила себя на мысли, что не могу понять, к чему она это сказала. Еще ухмылялась так… странно.

– Что сказала? – Бьякуя старался не хмуриться, чтобы не тревожить обожаемую младшую супругу, которая – он уже это понял – за несколько дней переживала и волновалась куда больше его самого.

– За нами Москва, – развела руками Хисана.

Утро после самого странного дежурства началось, вопреки планам Бьякуи, не с разговора со старшей женой, а с подростковых разборок. Вернее, некоторого недоразумения, возникшего в додзе. Сэнсэй Роки, согласившийся дать базовые знания и Ренджи, отчего-то счел возможным гневаться на последнего, и младший Торами примчался к мужу сестры за содействием. Как же, Ренджи обижают! То, что найденыш уже на голову выше самого малолетнего дайме, в два раза шире в плечах и никак не глупее, мальчишку не останавливало. Он-то привык защищать и опекать красноволосого руконгайца, и пока от этой привычки не избавился. Обычно молодому дайме было занятно наблюдать за отношениями подростков. Из занесенного на благодатную почву зернышка вырастала хорошая, крепкая дружба, изрядно приправленная взаимной снисходительностью и легким, приятельским соперничеством. В основном – за право распустить хвост перед Рукией. Сама девчонка на выпендреж друзей реагировала исключительно подзатыльниками и ворчанием, но мальчишки не обижались, лишь заговорщицки перемигивались.

Учиненный Ренджи разнос был вызван своеобразным представлением подростка о красоте. Сохранившиеся на его спине татуировки показались парню недостаточно выразительными. Ну право слово, что это за боди-арт: пара косых линий по лопаткам? И самостоятельный до невозможности Ренджи наведался к мастеру… Короче говоря, теперь на его спине красовался загадочный геометрический узор. А гнев наставника спровоцировала невнимательность Ренджи, которого отвлекал легкий дискомфорт от немного воспаленной вокруг новых полос кожи.

Настучав по мозгам всем, включая сэнсэя, Бьякуя прошелся по саду, постоял на мостках, глубоко вдававшихся в гладь пруда, и все-таки пошел к Анеко. Он не видел ее почти неделю, и за это время вопросов накопилось много. Вот только у юного князя вовсе не было уверенности, что госпожа супруга соизволит ответить…

Один взгляд на госпожу старшую жену заставил его забыть о всяких там непонятках. Ибо выглядела Анеко, мягко говоря, ужасно. За несколько дней, что молодые супруги не пересекались, она похудела и как-то истончилась, стала едва ли не прозрачной. На бледном лице темно-синие глаза выделялись, словно стали в два раза больше и ярче, и горели они мрачной решимостью. Знать бы еще, на что же она так настроилась?

Поведение госпожи супруги тоже вызывало некоторую оторопь. Вопреки привычной безалаберной активности, свойственной Анеко по утрам, она неподвижно сидела посреди своей комнаты и меланхолично жевала рисовую лепешку. Все бы ничего, но Бьякуя собственными глазами видел, как предварительно девушка намазала тонкий листик изрядным слоем васаби. Задумчиво поджала губы, полила завтрак соевым соусом, аккуратно выложила поверх зелено-коричневой начинки несколько ломтиков имбиря… Свернула все это в трубочку, откусила и принялась медленно пережевывать, хмуро глядя в стену. И ни разу не поморщившись.

Бьякуя совершенно точно знал, что острое в их семье ест только он. Чуть меньше полутора лет назад Анеко как-то раз небрежно схватила с его тарелки ролл, не глядя сунула его в рот – и едва осталась жива. Он прекрасно помнил, как она тогда покраснела, как вытаращила заслезившиеся глаза, как хватала ртом воздух и судорожно пила из заботливо поднесенного стакана воду. А потом шумно дышала и возмущенно рассказывала господину мужу, что он – вождь племени маленьких огнеедов. И никогда больше не пыталась употреблять в пищу любимые соусы Бьякуи. И Хисану отговаривала, с чем он, вообще-то, был полностью согласен. А дед и вовсе никогда острого не любил…

– Кто ты, и что ты сделала с моей женой? – насмешливо-холодным тоном произнес Бьякуя. И снова не поверил своим глазам, потому что Анеко как-то странно дернулась, уронила поднос с едой, но даже не обратила на это внимания. Девушка неловко повернулась, уставилась на мужа полными ужаса и тоски глазами, и замерла, как будто была кроликом. А он, Кучики Бьякуя, – как минимум, удавом. Да что происходит-то?!

– Анеко, – сдвинув брови, проговорил молодой дайме, – надо поговорить. Мне не нравится, что ты от меня что-то скрываешь.

Девушка отвела взгляд, как-то неуверенно дернула одним плечом – и поднялась на ноги.

– Идем в сад, – скупо бросила она и, не оглядываясь, вышла через седзи.

Бьякуя следовал за старшей женой с неприятным чувством настороженности. Мимоходом он отметил, что ушли они очень далеко от дома, забрались в такую часть сада, где ухоженные посадки уже практически уступили позиции диким зарослям. Когда Анеко остановилась, юный дайме как раз прикидывал, покинули они уже территорию поместья или еще нет.

– Спрашивай, – голос старшей княгини звучал напряженно и решительно. Взгляд тоже не выражал позитивных эмоций, словно она готовилась к тяжелому разговору с непредсказуемыми последствиями. Настроение жены передалось и Бьякуе, и он скрестил руки на груди, слегка откинувшись назад и прислонившись плечом к дереву.

– Объясни мне, пожалуйста, суть комбинации с гигаями, счетом в генсейском банке и способом уйти туда нелегально.

Анеко прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Бьякуя уже настроился задавать вопросы и дальше, но жена ответила… вопросом на вопрос.

– Что ты знаешь о квинси?

– Квинси? Малочисленная группа людей с некоторыми способностями, полтора века назад затеявшие войну с Сейретеем. При чем здесь они? Квинси практически не осталось, а те, что выжили, слабы и неопасны.

– Я так и думала, – Анеко покивала головой и с тяжким вздохом уселась на траву. – Информация у тебя самая поверхностная, не больше того, что дают в Академии. И мне просто жутко становится от мысли, что могло произойти, если бы… Понимаешь, выживших квинси намного больше, чем принято думать. Было. И их главный уже начинал набирать силу для ответного удара по Сейретею. Мы просто разработали план превентивной акции и успешно ее провели.

Бьякуя выгнул бровь, но Анеко молчала. Тогда он тоже уселся на землю и потребовал подробностей. И вскоре узнал много интересного: как отреагировал на инициативу двенадцатого отряда Командор, как прорабатывали детали, почему участвовали именно эти, а не другие капитаны. И если с Кёраку, одним из сильнейших и вместе с тем осторожных шинигами, и Сой Фонг, мастером тайных операций, все было понятно, то участие Куроцучи несколько удивляло. На его недоумение госпожа супруга не менее удивленно развела руками: а кто, по-твоему, господин муж, способен вывести формулу яда, произвести его и подкрасться к Яхве Баху незамеченным?

– Так что основную угрозу мы устранили. Заодно перекрыли проходы, заблокировав некоторые потоки в междумирье. Теперь выбраться из мира теней намного сложнее, да и способных на это квинси не осталось в живых. По крайней мере, тайчо клятвенно потрясал руками и очень убедительно брызгал слюной.

– Хорошо. А зачем тогда гигаи?

– Ты же сам говорил, что последние несколько дней были самыми странными за время твоей службы. Как ты думаешь, почему?

– Не помню, чтобы я тебе это говорил.

– А ты и не мне говорил, а Укитаке-тайчо, – потупилась девушка.

– И как ты узнала?

– А я мониторила приграничье и междумирье из лаборатории. Ну и держала радио-духовную связь с нашим десантом в тылу врага.

– То есть подслушивала? – Бьякуя даже немного развеселился. Чуть свободнее откинулся спиной на дресный ствол, немного склонил голову на бок. Анеко поморщилась и промолчала, предоставляя мужу решать самостоятельно, что для него важнее и интереснее. – Ладно, это детали, – согласился с ней молодой человек. – В чем смысл?

– В том, что полной уверенности в успехе не было. Наша вылазка могла пойти совсем не так удачно, как хотелось бы. На этот случай и была полная мобилизация. И перекидывали вас туда-сюда для того, чтобы возможный контрудар квинси не пришелся на статичные позиции. Да и следы реацу запутать тоже полезно… Ты хоть представляешь, что бы началось в Обществе Душ, не возымей действия тайчо, Сой Фонг и Кёраку успеха? Полнейший бедлам и еще более полный разгром. Вот на этот случай я и подготовила для наших пути отхода. Чтобы хотя бы за них не переживать.

– Хорошо, – после долгой паузы проговорил Бьякуя, – допустим. Превентивный удар, подготовка путей отхода – это все прекрасно. Я тебя очень хорошо понимаю. И я благодарен, что ты позаботилась о Хисане и детях. Мне непонятно только, почему ты мне ничего не сказала.

– Приказ Командора, – Анеко пожала плечами. – Когда он одобрил план вылазки и согласился с кандидатурами исполнителей, мне лично приказал ничего не говорить тебе и Гинрею. Полная секретность. Я потому и дома не появлялась – не хотела врать тебе в глаза. Ты ведь заподозрил бы неладное, стал бы спрашивать…

Бьякуя покивал, соглашаясь. И нахмурился, уловив наконец, что именно настораживало его в рассказе жены.

– Анеко, я все понимаю: участие Маюри, участие Сой Фонг, даже участие Кёраку, все-таки он самый вероятный преемник Командора на этом посту. Я одного понять не могу: при чем здесь ты?

Плечи Анеко поникли, она низко опустила голову и долго молчала. Бьякуя нахмурился, не понимая такой реакции.

– Я – инициатор, – глухо проговорила его жена через некоторое время.

Юный дайме выгнул бровь, но девушка на него не смотрела, и пришлось озвучивать вопрос:

– В каком смысле?

Девушка тяжко вздохнула и, по-прежнему не глядя на мужа, пояснила:

– Вся опреация произошла с моей подачи. Я знала, что через полвека с небольшим Яхве Бах наберет достаточно сил, чтобы ударить по Обществу Душ. И еще я знала, что удар этот будет ужасающий. Многие погибли бы. Я не могла так рисковать своей семьей. Со всеми другими напастями мы справимся, а вот нападение квинси – слишком серьезно, слишком опасно. Ты сильный воин, и то мог не пережить… Что уж говорить о Хисане? О Рукии, о мальчишках…

Бьякуя тряхнул головой, надеясь таким образом утрясти новую информацию. Не помогло. Тогда он придвинулся к жене, легонько сжал ее пальцы – и почувствовал, как они дрожат.

– Откуда ты знала? – осипшим голосом спросил девушку.

Она долго не отвечала, он видел, как госпожа жена кусала губы и часто моргала, и ситуация ему все меньше нравилась. А потом девушка подняла на молодого дайме усталые, больные глаза и с тоской в голосе призналась:

– Бьякуя, я ведь не Анеко. Я погибла через почти шестьдесят лет в Генсее, пытась добраться до дома из суда, где развелась с мужем, и пришла в себя на нашей с тобой свадьбе. Вот только что меня переехал КаМаз – и вот я сижу рядом с тобой в жутко неудобных одежках и ничего не понимаю. Это тело не мое, и я не знаю, каким образом заняла его. Я самозванка, понимаешь?

По мере того, как Анеко говорила, у главы Великого Дома совсем неаристократично отвисала челюсть и лезли на лоб глаза. Какой-то отстраненной частью сознания Бьякуя подумал, что идея уйти подальше от дома была хорошей, потому что видеть князя с таким выражением на лице не должен никто.

Анеко же решила не скрывать больше правды. Будь что будет, но муж имеет право знать. Девушка все рассказывала, рассказывала удивительную, невероятную, неправдоподобную историю – и реакция Бьякуи не внушала ей оптимизма. Вот сейчас пройдет превый шок… и что тогда? Что он сделает? Анеко было страшно, но и замолчать она уже не могла. Раз начала, надо закончить. Да и мысль о том, что она занимает чужое место, перестанет быть такой тяжелой ношей. По крайней мере, определится ее будущее.

Когда Анеко замолчала, Бьякуя несколько минут сидел неподвижно, глядя на жену малость расфокусированным взглядом. Потом прикрыл глаза, покрутил головой, словно разгоняя пелену. И задал не самый острый, но все же важный вопрос:

– Хочешь сказать, что мы все – плод чьей-то фантазии? Герои придуманной истории?