Текст книги "Родственные связи (СИ)"

Автор книги: Bazhyk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Ичимару вздохнул и взвалил тело Айзена себе на плечо. Они неспешной походкой направились в центр Сейретея. Анеко и Гин вели светскую беседу, а Ичиго понуро тащился следом и пытался понять, почему уважаемая «мама Анеко» – именно так первую жену Бьякуи называли и Рукия, и Ренджи – разговоры разговаривает с этим моральным уродом вместо того, чтобы дать ему по башке. Через пару минут мальчишка догадался прислушаться.

– …вряд ли сможете, – говорила девушка. – Совет 46-ти пока еще не полностью укомплектован, но уже заседает. Решать вопрос с вами, вероятно, будут не капитаны.

– Я понимаю, – кивнул Гин.

– Тайчо, разумеется, фиксировал все сведения, поступавшие от вас, да и Командор в курсе, что вы не предавали Готей-13. Но он очень зол. Да и другие считают, что затевать такую авантюру в одиночку было рискованно.

– Я не знал, кому можно доверять, – вздохнул Гин. – Пособниками Айзена могли оказаться многие. Ручаться я мог только за генерала, но он, во-первых, не стал бы меня слушать, приди я к нему тогда, в самом начале. Или стал бы, но вы же знаете, как он действует! Никакой стратегии, сплошная сила и прямые удары! Да и потом… А ваш муж, уж простите, просто не стал бы со мной разговаривать.

– Значит, в Кучики-тайчо вы тоже были уверены? – усмехнулась Анеко.

– Ну-у-у, Анеко-сан! Все же знают, что клан Кучики – самый благородный из всех Великих!

Девушка фыркнула.

– Ичимару, а вы, оказывается, тако-о-ой наивный! – насмешливо протянула она, пародируя самого Гина. Тот скептически скривил губы. – Вещи не всегда такие, какими кажутся! Люди тоже. Вы вот… От вашей манеры разговаривать Рукию трясет, а у Бьякуи ломит зубы. Но когда вы не кривляетесь, с вами приятно иметь дело.

– Спасибо на добром слове, – проворчал Ичимару, отводя глаза.

– Не обижайтесь, – старшая княгиня Кучики весело рассмеялась. – Вот сместят вас с должности капитана, понизят до рядового – я вас к себе в лабораторию заберу, мэнээсом.

– К-к-кем? Меносом?!

– Младшим научным сотрудником. Будете мне ингридиенты для омолаживающих кремов смешивать. Или орешки крошить, для тортиков.

– Вам лишь бы поиздеваться, – притворно вздохнул Гин.

– Да ни в одном глазу, – заверила его Анеко.

– Ладно, – согласился недопредатель. – Пойду к вам в лаборанты, но только если пообещаете, что Куроцучи-тайчо меня на опыты не пустит.

– Я постараюсь…

Слушая шутливую перепалку, Куросаки Ичиго начинал понимать, почему все семейство Кучики кажется ему слегка с приветом. Мало того, что у каждого из них свои тараканы, так это еще и заразно! Вот взять его самого: пока они топали от места драки с Айзеном до лабораторий, мальчишка перестал ненавидеть предателя Ичимару и даже проникся к нему некоторым сочувствием. Еще бы – тому грозило всю оставшуюся вечность служить у Маюри!

Кстати, именно так и произошло. Разумеется, Совет 46-ти попытался засадить Ичимару Гина в Улей, но под давлением свидетельств уважаемых капитанов, самого Командора и отдельно взятых представителей аристократии вынужден был ограничиться лишением звания и десятком лет строгого контроля. И Анеко действительно убедила Куроцучи взять Гина в двенадцатый отряд! А всего через два месяца весь клан Кучики совместно с Бюро Технологического Развития строили коварные планы и сложные комбинации, результатом которых должны были стать примирение и помолвка Ичимару Гина и Мацумото Рангику. Но ни о свадебной кампании, ни о девичнике, который княгини Кучики закатили для своей хорошей знакомой, в семейной хронике не написали, как будто ничего подобного и не было.

Бьякуя перелистнул сразу несколько страниц. Усмехнулся, краем глаза заметив пометку о нападении рейгаев. По сути, в тот раз шинигами не победили – души-плюс сами полегли в попытке остановить своего свихнувшегося создателя. Этот период дайме помнил потому, что в те дни часто испытывал удивление. Во-первых, его копия была настолько надменной и черствой, что капитан засомневался в себе самом: неужели он – такой?! Или таким его воспринимают окружающие? Вроде бы не в этом дело, ведь для создания рейгаев сумасшедший ученый использовал естественные следы реацу… Ответ так и не был найден. Во-вторых, не столько удивила, сколько разозлила Анеко: эта… умная женщина, дай ками ей здоровья и долголетия!.. на пару с Гином осталась в лабораториях своего отряда и партизанила там. К слову, геройство это было абсолютно бессмысленным, разве что Куроцучи и Урахара, готовя к финальному выходу придурковатого Кона, не испытывали недостатка в кофе и плюшках. Позже Урахара ябедничал Укитаке, что госпожа княгиня так на него смотрела, что большинство приготовлений он вел, сидя под столом – прятался. И в-третьих, до глубины души поразила тихая, нежная Хисана. Когда Бьякуя-рейгай заявился в поместье и с ходу наказал кинувшихся обниматься детей за непочтение, кроткая девушка с дивным взором поклонилась и ушла. Отправила обиженных детей к дедушке, то есть в отдаленную часть поместья, отослала слуг и вернулась. Со скалкой.

Вот говорила как-то Анеко, что хомячок – страшная боевая единица. Особенно если отдавить ему лапку. Благодаря параноидальной потребности Маюри следить за всем и вся и, как следствие, обширной сети шпионской аппаратуры, натыканной везде, где только можно (и где нельзя), по окончании этой истории руководство Готей-13 еще долго любовалось видеозаписью того, как миниатюрная брюнетка гоняет сильного воина по всему дому, охаживая кухонным инвентарем по разным частям тела со страшной бранью. Из цензурных слов, которые можно было разобрать, в ее речи присутствовали только «где» и «муж». Отягощенный гипертрофированным благородством рейгай не нашел возможным поднять руку на женщину и предпочел тактическое отступление. Попросту говоря, сбежал. Позже ходили слухи, что среди своих подменный Бьякуя выражал завуалированные сомнения, так ли ему необходимо занимать место Бьякуи настоящего.

Еще через несколько страниц упоминалось вторжение квинси. Они все же нашли способ проникнуть в Общество Душ и даже навели шороху. Однако, лишенные не только руководства Яхве, но и понимания, зачем вообще нужно нападать на Сейретей, не столько наделали проблем, сколько внесли некоторый сумбур в упорядоченное расписание жизни Готей-13. Самых озлобленных и оттого агрессивных пришлось уничтожить. Тех же, кто не особенно стремился к тотальной войне, хорошенько попинали и выдворили восвояси. В целом инцидент длился не больше недели, и в летопись клана попал только из-за того, что в ходе этой операции младшая сестра дайме достигла банкая.

После этой записи клановая летопись надолго перестала напоминать боевик и превратилась в любовную сагу. Сначала исстрадавшийся Ренджи долго и мучительно готовился к признаню в любви Орихиме. Потом боевая подруга Ичиго металась между двумя мирами, пытаясь понять, что же ей делать. Глядя на них, на объяснение с Рукией решился сам Куросаки. Их приятель-квинси загадочно поблескивал очками и каждый раз сопровождал друзей в Общество Душ, якобы для поддержки. Но поблизости от влюбленных не отирался, и вскоре выяснилось, что истинной целью его визитов были церемонные и очень вежливые ухаживания за лейтенантом Хинамори. К тому времени, когда эта мыльная опера грозила вылиться в настоящую драму, Командор внезапно решил, что ему все надоело, и продавил в Совете 46-ти закон о выходе шинигами на пенсию. Из-за поднявшейся волны общественных волнений на нарушителей старинных традиций временно перестали обращать внимание. А когда вспомнили, новый Командор, Кёраку Шунсуй, оказался мало того, что либералом, так еще и прогрессивным либералом. Толкнув прочувствованную речь перед Советом о том, что генсейские соратники принесли Сейретею много пользы, не раз рисковали жизнью и вообще их уже нельзя считать чужаками, он предложил принять этот вызов судьбы. А то ведь получается, что Обществу Душ, несмотря на все его величие и многовековую мудрость, не по зубам решить вопрос, как соединить влюбленных из двух миров. Для начала неплохо бы дать живым вид на жительство в Сейретее…

Дальнейшие разборки прошли мимо Бьякуи. Как раз в это время о поступлении в Академию задумался старший сын и наследник, Нобору, и дайме много времени проводил с ним. А вот родная мамочка, как всегда, едва не порвалась на несколько маленьких Ане-тян, пытаясь уделить внимание и своей кровиночке, и грамотно проконсультировать Командора по лазейкам в древних законах. Иногда дайме с сыном и Командор с офицером Кучики пересекались в клановых архивах. Тогда Анеко радостно хватала своих мужчин за руки и усаживала рядом, заставляя копаться в архаичных пергаментах. Однажды поздно вечером, когда у всех четверых уже слипались глаза, Бьякуя устало потер переносицу, и вдруг вспомнил о давно мучившем его вопросе.

– Анеко, – тихо позвал он. Жена вскинула голову от пожелтевшего листа и вопросительно выгнула бровь. – А вот скажи мне, дорогая госпожа жена, почему ты отвергла название, которое твой капитан придумал для твоей лаборатории?

У девушки округлились глаза. Потом она свела брови и упрямо помотала головой.

– Не-а, не скажу.

– Почему? – обманчиво мягко поинтересовался Бьякуя, по сантиметру подъезжая к ней на кресле-вертушке.

– Не скажу, – уперлась Анеко. И завизжала, когда коварный супруг сгреб ее и усадил к себе на колени.

Кёраку хмыкнул и за шиворот увел в глубину архива вытаращившегося на родителей Нобору. Бьякуя оценил деликатность Командора и применил запрещенный прием: стал щекотать Анеко. Она смеялась, брыкалась и попыталась ущипнуть «тирана и деспота», но даже не попробовала вырваться. Когда девушка начала задыхаться, дайме прижал ее к себе и снова потребовал ответа.

– Ладно, изверг! – сдалась госпожа жена. – Я скажу, но только если пообещаешь выполнить одну мою просьбу.

– Ане-тян, – удивился Бьякуя, – да когда я отказывал тебе хоть в чем-то?!

– Просто эта просьба может тебе не слишком понравиться. Так что хорошо подумай, так ли ты хочешь знать ответ на вопрос полувековой давности.

– Зная тебя, могу предположить, что ты просто пытаешься увильнуть. Так что я согласен на все. Ну?

– Ха! Ну ладно, сам напросился! Куроцучи-тайчо хотел назвать лабораторию КуКуиКу, помнишь? А расшифровывалось бы это великолепие «Кухня Куроцучи и Кучики», – и Анеко выжидательно уставилась на мужа.

Бьякуя молчал долго. Ему даже в зеркало не надо было смотреть, чтобы увидеть, как затвердевают скулы и вытягиваются в тонкую нить губы. В темно-синих глазах Анеко даже промелькнула тревога.

– Абсолютно неприемлемо, – сухо проговорил Бьякуя. Сузил глаза и искоса глянул на девушку. – Имя Кучики должно было стоять первым!

Анеко фыркнула и прижалась лбом к виску мужа. Они несколько минут хихикали, а потом Бьякуя напомнил о просьбе.

– А, – девушка небрежно махнула рукой, – мне надо повидаться с Киске.

– Собираешься мне изменить? – поинтересовался господин муж.

– Ну разумеется, – с серьезным видом ответила госпожа жена. – Ведь именно для этого мне надо, чтобы ты сходил со мной.

Если в тот вечер где-то в недрах архива и прятался летописец, то в своем труде он об увиденном и не заикнулся.

Такое незначительное мероприятие, как посещение княжеской четой Генсея, естественно, нигде не упоминалось. Однако Бьякуя помнил его очень хорошо. Они с Анеко воспользовались клановым Сенкаймоном, навестили семью Куросаки, чтобы забрать гигай дайме (свой Анеко хранила у Орихиме), где задержались на чай. Мама Ичиго, очаровательная молодая женщина с узнаваемым цветом волос, встретила их как родных. Женщины пощебетали о детях. Посетовали, что молодежь нынче упрямая и взбалмошная, и Анеко вдруг заявила, что Масаки надо показаться ее капитану – вдруг он придумает, как поступить с пустым. Ишшин тут же взвыл, что психованному ученому свое сокровище не доверит, тот ведь ее на молекулы разберет! Княгиня Кучики беспечно отмахнулась.

– Да, но мне кажется, муж мой прав, – медленно проговорила Масаки. – Куроцучи Маюри известен, как увлеченный, но крайне жестокий исследователь. Взять хотя бы дедушку юного Исиды, друга нашего сына…

– Да-да, – заинтересованно подалась вперед Анеко, – что с ним?

– Вы не знаете? Ваш капитан захватил его и провел над пожилым господином ряд опасных опытов, которые тот не пережил…

– Это кто вам сказал? – поразилась Анеко. – Нет, тайчо, конечно, тот еще извращенец, но жестоких экспериментов он давно не проводит. И Исида-старший распрекрасненько проживает в Обществе Душ, состоит у нас в отряде на должности ночного вахтера. Урью, кстати, регулярно с ним видится…

Муж и жена Куросаки озадаченно переглянулись.

– И как вам это удалось, Анеко-сан? – спросил Ишшин.

– Да я просто сказала, что разрезать и посмотреть любой дурак может, а вот исследовать, не навредив, способен только истинный ученый.

Куросаки снова переглянулись. Масаки опустила глаза и обещала подумать. А Бьякуя и Анеко отправились к Урахаре.

В магазинчике сладостей им крайне удивились. Киске, прикрываясь веером, запел о том, как он счастлив. Йоруичи ехидно ухмылялась и через слово называла князя Кучики малышом Бьякуей. Сам Бьякуя вежливо ей улыбался и размышлял, как бы половчее провернуть свой маленький подвох: желание Анеко пообщаться с Урахарой можно было использовать и в своих целях.

Наконец, все расселись вокруг низенького столика, гостеприимный хозяин разлил чай. Бьякуя сделал глоток и вежливо поблагодарил. Йоруичи шумно выхлебала сразу все содержимое чашки и с любопытством уставилась на Анеко. Та же в упор смотрела на скромного торговца сладостями, и под ее взглядом Урахара менялся в лице и бледнел.

– Кучики-сан? – жалобно протянул он, когда тишина начала потрескивать от напряжения.

– Это был ты? – резко спросила Анеко.

– В каком смы…

– Это был ты, панамка задрипанная?! – госпожа княгиня, образец благовоспитанности и скромности, с грохотом опустила на столешницу кулаки. – Ты был за рулем того автобуса, в котором я погибла?

– Хи-хи, – Урахара попытался спрятаться за привычной маской скомороха, но не тут-то было. Даже Йоруичи с ее способностями к шунпо было сложно уследить, когда и как Анеко оказалась рядом с Киске, как и когда безжалостно сдавила пальцами его горло, слегка приподнимая над полом и прижимая к раме фусума.

– А-а-ах-х-хр, – высказался Урахара. Не самых внушительных габаритов девушка встряхнула его, несильно приложив затылком к дереву. Бывший шинигами выронил веер и задрал руки.

– Рассказывай! – приказала Анеко. И снова слегка тряхнула свою жертву.

Шихоин обеспокоенно глянула на Бьякую. Тот меланхолично потягивал чай, полуопустив ресницы. Уголки губ то и дело приподнимались.

– Бьякуя? – Йоруичи нахмурилась.

– Не беспокойся, чертова кошка, – самым вежливым тоном отозвался тот. – Не убьет. Ей же еще ответы нужны…

Желтые глаза беглой капитанши распахнулись в изумлении. За последние пару лет она не раз пересекалась с Бьякуей, и все эти встречи утвердили ее в мнении, что чувства юмора у него нет.

Тем временем Урахара быстро и сбивчиво что-то объяснял Анеко. Пальцы ее все еще сдавливали его горло, и гениальный изобретатель и не менее гениальный интриган торопился выложить всю правду.

– … финансирования! – донеслось до представителей сейретейской аристократии. – И мы нашли одного талантливого художника, подкинули ему парочку идей, выступили инвесторами, и он стал выпускать блестящую мангу! Вы бы видели рейтинги!!! А потом я заметил, что его фантазии начали сбываться! То есть то, что он придумывал про жителей Общества Душ, стало происходить в действительности! И мы решили, что надо как-то повлиять на реальность, придать ей необходимый импульс…

– И ты, гадина полосатая, пристроил меня под КаМаз?!

Голова Урахары в очередной раз встретилась с деревяшкой.

– Анеко-сама! – взвыл тот. – Не так все было! О браке Кучики-сана с вами мне сказала Йоруичи-сан! Просто вы были такой взбалмошной, такой избалованной девочкой!... Ой-ой, принцессой! Ай! Я предположил, что два человека с такими взрывными характерами вряд ли найдут общий язык! Я так старался, проводил исследования, подбирал человеческое тело, так долго искал способ дать вам возможность узнать другую сторону жизни!.. О-о-ой… Той девочке все равно не суждено было жить долго. На вашей свадьбе мы подали вам специальный состав, который выкинул вас из того времени в отстраненное будущее, и вы родились в России… Ай! Кто ж знал, что вы успеете выйти замуж, прежде чем… ну перестаньте же!.. и что ваш земной муж вас предаст?! Анеко-сан! Пожалуйста-а-а! Я же рассчитал так, чтобы вы вернулись в нужное вам время!

Анеко прекратила стучать головой Урахары по раме и разжала пальцы. Он кулем свалился к ее ногам, а молодая княгиня брезгливо вытерла руку о подол своего кимоно.

– Урод, – сказала она, как выплюнула.

– Ну что вы, Анеко-сама! – захныкал ученый, на четвереньках отползая за спину Йоруичи. Однако к нему уже вернулась его шутовская манера говорить, и все присутствующие это заметили. Девушка вернулась на свое место за столом и холодно посмотрела на хозяина дома.

– Анеко-сама, все ведь хорошо закончилось, – несмело улыбнулся тот, изображая на лице робость и заискивание. – У вас такая славная, дружная семья…

– Господин супруг мой, – проговорила Анеко, ласково-преласково улыбаясь Урахаре, отчего у самого Бьякуи по позвоночнику промаршировали мурашки. – Будьте так добры, попросите Йоруичи-сама показать вам ассортимент магазина. Возьмем немного сладостей для детей.

Бьякуя уже не пытался задавить улыбку. Он легко поднялся и протянул Йоруичи руку.

– Пойдемте, госпожа, – он кивнул для убедительности.

Та недоверчиво покосилась на протянутую ладонь, подозрительно изучила снова побледневшего Киске и настолько доброжелательную Анеко, что от ее благости сводило челюсть… и пришла к выводу, что женщина имеет право выпустить пар.

Но створки фусума прикрыла не очень плотно, поэтому они с Бьякуей услышали, как Анеко прошипела:

– Полвека, Киске… Полвека я каждый день боялась, что вот сейчас, сейчас вернется законная хозяйка этого тела, и я потеряю свою семью. Ты… – что-то со звоном разлетелось в комнате, где остались княгиня и бывший капитан. – Ты! – вскрик Урахары и новый звон. – Ты раньше не мог сказать?!

– Кучики-сама!!!

– Много у него там бьющегося? – невозмутимо спросил Бьякуя.

Йоруичи пожала плечами и так же невозмутимо ответила:

– Твоей жене отвести душу хватит.

– Хорошо, – кивнул он. – Я тоже пришел не с пустыми руками, – из складок одежды Бьякуя достал дорогой фурошики и протянул бывшей наставнице. – Это чтобы вам почаще хотелось назвать меня малышом Бьякуей. Мне нравится, с каким удовольствием вы произносите «Бьякуя-бо».

Йоруичи развязала узелок и вытянула шелковую красную ленту. Сначала она удивленно распахнула глаза, но потом довольно усмехнулась.

– Эх, Бьякуя-бо! Такую потеху мне испортил! Ну что, пойдем спасать моего персонального психа?

Когда представители славных Домов Шихоин и Кучики вернулись в комнату, лохматый Урахара в порванном кимоно с разнесчастным видом держался за красное оттопыренное ухо, а Анеко с помощью кайдо залечивала ему фингал под глазом.

– Вы очень злая, Анеко-сан, – жаловался Киске. – Я же как лучше хотел!

– Все беды от недомолвок, – возразила девушка. – Нечего было тайны разводить.

– Но вы бы все равно на меня злились!

– Да. Но, может быть, постеснялась бы вас бить при бывших коллегах.

Урахара вздохнул и нахохлился. Бьякуя и Йоруичи весело переглянулись.

Бьякуя аккуратно закрыл фолиант и провел рукой по кожаному переплету. Ему было еще очень далеко до возраста, когда память начнет подводить. Однако полистать эти плотные страницы оказалось довольно приятно. Полистать, вспомнить… и убедиться, что истинная память хранится не в холодных подвалах поместья, а в сердце.

Дайме поставил том на место и вышел в солнечный день. Разумеется, все, кого сочли нужным пригласить его неподражаемые супруги, в доме не поместились, и девушки устроили пикник в саду. Ханами давно закончилось, но слуги украсили деревья бумажными гирляндами и цветными фонариками, прекрасно зная, что семейные торжества в этом доме никогда не заканчиваются до темноты.

На циновках уже разместились гости, и изысканные угощения не дождались официального начала праздника. Глубоко беременная Рукия изучала листву на старой сакуре, медленно пережевывая вульгарный бутерброд с колбасой, а рядом Хисана и Масаки промывали мозги ее мужу Ичиго. Юный Куросаки почти полвека назад благополучно закончил школу и, вопреки всеобщим ожиданиям, стал не врачом, а полицейским. И храбро погиб при исполнении через тринадцать лет. Все это время они с Рукией были помолвлены, но к решительному определению статуса не приближались. Стоило же Ичиго объявиться на окраине Сейретея, его тут же заграбастал себе в четвертые офицеры Зараки, а Командор Кёраку, хитренько ухмыляясь, поздравил с предстоящей радостью. Смирившись с судьбой, Ичиго пришел просить руки младшей Кучики, и Бьякуя тогда, вдоволь поизмывавшись, дал добро. Вероятно, сейчас мамы объясняли взрослому шинигами с нехилым боевым стажем, как не надо вести себя с беременной женой.

Рядом с Рукией сидели Ренджи и Орихиме. Абараи ехидно жмурился, а его жена неодобрительно хмурила бровки и бросала на старого друга сочувственные взгляды. Сама Химе решила свою судьбу намного раньше Ичиго. Ее в мире живых ничто, кроме друзей, не держало. Поучившись два года в институте, девушка подала прошение в Совет 46-ти о разрешении переселиться в Общество Душ. К тому времени Кёраку уже подготовил почву, и вредные гэнро подписали раздражающую их бумагу с дружным воплем: «Да делайте, что хотите, только отстаньте!» Едва перетащив небогатые пожитки, Иноуэ Орихиме сменила фамилию на Абараи. Молодожены собирались пожить в поместье Кучики первые пару месяцев, пока не купят небольшой домик на окраине Сейретея, но Химе забеременела, и семья мужа встала на дыбы: нечего молодой маме сидеть в одиночестве! Первым на юную пару наехал Гинрей, уже потиравший руки в предвкушении очередных пеленок и пустышек.

А вот и сам дедушка. Специально для старика во время таких мероприятий в сад выносили его любимое кресло, и он сидел в тени яблони, с удовольствием наблюдая за веселой суетой вокруг. Кучики Гинрей выглядел очень старым, но Бьякуя знал, что дед еще крепок и на перерождение не собирается. Каждый раз, когда здоровье слегка подводило бывшего капитана, Анеко заставляла его пройти омолаживающий курс в четвертом отряде, и потом дед еще долго был бодр и активен. Сейчас возле него вертелась рыжая мелюзга: сын Ренджи и Химе с багряно-алыми дредами и дочка Гина и Рангику с золотисто-медной косой. Ее родители, хоть и не были самыми близкими друзьями рокубантай-тайчо, редко избегали приглашения на большие праздники в поместье Кучики. Анеко питала странную слабость к своему подчиненному, а с Рангику дружила Орихиме.

На отдельном покрывале развалился Зараки Кенпачи. Тоже странный, на первый взгляд, гость в благородном доме. Однако еще с памятного Нового года капитан одиннадцатого отряда так или иначе участвовал в жизни клана Кучики. А сегодня и подавно его присутствие было оправдано. Рядом с ним в сейдза сидела Унохана-тайчо, что-то тихо втолковывая. Зараки шмыгал длинным носом, щурил не закрытый повязкой глаз и скалил острые зубы. За неполный век Бьякуя привык читать эмоции Кенпачи, и сейчас видел, что тот настроен вполне благожелательно, но по привычке строит из себя неотесанного хама.

Раздобревший и заметно округлившийся Куроцучи вел светскую беседу с кем-то из вассалов Роки. Сегодня здесь были некоторые родственники как Кучики, так и Торами. Вообще-то, потолстевший Маюри – это зрелище не для слабонервных, но за столько лет Бьякуя привык и уже с трудом вспоминал времена, когда от тайчо его драгоценной жены шарахались в стороны самые смелые шинигами. Директор БТР (Анеко всегда смеялась, слыша эту аббревиатуру) не утратил своей фанатичности в вопросах научных исследований, но подрастерял изрядную толику кровожадности и садистских наклонностей. Сейчас его больше волновали экзистенциальные проблемы. Госпожа старшая княгиня насмешливо называла это кризисом среднего возраста и утверждала, что еще через век-полтора наступит стадия «бес в ребро».

По саду мелькали полузнакомые и вовсе незнакомые лица, то тут, то там слышались смех и детские визги. Бьякуя глубоко вдохнул теплый летний воздух, нашел глазами старшую жену и наследника и направился к ним. Анеко тепло улыбнулась, сын почтительно поклонился.

– Ну что, где твой брат? – спросил дайме у юной и прекрасной женщины.

– Бабочку прислал, сейчас будут. Ты Ишшина не видел?

– Он с Хицугаи-тайчо, – подсказал Нобору. – Тоширо, кажется, все еще обижается на бывшего капитана.

– Разберутся, – заговорил Бьякуя, но тут от ворот поместья пронеслась яркая волна реацу, и сад наполнился шумом и движением.

– Кен-тян! – разнеслось над древними строениями одного из самых чинных и величественных мест Сейретея. – Кен-тян, я пришла!

– Не вопи, мелкая, – Зараки голоса не повышал, но услышали его все.

Ячиру, невысокая, хрупкая на вид, выглядела лет на четырнадцать. Сейчас она заплетала волосы в короткие задорные косички и даже на свой праздник явилась в шихакушо и с катаной. За девушкой неторопливо шествовал Рока, вот уже сорок лет являвшийся полноправным главой клана Торами. Он честно попытался соблюсти хоть какие-то приличия, церемонно раскланялся с мужем сестры и хозяином дома, почти выдержал ритуал приветствия, но ему нахально помешали. Его неугомонная невеста повисла на плечах молодого дайме и проорала:

– Привет, Бьякусик! Привет, Ане-тян! Мы пришли! Поздравляйте нас!

Бьякуе не дали шанса сохранить лицо. Все, кто был в саду, окружили виновников торжества и наперебой стали поздравлять. Кое-как выбравшись из толпы, князь отошел в сторонку, к своим женам. Хисана с умилением наблюдала за непосредственной Ячиру и веселым Рокой.

– А ты говорил, что наши плохо воспитаны, – обратилась она к мужу. – Ты представляешь, какие у нас будут племянники?

Бьякуя содрогнулся и потряс головой. Гены Кусаджиши, помноженные на гены Торами. Б-р-р!

– Нет, – честно ответил он. – Не представляю. У меня воображения не хватает.

Хисана переглянулась с Анеко, девушки вдвоем уставились на господина супруга и хором поинтересовались:

– Помочь?

Глава клана Кучики затруднился бы сказать, в чьем голосе было больше веселого ехидства.

В этот момент в ворота поместья вошли Шихоин Йоруичи и Киске Урахара. Следом за бывшим шинигами важно вышагивал ярко-синий котенок пантеры с маленькой дыркой пустого на животе. Полвека назад его подобрал добросердечный Ясутора Чад, падкий на всякую мелкую живность. Но по окончании школы Садо уехал учиться, а потом и вовсе перебрался в Мексику, и котика забрал скромный торговец сладостями. За прошедшее время животинка не повзрослела ни на йоту, зато разъелась до размера хорошего поросенка.

С учетом, что кланы Шихоин и Кучики все же породнились, как когда-то мечтал дедушка – младший брат чертовой кошки женился на На́ми, – выходило, что питомец постоянного партнера Йоруичи становился питомцем всей семьи, в которую она, несомненно, входила. Князь Кучики неодобрительно покосился на кота, но промолчал. К этому существу слабость испытывали и Орихиме, и дети, и даже Рукия с Ичиго.

Спонтанные и сумбурные поздравления закончились, и от хозяина дома потребовали речь. Бьякуя вообще-то готовился к этому, целое утро просидел в архиве, но тут замер на несколько мгновений. Зачем им нудное напоминане о том, что каждый из присутствующих пережил сам? Князь обнял обеих своих жен и улыбнулся гостям.

– Семья – это не те, кто родился с общей каплей крови. Это те, кого мы любим. Вы – вы все – моя семья. Я рад, Ячиру, что ты теперь тоже моя сестра.

Лейтенант Кусаджиши, будущая княгиня Торами с визгом повисела на шее князя Кучики, потискала его жен и ускакала праздновать помолвку. К Бьякуе подошел Кенпачи, задумчиво почесал затылок и, словно бы в никуда, спросил:

– Родственные связи, да?

Бьякуя посмотрел на своих жен – и махнул рукой.

– Где наша не пропадала? Прорвемся!