355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » bark » Поймай судьбу за хвост! (СИ) » Текст книги (страница 4)
Поймай судьбу за хвост! (СИ)
  • Текст добавлен: 7 апреля 2017, 17:30

Текст книги "Поймай судьбу за хвост! (СИ)"


Автор книги: bark


Жанры:

   

Эротика и секс

,
   

Слеш


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Вера кивнула.

– Проверить, насколько ты готова к самостоятельной жизни. Сможешь ли ты выдержать ее испытания и не сломаться.

– А остальных вы тоже… испытываете? – Где-то внутри нее злость собиралась в комок.

– Конечно.

– И как?

– Таких, как ты, очень мало. Подавляющее большинство послушно встает на колени и задирает хвост.

– Потому что знает, что вы сделаете с остающимися, – выкрикнула девушка.

– А тебе не все ли равно, что с ними будет? Ты же их вряд ли когда-нибудь увидишь, – устало выдохнул директор. – Запомни, девочка, в этой жизни каждый сам за себя. Ладно, устал я что-то. Расписывайся и пошла вон.

Вера на автомате подошла к столу, расписалась где показали, взяла документы, зачем-то пересчитала. В голове колоколом стучало: «Не может быть! Сволочи! Я же сейчас всем расс…».

Додумать она не успела. Грас схватил ее за лапу, развернул, прижал лицом к двери, прорычал:

– Ну уж нет, дрянь, думаешь, отделаешься так просто? – и швырнул ее на ковер, посередь комнаты. Бумаги веером разлетелись по полу.

От удара на мгновение потемнело в глазах, но девушка быстро собралась, перевернулась на спину, огляделась, оценивая.

Бестер слегка подался вперед, явно чего-то ожидая, Мизар и директор не двинулись с места. Грас стоял рядом с ней, расстегивая ремень и неразборчиво что-то хрипя.

– Я… тебе… хр-р… суч-ш-шка, – разобрала она, прежде чем он спустил штаны.

– Сначала отрасти причиндалы, придурок. – Комок злости перетек в лапы, Вера напряглась…

И, со всего размаха врезав насильнику по гениталиям, перекатилась в угол и застыла в угрожающей позе, готовая к битве со всем миром.

Бестер, взрыкнув, дернулся было с места, но директор его опередил. Неторопливо поднявшись, подошел к скорчившемуся на полу Грасу, и, не глядя наступив носом ботинка на его хвост, повернулся к Вере.

– Ты. Сейчас. Берешь бумаги. И. Выходишь за дверь, – произнес он леденящим душу шепотом. – Ни с кем не разговариваешь, ни на кого не смотришь. Идешь в свою комнату, берешь вещи и уматываешь в свой новый дом. Твоим куратором буду я. Все поняла? – Кивок в ответ. – Пошла.

Она послушно собрала помявшиеся листы и так же послушно пошла на выход.

У самой двери ее правое ухо обожгло чужим дыханием. Мердок стоял за спиной.

– И запомни, – просипел он еле слышно. – Хоть слово кому-то скажешь, я тебя в порошок сотру вместе с твоими опекунами…

***

========== Глава 13 Ненужный ==========

– Вот так все и было. – Подруга не поднимала глаз. – Таги, скажи, что теперь делать. Рассказать страшно, но молчать про такое… Они же столько бед причинили, да если бы раньше знать, я бы…

– Ты бы пошла к Мердоку в полной уверенности, что с тобой ничего не случится, – перебил я. – И неизвестно, на что бы напоролась. Они бы могли… да мало ли что они бы могли.

Вспомнился последний разговор с Мердоком, его слова, его поведение, а еще тот жуткий страх, что заполонил меня тогда до последней клеточки. И непонятно откуда пришла уверенность – о том, что происходит в его кабинете, действительно сейчас рассказывать нельзя. Ведь доказать мы ничего не можем, есть только наше слово против слова директора. Матерый кот с положением, связями и немалыми деньгами – и два безродных котенка. И кому поверят? Правильно, тут и думать нечего.

Значит, надо набраться терпения и потихоньку собирать доказательства? Но как? Может, со Старшим посоветоваться, не конкретно, конечно? Или лучше в храм сходить?

По макушкам деревьев вдруг пробежал порыв ветра, взбил несколько фонтанчиков пыли на асфальте, растрепал прическу Веры, погладил меня по ушам…

Разноцветные нити ароматов касаются меня, не смешиваясь, переплетаются, разлетаются всплесками…

– Таги? Ты чего?

Я встряхнулся, очнувшись.

– Все нормально, задумался, извини. Значит, так. Никому мы пока про это говорить не будем, в том числе и нашим.

– Но…

– А вот рассказывать сказки нам никто не запрещает. Понимаешь? И если ты или я совершенно случайно встретим на улице ту же Лизу…

Вера сверкнула глазами.

– Ага. И прогуляемся вместе, посидим где-нибудь, расспросим, как дела… Ты умница, Таги!

– А то! – Я приосанился.

Из-за кустов донесся чей-то возглас: «Оценки!», тут же подхваченный другими голосами. Мы переглянулись.

– Бежим?

Когда я увидел против своего имени цифру «сорок четыре», то почему-то даже не удивился – четверка, словно заклятая, попадалась мне на каждом экзамене. Об университете или академиях с таким количеством баллов, конечно же, не стоит даже и мечтать, зато в любом приличном колледже примут документы, не задумываясь.

– Я прохожу в экономический! – Вера, набравшая сорок баллов, сияла как медный чайник. – Ох, тетушки обрадуются, они так переживали. А ты?

– Не знаю, куда Старший разрешит.

Мне хотелось в информационный колледж, на библиотечный или социологический факультет. Но Старший лишь хмыкнул недоверчиво, когда я решился озвучить свое желание, и к этой теме мы больше не возвращались. Интересно, что он скажет теперь, увидев мой аттестат.

Мы дошли до автобусной остановки, и до меня вдруг дошло, что сейчас мы с подругой расстанемся по-настоящему, надолго. И увидимся ли когда-нибудь вообще? Похоже, те же мысли одолевали и Веру, потому что она хмурилась все больше. Наконец подошел нужный ей автобус, подруга повернулась ко мне.

– Ну что, давай прощаться?

– Давай. Ты пиши мне, ладно. Адрес помнишь?

– Ага. И ты тоже.

Она поднялась по ступенькам, автобус тронулся с места, скрылся за поворотом…

«Мусалкаф, Божественная, услышь меня!» – взмолился я. – «Храни мою подругу. Пусть у нее все будет хорошо, ну пожалуйста!»

***

По дороге домой я все думал, как же поговорить со Старшим о поступлении в колледж. Всем необходимым условиям я соответствовал – в конце лета мне исполнится восемнадцать, аттестат о среднем образовании теперь имеется, количество баллов я набрал даже выше нужного и вполне могу получить бюджетное место. Но без письменного разрешения Старшего меня никто никуда не примет.

«Скажу, что очень хочу продолжить образование, и пообещаю, что это никак не скажется на домашних делах… пообещаю ему что угодно, лишь бы пустил учиться!

Только со специальностью нужно непременно определиться. А Старший же непременно спросит, кем я хочу стать. И если буду мямлить, как в прошлый раз, он может решить, что у меня нет оформленной идеи и цели, так, одни пустые желания.»

Остановившись у скамейки в парке, недалеко от дома, я почесал затылок.

Информационные технологии – специальность востребована и полезна, умение обращаться с техникой всегда пригодится. Всевозможную информацию, документы и справки можно получить с помощью компьютера… вот только порой переливающаяся разноцветными огоньками коробка кажется мне невыносимо скучным агрегатом, за которым некоторые коты почему-то тратят большую часть своей жизни, забывая о чем-то гораздо более важном. В таком сравнении библиотечный факультет выглядел более привлекательно.

Читать я любил с детства. Просто как-то заглянул в школьную библиотеку – и пропал. Книги, этот бесконечный мир приключений, удивительных идей и мыслей, поглощал почти все мое свободное время.

Больше всего мне нравилось читать исторические хроники.

Казалось невообразимо интересно узнавать о тайнах прошлого, читать о судьбах великих котов, воображать себя ученым… или даже археологом, откапывающим важную для мира древность… Вот только мне нельзя долго находиться на солнце, аллергия покрывает тело красными пятнами, а на открытом пространстве я и вовсе могу обгореть… а ещё от обилия пыли чихаю так, что слезы заливают лицо и нос закладывает.

Но библиотеки ведь бывают и электронными, поэтому все-таки получается… информатика? Или история? А может, педагогический? Хотя нет…

На улице понемногу темнело и я заторопился домой.

Ох, что же выбрать и как объяснить этот выбор Ракешу, если в голове все вьется безнадежно спутанным клубком. Знать бы раньше о том, что у меня будет семья и появится возможность учиться, думал бы усерднее, но моя новая жизнь свалилась как кирпич на голову. Все происходит так быстро и так неожиданно…

Отчего-то на ум пришло то, до сих пор смущающее событие с ремнем…

«Пора прекращать об этом думать», – помотал я головой у входа в подъезд, стараясь разогнать настырный беспорядок.

Что сказать Старшему я так и не решил, но на улице давно наступил вечер и Ракеш, должно быть, волнуется. Поворачивая ключ в двери, я вытащил коммуникатор, выданный мне Старшим – мельком взглянуть, нет ли пропущенных вызовов.

Ничего.

Странно.

Не то, чтобы он часто звонил – обычно по делу, но на улице поздно и…

Из глубины квартиры доносился подозрительный шум. Свет был потушен. Только едва различимое тепло грело коридор вдалеке – там, где находилась спальня Старшего.

Притихнув, я неслышно опустил рюкзак на пороге, сунул в карман ключи, стараясь, чтобы они не звякнули. Обувь решил не снимать. Если в квартиру забрались воры, а у нас ведь немало интересного, то придется бежать, один я не справлюсь. Может, лучше сразу позвонить Ракешу?

А если это оставленный включенным телевизор, тогда я буду выглядеть дураком – перед Старшим я не мог этого допустить. Просто не мог.

Прокравшись дальше, я услышал доносившиеся звуки отчетливее… сдержанные стоны?

Неприятное предчувствие полоснуло по груди сильнее, чем минуту назад, когда показалось, что в квартиру проникли злоумышленники.

Ошибки не было – мой Старший был не один.

Я застыл в паре шагов у приоткрытой двери его комнаты, не решаясь заглянуть внутрь.

Тем, кто находился внутри, было хорошо… отвратительно хорошо. Я слышал высокое, уже знакомое утробное мурчание… Ларита. Тяжелый рык Ракеша рвался громом в промежутках между глухими ударами тел друг о друга.

Стало понятно, почему он не позвонил. Ракеш занимался гораздо более приятным времяпрепровождением, нежели переживания по поводу сфинкса-домохозяйки.

На глаза непрошено навернулись слезы. Сердце болезненно кольнуло.

Он и раньше при мне приводил в дом посторонних, но последний раз это было уже давно, и…

Что «и», Тагир? Что?

Утерев лапой слезы, я неслышно ушел в свою комнату. В висках стучало.

Никому не нужны мои оценки, не нужна моя учеба, и гулять я могу ночами сколько вздумается. А все потому… потому… потому что я никому не нужен. Никогда не был и не буду.

Глотая обиду, вспыхнувшую в душе ярким угольком, я повалился на постель, все ещё слыша доказательства собственной никчемности.

========== Глава 14 Ложь ==========

Утром в голове стоял вязкий туман, в душе пусто и муторно. Не сразу я припомнил случившееся накануне. На часах половина седьмого, а значит, Старший и его гостья еще спят.

Сегодня воскресенье и никакой нужды в раннем подъеме не было, но и лежать, вглядываясь в белый потолок, не хотелось. Погода стояла ненастная – наверняка вечером пойдет дождь.

Приняв душ, я почувствовал себя немного лучше.

Попытавшись собрать себя воедино, я достиг неплохих результатов – лить глупые наивные слезы больше не хотелось. Вспомнив о вчерашней слабости, я решил, что слишком многое себе позволил. Раскисать не было причин – моя жизнь и так лучше, чем у большинства воспитанников приюта.

Я – низший по статусу, взятый на должность домработника, мне сказали об этом сразу. Следует еще раз поблагодарить Мусалкаф и не позволять воображению брать верх над реальностью. Тем более выдумывать то, чего нет, а потом рыдать из-за собственных глупых фантазий.

Старший никогда не обещал мне большего, чем уже дал, образ в зеркале тоже краше не стал, так что никакого повода к лишним мыслям и расстройствам не существовало. Я просто напридумывал какое-то особое отношение бенгала к себе, впервые почувствовав чье-то внимание, приняв заботу за нечто большее. Дурак. Я – дурак.

Отругав себя со всей тщательностью и строгостью, я еще раз разложил собственные мысли по полочкам, прежде чем покинуть комнату.

На сковороде шкворчал бекон с глазуньей, как любил Старший. Я нарезал легкий салат с вареной курицей, уложил тонкие кусочки сыра на вытянутую тарелку с золотистой каймой, и, выключив конфорку, отправился в магазин за свежим молоком.

Ракешу нравилось только свежее, я читал это по его довольно прищуренным глазам, стоило принести ему стаканчик. Если же молоко застаивалось в холодильнике больше суток, он, как правило, отказывался от него совсем. Желая угодить, я каждое утро ходил за продуктами и покупал пол-литровую бутылку – на два стакана Старшему, утром и вечером, остальное же допивал сам или использовал в готовке. Омлет или блинчики – другое предпочтение моего кота.

Поймав себя на мысли, что снова зову его «моим», нахмурился и сделал себе замечание.

Неудивительно, что я приревновал его к кошке. Присвоил бенгала себе без основания и теперь снова недоволен собой. Он не мой – это я его.

Ракеш обеспечивает меня всем необходимым, интересуется, как дела, всегда говорит, чтобы в случае чего я обращался за помощью. Мне следует ценить внимание, но не искажать истину. Это забота о младшем подчиненном соклановце, не более того.

Купив молоко, я поспешил домой, собираясь накрыть на стол заранее. От вчерашнего на душе все еще скребли мышки, и всё, чего мне хотелось – испариться на день, чтобы все забыть и сделать вид будто ничего и не было. Конечно, ни Ракеш, ни Ларита не видели меня вчера, но я сам чувствовал себя провинившимся и не желал выдать свое состояние по неосторожности. Ракеш ведь мог спросить, а… а врать я не хочу. Чувствую, что либо душа наизнанку вывернется, либо признаюсь, и вызову собственной симпатией, не похожей на братскую любовь, презрение в моем… в Старшем. Поэтому лучше укрыться у себя и не показываться без нужды.

Отперев ключом дверь, я вошел в коридор и сразу уловил голоса, доносившиеся из кухни. Похоже, моему желанию не суждено сбыться – встреча неизбежна.

Я уже подошел к кухне и собирался завернуть за угол, но услышав слова Ракеша, остановился, как вкопанный.

– …не думал, что обзаведусь потомством так скоро.

– Я сама не ожидала, что так получится. Доктор говорил, что новые таблетки уберегут от любых последствий, – заметно нервничая, отвечала Ларита.

– Как же тогда так вышло?

– Нужно было сделать двухнедельный перерыв между приемом старого препарата и нового. Я проконсультировалась с врачом, могу ли в это время быть с кем-то, он заверил, что волноваться не о чем. Организм, подавленный долгим применением медикаментов, не восстановится так быстро, шанс забеременеть равняется нулю, – взволнованно делилась она. – Я и представить не могла, что такое возможно. Я же сидела на подавителях три года! Поверь, Ракши, я сама была в шоке, увидев вчера результат теста. Но это благословение Божественной, не иначе. Она закрепила наш союз ребенком! – В ее голосе зазвучали глубокие страстные нотки.

– То есть, я так понимаю, ты решила оставить ребенка? – Судя по напряженному голосу, возвышенных чувств Старший не разделял.

– Конечно! – возмутилась Ларита. – Кто я такая, чтобы противиться воле богов. Я сделала блистательную карьеру и теперь готова завести семью, не важно, поддержишь ты меня или нет, – холодно закончила она и на кухне раздалось шарканье когтей.

– Я не отказываюсь от отцовства. Но ответь, – Ракеш сделал паузу, словно слова давались ему с усилием. – Ты уверена, что он мой?

На секунду повисла тишина. Оставалось лишь догадываться, каким взглядом его одарила кошка.

– Я бы оскорбилась, – низко прошипела она, – если бы сама не была так поражена случившимся, потому спишу твой оскорбительный вопрос на растерянность. У меня не было никого другого последнее время, – твердо, с расстановкой продолжила она. – Я сейчас слишком занята на съемках, чтобы ввязываться в серьезные отношения. То, что у нас было, меня вполне устраивало. К тому же ты мне искренне нравишься, – смущено добавила кошка, мурлыкнув в конце. – Этот котенок твой, Ракеш.

В ее словах было столько фальши… Я не выдержал.

– Неправда! – закричал я, ворвавшись в кухню. – Не верьте ей!

– Тагир? – Старший недовольно глянул на меня. – Что это такое? Ты что, подслушивал?

– Да, подслушивал, простите. Но то, что вы говорите, – я прожигал взглядом высокую рыжую, с белым воротничком и лапами, кошку, застывшую у окна. – То, что вы говорите, ложь!

– Да как ты смеешь! – Глаза Лариты блеснули безжалостной сталью.

– Вы обманываете про врача и таблетки! И неправда, что у вас никого не было, кроме Старшего! И этот ребенок не его, вы сами знаете! – сорвался я на крик, возмущенный обилием лжи, исходившей от этой… Ложь укутывала ее, словно дорогая черная шуба.

– Ракеш, заткни немедленно свою крысу, или я за себя не отвечаю! – Низкий рык рождался в глубине ее горла.

– Следи за языком, -осадил он Лариту. – И тебя это тоже касается, Тагир.

– Нет! Я говорю правду!

Я кинулся к Страшему, вцепившись в его лапу и заглядывая в пылавшие тихим гневом зеленые глаза.

– С чего ты взял, что Ларита обманывает?

– Ты его еще слушать будешь? – возмутились за спиной, но я не оборачивался, глядя на Старшего.

– Я это точно знаю! И вижу. Вот здесь чувствую! – ударил я лапой по собственной груди.

Старший глубоко вздохнул:

– Обвинять других, не имея доказательств, Тагир, непозволительно.

– Но ведь она врет!

– Ракеш! – требовала Ларита, переходя на высокие ноты – еще чуть-чуть, и она бросится.

Почему он мне не верит, почему не слышит гнилую вонь лжи, забивающую нос и уши?!

– Хватит! – взорвался Старший, доведенный моей настойчивостью и близкой истерикой Лариты. – У нас серьезный разговор, ты подслушивал, а затем оклеветал Лариту. Ты будешь наказан. Брысь в свою комнату!

– Но я…

– Таги-р-р-р, это последнее пр-р-редупреждение…

Когти выступили из тяжелых лап, Ракеш с трудом удерживал себя на месте.

Закусив губу, я вылетел из кухни как ошпаренный…

========== Глава 15 Наказание ==========

Ракеш

Мы еще немного поговорили с Ларитой, и сошлись на том, что лучше нам не видеться пару дней. Нам обоим нужно время все хорошо обдумать и свыкнуться с тем, что за удовольствие придется платить. То есть, время нужно мне, что происходит в головах у кошек мне неведомо. Я сказал главное – что не собираюсь отказываться от ответственности, но прежде чем решать строить будущее, мне нужно немного поразмыслить. Ларита отнеслась с пониманием и еще раз повторила, что для нее это не меньший шок.

Настроение просто отвратительное. Вот уж не думал, что так вляпаюсь, проведя несколько месяцев с Ларитой.

Помимо сногсшибательной внешности, безупречной пушистой шубки и стройного тела, она отличалась умом и имела вполне серьезные планы на жизнь.

На самом деле мы старые знакомые, не близкие, но все же имеющие представление о жизни друг друга, общаясь на одних и тех же светских раутах, имея общих приятелей, встречаясь в одних и тех же местах. И потому, наблюдая за ней не один год, я успел убедиться, что работа для нее, как и для меня, стоит на первом месте. Она усиленно строила карьеру: сначала участвовала в конкурсах красоты, снималась для модных журналов, затем заинтересовалась музыкой и кинематографом…

Так как же я так умудрился вляпаться?

Образ серьезной здравомыслящей кошки притупил осторожность. Она заверяла, что предохраняется, а я, идиот, повелся на то, чтобы отодрать ее без лишней защиты. И это когда мой бизнес пошел в гору и работы невпроворот…

Но лить слезы над пролитым молоком не имело смысла. Следовало все тщательно обдумать и не пороть горячки, но сначала я собирался наказать дерзкого котенка, забывшего свое место и опозорившего меня перед пока посторонней кошкой своим дурацким враньем.

Раньше мне не приходилось никого наказывать, не считая того шуточного раза с Тагиром – это дело Старшего в клане, и поскольку с недавних пор я обзавелся собственным, то ответственность целиком и полностью лежит на моих плечах.

Выбрав в гардеробе ремень, тот самый, что принес мне Тагир в первый раз, я отправился в комнату котенка. Серьезно наказывать его не хотелось, но настроение было отвратительным, а котенок действительно провинился. И если не проучить его сейчас, неизвестно, что он выкинет в следующий раз. Неповиновение нужно пресечь на корню. Он навсегда должен уяснить понятие дисциплина, и вести себя как подобает воспитанному коту, а не жалкому дворовому оборванцу, кем он, в сущности, и являлся всю свою жизнь.

Дурь выбивается лишь одним известным мне способом. Это я имел возможность уяснить благодаря урокам отца. Не могу сказать, что они прошли даром. Я стал тем, кем стал, и был этим вполне доволен. Я надеюсь, что Тагир поймет однажды, что это делается для его же блага… и простит. Становиться деспотом в глазах подростка не хотелось… но клан держать в узде непросто, особенно когда однажды он разрастётся, и мне придется иногда поступать так как должно, а не как хочется.

С крепко зажатым в правой лапе ремнем я вошел в комнату котенка без стука.

Таг сидел на краю кровати, ссутулив плечи и уставившись в пол. Хвост безжизненно лежал позади мертвой дугой. Выглядел он подавленно и жалко… возможно, успел осознать собственную вину?

Я понял, что ошибся в выводах, когда он поднял на меня полные обиды глаза, опустил взгляд на ремень, зажатый в лапе, встал и принялся расстёгивать шорты.

Скудный предмет одежды упал на пол, Таг молча переступил через него, прикрывая пах и встал столбом, ожидая моих приказаний. Глаз он не поднял.

– Надеюсь, ты осознаешь, что будешь наказан за отвратительный проступок? – Он покорно слушал, однако от меня не укрылось то, как крепко, в тонкую черту были сжаты его губы и как непримирим был его взгляд.

Он продолжал молчать.

– Я с тобой разговариваю, – похоже, котенок решил добавить масла в огонь собственным упрямством.

– А что я должен сказать? – сдавленно спросил он, словно его душили.

– Ты мог бы извиниться за неосмотрительные слова и пообещать, что больше такого не повторится. – Гнев закипал все сильнее – он что, издевается?

– Я могу извиниться только за то, что подслушивал. И этого я не хотел, случайно вышло. Больше мне извиняться не за что, – твердо произнес он, поднимая взгляд в котором не было ни капли раскаянья. Бессовестный!

Мы смотрели друг на друга в немом разговоре.

«Ах ты, мелочь лопоухая, а я еще с тобой няньчусь! Не ценишь хорошего отношения, тогда отведаешь ремня. И, поверь, все будет не как в прошлый раз. Ты у меня шелковым станешь» – думал я, все для себя решив.

– На кровать, – прозвучала грубая команда. Таг, закусив щеку с внутренней стороны, подошел к широкому матрасу. – Стой.

Я подошел первым и сел перед ним. Окатив разочарованным взглядом, хлопнул по собственным коленям.

Тагир подчинился не проронив ни слова, пристроившись поперек моих ног животом вниз.

Я перехватил хвост правой лапой и прижал его к спине, собираясь удерживать ладонью котенка – не уверен, что он выдержит тяжесть наказания и не попытается сбежать.

С высоты моего роста он казался таким маленьким и хрупким. Сквозь бледно-серую кожу поясницы просвечивались тонкие паутинки вен…

Нет, я не позволю жалости испортить урок. Если не накажу сейчас, момент будет упущен, и потом винить будет некого, кроме себя самого.

Замахнувшись, я стеганул черной кожаной полоской по худым ягодицам, задевая дырочку. Котенка подбросило, он резко мяукнул, захрипел, захлебнувшись дыханием, и принялся тихонько шипеть, прислушиваясь к каждому моему движению. Если бы не моя лапа, он слетел бы с коленей.

Его затрусило. На коже проступал яркий бархатно-розовый след.

Я ударил еще раз, позволяя ремню плотно огреть тощий зад. Котенок утробно заурчал, и я ощутил, как кончики коготков выступили из подушечек, протыкая мои штаны насквозь и небольно пронизывая мех.

Новый удар звучно шлепнул по коже. Чужая спина выгнулась, он попытался выскользнуть из-под давившей сверху лапы, но сил не хватало, по сравнению со мной он был беспомощной крохой… Крохой, что не умеет себя вести, крохой что не стесняется лгать в лицо, – напомнил я собственному сочувствию, задвигая его подальше.

Следующий удар лег поверх предыдущих. Задница моего подопечного отчаянно пылала, налившись кровью. Дырка и вовсе покраснела, выпятив края. Его когти врезались под кожу, но я терпел, понимая, что котенок не может контролировать собственные реакции. Уши подрагивали, хвост изогнулся загогулиной в моей хватке.

– Будешь еще врать?

Котенок не шевелился, застыв сжатой пружиной. Я ждал.

Наконец, он отрицательно помотал головой. В комнате что-то капнуло. На пол падали слезы.

Отложив ремень, я перехватил его под мышки. Поднял, а затем, взяв на руки, как тогда в приюте, прижал скелетик в тонкой рубашке к себе. Расставил колени пошире, чтобы отбитая попа провисла в дыру, не касаясь воспаленной кожей ног. Заслуженно отбитая – я еще раз напомнил себе, что наказание получено за дело, стараясь игнорировать неприятное чувство, пришедшее на смену испарившейся злобе.

Его опухшие от слез глаза прятались от моего взгляда. Тагир всхлипывал и упорно отворачивался. Влага все продолжала стекать по щекам, не желая униматься. Он барахтался и пытался схватить ртом воздух.

Я прижал его сильнее, чувствуя отвратительную тяжесть внутри. Тагир уткнулся мордочкой в мою грудь и, ощутимо вздрогнув, разрыдался.

Выплакавшись, котенок погрузился в неспокойный сон, вздрагивая и мурлыча. Я осторожно уложил его на живот и отправился за льдом. В морозилке отыскалось требуемое и, захватив полотенце, я вернулся к «пострадавшему». Расстелил тряпку поверх ягодиц, осторожно уложил кубики в целлофановом пакете на раскрасневшееся место. Таги закурлыкал.

– Тише, тише.

За окном стояла непроглядная стена дождя, убивая на корню всякое желание идти куда-то. Планов на сегодня не было, и, благодаря насыщенному неприятными событиями дню, не предвидилось. Оглядев своего лгунишку, я забрался к нему на кровать и вытянулся рядом, поглаживая по спине и успокаивая.

– Врет… она все врет… Старший… врет… пожалуйста… пожалуйста, – не переставал сбивчиво шептать он в полузабытьи.

Как же сильно он верит в собственную ложь, если она ему чудится даже во сне?

========== Глава 16 Двое ==========

Тагир

Шум дождя убаюкивал ровным шорохом и мерным постукиванием капель по отливу. Ровные струи, опустившие завесу на город, смывали все проблемы и заботы, смывали весь мир на несколько часов, заставляя жизнь замедлить неукротимый бег. Коты стремились спрятаться от вездесущей влаги, боясь замочить мех, напитав ухоженные шубы противной влагой. В сезон дождей все становились слегка апатичными и вялыми, пользуясь каждой возможностью свернуться калачиком и уснуть, пока не кончился дождь…

Я очень люблю дождь. Порою мне кажется, что пока вода падает с благословенных небес, мир очищается от злобы и жестокости, от лицемерия, фальши и обмана, освобождая каждый уголок от грязи, рожденной нечистыми помыслами, давая живущим новый шанс.

Жаль, что все это не боле чем мое воображение и вранье Лариты не исчезнет так легко, ведь Ракеш ей поверил. Поверил этой красивой тиффани в черной призрачной шубе, тянущей за собой невидимый шлейф небыли. Поверил ей, не мне.

Я тихонько развернул голову к спящему Старшему. Не помню, как заснул, и как бенгал оказался рядом. Зачем он остался?

Меж бедер стекала прохладная вода. Должно быть, растаявший лед. Его тоже принес Ракеш, решив облегчить боль от порки(больше некому)… но зачем, ведь он сделал это своими собственными лапами? К чему теперь забота? Он хотел наказать меня и он это сделал, пытаясь отучить лгать… Но ведь я говорил правду…

Не знаю, что на меня нашло. Там, в темном закоулке коридора, слушая беззастенчивую лгунью, я физически ощущал, как ее слова жгут слух раскалённым железом, заливаются в горло горящим свинцом, наполняют тело неподъемными камнями, лишая возможности пошевелиться. И очередная ложь, скользнувшая змеей с губ, ударила в самое сердце.

Она сказала, что ее ребенок от Ракеша.

Это было не правдой. Обманом до последнего звука, и она знала об этом. Я не сумел сдержаться, чувствуя, что должен уличить ее, рассказать Ракешу истину…

Сейчас, думая о том, что случилось, я никак не мог понять, откуда я это взял. Когда мне приснилось, что Ларита решила обвести Старшего вокруг коготка? У них с Ракешем были очень близкие отношения, и то, о чем она говорила, могло произойти в действительности… Но нет, я точно чуял пакостный запах тлеющей плоти из ее рта.

Раньше мне часто казалось, что лишь мои интуиция и наблюдательность позволяют подмечать неправду. Благодаря этому я часто избегал ловушек и пакостей, подстроенных старательными одноклассниками. Но сегодня утром все было по-другому, я не только слышал фальшь, я ощущал ее тлетворный запах, видел опутывающим коконом на Ларите.

«Божественная, может, я схожу с ума?»

Дождь продолжал барабанить звучной дробью по стеклу. Не смея шевельнуться, я смотрел на Старшего.

Ракеш ровно сопел, погрузившись в расслабленный сон. Он лежал так близко, что я ощущал отголоски глубокого дыханья на голых щеках. Такой красивый, такой совершенный. Его лапа опустилась мне на спину, прижимая к кровати, подвигая к себе. Тепло, исходившее от большого тела, согревало – я не ощущал привычного холода, кусающего за пятки, стоило температуре немного упасть. Тепла Ракеша хватало на двоих…

«Ты мне не поверил, – вел я тихую беседу сам с собой. – Встал на ее сторону. Но я не жалею о том, что сделал. Даже если это приступ помешательства, я все равно рад, что сказал то, что чувствую. Ты показал мне добро, посланный самой богиней, и я не могу молчать, видя, как тебе пытаются причинить зло. Если бы время можно было повернуть обратно, я поступил бы так же. Ты просил меня больше не лгать. И я пообещал тебе это. И я сдержу слово несмотря ни на что. Я всегда скажу тебе правду, как бы горько мне не пришлось за нее расплачиваться.»

Я потянулся мордочкой к шелковистому меху, ткнулся носом. Запах ласкал мягкой лапой, ластился.

«Ты божественно пахнешь», – подумал я, приоткрыв глаза.

Полежав еще немного, я решил, что стоит встать и убрать воду, пока матрас не пропитался до основания. Ерзанье разбудило Ракеша.

– Куда? – сонно спросил он, разлепив веки и глядя на меня тонкими щелками глаз.

– Хочу убрать воду, – я все еще не желал смотреть на Старшего. Обида пульсировала жесткими ударами ниже пояса, хлестала сердце, пока воспоминания о ремне оглаживали тело.

– Лежи. Я сам, – ответил он и не спеша поднялся.

Мне ничего не оставалось, как уткнуться в покрывало и, сжав лапки, ждать, пока с попы уберут промокшее и сочившееся влагой полотенце.

– Я принесу другое, не поднимайся.

Ослушаться я не посмел, да и куда бы я делся, захоти спрятаться или убежать. Я даже не уверен, что осилил бы поход до ванной комнаты.

Оголившиеся ягодицы обдало прохладой лишь на мгновенье, стоило полотенцу исчезнуть. Кожа нагревалась быстро, лишенная спасительного холода. С голой попой лежать было стыдно, но, по крайней мере, я сумел опустить хвост. Опустить, но не расслабиться полностью – прикосновение неприятно кололо воспаленную плоть.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю