355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » bark » Поймай судьбу за хвост! (СИ) » Текст книги (страница 3)
Поймай судьбу за хвост! (СИ)
  • Текст добавлен: 7 апреля 2017, 17:30

Текст книги "Поймай судьбу за хвост! (СИ)"


Автор книги: bark


Жанры:

   

Эротика и секс

,
   

Слеш


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Забудь…

Пространство вдруг прорезала яркая вспышка, я зажмурился… помотал головой. Надо же, заслушался песню фонтана и уснул. Даже сон видел какой-то… не помню…

Тагир тихонько сидел рядом.

– Прости, что-то я задремал, день был тяжелый. Ты все? Едем?

– Да, – ответил он, не отводя взгляда темных глаз.

***

«Гирта, Всевидящая, за что? Чем я тебя прогневал, что ты послала мне этого идиота? За какие грехи я расплачиваюсь?»

Джош Мердок, директор Дома Милосердия для детей и подростков по улице Вечерней зари, смотрел в окно своего кабинета, барабаня пальцами по столу. Смотреть на собеседника ему не хотелось. Выглядящий и в обычное время не слишком привлекательно, тот сейчас больше всего походил на… на…

«Облезлая крыса», – хмыкнул Мердок, найдя, наконец, подходящий эпитет. – «И характер такой же крысиный. Только и умеешь, что пакостничать по-мелкому, на большее мозгов не хватает. Надо же было додуматься до такого. Ох, Божественная, помоги.»

Директор повернулся к Грасу, поморщился – нет, надо же соображать, к кому лезешь и в какой ситуации. Хорошо еще, Старший вовремя остановился, удовлетворясь разодранными в клочья ушами и парой сломанных ребер. А мог бы и голову снести за обиду члена семьи, имел на это полное право.

Грас тяжело вздохнул, поднимая голову:

– Я… это…

– Ты это самое, – донельзя ласковым тоном произнес Мердок. – Скажи мне, Антон, ты каким местом думал, когда к Тагиру полез? Тебе Веры мало было? И что теперь с тобой делать? Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Тебя сейчас даже твой высокопоставленный папаша не отмажет. Чего молчишь?

Грас хотел что-то сказать, повернулся – и зашипел от боли.

– Больно? А в тюрьме будет еще больнее. Впрочем, ты до тюрьмы не доберешься, в полиции пришибут, – злорадно посочувствовал ему директор. – Там насильников очень любят. В прямом смысле.

– Думаете, Старший пойдет в полицию? – Грас собрался с силами. – Из-за этого недоноска?

Директор задумчиво отбил пальцами какой-то замысловатый ритм.

– Кто ж его знает, что он делать будет, – нехотя ответил он. – Может, пойдет, а может, сам разберется, без полиции. Ты обидел члена его семьи, а такое не прощают. Документы на полное опекунство уже готовы. Тагирчик у нас теперь полноправный член общества. А вот что делать с тобой? Ладно, садись, пиши: заявление. Дату вчерашнюю поставь. Прошу перевести меня на должность младшего помощника в Дом милосердия для престарелых по улице Последней Надежды.

Грас чуть не выронил ручку.

– Г-господин директор, не надо, я же…

– Пиши, говорю, – рыкнул Мердок, – и благодари Божественную за то, что хоть такое место для тебя нашлось. Впрочем, если не хочешь – дверь там. Только учти – на работу тебя никто и нигде не возьмет, разве что туалеты мыть в ночном кафе устроишься.

Антон Грас горестно вздохнул и принялся писать.

Ничего, Тагир еще свое получит. Он еще доберется до этой лысой дряни. И отыграется по полной. И бенгал этот тоже огребет, на всякий случай. Недаром он, Грас, сын заместителя мэра, хоть и незаконный, непризнанный, но сын. А директор тоже та еще тварь. Нашел куда переводить. Думает, наверно, что этим отвяжется от папули. Ну нет. Он тоже свое получит.

Они все получат.

========== Глава 9 Новый дом – старый порядок ==========

Тагир:

Звякнули ключи. Хлопнула входная дверь, раздался мелодичный звонок, лифт поехал вниз. Я посмотрел на часы – семь тридцать утра, понедельник.

Сегодня ровно две недели, как я живу в доме Старшего.

Две недели, а кажется, год – так много всего произошло.

У меня теперь есть своя комната. Просторная, с высокими потолками, удобной мебелью и личным – только для меня! – санузлом. И окна выходят на старый пустынный парк, в котором так хорошо гулять, потому что из-за высоких деревьев не слышен шум машин.

Старший, правда, говорит, что этот парк не единственный, здесь целая череда парков, оставшихся еще от старой династии, и что он однажды плутал по тропинкам весь день, в итоге оказался в летней резиденции императора и его никто не остановил. Но, по-моему, это он придумал.

Я уже почти научился различать, когда Старший врет: в его глазах тогда зажигаются золотистые искорки, и он становится такой красивый – взгляд не отвести.

Я был такой дурак, когда ставил то условие, про постель. Не то что я передумал, просто только сейчас понял, как опозорился. Да кто б меня в нее еще позвал. У Старшего в подругах сама Ларита Леман, модель, что выиграла конкурс «Лучшая Кошечка» в позапрошлом году. В приют тогда кто-то привез несколько пачек плакатов с ней, а выпускники ими свою комнату обклеили вместо обоев. Шуму было! Так вот, я когда ее вживую на пороге нашей квартиры увидел – полночи потом в себя приходил, она такая… «Может, он тоже ее в клан когда-нибудь возьмет? А вдруг она не такая ласковая, как кажется?» – с опаской подумал я тогда. А Старший только плечом повел и увел ее к себе в комнату. И дверь закрыл.

Несмотря на разительные перемены в моей жизни, я очень быстро привык к новому положению вещей. И невероятных размеров квартира отчего-то не кажется такой уж огромной, чтобы делить ее еще с кем-то. Нет, я не жадный, конечно, и если бы потребовалось приютить еще приютских малявок, то пожалуйста. А вот кошку… Эта мысль удручала без видимых на то причин.

Материнской ласки я не знал и, наверное, должен бы тянуться к теплу и заботе. Вот только все было совсем наоборот, и потому я просто гнал от себя мысли о том, что в нашей со Старшим квартире и нашей жизни может появиться неизвестная кошка.

Наша квартира. Здорово звучит, правда?

В приюте по вечерам было много разговоров про будущее, в том числе и про жилье. Удачей считалось получить койку в «муравейнике», отдельная комната представлялась сложнодостижимой мечтой.

А вот у меня теперь – квартира. В старинном доме, расположенном в районе Красных башен, на пятом этаже. Называется пентхауз. Шесть комнат, холл и большая терраса.

Вот только мебели почти нет, точнее, есть, но она составлена в одной из комнат. Это Старший велел, когда ремонт делал, боялся, что рабочие повредят. Я краем глаза глянул – там та-а-акое… Называется антиквариат, я в сериалах видел, что про старину. Старший сказал, что если один комодик, тот, что возле двери стоит, продать, то полгода можно жить, не работая, а когда я спросил, почему же не продает, только вздохнул и ничего не ответил.

Я потом узнал – эта квартира ему от прабабушки осталась, которую он очень любил, и которая его во всем поддерживала, даже когда он из дома ушел. А почему ушел, я спрашивать не стал. Мало ли. Захочет – сам расскажет. Не мое это дело.

Обязанностей у меня много. Точнее, это Старший думал, что много, когда мне про них рассказывал. Убрать, помыть, постирать, еду приготовить. В магазин сходить за нужным. Только он не учел, что у нас в приюте домоводство основным предметом было. Да и с той техникой, что имеется, убираться одно удовольствие. Больше всего мне робот-пылесос нравится. Кнопку нажмешь, и он по полу катается, пыль собирает, причем ты в это время занимаешься чем-то другим.

Чтобы постирать, надо утром спуститься в подвал, там машины стоят и кот специальный дежурит. Ты только белье ему отдаешь рассортированное, а он вечером возвращает уже выстиранное и выглаженное. А в конце месяца счет приносит. Я когда Старшему об этом рассказал, он пробормотал только: «вот же гады», и рукой махнул, мол, не обращай внимания.

С магазином еще проще. Магазины у нас на соседней улице, можно напрямик через двор пробежать. Народу в них почти никогда не бывает. И продукты все свежие. А в вещевые магазины я еще не ходил, Старший сказал, что надо идти вместе, потому что я могу купить что-нибудь не то, в смысле, не соответствующее статусу. Оказывается, когда по телевизору говорили, что одежда показывает твое положение, это на самом деле правда. Не понимаю я этого, если честно. Ну какая разница, что на тебе надето, если ты все равно никого не интересуешь. Правда же?

Ну и готовка. Готовлю я дважды в день, утром, когда Старший на работу уходит, и вечером, когда он с нее возвращается. Готовлю я неплохо, ему нравится.

Так вот, это я о чем. В общем, на все домашние дела у меня в день уходит два часа, а остальное время мое.

Только вы не думайте, что я просто так мышей гоняю. Я готовлюсь к экзаменам. По-настоящему.

Экзаменов у меня будет шесть: четыре письменных и два устных, как у обычных школьников, потому что я теперь член клана Нарад со всеми правами и обязанностями. У меня теперь есть паспорт. Настоящий паспорт. Темно-зеленый, с коричневой полосой, потому что я еще несовершеннолетний.

Иногда, когда поблизости нет Старшего, я произношу свое полное имя вслух: Тагир Ракеш Нарад. Звучит так, словно я какой-нибудь аристократ. Я! Подкидыш Тагир из приюта, собиравшийся всю жизнь работать до седьмого пота и уже попрощавшийся с радостью и счастьем навечно, теперь равноправный гражданин. Ничем не хуже остальных. Этот шанс я ни за что не упущу и приложу все усилия с благословения Божественной. Тем более учиться мне всегда нравилось.

Учителя хвалили, некоторые, конечно, не все. Но приютские сдают всего два экзамена – теологию и обществознание, отчего-то все думают, что науки не нужны. Так что все дни приходится проводить над книгами. Физику с математикой я могу сдать, а вот с литературой и историей проблемы. Хорошо еще, у нас своя библиотека есть, за книгами никуда ходить не надо. Целая комната под книги отведена, можно, наверное, всю жизнь читать, не переставая. И кресло мягкое, залезешь в него с лапами, на столик блюдо с печеньем поставишь, молока стакан, мр-р-р… и мир не существует.

Я однажды так зачитался, что пропустил приход Старшего…

Время до прихода Ракеша еще оставалось, и я подумал, что не случится ничего страшного, если я прикрою глаза на несколько минут и пристрою голову на мягкую спинку кресла.

Проснулся я от того, что кто-то коснулся моей руки. Живя в приюте, нужно всегда держать ухо востро, иначе неизвестно, проснешься ли ты при собственных вещах или в последних трусах. Или уже без них. Потому, ощутив чье-то поползновение в свою сторону, я по привычке встал на дыбы, выгибая спину и злобно шипя. Так, чтобы напугать обидчиков.

Вот только я совсем забыл, что теперь живу в семье и крыша над головой родная, а потому опасаться мне абсолютно нечего.

Кресло подо мной пошатнулось. Злополучный антиквариат имел тонкие резные ножки и был малоустойчив. Я почувствовал, как заваливаюсь на бок. Кресло зацепило стол, тот накренился, стакан съехал на пол, разлетевшись вдребезги. А на меня ошалело пялился Старший, видя, что я, вместе со всем учиненным бедламом, лечу прямо на него.

Ой, Божественная!

– Не ушибся? – Погладили меня мягкой лапой по голове.

– У-у, – помотал я головой, что-то промычав. Вот теперь я точно получу. Мало того, что навредил Старшему, так еще и мебель испоганил. А ковры бактрианские, шелковые! Теперь молоко придется языком вылизывать, пока не сотру все до капли или на языке мозоли не появятся.

– Таги-и-р, – позвал меня ласковый голос. Обманчиво ласковый. Грас тоже всегда так разговаривал, готовясь отомстить побольнее.

– Простите, пожалуйста.

Не глядя на Старшего, я поднялся и вышел из комнаты. Где лежат ремни Ракеша, я знал. Сам укладывал каждый вечер в строго определенном порядке. Старший любит, когда все находится на своих местах. Взяв самый скромный из них, я вернулся в комнату и, не поднимая глаз, протянул орудие наказания. Старший уже поднялся на ноги, стоял, уперев руки в бока, должно быть, прикидывая масштабы ущерба.

Он принял ремень молча.

Оттягивать неизбежное – только увеличивать суровость наказания. Этот закон я усвоил очень рано.

Развернувшись к Старшему спиной, я подошел к кушетке, лег на нее животом, стоя коленями на полу. Уткнул морду в обивку и оттопырил хвост, так, чтобы удар пришелся по самому нежному месту.

========== Глава 10 Поиграем? ==========

Ракеш:

Вымотался до скрежета зубов. На прошлой неделе мы открылись официально, и заказы посыпались словно из рога изобилия. Реклама наших услуг, запущенная заблаговременно, приносила ожидаемые плоды: клиенты выстраивались в очередь, привлеченные необычным концептом и высоким качеством работы. Аэрографические картинки с 3D-графикой выполненные мастерами высокого класса, которых я собирал по всей столице, произвели фурор, украсив самые дорогие модели спорткаров известных людей. Спортсмены, артисты, легенды шоу-бизнеса, актеры, модели – все они рисовались на обложках модных изданий на фоне «шедевров современного искусства» – как назвал нашу работу один журналист.

Помощь Тагира оказалась неоценима. Я не раз поблагодарил Керали за неожиданную идею взять котенка в клан. Благодарил, когда приползал домой еле живой и находил теплый ужин на столе и свежее белье, аккуратно разложенное на расправленной постели. Благодарил за сияющую чистотой ванную комнату – грязь я ненавидел, но с моим бешеным расписанием поддерживать квартиру в порядке не представлялось возможным. Снова поминал Небесную кошку добрым словом, когда вкусный запах завтрака помогал разлепить глаза поутру. Вокруг никогда не наблюдалось измятой одежды, брошенной то ли на стуле, то ли на полу накануне, только выглаженный комплект с выбором рубашек на новый день.

И, пожалуй, самым неоценимым вкладом котенка в мою жизнь была его скромная ненавязчивость.

Он не болтал попусту и не старался приставать ко мне с расспросами, видя мою усталость. Он вообще держался незаметно. Не шумел и не часто попадался на глаза.

Иногда я интересовался как он проводит свободное время и, к своему удивлению, узнавал много нового. К примеру, что в подвале у нас есть прачечная, а на соседней улице неплохой выбор магазинов. А еще котенок усиленно учился, готовясь к экзаменам.

В общем, Таг нравился мне все больше. Мелкий, а такой ответственный и целеустремленный. За две недели жизни на одной территории мне ни разу не пришлось воспитывать не по годам взрослого ребенка. Удивительно, ведь шипел и рычал я регулярно, причем на всех, начиная с братьев и кончая незнакомыми котами, раздражавшими меня одним своим присутствием.

Но думал я, признаться, совершенно о другом, после одного случая…

Вернувшись домой раньше обычного, я застал Тагира спящим в библиотеке. Учебники разлетелись вокруг глубокого кресла, в котором прикорнул котенок, сопя влажным носом и старательно потираясь щекой о мягкую обивку. Интересно, что снилось моему младшему?

Пожалуй, сегодня мы сменим установленный порядок и вкусным ужином его побалую я.

Тихонько подкравшись к соне, я легонько коснулся его тощей лапки. Так и есть, спит как убитый. Еще бы, вся квартира на нем, да еще учеба. Я сжал лапу сильнее, чуть потрусив конечность.

Вдруг он взмылся высоко над спинкой кресла и зашипел что было сил. От неожиданности я не успел среагировать, и мой котенок полетел вниз вместе с креслом и столом. Слух резанул цокот разлетевшихся повсюду стекляшек.

Легкому тельцу, рухнувшему сверху, удалось повалить меня навзничь. Смех, да и только.

Придя в себя от удивления на необычно бурную реакцию котика, я первым делом поинтересовался, не ушибся ли он. Малыш что-то промычал мне в плечо и не двинулся. Может, ударился, бедолага, и боится признаться?

– Тагир-р-р, – как можно мягче позвал я, показывая, что бояться не стоит.

– Простите, пожалуйста, – пролепетал Таг и, поднявшись на ноги, вымелся из комнаты помелом.

Вот так номер, – удивился я наглости мелкого, оставившего меня в одиночестве разгребать устроенный бардак. Ладно, чего уж там. Может, он перепугался и сидит в углу. Могу для разнообразия сам справиться. Старший я в конце концов или нет?

Я не спеша поднялся на ноги, и оглядел фронт работ: перевернутая мебель, порванная книжка, мелкие осколки разбитого стакана, в котором, судя по всему, было молоко. Жидкость успела впитаться в ковер – придется сдавать в чистку, но ничего непоправимого.

На пороге возник Тагир. Уши и мордочка низко опущены, в руках ремень. Он подошел, не произнося ни слова, и сунул мне его. Я растерянно сжал кожаную полоску в лапе, надеясь, что малыш объяснит странное поведение.

Вместо этого он отвернулся и пошел к кушетке. Опустился на колени, лег на нее плашмя, пряча мордочку в мягком бархате и приспуская шорты. Его хвост изогнулся в вызывающей фигуре, открывая моему взгляду крошечную розовую звездочку.

– Я готов к наказанию, Старший, – тихо, но твердо мяукнул котенок.

А я-то думал, он удивил меня минуту назад. По-моему, в тот момент у меня просто отвалилась челюсть. Получалось, что он посчитал себя виноватым в том, что я его напугал спросонья и теперь собирался мужественно принять наказание за беспорядок. Принес мне ремень!

Я окинул взглядом тощую попку с беззащитно раскрытой промежностью. Розовый нетронутый бутончик и поджавшийся от страха мешочек. Даже с этого расстояния я без труда видел порозовевшие уши. Должно быть, мордаха и вовсе пылает от стыда.

Застыв, я не отводил взгляда, зачем-то продолжая разглядывать чужое смущение. В штанах немного потяжелело. Сказывался недостаток внимания и ласки, похоже, пора обращаться в агентство или звонить Ларите. В последнее время она как нельзя лучше скрашивает одиночество одинокого занятого кота, то есть меня.

Хотя… а почему бы мне немного не поиграть с младшим? Ничего такого я не сделаю, но раз малыш сам меня дразнит, то я не останусь в долгу.

Неожиданно в голове мелькнула мысль, что он делает это нарочно, но, еще раз вспомнив, с кем имею дело, я отмел такую вероятность в сторону. Тагир честен в своих реакциях, вот только это не отменяет того, что демонстрировать себя подобным образом чревато, даже если ты не самый привлекательный кот на свете.

С другой стороны, он может действительно полагать, что ведет себя правильно, или не видит во мне угрозы, ведь я дал обещание не делать с ним некоторых вещей. Что ж, я от своих слов не отказываюсь, однако…

– Ты очень плохо себя вел, Тагир, – начал я опечаленным голосом.

Хвостик чуть дернулся. Боится, – понял я.

– И теперь ты должен понести наказание.

– Я понимаю, – дрожащим голосом мяукнул ушастик. Серые лапки, сложенные по бокам, подрагивали.

Я подошел ближе, шаркнув когтями о ворс, так, чтобы он слышал мое приближение. Опустив ремень, провел плотной полоской по нежной коже, задевая яички. Мелкие коготки показались из подушечек, впиваясь в обивку кушетки.

– Плохой котенок, – журил я, ощущая как горячая кровь приливает вниз – игра не оставила меня равнодушным. – Тебе придется вытерпеть наказание до конца.

– Я понимаю, – прошептал он.

Я сел на кушетку, рядом с Тагиром, и опустил тяжелую лапу на оголенную поясницу.

– Умница, – ремень снова потерся о небольшой мешочек, но в этот раз я так же провел по сжавшемуся колечку.

Член основательно затвердел в штанах, требуя вполне однозначных действий. Спроси меня тогда кто-нибудь, чего я хочу, и, пожалуй, мне пришлось бы смутиться не меньше, чем Тагиру, признаваясь, что альфа-кот требовал покрыть пацаненка, истоптать и ранить нежную кожу загривка. То, что требовалось проделать с остальными частями тела, меня озадачивало еще сильнее. Должно быть, его слабость будила во мне животные инстинкты.

Раздосадованный собственными реакциями, я несильно шлепнул ремнем по анусу, намеренно не попав по более чувствительным органам.

– На первый раз я тебя прощаю. Надеюсь, ты извлечешь урок, и я не пожалею о своем милосердии… и если я касаюсь тебя, ты не должен реагировать так, словно я чужой. Я Старший и ты принадлежишь мне, понятно?

– Да, Старший, – выдохнул Тагир, а я все не мог оторвать взгляд от слегка порозовевшей плоти там, где ремень прошелся по коже.

– И я запрещаю тебе надевать сегодня шорты, чтобы напоминание о сегодняшнем уроке не выветрилось из твоей головы.

– Я понял, Старший.

Кажется, я заигрался. И не потому, что шлепнул мальчишку ради собственного удовольствия или заставил остаться без шорт, а потому, что чувствовал, как все это доставляет мне неимоверное удовольствие. Послушание Тагира ласкало агрессивного кота получше нежных лапок Лариты.

– Прибери здесь, – скомандовал я, сбегая в ванную, чтобы справиться с напряжением самым простым из способов.

========== Глава 11 Запутанный клубок ==========

Тагир:

До первого экзамена оставался день, а я занимался тем, что пытался выкинуть из головы тот случай со Старшим. Вот и сейчас, при воспоминании об этом лицо залил жаркий румянец, и я так и остался стоять у невытертого стола с тряпкой в лапе.

Старший ушел полчаса назад, и я решил навести внеочередную генеральную уборку в кухне, раз уж мысли об учебе шли коту под хвост.

Последние дни я даже смотреть на него нормально не мог, чувствуя, как одолевает смущение, и поэтому находил себе какое угодно занятие, лишь бы не встретиться взглядом с глубокими, словно омуты, зелеными глазами.

Но избегать Старшего совсем было еще опасней. Он мог потребовать ответа, что со мной происходит или почему я так старательно исчезаю из комнат, стоит лишь ему появиться.

Опасность заключалась в том, что я не был уверен, смогу ли его обмануть. И не потому что Ракеш довольно проницателен, просто мне вовсе не хотелось этого делать. От одной мысли о том, что придется говорить неправду, становилось не по себе, словно я должен солгать богине, глядя прямо в глаза. Старший ни разу не повел себя несправедливо по отношению ко мне, все, что я от него видел, было исключительно добрым и правильным. Даже наказал он меня совсем слегка. Как я мог ему лгать? Нет, это совершенно недопустимо.

Но и сказать правду я не могу.

Стоило Ракешу оставить меня одного в комнате после наказания, как я поспешил прикрыть лапами пах. Кровь сжигала щеки, шею и уши. Так стыдно мне еще не было никогда.

Оказавшись перед Старшим со спущенными шортами, я очень странно себя почувствовал. Это не было похоже на то, как нас наказывали в приюте. Тогда, кроме дикого ужаса от грозившего разбить кожу в кровь ремня, я не испытывал больше ничего. Пытка могла длиться безумно долго и все, что оставалось, это цепляться когтями о стену и закусывать до боли губу, пока слезы тихо капают на пол.

В этот раз я, скорее, ощутил пронизывающую тело дрожь и сильный испуг. Про смущение и неловкость, думаю, говорить не стоит. А потом он заговорил со мной таким низким, таким вибрирующим голосом, что у меня затряслись поджилки. Внизу томительно потянуло. Так бывало, когда я долго рассматривал постеры в специальных журналах, контрабандой пронесенных на территорию приюта и припрятанных для всех желающих скоротать вечерок. Или когда слишком засматривался на короткие юбки кошечек в школе. Но почему я так реагировал на грозившее наказание? Я не знаю.

Я слышал, как он приближался, и меня охватывал благоговейный трепет. Я был готов молиться, чтобы все поскорее закончилось, и в тоже время жаждал узнать, что же случится дальше. Наконец кожи коснулся ремень, провел не спеша, предвкушая. Я прикусил язык, чтобы не издать ни звука, боясь боли. Когти выступили сами собой, а сердце сорвалось в нестройный галоп.

Но когда Старший назвал меня «плохим котенком», я чуть не замурлыкал от острого желания повалиться на спину и задрать лапки, подставляя незащищенный живот на усмотрение Хозяина. А потом он коснулся моей спины, заставив ощутить желание выпятить оголенную попу сильнее.

Что же это такое?!

Он что-то говорил, но от грохота в ушах я не расслышал. Новое прикосновение длилось дольше. Коснулось везде. А потом последовал ощутимый шлепок, заставивший меня толкнуться в матрац кушетки…

Оставшись в комнате один, я поспешил подобрать шорты и вытереть следы преступления. Майка была достаточно длинной, но все же едва прикрывала срамные места. Старший запретил мне надевать шорты и пришлось разбираться с беспорядком как есть, старательно помня, что не следует поворачиваться хвостом к дверному проему, если я не желаю опозориться еще сильнее.

Пока я занимался уборкой, в дверь раздался звонок. Через пару минут Ракеш позвал меня на кухню.

На столе ожидал заваренный чай и огромная, уже раскрытая коробка с пиццей; на куске поджаристого теста салями, грибы, несколько сортов сыра… пальчики оближешь. Я даже не заметил, как съел три куска.

Мы молча поужинали, я решил помыть посуду вручную, не прибегая к помощи посудомоечной машины. Я насытился раньше, а молча сидеть и смотреть в сторону было неуютно. Правда, о том, что я без шорт, вспомнил только тогда, когда развернулся к Старшему спиной. О, Божественная, как же стыдно!

Но это был урок, и я его усвоил – следует быть осторожнее и больше доверять Старшему. В нашем доме мне нечего опасаться. Он даже ударил почти неощутимо и, сам того не зная, заставил проникнуться к нему еще большим доверием.

***

И все же я так и не разобрался, почему наказание мне немного понравилось…

***

«Три.»

***

В восемь тридцать я стоял у дверей общественного центра в толпе таких же бедолаг, сжимая в руках пакет с документами и думая лишь о том, как бы не запнуться о ступени новыми сандалиями. Сандалии и брючный костюм мне вчера подарил Старший. А еще повесил на шею древнюю монетку на серебряной цепочке, сказал – на удачу. Мол, он всегда экзамены с этим кулоном сдавал, вдруг мне тоже поможет.

К моему удивлению, из одноклассников ко мне никто не цеплялся. Смотрели – да. Искоса, настороженно, но близко не подходили. Может, мой новый внешний вид отпугивал, а может, просто не до того было – говорили, что в этом году экзамены будут проходить по каким-то новым правилам и оценки будут считать по-другому. Народ волновался, переговаривался, кто-то лихорадочно листал конспекты. Напряжение нарастало.

Через толпу ко мне пробралась Вера. В новом сарафане, аккуратно причесанная, с кожаным браслетом на левой руке, подруга выглядела потрясающе. На нее оборачивались, кто-то даже присвистнул вслед.

– Видел Мартина? – спросила она, отдышавшись.

– Нет, а что с ним? Опять подрался?

– Если бы. Окольцевался. На прощальной вечеринке пытался к одной кошечке приставать, потащил в туалет, а та заорала не дуром, охрана набежала. В общем, родители решили уладить дело миром. Как у тебя дела? Хорошо выглядишь.

Ответить я не успел – двери открылись.

Четыре здоровенных мейнкуна мигом разгородили проходы, выставив ограждения. В толпе зашушукались. На ступени вышел пятый мейнкун с рупором в руках.

– Внимание, – начал он. – Заходите по одному, подходите к столам, регистрируетесь и проходите по указателям в зал. Кроме документов с собой можно взять бутылку воды. Все остальное – в камеры хранения. Всем все понятно? Вперед!

Мне достался четвертый стол в четвертом ряду. И билет за номером сорок четыре. Кажется, Мусалкаф сегодня добра ко мне, иначе чем объяснить такое совпадение? Что ж, посмотрим.

Я развернул листок с заданиями, взял ручку, подвинул к себе чистый лист бумаги. Аккуратно вывел: Вопрос первый. Награждение и наказание…

***

– …А тетушки подарили мне этот браслет. За проявленное мужество. Таги, да ты не слушаешь?

– Извини, отвлекся, – спохватился я. – Душно здесь. А тот кот, он выжил?

Вера заливисто рассмеялась.

Мы сидели в кафе с самого утра. Информация об оценках задерживалась уже на три часа, кафе было забито нервничающими учениками и их родителями, и кондиционеры уже не справлялись.

– Может, пойдем на воздух? – предложила подруга. Я кивнул. Мы покинули кафе и медленно пошли по дорожке.

– Таги, – Вера наконец не выдержала, – у тебя действительно все хорошо?

– Да, я же тебе рассказывал. Все хорошо, не о чем беспокоиться. – «Стоит ли рассказывать подруге о том дне? Нет. Это только мое.» – Ты лучше скажи, тебя Грас не достает?

– А он же уволился. – Вера остановилась, повернулась ко мне. – На следующий день после того, как тебя забрали. Лиза сказала, твой Старший его так отделал, что смотреть приятно было. А когда он с вещами выходил, ему торжественные проводы устроили, с аплодисментами и дудками. Представляешь?

– А директор? – отсмеявшись, спросил я.

– А директор сделал вид, что он не при чем. Мердок умный кот, несмотря на все свои закидоны. Я тебе не рассказывала про тот день, ну когда… – она замялась.

– Нет. Не говори, если не хочешь.

– А говорить и не о чем. Не было ничего. Я когда к директору в кабинет вошла, там уже Бестер был, и Мизар, ну и сам Мердок. Грас следом за мной, и дверь сразу закрыл…

========== Глава 12 Отступление ==========

***

– Проходи, – бесцветным голосом произнес директор. Вера вышла на середину кабинета, огляделась.

Мердок сидел за своим столом, уткнувшись в бумаги. Грас подпирал входную дверь, крутя в руках толстый карандаш и злорадно скалясь. Воспитатель младших классов Мизар сидел на подоконнике, а Бестер, экспедитор, закрывал собой арку, ведущую в личные комнаты директора. Ну да, все правильно, все по правилам охоты. Только вот она не мышка.

– Подойди, – донеслось от стола. Парба послушно подошла. – Садись.

– Спасибо.

– Надо же, какая вежливая стала, – пропел от двери Грас, – это хорошо, это… – и осекся под взглядом директора. Тот еще секунду смотрел на него, затем перевел взгляд на Веру и протянул ей кипу бумаг.

– Держи. Прочитай и распишись.

– Что это?

– Твои документы. Паспорт, расписка, реквизиты банка. Опека у тебя будет частичная, знаешь, что это значит?

Она кивнула.

Да, она знала. Это значило, что в течении трех лет она остается под надзором приюта, что у нее будет куратор, перед которым она должна будет регулярно отчитываться. А еще она должна будет отдавать приюту половину своей зарплаты и предупреждать о всех изменениях в своей жизни. Да, это тяжело, но не смертельно, она справится.

– Ну и молодец. Давай расписывайся и выбирай себе куратора.

– Что? – А вот этого она не ожидала. Обычно кураторов назначали.

– Куратора, говорю, выбирай. Из имеющихся. Можешь сразу выбрать, можешь по очереди, – Мердок оскалился. – Или ты думала, что я тебя так просто отпущу? Зря. За все надо платить дорогуша, а за хорошее отношение особенно. Так что давай, лапуля, не тяни крысу за хвост.

Грас гаденько рассмеялся. Девушка набрала в грудь воздух…

«Ничего. Так надо. Я сильная. Я выдержу.»

– А давайте, конкурс устроим.

В глазах Мердока проявился интерес.

– Конкурс, говоришь? А как?

– А просто. – Веру вдруг захлестнуло волной веселой злости. – Пусть они в ряд встанут и штаны снимут. У кого хрен до хвоста дотянет, тот и выиграл.

Мердок пристально посмотрел на нее… и расхохотался. Весело, откровенно, во весь голос. Остальные уставились на него с оторопью – смеющийся директор был не менее редким явлением, чем лунные бабочки.

– Надо же, давно я так не веселился, – наконец произнес он. – Хорошая девочка, порадовала старика. Пожалуй, ты заслужила награду. Хочешь знать, в чем смысл нашей встречи?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю