Текст книги "Поймай судьбу за хвост! (СИ)"

Автор книги: bark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Он прос-с-то помог донести пакеты, – запинаясь, ответил я. – Я не хотел его приглашать, так получилось.

Ладони жутко вспотели, голос грозил пропасть в любую секунду.

– Мне не интересно, как так получи-илось, – протянул Ракеш последнее слово. – Но больше так получаться не должно.

Его негромкий голос выкручивал внутренности. Показное спокойствие бенгала было в тысячи раз страшнее гневной тирады.

– Ты – мой младший. Пусть и фиктивный, но супруг, и позорить себя в стенах моего дома, – он подчеркивал ударением все нужные слова, – или вне ее я тебе запрещаю. Это – моя территория.

Ракеш отложил комм в сторону, взял чашку чая. Не спеша поднес к губам и отпил.

– И ты. Принадлежишь. Мне.

Я не знаю, кто сейчас сидел напротив, но это точно был не Ракеш. Мне вспомнился совсем другой кот, который смотрел на меня так, словно я всего лишь кусок мяса. Вся разница между ними заключалась в том, что Грасса я люто ненавидел, а этого омерзительного бенгала, который, похоже, мало чем отличался от воспитателя, я…

В груди сдавило.

– Я все понял, – выносить этот холодный взгляд больше не было сил, и я уставился на пол.

– Прекрасно. Ты пока свободен. К шести будь готов.

Ничего не ответив, я поспешил исчезнуть.

========== Глава 38 Место ==========

Тагир:

Мне потребовалось около часа чтобы немного собраться с мыслями и взять себя в лапы.

Все нормально, Таг, ничего страшного не случилось. Ракеш всего лишь выказал недовольство, на которое, кстати, имеет право, будучи Старшим. Выказал, как считал нужным… как умел. Удивился, наверное, что обнаружил в квартире постороннего и отреагировал слишком… остро.

Я встал и подошел к окну. На улице давно стемнело, серое небо утонуло в густых снежных облаках.

Может, на работе не все гладко – нервы не выдержали и он сорвался дома. Все нормально, каждый иногда бывает не в духе.

Я вздохнул глубже, стараясь ровнее дышать и сдержать выступившие без спросу слезы. Крепче впился в плечи когтями и часто заморгал.

Не случилось ничего ужасного, – упрямо повторил я себе. Он не кричал на меня и не наказывал ремнем, просто объяснил…

Все нормально. Не нужно принимать все так близко к сердцу.

Что плохого в том, чтобы выпить чаю под вечер, после тяжелого трудового дня? Он, должно быть, поужинал перед возвращением. В конце концов, я же не предупредил его о том, что собираюсь приготовить его любимое блюдо.

Рыба все еще ждала на кухне и я поспешил заняться готовкой, радуясь, что есть хотя бы одно маленькое дело, требующее моего непосредственного внимания, а значит, можно убежать от гнетущих мыслей еще ненадолго.

Приглашать Старшего к столу я не решился – лишний раз попадаться ему на глаза не хотелось.

Не забыв вылизать на кухне каждый угол, я закончил уборку и ушел в свою комнату, собираясь почитать что-нибудь перед сном…

Отчего-то не удавалось понять смысл мелких, пляшущих перед глазами строчек.

Все в полном порядке, Таг, все в полном порядке.

Завтра Ракеш отойдет и сменит гнев на милость. Я ведь с самого начала знал, на что шел, соглашаясь вступить в клан.

И как бы не вел себя Старший, он твердо держал свое слово – не трогал меня.

Мысль о том, что бенгалу вряд ли вообще могло прийти в голову подойти к облезлому непрезентабельному коту с определенного рода желаниями, когда ему ни одна красавица не откажет, не приходила мне в голову (откуда ей там взяться?).

И дело было не в его положении или деньгах. Ракеш был одним из тех альфа-самцов от которых за версту тянет силой и властью. Более слабые – а таких большинство, – тянутся неосознанно, не могут отказать и стремятся покориться самой ауре лидера. У меня, занимающего последнюю ступень в иерархии, изначально не было против Ракеша ни шанса.

То, что он указал мне мое место, вполне естественно и ожидаемо. Мне просто следует делать то, что положено младшему в клане – заботиться о Старшем и знать свое место. Забывая порой об этом, мне приходилось с горечью признавать ошибку и раз за разом расставаться с уютными заблуждениями, так и норовившими затуманить разум…

Хватит об этом думать, Таг!

Будучи не в силах усидеть на месте, словно подо мной тлели угли, я слетел с кровати, вновь оказываясь у окна.

Несмотря на систему отопления, работавшую на полную мощность, меня пробирал озноб. Положив лапы на заиндевевшее стекло, я приблизил к нему нос, стараясь заглянуть сквозь мрак туда, где тонули полчища тихих хрупких снежинок. Спускаясь с темных небес, они проносились желтыми боками в свете уличных фонарей и снова ныряли в ночь.

Год почти закончился и думать о грустном отчаянно не хотелось. Пусть все плохое останется за спиной… я уже отказался от собственных заблуждений, но отказаться от надежды на лучшее, на небольшой пяточек зеленой травы в собственной жизни, не сумел. Надежда ведь не является моей собственной глупостью? Прошлое уже давно растаяло, несмотря на минусовую температуру за окном, а у будущего всегда есть крохотный шанс прорасти сквозь невзгоды.

– Все будет хорошо, Таги, – тихо подбодрив себя, я вернулся в постель… чтобы еще долго ворочаться, путаясь в одеяле и сомнениях.

Сколько времени мне понадобится, чтобы до конца свыкнуться со своей новой жизнью и местом у ног Старшего?

***

Без пяти шесть я мялся в коридоре, ожидая Старшего. Новая одежда сидела отлично – краснеть за себя не придется. Надеюсь, и Ракешу мой наряд придется по вкусу.

Рядом, прислоненный к стене, стоял рюкзак со сменой одежды и спальными принадлежностями на две ночи. Мы собирались отпраздновать Новый год у Килота – одного из университетских друзей Ракеша, с которыми я уже имел возможность познакомиться.

Из своей спальни показался бенгал. Окинув меня ничего не выражающим взглядом, он забрал с комода ключи от машины и бумажник.

– Готов? – спросил он, надевая туфли.

– Да.

В полном молчании мы покинули квартиру. В молчании сели в автомобиль, пристегнули ремни. Машина радостно рванула по эстакаде из подземного гаража и понеслась по очищенным от снега улочкам прочь из города.

Липкая пауза, повисшая между нами паучьей сетью, не давала лишний раз пошевелиться. К пущей досаде, предоставленный сам себе, под звуки пестрившего поздравлениями радиоэфира, я продолжал себя накручивать.

Я впервые сопровождаю Старшего в качестве супруга. Мы даже не выходили никогда вместе, за исключением нескольких раз, когда на выходных он помогал с покупками и той дурацкой поездки в мэрию. Перспектива совершить ошибку и опозорить Ракеша на глазах у всех страшно пугала. Откуда мне знать, как следует себя вести в этом обществе? Что говорить и что делать? И достаточно ли хорошо я выгляжу, чтобы не стеснять своим видом Ракеша?

Он так ничего и не сказал по поводу новых вещей.

Удобно устроившись на глубоком кожаном сидении вишневой «Ламбу» я бросил на кота осторожный взгляд. Злился ли он на меня еще?

Ракеш был собран: взгляд резал дорогу впереди на части, лапа уверенно сжимала ручник – автоматику кот не признавал, считая ее уделом слабаков, ничего не смыслящих в реальных тачках. Машина шла гладко, повинуясь малейшему движению хозяина.

«Какой же он красивый», – возникло в голове помимо воли, но я поспешил тут же отмахнуться он ненужных мыслей и отвернуться к окну. Слава Божественной, сил и ума хватило, чтобы подавить печальный вздох, больше подходящий обольстительной кошечке, нежели мне – уродцу… Не зря же меня обзывали крысенышем все эти годы.

Мысли неожиданно свернули налево и уперлись в образ бурмила.

Сложно поверить, что Нэйт говорил всерьез, называя меня миленьким, но сомневаться в чужих словах не приходится – я бы почувствовал фальшь. И этот странный поцелуй…

Молчаливое признание, что мне понравилось ощущение теплых губ на моих собственных, заставило смутиться и ниже опустить подбородок.

Об отношениях с другими я, конечно же, задумывался, вернее, мечтал о сногсшибательном красавце, сгорающем от любви ко мне. Вот о таком, как Ракеш… в общем, мечтал о невозможном. Что говорить, Старший с легкостью вытеснил нечеткие силуэты кошечек, заполнив бесконечное пространство для фантазий собой: своим запахом, своей лоснившейся шелком шерстью, зеленью глаз и веявшей за версту опасностью.

Собственная неуместность позволяла мне не отрываться слишком высоко от земли, и все же я не мог себе отказать в удовольствии помечтать украдкой.

С Нэйтом все могло бы быть по-другому.

Бурмилл находился всего лишь на одну ступень выше меня, сфинкса, и разница между нами была не настолько разительна, чтобы он решил позволить себе презрительный взгляд. Чутье подсказывало, что дело было не только в этом – иерархия не разбила между нами мостов, но именно дружелюбие и приветливый нрав кота позволили нам общаться по-приятельски просто.

Тогда, в первый раз, когда я несмело заглянул в его магазин, готовый при необходимости драть когти изо всех сил, Нэйт улыбнулся мне от уха до уха и спросил: «Что угодно молодому господину?». Молодой господин залился краской до кончиков ушей и неуверенно шагнул на блестевший чистотой пол.

Следует смотреть правде глаза – Ракеш не для меня, но может, не стоит отворачиваться от симпатичного кота, проявившего заинтересованность… Я бы еще мог подумать над смелыми, и даже отчаянными перспективами попробовать построить первые отношения, но Ракеш дал жестко понять, что я – его собственность и своей жизни у меня нет. Ради справедливости не стоит забывать, что таковой у меня никогда и не было… по видимому, уже и не будет. Пятнадцать суровых приютских лет, сменились неопределенным их же количеством под тиранией Старшего.

Глупым я, вроде бы, никогда не был, да и наивность, похоже, начинает потихоньку оставлять меня – по крайней мере, я стараюсь избавиться от нее изо всех сил. Ракеш крайний собственник, это так же очевидно, как и ежедневный восход солнца. Спорить или противиться такому положению вещей я никогда не думал и сейчас не собирался. Такова плата за собственный дом… Ведь никто не обещал мне безоглядного счастья и неба в алмазах.

И поэтому я не намерен жаловаться на судьбу и корить несправедливые небеса. За прошедший год у меня появился клан, о котором раньше я и мечтать не смел, в жизни возник Ракеш… Пусть иногда он и бывает жесток и деспотичен, но он все же обо мне заботится и я ни разу – ни единого разу – не увидел в его глазах сожаления о том, что когда-то он принял решение приютить никому не нужного Сфинкса. Все остальное мы переживем.

Существует старинный обычай – когда часы бьют полночь и мудрая Божественная оборачивается игривым котенком, каждый кот дает себе обещание приложить все усилия, чтобы добиться желаемого. Считается, что мечта, рожденная чистым сердцем, не минует тонкого слуха Божественной кошки и она поможет обрести желаемое.

В прошлые года я молился о том, чтобы обрести семью, встретить маму… Мои желания исполнились… неожиданное осознание заставило встрепенуться…

Машина сделала уверенный поворот, врываясь в широкий проем раскрытых ворот, уверенно обогнула декоративную скульптуру из нескольких сложенных серых глыб покрытых курчавой порослью мха. Не спеша скользнула мимо широких ступеней парадного входа в шикарный двухэтажный особняк и завернула за угол, за которым уже стояли шесть аппаратов класса люкс.

Ракешу понадобилась немного времени, чтобы отыскать место для “Ламбу”.

Направляясь к дому, я все ждал, что Старший скажет мне что-нибудь. Может, и вовсе попросит молчать и не высовываться, и даже в этом случае я был бы рад, хотя бы понимая, чего от меня ожидает бенгал. Но он не обернулся и мы вошли сквозь высокие двери.

– Ракеш! – встретили его веселые голоса друзей с легкостью заглушая расслабляющую музыку заполнившую дом.

Старшего тут же окружили и принялись бить по плечам, приветствуя. Помимо уже знакомых лиц, здесь находилось много тех, кого я видел впервые.

Рядом с рыжим здоровяком Левсином крутился изысканный, красно-коричневого окраса абисс едва ли моложе его самого. Дериш – так назвал его Старший, легко приблизился к Ракешу, словно они были знакомы тысячу лет. Не терялись в толпе и три высокородные кошки – две дымчато-серых тиффани и изящная, словно восточная статуэтка, девон-рекс. Её звали Аяна, и она составляла пару другому другу Старшего – Килоту, не упустила случая отпустить в адрес бенгала шутку, смысла которой я не понял.

Судя по всеобщему смеху, это «досадное» упущение никто не заметил. Впрочем, как и меня самого, застрявшего в дверях и наблюдающего, как одна из серых тиффани – та, что в длинном лиловом платье с частыми нитками жемчуга вокруг талии, представила Ракешу своего брата.

– Это Сесил, – опустила она лапу с острыми коготками на плечо высокого и стройного тиффани редкого, жемчужно-белого окраса, выгодно выделяющегося на фоне разношерстной публики, словно редкая рыбка-альбинос в экзотическом аквариуме.

– Рад познакомиться, – протянул тот лапу.

– Взаимно, – отозвался Ракеш, заинтересованно разглядывая нового знакомого.

Их лапы соприкасались на секунду дольше чем требовалось – показалось мне. Наконец последние коты были представлены друг другу и Ракеш обернулся.

– А это Тагир, мой младший.

Я сделал неуверенный шаг вперед. Любопытные взгляды сверлили каждый сантиметр моего тела, даже друзья Ракеша уже имевшие возможность со мной пообщаться не спешили отворачиваться.

– Так вот кто вытащил счастливый билет, – промурлыкала Аяна.

– Привет, Тагир, – поприветствовал меня Сесил, позволяя снисходительному презрению проступать в каждом жесте. – Поделись, чем покорил холодное сердце сногсшибательного бенгала? – и он не преминул бросить долгий взгляд из-под длинных ресниц в сторону Старшего.

Уголок рта Ракеша приподнялся. Сдержанно, но не скрывая удовольствия от комплимента. Вокруг раздались азартные подбадривания и смех. Некоторые остряки попросили составить им компанию хотя бы до вечера, от чего Ракеш отмахнулся, продолжая довольно ухмыляться.

Веселье прервал Навид, хозяин дома. Он проводил нас в отведенную комнату и оставил разбираться с вещами.

Кровать в комнате была одна.

– М-может, спросить Навида, не найдется ли еще одной свободной комнаты? – с трудом произнес я, впервые начиная разговор со Старшим после вчерашнего.

– Зачем?

– Здесь, – сделал я паузу и кинул опасливый взгляд в сторону просторного предмета мебели, напоминающей крокодила, что вот-вот откусит мне хвост, – одна кровать.

– И? – Ракеш не оборачивался, поправляя воротник у зеркала и проверяя, правильно ли лежит шерстка в стильной укладке.

– Я буду мешать, – тут же нашел я оправдание и замер, едва сдерживая дрожь напряжения.

– Глупости. Места хватит и ты мой младший. – Ракеш обернулся. – Как я выгляжу?

На секунду я растерялся.

Иногда у Ракеша был такой взгляд… что-то искрилось там, в глубине изумрудных омутов, но тень ресниц никогда бы не позволила заглянуть в душу Старшего… невероятно притягательный. Ничего лишнего: строгие брюки, дорогая рубашка с воротником-стоечкой, расслабленная поза, вопившая «мне ни до кого нет дела – я слишком хорош, чтобы интересоваться другими».

– Хорошо, – смутился я, поняв, что вот уже минуту стою молча и глупо пялюсь.

Ничего не ответив на мое более чем скромное замечание, Ракеш двинулся к двери.

– Как разберешь вещи, спускайся, – произнес он, стоя на пороге. – И не переживай, я вряд ли останусь здесь на ночь.

Дверь закрылась, оставляя меня одного в огромной комнате.

========== Глава 39 Когда Боги плохо слышат… ==========

Ракеш:

Я честно попытался выкинуть Тага из мыслей после того, как у меня ушел целый вечер на то, чтобы не схватиться за ремень и не отхлестать его за то, что он притащил в мой дом грязного незнакомого кота. Ох, но как же мне хотелось сделать это! Когти с трудом оставались в подушечках, лишь временами мелькая острыми, как лезвия, зацепками.

Притащить в мой дом, на мою территорию, жалкого облезлого бурмила! Уму непостижимо!

Мне бы и в голову не пришло, что Таг вознамерится завести шашни с каким-то оборванцем за моей спиной, да еще додумается сделать это здесь.

Я-то, идиот, считал, что мой котенок нежное ранимое существо, не готовое к взрослым отношениям в принципе. Разве не об этом он говорил, давая согласие вступить в клан? Все, что его тогда волновало, это не стану ли я распускать лапы.

Тогда мне даже показалось это забавным. Я, и вдруг решу покрыть сфинкса… Глупость какая…

Но все опасения Тага я отнес на счет закрепощенности и юного возраста, решив, что его пугают любые отношения с кем бы то ни было. По-видимому, я крупно ошибся. Бурмил в комнате котенка явное тому подтверждение. И какой отсюда, спрашивается, вывод? Его привлекают коты, но не я.

От подобных мыслей злость накатывала сильнее. Но я все же сдержался и не позволил себе действий, о которых мог пожалеть впоследствии. Ведь потеряв контроль, я действительно мог нанести вред котенку. Его беззащитная шкура и тонкая кость не смогли бы защитить его от пылавшей внутри меня ярости, зажегшейся, стоило лишь мне увидеть, как мерзкий бурмил тянет свои грязные лапы к Тагу.

Надеюсь, мне удалось дать ему понять, что я не намерен терпеть подобное поведение в собственном доме, уже не говоря о том, что хоть и формально, но он мой супруг, а значит, своими действиям навлек на меня позор.

На следующее утро я немного остыл, но по-прежнему не собирался спускать Тагу вызывающее поведение. Малыш трясся, как осиновый лист – раньше я никогда не брал его с собой. Но и оставлять в праздник одного дома не хотел, к тому же компания подобралась подходящая – узкий круг хороших друзей, уже успевших познакомиться с котенком. Я собрался поддержать его и уверить, что там его никто не обидит, но… так даже лучше – пусть мучается неизвестностью.

Меня ждала и приятная неожиданность – этот Сесил был полностью в моем вкусе. Этакий сладкий, холеный зверек, умеющий себя правильно преподнести. И я уже успел настроиться на нескучный вечер, как Таг снова умудрился испортить мне настроение.

Видите ли, ему нужна отдельная комната! Еще немного, и я стану подозревать малыша в том, что я ему не просто неприятен, а вызываю брезгливость! Странная, дикая мысль, но как еще я должен понимать его желание избегать малейшей близости со мной?

От взгляда не укрылось, как он глубже вжался в сиденье и отвернулся даже, лишь бы оказаться от меня как можно дальше… Может, у него проблема конкретно с бенгалами? Хотя… где бы он с нами мог общаться? Вернее, какой бенгал стал бы нарочно связываться со сфинксом? Нет, вряд ли дело было в породе.

Тогда оставался единственный вывод – я, именно я, был ему ненавистен.

Да любой другой бы на его месте был бы неимоверно рад запрыгнуть в мою постель! Таг же продолжал изображать из себя божественную невинность, не желая делить ложе, чем неимоверно действовал мне на нервы.

– Как разберешь вещи, спускайся, – произнес я, стоя на пороге. – И не переживай, я вряд ли останусь здесь на ночь.

***

Тагир:

Немного успокоившись, я все же нашел силы открыть дверь и спуститься вниз к остальным – ослушаться Старшего после того, что случилось, я не мог. Однако, нервничать насчет того, как мне следует себя вести в компании друзей Ракеша не приходилось – те вовсе не заметили моего появления.

Удобно устроившись в огромном глубоком кресле в углу, я почти полностью слился серым окрасом с такой же дымчатой обивкой.

Коты наслаждались жизнью на полную. Из динамиков громыхала музыка, приглушенный свет мелькал разноцветными огнями, скрадывая пластичные движения кошек, звенел хрусталь бокалов, и к барной стойке, за которой работал приглашенный для обслуживания кот, то и дело подходили пары.

Алкоголь, похоже, все сильнее бродил в крови, и вот уже тиффани, не стесняясь, оглаживали себя по стройным бокам, извиваясь под ритмичный такт тяжелых клубных басов. Левсин, забыв о том, что они не наедине, прижимал свою пару – если я все правильно запомнил, кота звали Дериш, и тот отвечал ему взаимностью.

Килот и Аяна громко смеялись, раскинувшись на длинном диване напротив танцующих, и недвусмысленно подмигивали тиффани, кажется, приглашая тех присоединиться к их паре.

Я старался смотреть куда угодно, только не на Ракеша, примостившегося на высоком стуле у бара, где минутой позже возник Сесил. И вот они уже сидят так близко, что их колени то и дело соприкасаются, но такое вопиющее нарушение территории никого не беспокоит. Наоборот, Сесил сместился еще ближе, показывая Ракешу серьгу в аккуратном ушке. Я даже мечтать не мог о таких красивых, совершенных треугольничках, мои собственные, гигантских размеров лопухи торчали как локаторы.

Хвост Сесила меж тем легонько обвился вокруг хвоста Ракеша и скользнул вдоль, пока белобрысый смотрел на приглянувшегося кота из-под низко опущенных ресниц.

Разговор между ними прервался, словно отрезая пару от всех остальных. Бенгал отвел уши назад, говоря о том, что нахалу следует быть осторожней или не жаловаться на последствия – ведь потереться о хвост значило предложить себя другому.

Но Сесил, очевидно, прекрасно понимал, с каким огнем играет. Вот он отвел голову чуть в сторону, подставляя шею, говоря о том, что готов довериться. И Ракеш не стал себя сдерживать. Перехватил белый хвост лапой, другой дернул тиффани на себя и впился в его губы…

– Эй, – передо мной вырос Навид, хозяин особняка, закрывая собой неприятное мне зрелище. – Идем? – спросил он и, не дав мне опомниться, потянул в сторону коридора. – Думаю, малышам пора спать, – он дружелюбно погладил меня по складкам холки.

Я собирался ответить, что как раз направляюсь в свою комнату, и позорно удрать, но на мое плечо опустилась другая лапа. Чужие когти легко прошли сквозь тонкую материю рубахи и впились в кожу.

– Куда собрались? – чуть осипшим голосом спросил Ракеш, сверля друга недобрым взглядом. Из его горла доносились напряженные подрагивающие хрипы, означающие неприкрытую угрозу. Пытаясь игнорировать боль, я застыл, уставившись в пол и дрожа.

– Эй, брат, – Навид сделал шаг назад, – я собирался отправить Тага наверх. Уже поздно и ему пора спать. А тебе бы не перебарщивать со спиртным.

Ракеш молчал, а у меня не хватало смелости сказать что-нибудь в свое оправдание или хотя бы просто посмотреть на Старшего и понять, миновала ли опасность.

Еще одна долгая минута… хватка на моем плече чуть ослабла…

– Я сам отведу тебя, – уже спокойней выговорил бенгал, но суровость из голоса никуда не испарилась. Он подтолкнул меня вперед и я засеменил вверх по лестнице, гонимый сворой собственных страхов и опасений. Должно быть, мне не следовало покидать праздник, не спросив Старшего…

Влетев в дверь, я остановился, не зная куда деться и боясь оборачиваться. Предательская дрожь тревожила тело, кричала об опасности, умоляла где-нибудь укрыться. Шаг в сторону ванной комнаты, и за мной хлопнула дверь.

Я замер. И резко развернувшись, выпалил на одном дыхании:

– Прости, что хотел вернуться в комнату без разрешения. Я не подумал!

В комнате было темно. Тусклая полоска света едва обрисовывала очертания комнаты и силуэт Ракеша. Он застыл прямо напротив, в нескольких шагах. Я не мог разглядеть его лица, не мог определить по ушам и хвосту, в каком он настроении. Старший не шевелился и ничего не говорил.

– Я… я готов понести наказание, – неуверенно пискнул я в полной растерянности.

Тишина давила на нервы.

Ракеш не спешил отвечать. Но шагнул ближе.

– На кровать, – внезапно резко скомандовал он и я, вздрогнув всем телом, поспешил сесть на уголок огромного ложа. – На живот. – Раздражение резануло слух. – И спусти штаны. Видимо, простых слов ты не понимаешь.

Не помня себя от страха, я сделал что велено, ничего не поняв из слов Старшего. Став на пол голыми коленями, едва смог расстегнуть пуговицу на поясе. Ужас от грозившего наказания лишил способности ясно мыслить. Воспоминания первой порки были слишком свежи в памяти. И вот это снова должно повториться…

Кое-как, онемевшими лапами, я, кажется, спустил штаны ниже бедер и высвободил запутавшийся, бьющийся в судорожных конвульсиях, хвост.

Сзади вспыхнул свет лампы. От щелчка я чуть не подпрыгнул… отчаянно захотелось в туалет. Ремень протяжно «зашипел», выскальзывая из брюк хозяина.

Я вжался лицом в кровать, впиваясь когтями в покрывало.

– Ты вел себя гадко, Тагир, – произнес Ракеш, уже прямо надо мной. – И если ты не желаешь слышать мои слова, то придется объяснить тебе по-другому.

Я всхлипнул, готовый разрыдаться. За что Старший так поступает, ведь я ничего не сделал?

– Подними хвост.

Гладкая, твердая поверхность ремня медленно прошлась по оголенной коже, заставляя сердце пропустить удар.

Ремень исчез. Все стихло. А уже в следующую секунду кожу наотмашь стеганула покрытая лаком полоса. Я взвизгнул, прикусив губу до крови. Выгнулся, но тяжелая лапа прижала спину, припечатывая к месту.

Новый удар пришелся чуть выше яичек, и захотелось сдохнуть от боли.

В воздухе свистнул предупреждающий звук, и колечко запылало от огненного языка пытки.

Жалкое, почти глухое мяуканье, неуклюже соскользнуло с губ… и погасло. Я рванулся. В ответ раздался яростный хрип, предупреждающий о том, что если мне дорога шкура, то лучше мне не дергаться.

Уши низко прижались к голове, я сжался что было сил, молясь всем котам на свете, чтобы все поскорее закончилось, как вдруг ощутил следующий удар. Вздрогнул… не-ет, что это не ремень. Если бы у меня была шерсть, то она встала бы дыбом. Жесткий шершавый язык оглаживал отбитое место.

Я затих, онемев от шока.

Не смея ни пискнуть, ни двинуться, продолжал прислушиваться к ощущениям, думая, что все это мне просто снится. Язык напористо обошел горящие кровью ягодицы, спустился ниже, огладил мешочек. Стоило мне вздрогнуть, как позади раздалось недовольное шипение. Ракеш продолжил делать это, поднимаясь выше, пока не добрался до основания моего хвоста.

Не в силах сдерживать нахлынувший стыд и стеснение вкупе с пережитым кошмаром я уже собирался бежать, и пусть Ракеш убьёт меня после – но Старший словно прочел мои мысли и ухватил за загривок, оттягивая кожу и парализуя нервные окончания. Теперь я не мог двинуть и пальцем, продолжая ощущать все, что делает со мной Старший.

Язык скользнул в заднее отверстие, крадя мое дыхание… Он вылизывал меня изнутри. Глубоко.

Многотонная лапа неожиданно отпустила, но прежде чем я успел воспользоваться шансом и удрать, чужие зубы перехватили складку кожи. Дыхание обошло затылок горячей волной, заставляя мурашки рассеяться по телу. Запах алкоголя неприятно ударил в ноздри, а прямо в зад уперлось что-то горячее. Влажное.

Я хотел остановить его, умолять не делать этого, но пережатые нервные окончания позволили лишь невнятный хрип. Он начал входить в меня, настойчиво проталкиваясь внутрь. Резко, мощными толчками, он засаживал член все глубже, царапая и терзая.

Адская боль ревела огнем с той стороны. Не щадя, бенгал продолжал удовлетворять звериную похоть, всовывая до основания, грубыми рывками. Бешеный ритм нарастал, чужие бедра били сзади, вколачивая в край матраца, острые зубы впивались в кожу, раня и причиняя нестерпимую муку, расползавшуюся по всему телу.

Ракеш прижал меня лапами к своей груди, беспощадно продолжая работать бедрами…

Зубы на загривке чуть отпустили, давая возможность сделать вдох и жалостно промяукать, но Старший был глух к мольбам. Его лапа скользнула ко мне в пах и начала усиленно мять, гладить, оттягивать…

Это было так мерзко, так грязно, но, несмотря на все доводы разума и мокрые от слез щеки, внизу все стянуло. Мокрый язык прошелся по шее, пока я продолжал трепыхаться беспомощной куклой в такт размашистым движениям. Ракеш зашипел, заставляя внутренности свернуться тугим узлом… и брызнуть, то ли от страха, то ли от запретного, стыдного удовольствия.

Удовольствия из боли, вожделения к тому, на кого я смотрел все эти долгие дни, и осознания того, что он признал во мне партнера, пусть и на один раз… пусть даже в парах пьяного угара.

Ракеш захрипел и всадил мне в последний раз. Затылок жестко царапнуло, но я уже ничего не чувствовал…

========== Глава 40 Почему? ==========

Тагир:

Он обтер меня влажным полотенцем и, укутав в одеяло, лег рядом. Он ничего не говорил, а у меня не было сил спрашивать.

Кожа раздражающе ныла от боли, внизу и вовсе все тянуло и резало. Меня бы непременно трусило, если бы я не был крепко стянут душным невесомым коконом одеяла. Пригревшись, я вдруг услышал мурчание Старшего прямо над ухом. Хриплые, грудные стоны говорили о том, что коту очень хорошо и он всем доволен.

Не успев обдумать странную реакцию – ведь за все время проживания с Ракешем, я ни разу не слышал этих утробных хрипов удовольствия, – я ощутил, как меня лизнули в затылок. А затем Старший принялся тщательно вылизывать мои уродливые складки так, словно… словно я ему очень дорог…

Так, погрузившись в странный сон, я и потерялся, чтобы уже утром взглянуть правде в морду.

***

В комнате никого не было, и это было совсем не удивительно. Что я ожидал увидеть? Ракеша, спящего рядом? Неловко перекатившись на бок, я смог подняться и с трудом доковылять до ванной комнаты. Там, примостившись на бортик и вооружившись небольшим зеркальцем, я рискнул взглянуть на то, что сделал со мной мой Старший.

Отвратительно порванные края кожицы торчали запекшимися камушками крови. Я даже думать не хотел о том, смогу ли сидеть и, пожалуй, лучше пару дней ограничиться жидкой пищей, иначе поход в туалет превратится в пытку. А еще, рассматривая физический ущерб, я старался не думать о том, что творилось в душе: о том, почему Старший сорвался вчера, о том, что он со мной сделал, несмотря на обещание, о том, как мы будем жить дальше…

– Прости.

Вздрогнув и уставившись на дверь ванной, я увидел Ракеша. Я не слышал, как скрипнула дверь и Старший возник в комнате, не слышал, как он заглянул ко мне, и потому поспешил опустить хвост и оправить длинную пижамную майку, отысканную в рюкзаке.

Я не ответил ему, лишь опустил глаза.

– Идем, – он взял меня за лапу и потащил наружу.

Сопротивляться было бы бесполезно: как бы страстно я ни желал, чтобы он оставил меня в покое и дал немного поплакать, Ракеш вряд ли послушает – он всегда делает то, что хочет сам.

– Полезай в постель, – мягко приказал он и я вновь послушался. Сил на то чтобы спорить не было – болело тело… болела и душа.

Усадив меня обратно на кровать, так, чтобы я опирался на изголовье, он поставил передо мной изящный надкроватный столик. На подносе была мисочка теплого супа, пара горячих тостов с маслом и черной икрой и чай. Судя по цвету, красный ягодный – мой любимый.

Я бросил быстрый взгляд на Ракеша, а он, нахмурившись, кивнул на еду:

– Ешь.

И я ел. Неважно, что не очень хотелось, точнее, не хотелось вообще, но, вероятно, это первый и последний раз, когда кто-то подает мне завтрак в постель. В конце концов, можно поесть, а потом поплакать.