Текст книги "799a0c469bb122398f5af90de266e59c"
Автор книги: Baal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Взрыв разнёс мне голову. И вновь знакомый потолок.
Я отвернулась от воспоминания и продолжила тянуться к тем, за которыми пришла. Несколько раз на языке оседал вкус Бога, отчего в желудке тяжело ухало. Мне был противен главные мировой ингредиент, какая неожиданность!
Листая собственную память, я без сожалений отбрасывала неприятные моменты. К сожалению, про плохое думалось намного легче, так что Коко наверняка увидел, как меня убивают тысячью способов. На одном из воспоминаний пришлось задержаться.
Стерильно-светлая комната без каких-либо опознавательных признаков. Есть окно, вместо стекла и рамы растянут желейный прозрачный пузырь. Я хорошо видела лес и поле с зимней смородиной, от которой в летний жаркий день парило холодом.
В комнате – только операционный стальной стол, от которого я не могла отойти. Не было ног. Обрубки, которые Тамара ранее прижгла какой-то жучиной кислотой, тянуло почти так же, как поначалу мои руки в этом мире. Вот почему боль казалась мне знакомой.
Я смотрела в окно, хотя прекрасно слышала, как Тамара ходит рядом. Она что-то напевала, бормотала, разговаривала с Томмиродом, который уже года два был как мёртв. Вместо дальнейшего созерцания природы я повернулась к женщине.
Розовые волосы, длинные. Это в нынешней жизни Торико её обкорнал, так-то Тамара предпочитала щеголять шикарной гривой. Тонкие волоски шевелились, как у Санни. Они не обладали той же силой, но могли стать неплохой заменой рукам: поддержать, указать, обхватить.
Тамара повернулась ко мне. Глаза у неё были абсолютно безмятежные, хотя в руках женщина держала моток лески. С ней она обращалась даже лучше, чем с ножом.
Это как с мягким коржом для торта: обмотать леску вокруг части тела, перекрестить концы и потянуть их в разные стороны с достаточной силой. В итоге – ровный срез, который можно обрабатывать кислотой, чтобы я не умерла от обескровливания.
Рука отделилась от тела с тихим шелестом – так звучала разрезаемая кость. Прежде чем хлынул поток крови, Тамара плюнула мне на плечо. Рану прижгло.
Ах, да. Она же ядовитая.
Руку она мою потом приготовила и отправила Зебре, насколько я помню. Охотник тогда блюдо съел, потому что хотел отдать дань уважения мне и моему телу. Но это я узнала в следующей жизни, когда спросила Зебру «гипотетически».
Воспоминание метнулось было к этому разговору, но я усилием вернула его к розововолосой. Пролистнув отрезание второй руки и бережное укладывание обрубка-Комацу на стол, я сосредоточилась на интересующем меня: на бое.
Короли искали меня, но слишком долго. Тамара успела отхватить мои ноги и руки, отрезать грудь, – тогда я была женщиной, – щёки, ягодицы, вынуть несколько внутренних органов. Всё с особым тщанием готовилось и отсылалось Небесным. Месть за Томмирода была весьма изощрённой.
Вот и бой. Торико и Зебра – основное нападение, Санни страхует с мелкими деталями, Коко не даёт Тамаре уйти. Короли используют максимум своей мощи, теряют человеческий облик, разрушают всё вокруг, но Тамара всё равно уклоняется практически ото всех атак.
В какой-то момент Королям не везёт: Санни припадает на колено из-за разорванной ниже колена ноги. Такое не воссоздаст и восстановительная кулинария. Тамара пользуется моментом и, собрав волосы Короля в кулак, отрезает их.
У Санни сенсорный шок. Это чертовски больно, ведь в волосах множество нервных окончаний. Тамара не успевает перерезать Королю горло, её спугивает ядовитый снаряд от Коко.
Бой идёт с переменным успехом. В какой-то момент Тамара перестаёт походить на человека: из спины у неё вырываются жучиные клешни, у рта появляются жвалы, над глазами раскрываются две новых пары. Крылья, выстрелившие из лопаток, были практически сразу разъедены ядом Коко, ведь иначе Тамара могла бы сбежать.
Я не вижу весь бой, потому едва могу шевелить шеей. Нельзя ни встать, ни сесть, только терпеть, терпеть, терпеть… потому что конец в любом случае близок.
Тамара подскакивает ко мне, занося острую клешню над шеей. Короли замирают: они только обратили внимание на то, как я выгляжу. Зрачки у Торико сужаются так сильно, что я их практически не вижу, радужка мгновенно становится ярко-красной. Я смотрю только на Торико, поэтому не вижу других Королей.
– Смотрите, смотрите, что осталось от вашей дорогой Ко-ма-цу-у, – довольно тянет Тамара. – Что, детка, хочешь ещё что-то сказать своим любимым Королям? Ну же, говори, говори! Говори с убийцей моего хозяина! Моего любимого Томмирода!
В воспоминании я могу смотреть не только на Торико, но и на других. Коко весь белый от покрывающего его яда – этот намного сильнее привычного чёрного или фиолетового, убивает буквально за мгновение. Зебра почти такой же белый, только из-за бледности: в той жизни мы были практически неразлучны. В его глазах я увидела отражение своего же решения.
Убейте эту суку, хотела бы я сказать. Только языка не было.
Поэтому я просто рванулась вперёд, напрягшись всем остатком тела. Клешня оказалась достаточно острой, чтобы войти в мою шею до половины, но застряла в позвоночнике. Я успела увидеть, как кинулись охотники вперёд, прежде чем очнулась в своей квартире.
Мне стало так плохо, что я отступила от киноленты назад. Воспоминания немного поблекли, а после и вовсе затёрлись и растворились в белизне – с меня сняли шлем.
Лайвбирер больше не улыбался, на лбу у него блестело несколько крупных капель пота. Коко выглядел не лучше: бледный, с выраженными кругами под глазами и скорбно опущенными уголками губ.
Я хотела было произнести что-то ободряющее, но вместо этого перегнулась через кушетку. Меня рвало так сильно, что я подумала, будто прямо сейчас отправлюсь на перерождение.
Рвало, кстати, не дурианом, а чёрной кровью. Видимо, из-за этого и прервали сеанс – тело слишком вживалось в воспоминания и начало калечить само себя. Такое бывало.
Ненавижу Тамару.
Я обязательно убью её.
========== Глава 28 ==========
Коко перенёс меня в довольно приятную комнату. В ней была небольшая кушетка, намного удобнее той, что стояла в мозге, так что устроилась я с комфортом. Мне было так плохо, что я даже не чувствовала голода, хотя передо мной выставили кучу разнообразных блюд.
Из человечины, естественно.
Помимо кушетки и нескольких подносов-каталок с едой в комнате стоял диван, который занял Коко. Лайвбирер сидел в отдельном кресле, что и по размеру, и по украшениям больше напоминало трон.
Я ворочалась с боку на бок, пока не поняла, что тошнота всё-таки вызвана голодом, а не пережитым. Организм медленно приходил в норму, и мои демоны требовали еды. Так что я приступила к своей не слишком обычной трапезе.
Готовили у Лайвбирера неплохо, но чувствовалось, что поварам не хватает практики с главным ингредиентом. В кафе мясо хотя бы не пересушивали.
Пока я насыщалась, Коко и Лайвбирер молчали. Каждый, если судить по напряжённым лицам, думал о своём. Не удивлюсь, если Коко пытался уложить в голове новую информацию, тогда как тёмный повар прикидывал, какие ингредиенты он может с меня стрясти.
– Итак, – первым сказал Лайвбирер, – я предполагаю, что ты действительно можешь дать мне воспоминания о любом ингредиенте. Теперь – предполагаю, ранее сделка не казалась мне интересной. Ты, повар Комацу, известна разве что своим скандалом с Вековым супом.
– Со Столетним, – поправила я повара, – решением многоуважаемой Сетсуно я не могу подавать в своём ресторане Вековой суп.
– Да. Точно, – усмехнулся Лайвбирер, – это же так важно. Как ни назовёшь блюдо, оно всё равно остаётся собой же. Но это не так важно, повар Комацу. Главное – ты можешь дать мне Бога.
– Это только один ингредиент.
– Наверняка ты готовила его несколькими способами…
– Вкус практически идентичный, оно того не стоит, – покачала я головой, – поэтому лучше проси что-нибудь другое. Ну, хочешь, я тебе Атом отдам? Или что-нибудь такое же редкое…
После вновь пережитого воспоминания мне хотелось поделиться с миром чем-нибудь хорошим или забиться под крыло Зебре или Коко. Но охотник явно был немного не в себе, поэтому приходилось дарить себя. Точнее, свои воспоминания.
– Я не достигла того, чего хотела, – сказала я. – Мне нужен ещё один сеанс.
– Плохая идея, повар Комацу. Твоё тело начало убивать себя, хотя мы погрузили сознание не так далеко. Судя по данным компьютеров, это даже не десятая часть твоей памяти, а отторжение началось.
Я откинула на пустую тарелку салфетку, которой до этого вытирала пальцы. Съела всё, что принесли, вместе с костями. И даже не заметила.
Самые полные воспоминания о Тамаре были чуть ли не в начале моих перерождений. И они были мне нужны, как воздух. Я точно знала про неё что-то такое, что могло стать решающим фактором.
Но пока мне досталось немного информации. Итак, Тамара – это вроде как помесь человека и жука. А может, так развивались её гурманские клетки, не она одна с подобными странностями, был ещё мужик, который всё высасывал через трубочку, как комар.
Так что Тамара с её клешнями – это ещё очень и очень миленько.
Но вот что обидно: выглядит-то эта психованная получше меня! Чистая кожа, приятные черты лица, опять же волосы эти розовые, яркие зелёные глаза. Сложена тоже хорошо, разве что грудь не очень большая. А так практически модель!
Повёрнутая на Томмироде.
Что-то было с этим связано, но что? Почему она так фиксировалась на Томмироде, из-за чего возникла эта связь? Это было важно, потому что давало ключ к тому, как можно уничтожить Тамару практически без боя.
Но я не помнила, совсем не помнила того, что могло меня спасти!
– Как там поживает остальная наша компания? – спросила я.
– Короли и тот забавный мальчишка, Матч? – хмыкнул Лайвбирер. – Наигрались вдоволь, теперь опустошают запасы наших ресторанов. Что им будет. Когда увидели, что вас нет, то сначала заволновались, а потом резко успокоились.
– Там Зебра как голос разума, – подал голос Коко. – Поэтому ничего страшного не произойдёт.
– О, голубчик, так ты отморозился? Отлично, отлично, а то я хотел было звать врачей.
– Это не смешно, – осадила я Лайвбирера. – Коко, всё в порядке?
Предсказатель посмотрел на меня дикими глазами, но всё-таки кивнул. Жест был вымученным, отчего я нахмурилась. Надеюсь, что всё действительно нормально, и Коко не пытается меня так успокоить.
На мой полный недоверия взгляд Коко ответил мягкой, немного измученной, уверенной полуулыбкой. Скорее, он просто приподнял уголки губ, но мне этого хватило. Сердце прекратило тяжело ухать где-то около желудка, восстановился прежний чёткий ритм.
Не хочу, не хочу терять расположение здешнего Коко.
– Я придумал! – влажно облизнулся Лайвбирер. – Отдай мне свои самые вкусные воспоминания об ингредиенте! О двух ингредиентах! Не считая Бога, конечно – его ты отдашь и так.
– Конечно, конечно.
Мне дали отдохнуть ещё около десяти минут, затем Лайвбирер, сгорая от нетерпения, буквально приказал мне отдать воспоминания об ингредиентах.
– Ты, конечно, женщина крепкая, – сказал повар, – но с явным самоубийственным настроем, если всё ещё хочешь опять погрузиться в память. Поэтому сначала ингредиенты, а потом уже можешь умирать сколько душе угодно.
– Я не собираюсь умирать.
– Ингредиенты всё равно вперёд!
Изъятие воспоминаний прошло намного легче, чем я думала. После просмотра своей, пожалуй, самой болезненной смерти, да ещё и растянутой во времени, мне было всё равно, что именно возьмёт у меня Лайвбирер.
Я отдала ему Бога и два неизвестных пока здесь ингредиента. Один был наркотическим, о чём я заранее предупредила тёмного повара. Тому оказалось всё равно.
Получив желанные воспоминания, Лайвбирер оставил меня и Коко наедине. Вдалеке маячили фигуры прислужников, которые, случись что, помогли бы нам выйти из запретной зоны. Ну или помогли бы извлечь из моего мозга все-все воспоминания, если бы я всё-таки умерла во время второго погружения.
– Комацу, – позвал меня Коко перед сеансом – это действительно стоит риска?
Он всё ещё выглядел немного нервным, однако уже практически вернул себе обычное самообладание. Я аккуратно взяла его за руку, коротко погладила большим пальцем по тыльной стороне ладони и отпустила. Как я и думала, на кисти Коко остались чёрные полосы от моей хватки.
– Да, Коко. Стоит. Я понимаю, что прошу много… но смотри тоже, хорошо? Мне нужна любая информация о Тамаре.
– Розовые волосы?
– И полное безумие. Да.
Коко кивнул, поджав губы. Брови сошлись к переносице, между ними залегла глубокая морщина.
– Я буду смотреть.
В этот раз воспоминания не вертелись вокруг, подобно хаотичной нарезке кинолент. Мои демоны стояли рядом, как и в прошлый раз, но теперь Кричащий был мрачен и на удивление разумен.
– Дрянная смерть, – прошипел он на мой безмолвный вопрос. – Не хочу.
Красный протянул ко мне руки. В ладонях, сложенных горстью, была вода. Идеально-ровная поверхность что-то отражала.
Пришлось подойти ближе и заглянуть в эту зеркальную гладь. Меня тотчас унесло в закоулки памяти.
Я стоял рядом с Томмиродом. Это была странная жизнь, когда я решил быть не с МОГ, а с Браконьерами практически с самого начала. Не было похода в Ледяной Ад, не было Гурманской пирамиды. Не было ничего привычного.
Зато была странная близость с Томмиродом, практически противоестественная. Тогда я ещё не встречался с разрушительной мощью и интеллектом Тамары. Насколько я помню, эта жизнь была в первой сотне. Так далеко и давно…
– Смотри, – с гордостью показывал мне Томмирод на огромное яйцо, – это лучшее моё творение!
Через мягкие желтоватые стенки с сеткой сосудов был виден женский силуэт. Длинные волосы отдавали красным и колыхались, как водоросли в неспокойной воде.
Тамара была похожа на нерождённого ребёнка, она даже свернулась в позу младенца. Пуповина вела не к пупку, а к местечку между лопаток.
– Она будет лучше всех, кого ты встречал. Идеальной!
– Ну, ты же не ради меня её создал? – хмыкнул я.
– Конечно же нет. Я бы создал её и без тебя. Но для тебя это имеет особый смысл, Мацу-кун.
Странное, нечеловеческое лицо Томмирода приблизилось к моему, и я оборвала воспоминание. Вместо него сразу пришло другое.
Это была та же жизнь, но другое время. Прошёл год или два, я не помнила точно, и пришло время рождения Тамары.
Томмирод готовился к искусственным родам три с половиной месяца. Изучал литературу, проводил опыты на насекомых, пытался извлечь почти развитые эмбрионы из людей, животных и икры. За всем этим я наблюдал с интересом: такого в моих жизнях ещё не было.
Момент родов отпечатался в моей памяти так ярко, что я никак не мог взять в толк: как же я вообще об этом забыл?
Томмирод спустил внутреннюю жидкость из пузыря, в котором находилась Тамара. Его стенки облепили девушку, и требовалась большая точность, чтобы отделить золотистую плёнку от кожи детища Браконьера.
Меня он к Тамаре не подпускал, да и говорить что-либо запретил. Поэтому когда Тамара, освобождённая от стенок пузыря, распахнула глаза и открыла острый рот, я промолчал.
– Ай! – Взвизгнул Томмирод, когда Тамара впилась ему в шею. – Ш-ш. А, Комацу, всё нормально, не волнуйся!
– Я не волнуюсь.
Тамара пила его кровь, как обычный паразит. Её волосы приобретали более насыщенный розовый оттенок, а глаза зеленели. Кожа становилась персиковой и живой.
Когда Тамара отодвинулась от своего создателя, Томмирод отрезал пуповину. На спине у девушки-насекомого, посреди лопаток, остался провал, будто там не хватало куска плоти.
Вот оно.
Слабое место Тамары, про которое не знает даже она. Не закрытая пуповина.
Одно воспоминание тянуло за собой другие. Я, оказывается, встречалась с Тамарой чаще, чем думала. Обычно бой заканчивался или её, или моей смертью. Чаще, к сожалению, моей.
Со сменой жизней эта тенденция немного выпрямлялась, однако всё ещё оставалась печальной. Тамара слишком часто убивала меня, она адаптировалась к любому бою практически моментально. Единственным способом убрать её безболезненно оставался неожиданный удар, но нанести его было практически невозможно.
Тамара не была ни человеком, ни жуком. Она сочетала в себе гены Томмирода, – отсюда розовые волосы и гибкость, – и какой-то жучиной матки. Она вобрала в себе все сильные стороны родителей и стала практически идеальным существом. И её воспитывал Томмирод: за несколько недель Тамара из младенческого разума полностью перешла ко взрослому, развитому сознанию.
Потрясающее существо. Томмирод действительно меня тогда удивил.
В последующих жизнях я не раз проклинала гений Томмирода и его идеальное дитя. Лучше бы в жуководе не просыпался экспериментатор! Миру было бы спокойнее.
Несколько быстро промелькнувших воспоминаний были больше предназначены для Коко, нежели для меня. Основные стили боя Тамары, скорость её реакций, арсенал. Я знала всё это, одно воспоминание вытянуло за собой по канату ассоциация кучу других, но предсказатель должен знать, с кем предстоит иметь дело. Не я одна буду в опасности, если Тамара останется в живых.
К несчастью, большинство моих воспоминаний о Тамаре было связано с болью или непосредственно со смертью. Так что меня довольно скоро выдернули из белого тумана.
Шлем изрядно дымился, Коко выглядел испуганным. Прислужники Лайвбирера стояли совсем рядом, удерживая извилины медленно сдувающегося мозга.
– Спасите карту памяти! – надрывался главный среди прислужников. – Там десятки ингредиентов! Иначе босс нас всех поджарит!
На нас не обращали внимания, но боевых поваров вокруг оказалось слишком много. Не думаю, что Коко справился бы с ними в одиночку, а из меня боевая единица была так себе. Похоже, Лайвбирер решил не ограничиваться тремя вкусными воспоминаниями, а захотел просто выпотрошить мой мозг.
Коко оценил ситуацию быстрее меня. Он подхватил меня на руки и, не оглядываясь, побежал на выход. Когда предсказатель преодолел завесу фиолетовой ткани, отделяющую зону с мозгами от остальной территории казино, то громко окликнул Зебру. Второго охотника рядом не было, но он наверняка слышал своего брата не хуже меня.
– Зебра, бери наших и уматывайте из казино. Подробности потом, встретимся в МОГ через пару дней. Не забудь Матча и его людей!
Коко передвигался то ли широким шагом, то ли быстрыми длинными прыжками. Я практически не ощущала тряски, мне наконец было комфортно и тепло, хотя фантомная боль всё ещё отзывалась в теле. У меня то простреливало позвоночник, который Тамара ломала об колено, то отнимались отрезанные руки, то взрывался болью пробитый череп. Организм не понимал, достаточно ли он жив, или же самое время умереть.
Когда Коко выбежал из казино со мной на руках, спокойствия и размеренной роскошной жизни богачей как не бывало. Гремели выстрелы, вдалеке хохотал от избытка адреналина Торико, повсюду слышалось рычание, шипение и хлопанье крыльев. На нас легла тень Киссу, а в следующее мгновение ворон уносил нас прочь от заварушки в казино.
Киссу покачнулся, но быстро выровнял полёт. Я скорее ощутила знакомую ауру, чем поняла, что к нам присоединился Санни.
– С масиком всё в порядке?
– Нормально. Зацепился волосами?
– Только так и успел, твой ворон слишком быстрый для прыжков.
Любая попытка пошевелиться проваливалась, я не могла управлять собственным телом. Коко передал меня на руки Санни, а сам сел на пернатую спину и принялся разматывать чалму – признак большой нервозности.
– Хорошо, что с масиком всё в порядке, конечно. А как насчёт тебя?
Некоторое время Коко молчал. Я слышала тяжёлое хлопанье крыльев, свист ветра и далёкие взрывы от Голосовой пушки.
– Нормально, Санни. Я тоже… нормально.
========== Глава 29 ==========
На этот раз в МОГ я посетила комнату Коко.
От апартаментов Торико она отличалась, как земля от неба. У Коко не было громадной кровати; вместо неё стоял один продавленный, но явно любимый диван с протёртой обивкой на спинке. Несколько книжных шкафов ломились под тяжестью разнообразных томов. Рядом с ними стояли витрины с ядовитыми ингредиентами, полностью заполненные опасным содержимым.
На окнах висели тяжёлые плотные шторы, судя по пыли на них, задёрнутые навечно. Зато оказалось очень хорошее освещение: семь или восемь мощных ламп, не оставляющих ни одного уголка комнаты в темноте.
При включённых лампах стал виден не только диван и заваленный бумагами пол, но и стерильно-чистый пятачок с лабораторными столами. На стенах висело несколько химических таблиц, явно рукописных. Не представляю, сколько Коко потратил времени, чтобы вывести их закономерности. Рядом с таблицами были заметны приписки обычным карандашом, прямиком на стенах.
Санни осторожно усадил меня на диван, я поблагодарила охотника усталым кивком. Двигалась я еле-еле, причём явно ощущалось нарушение связи между головным и спинным мозгом. Но всё постепенно восстанавливалось, так что я уже могла нормально вертеть головой.
Желудок противно свело от голода. Видимо, регенерация исчерпала те запасы, что я наела в казино.
Коко с нами не было, он отправился к Ичирью, чтобы предупредить отца о прибытии всех Королей. Как я поняла, подобное случалось нечасто, так что отца они всегда предупреждали. С этим была связана какая-то история, но я её не знала. Новый, интересный мир.
– Тебе нужна еда? – спросил Санни.
Охотник опустился рядом со мной на колено и с небольшой тревогой всмотрелся в моё лицо. Знаю, что он там увидел: почти восковую бледность и блестящие от голода и боли глаза.
Мне продолжало выкручивать суставы, мышцы то наливались силой, то разрывались от собственной тяжести. Мозг, обманутый просмотренными воспоминаниями, собирал себя по кусочкам, и требовал огромное количество энергии.
Сил едва хватило на слабый кивок. Санни, пожевав губы, придвинулся ко мне. Волосы единой волной отодвинулись за левое плечо, обнажая мощную шею.
Охотник развязал тканевый пояс и снял тёмный жилет. Рубашка оказалась застёгнута на какие-то особо прочные липучки у ворота, поэтому у Санни получилось дать мне полный доступ к шее.
Я не верила своим глазам. Это было дико, странно, практически невероятно. Чтобы Санни самостоятельно решил пожертвовать свою кровь? Мы не были с ним близки как с Зеброй или Торико, после случая в бане даже не оставались наедине. Редкие разговоры и угощения от меня точно не должны были…
– Ну, что смотришь? – раздражённо спросил мужчина. – Давай уже. А. Сейчас помогу.
Он осторожно приобнял меня за плечи и подтянул к себе так, чтобы мои губы оказались как раз у его трапециевидной мышцы.
– Спасибо, – тихо сказала я.
– Кусай уже. Считай, что это извинения за тот случай.
Прежде чем укусить, я коротко поцеловала горячую кожу. Под губами быстро-быстро забилась артерия, и во рту у меня мгновенно скопилась слюна. Немного отодвинувшись, чтобы не задеть зубами это сосредоточие жизни, я укусила.
Хотя я пыталась сделать это максимально аккуратно, Санни всё равно дёрнулся. Но уже через десяток секунд охотник расслабился, и кровь в мой рот полилась свободнее.
С каждым глотком в тело словно возвращалась жизнь. Первыми заработали руки, и я тотчас обхватила ими шею охотника. Санни в ответ подхватил меня под ягодицы и приподнял. Сам он уселся на диван, после чего устроил меня на своих коленях.
– Знаешь, это даже интересно, – сказал охотник.
Я вопросительно промычала.
– Сначала укус ощущается болезненно, но потом наступает небольшая эйфория. Как раз от того места, где твои зубы. Видимо, в слюне содержится какое-то вещество, схожее по свойствам со слабым наркотиком.
Мне было решительно всё равно, с чем у меня слюна. В голове кое-как удерживались только две мысли: как бы наесться этой крови до отвала и как бы мне не убить одного из моих Королей.
Последняя, к счастью, оказалась сильнее. Сделав над собой волевое усилие, я вынула из шеи свои заострившиеся зубы и тщательно зализала место укуса. Одно я знала точно: в моей слюне не только наркотик, но и мощное соединение, активирующее регенерацию. Проверено во время плавания с Луффи, я могла буквально зализать любую царапину.
Фруктовики, правда, на вкус оказались так себе. Мугивара отдавал резиной, Робин – цветами, а от крови Эйса я просто обожгла язык. Так что с экспериментами мы быстро прекратили.
То ли дело гурманская кровь. Она таяла во рту, разливалась великолепием множества вкусов, поднимала до небес и сразу же выбивала в ад, где тело плавилось от невыносимого жара. Это было похоже не просто на эйфорию от еды, но и на удовольствие от секса. Чувственное, сладкое, захватывающее и тело, и сознание.
Последний раз проведя языком по шее Санни, я отстранилась. Тело всё ещё слушалось через раз, но пить больше крови я банально побоялась. Санни всегда был самым субтильным из всех Королей, и если из Торико и Зебры я могла пить практически бесконтрольно, то здесь…
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.
Вместе с этим я окончательно села на колени охотника. До этого, чтобы дотянуться до его шеи, мне приходилось привстать.
Теперь же я ощутила эрекцию. У Санни от моего укуса встал, да так, что когда я села, охотник дёрнулся всем телом.
– Нормально я. Может слезешь?
Санни отвернулся, его волосы беспокойно шевелились. На щеках и шее охотника медленно расползался пунцовый румянец, захватывающих и уши, и видимый мне участок груди.
Я качнула бёдрами, немного наклонив голову. Санни вскинулся и уставился на меня; глаза у него были шальные. Зрачки сначала сузились до точек, а затем расширились практически во всю радужку.
Я медленно, давая охотнику время передумать, протянула руки к его груди. Санни не шевелился, безмолвно позволяя мне делать всё, что я захочу.
Ладони легли на горячую кожу. Я осторожно погладила мышцы охотника, чувствуя, как они твердеют под прикосновениями. Пальцы прошлись по выступающим ключицам, натянутым жилам шеи, нырнули в ключичную ямку. Осторожно, то едва касаясь кожи, то с силой прижимая ладони.
– Дыши, – тихо сказала я, когда заметила, что Санни задержал дыхание.
Охотник медленно, практически неслышно выдохнул. Руки, до этого сжимающие обивку дивана, скользнули под мой пиджак. Горячие ладони прошлись по спине, огладили выступающие позвонки и рёбра, замерли на пояснице. Я ощутила осторожное прикосновение к шее прядки волос: можно, нет?
Вместо ответа я прикрыла глаза. Масса волос, словно ожидая этого, устремилась ко мне.
Я хорошо помнила, что Санни больше чувствует своими волосами, чем телом. Не знаю, что за выверт такой у его организма, но и в постели охотник предпочитал окружать меня разноцветным маревом. Это было… интересно, необычно. И, если честно, немного напоминало развратные мультфильмы с инопланетными щупальцами.
Санни наклонился ко мне, но перед самым лицом замер. Повернул голову к двери и страдальчески скривился.
Волосы отхлынули назад как раз в тот момент, когда дверь с грохотом распахнулась.
– Э, я ж говорил, что они тут будут непотребство творить! – Торико указал на нас пальцем, словно судья при обвинении. – Извращенцы!
Из-за его плеча с выглянул Коко с выражением искреннего раскаяния на лице. Не удивлюсь, если предсказатель специально оставил меня и Санни наедине. Так сказать, для налаживания партнёрских отношений.
– Ну, чего столпились, как рыбосуслики? Либо вперёд, либо свалили из проёма! – рявкнул Зебра.
От толчка самого крупного из Королей Торико и Коко влетели в комнату со скоростью брошенного шара для боулинга. Остановились они как раз у ног Санни, которые гурман едва успел приподнять. Иначе бы зацепило.
Из-за этого жеста я оказалась очень плотно прижата к торсу Санни. Учитывая, что на я всё ещё сидела на его эрекции, вышло весьма пикантно.
– Спариваться потом будете, – сказал Зебра, нахально разваливаясь на диване рядом с Санни. – И только после меня. Я долбаный год ждал, пока Комацу станет крепче, чтобы не развалиться от первого же толчка!
Он перетянул меня на свои колени, как игрушку, и довольно взъерошил мне волосы. Коко, красный, как варёный краб, поднялся с пола и принялся отряхиваться. При этом он бормотал что-то почти неразличимое про «очерёдность» и «несправедливость».
– Э? – выдал Торико. – Э?! Я что, тут единственный, кто ещё не успел… ничего не успел, короче. Как так-то?!
– Ты просто тормоз, – любезно просветил брата Зебра. – И всегда им был.
Возможно, завязалась бы шутливая перепалка или даже драка, но на коленях у Зебры сидела я, и Торико пропустил эту подначку мимо ушей. Вместо этого он на коленях подполз ко мне и цапнул за ногу, явно намереваясь перетащить к себе.
Зебра отвесил брату такого душевного пинка, что Торико едва не разнёс спиной лабораторные столы Коко. От предсказателя в этот момент полыхнуло Устрашением, и все резко успокоились. Торико заботливо расставил немного сдвинувшиеся реактивы по законным местам и с видом пай-мальчика уселся на полу возле дивана.
Коко перетащил лабораторный стул поближе к основной компании и сел на него. Выглядел он на высоком сидении забавно, как чёрный взъерошенный ворон на высокой ветке. Свою любимую чалму предсказатель оставил где-то, – предположительно в душе, потому что волосы у Коко вились на концах от влаги.
– Ладно, мы тут по другой причине собрались, делить Комацу будем потом, – хмыкнул Зебра. – Давай, мелкая, рассказывай. Вопросов у нас накопился целый тигромамонт, а вот ответов – ни хурмы.
Я откинулась спиной на охотника и устроилась поудобнее. Чувствовала я себя уже почти хорошо, даже голова не кружилась. Небольшая перепалка охотников меня хорошо взбодрила.
Рассказать всё, верно? На это уйдёт слишком много времени.
– В этот раз всё началось, как обычно. Я проснулась в своей квартире и некоторое время смотрела в потолок. Умирать всегда больно и неприятно, так что мне было нужно прийти в себя после того, как Торико свернул мне шею…
Охотники слушали очень внимательно, практически не перебивая. Во время моего рассказа Коко сходил к столу за тетрадкой и теперь выводил вопросы, которые возникали у него по мере повествования. Я сидела на Зебре и ощущала, как в определённые моменты моего рассказа его сердце начинает глухо и сильно стучать или же на микросекунду замирает. Волосы Санни в эти мгновения вздрагивали, как потревоженные морские змеи, а Торико прикусывал кончик большого пальца.
Приятные, знакомые до боли реакции.
– Сколько ты уже живёшь? – спросил Коко, когда я прервалась.
Я могла бы ещё много чего рассказать, но какой в этом смысл? Основное Короли уже узнали: про перерождения, про мою привязанность к Небесным и про то, что я знаю чертовски много.
– Не отмеряла. Точнее, закончила считать после семисотого воплощения, – я взяла руки Зебры за запястья и потянула на себя, укрываясь ими в подобии объятия; Зебра, разгадав мой манёвр, прижал меня к себе крепче. – Тогда у меня было что-то вроде нервного срыва, и много-много жизней я вела не самый хороший образ жизни.
