Текст книги "Постскриптум (СИ)"

Автор книги: Anzholik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25

Вот даже пожаловаться не на что. Прям непривычно. Кажется, еще вчера я спала одна в огромной постели и сходила с ума от боли и безнадеги, а теперь… Теперь я в горячих страстных объятиях теряю сон и покой, оголяя душу и впитывая порами исходящую от Алексеева любовь. Он изменился. Безумно сильно изменился. Стал чутким, заботливым и более мягким. Не могу сказать, что полностью выветрилась его мания контролировать все вокруг. Но я вижу старания, вижу уступки и чувствую, как он борется с собой.

С ногой все становится намного лучше. Прогресс налицо. Только легкая хромота все же не исчезает. И если меня это совсем не волнует, то Леша, похоже, начинает взращивать комплексы. Это расстраивает. Но не мешает нам.

Сегодня день рождения Ильюши, и я четко понимаю, что прошел уже год с тех пор, как судьба столкнула нас лбами. Снова. И если начать прокручивать, то по обилию событий эти долбаные триста шестьдесят пять дней превзошли предшествующие полторы тысячи с лихвой. И нервов моих столько перегорело за этот промежуток, что даже думать страшно. А количество испытаний, выпавших на долю проблем и прочего дерьма, казалось бесконечным. И меня очень радует, что этот замкнутый круг, наконец, расцепился, и все налаживается. И если пятилетие сына для меня было отправной точкой в ад, то шестилетие – как глубокий и безумно вкусный глоток воздуха и предвкушение новой жизни.

Алексеев расщедрился от души. Снял в ресторане целый маленький зал. Нанял аниматоров, и те украсили все шарами и плакатами. Это если не брать в расчет, что еще куча народа развлекали нас всех, начиная от огромных мыльных пузырей, заканчивая мини-спектаклями с излюбленными Фиксиками. Ребенок сияет от счастья, а я, расслабленная, сижу по правую сторону от любимого мужчины, спокойно, с улыбкой наблюдая за тем, как протекает праздник. Единственное, напрягает одна из официанток, что регулярно бросает многозначительные «типа незаметные» взгляды в нашу сторону. И явно не из-за меня.

– Не ревнуй, – слышу слева, следом получая поцелуй в открытое плечо. Поворачиваюсь на голос и специально впиваюсь в его губы поцелуем. Мгновенно ощущая отклик. Ласкаю его язык жадно и властно, не удержавшись и глянув исподлобья на эту наглую девку. Чтобы, мать её, знала, чей он. И даже думать забыла. Сучка мелкая.

– Не понимаю, о чем ты, – выходит чуть более дерзко, чем хотелось. Скрыть все эмоции не удается.

– Лин, да кому я нужен такой? – Забавляется. Наверное.

– Какой – такой? – приподнимаю бровь, не поняв, о чем он.

– Со шрамами, хромой, уставший и безнадежно влюбленный. Разве тут есть на что смотреть? – Он что, на комплимент напрашивается? Или ему и правда кажется, что выглядит не очень? Да ладно?

– Серьезно? Потому что ты не прав. Во-первых, – облизываю губы, чуть поерзав на стуле, – ты безумно сексуален, даже хромой. Именно хромой. – Интонацией показываю и доказываю свою правоту и убежденность в своих словах. – Во-вторых, никакой усталости на твоем лице нет и миллиграмма. Оно идеальное, красивое, счастливое и так далее. – Неопределенно взмахиваю рукой. – Ну а в-третьих, если кто-то к тебе ручки потянет, то будет харкать кровью. И я не шучу.

– Стерва, – шепчет и сам целует. Довольный моим ответом. Притягивает ближе и укладывает подбородок на мое плечо. – Меня заводит твоя ревность. – Легкий укус за ухом, и горячее дыхание, от которого у меня начинают подрагивать руки, и теплая волна возбуждения омывает тело, отдаваясь мурашками на коже. – Насколько я помню, здесь где-то есть темный угол… – Боже, от одного лишь намека на быстрый развязный секс адреналином взрывается в венах, и в животе стягивается тугой узел. Я даже чувствую, как одобрительно начинает пульсировать клитор. Укладываю ногу на ногу и сжимаю посильнее. На плечах словно сидят ангел и демон, один говорит: «Да-да-да, бери мужика за руку и веди предаваться разврату», а другой протестует: «Это детский праздник, твоему сыну сегодня шесть лет, сиди и не рыпайся, потрахаться и ночью успеешь, ненормальная!» И вот кого, блин, слушать?

– Леш? – И вот лучше бы я сейчас не смотрела в этот втягивающий водоворот просыпающейся страсти в его взгляде. Потому что доводы кажутся смешными, а пятнадцать минут никто и не заметит, зато мы успеем… Быстро, жестко и горячо… И пошло все к черту. Жизнь ведь состоит из таких вот моментов. Из риска, страсти и мнимой опасности. Зачем лишать нас этого? Натрахаться-то мы успеем, только это будет в постели или где-то еще, но дома.

– Да, Лин, – ухмыляется зараза, послушно идет за мной, крепко сжимая мою ладонь своей, когда я, нервно цокая каблуками, как преступница, крадусь, высматривая, где же нам согрешить.

Только Леша все решает за меня, резко утянув за ширму между залом и кухней. Где висят тяжелые темные шторы, впечатывает спиной в стенку, и проворные руки тут же ныряют под платье, царапнув кожу над кружевом чулок. Вздрагиваю. Сжимаю его плечи с силой. Довольная, как кошка, от его напора.

– Никогда не перестану тебя хотеть. – Пытаюсь не издавать ни звука, отдаваясь ощущениям жадных губ. И все обострилось неимоверно. Я как оголенный нерв сейчас. Меня потряхивает от движений его языка на моей шее. И я понимаю, что мне его всегда будет мало. Пусть даже мы из постели не будет вылезать сутками. Мало, потому что помешана на нем, зависима. Истрепавший меня всю морально мужчина, теперь мой чертов смысл. Мой воздух. Он мое сердцебиение. Барабанящий пульс на шее. Я же не выживу без него. Потому что он моя жизнь. И я знаю, как это звучит. Пафосно и очень громко. Только так и есть. Ни добавить, ни убавить.

И если минуту назад я уплыла в собственные мысли, то сейчас я оглушительно возвращаюсь в реальность, когда, закинув себе ногу на бедро и придерживая под коленом, Леша медленно входит в мою чертовски возбужденную киску. И не стонать реально сложно. Накал силен из-за неподходящего места и понимания, что нас таки могут застукать. Вставляет эта доза адреналина и отчаянная страсть, которые смешаны в равных пропорциях. Как и жесткие быстрые толчки в мое тело. Чувствую его, каменного, внутри. Терзающие губы на шее, где явно снова будет россыпь засосов. А сорванное дыхание и потемневшие глаза напротив прошивают насквозь, и глаза от удовольствия начинают закатываться, будто в приступе. Хорошо. Невероятно хорошо. Вкусно и цельно, ровно так, как нужно.

Люблю его. И могу даже не произносить это вслух, он видит в глубине моих глаз, что это так. Чувствует в касаниях дрожащих от возбуждения рук и в ходящей ходуном груди, когда я буквально задыхаюсь от происходящего. Знает, как действует на меня, изучил каждый сантиметр и ловко манипулирует моим желанием. Методично подводя нас обоих к оргазму. И шум в паре метров заставляет его немного замедлиться, а кровь шумит в ушах, но, если честно, я не боюсь быть замеченной. Потому что с ним и потому что загрызу любого, кто помешает мне дать то, что необходимо в данный момент обоим, и в первую очередь в который раз насладиться моим мужчиной. Загрызу, клянусь.

Но шум стихает. Внутри все вибрирует. Он двигается медленно, но входит максимально глубоко, и я чувствую под своими руками крупную дрожь мужского тела. Как спусковой крючок. И тонкая грань, на которой мы балансировали, преодолена быстрым рывком, не сговариваясь, мы начинаем одновременно кончать, ощущая взаимную пульсацию, глотая стоны друг друга. Сладко и остро в то же время. Будто в тягучую карамель кинули щепотку жгучего перца. Ощущения космические. Эмоции непередаваемые. Как и благодарные глаза напротив.

– Сумасшедшая, – посмеивается, уткнувшись мне в шею, пытается отдышаться. – Но моя, – на полтона тише. – И я все-таки доберусь до чертова пластыря на твоем животе. Ой, доберусь.

Закатываю глаза, но улыбку скрыть не удается. Пластырь у меня, эм-м, противозачаточный. Удобная штука – наклеил раз в неделю и можешь не переживать о незапланированной беременности. А Лешеньку он беси-и-ит. Мягко говоря.

– Не начинай эту тему заново. – Поправляю белье и платье. Ощущая, как между ног намокает от его спермы. Господи, ну вот и как остаток вечера просидеть с этим знанием и ощущением? Я же изнасилую его еще раз. Ибо не выдержу, правда, не выдержу. Потому что кремовая шелковая рубашка идеально оттеняет глубокого шоколадного цвета брюки. Как и смуглость кожи. И темные волосы с сексуальной щетиной… И… Блять. Я как перевозбужденная девчонка, словно и не кончала пару минут назад.

– Я хочу от тебя дочь или сына. Или и сына, и дочь. Чем больше, тем лучше. – Где-то я это уже слышала.

– Маньяк, – фыркаю беззлобно и возвращаюсь в зал, спиной чувствуя его взгляд.

С одной стороны, мне приятно, что Алексеев упорствует и хочет еще детей. С другой… прошла всего пара месяцев. И пусть в его паспорте теперь шесть штампов, и он свободен, а точнее не свободен, потому что мой. Я все еще не готова к такому шагу. Хочу увериться в стабильности, отлаженности и постоянстве, а потом будет видно. Я ведь не отказываю категорически, просто прошу времени. Многого прошу, что ли?

***

– Ну, ты чего не собрался еще? Кто уверял, что в пятницу вечером, которая, к слову, сегодня, пойдет с нами на каток, а-а? – Руки в боки, брови сведены к переносице, и, всем своим видом выражая возмущение, стою и смотрю на наглую Алексеевскую морду, развалившуюся на диване и смотрящую какой-то фильм.

– Зай, давай в следующую, м-м?

– Нет.

– Я устал, у меня нога ноет, и уже стемнело. – Отмазы такие отмазы. Пытаюсь стянуть его с дивана, но оказываюсь в капкане его рук.

– Сейчас подключу Илью к уговорам, и мало тебе не покажется, – ворчу и ерзаю. – Сложно, что ли, полчаса в сугробе поваляться? И тебе не повредит, и ребенку радость, давай, поднимай свою аппетитную задницу и шевелись. Я потом вознагражу. Обещаю. – Игриво улыбаюсь, заканчивая.

– Вот с ЭТОГО и надо было начинать, – коварно в ответ, и уже спустя пятнадцать минут мы втроем вываливаемся из подъезда. Чтобы меня сразу же сгрузили в четыре руки в сугроб. Ну, вот что за несправедливость? А? Начинаем беситься. Облепленные по самую макушку снегом, с вырывающимися облачками пара из рта и красными носами. Счастливые, слегка уставшие, но чертовски довольные. И я вижу, как лучатся светом карие глаза, знаю, что сама такая же. Только задирать голову к небу и благодарить не стану. Не хочу напоминать о нашем существовании. Быть может, забыли, а это значит, что остаток дней мы проживем спокойно. Разве это не лучший исход?

***

– Куда бы ты хотела поехать? – Лежим, жуем крекеры и смотрим какое-то мыло по телевизору.

– Не знаю, ты что-то уже присмотрел? Я думала, мы в этом году никуда не поедем. Тем более летом. – Зеваю, не закрывая рот, и обрушиваю зубы на его плечо. Толком и не укусив, скорее слегка царапнув.

– Одно я знаю точно – не в Таиланд. – Щипает за бедро мстительно. Не больно. Игриво скорее.

– О, какая радикальность. Могу узнать, почему? – Догадываюсь и даже уверена, в чем причина. Просто интересно, сколько он еще будет припоминать Микеля. Велосипед детский, когда-то подаренный португальцем, – сплавил, ибо транспорт сыну он, видите ли, будет выбирать у нас сам. Что вы, что вы. Притащил потом аж три сразу: один поменьше и два взрослых, только вот вытащить его покататься нереально практически.

– По кочану.

– Отелло, – глупо хихикаю, уткнувшись лицом в его живот, продолжаю смотреть разворачивающуюся драму на экране. – Мы можем поехать зимой, и мне плевать куда, если честно. А летом скатаемся к моим родителям или к Лизке на Украину, м-м?

– Если мне согласятся разбить отпуск на две части, то ради бога. А если нет, тогда выбери: зима или лето.

– Зима, и мы поедем в Таиланд. – Пытаюсь не заржать, но сдержаться не получается, и вибрация проходит по нашим телам от моего смеха в его кожу.

– Заноза.

– Упрямец.

– Если мы поедем в Таиланд, то ты снимешь пластырь, скажем… осенью. – Опять двадцать пять. Вздыхаю. Но, как говорится, надо искать компромиссы. Что уж поделать. Тяну паузу в несколько минут. Стреляю псевдо-яростными взглядами.

– Хорошо, я сниму ненавистный тобой пластырь.

– Скажи честно: ты не хочешь просто рожать или именно от меня? – Неприятно режут вопросы, в которых проскальзывает крупица отчаяния и тоски. Делаю ему больно. Дура. Но нельзя ведь слепо идти на поводу? Плавали – знаем.

– Леш, я хочу. Просто…

– Просто что? Что мне нужно сделать, чтобы ты подарила мне ребенка? Почему ты снова лишаешь меня этого? Я хочу видеть, как изменяется твоя фигура, почувствовать толчки малыша в твоем животе, слышать, как бьется его сердечко на УЗИ. Лин, мне это нужно. Мне уже почти сорок! Не мучай меня, ну что тебе стоит?

– Ты поменяешь паспорт.

– Зачем? – не понимает. Смотрит удивленно. А мне и смешно, и нет.

– Чтобы не было в нем целой своры штампов. – Да, мне это не нравится. Очень сильно не нравится. И раз уж он просит пойти на такой шаг, то я тоже имею право что-то потребовать взамен.

– Договорились. – Тянет на себя, укладывает спиной на свою грудь, прижимает сильно-сильно. И я, растаявшая в его объятиях, упираясь затылком в мужское плечо, не подозреваю подвоха. А проворные пальцы скользят к моему животу и одним четким движением срывают пластырь. У меня даже писк из груди от неожиданности вырывается. – Остальные я уже выбросил, – торжествующий шепот.

– И это, по-твоему, нормальное поведение взрослого мужика? – возмущаюсь. Кожа горит после его манипуляций. Легкое раздражение просачивается в кровь. Алексеевская, мать его, тирания продолжается. Вздыхаю, складываю руки на груди.

– Я просто люблю тебя и не хочу терять время зря.

Сказал как отрезал. Молчу, надувшись, но в глубине души я с ним согласна. Нельзя терять время. Оно слишком непостоянно и скоротечно. Да, ведь? Да и мне уже далеко за тридцать, и одному богу известно, сколько потребуется времени, чтобы я забеременела. Но пообижаться – святое. Чтобы в следующий раз не радикальничал, а учился считаться с моим мнением, а то подумаешь, потерпел он полгода. Постоянно поднимая эту тему и с каждым разом усиливая напор.

– Тогда начинай обустраивать третью комнату. А то вдруг у нас с первого раза получится, что потом все в спешке делать?

– Да я собственными руками там каждый угол переделаю, главное, чтобы получилось. И побыстрее. Нам надо многое еще успеть. – И как-то загадочно звучит его «многое». Я так-то не собираюсь сейчас рожать одного за другим, да и о чем речь, еще минимум две недели гормон в крови будет препятствовать зачатию, а дальше… Если судьба, то будет Леше счастье. Да и мне, конечно же. Я просто вредничаю.

***

Таиланд – рай на Земле. Еще в прошлый раз я в этом убедилась. Только сейчас все куда красочнее и сочнее, потому что рядом любимый мужчина, и мы каждую минуту проводим вместе. Наслаждаемся друг другом и атмосферой. И так тепло внутри, хорошо и спокойно. Ильюша бегает по песку, плескается в воде и сверкает счастливыми глазками. А Леша, лежа рядом со мной, наглаживает мой все еще плоский живот. Медитативно наглаживает, и явно начитывая какие-то заклинания. У него навязчивая идея поскорее сделать ребенка. Он зациклился и не может дождаться, только если в прошлый раз, когда мы были женаты, Алексеев сводил меня с ума и терроризировал, словно я виновата, то теперь все иначе. И это радует. Перемены в нем с каждым днем все более сильные. Наученные прежними ошибками, мы сглаживаем максимально малейшее непонимание, давя возникающие проблемы, как только те начинают всплывать.

Боюсь сглазить, но за все время нашего воссоединения мы не ругались ни разу. Чуть больше года покоя и размеренности. Сладкой, плавящей страсти и обжигающей любви. Тихое, долгожданное счастье. Наш маленький персональный мир для трех самых близких и родных людей.

– Лин, детка, ты уснула? – Приоткрываю глаза, повернув голову в сторону Леши. Разморенная на солнце, и правда слегка задремала. – Пойдем, посидим в кафе? Начинает подниматься температура, все же уже почти обеденное время.

– Зови Илью, я пока соберу наши вещи. – Потягиваюсь, щурясь. Натягиваю спасительные солнечные очки, жду, когда они подойдут.

Ильюша выглядит как негритенок, вероятно, из-за того, что постоянно плещется в воде и бегает под палящим солнцем. Я же лениво отлеживаюсь в тени, наплевав на насыщенный загар. Просто получаю удовольствие от самого факта совместного отдыха. Всего по паре часов в день отлеживаясь на горячем песке. И то только ради того, чтобы прогреть кости. Полезно ведь.

Шествуем к кафе, заказываем легкие супы и коктейли. Илья грызет принесенные фрукты и загадочно смотрит на отца. Я же начинаю подозревать, что что-то тут неладно. Вгрызаюсь в соломинку и ощущаю живительную прохладу напитка, когда вижу, как Леша, запустив руку в карман шорт, достает бархатную коробочку. А я-то думаю, почему он не идет в воду сегодня? Эвоно как.

– Лин, я долго подводил тебя к этому моменту. Намеками, просьбами, чуть ли не шантажом. Поменял паспорт по твоей прихоти. Скорректировал свой рабочий график, чтобы чаще быть дома. И теперь жду, что ты скажешь. – Нервничает. Улавливаю волнение в его голосе. Вижу практически панику в темных глазах. – Я знаю, что ты не хочешь спешить. И что у тебя фобия к браку после нашей неудачной попытки. И ты боишься, что что-то изменится, едва мы станем законными супругами. Но это не так, малыш. Я люблю тебя, я дорожу нашей семьей и мечтаю провести оставшуюся жизнь вместе. Преград нет. Обстоятельств, мешающих, нет. Просто будь моей полностью, пожалуйста. Это очень важно для меня.

Теперь нервничаю я. Потому что из головы вмиг улетучились все до последней мысли. И так звеняще пусто внутри. Будто последнее дерьмо смыло волной его слов. И наконец я кристально чиста и… и готова.

– Мама-мама, я хочу посмотреть на тебя в красивом платье! Как в фильме! Пожалуйста-пожалуйста! – А вот это запрещенный прием. Он, перестраховываясь, подключил и подговорил сына. Улыбаюсь. Забавно ведь, насколько сильно желание у Леши обладать мной безоговорочно и полностью, и так приятно. Потому что ощущение, что мы сделаем это впервые. И будто не было той пробной провальной попытки создать семью.

И, видимо, я слишком долго радуюсь глубоко внутри и рассматриваю кольцо молча, что Алексеев хоть и сдерживается, но расстроен.

– Оно красивое, – тихо говорю. И дорогое – добавляю про себя. Надеваю на палец, смотрю, как поблескивает драгоценный камень в лучах солнца. Как превосходно оно сидит и смотрится на моей загорелой руке.

– Это да? – И мне даже чуток стыдно, что он сомневается. Думает, что я ломаюсь, набивая себе цену, или тешу самолюбие.

– Боже, конечно да. Неужели ты допускал мысль, что я откажусь?

– Честно? Сомневался, потому что любые разговоры ты пресекала.

– А ты не приходил ко мне с таким шикарным кольцом, – прикрываю один глаз, и расплываюсь в улыбке шире.

– Значит – да? – Теплеет на глазах, лицо словно становится светлее.

– Да, – киваю, кинув один из его любимых соблазнительных взглядов. – Только твою фамилию я брать не буду, – продолжаю тем же тоном, и мы начинаем громко смеяться над комичностью моего условия. И обстановка разряжается. Его рука сжимает мою нежно и трепетно.

– Да пожалуйста, Алексеева Ангелина, я не против.

– Рада стараться Алексеев Алексей. Все для тебя.

– Все для тебя, – спорит с лукавой ухмылкой. – Только для тебя.

И вот оно, идеальное завершение. Та самая пресловутая правильная точка в нашей истории. Точнее, многоточие, потому что много еще всего у нас впереди. А пока мне, словно Золушке, надевают вторую утерянную хрустальную туфельку. Которая обещает много радости и беззаботности в будущем. А главное с любимым рядом. Сказка для взрослых БЫВАЕТ. Главное – четко идти до конца, не опуская рук и не теряя веры. И я знаю, что это сложно, но у меня ведь вышло. Да?

Поднимаю глаза к безоблачному голубому небу, медленно моргаю, поглаживаю пальцем подаренное кольцо. И улыбаюсь. Без мыслей. Без просьб. Без страха. А вдалеке летит яркий большой воздушный шар. Ильюша подскакивает на своем месте и тычет пальцем, как когда-то пару лет назад. Не сдерживает восторг, а я вспоминаю тот день. Как не хотелось мне идти в пиццерию, как болели ноги от усталости. Помню такую же яркую точку в небе, мои странные растерянные мысли и незнание, что уже на следующий день все начнет меняться, чтобы в конечном счете мы – семья Алексеевых – оказались здесь.

И знаете, все же там сверху, пусть и игрались нами, но свели не зря. И пусть жизнь напоминала драматический сериал, уже прошло больше года после последней изматывающей серии. Дерьмовый видео ряд официально закончился. И я вас уверяю: второго сезона НЕ БУДЕТ! Прощайте.