Текст книги "Операция "Бешеные лошади" (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 52 страниц)
Глава 4 Милые сельские радости…
Вот Новая деревня…*
На следующий же день, не откладывая дела в долгий ящик, Сидор решил навестить свой первый строящийся в этом мире по настоящему Большой пруд. И поскольку находился он как раз неподалёку от бывшей деревеньки углежогов, где пока, временно обосновались бондари, Сидор решил наконец-то заглянуть и к ним в гости, так сказать – по дороге.
Бондарей давно была пора выселять, а то уж как-то они больно крепко прижились на новом месте, и Сидор начал уже понемногу беспокоиться, как бы у них не появились дурные мысли на счёт и постоянного своего там проживания. Деревенька та нужна была ему для содержания временных бригад по обработки земли, и бондари со своим бондарным производством никак в Сидоровы планы не вписывались.
К тому ж, как говорится: "Сделал дело – гуляй смело". А потребное Сидору дело – ремонт старых, занятые ими на зиму изб, как Сидор от Мани недавно слышал, был уже окончен и надо было только окончательно удостовериться, в каком состоянии сейчас всё находятся.
К тому ж, срок оговоренной с ними аренды подходил к концу. Ну и…, следовало поторопить людей, чтоб побыстей выселялись.
К тому же, Сидор чувствовал перед Машей лёгкую вину, так как со своей постоянной занятостью за всю прошедшую зиму так ни разу и не удосужился выбрать свободную минутку и посетить эту деревеньку, проконтролировать как идут там дела. За разросшимся за зиму хозяйством везде был нужен глаз да глаз, а он, к сожалению везде не успевал.
Поэтому всем по той деревушке рулила с самого начала Маня, и сам Сидор предпочитал без нужды туда не соваться, дабы у этих гонористых арендаторов не возникло превратного впечатления, что они в них очень уж заинтересованы. Да и Маша весьма болезненно воспринимала вмешательство в свои собственные, как она считала, дела.
Хотя, стоило хотя бы самому себе признаться, Сидор за прошедшую зиму не раз уже пожалел о том, что срок соглашения с бондарями столь краток. Мастера они оказались знатные. По крайней мере срубы, заказанные у них Сидором как основа будущих постоялых дворов, из под их топоров выходили просто чудо как загляденье. И хотя брали они за свою работу гораздо больше, чем все остальные нанятые ими мастера, но зато и делали так что залюбуешься.
Уже на подъезде к деревеньке, оставив за спиной весенний, только, только пробуждающийся лес с пятнами кое где уже виднеющихся проталин, и выбравшись с лесной дороги на открытое пространство расчищенной за зиму от пней вырубки, Сидор сразу понял, что с подготовкой к пахоте надо поторопиться.
За повседневными делами он как-то упустил из виду, что сроки сельскохозяйственных работ вот, вот начнутся, и если он сейчас не поторопится, то с севом может и опоздать. А оставить невспаханным и незасеянным такое большое, и с таким трудом расчищенное за зиму поле, было даже не глупостью, а откровенным с их стороны идиотизмом.
И если бы со своим предложением об аренде земли, на него в очередной раз не вышли те самые сектанты, которых они так удачно припахали на строительстве своего единственного пиво-водочного заводика, то неизвестно когда бы он ещё и расчухался, замотавшись в повседневной текучке.
Поэтому, с удовольствием глядя сейчас на расстилающееся перед ним поле с ещё виднеющимися по северным опушкам возле деревьев пятнами грязновато белого, не растаявшего до конца снега, он окончательно понял, что весна пришла.
– "Господи, – с восторгом смотрел он на результаты своего упорного зимнего труда. – Хорошо то как! Второе поле после Берлога. Тридцать десятин, – мысленно перевёл он привычную ему систему исчисления в гектарах на местную.
– Ого! – озадаченно оборвал он сам себя. – Это что, наша деревенька?!
– Ни хрена себе?"
То что сейчас он видел перед собой, ничуть не напоминало то убожество, что было здесь прошлой осенью. Не говоря уж про то, что возле неё на месте старой, ранее замусоренной разным древесным хламом вырубки появилось большое нераспаханное ещё поле, даже внешний вид небольшой лесной деревеньки разительно изменился с прошлых времён.
Все старые дома сияли новенькими жёлтыми полотнами дверей, окна сверкали большими прозрачными новыми стёклами, чудом, не виданным здесь никогда ранее, а сверху, всё это великолепие покрывала сверкающая на солнце тусклым серебром осиновая дранка.
Возле каждого дома за неизвестно откуда взявшимися плетёными заплотами выделялись аккуратно огороженные большие участки по всей видимости огородов. А за крайними плетнями расстилалось огромное, неровное поле, этой зимой освобождённое от торчавших на нём ещё прошлой осенью здоровущих пней.
И, что самое главное, надо всей этой красивой и уютной деревенькой, чуть на отдалении от края леса, возвышалась огромная мощная башня, одним только своим угрюмым, суровым видом сразу же отбивающая охоту у кого-либо подступаться к ней на штурм. Видимая издалека, практически даже с невысоких стен недалёкой отсюда Медвежьей крепости, она господствовала над всей окружающей местностью, и становилось понятным, что надежды строивших её когда-то углежогов не были такими уж наивными.
Поняв по шевелению наверху башни, что он давно замечен, Сидор остался доволен. По крайней мере, новых насельников этой несчастной в прошлом деревни, врасплох было не застать.
Однако, как оказалось, приехал он не вовремя. Детвора, в изобилии высыпавшая на улицу, только услышав топот копыт его лошади, тут же оповестила его, что все старшие мужчины находятся в лесу, заготавливая материал для бочек.
И точно, прислушавшись, Сидор услышал совсем рядом стук топора, рубившего что-то прямо на краю бывшей вырубки.
– "М-да, – шевельнулась в голове Сидора недовольная мысль. – А огородики то такие здоровущие они за наш счёт себе прирезали. Ишь как разрослись, раз в пять больше стали, а что-то я не припомню чтоб они принимали участие в раскорчёвке поляны. Ранешние-то огороды здешние, были намно-о-го меньше", – мысленно выругался он.
– Здравствуй, Тамара, – кивком головы Сидор поздоровался с знакомой женой одного из живших здесь бондарей, вышедшей поприветствовать его на новенькое, сияющее свежими досками небольшое крыльцо.
К слову сказать, имени мужа этой женщины он не знал, впрочем как и имён всех остальных мужиков этой странной компании мастеров, поселившихся на зиму в их заброшенной деревушке. В отличие от имён практически всех их жён, что являлось неизменной причиной постоянных насмешек Маши над ним.
Впрочем, сам он по этому поводу не комплексовал, справедливо решив, что если будет надо, всегда успеет это выяснить.
Да и сами бондари как-то не спешили ему представиться, видимо относясь к данному вопросу точно также пренебрежительно.
– Куда твой то делся? Вроде как у вас сегодня праздник должен быть, как я слышал в городе.
– Говорят вы сделку хорошую провели по поставкам бочек? Да и лес со своей вырубки сбыли. Теперь вроде бы должны праздновать? А никого нет?
– Традиции нарушаете, – улыбнулся он.
– Да какое там, – с безмятежным видом Тамара отмахнулась рукой. – Поставка это одно название. Больше хлопот было чем прибытка. Инструмента то толкового практически нет. Всё бросили на старом месте. Вот мужики и маялись то так, то сяк.
– На простой продаже леса и то больше заработали. Потому мужики наши сейчас и в лес подались. Работать надо. Заказов полно, а деньги сам знаешь как у вас в городе платят. Через раз, потом и как-нибудь, – невесело улыбнулась она. – Так что если тебе нужен муж мой, то ищи его на делянке. Там они как раз дубы валят под новый заказ.
– Там их и найдёшь. А то, ежели не торопишься, коли есть свободная минута, подожди в доме до вечера. В тепле посидишь, пирогов откушаешь.
– Отощал то, – жалостливо посмотрела она на него. – Всё носишься непонятно зачем.
– Детей нет, семьи нет, жены нет, а бегаешь целыми днями. Зачем?
– А послать в лес некого, – без переходу принялась она дальше причитать речитативом. – В деревне одна малышня осталась. А куда их за околицу то выпускать, боязно.
– Благодарствую, – скупо улыбнулся Сидор, глядя на пышущую силой и дородством весёлую, довольную женщину. – Остался бы, да дела не ждут. Пойду поищу ваших мужиков, поговорить надо.
Искать работающих на вырубке бондарей в светлом, просматриваемом насквозь ближнем к деревне березняке, можно было особо и не трудиться. Его ещё издали заметили и, собравшись возле большого артельного костра прекратили работу, дожидаясь пока он подъедет.
Видимо, чтоб времени зря не терять, собравшиеся у костра мужики уже стучали ложками, спеша воспользоваться выпавшей свободной минуткой, а заодно и поесть.
– Здорово мужики! – весело прокричал Сидор, лихо спрыгивая с коня и здороваясь с каждым из них за руку.
– Ну и что всё это значит? – немного растерянно начал он разговор, видя их хмурые, недружелюбные лица и удивлённый странной реакцией на свой приезд. Видя, что народ как-то слишком уж напряжённо и нервно на него посматривает, явно не решаясь начать разговор, он недоумённо поинтересовался. – Да вы никак не рады меня видеть.
– Да что ты Сидор, – поспешил успокоить его самый старый из них, мужик ростом чуть выше Сидора, но намного более толстый, особенно в зимнем тулупе. – Тебе и не рады?
Нервно, раз за разом, вытирая толстой рукавицей вспотевшую под шапкой лысину, он, немного запинаясь, предложил Сидору устраиваться на бревне, возле костра.
Неторопливо устроившись на предложенном месте, Сидор с интересом наблюдал за тем, как здоровые мужики, хаотически перемещаясь, нервно рассаживаются рядом с ним вокруг костра, явно от него чего-то ожидая и не решаясь начать какой-то свой, явно важный для них разговор.
– Ну, – усмехнулся Сидор, – повторяю вопрос. Что всё это значит? Что за суета? Чего молчим? Кого ждём?
– Да вот, – развёл руками давешний мужик, – дуб выбираем. Что получше – на бочки, что похуже – на продажу. Одним словом – работаем. Заготавливаемся, то есть, – внезапно закашлялся он.
– Да я не про то, – усмехнулся Сидор. – Я спрашиваю, чего вы все такие нервные. Что бабы ваши в деревне на меня смотрели, как на смерть ходячую. Что вы тут суетитесь, никак усесться не можете. Нервные вы все чего-то.
– Тут намедни сектанты приходили, – без всякого вступления выдвинулся вперёд по всей видимости самый решительный из них, мужичок довольно невзрачного, неказистого вида.
Единственное, что его характерно выделяло из толпы, окружившей Сидора, так это независимый взгляд, гордая посадка головы, да ещё огромная, во всю голову лысина, которую он иногда, как и первый, нервно поглаживал. Только вот вёл он себя, в отличие от остальных, более независимо, порою иногда, даже брезгливо посматривая на нервно суетящихся вокруг костра мужиков.
– Говорили, что вы отдаёте им поле вокруг деревни под посевы. Мол, вы тут будете рожь сеять, да спирт из зерна гнать. И они будут этим делом заниматься. Якобы всё у вас договорено. А нас отсюда выгонят, всё равно, мол, леса окружающие сводить надо, толку от них, мол, никакого. Бочки, сказали, никому не нужны, а дёготь из берёзы можно и в другом месте выгнать.
– До них Голова здесь чего-то шнырял, всё смотрел, выспрашивал, что, мол, да как. Ну а сегодня уже ты с самого утра появился. И что нам теперь думать? Вот ты нам и объясни, правда ли это? И что, нам теперь надо собирать манатки и выметаться из казённых квартир? Так, что ли?
– А вам не хочется? – поинтересовался Сидор, слегка удивившись неожиданной постановке вопроса. – Странно?
– Вообще-то я с вами ещё зимой, с самого начала договаривался что живёте вы здесь только до весны. И вы сами срок своего здесь проживания установили. И буквально ещё месяц назад вы ни о чём подобном даже не заикались.
– Мы людей нашли. Пора пришла землю пахать, да зерно сеять. Сейчас день упустишь, потом весь год будешь локти кусать, – выдал он им очевидную сентенцию.
– Так что изменилось? Никак уезжать не хочется? – насмешливо посмотрел он на них. – С чего бы это?
– Да кому же захочется, – угрюмо загалдели мужики. – Только всё обустроили, дома починили, только быт наладили, работать начали. Заказов полно. Вон, заготовок одних на три сотни бочек сделали. Лес только что продали. Инструмент закупили. Всё наладилось. И выметайся. Не ко времени это однако. Хотя, конечно, земля ваша, дома ваши, материалы для ремонта домов тоже вы предоставили. Даже коровёнок с овечками, да лошадушек пару нам в долг дали. Да курей, да свина каждой семье на откорм.
– Ты б, парень, погодил чуток с выселением то. Может, договоримся? Свои же люди. Мы вот тут вырубку недалече себе подготовили под будущее поле. Небольшую правда, всего десятин на сто. Как раз рядом с твоим полем будет, за этой вот берёзовой рощей, – мужик махнул куда-то к югу рукой.
– "Ого! – проскочила удивлённая мысль у Сидора. – За пару месяцев вдесятером сто десятин леса вырубили, раскряжевали и продали? Да это же чистые теримиты! – подивился он про себя. – И я у них, значит уже свой парень? Откуда бы такая фамильярность?" – мгновенно насторожился он.
– Место под деревеньку там приглядели рядом с ручьём, чуть выше твоей будущей плотины с мельницей.
– За лето раскорчуем, дома поставим, осенью озимыми засеем. К зиме и переселяться можно будет.
– Ты б погодил чуток, – повторил он. – Чтоб по уму всё было.
– "Ага, – подумал Сидор, слушая возбуждённые голоса бондарей и честно говоря, пропустив мимо ушей большую часть его монолога. – И этим моя будущая мельница с прудом покоя не даёт. Тоже что-ли виды на неё имеются? Эко все засуетились то.
– А по уму это как и для кого? – раздражённо подумал он.
– И чего они все за мельницу то схватились, – тут же вильнула у него мысль, – словно она одна единственная по всей местной округе".
– "А с коровами и овцами, это конечно Машина работа. Да ещё и со свиньями с курами? Вот же блин, а я идиот и не подумал о таких элементарных вещах".
– Чем же вы их кормите? – подивился он, не отвечая сразу на вопрос и судорожно пытаясь сообразить какие же у них открываются перспективы. Перспективы для него выходили хреновые. – Своего же сена не заготовили? Да и свинья тоже ведь жрать просит.
– Да кто продал, тот и кормами обязался на первое время обеспечить, – откликнулись мужики.
– О, как? – задумался Сидор, глядя на возбуждённых мужиков и начиная постепенно понимать чего от него хотят. – Значит, обжились и все взаимные договорённости побоку? – холодно уточнил он.
До него только что как-то разом дошло то, что ему всё это время говорил сидящий напротив мужик и чем это им грозило в самом ближайшем будущем.
Вопрос с обработкой их тридцати десятин пахотных земель резко подвисал в воздухе, а в памяти сразу же всплыла слышанная им как-то в детстве сказочка про хитрую лисичку, которую на зиму пустил на постой простоватый заяц. И как для зайца это кончилось принудительным выселением.
Быть на месте зайца как-то сразу не захотелось.
– Мне вам напомнить об условиях вашего проживания? О том, что и как мы договаривались? – ещё более мрачным, холодным тоном поинтересовался он.
– Не надо нам ничего напоминать, – недовольно огрызнулся лысый. – Мы их сами прекрасно помним. Просто мы тебе хотели предложить их пересмотреть.
– Да ну? – раздражённо хмыкнул Сидор.
– Тогда у меня снова возникает всё тот же, один вполне резонный вопрос. Чем вам эти леса так понравились, что вы отсюда уходить не желаете. Вроде когда поселялись, вы от всего здесь рожу кривили? И то было не так, и это не эдак. А сейчас, я погляжу, и народ у вас новый появился, да и детей, непонятно откуда, целая куча по деревне бегает. Прям детский сад вместе с пионерлагерем на выезде. Может мне объяснит кто? Да вот хотя бы ты, – обратился он к тому же мужику с независимым взглядом, что первым начал разговор.
Вообще, честно говоря, эта их манера говорить, не удосужившись даже представиться, уже основательно его достала. И поэтому он чувствовал жуткое раздражение и желание откровенно нахамить в ответ.
– А что тут объяснять, – мрачно зыркнул на него бондарь, прекрасно уловивший его настроение. – Десять раз тебе было говорено. Тут лучше, чем в городе. Спокойнее, шуму меньше, толчеи этой городской нет. Опять же все при деле. И материал под боком. Бери сколько хочеш. И заказами обеспечены на несколько лет вперёд. И с едой ни от кого не зависим. Кроме как от вас, – поправился он с плохо скрытым раздражением, невольно проскользнувшем в голосе. – Но это пока, – тут же жёстким голосом уточнил он. – Да и оплата, как оговорено и вовремя вами производится. Чему тут быть плохому.
– Ну хотя бы тому, что дома не свои и из них выгнать могут, – внимательно посмотрел на него Сидор. – И за них аренду платить надо. Мелочь, конечно, но всё ж.
– А на своей земле никакой тебе аренды.
– А тебе же сказано – не выгоняй, – хмуро возразил лысый. – Пока! Потерпи до осени, а лучше до зимы. Вот всем и будет хорошо. И вам и нам.
– Вам может быть и будет хорошо, – криво усмехнулся Сидор, – а вот нам – не очень. На нашем поле нам надо рожь или пшеницу посадить, чтоб земля не простаивала. А потом урожай собрать и продать, или на спирт перегнать. Дохода то поболе от этого будет, чем бросить её сейчас без обработки вам в угоду, и ждать непонятно что.
– Так что возникает самый главный для нас вопрос. Кто будет обрабатывать нашу земельку?
– И пока я его не решу, жить вы здесь не будете. Это понятно? – вперил он свой злой взгляд в глаза не менее злого Лысого.
– Вы же отказались взять её в обработку? Отказались!
– Своей захотелось? Захотелось. И вам, значит, нужно время? – сердито посмотрел на мужиков Сидор. – А как же тогда с нашим полем быть? Кто же его будет обрабатывать, если вы все рабочие бараки под свои дома заняли, огороды развели немеряные за наш счёт, – не забыл ввернуть он то, что его так зацепило. – А теперь и съезжать уже не хотите?
– Что нам прикажите делать? На телегах людей сюда на работу, за тридцать вёрст от города возить?
– Или как?
– Не боись! – мотнул лысой головой Лысый. – Этот сезон мы тебе поле твоё обработаем,
– Ну спасибо! – ёрнически склонил перед ним голову Сидор. – Порадовал.
– Впрочем, – тут же сдал тот назад, задумчиво почесав свою "лохматую" голову. – Если по цене договоримся, – покосился он на Сидора. – А потом уж не обессудь, но мы в свою деревеньку переберёмся. Так что на другой посевной сезон ищи себе других рабочих. Ищи сейчас, потом поздно будет.
– Но, всё одно, с тебя лошади на пахоту и семенное зерно.
– Кстати, его даёт всем новеньким ваш городской Совет. Так что лично тебе это опять же ничего стоить не будет, – раздражённо уточнил он.
– Ну, а как соберём урожай – половина его наша, – уверенным, жёстким голосом отрезал он.
– Ого! – удивлённо протянул Сидор. – Обычно поле сдают не более чес за за треть урожая, а чаще вообще за десятину? А вы и дома у нас занимаете с огородами, и половину урожая хотите себе.
– Обрабатывать будем за половину, – хмуро бросил мужик. – Мы тебе его и вылижем и выправим. Сделаем ровненьким, как каток на реке. Будет не то что теперь, не такое убоище. Сам же потом спасибо скажешь.
– С нас, значит, лошади и посевное зерно?
Сидор задумчиво, оценивающе смотрел на Лысого. Фраза насчёт ровного поля его серьёзно зацепила. Чтобы он раньше ни говорил, как бы сам себя ни убеждал, но то в каком виде поле было после зимы его категорически не устраивало. Но и сразу соглашаться он был не намерен. Самоуправства и нарушения предварительных договорённостей он жуть как не любил.
– А ещё и всякие сельхозорудия, типа плуга, бороны и прочего, – задумчиво пробормотал он. – Как я понимаю, ничего этого у вас тоже нет.
– А с вас, значит, только работа? За половину урожая?
– И что? – покосился на него лысый. – Считаешь что это много?
– Половина – за вычетом посевного зерна, – нехотя уточнил он. – Так как в вашем Совете посевное зерно дают один только раз. Так, по-моему, будет по честному.
– Если согласен, то и мы будем не против. По рукам? – протянул он ему руку.
Видимо, он имел в среде бондарей серьёзный авторитет, потому что все остальные стоящие кругом мужики, тут же согласно закивали головами, соглашаясь со своим лидером.
Как Сидору было не неприятно, но всё же этот въедливый, лысый бондарь был прав, поле было не ахти. И то, что расчищали и правили его зимой, хорошо было видно по просевшим, плохо засыпанным ямам от бывших пней, и по высяшимся ещё до сих пор кое где невысоким буграм не до конца оттаявшего и неразровненного грунта. Да и по тому, как вообще всё было неряшливо, поспешно сделано. И работы…, серьёзной, тяжёлой, большой работы там ещё было много.
Но и заявки Лысого по местным ценам были…, скажем так – немаленькие.
– Если согласны на четверть, с нашим инструментом и зерном, и с последующим вычетом посевного зерна, как ты и говорил, – глянул он в упор на Лысого, – то я соглашусь с тем чтоб вы на это лето остались, до зимы, пока не отстроитесь, как вы и хотели. И даже не потребую урезания огородов до первоначального уровня.
– Нет, значит нет, – жёстко отрезал он.
Недовольно поджав губы, Лысый уже откровенно нехотя опять протянул руку.
– По рукам, – мрачно пробормотал он.
Похоже, мужик он был упёртый, но и обстоятельства складывались явно не в его пользу, что он прекрасно понимал. Но судя по откровенно довольным, разулыбавшимся лицам его товарищей, если бы Сидор ещё нажал, то бондари бы согласились и на меньшее.
– "Вот и чудненько, – подумал Сидор, мысленно радостно потерев руки. – Пойду ка я…, сектантов обрадую. Скажу…, тварям этим, что проблема с выправлением рельефа поля и посевными работами без них решена, и в их услугах мы не нуждаемся. Пока!
– Пока что, до зимы об этом поле они могут забыть и не вспоминать", – довольно ухмыльнулся он про себя.
Как бы то ни было, а связываться с сектантами он не желал категорически, всячески оттягивая момент заключения договора с ними. И неожиданное предложение бондарей пришлось как нельзя кстати.
Ну, не нравились они ему, что поделаешь!
Арендаторы. *
Следующий, прекрасно начавшийся ярким, солнечным утром день, Сидор с удовольствием решил посвятить рыбалке, решив наконец-то устроить себе за всю эту долгую, суматошную зиму и не менее суматошное начало весны хоть один приличный выходной. Неожиданно выпавшее свободное время, которое он ещё вчера думал посвятить переселению сектантов в деревню бондарей, он решился посвятить отдыху. И последовавшие тем же вечером у них с профессором чудные посиделки… Возле костра на заднем дворе…, с пивом…, свежекопчёной тут же на костре рыбкой…
Посидеть просто так, с купленными у знакомых рыбаков и тут же на месте закопченными двумя здоровущими сазанами по паре кило, без этого дурацкого сидения с удочкой, на грязном, сыром берегу Каменки… Посидеть у костра, с долгими ностальгическими воспоминаниями о былой жизни на Земле… Всё это было бы прекрасным завершением столь чудного, прекрасного дня отдыха… Если бы не одно но…
Если бы в самый разгар затянувшихся до полуночи посиделок за ним не прискакал какой-то козёл посыльный из Городской Управы, с требованием немедленного его явления пред светлы очи чего-то там засидевшегося допоздна в Управе Головы.
В результате чего этот чудный день закончился не менее чудной… неприятностью.
Вот чего Сидор совсем уж никак не ожидал, так того, что это рядовое вроде бы вечернее посещение ГорСовета может привести его в состоянии такого тихого, еле контролируемого бешенства. Всякое конечно бывало, но такого жуткого состояния чуть ли не полной потери контроля над собой с острым жланием проломить кому-либо бошку, он во всей своей не такой уж и короткой жизни вспомнить потом так и не смог.
И причина для того оказалась более чем веская. И называлась она очень просто – жульство, хитрое жульство местных властей. Проще говоря – подстава.
Этим вечером, по просьбе Главы местного Городского Совета господина Косого Сильвестр Андреича, прийдя в Городской Совет, от него Сидор узнал во что для их компании вылилась вроде бы никак не касавшаяся городские власти их связь с бондарями. Теми самыми, арендовавшими у них этой зимой пяток никому не нужных развалюх в лесу для временного проживания.
Казалось бы не касавшаяся никого история с арендой у них нескольких старых, трухлявых изб, взятых из жалости у города, дабы они окончательно не пропали, перевела их самих из ранга собственников в ранг арендаторов.
Эта невинная сделка превратила их самих в АРЕНДАТОРОВ!
Наконец-то становилось понятна вся земельная политика городских властей.
Законы местные были просты и суровы. Не было бы арендаторов у них – не смогли бы власти предъявить им никаких претензий, да и не предъявляли бы. Но раз взяли городскую землю и не стали сами её обрабатывать, и жить в отведённых им домах, раз они даденое им безплатное жильё и землю сдали в аренду другим, не важно на каких условиях, – то и сами автоматически перешли из разряда пользователей в разряд городских арендаторов.
Внимательно читать законы и договора надо! Особенно пункты примечания, написанные мелким подчерком в конце листа.
Вот так! Неожиданно выяснилось, что чуть ли не с середины зимы вся их компания уже числилась у города в арендаторах. И только подошедшее время начала полевых работ и то что они оказались ещё и злостными неплательщиками, задолжавшими городу энную сумму и вызвало желание властей навести порядок в своих финансах и сурово разобраться с неплательщиками.
Правда, почему сей факт вылез наружу именно в этот день, взбешённый этой новостью Сидор в тот момент совершено не подумал. Не до того ему тогда было. Не связал он тогда факт своего отказа сектантам в аренде с вдруг вылезшими финансовыми претензиями к ним со стороны городских властей.
Вот уж не о том он, наверное, мечтал, устраиваясь с друзьями на жительство в этом, казавшимся тогда таком славном, тихом и уютно городке. Никак уж не о непонятных каких-то долгах неизвестно кому и непонятно за что.
Нет, конечно у него иногда проскальзывала в голове мысль что все эти земельные участки городские власти им подсовывают не просто так. И даже мысли об аренде в какой-либо форме взятой у города земли, у него иногда появлялись, но он их тут же гнал прочь, считая сущей мелочью. Никто же никому ничего не платил. Но чтобы такое! Вот так!
Чтобы они оказались ещё и злостными неплательщиками, задолжавшими городу арендную плату. За те самые развлюхи, которые, как он раньше наивно думал, они взяли у города из милости, лишь бы те не сгнили окончательно. А теперь оказывается они ещё что-то за них городу и должны.
Оказывается, за пользование этим гнильём им надо было ещё городу и платить. Мало того что ни их починили. Теперь за это они должны были и заплатить. Городу! Якобы немного, всего каких-то четыре медяшки в год за пять взятых в аренду домов. Но ведь в сумме это – целая треть серебрушки. За что? С какой стати? Да и кто знает сколько та арендная плата будет составлять на следующий год. Не увеличится ли?
И ведь ни о чём подобном ранее не было у них с городской властью никакого такого уговора! С самого начала о подобном не было ни слова!
– "Интересно, – думал Сидор, с каменным лицом слушая разглагольствования Головы на свой счёт. – А что они ещё нам не сказали такого же интересного, что потом вылезет в самый неожиданный момент?"
Глядя на то как Голова тычет своим жирным пальцем в какую-то толстую амбарного вида книгу, разъясняя ему свои претензии, он еле сдерживал себя чтоб не сорваться. То что тут творилось было откровенная, высшая форма цинизма.
– Законы надо знать и соблюдать, – с умным видом продолжал меж тем вещать ему Голова, за последние полчаса, кажется, полностью разъяснив ему всю глубину позора и величину той долговой ямы в которую их компания так якобы неожиданно вверзлась и всё, что из этого для них вытекало.
– И деревня, и соседнее поле, что вы себе взяли, и все остальные, взятые вами участки с вырубкой, всё это является городской собственностью. И давалось оно вам не просто так, как вы наверное подумали, – усмехнулся мельком Голова, – а на совершенно определённых условиях.
– То есть ты, Сидор, и вся ваша компания, взяв себе эти участки и передав их потом другим лицам в аренду, тем самым нарушили условия нашего договора и тем самым перешли в разряд городских арендаторов. И де-факто приняли на себя все положенные городским арендаторам обязательства.
– Получив взамен вполне весомые права, кстати. – Голова, с лёгкой ехидцей в глазах, насмешливо смотрел на ошарашенного этой новостью Сидора. – Или ты думал, что это просто так с тобой столько возятся? Ездят с тобой повсюду, показывают вам самые лучшие, самые перспективные участки? Принимают в Совете всегда без очереди, по любому, даже самому незначительному поводу? За просто так, что ли? За спасибо?
– "Ого! – подивился про себя Сидор. – И это у него оказывается "Весомые Права"?
– "А то бы я сам по себе не поездил повсюду, даже без наводки. Глядишь, тогда и без его аренды чего-нибудь себе присмотрел.
– И о какой такой перспективе заговорил, сволочь?
– Или я бы не посидел лишние пять минут в очереди?" – думал в это время Сидор, с удивлением слушая перечисление откровенно ерундовых благ со стороны города.
– Нет! Вам предлагались земли не в собственность, а в пользование, – вещал тем временем Голова. – И вы их взяли. Значит, согласились и с условиями этого пользования.
– А они хоть и суровы, но просты и для всех одинаковы, – с лёгкой усмешкой на лице, развёл он руками. – Обрабатываешь только сам, своей семьёй или с друзьями. Сдаёшь городскую собственность в аренду сторонним лицам – сам становишься арендатором.
– И вы теперь арендаторы городских земель. И как арендаторы должны платить городу аренду. Ежегодно. И за деревеньку, и за все арендованные вами поля.
– За все, – подчеркнул ещё раз он. – А не только за поле, на котором похозяйничали ваши бондари.
– А не хотите платить аренду, хотите получить земли в собственность – пожалуйста! Город всегда идёт в таких случаях навстречу. Выкупайте! Выкупайте данные вам участки и делайте потом с этой землёй всё что вам угодно.
– Но вот пока это городские земли, сдавать их в аренду – запрещено, – покачал он осуждающе головой. – Субаренда городских земель – не допускается. Чтобы никто не наживался на городской собственности. Кроме самого города, само собой, – ехидно уточнил он.
– Вы же сдали данные вам дома в аренду. Значит, эти люди – ваши субарендаторы, – Голова пошёл на очередной круг и принялся снова, детально, по пунктам перечислять их прегрешения. – Вы выделили им часть своего поля под огороды. А значит, – развёл он руками, – они арендуют и вашу землю. Точнее землю, взятую вами в пользование у города. Значит эти ваши бондари стали фактически субарендаторами и городской земли, а не только домов, что категорически запрещено.
