Текст книги "Операция "Бешеные лошади" (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 52 страниц)

– Санкция на что? Моя…?

Сидор с невероятным удивлением смотрел на мрачного Корнея. Просить его санкции на что-либо вообще было для того не характерно, а уж на это… Да ещё после того как всё сделали? Да без него! Бред какой-то.

– Ребята на кругу решили как бы на твой баронский суд всё оставить, раз уж ты это дело завернул с лошадьми, ну и всё такое. Из-за лошадей, мол, вся эта эпопея началась, из-за них, мол, всё так и пошло. Вот, ребята и порешили, что раз такое дело, так пусть все рыцари теперь считаются как бы твои персональные пленники. Ты же у нас для всех, как бы главный, – поднял он на него опущенные было в пол глаза. – Да к тому же, ты у нас единственный настоящий барон, как ни крути. Так вот ребята и хотят чтоб это дело было как бы твоей баронской волей сделанное. Как равный с равными, с рыцарями то есть, – отвёл он в сторону мрачный взгляд.

– Какой волей? – слегка нахмурившись, непонимающе уставился Сидор на Корнея. – Баронской? Моей? Равной с ними?

Ты чего, Корнеюшка, сокол ты мой шизокрылый, сбрендил? Заговариваться начал? Какой я тебе барон? Какая баронская воля? Какой равный? Вы там чего, все с ума посходили? – уже из последних сил, чуть ли не начал орать Сидор. – И каким боком это меня касается? Сами сделали, сами разбирайтесь!

– Ты как ни крути а теперь барон, – мрачно вздохнул Корней. – И от этого тебе теперь не уйти. Так что, привыкайте, ваше сиятельство.

И дело не в твоей доброй воле. Дело в том что если они сами, своей волей рыцарей на кол посадили, то никому из них потом ни в каком баронстве показаться невозможно будет. Если признают, то тут же на плаху потянут, как простолюдина, поднявшего руку на дворянина. А у нас город, сам знаешь – торговый. Лишиться возможности появляться и торговать в низовых поречных княжествах да баронствах для всех смерти подобно.

Да и ответного визита в таком случае в город наш от поречной шляхты можно легко дождаться. Карательного. И не тех сопливых молодыков, что мы на кол вдоль реки посадили, а кого-нибудь гораздо посерьёзнее.

Да и Лидке Подгорной в таком случае гораздо удобнее будет их объединить вокруг себя. Сначала против нас, а потом уже и по собственному усмотрению.

Давать этой шлюхе в руки такую великолепную возможность, – недовольно покачал он головой.

Ты же у нас иное дело. Ты теперь барон, и имеешь на подобный поступок по всем местным законам полное право. Тебе это легко сойдёт с рук.

Вот почему ребята и поторопились объявить перед амазонками рыцарей твоими личными пленниками судьбой которых как бы ты и распорядился. Меня, кстати, даже не спрашивая, а просто поставив перед фактом. Ты начальник – ты за всё в ответе, – тихо закончил Корней.

– Та-а-к! – медленно протянул Сидор.

Значит, говоришь, ты не знаешь, что с амазонками делать? – тихо вымолвил Сидор. Видно было что он явно не слушает что ему говорит Корней, думая о чём-то своём.

– Да знаю я, – мрачно буркнул Корней.

За амазонок выкуп взять надо. С их же собственного начальства. Да побольше, чтоб больше не думали, что с нами можно шутки шутить. Да такой выкуп, чтоб икалось им потом лет десять, – угрюмо бросил Корней, поднимаясь со стоящей у изголовья лежака колоды и нервно начав мотаться по тесной кибитке. – И это удобнее всего сделать тебе. Ты теперь барон и опять повторюсь – имеешь на то полное, освящённое традицией право. А у наших в городе тут другая традиция – безплатно отдавать пленных за реку. Те с наших берут по полной, а наши почему-то не решаются. Говорят, что силёнок не хватает чтоб заставить, а сами амазонки отказываются платить.

Только ты можешь такую традицию поломать. И теперь, устрашённые участью рыцарей, амазонки уже пойдут на выкуп. Это я тебе точно говорю, – мрачно буркнул Корней. – Уже ведутся предварительные переговоры с руководством Стражи. И довольно успешные.

Ты лежи, лежи, – остановил он шевельнувшегося было Сидора. – Поправляйся! А я пойду, скажу ребятам, что ты хоть и нехотя, но дал добро, – тяжело вздохнул он.

– На что? – тихим, злым голосом негромко поинтересовался Сидор.

– На то, что это всё твоим именем делалось, – мрачно буркнул Корней глядя ему прямо в глаза. – Так, мол, и так. За разбой и попытку грабежа честно нажитого тобой имущества, ты, барон такой-то, казнишь господ рыцарей позорной смертью – столбованием. И так будет с каждым, кто посмеет в твою вотчину сунуться. Вот и всё. Вроде это как бы разборки дворян между собою. И ребятам теперь спокойнее, не надо каждый раз за спину оглядываться, когда окажутся в западных баронствах или там, княжествах. И тебе, тож неплохо. Слава героя – победителя могучего рыцарского войска, тебе совсем не помешает, Икар ты наш неистребимый, – вставил он ядовитую шпильку тусклым, невыразительным голосом.

Да и рыцари к нам больше не сунутся. Ты в своём праве. Тебя пытались ограбить – ты отбился. А как и что – это твоё дело. Теперь это выглядит не как прогулка господ рыцарей за добычей к дикарям, а как ваши разборки между собой. Многим другим рыцарям это наверняка охладит головы. Может, больше и не сунутся.

– О, как! – тихим, злым голосом проговорил Сидор. – А то, что я никакой, нахрен, не барон? Никакой, нахрен, не рыцарь? Что меня в эти долбанные рыцари никто не посвящал, мать вашу. Это уже как бы и не в счёт?

Только и всего, что не успел законным образом снять с себя этот бл…дский титул, а твои курсантики уже вовсю принялись этим активно пользоваться. Решили на меня повесить что сами натворили, а потом испугались последствий? – зло прищурил он глаза.

– Сделанного не воротишь, – хмуро бросил Корней, упрямо мотнув головой. – И теперь тебе придётся жить с этим.

– Я был против, – тихо добавил он. – Но, как оказалось, моё мнение даже не рассматривается. В этом вопросе я вдруг оказался никто. Всем оказывается за моей спиной вертят господа сотники и назначенные, как бы мне в помощь выборные от кланов. Я же выходит так, ширма.

Как мечом махать – слушают безпрекословно. А как стали делить трофеи и прочее – тут то оно и вылезло…

Господа сотники с выборными сами, без меня решили что и как делать, меня, как и тебя поставив перед фактом. И теперь тебе пути назад нет. Ты теперь барон, на веки веков, мать твою, – тихо выругался он. – Так что, поздравляю Вас, Ваше Сиятельство.

Снимешь с себя титул, любой шляхтич тебя тут же постарается прикончить, любыми путями. Это я тебе точно говорю. Шляхта не прощает чужих, поднявших на неё руку. Виноват ты не виноват – никто разбираться не станет.

А так, надежда какая-то есть. Крепкая такая надежда, каменная, неподъёмная, что шляхта эту пилюлю проглотит и особо докучать тебе не станет. Может, живой и останешься. Ты ведь теперь тоже…, – Корней замолчал, внимательно глядя прямо в глаза Сидору, – из них будешь. Шляхта!

– Бл. дь! – тихо, сквозь зубы зло выругался Сидор. – Ну, твари! Подставили! Славу палача на меня повесили. Мол, сначала утопил одних своих врагов, а потом остатки других на кол посадил. Так что ли? – бешеным зверем уставился он на Корнея. То что тот говорил, Сидор похоже не услышал. Или до него пока ещё не дошло.

– Так что ты смотри, – тихо проговорил Корней. – Всё теперь зависит от тебя. Как скажешь, так и будет. Скажешь что нипричём, карательный рейд поречной шляхты точно тогда на город обрушится. И тогда пострадают не только эти горлопаны из моих курсантов.

Так что думай!

Да и пленные амазонки боле не бузят, сидят словно мыши под веником. Видать участь рыцарей их сильно впечатлила.

Может, ребята оказались и правы, – тихо проговорил Корней, хмуро глядя на Сидора.

А чтоб тебе не было так грустно, они тебе сладкую пилюлю подложили. В качестве твоей личной доли трофеев и ещё как бы в подарок, выделили тебе все баронские печатки, снятые с убитых и казнённых, и все родовые мечи. Сотни полторы точно будет, если не больше, – скупо улыбнулся Корней.

А чтобы вашему сиятельству совсем кисло не было, отдали тебе в личное владение целых полторы тысячи пленных амазонок. Пусть, мол, господин барон делает с ними всё что хочет. С такой как бы подковыркой. Мол, барону Сидору постоянно не хватает людей для работы. Вот вылечит – будут ему работники.

– Бл. дь! – однозначно выразил всё что он об этом думает Сидор. – Соплюшки пятнадцатилетние много наработают.

На какое-то время в палатке установилось молчание, нарушаемое только жужжанием толстой, жирной мухи, которая так и зудела постоянно в шатре, уже буквально выводя Сидора из себя.

– Кто?

Сёмка Кривой, Игнат Мельник, два старостиных выкормыша из ваших, из землян, да Дзюба Беззубый, из чернореченцев, за главных зачинщиков будут, – тихо уточнил Корней, сразу же правильно поняв вопрос.

Круг собрали, любо прокричали вместе со своими подпевалами, и тут же, не откладывая, рыцарей жопой на кол и вдоль берега речки в рядок посадили, как кустики жимолости в парке.

Я и вякнуть не успел, Сколько ни кричал, что разобраться надо, кто виновен, кто нет, никто не стал меня слушать. Попробовал с твоими купцами рыцарей отбить, так нам таких кулаков насовали…, – Корней замолчал, замявшись. – Двоих наших: Сирко Бялого да Жижу Картавого, чуть ли не досмерти забили, как баронских прихвостней, а остальным тоже хорошо наваляли. Даже мне досталось, – мрачно буркнул он.

Тут, рядом с тобой многие из наших по лазаретным кибиткам до сих пор отлёживаются, – мотнул он нехотя головой куда-то в сторону.

Побили нас крепко, Сидор. Мало за нами людей оказалось. Да и из курсантов моих, – неожиданно поморщился он, – немногие меня поддержали, – тихо проговорил он, в упор глядя на Сидора. – Рано мы вылезли. Только разозлили этих, клановщиков. И голоса мы тут пока что не имеем, учти это.

Эти господа доорались уже до того, что вроде бы как это уже и не наш перегон выходит. Требовали и лошадей наших поделить.

Так что, зацепка с баронским титулом и с этой казнью, для нас…, – Корней выделил интонацией последнее слово, – для нас это похоже единственный шанс оставить за собой наши табуны. Побоятся огласки и не будут зариться на наших лошадей.

А то уже разговорчики поползли, что неплохо бы нам и поделиться маточным стадом. Мало им трофейных, никак от нашей элиты глаз оторвать не могут.

Я Сёмке с Игнатом, да Дзюбе уже намекнул, чем это может для них кончиться. Что если не заткнутся, ты прилюдно откажешься от якобы своего решения с казнью. Зубами поскрипели, сволочи, да тут же пошли на попятную, – Корней тихо, сквозь зубы грязно выругался.

– У собаки нельзя отобрать кость, поглаживая её по головке. Надо ломать ей челюсти, – медленно, чётко выговаривая каждое слово проговорил Сидор.

– Что? – непонимающе посмотрел на него Корней. – Какой собаки?

– Я сказал, – тихим, злым голосом начал Сидор, – что пока за нами нет реальной силы, так дальше и будет продолжаться. И чем больше мы раскидываем денег вокруг, тем всё хуже и хуже будут к нам относиться. Надо сосредоточиться и безжалостно отсекать все сопли что ранее у нас были. Никаких вась-вась и мур-мур. Они – мы, мы – они. Всё! И никак иначе.

Помолчав немного, он тихо спросил.

– На сколько человек мы можем реально рассчитывать?

– Сотни полторы моих курсантов, из тех кто как оказалось не прогибается под кланы, да на остатки от конной сотни твоих купцов, человек на сорок. Всё! – глухо отозвался Корней. – Две сотни против двух тысяч.

Поморщившись, Сидор хмуро поинтересовался:

– Почему ты их постоянно называешь моими? Они вообще-то сами по себе.

– Были, – мрачно буркнул Корней. – Были сами по себе, да теперь весь лагерь поделился на две части. Мы и они. И все расклады теперь ведутся чётко исходя из этого.

Оказалось, мои курсантики с самого начала затаили нешуточную злобу на твоих купцов за то что им по такой невероятной дешёвке достались такие хорошие лошади. А им ты отказал.

Даже прибретение нескольких тысяч трофейных лошадей от амазонок положения не исправило. Количества много, а качество и близко не дотягивает, особенно до твоих любимых тяжеловозов. А на них только ленивый не облизнулся.

– Всё? – хмуро буркнул Сидор, грубо перебив его. Тяжелый разговор с Корнеем его сильно утомил и он хотел бы уже отдохнуть. – Или ещё что, такое же хорошее?

– Ещё бы я с тобой хотел поделиться своими кое-какими подозрениями.

Корней с задумчивым видом запустил пятерню в свою шевелюру и пальцами жёстко помассировал себе затылок.

У меня сложилось такое странное впечатление что резкая, внезапная активизация твоих ящеров очень точно совпала по времени когда на круге было решено казнить рыцарей.

Буквально через десять минут нашего отрядного врача Пилюлькина ящер Сур ду Гуан выкинул из кибитки врача, а у твоей кибитки в лазарете встал караул из двух до зубов вооружённых легионеров, которые до того якобы подрабатывали на у тебя кухне раздатчиками.

Если ты не знаешь, – усмехнулся Корей, правильно оценив недоумённо поднятые удивлённо брови Сидора. – То Сур ду Гуан в очень узких врачебных кругах весьма высоко ценится, как несравненный специалист. Хирург, между прочим! А у тебя он работал кухонным мужыком, – укорил он безмерно удивлённого подобным заявлением Сидора.

И должен тебе сказать, – задумчиво протянул Корней, – что ящеры – это единственная независимая группа в нашем кочевом таборе, кому не выгодна смерть барона Сидора. Слишком во многом их положение в городе Старый Ключ зависит от факта его существования. Да и с Империей через тебя слишком для них много завязано. Лишиться враз недавно только приобретённого Главу клана…

Замолчав, Корней многозначительно посмотрел в глаза Сидору.

– То есть ты хочешь сказать, – Сидор, внимательно глядя на Корея вдруг впал в нешуточную задумчивость.

Что мёртвый барон де Вехтор никогда не сможет отказаться от своего слова, – медленно и жёстко выговорил Корней. – И слава казнителя поречного дворянства на Девичьем Поле никогда уже ни с кем иным связана не будет.

Мёртвый, ты слишком многим получаешься удобен. Да и с табунами без тебя легче разобраться. Поделить по-тихому, между собой. И всё! кто там будет разбираться, когда табун пригонят в город, где чья лошадь. Где купленная, а где и трофейная.

А там, глядишь, и я следом за тобой где-нибудь на перегоне с лошади случайно упаду и шею себе сверну.

Точно тебе говорю, как про казнь рыцарей на кругу проорали, так через нару минут у твоей кибитки в лазарете и встал постоянный пост сторожей из ящеров, – многозначительно посмотрел он прямо в глаза Сидору. – Да и за мной, как я заметил, последние дни ненавязчиво так и постоянно следует пара, тройка из твоих ящеров.

И ещё…, – медленно проговорил он. – Не знаю…, насколько тебе это будет более приятное.

Мы тут на поле много коней раненых подобрали. И рыцарских, и от амазонок…, – замялся он. – У кого ноги поломаны были, тех конечно сразу добили, но осталось ещё много иных, но тож сильно пораненных. У кого бок распорот, кишки наружу торчат, у кого ещё что. В общем, много раненых лошадей образовалось. Там такая свалка была, – покачал он головой. – По уму то надо бы было их всех добить, чтоб не возиться, да и чтоб не мучились.

Да уж больно жалко животину было, – покачал он головой. – Она то в чём виновная.

К тому ж, их вполне вылечить можно. Нужно только время, деньги и дорогие лекарства. Только вот времени у нас нет. Не можем же мы сидеть здесь на берегу до безконечности и ждать пока они будут годны к перегону. Но есть лекарства и деньги.

– А их что, действительно можно вылечить? – удивлённо перебил его Сидор. – Вот уж не думал, – тихо подивился он. – Как я слышал, обычно же добивают.

– Ну да, – кивнул головой Корней. – Обычно. Только вот, как Маня говорит, жаба душит. Дорогущие, заразы. Как подумаешь, что такого вот, но здорового рыцарского, выученного коня можно потом будет продать за пару сотен золотом, а то и за все три, четыре – так рука сама собой опускается. Вот и попросил я ребят подождать пока ты в себя придёшь, не добивать лошадушек. Ну а пока, чуть ли не неделю ждали, ребята втянулись в лечение. Коновалы местные нашлись. Ребята хорошие, знающие. Ящеры подсобили своими хитрыми снадобьями.

Ну, – пожал он плечами, – право слово, не ждать же неизвестно сколько времени пока ты опамятуешься.

– Ну и? – вопросительно поднял бровь Сидор, недоумённо глядя на Корнея. – К чему ты всё это клонишь?

– Ну и, – раздражённый непониманием, передразнил его Корней. – Перегонять их нельзя, ждать на месте тоже нельзя. Амазонки с рыцарями, оставшиеся на реке, над нами неопределённой угрозой висят. Сейчас они не лезут, а что будет дальше – неясно.

Так что, надо с местными коновалами побыстрей договариваться, чтобы они раненых лошадей оставили пока у себя и подлечили. Потом уж можно будет и к нам перегнать. Я с ними предварительно уже переговорил. Они не против. Но требуют помимо дорогущих ящеровых лекарств ещё и много денег за лечение, – тяжело вздохнул Корней.

Ну и заплатили бы, – усмехнулся понимающе Сидор. – Вы что, с трупов не взяли ничего? – насмешливо посмотрел он на него. – Это с рыцарей то, обвешанных золотыми цацками словно новогодние ёлки игрушками? Как говорил товарищ Станиславский: "Не верю!"

– Верь, не верь, но это теперь твои лошади, – виновато вздохнул Корней, стараясь не смотреть ему в вглаза. – Все вдруг сказались безденежными, мол у них на такое дело нет свободных денег. Да никто и возиться с ними не хочет. И так лошадей буквально девать некуда, еле управляемся. И вполне целых к тому ж. Ребятам проще их добить было.

Вот я твоей долей и распорядился.

– Чего? Чьей долей? – удивлённо поднял брови Сидор, глядя на него полными изумления глазами.

– Твоей, твоей, – покивал головой Корней, сердито глядя ему прямо в глаза. – Твоей и своей.

Мы тут с ребятами поговорили и они решили, что эти раненые лошади будут тебе вроде премии за ранение. Да и ты всегда выступал за сохранение жизни животным всяким. Опять же, с медведями у тебя особые отношения, с лисом твоим, рыжим. Да и леший у тебя в дружках ходит. Ну, они и решили, что тебе с ранеными лошадьми сподручней будет разобраться. Да и денег у тебя больше, чем у всех остальных, столько их тут ни есть. И доступ к дорогущим ящеровым лекарствам опять же имеется, в отличие от ребят. Вот я от твоего имени и договорился с местными коновалами, что они подлечат всех раненых лошадушек, а потом потихоньку, неторопясь пригонят к нам в город.

Я что подумал то, – неожиданно воодушевился он. – Если потом раненую лошадь даже и не как боевого коня использовать, то плуг крестьянина она тянуть завсегда сможет. Или телегу с рудой, где-нибудь у нас на шахте, в руднике или на железном заводе. Помнится, ребята наши жаловались что им на своём горбу руду, да чушки чугунные тяжеленные таскать приходится. Намекали что и им лошадей выделить надо было бы.

Ну а раз у нас такая необходимость в лошадях для повседневных работ, то я и…, – виновато посмотрел он на него. – Местные обещались выходить всех кого можно. Даже паре безногих собирались сделать протезы. Да я не дал. Куда их потом. Хотя…

Здесь лошади очень дороги, Сидор. Тут даже безногой лошади на протезе были бы рады, – тихо заметил Корней.

В общем местные взялись. С охоткой, между прочим. В благодарность за то, что мы избавили их от зверств княжеской дружины.

– В благодарность, значит, – с саркастической миной на лице недовольно поморщился Сидор. – За деньги. За больши-и-е деньги…

– Сколько их хоть там всего то? – усталым, обречённым голосом, поинтересовался он, глядя на Корнея глазами великомученика.

– Да немного, – сразу повеселел Корней. – Всего то чуть больше пары тыщ набралось, – сделал он невинные глаза и тут же зачастил, глядя как у Сидора от изумления широко распахиваются глаза и прямо на глазах вытягивается от изумления лицо. – Мы туда же, в тот табун и раненых коней амазонок заодно пригнали, вот их такая невероятная куча и набралась. Не пропадать же лошадушкам, право слово. Тем более что вылечить их можно.

– Сколько же они просят? – уже начиная догадываться, со страхом поинтересовался Сидор.

– Пять тысяч. И я уже заплатил, – поспешно уточнить Корней.

– Что? Золотом? – ахнул Сидор. – Пять тысяч за две тысячи раненых лошадей?

– Ну не серебром же, – Корней виновато пожал плечами. – И пришлось заплатить вперёд, иначе они не согласны были. Опасно, мол. Рыцари… то, сё…

– А деньги откуда? – всё ещё неверяще глядел на него Сидор. – Ты же всю казну вбабахал в покупку табуна!

– Я же говорю, – виновато пробормотал Корней, старательно не глядя на него. – Твоей долей и заплатили.

Так что до самого города у нас с тобой теперь только то, что у меня самого из походного резерва осталось, да ещё моя небольшая доля в добыче. Тоже не шибко весомая, – тяжело вздохнул он.

Пробовал навязать коновалам оплату этими же ранеными лошадьми. Отказались, – раздражённо добавил Корней. – Похоже, рацарей здесь всё же боятся. Боятся что потом отберут.

Пришлось кошелёк твой так вот и потрясти. А ещё и ящерам за лекарства надо будет не меньше заплатить. Они в сумме пока что не определились.

– А-бал-деть! – тихо прошептал Сидор, словно сомнамбула качая головой. – Пять тысяч золотых! И в лучшем случае это лишь половина.

Мало того, что расправу над рыцарями свалили на меня, так мне же на шею повесили и раненых амазонок. Да в ту же кучу ещё и искалеченных лошадей подкинули. А уж про то, сколько с нас слупят ящеры за свои дорогущие лекарства, я уж не спрашиваю, – устало махнул он рукой. – Зная их бешеные цены, догадаться не трудно.

– Ну тогда я пошёл, – резко поднявшись с чурбачка, Корней живо двинулся к входному пологу. – Пойду окончательно распоряжусь. Раз решили.

Ты уж лежи, поправляйся, а я без тебя постараюсь пока управиться. Знахари говорили, что тебе ещё лежать и лежать. И не одну неделю. Так что, считай, что на всю дорогу до города у тебя теперь выходной.

А зная тебя получше, чем мои курсанты, – недовольно поморщился он. – Лучше тебе с ними пока не встречаться. Добром это ни для кого из вас не кончится.

Ещё раз виновато посмотрев на молча смотрящего на него Сидора, Корней раздражённо хлопнул шапкой по подставленной ладони и снова виновато вздохнув, молча вышел из лекарской палатки.

Как ящеровы лекари приговорили, так всё оставшееся до города время перегона Сидор и провалялся малоподвижной колодой в госпитальной повозке. Молчаливой. Желания с кем-либо разговаривать у него не было.

В таком угнетённом состоянии духа он встретил и весть о набеге на город большого войска амазонок и о повторном их разгроме. Теперь уже под стенами города.

С совершенно безстрастным лицом он слушал восторженные рассказы регулярно навещавшего его Корнея и изредка приходящих вместе с ним немногих егерей, подробно описывающих новом побоище.

Именно от них он узнал все детали произошедшего сражения. И о жесточайших схватках на стенах города, и о сожженном речном порту со всеми стоящими там судами и лабазами, и о неудачной попытке амазонок разорении окрестностей города, и о помощи, оказанной городу неожиданно подошедшими на выручку легионами ящеров. Из тех кланов-переселенцев, что с лёгкой руки Сидора с Димоном ещё этой весной договорились о поселении в городе с городскими властями.

И особо об внезапном, разгромном ударе ящеров в спину атаковавшим крепость амазонкам. Ящеров, внезапно высадившихся со своих лодий в тылу у амазонок и по неосторожности последних принятых ими за помощь себе, а не ключовцам.

Но окончательную точку в набеге поставило внезапное появление в устье Ключовки остатков эскадры Речной Стражи с известием о разгроме их первой армии, которая должна была перехватить табуны на Левобережье. Да подход и начало переправы двухтысячного войска победителей на правый берег Каменки. Только это вынудило амазонок окончательно снять осаду и увести войска от города. Отойти обратно на свой, правый берег Лонгары.

При выходе из устья Каменки, взбешённые неудачей амазонки сожгли сторожевую крепость Рвицу, издалека забросав её зажигательными бомбами. Гарнизон, привычный к подобным выкрутасам амазонок, героически защищать никому не нужные деревянные стены не стал и спокойно отошёл, пережидая напасть. Даже взрывать не стали, так как фактически на неё никто и не покушался.

Сожгли так же и весь москитный флот ящеровых лодий из прибывших на помощь городу легионов ящеров, скрывавшийся там же, в многочисленных протоках устья Каменки. Так что Сидор со своими ящерами опять остался без лодий. Всё было сожжено. И большие торговые лодьи, и безпарусные шаланды, используемые обычно под баржи, и малые вёсельные ушкуи на пару десятков гребцов, и прочее, прочее, прочее. Всю прибывшую разношёрстную армаду переселенцев. Всё, что у ящеров на тот момент было.

А потом, домой в город вернулся Димон с добычей. И жизнь окончательно вернулась в ставшее уж привычным русло обыденных дел. Так, в размеренную, тихую жизнь Сидора с компанией в тихом, забытом Богом уголке континента пришёл кошмар под названием "Итоги".