Текст книги "Операция "Бешеные лошади" (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 52 страниц)
Сидор прекрасно помнил тот жор, чавк и треск, что стоял в кустах на острове, когда они первый раз наткнулись на эту ягоду и решили заночевать рядом с ними. Выспаться звёрьё им тогда так и не дало. Так что он не хотел повторения чего-нибудь подобного и на их новых, будущих плантациях.
Поэтому пришлось смириться и безропотно рассаживать черенки колючки густыми рядами по грядкам, чтоб к осени получить вполне сформировавшиеся кусты уже для дальнейшей рассадки по периметру всей долины и будущей плантации.
Однако за сегодняшнее утро, за время пока он возвращался из долины в город, ему в голову пришла одна страшная по своим последствиям и лично для него просто чудовищная мысль.
У него возникло, и за время пути в город полностью окрепла уверенность, что черенки злой колючки он посадил слишком густо. А раз сажал он, то и разгребать проблему потом придётся е му.
И чем дальше он отъезжал от долины, тем больше он понимал, что тем самым сам себе обеспечил на осень о-очень крупные неприятности. Только представив на мгновение, как ему придётся осенью раздирать ветви перевившихся между собой молодых колючих кустов, так он чуть было тут же не поворотил обратно коня, хотя до дома ему оставалось всего пара переулков.
– "Что за хрень? – остановил его звук, подспудно слышимый им всё последнее время после того как он свернул на свою улочку, и подъезжая к землянке значения которому он до сих пор не придавал.
До ушей его наконец-то достиг звук монотонно гомонящей толпы.
Ничего подобного раньше здесь не замечалось, поэтому слегка встревоженный Сидор пришпорил своего коня и уже на лёгкой рыси влетел в распахнутые настеж ворота их двора.
Это было нечто!
Весь двор был забит бабами. Во всех видах, всех форм, фасонов, цветов и всех возможных возрастов, от самых маленьких, грудничков на руках у каких-то мамаш, и до старух, как на выставке устроившихся в рядок с клюками вдоль остатков поленницы по дальней, хозяйственной части двора.
– Что за…! – от растерянности Сидор чуть не выругался матом, чудом успев остановить лошадь и не сбив какую-то внезапно бросившуюся под копыта лошади бабёнку.
Шум, гам, монотонный гул, который всё это время краем сознания слышал Сидор, как по мановению волшебной палочки мговенно отрезало.
Сидя на лошади посреди двора, битком забитого женщинами, Сидор растерянно крутил головой, недоумённо рассматривая незнакомые лица и совершенно ничего не понимал.
– Что за…., – снова начал он, не зная к кому обратиться.
– Сидор! Родной!
Какая-то разбитная, весёлая бабёнка в цветастом, ярком сарафане подскочила к его коню и мёртвой, железной хваткой вцепилась в узду.
– Родной ты наш, тебя то мы и ждали, касатик.
– Где ж ты пропадал, милый, целых пять дней? Истомились уже!
– Глафира! – расплылся Сидор в улыбке, наконец-то признав хоть одно знакомое лицо.
Глафира, или для своих Глашка, была женой Пашки, одного из многочисленных Корнеевских курсантов. Правда, чуть ли не самого первого и, к сожалению, единственного из них, кто согласился наняться к ним на службу ещё чуть ли не полгода тому назад. Поэтому эту весёлую, разбитную молодуху он прекрасно знал, как и её мужа Пашку, о котором у Корнея были только самые лестные отзывы.
– Глаш, может ты мне объяснишь что это тут такое? Что здесь происходит?
Махнув кругом рукой, Сидор как бы очерчивал черту, в которую попала вся окружающая его толпа женщин и то, что он совершено ничего не понимал.
– Тебя ждём, дорогой ты наш, – с весёлой усмешкой зачастила красивая молодка. – Народ прослышал что образовались три свободных вакации, вот все здесь и собрались. Ждём только тебя.
– А поподробнее? – насмешливо уточнил Сидор с улыбкой глядя на весёлую, бойкую, словно живая ртуть бабёнку.
Соскочив с лошади он прошёл к коновязи возле входной двери землянки, по свободному проходу, как по волшебству освободившемуся в густой толпе женщин.
– Что за вакации? И при чём здесь я?
– Может вам к Мане надо?
– Нет, нет, нет, дорогой. Нам надо к тебе, – зачастила Глафира. – Да и Маша говорит что это к тебе.
– Да что это? – начиная раздражаться, повысил голос Сидор.
– Ну как же, – расплылась в льстивой улыбке Глаша. – Три места ученика на лекарку у ящеров.
– На лекарку? – от удивления Сидор даже замер, остановившись рядом с входной дверью, куда уже собирался смыться от этой толпы женщин.
– На лекарку три вакации уже заняты корнеевскими пастушками, – чуть прищурив глаза, Сидор внимательно посмотрел на Глашу враз ставшим холодным, оценивающим взглядом.
– Были заняты, – зачастила Глашка, вцепившись мёртвой хваткой в рукав Сидора и не оставляя ему ни малейшей возможности улизнуть. – Ящеры посмотрели и признали что негодны. Что-то их в девках тех не устроило. То ли таланту, то ли охоты к учёбе не нашли в них. Вот Пашка мой и спросил у них, а нельзя ли других.
– Ящер, самый из них главный сказал что им всё равно кто. Что те, что эти, лишь бы ты разрешил, это, мол, твоя ком-пе-тен-ция, – буквально по слогам выговорила Глашка незнакомое ей, сложное слово.
– Какой ящер? – недовольно поинтересовался Сидор, понимая что за время его отсутствия в городе, какие-то неведомые события пошли уже своим, каким-то непонятным чередом. – Бус Ур-Гр-лян, что ли?
– Не, – небрежно махнула на него ручкой Глашка. – Другой! Я говорю про Бурусого, твоего зама по ящерову клану.
– "Ага! – внутренне усмехнулся Сидор. – Эту наглую морду с зубами уже перекрестили. Хорошо! Что интересно, дальше?"
– Ничего не знаю, – холодно отрезал Сидор, аккуратно освобождая из цепких пальчиков Глашки рукав своей куртки. – Сначала переговорю с ними, потом скажу вам что и как.
Буквально с силой разжав словно сведённые судорогой маленькие изящные пальчики слишком возбуждённой женщины, Сидор поторопился открыть входную дверь и скрыться за ней от тихо заволновавшегося моря почему-то необычно перевозбуждённых женщин.
Если он думал таким образом избавиться от них, то он сильно ошибался. Стоило ему только открыть внутреннюю дверь в гостиную, как он тут же понял что влип. Крупно!
Вся гостиная была битком забита ящерами, сидящими на полу, на табуретках, на скамьях, просто на корточках, подпирая стену. А на самом главном, самом престижном месте во главе большого стола Советов, стоящего прямо по центру комнаты, за которым они все обычно собирались по вечерам, сидел с совершенно унылым, убитым видом Бус Ур Гр-лян, собственной персоной, и глазами святого мученика жалобно смотрел на вошедшего Сидора.
– Сидор, дружище, где тебя черти носили? – жалобным голоском, буквально простонал он. – Спаси нас. Они нас всех растерзают! Выйти во двор нельзя! Пять дней тут сидим, выйти не можем. Не пускают клятые бабы.
– Ага! – глубокомысленно сказал Сидор, хотя ничегошеньки уже не понимал. – Давай теперь уже ты рассказывай. Что произошло и почему вы все тут сидите, словно в узилище.
– Хоть бы окна пооткрывали, – поморщился он. – Запах, как в зверинце.
– Это между прочим мой дом, – недовольно заметил он. – А вы могли бы хоть помыться, раз уж застряли здесь. Ванная рядом.
– Воды нет, – жалобным тоном пожаловался Бурусый. – Бабы не дают к колодцу за водой выйти. Измором берут. Что на кухне в ведре было уже выпили, а выйти во двор нет никакой возможности. Бабы за руки хватают, на шее виснут, совсем замучили. А окна закрыты, потому что лезут. Лезут клятые бабы в окна, словно им дверей не хватает.
– А поподробнее, – с тяжёлым, обречённым вздохом Сидор опустился на освобождённую для него табуретку и мысленно настроился на долгий, подробный разговор.
По, хоть и не долгому, но достаточно плотному общению с ящерами последнее время, он уже успел чётко убедиться, что без детального, тщательного отчёта он сейчас не обойдётся. Поэтому он сразу же настроился на долгое и нудное перечисление ящером жалоб и обид, в конце которого ему скороговоркой, буквально речитативом изложат вкратце самую суть происходящего.
Но видимо ящеры уже достаточно настрадались от сидения запертыми в землянке, поэтому Бурусый сразу же начал с конца, с самой сути.
Оказалось, что буквально на следующий же день после их договорённости с Сидором ящеры осмотрели представленных им пастушек и признали их совершенно непригодными для лекарского дела. Для любого другого – сколько угодно, но для обучения лекарскому мастерству, они были признаны неподходящими.
О чём, не мудрствуя лукаво, сам Бус Ур Гр-лян и доложил тогда Пашке, замещавшего в тот день отсутствующего на месте Корнея. Ну и не нашёл ничего умнее, как попросить Пашку передать Корнею, что три вакации лекарок на обучение свободны. Что немедленно повлекло за собой самые тяжёлые для ящеров последствия.
Не успел Бус Ур прибыть обратно с реки в город, как его у сидоровой землянки тут же атаковала толпа женщин, приведших своих дочерей на вакантные места будущих учениц лекаря.
И с тех пор, вот уже пятый день они заперты в этой до смерти надоевшей им землянке и никуда не могут отсюда выйти, потому что клятые быбы никуда никого из них не выпускают, требуя проведения испытаний для их дочек.
– Чего-то я не понял, – неверяще решил уточнить всё же Сидор. – Как это те трое девчонок оказались непригодны для обучения на простых санитарок?
– Чё там за премудрость такая?
– Крови боятся, – хмуро бросил ящер. – Да и вообще, долго объяснять. Да и ни к чему. Поверь на слово – непригодны. Да и не учим мы просто на то, что ты назвал санитаркой. Если уж учить, то учить. Поэтому и требования к ученикам у нас особые, а не абы что.
– По окончании у нас выходят высокообразованные, дипломированные врачи, как это у вас говорят. И учить мы будем не две недели, как ты хотел, а лет пять, семь, смотря по талантам ученика.
– Поэтому и размениваться на малопригодных для обучения девчонок, к тому же самих не желающих учиться, мы не намерены.
– Потому и толпятся сейчас там мамаши со своими чадами, что дочкам их по окончании учёбы, всегда будет гарантирована высоко оплачиваемая, всегда востребованная работа.
– Во как? – удивлённо протянул Сидор. – Я то вообще совсем другое имел в виду, совсем другой расклад. И по моему, достаточно ясно всё тебе разжевал, – сердито проворчал он.
– Я знаю что ты имел в виду, – усмехнулся своей страхолюдной ухмылкой ящер. – Но это, может быть, попробуем осуществить в другой раз. Сейчас же, раз уж подвернулась такая возможность, давай поищем тебе кого-нибудь действительно годного на обучение лекарству.
– Мне? – удивлённо глянул на него Сидор. – И почему тогда три? – поинтересовался он.
– Не уверен что и три то наберётся, – грустно вздохнул ящер. – Ты многого не знаешь об этом мастерстве. А у нас чтоб выбрать одного пригодного к знахарству, порой сотни проверку проходят. И увы! – развёл он в стороны свои чудовищные лапы.
– Значит? – задумчиво посмотрел на него Сидор.
– Значит из всей той большой толпы, что собралась во дворе, вполне возможно что никто и не подойдёт, – вздохнул тяжело ящер. – Мы потому и ждали тебя и проверку не проводили, чтоб отказ исходил из твоих уст, а не из наших. Кто его знает как оно повернётся, когда все эти женщины узнают что никто из их дочерей непригоден. Как бы скандалу большого не было.
– А с тобой это всё можно провести легче. Всё же ты человек, а не ящер. Не чужак и не пришлый новичок в этом городе.
– "Ну да, – хмыкнул про себя Сидор. – А то я не такой же новичок и чужак, как и вы. Всего-то разницы жизни в городе в пару, другую месяцев".
– Ну а если никого пригодного не выберете для лекарского дела, может тогда вернёмся к первоначальному предложению? К обучению на санитарку? Простые санитарки вообще-то тоже нужны. Корней, как узнал об этом деле, так сам жутко как загорелся. Вовремя оказанная медицинская помощь – большое дело.
– Кстати, – вскинулся он. – Когда всё закончится с этими санитарками, не забудь напомнить мне, чтоб я уже тебе напомнил о просьбе Корнея провести с его курсантами цикл практических занятий по первой помощи при ранениях. Совет занятия оплатит, я договорился.
– Как скажешь, – безразлично пожал плечами ящер. – Если надо, то хоть сотню тебе подготовим. Если надо только обучить как перевязывать, да шины на переломы накладывать, то на это намного проще кого из людей подобрать. Можно будет даже потом из числа корнеевских курсантов выбрать кого-нибудь как санитаров.
– Почему нет? – безразлично пожал он плечами. – Это уже не лекарство, а так, ремесло. Таких много, – тяжело вздохнул он.
– Тогда, не откладывая, вперед?
– Давай! – Ящер с обреченным видом махнул вяло лапой. – Запускай по одному.
Быстро поднявшись, Сидор вышел из землянки.
Наверное, насколько всё серьёзно Сидор понял только в этот момент, когда только появившись в дверях, он услышал вокруг оглушительную, гробовую тишину.
Стоя в открытой двери, он видел десятки направленных на себя, ждущих буквально чуда женских глаз.
– Так! – хрипло каркнул он враз севшим, ставшим каким-то косноязычным, чужим голосом.
– Так, – уже спокойнее повторил он, справившись с неожиданно охватившим его волнением. – Проверяем всех, поголовно.
– Кто подойдёт, будем учить. Всех! – неосторожно ляпнул он.
– Заходить по очереди, – в миг унял он поднявшееся было в толпе лёгкое волнение.
– Ты! – ткнул он пальцев в вертящуюся тут же рядом Глашку. – Составишь списки всех присутствующих и всех тех, кто хотел бы пройти собеседование. Приём будет проходить строго по спискам.
– Списки подготовишь ты и следить за очередью тоже будешь ты, – мстительно ткнул он пальцем во все ту же, вертящуюся рядом Глафиру. —
– Работай! – с чувством удовлетворения, что хоть немного отомстит Пашке, её мужу, за такую подставу с конкурсантами, Сидор развернулся обратно, собираясь скрыться в землянке.
– Да! – повернулся он. – Приём только по готовности списков.
И развернувшись, быстро скрылся за дверью.
Вообще-то сегодня он не собирался работать, рассчитывая после тяжёлого напряжённого труда в долине денёк отдохнуть, поваляться на койке. Но теперь было понятно, что без его личного участия вся эта проверка может вылиться в серьёзные неприятности для ящеров. Они были существа принципиальные, а вот воспримут ли спокойно их принципиальность рассерженные мамаши неподходящих претендентов, Сидор не был уверен. Ему только бабьего бунта у себя дома не хватало.
Однако, его расчёт на то, что он успеет немного отдохнуть до начала проверки, или хотя бы примет душ, лопнули как воздушный шарик уже буквально через пару минут.
Списки у мамаш давно уже были готовы и все ждали только его. О чём его немедленно и проинформировала неведомым образом просочившаяся следом за ним в землянку Глашка.
Пришлось, не попив даже после долгой дороги чаю, включаться в работу.
И понеслось!
Одна, другая, третья…, десятая…сороковая….
Когда уже глубоким вечером Сидор тупо смотрел на длинный список у себя в руках, ему прищла в голову банальная мысль, что так прекрасно начавшеейся утро окончилось безобразным вечером.
– Ошибки нет? – теперь уже он с жалобной тоской во взоре смотрел на сидящего напротив ящера. Дождавшись от него молчаливого, отрицательного кивка, Сидор с обречённым видом посмотрел на самую последнюю, нижнюю строчку.
– Двадцать пять?
– Двадцать пять! – хрипло каркнул уставший как и он, за этот суматошный день, Бус Ур Гр-лян.
– Это что-то невероятное, – ящер неверяще покачал головой. – Я о таком никогда не слыхал. Невероятная концентрация талантов. Двадцать пять особей. И это только среди женской части.
– А ведь есть ещё и пацаны, – мечтательно закатил он глаза к потолку.
– Но, но, но! – тут же вскинулся в откровенном испуге Сидор. – Ты чё, зверюга, с ума сошёл! Тебе ещё и парней подавай?
– Хватит и этого, – раздражённо помахал он перед собой листком. – Двадцать пять девок!
– Ты Сидор, не понимаешь, – осуждающе покачал головой ящер. – Из каждый трёх, пяти учеников, до конца обучение проходит только один. А бывает что и ни одного. Так что, если будут ещё охотники – надо брать!
– Бл…дь! – с чувством выругался Сидор. – Куда столько? Нам же их не прокормить!
– Отработают, – успокаивающе попытался уверить его ящер.
И потратил наверное чуть ли не два часа после того, расписывая радужные перспективы иметь под рукой много хорошо обученных врачей. Но так и не убедил.
– Я не понимаю, – к концу разговора ящер уже был буквально выжат, но Сидор так и не переменил своего мнения. – Зачем надо найти хоть какую причину для отказа? Ну в чём дело?
– Да дело за малым, – наконец-то сжалившись над ним, поробовал объяснить свою позицию Сидор. – Обучение денег стоит. Надо же учителям платить, за препараты, за лекарства. И платить немало. Никто же из вас работать за так не будет. Инструмент лекарский наверняка какой-то понадобится. Его тоже надо покупать.
– За всё это обещался платить я. Ляпнул, понимаешь ли сдуру, не подумав.
– А где денег взять?
– Тьфу ты, – облегчённо рассмеялся Бус Ур Гр-лян.
– Пусть город оплатит, – флегматично бросил он. – Такое большое число хороших врачей для безвестного пограничного городка, ведущего безконечные войны, крайне важно.
– Я, собственно, по иному и не представлял, – недоумевающе пожал плечами ящер. – У нас это общая практика, когда за обучение врачей платят власти какого-нибудь города. Даже конкурсы устраивают, соревнуются кто больше содержание студенту положит. Того потом и лекарь будет.
– Наши не будут, – нехотя возразил, невольно поморщившись Сидор. – Они даже на обучение у Корнея курсантов взяли у нас же ссуду на десять лет, иначе отказывались присылать людей и платить за обучение. Причём, заметь, платят за подготовку воинов себе из наших же денег.
– Получается мы за свой же счёт сами и обучаем вояк для других. И нам же ещё во всём ставят палки в колёса.
– Надоело, – устало проговорил Сидор. – До того надоело, что любые разговоры о совместных проектах с городскими властями ничего кроме лютого раздражения у меня больше ни вызывают. Как впрочем и у других наших тоже.
– Паша-ушкуйник так вообще, предлагает нам со своей, точнее с его, серебряной шахтой перебраться куда-нибудь под другое крылышко. Хоть к амазонкам, до того его допекли местные власти. Цепляются по всякому поводу, надо и не надо. Всё им его шахта покоя не даёт.
– Как будто там есть за что бороться, – раздражённо хлопнул он ладнью по столу. – Весь доход от продажи серебра сожрёт охрана рудника и караванов с серебром. Давно уже всё подсчитано! Хоть бросай это дело.
– А после этой истории с ворованными ушкуями, так власти вообще просто взбесились. Голова которую неделю дерьмом исходит. Как будто это у них лично украли, а не у вороватых амазонок. Пашка уже в город и не суётся, тусуется всё время со своими ребятами на озёрах, обкатывает новенькие ушкуи, а сюда и носа не кажет.
– Городские власти же, как бешеные. Стоит кому-либо из его ребят появиться в городе, так его тут же тащат в городские казармы и буквально пытают где был и что делал.
– И ведь ничего по делу. Так, просто. Помурыжат, помурыжат и отпускают. Понимают что ни поймать за руку не смогли, ни доказать ничего не могут, вот и бесятся.
– Как будто это их персональные ушкуи, – недовольно проворчал Сидор. – У амазонок же украли, не у них. Чего бесятся то?
Бус Ур Гр-ляд некоторое время молчал, внимательно рассматривая расстроенного, сердитого Сидора, а потом задумчиво заметил:
– А в голову тебе не приходило, что купив ворованные ушкуи, ты кому-то здесь серьёзно дорогу перешёл?
– Я имею в виду те самые городские власти, кем ты так сейчас недоволен. Если бы ты перед тем немного поинтересовался, то узнал бы, что ушкуи те предназначались для продажи тому же самому Голове, его другу Старосте и ещё некоторым большим людям из этого города. По дешёвке! Во всяком случае, значительно ниже той цены, что они реально стоят.
– То есть?
– Вот тебе и то есть, – усмехнулся криво ящер. – Мы тут навели кое-какие справки по своим каналам и узнали, что те, кто украл эти ушкуи, вольно или невольно сорвали важную, многоходовую операцию.
– Суть её была в следующем. Ушкуи сходят со стапелей. Торжественно вводятся в действующий состав Речной Стражи. Идут в первый поход. И в нём тонут. Все!
– Вот так просто тонут? Все? – удивлённый Сидор от неожиданности даже растерялся. – Это как?
– Какая тебе разница как! – раздражённый тем что его перебили, Бус едва сдержался чтоб не обругать Сидора. Долгое сидение взаперти не способствовало хорошим манерам и прекрасному настроению.
– После чего нынешнего Начальника Речной Стражи, небезызвестную тебе Тару из Сенка, что чуть было не отправила вас всех на тот свет, отстраняют от руководства и предают суду.
– В результате, у Речной Стражи другой начальник. Всё официально, всё как положено, не подкопаешься. Есть за что снять, действительно виновата, никто возражать не будет. Сама же Речная Стража свою же начальницу и осудит. Мол, что за дела, как это целых пять новёхоньких ушкуев взяли и неожиданно утопли. Да так, что и концов не сыщеш.
– Вот так то, дорогой ты наш друг Сидор, – хмыкнул ящер. – Подковёрная борьба называется.
– И все довольны. Совет Матерей Амазонии поставил бы своего человечка на место начальника одного из самых боеспособных соединений армии. И вместо неуправляемой Тары, подчиняющейся только открытым, честным приказам, да и то далеко не всем, имел бы послушного им командира.
– Пусть не такого боевого и заслуженного, но послушного и обязанного им всем. Повторяю! – усмехнулся ящер.
– А в вашем городе у некоторых членов Городского Совета появились бы персональные, личные ушкуи. Которые, кстати, никто никогда не стал бы искать, поскольку они официально как бы утонули.
– А вы, батенька, как говорит ваш профессор, своим неумеренным желанием поквитаться за ворованных лошадей, им эту прекрасную, выверенную, многоходовую, долго и тщательно готовившуюся операцию и сорвали. Прям своим грязным сапогом да в эти их тонкие планы и расчёты.
– Нехорошо, – расплылся ящер в улыбке, так что Сидор в очередной раз, но уже привычно содрогнулся, глядя на этот чудовищный оскал острых зубов.
– А тебя, конечно, так вот детально и в подробностях проинформировали, о такой наверняка сверх секретной операции, – скептически улыбнувшись, недоверчиво глянул на него Сидор. – Вот тебя, такого хорошенького, зелёненького именно обо всём этом так подробно и полностью, в деталях проинформировали, – с откровенно скептическим видом заметил Сидор.
– А у нас тоже есть свои, независимые источники информации, – нагло ухмыльнулся ящер. – И не только в этом городе. Или ты думаешь что мы вот так, с бухты барахты сунулись сюда, всё не предусмотрев. Не узнав что здесь вокруг происходит и не запасшись информаторами на все случаи жизни?
– Профессора своего спроси, – добил он Сидора окончательно, в этот момент наконец-то понявшего что, похоже, в этом городе только он один не знает всей подноготной появления у него в собственности пяти ворованных ушкуев.
Теперь то ему окончательно стала понятна позиция гордских властей. Они всё знали. И про него, и про то что это он купил ушкуи. Наверняка даже уже знали и где они сейчас находятся. Не могли не знать с их-то опытом и возможностями. Знали, только вот вовремя найти не смогли, как и не смогли в нужный момент схватить за руку. А теперь уже стало слишком поздно. Для них ушкуи уже пропали, как и ни бывало. Да ещё и отношения со своими друзьями из Амазонии испортили, не уследив за ситуацией.
Вот потому то они теперь и бесились, по мелочам дёргая и его, и Пашку, и пашкиных ушкуйников.
– Кто же тогда всю эту операцию им провалил? – с подозрением глядя на ящера, поинтересовался Сидор. – Что-то мне не верится что такое можно провернуть спонтанно.
– На меня не гляди, – ухмыльнулся ящер. – Лучше при случае поспрошай одного твоего весьма информированного друга.
– Ведун! – Сидор обвиняюще ткнул в его сторону указательным пальцем.
По ухмылке, искривившей ящерому морду, Сидор окончательно понял что попал. Это была операция Ведуна, тихо провернувшего за его спиной это своё дельце. И чуть не подставившего под разгром уже всю их компанию с этими ворованными ушкуями.
Да знай он раньше такое дело, ни за что бы не полез в этот гадюшник. Тем более уж не стал бы портить и так не шибко хорошие свои отношения с местными властями.
– Блин! – задумался Сидор. – Это что же выходит…
– Выходит, что надо дать городу и персонально городским властям какую-то сладкую пилюлю взамен. Чтоб они успокоились и больше к тебе не придирались.
– И такой пилюлей я предлагаю сделать обучение местных детишек лекарскому искусству, – закончил своё предложение ящер. – Это сильно повысит статус города в местной иерархии городов Левобережья и они от тебя отстанут. Не зря же я везде и всем подчёркиваю что это будет только твоё решение. Быть лекаркам или не быть.
– Лекари ценятся везде. И если ты будешь их контролировать… А ты ведь будешь, – ухмыльнулся ящер. – Ведь они же будут обязаны отработать вложенные в них средства. А это не год и не два, между прочим. Пять лет – минимальный срок в таких случаях. Если не вообще семь, восемь, а то и более.
– Да и к вам получше после того стали бы относиться, – медленно проговорил Сидор, внимательно смотря за реакцией ящера. – Не так настороженно и с опаской.
– Не так ли? – тихо заметил он, чуть прищурив глаза.
– Так, – так же тихо откликнулся ящер. – Мы тоже думаем о своём будущем. И рассчитывать только на благосклонность Императрицы или Сената, как делают некоторые наши из кланов, или рассчитывать на благосклонность вашего Совета, лично я бы не стал.
– Как у вас говорят: "Не надо складывать все яйца в одну корзину".
– Всё! – выдохнул Сидор, откидываясь на обшитую жердями стену землянки, и с силой проводя рукой по уставшим глазам. – Решено! Пусть будет по твоему. Набираем ещё сколько то там ребят. Уже всех, кто окажется годен. А там посмотрим.
– Не дадут денег, так оплатим из своего кошелька, не велики в общем-то траты. А то, глядишь, кто и из местных окажется способен сам оплатить обучение. Не одни же там сироты, да из бедных семей соберутся.
– Честно говоря я уж устал бодаться с городскими властями. Что ни делаешь, так всё подряд норовят отобрать. Может в этом случае будут помягче, не такими приставучими.
Судя по проскочившей по лицу ящера еле заметной, скептической ухмылке, он в такую радужную перспективу совершенно не верил.
А на следующий же день всё началось по новой.
Самым ранним утром у дверей сидоровой землянки его уже ждала новая толпа претендентов, теперь уже смешанной толпой – мальчиков, девочек. И затем ещё несколько дней.
Когда соискатели кончились, на руках у него был длиннющий список потенцильных кандидатов – триста сорок два человека.
Это был тупик. На подобное, никто из них не рассчитывал. Это уже действительно было серьёзно. Это был не один, не два, и даже не десять человек. Это было несколько сотен живых душ…
Что делать… никто не знал… Учить такую прорву учеников за свой счёт? Жаба душила! Да и не было у них столько свободных средств.
Стеклянный панцирь. *
Мрачный как грозовая туча, Сидор сидел на лавочке в прихожей землянки и стягивал с ног мокрые сапоги, облепленные липкой, до чёртиков уж надоевшей ему глиной, тихо и устало матерясь вполголоса. Вот уж вторую неделю шли непрекращающиеся обложные дожди, резко затормозившие подготовку экспедиции на запад, в баронство Гарс, а время уже начинало поджимать. Весна уже полностью вступила в свои права, окончательно сменив зиму, и каждый день задержки уже грозил крупными неприятностями в будущем.
С самого начала вся эта дурацкая идея с женитьбой на какой-то неизвестной девице, которой он даже в глаза не видел, ничего, кроме раздражения у него не вызывала. Да ещё этот дурацкий титул барона, с которым, как спинным мозгом чувствовал Сидор, у него ещё будут проблемы.
А тут ещё эти дожди, превратившие и так-то не слишком чистые улицы города в откровенное грязное, липкое месиво, которое приходилось постоянно таскать на ногах, в безуспешной попытке каждый раз стряхнуть его с сапог.
К тому же у него не было ни малейшей возможности переждать непогоду в тепле и уюте собственного дома. Последствия неосторожно проведённого ими совместно с ящерами конкурса на обучение местного молодняка лекарскому делу приходилось расхлёбывать.
– "Триста сорок две души, – чуть ли не застонал Сидор от бессильной злости, вспомнив численность выявленного потенциального ученического контингента. – И каждого кандидата мы обязались обучить. Я! – чертыхнулся он про себя. – Я обещался обучить. Дурак!"
Запулив еле, еле снятым сапогом под лавку, он раздражённо покосился на второй, точно такой же, разбухший от воды, грязный и неснимающийся сапог, который ещё только предстояло стянуть с ноги.
– "Господи! Что же делать то? – с глухой тоской вспомнил он прошедший только что тяжёлый разговор с Маней и Бурусым, который курировал от ящеров их новую лекарскую программу.
– Дожили, – подумалось ему. – Уже даже название в городе придумали – "Лекарская Программа". И не отвертишься теперь, сам же был главным инициатором. Как будто лично у меня и у всех у нас нет более насущных дел. Ещё и учи за свой счёт местную голытьбу".
Однако, можно было ругаться сколько угодно, но только про себя, поскольку именно с его неосторожных слов: "Учить будем всех", собственно все их нынешние проблемы и начались.
– "Как бы было всё хорошо, если бы мы остановились на трёх кандидатках, а остальных послади б куда подальше, – мрачно подумал он, – пока была такая возможность. Устроили бы жеребьёвку и никакого бы горя сейчас не знали. А так….
– Дурак! – звонко, с силой хлопнул он себя вымазанной в глине рукой по лбу.
– Пятнадцать тысяч золотых только прямых ежегодных затрат на зарплату и годовое содержание учеников. Плюс ещё туда же минимум десятка на строительство и оснащение всяческих лабораторий и учебных классов. Итого – двадцать пять! Срок обучения – пять лет, меньше ящеры считают, видите ли, недостаточно.
– Всего – сто двадцать пять тысяч. И всё это – безвозвратные вложения не знамо во что.
– Нахрена нам это надо?" – с глухой тоской подумал он, наконец-то стаскивая последний сапог.
В завлекательно расписанную ящерами возможность в будущем вернуть вложенные средства путём монопольной эксплуатации выучившихся лекарей, он не верил ни на грош. Чтобы там ему не говорил Бурусый, какие бы радужные перспективы не рисовал, в подобные перспективы он не верил. Лучше него зная местную анархисткую публику, он уже сейчас предвидел в будущем большие проблемы с эксплуатацией лекарского труда.
Чтобы вернуть вложенные в ученика средства, надо было жесточайшим образом доить его целых десять лет. Не три, не пять, как первоначально они все думали, а все десять, что с неопровержимыми цифрами на руках доказала им с Бурусым сегодня днём, злая как мегера Маша.
