Текст книги "Omniphobia (СИ)"
Автор книги: A.maUS
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Что-то внутри встало на место. Это не Рокси. Не Рокси. Чёрт возьми, слава тому придурку, что сидит на троне в облаках, что это не Рокси, мать её, Лалонд. Я с облегчением выдохнул и провёл ладонью по лицу. Всё тело болело и изнывало от усталости. Боже, как же я устал…
Позволь узнать – кто ты такой и с чего вдруг так сильно испугался? – раздавшийся откуда-то девичий голос (опять же – очень похожий на голос Рокси, но не совсем. Не такой звонкий) был внезапен. И, что поразительнее, звучал он со всех сторон сразу. Плюс я почувствовал на себе несколько взглядов. Кто здесь?
Я поднял растерянный взгляд обратно на картину. Та смотрела на меня изучающе. Она… живая? Впрочем, стоило бы ожидать после всего.
Ох, с чего бы начать, – негромко проговорил я, разглядывая ожившие черты лица, а затем осмотрелся вокруг. Многие из портретов теперь смотрели на меня, и это пугало. – Хм… А ты не могла бы общаться со мной с одного портрета, а не со всех сразу? Я немного социофоб. По крайней мере, был им до того, как угодил сюда.
Эта девушка… Может, она и есть хозяйка лабиринта?
Так и быть. В моей галерее гости не так часты, поэтому я удовлетворю твою просьбу, – теперь голос слышался только с одной стороны. Оттуда, откуда я не так давно пришёл.
Поглядев туда, я увидел, что двери на месте больше нет. Теперь там была ещё одна картина. Всё та же девушка, только в изумрудно-зелёном платье восточного типа.
А теперь рассказывай, – проговорила она.
Я так понимаю, ты и есть та самая Анна, которая тут всем заправляет? – я слегка ухмыльнулся и с интересом подошёл к большой картине. – Меня зовут Дирк. И я, признаться, не могу не отдать тебе должное – у тебя вышел просто зубодробительный лабиринт, так и норовящий убить его гостей под весёленькие песни Синатры. Это тончайшая ирония.
Девушка на картине еле заметно улыбнулась.
Благодарю. При жизни у меня было две страсти: рисование и садовые лабиринты. Здесь я решила их совместить… Да, я и есть Анна. Мое полное имя – Роксанна, но мне очень не нравилось, когда его пытались сократить до Рокси, – она слегка нахмурилась, но потом продолжила как ни в чём не бывало. – Признаться, галерея не была бы столь восхитительной, если бы здесь были только мои картины. Учитывая, что в ней появилось несколько новых, предполагаю, что они – твои.
Хм, я видел только драную кошку, которую я нарисовал, но надеюсь, остальные работы не так ужасны, – я пожал плечами. Даже поразительно. Эта девушка была очень похожа на Рокси, и даже имена у них были схожи. Но за Лалонд никогда не водилось привычки рисовать. Да, иногда она писала небольшие фэнтези-истории про волшебников, которые я с удовольствием почитывал, но дальше этого её творческое мастерство никогда не уходило.
Здесь невольно вспомнились слова Рона про переселение душ. Так значит, кольцо реинкарнаций, возможно, не выдумка?.. Вполне. Это даже интересно.
Мне очень понравилась белая собака. У неё такой умный взгляд. В тебе есть задатки художника, – отметила Анна. Она слегка наклонила голову на бок. – Что ж... Получается, ты такой же, как и я? Жертва. Хм, приятно понимать, что, раз ты здесь, то ты наверняка проделал огромный путь, несмотря на все препятствия и смерти.
И я собираюсь этот путь продолжить, Анна, – я уверенно кивнул. Хорошо, что не пришлось пояснять эту деталь. – Уж не знаю, зачем ты натравила на меня того механика, и почему он выглядел точь-в-точь как я, но если ты подскажешь мне, нет ли в твоей галерее каких-нибудь частей от куклы – желательно деревянных – то я буду безмерно тебе благодарен.
Тут Анна вновь слегка нахмурилась.
Прости, но я не понимаю, о каком механике ты говоришь. В моей галерее нет никого подобного. Уж тем более – похожего на тебя, – ответила она.
Я растерянно моргнул, но затем решил, что, наверное, Механик – это просто иллюзия Твари, от Анны не зависящая.
А части деревянной куклы… Той самой, про которую он тебе говорил, хм? – со вздохом продолжила девушка.
Да, той самой, какая бы она ни была. Чтоб выбраться из твоего лабиринта, мне нужна эта часть. И раз уж ты, как и я, знаешь, что такое быть пленницей кошмаров, то, надеюсь, поможешь мне, – кивнул я.
Увы – мне неизвестно, где находится то, что тебе нужно. По правде говоря, я даже не уверена, что тебе стоит искать это, – хмыкнула Анна, поведя плечами. – Ведь его словам верить нельзя. Он мог и выдумать эту куклу, а ты поверил. И даже придумал, как она может выглядеть.
Стоп. Это она сейчас про Джейка? Я невольно насторожился:
Под «ним» ты имеешь в виду Джейка Инглиша?
Да, именно. Хм, кстати, раз уж мы начали говорить о нём… Где он? – Анна обвела взглядом помещение. – Что-то я не вижу его с тобой. Неужели он оставил тебя одного в этом месте? Хах, что ж, от него можно было ожидать чего-то подобного.
Похоже, девушка могла говорить об англичанине только в негативном ключе. Я хотел было сказать что-нибудь в его защиту, но задумался. Затем мотнул головой – ладно, подозрения подозрениями, но я бы не оказался сейчас здесь, если бы не Инглиш.
Мы разминулись благодаря одной из твоих картин, – хмыкнул я, скрестив руки на груди. – И если тебе нечем мне помочь, то тогда я лучше пойду дальше. Время не ждёт, а нужную часть куклы я ещё не нашёл.
Анна внимательно посмотрела на меня.
Скажи – ты действительно веришь ему? Доверяешь ему? – поинтересовалась она. – Если да, то мне интересно, почему? И да – о времени не тревожься. Ты дошёл до последней комнаты в этом лабиринте. Больше тебе идти некуда.
Значит, эта комната – и правда финал. Эта новость меня порадовала. Я вновь осмотрелся по сторонам. Что-то деревянное. Ноги. Или… Какие ещё части тела остались? Кажется, кроме ног и туловища, ровным счётом, ничего. Я и правда был близок к тому, чтобы выбраться отсюда.
Я начал идти вдоль картин, осматривая их. Тут должна быть подсказка или намёк. Что-то, где есть части куклы.
Да, я верю ему, – ответил я на поставленный вопрос. Пусть и не был до конца уверен в собственных словах. Но блин – что если сомнения сейчас могут сыграть против меня? – Он не раз выручал меня, пока мы пробирались по мирам снов. И был единственным, кто не желал мне смерти всё это время.
Анна на это негромко, несколько печально хохотнула.
Да уж. Когда-то я тоже думала, что он – замечательный юноша. Но… – она опустила взгляд. – Не так уж он однозначен. Если подумать – он появляется внезапно и говорит тебе, что ты проклят. Но он может тебе помочь, потому что всё знает. Но притом не говорит – всегда нужно его спрашивать. Почему так?
Ну, ответ на этот вопрос мне был известен. Вроде как.
Потому что Тварь затыкает его глотку. Он чувствует это давление и потому не сопротивляется, – я продолжал рассматривать портреты и искать деревянные ноги.
А твои вопросы развязывают ему руки, ведь ты сам захотел узнать ту или иную информацию.
Это он тебе так сказал, да? – на это я промолчал, и девушка на том портрете, что я как раз рассматривал, вновь хмыкнула. – Но ведь у него наверняка есть силы сопротивляться. Ведь почему-то именно он является якобы помощником. Но почему?
Снова этот вопрос. Тот, который хотел задать я. Тот, который пока просто висел в воздухе, без какого-либо определённого ответа. Я несколько нахмурился, затем пошёл к следующей картине.
И потом – его слова далеко не всегда помогают. Что уж говорить о действиях… – продолжала Анна уже с другого портрета.
Что ты имеешь в виду? – хмурясь, я посмотрел прямо на неё.
Девушка, что сидела в три четверти возле мольберта с занесённой рукой, держащей кисть, повернула ко мне голову.
Подумай сам. Он являлся первой жертвой, но притом каким-то непонятным образом оказался свободен, – проговорила она. – Странно, не так ли? И ещё все эти совпадения. Он появлялся ровно тогда, когда эта якобы Тварь начинала влиять на твоё сознание. И он всегда знал, кто умрёт. И был твёрдо уверен, что умрёт, без шанса на спасение, – Анна опустила руку с кистью. – Так ведь и с тобой было, я права? Твои родные и близкие умирали, он был рядом, но не делал ничего, чтобы хоть как-то это предотвратить.
Мысли вернулись к реальности, к событиям прошедших дней. Воспоминания отдавались тоской и горечью, давящей на сердце, но не прерывали размышлений.
Да, Джейк знал, когда и кому было суждено умереть. Правда, случай с Роуз он не предсказывал… Немного не сходится. Но притом он и не предпринял ничего, чтобы предотвратить того, что случилось. И всё же…
Но что он мог сделать? Он ведь призрак. Материален он только здесь, в мирах снов. А в реальности он практически пустое место, – протянул я.
Но ведь он может прикасаться к предметам, если того захочет, – Анна поправила прядь волос. – Джейк наверняка показывал тебе это так или иначе. И потом – некоторые люди способны его чувствовать и видеть. Так почему же он, например, в какие-то моменты не пользовался этим? Не пытался устранить угрозу? Он ведь не настолько глуп – это тоже вполне ясно по его рассказам о прошлом и прочем.
Но как он мог помочь Дейву, например?.. Я нахмурился и подошёл к следующей картине. С другой стороны, тех муравьёв на Шоне первым увидел именно Инглиш. Да и то, как от него шарахалась Рокси. И то, что что-то держало меня, пока он смотрел, как Роуз запускает тот злосчастный фейерверк. И то, как он объявил, что Джон обречён…
И как он всегда наседает. Говорит оборвать связь. Разбить или как-то ещё повредить то, что тебе дорого, – Анна тем временем начала рисовать. – Некоторые его действия очень неоднозначны, ты так не думаешь? И ещё… Он рядом – и тебе всегда становится спокойнее, так? Скорее всего.
На том полотне, по которому девушка водила кистью, снова проявлялась та картина, что в самом начале была порвана – «Хранитель/Дьявол».
Он будто одним присутствием своим воздействует на тебя. И не только на тебя…
А ведь если так подумать... Особенно в тот момент, когда мне было тяжелее всего. А ещё та ситуация с душами, которых он смог уговорить не нападать. Тогда я сам почувствовал, что меня будто закоротило. Я чувствовал влияние.
И окружение… Та поменявшаяся картина. И ведь это не единичный случай. Я с досадой припомнил случай с подвалом в больнице. Он ведь не захотел спускаться, и в итоге я… угодил в ловушку так же, как и здесь, пройдя через картину.
Но зачем ему это? Он так ненавидит Тварь – она угробила и его жизнь тоже, – голос мой звучал всё неуверенней. Потому что я сам уже всё меньше верил, что тот призрак, который всё это время был со мной, был мне другом.
А есть ли эта Тварь в принципе? Тоже хороший вопрос. Ведь наверняка был момент, когда шло воздействие на твой личный страх. И это было всегда после того, как ты говорил о нём Джейку, – дописав картину, Анна отложила кисть.
Я хотел было возразить, сказав, что я не говорил Инглишу о своём страхе толп, но осекся. Ведь… кажется, был момент, когда я сказал. Или нет? Был или не был?
Был. Настолько давно, что я и позабыл об этом. Чёрт… Я же рассказал ему столько всего о себе. И после каждого нового факта случалось что-то, выбивавшее меня из колеи. Получается, он просто…
Единственное объяснение, почему именно он из всех душ оказался свободен, – это то, что он проклятый дух, – проговорила Анна. – И он собирает души других. Просто потому, что когда-то свихнулся и убил всех, кто был ему дорог, а потом и себя. И, не обретя покоя после смерти, стал продолжать начатое. А делать это легко с такой открытой натурой, какая у него. Такой человек приятен, и ты подчас сам хочешь рассказать ему обо всём. И он всё понимает. И знает. Потому что между вами появляется связь. И это только облегчает ему задачу.
О да. Связь. Чёрт возьми. Связь… Он говорит нарушить связь с Тварью. Но притом сам привязывается к тебе. А что, если…
Я молчал. Потому что мне нечего было сказать, а согласиться с тем, что я ошибался всё это время, было слишком болезненно. Да и… в глубине души всё ещё сидело сомнение – а что если это Анна не права? Она же уже кучу времени находится здесь и определённо не является вольной пташкой. Вдруг эта художница просто пытается заговорить мне зубы? Но всё же… Слишком много вещей говорило против Джейка. Слишком.
Дирк? Дирк, слава пресвятому Тесле, ты жив!
Помяни чёрта – и он появится. Все картины резко обратили взгляды в сторону другой части зала. Там была ещё одна дверь. И буквально пару мгновений назад она открылась.
Дирк! – это был Джейк. И сейчас он, хохотнув с облегчением, подбежал ко мне и без малейшего стеснения сгрёб в объятья. – Господи, как я рад! Я так беспокоился за тебя! Боялся, что ты… что тебя…
Джейк, – меня словно пробило электричеством от прикосновения. Так, нет уж, достаточно. Я довольно резко отодвинул повисшего на мне англичанина. Взгляд мой был мрачным и растерянным. Я не хотел верить… – Инглиш, ответь мне на один вопрос. Это очень важно.
Призрак явно не совсем обрадовался тому, что его так отстранили. Но особо виду он не подал. Только сразу был несколько обескуражен сказанным.
Ха? Ох, ну… Конечно, приятель. Спрашивай, – проговорил англичанин. – Что ты хочешь узнать?
Это сейчас будет вообще не в тему. И я бы слукавил, если бы сказал, что не рад тебя видеть, чел, но есть вещь, которая меня беспокоит… – один вопрос. Вопрос, ответ на который сразу же прояснит ситуацию. Вопрос, который уже слишком долго висел в воздухе. – Почему из всех призраков, которые стали жертвами Твари, именно ты не стал её пленником?
Прозвучавший вопрос ввел Джейка в ещё большее смятение.
Что? Я не… – тут он, отведя взгляд чуть в сторону, заметил картины. На лице призрака прописалось удивление. – Анна, так ты здесь?
Давно не виделись, Джейкоб, – достаточно холодно проговорила девушка.
Ты… – здесь Инглиш слегка прищурился. – Что ты ему сказала?
А ты как думаешь? То, что ты – лжец, – хмыкнула Анна. – И что именно ты являешься проклятым духом, из-за которого гибнут люди.
Святые угодники, Анна! – англичанин с досадой и раздражением провёл рукой сквозь волосы. – Я же говорил тебе, что это НЕ ПРАВДА! Я пытался помочь тебе!
Опять двусмысленность. Я старался сохранять спокойствие, стоя между призраком и жертвой как некие весы, призванные, наконец, привести всё в порядок.
Анна, помолчи, – я нахмурился и кинул взгляд на основную картину – ту самую, где девушка была в зелёном платье. Я направился к ней. – Джейк, я хочу тебе верить, очень хочу. Но твои действия не всегда кажутся однозначными.
Я обернулся на призрака и заглянул ему в глаза.
Потому, пожалуйста, ответь – почему из всех, кто стал жертвой Твари, именно ты относительно свободен? Расскажи – почему ты был «особым случаем»?
Ну же.
Хорошо, Дирк. Я… – начал было говорить Джейк, но тут осёкся. Он смотрел по сторонам, словно силясь отыскать нужные ему слова, но не находя их. – Я… – растерянность на его лице плавно сменилась чем-то сродни смеси мольбы и отчаяния. Потому что… – Я не знаю.
Да неужели, – фыркнула Анна.
Да, я не знаю! – воскликнул Инглиш. – Никто никогда не спрашивал меня об этом, и я… Я попросту не знаю! И не могу ответить ничего, кроме «так получилось». Но поверь, Дирк, я правда хочу помочь!
Я молчал. Вон оно что. Простая случайность? Это было слишком туманно, чтобы в это поверить. Я поджал губы и спрятал руки в карманы джинсов, делая ещё один шаг назад.
Подтвердились худшие предположения. Чёрт.
Дирк, прошу… – Джейк хотел было подойти ко мне, но замер, когда голос подала Анна.
Лжец! Тебе мало было всех тех людей, которых ты уже погубил?! Хватит! – девушка уже просто кричала. Она была в ярости, и причиной тому был Инглиш.
В следующий миг раздался шумный треск. Все картины, что были в зале, попадали со стен и приподнялись над полом на руках. Да, теперь каждая из изображенных Анн наполовину выходила из картины (кажется, где-то я такое уже видел). Руки их и лица теперь были неравномерно покрыты чешуей – зеленоватой, как у змеи. Все девушки резко зашипели, обнажая длинные клыки, и кинулись в сторону англичанина.
Я стоял, наблюдая за этой сценой, и не осознавал её. Мысли всё продолжали лихорадочно крутиться в моей голове. Я пытался найти Джейку оправдание, но фактов для этого находилось ничтожно мало по сравнению с теми вещами, что говорили об Инглише не самое приятное.
Звучащая наверху песня Синатры внезапно исказилась. Музыка то ускорялась, то замедлялась, голос певца уже был практически не узнаваем, а слова – почти не различимы. Как будто где-то перегрелся аппарат, воспроизводивший эту песню. Так же, как сейчас перегревался мой ум от всех находящихся в нем противоречивых мыслей…
В этот момент одна из картин – та самая, где Анна была в зелёном платье – вцепилась руками в шею Джейка, начав душить призрака, в то время как остальные картины обездвижили его. Сквозь искаженную музыку до моего слуха донёсся отчаянный хрип.
Я поднял взгляд и тут же увидел одну важную деталь. Деревянные ноги куклы. Они торчали с другой стороны картины, душившей Инглиша. И вид этой части паззла вытеснил все те мысли в моей голове, что грудились до этого. Осталась лишь одна – вот он, злополучный трофей, который я должен забрать.
Да пошло оно всё к чёртовой матери, – прошипел я себе под нос, а после этого в несколько стремительных шагов оказался над душащей англичанина картиной. Я быстро вцепился в торчащие деревянные ноги и потянул их на себя, упираясь ногой в холст. – Всё кончено, Анна! Ты и так уже мертва.
Конечно же, просто так отделиться эти ноги не могли. Но я уже один раз выдирал с мясом деревянные конечности, так что второй раз не вызывал столько внутреннего страха. Мне хотелось покончить с этим кошмаром, и был только один способ сделать это.
Анна визжала от боли, выпустив-таки из своей хватки Джейка. Причем хоть выдирались ноги только у одной картины, кричали все, создавая тем самым один жуткий хор агонии. Пара из Анн-дублей попыталась кинуться ко мне, но к этому времени я сумел уже оторвать ноги от картины с громким хрустом. Стоило этому случиться, как все картины повалились на пол, истекая красками словно кровью. Искаженный Синатра смолк, а пространство вокруг начало разрушаться, исчезая в небытие.
Я кинул быстрый взгляд на Джейка. Неизвестно, друг он или враг, но мне было понятно одно – без него мне отсюда не выбраться.
Чел? Чел, вставай, – я склонился над Инглишем. Где-то наверху начали бить часы.
Призрак с трудом пытался продышаться, поэтому не сразу отреагировал на то, что его зовут. А потом кое-как поднялся на ноги и закашлялся, выпуская в воздух солидную порцию сажи.
Мы… Нам сейчас… – пытался хрипло выговорить призрак, но только снова захлебывался кашлем.
Стены вокруг практически совсем исчезли, когда раздался громкий щелчок, и комната провернулась по часовой стрелке. Слишком быстро, чтобы можно было за что-то уцепиться, и потому я рухнул обратно на пол. Точнее, я думал, что упаду на пол, но полетел спиной куда-то вниз. Снова. Значит, скоро я проснусь. Но где? И что дальше?
И будет ли этому конец?..
Песни Фрэнка Синатры, упомянутые здесь (в порядке появления):
Wrap Your Troubles In Dreams;
Everything Happens To Me;
Over The Rainbow;
Body And Soul;
Get Happy;
It All Depends On You;
It Could Happen To You;
My Way.
** Картина отражает Блиц (или же Лондонский Блиц/Большой Блиц) – бомбардировку Великобритании нацистской Германией в период с 7 сентября 1940 года по 10 мая 1941, часть Битвы за Британию. Хотя «блиц» был направлен на многие города по всей стране, он начался с бомбардировки Лондона в течение 57 ночей подряд.
*** Pupa amata (лат.) – Любимая кукла.
**** Omnis homo mendax (лат.) – Любой человек лжив.
========== XV. Condemno ==========
??? неизвестного месяца ???? года. День ???
Сквозь тьму до меня доносились гулкие удары часов. Они пробили двенадцать раз – видимо, я всё же успел выбраться из Галереи до её «закрытия». А затем неожиданно послышался тринадцатый удар, и всё стихло.
В звенящей тишине я услышал только белый шум – как от телевизора, у которого не была настроена антенна. Этот звук успокаивал и возвращал меня в реальность. Или то, что я сейчас ею считал. Моё сознание прояснилось, и я с удивлением обнаружил, что лежу в кровати, накрытый тонким одеялом. В своей комнате. На момент я подумал, что всё, кончились мои мучения, но сумеречный сероватый свет, исходящий откуда-то с потолка, сразу же развеял только вспыхнувшую надежду на это. Нет – я не проснулся окончательно. Только оказался в так называемой «безопасной» зоне. Как тогда, когда я собирался попасть в самый первый из Миров-кошмаров – свой собственный. Хм, но если так, то… Получается, то, что я пережил в Галерее, было сном во сне во сне.
Жаль, что шутки про ДиКаприо уже не казались мне смешными.
Мысли в голове перекатывались с боку на бок подобно ленивым, жирным, покрытым толстым слоем слизи жабам. Мягкая, обволакивающая тьма забытья звала меня в свою чёрную пасть, и, наверное, только страх снова окунуться в кошмары останавливал меня от того, чтобы не провалиться обратно в дрёму. Я устал. Всё во мне умоляло о передышке. Даже самая напряжённая из тренировок, которые я переживал, не выматывала меня настолько.
Чтобы хоть немного успокоиться и не дать себе заснуть, я начал размышлять. Или хотя бы пытаться это делать. Я вспомнил, что произошло в Галерее, и почти мгновенно пожалел об этом. Голова сильно загудела от всех тех вопросов, что висели под потолком моей черепной коробки и притаились только на время, чтобы затем налететь на меня с новой силой.
Я чувствовал обиду и смятение – мне до сих пор не верилось, что Джейк может оказаться предателем, хотя все факты были налицо. Видимо, я и правда не хотел признаваться себе в том, что ошибался всё это время. Как заведённый, я снова начал перебирать, словно бусины на чётках, все те ситуации и фразы, которыми мы обменивались с Инглишем, чтобы собрать их в некую общую картину. Но паззл не складывался – воспоминания казались смазанными и нечёткими, многие вещи в поведении призрака были неоднозначными, а слова Анны и невозможность англичанина ответить на лёгкий, по сути, вопрос клали тяжеленный камень на чашу вины. Почему-то я вспомнил, как от Джейка шарахалась напуганная Рокси. Теперь то, что она его видела в виде сгоревшей головешки, казалось ловко продуманной стратегией, направленной на то, чтобы зацепить и подпитаться от как можно большего количества людей. И тот странный, будто ни к чему не причастный случай с насекомыми, которых видел только один парень... Господи, как было его имя? Не помню. Чем больше я старался вспомнить, тем более смутной, не полной казалась мне картинка. Это сводило с ума.
Коротко промычав от усталости, я перевернулся на спину и накрыл лицо рукой, стараясь отбросить все эти размышления в сторону. Я точно не смог бы сейчас заснуть – уж очень глубоко внутрь своей памяти я копнул. И чем глубже я пробирался, тем меньше мне хотелось нырять снова в эту изнуряющую круговерть кошмаров и сумасшедших гонок со смертью. Я уже не видел в этом смысла. И, что ещё важнее, я не знал, можно ли хоть кому-то верить.
Эй, чел, ты там как? – приглушённый голос брата, раздавшийся из-за фанерной стены, немного меня успокоил.
Могло быть и лучше, – сонно на выдохе проговорил я. А затем резко вскочил, приняв сидячее положение. Дежа вю – такое случалось ранее. Я уже слышал голоса мертвецов за своим плечом.
Я начал неотрывно смотреть на белую стену, со страхом и долей надежды ожидая, что призрак Дейва может появиться прямо здесь передо мной. Как до этого я видел Роуз. Но брата всё не было. Прежняя звенящая тишина, разрезаемая только гулким белым шумом – вот и всё, что я слышал.
Но через какое-то время стена всё же немного изменилась – по ней быстрыми полосами, как от невидимой змеи, поползли чёрные следы копоти. Я почувствовал запах гари, но почему-то был уверен, что моя квартира не горит.
В конце концов, она уже давно сгорела…
Стоп. Что?
Я мотнул головой и опустил босые ноги на пол. Снова сквозняк. После этих галлюцинаций выходить из комнаты и совершать ошибку не хотелось. Но прохлаждаться в кровати дальше, ловя всё новые глюки, не хотелось ещё больше. Поэтому я открыл дверь и покинул комнату. Неплохо было бы, между прочим, отыскать свою катану. Так, для разнообразия.
Однако стоило мне перешагнуть порог своего главного убежища, как я почувствовал под ногами что-то мягкое. Опустив взгляд, я с удивлением обнаружил, что это были перья – чёрные, блестящие вороньи перья. Они вели в приоткрытую дверь соседней комнаты – комнаты Дейва. Может, наша встреча всё же состоится?
Медленно и осторожно я начал приближаться к комнате младшего брата. По дороге я приметил, что планировка моего дома опять изменилась. Коридор заметно уменьшился и теперь заканчивался лестницей, ведущей на первый этаж. Этот дом невыносимо напоминал мне что-то. Образ крутился на окраине памяти, всё никак не желая всплыть окончательно. Но воспоминания эти отдавали привкусом горечи и страха. И будто были не совсем мои.
В таком смутном состоянии я приблизился к комнате Дейва и медленно приоткрыл дверь, настороженно заглядывая внутрь. Да, поступал как герой второсортного ужастика – тот самый, который вместо того, чтобы смотаться подальше от опасного места, суёт туда свой любопытный нос. Но желание увидеть брата, голос которого я недавно слышал, было сильнее меня. Хотя я прекрасно осознавал, что это может быть очередная ловушка.
Комната мелкого была захламлена, и это не особо походило на его привычный «творческий беспорядок» – на полках было уж слишком много сгруженных, стоящих одна на другой банок с формалином, в которых плавали отрубленные пальцы, вырванные глазные яблоки и дёргались полумёртвые амфибии. Весь пол был устлан фотографиями, чёрной слизью, происхождение которой я знать не хотел, и всё теми же перьями вороны. Верёвки, на которые Дейв обычно вешал самые удачные снимки, были безжалостно оборваны. Окно было раскрыто нараспашку, а на рабочем столе, с которого куда-то пропала музыкальная установка, сидела большая чёрная птица. Она внимательно глядела на меня, повернув голову. И я не знал, чего мне ожидать от этой пернатой задницы. Может, она прилетела ко мне с вестью от брата. А, может, поесть мертвечины – кто её разберёт. Я сделал осторожный шаг внутрь, намереваясь согнать ворону нафиг, и наступил ногой на одну из фотографий. Посмотрев вниз и подняв снимок, я удивился, увидев не одно из «ироничных селфи» и даже не фотографию пейзажа. Единственная уцелевшая фотография, не испачканная в чёрной склизкой субстанции, устилавшей пол, изображала меня и брата. Лицо мелкого было жестоко замазано чёрным маркером. Мы кормили чаек.
Я мгновенно вспомнил этот момент – это было давно. Тогда, когда мы отдыхали с папой во Флориде. Он тогда и «щёлкнул» нас, пока мы с Дейвом увлечённо подкармливали этих наглых пернатых. Я хмыкнул и перевернул карточку. На другой стороне острые буквы, написанные красной ручкой, сначала казавшиеся, как и в любом сне, смазанной тарабарщиной, быстро сложились во вполне ясные слова.
«делай выбор осторожно
доверься сердцу там где разум терзают сомнения
я же знаю что ты на это способен».
Угловатый, резкий почерк не мог принадлежать никому больше – это был Дейв. Даже чернила ручки были красными – его любимого цвета. И написано всё было без единого знака препинания. Я пару раз растерянно моргнул и вздрогнул, услышав хлопанье крыльев – бездвижная до этого ворона пару раз подпрыгнула, подбираясь к краю стола. Движения её не казались мне агрессивными, но и дружелюбной птица явно не была. Потому я внимательно наблюдал за ней. И тут она резко, отрывисто каркнула на меня, высоко подпрыгнув. Я почти на автомате сделал пару шагов назад и вышел прочь.
Из-за сквозняка дверь резко захлопнулась. Я остался на пороге с полароидным снимком в руках. У меня не возникало ни малейшего сомнения, что это послание мне оставил именно мой брат. Тем же способом, каким до этого в зеркале появлялась Роуз и рисовала на стекле глаза. И, хоть пока я понятия не имел, что всё это означало, некоторые предположения в моей голове медленно, но верно зарождались. Я спрятал фотографию в карман, а затем направился дальше по коридору. Дейв советовал мне слушать сердце, хотя знал, что мне это даётся невыносимо тяжело. Чаще всего я работал головой, редко когда умея не то, что довериться, а банально почувствовать хоть какую-то реакцию своей главной мышцы на окружающие события. Но сейчас эта мышца упрямо твердила, что мне стоит спуститься на первый этаж и взять, наконец, свою катану.
По счастью, кухня отыскалась очень быстро: она теперь была справа от лестничного пролета. И кавардак там был похуже, чем у Дейва. Все шкафчики и холодильник были распахнуты настежь, а их содержимое в беспорядке валялось на полу. Копоть покрывала стены и потолок чуть ли не целиком, без единого просвета. Стол валялся где-то у окна вместе со стульями. Создавалось ощущение, что тут орудовал какой-то бесталанный воришка, главной целью которого было не украсть что-то, а просто устроить разруху в чужой кухне.
Я сделал пару шагов внутрь, осторожно оглядываясь, но затем вдруг резко вздрогнул от каких-то малопонятных звуков и выскочил в коридор, поднимая взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. Кажется, они раздавались там. Я не был уверен, что именно я услышал – не то чей-то лай, не то возню, не то тихое эхо чьих-то голосов. Но откуда-то во мне поселилась уверенность, что сейчас раздастся выстрел, и в спальне упадёт на пол застреленная собственным хозяином белая собака.
Так, это ещё откуда взялось?
Я встряхнул головой и вновь огляделся. С чего вообще мне подобное пришло в голову? Это было похоже на ощущение дежавю, но намного более яркое – почти как реальное воспоминание. Которое даже отозвалось в груди странным тянущим чувством. Не то тоски, не то ещё чего-то такого. Я в этом никогда особо не разбирался. А звать Джейка, чтобы прояснить ситуацию, тем более не хотелось.
Нахмурившись, я вернулся на кухню и ещё раз внимательно оглядел всё вокруг. Катаны нигде не было. Чертыхаясь, я начал обходить весь дом. Начал с прихожей, в которой не было ничего, кроме пары зонтов и упавшей на бок вешалки. Затем свернул к оставшейся, не известной мне комнате. Там теперь располагалась гостиная, которой раньше у нас никогда не было. Конечно же, с таким же артистичным беспорядком, как и кухня. Переступать порог, однако, я не спешил – что-то с этой гостиной было не так. Она была очень тёмной и тусклой, будто туда пробиралась лишь часть солнечного света, и от этого не было видно никаких цветов – всё было однотонно серым (или это у меня начало искажаться восприятие? Не думаю, но кто теперь знает). У камина, рядом с двумя старинными креслами что-то тускло блеснуло. Предположив, что это катана, я пересёк порог.
