Текст книги "Omniphobia (СИ)"
Автор книги: A.maUS
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Но когда я сломал челюсть и аккуратно ухватил голову куклы, то я снова услышал тот странный голос. Он снова повторял эту фразу:
Ты уверен, что это – та сторона медали?
Я нахмурился и потянул мой «трофей» на себя, вырывая его из глотки.
Т ы у в е р е н, ч т о э т о – т а с т о р о н а м е д а л и? Ты уверен, что это та сторона медали? Тыуверен,чтоэтотасторонамедали? Тасторонамедали? Тасторонамедали? Уверен? Уверенчтоэтотасторонамедали? Уверен? Уверен? – голос тараторил всё быстрее и быстрее, достигнув своего апогея тогда, когда я рывком всё же смог вырвать голову куклы из глотки Кошки. В висках застучало, я застонал, бросив обе головы на землю и, закрыв уши руками, зарычал:
Замолчи!
А затем с удивлением для себя услышал голос Рона. Растерянный и беспомощный:
Чуваки, – от неожиданности я даже обернулся, увидев, что гризер крутит в перепачканных кровью пальцах небольшую пулю, – я нашёл это у себя в виске.
Ох, чёрт, – проговорил я, стиснув зубы.
Получается, что меня подстрелили? Я… умер? – Рон посмотрел на меня, и я увидел, как его глаза мгновенно начали стекленеть и закатываться назад. Лицо Рона начало бледнеть, даже синеть, а потрескавшиеся губы почернели. Пространство вокруг нас посерело и начало осыпаться пеплом. Земля, казавшаяся надёжной, вдруг стала зыбкой и, не выдержав моего веса и веса Джейка, провалилась под нашими ногами. Я падал вниз, а на меня падала голова деревянного божка, скаля нарисованные зубы. Спирали на его щеках мерцали странным светом. И я ещё раз услышал этот странный голос. Он спрашивал всё то же: уверен ли я в правильности стороны медали. Что бы это ни значило.
Фони (англ. сленг Phoney) – ругательство 70-ых годов. Означало «двуличный, фальшивый».
** Рон напевает припев песни «My Way». Это была одна из самых популярных эстрадных песен середины XX века, английский текст которой написан Полом Анкой для Фрэнка Синатры (оригинальный французский текст был исполнен Клодом Франсуа в 1967 году, она называется «Comme d’habitude» («Как обычно»)). Элвис Пресли исполнил её на Гавайях в 1973 году, концерт впервые шёл в прямом эфире через спутник. Сам текст песен, со слов Пола Анка, принадлежит средневековому поэту Франсуа Вийону.
Интересный факт: в силу соответствующего текста «My Way» (в песне от первого лица ведётся рассказ человека о прожитых годах, эдакое подведение итогов жизни) в исполнении Синатры используется в Великобритании на каждых седьмых похоронах.
*** Ludi rationis (лат.) – игры разума.
========== XIII. Festina lente ==========
??? неизвестного месяца ???? года. День ???
Я понимал, что я проснулся, но не мог найти в себе силы оторвать голову от рук. Казалось, что я до сих пор в этом странном, кислотно-наркоманском лесу, и вокруг меня всё ещё маячат эти отвратительные деревья, пульсируя всё быстрее и быстрее. Я негромко промычал. По горлу будто пробежались наждачкой. Чертовски хотелось пить, но оторвать от стола отяжелевшую голову было почти невозможно. Я чувствовал себя так, будто на одну ночь поменялся с Роном жизнями. Меня мучило жутчайшее похмелье, а всё тело болело, причём не только от того, что я уснул на кухне в неудобной позе, но и, наверное, от той быстротечной, но напряжённой драки с Кошкой.
От одного воспоминания о ней уши жалобно заныли, и в них зазвенело. Кажется, я до сих пор был слегка оглушён. В общем и целом, моё состояние можно было описать одной фразой – я был разбит и вымотан. Хотелось передышки: полчаса или час, а ещё лучше – парочка дней или даже недель. И желательно при этом, чтобы меня выпустили из этой адской круговерти людских кошмаров, оставив в покое.
Но, конечно, это была слишком большая роскошь, чтоб такой пленник, как я, мог даже мечтать о минуте покоя. Меня начали трясти за плечо, и с небольшим запозданием до меня дошёл чужой голос:
Дерек, ты как?
И хоть Джейк и пытался потряхивать меня осторожно, это отдавало в голове непонятным гудением, и я вновь замычал.
Не трогай, – я оттолкнул его руку и, наконец, смог приподнять голову, отчего та начала кружиться. – И перестань называть меня этим тупым именем.
Как скажешь, старина, – Джейк, кажется, усмехнулся и затих.
Я расслабился, прикрыв глаза, и уже начал проваливаться в какую-то приятную полудрёму. Какая-то часть меня подозревала, что если я сейчас усну без предупреждения, то вполне могу угодить снова в какой-нибудь из Миров-страхов, но тьма забытья, в которую меня тянуло, была слишком притягательной, чтобы отказываться от возможности в ней отдохнуть.
Однако меня вновь выдернул голос Инглиша:
Ты слышал?
Что? – я всё же нашёл в себе силы, чтобы вновь поднять голову с рук.
Погоди, я сейчас проверю, – проговорил призрак и резко поднялся. Стул проскрипел по полу металлическими ножками, и у меня свело зубы от этого резкого звука. В сторону уходящего англичанина полетели скомканные гневные высказывания, которых в моём арсенале оказалось неожиданно большое количество, и я не постеснялся промычать вслед Джейку, кем он является на самом деле, что ему стоит при этом делать, и порекомендовал самую короткую и понятную дорогу, по которой ему следовало отправиться. Но, наверное, к моему счастью, призрак не слышал моей тирады, сказанной под нос, и потому, выговорившись, я вновь опустил тяжёлую голову на руки.
Стоило мне снова попасть в притягательное состояние полудрёмы, как сверху на меня вновь обрушились руки англичанина, и он начал меня активно тормошить:
Дирк! Вставай! Срочно поднимайся!
Голос Джейка звучал взволнованно и слишком громко для меня. Я поморщился, вновь пытаясь отмахнуться от вцепившегося в меня призрака.
Дай мне минуту, Инглиш.
Я бы рад, друг мой, но не могу, – моё тело возмущённо заныло, а сам я потерял на какой-то момент ориентировку, когда меня вдруг резко подняли на ноги, перекинув одну руку через плечо. – Нам нужно спешить.
Где-то за моей спиной что-то металлически лязгнуло, и я вновь зарычал – мне было физически больно от этого шума.
Чёрт тебя дери, Джейк! На каком языке я должен с тобой разговаривать, чтобы ты понял, что мне нужна передышка?!
На передышку нет времени, Дирк, – Инглиш упрямо вёл меня прочь из кухни. – Давай, Страйдер, топай! Мы уже почти победили Тварь!
Победили? Не смеши меня! – я попытался остановиться, но у меня не было сил, чтобы противиться призраку. – Она с каждым сном становится всё сильнее!
Нет, друг, мы медленно побеждаем. И сейчас не время сдаваться – мы слишком далеко зашли.
Я протестующе зарычал. Ноги заплетались, а перед глазами всё бегало и вертелось так, что меня начало мутить. Я прикрыл глаза, стараясь избавиться от этого противного ощущения.
Инглиш, чёрт тебя дери, ты маньяк.
Прости, друг мой, я был бы бесконечно рад дать тебе отдохнуть, но не-ког-да, – скороговоркой проговорил Джейк, и его слова доходили до меня будто с опозданием. Но он не думал затыкаться. – Нам нужно продолжать в том же темпе – время дорого.
На мгновение у меня мелькнула мысль, что уж где-где, а во снах время – это точно понятие относительное. Но вместо того, чтобы сказать это и угомонить призрака, которому будто аж чесалось поскорее куда-то меня утянуть, я просто поднял взгляд.
Перед нами раздвинулись две створки дверей. Раздвинулись. Сами. Это галлюцинации?
Что изменится, если мы на одну минуту останемся в подпространстве? Что-то до этого ты так не торопился.
Вспомни, что было в прошлый раз, Дерек, – чёрт возьми, я же просил его так меня не называть! – В оба прошлых раза. Ты опять хочешь увидеть в отражении труп своего брата?
Я прикусил язык, не зная, что ответить. Инглиш был прав – в подпространстве Тварь снова и снова вынуждала меня встречаться лицом к лицу с теми, кто погиб по моей вине, и жуткими вещами, которые подрывали моё спокойствие.
До моих настрадавшихся ушей дошёл ужасный скрип, от которого по всему телу пробежались мурашки, и я резко раскрыл глаза, сжав челюсть от въедливого звука. Куда Джейк меня притащил? Раздался мелодичный звон, и после этого уже перед самыми нашими лицами раскрылась дверь лифта. Старинного лифта с красными бархатными обоями и пожелтевшими круглыми кнопками.
Откуда…
Нам нужно идти дальше, Дирк, – как заведённый, вновь повторил Джейк.
Стой! Этого не должно…
Одним уверенным движением он толкнул меня вперёд. Я не смог удержать равновесия и плюхнулся на пол кабины. Призрак вошёл следом и, немного подумав, уверенно нажал последнюю – самую нижнюю – кнопку на лифте.
Я знаю, что делаю, Дерек, не волнуйся, – парень улыбнулся мне, когда дверцы лифта за его спиной со скрипом закрылись.
В голове у меня начало, наконец, проясняться. Мы шли из кухни. Свернули налево. Там коридор, ведущий в комнаты – мою, Дейва и папы. И лифта там отродясь не было. За границами моей квартиры – пустота, и там не может быть безопасно. А лифт находится вне её границ.
Я медленно перевёл взгляд на Джейка. В его глазах горел непонятный мне азартный огонёк, а губы были растянуты в еле заметной улыбке.
Джейк, – осторожно начал я.
Да, приятель? – призрак открыто мне улыбнулся. Казалось, на его лице и одежде стало лишь больше сажи.
Откуда в моей квартире этот старый лифт? – я уже не знал, чему и кому я могу доверять.
Ну, – Инглиш растерянно поскрёб сажу на своей щеке. Под ней показался небольшой красноватый ожог, – я просто нашёл его тут. И, присмотревшись, понял, что это проход в новый Мир. Но вот откуда он…
В этот момент кабинка замерла, моргнув лампочкой. Я вцепился в перила, начав оглядываться по сторонам. Джейк был точно так же напуган и растерян, как и я.
Через мгновение повисшую тишину разбила музыка. Духовые начали наигрывать лёгкий и приятный мотивчик, никак не вязавшийся с нашим нынешним состоянием. После небольшого проигрыша приятный мужской голос начал петь:
Imagination is funny, it makes a cloudy day sunny
Makes a bee think of honey just as I think of you
Imagination is crazy, your whole perspective gets hazy
Starts you asking a daisy "What to do, what to do?"*
Это был Фрэнк Синатра. Его голос я вполне мог узнать. Но прежде, чем я смог осознать всю абсурдность ситуации и сказать хоть что-либо, кабина ещё раз вздрогнула и резко понеслась вниз на скорости, явно не контролируемой никакими тросами. Старина Фрэнк продолжал беззаботно петь в колонках где-то под потолком, пока кабина летела вертикально вниз.
«Серьёзно?!»
Это была единственная мысль, успевшая мелькнуть в моей голове. Из всей той палитры страхов, фобий, тревог и неврозов, которые были у этой Твари в запасе, она выбрала самый узнаваемый, понятный и распространённый. Самый глубинный страх всего современного человечества. За это я, признаться, возненавидел её ещё больше.
Это фрагмент из песни «Imagination» 1940 года.
** Festina lente (лат.) – поспешай медленно, или "тише едешь – дальше будешь".
========== XIV. Omnis homo mendax ==========
??? неизвестного месяца ???? года. День ???
Первым ощущением, вернувшимся ко мне спустя, казалось, целую вечность, был слух. Сперва нечётко, словно сквозь толщу воды, но затем всё отчётливей до меня стало доноситься низкое гудение и металлический лязг. Такие звуки обычно слышишь от работающего от электричества механизма. В данном случае больше всего это было похоже на шум спускающегося лифта.
Стоило моему сознанию более-менее включиться следом, как в голову пришла мысль, что слышать подобные звуки после недавних событий – это несколько абсурдно. С другой стороны, была в этом своя доля облегчения, так как, если исходить из этого, лифт перестал в какой-то момент падать и теперь просто спускался дальше вниз. А вернувшиеся, наконец, тактильные ощущения показали, что я жив и вполне цел. Только нехило шлёпнулся на пол в какой-то момент и, кажется, приложился затылком об один из поручней (он ныл как последняя зараза, но не суть), но из всех зол, что уже были, это являлось самым меньшим.
Медленно я открыл глаза и попытался оглядеться вокруг, дабы окончательно подтвердить все те догадки, что я успел составить. Когда зрение более-менее сфокусировалось, то я увидел то, что, в принципе, и ожидал – всё та же кабина допотопного лифта, которая слегка подрагивала от продвижения вниз по шахте. Свет лампы вверху изредка мигал на особо сильных толчках. Занятно, но песни Синатры больше слышно не было. Если не считать всех механических звуков, то внутри была полная тишина.
На миг я подумал, что спуск по своей продолжительности явно уходил куда-то в Преисподнюю, но быстро выкинул эту мысль из головы, когда мой взгляд упал на Джейка. Тот сидел, привалившись спиной к противоположной стене лифта. Судя по тому, как он медленно и сосредоточенно моргал, пришёл в себя Инглиш где-то в то же время, что и я.
Кстати.
Джейк. Что, твою мать, только что произошло? – негромко, но достаточно твёрдо проговорил я, чуть отстраняясь от стены, на которую я опирался. В конце концов – недавнее поведение англичанина было крайне странным. Ладно его доводы касаемо того, почему нам надо подрываться и идти дальше – мне был неясен этот его внезапный энтузиазм по этому поводу. Не до конца, во всяком случае. И хотелось получить какие-нибудь ответы.
Мой вопрос явно привёл Джейка окончательно в себя, поскольку он, вздрогнув и пару раз быстро моргнув, поднял на меня взгляд.
Ну… Насколько я помню, мы падали. А сейчас перестали, – ответил призрак, сопроводив свои слова глуповатой улыбкой.
Видимо, он не совсем меня понял. Я хотел было поставить вопрос по-другому, но внезапно почувствовал некоторую тошноту и попросту откинулся спиной обратно на стену, выдыхая. Так, ладно, придётся оставить это до лучших времен. К счастью, восстановить нормальное состояние у меня получилось быстро – достаточно было пару раз глубоко вдохнуть и выдохнуть.
Лифт продолжал ехать вниз, пока вдруг не вздрогнул довольно резко пару раз, а затем остановился. Раздался звон, и створки дверей плавно разъехались в стороны, открывая проход в новое пространство. Я поднялся с пола и с опаской вышел наружу, взглядом оценивая обстановку.
Мы прибыли в небольшую, полутёмную комнату. Рассмотреть всё, тем не менее, было достаточно легко – интерьер освещался довольно крупной, выглядящей старинно латунной люстрой, подвешенной к белому потолку. Стены комнаты были оливкового цвета, немного потемневшего в углах, а пол был устлан тёмно-коричневым паркетом. У стены напротив дверей лифта стояли большие напольные часы – тоже достаточно старые на вид. Такие ещё за глаза именуются «дедушкиными часами». Рядом с ними висела огромных размеров картина, на которой был изображён коридор явно какой-то картинной галереи. Просто светлый коридор с картинами по стенам. Без людей.
Правда, больше моё внимание зацепило другое. У стены справа от входа в лифт приютился большой музыкальный автомат – деревянная, закруглённая сверху коробка с вставками из белого стекла и большим динамиком спереди. Под панелью с кнопками управления поблёскивала надпись «Вурлитцер». Ещё выше располагалось небольшое окошко. Да, подобные вещи не скажи, что редкость – в некоторых кафешках можно до сих пор отыскать парочку таких. Но данный аппарат определённо был старше. Он выглядел так, будто его выцепили из старого, ещё чёрно-белого американского кино. Такие агрегаты ещё называли джукбоксами или никельодеонами в те дремучие года, когда они проигрывали не современную попсу, а нормальную, ставшую сейчас классикой, музыку. Аппарат был выключен.
Возле джукбокса стоял деревянный стенд с прикреплённой к нему афишей. Я попытался прочесть её, но тут мутное состояние вновь навалилось на меня, и пришлось на некоторое время сосредоточиться на своём организме. Чёрт, и с чего бы всё это? От усталости? Или я съел или выпил что-то не то недавно? Хотя, нет – память подсказала мне, что я уже довольно долго ничего не ел, кроме таблеток снотворного. А вода из той бутылки из холодильника была последним, что я пил. Так что… А, кстати, мне вспомнился тот странный привкус, что был у неё. Это было подозрительно. Припомнив также, что подал мне воду тогда Джейк, я оглянулся на призрака.
Слушай, Инглиш, можно задать тебе вопрос? – из-за дурноты и моих внутренних попыток усмирить её, вопрос прозвучал несколько сухо.
Англичанин же в это время был на какой-то своей волне. Он с лёгкой, в чём-то ностальгической улыбкой рассматривал небольшое помещение и находящиеся в нём предметы. Подойдя к картине, призрак осторожно коснулся её поверхности.
Само собой, приятель, – ответ последовал с небольшим опозданием. Инглиш отвернулся от картины и посмотрел на меня, продолжая всё так же улыбаться. Что же с ним такое? Сперва спешка, теперь это. Нет, вроде как, было объяснение его радости, но в голове оно почему-то не всплывало.
Помнишь, ты не так давно давал мне выпить воды из той бутылки из холодильника? – я медленно подошёл к нему, продолжая гнуть свою линию. Улыбка призрака несколько пугала – она в чём-то походила на улыбку Бейзил, как бы абсурдно это ни звучало. – У неё был какой-то странный металлический привкус. В той бутылке не было ничего помимо воды?
Здесь Джейк заметно озадачился.
Серьёзно? – он вопросительно поднял бровь. – Оу. Что ж, теперь понятно, почему ты тогда отключился, – он опустил взгляд, затем пожал плечами. – Честное слово, Дерек, я не знаю, что там могло быть. Ничего такого в самой бутылке я не заметил. Возможно, Тварь попросту вновь исказила твое восприятие? Не первый раз же, – подняв взгляд, Инглиш немного нахмурился. – Смею заметить, кстати, что ты выглядишь несколько бледнее обычного. С тобой всё в порядке, друг?
Что ж, это был не тот ответ, который я хотел услышать. Но с другой стороны, откуда призраку и правда было знать? Я выдохнул и провёл рукой сквозь свои волосы.
Не знаю. И перестань уже меня так называть – я Дирк, а не Дерек, – я повернулся лицом к картине.
Прости великодушно – всё время забываюсь, – протянул англичанин.
Ладно, чёрт с ним. Скажи лучше – куда мы попали на сей раз?
Инглиш вновь улыбнулся той загадочной улыбкой. Переведя взгляд на афишу неподалеку, призрак подошёл к той и вслух прочитал:
«Только сегодня вам предоставляется уникальная возможность посетить нашу Галерею Искусств. Мы рады принять вас ровно до двенадцати часов по полуночи. Включите музыку для создания настроения – и вперёд, на встречу с прекрасным!» Дирк, – он поглядел на меня, и в его глазах снова заплясали азартные огни, – мы с тобой находимся там, куда ещё прежде никому не удавалось попасть. Во всяком случае, с момента появления этого места.
Просто замечательно. Да, что-то такое он и говорил. Но… Я слегка наклонил голову на бок, с долей растерянности глядя в ответ.
В смысле, никому не удавалось сюда попасть? – всё же не очень хотелось думать о том, что я забрался так глубоко, как не пробиралась ещё ни одна жертва. Это могло значить, что я либо в огромной опасности и рискую умереть в любую секунду, либо…
Небольшой кислый ком прилил к горлу так внезапно, что я закашлялся, стараясь задавить его обратно. Мутное ощущение внутри и не думало уходить, лишь усиливаясь, и меня внезапно одолел приступ головокружения, из-за чего мне пришлось опереться о раму картины, чтобы не упасть.
В том смысле, что мы ушли в один из самых дальних миров снов, – продолжал тем временем Джейк, отвернувшись обратно к афише. Ему пока явно было не до того, как я себя ощущаю. Вот же его захлестнуло. – И это потрясающе! Хотя, конечно, расслабляться ещё рано, но только подумай, Дирк – мы всё ближе к тому, чтобы разорвать этот порочный круг! – парень вскинул руки вверх, радостно усмехнувшись. О да, мы всё ближе к тому, чтоб нас прикончили. Гип-гип-ура. – Я уверен на все сто, что у нас всё получится! Надо только понять, как нам попасть внутрь.
Здесь я приостановил поток внутреннего сарказма. Внутрь? Это куда ещё? Так и хотелось спросить, но проклятая дурнота и не думала ослабевать. Чёрт, не помню даже, когда подобное со мной случалось. Если и случалось вообще…
Откуда-то со стороны раздалось негромкое, но настораживающее шипение. Я кинул взгляд туда, а затем резко одёрнул руку от рамы, на которую опирался. По ней, чуть поблёскивая в неярком свете, ползла чёрная змея. Как будто так и должно быть. Я с напряжением отошёл на шаг, предположив, что змея ядовита, и неплохо бы держать дистанцию. Но потом заметил жёлтые пятна на её голове и относительно успокоился – это был просто уж.
Организм, тем временем, вроде, утихомирился, и я задал мучивший меня вопрос:
Куда «внутрь»? Я не вижу тут никаких дверей, кроме лифта. Но я не рискну вновь туда заходить, Инглиш, даже не проси.
Англичанин поглядел на проход обратно в лифт, затем отмахнулся.
Нет, лифт доставил нас сюда. Свою функцию он исполнил, так что навряд ли понадобится нам теперь, – он повернулся ко мне лицом. Призрак прямо-таки светился от радости, и это никак не вязалось со всей ситуацией в целом. – Надо искать подсказки в этом помещении. Как и всегда, в общем-то. У меня пока только есть предположение, что надо как-то запустить музыкальный аппарат, дабы где-то открылся проход в галерею. Туда, куда нам, собственно, и нужно, хех.
В галерею? – я растерянно посмотрел на картину, а затем на ползущую по раме змею. Во мне поднялось странное ощущение, которое я вполне мог охарактеризовать как дурное предчувствие. А с ним вернулась и тошнота. Да что же это такое? Будто я серьёзно отравился чем-то.
Вновь закашлявшись и попытавшись сглотнуть вставший в горле кислый ком обратно, я силился вспомнить, что может вызывать такое отвратительное отравление. Да ещё и с металлическим привкусом. К сожалению, мои знания по части ядов были крайне поверхностными, поэтому вопрос так и остался без ответа.
И всё же тебе явно нездоровится, друг. Что с тобой? Может, тебе стоит пока присесть, а я осмотрюсь вокруг повнимательнее? – с долей тревоги проговорил Джейк, подходя ко мне. Наконец-то отвлёкся от своих восторгов и заметил, как мне хреново.
Кивнув, я присел на пол возле часов. Главное – стараться дышать как можно глубже. В первый раз помогло. Хотя, сейчас моё состояние было явно хуже – голова кружилась, а желчный ком перекатывался вверх-вниз по пищеводу, будто был разумен и не знал толком, куда ему деваться. Глаза начинали слезиться от накатывающей волнами дурноты.
Всё же была какая-то дрянь в той водичке, – сдавленно произнёс я, прикрывая глаза.
Похоже на то. Ладно, сиди смирно. Не думаю, что в этой комнате нам может что-то навредить, – выдохнув, Инглиш принялся ходить по комнате и осматривать всё, что в ней было. Я периодически следил за ним взглядом, когда тошнота была не такой сильной, но потом приходилось вновь закрывать глаза и сосредотачиваться на дыхании.
Кризис случился тогда, когда англичанин принялся обследовать джукбокс. Каждый щелчок кнопок аппарата бил мне по слуху и отдавался очередной волной тошноты. Глубокие вдохи и выдохи не помогали – становилось лишь хуже с каждой секундой. Так что, когда призрак постучал по окошку над панелью с кнопками, а потом вновь принялся щелкать оными, мой организм окончательно взбунтовался, и я потерял последний контроль.
Единственное, что я успел сделать, так это наклониться вперёд – скорее, рефлекторно, нежели осознанно. Мою глотку сдавил сильный спазм, и комок желчи устремился наружу. Из моего рта потекло что-то жгучее и… нестерпимо яркое. Кислотно-синие, зелёные, жёлтые и красные пятна каких-то полупереваренных образов выходили наружу. Голова кружилась, и всё тело начало сотрясать мелкая дрожь. Вскоре передо мной была нехилая красочная лужа, а дурнота всё не желала отпускать.
Внезапно что-то встало поперёк моего горла. Какой-то мелкий предмет. Он ранил горло как наждачка, и из-за него я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Жуткое желание разразиться кашлем только лишь ухудшило ситуацию – я судорожно пытался вдохнуть, но ничего не выходило. Я начал хрипеть, хватая себя за горло и пытаясь выдохами вытолкнуть чужеродный предмет из гортани, но ничего не получалось. Разум начала захлестывать паника, оставляя в нём лишь одну мысль: «Я не могу дышать!»
За всем этим я не заметил, что Джейк перестал возиться с джукбоксом и подбежал ко мне. В следующий момент я почувствовал, как чьи-то руки крепко обхватывают меня внизу груди.
Сейчас, сейчас. А теперь – р-раз! – проговорил Инглиш, а затем резко сжал свои объятья, надавливая на диафрагму и заставляя меня силой выдохнуть.
Первая попытка прошла безрезультатно, посему англичанин повторил свои действия. Я захрипел от неприятного ощущения… а затем предмет, перегородивший мои дыхательные пути, выскочил наконец наружу, со звоном падая на пол и укатываясь куда-то. Сразу же после этого я со свистом вдохнул и зашёлся кашлем, который постепенно стих. Меня трясло, во рту чувствовался привкус желчи и чего-то металлического, голова кружилась от недостатка кислорода. Глаза слезились, мне было зябко, а лицо притом горело. Я глубоко дышал и старался прийти в себя, с неверием глядя на сюрреалистичное пятно кислотной краски, которая только что вытекла из моего рта. В голове в принципе не укладывалось всё, что произошло. Но я и не старался особо задумываться об этом, восстанавливая вместо этого своё дыхание.
Всё, правильно, вот так, дыши, – Джейк всё ещё сидел рядом со мной, держа теперь руки на моих плечах. Прикосновение успокаивало, поэтому вскоре я сумел привести свои нервы в порядок. Поняв это, Инглиш помог мне сесть, а затем поднялся на ноги. – Пойду посмотрю, что за предмет мешал тебе дышать – он, вроде, укатился вон туда, – с этими словами он направился к той стене, где стояли джукбокс с афишей.
Я сидел, прислонившись спиной к стене возле часов, и отсчитывал свои вдохи и выдохи. Голова моя прояснилась окончательно где-то на шестом вдохе. Тошнота ушла на седьмом, а от головокружения почти ничего не осталось на девятом. В теле ощущалась усталость, но это можно было терпеть. Хотя, конечно, отдых бы мне не помешал…
Но увы – не сейчас.
Ну надо же! Вот это удача! – внезапный радостный возглас Инглиша выдернул меня из состояния расслабленности, и я открыл глаза, с долей недоумения глядя на спину стоящего неподалеку англичанина. Похоже, он что-то держал в своей руке.
Чт… – я коротко прокашлялся, дабы окончательно прочистить горло. Оно неприятно болело из-за того, что выскочивший предмет немного оцарапал гортань, но говорить было можно. – Что там?
Джейк повернулся ко мне и поднял руку с чем-то небольшим, зажатым в пальцах правой руки.
Монета! – с улыбкой ответил он. – Пять центов образца 1958 года. Как раз то, что нам и нужно, стоит заметить.
Серьёзно?.. Пожалуй, более бредовой ситуации, пробуждающей смешанные чувства, не придумаешь. Я пару раз моргнул.
Что-что, прости? – дабы удостовериться в реальности происходящего, я поднялся на ноги и подошёл к Инглишу, опуская взгляд на его руки.
Смотри сам, – призрак охотно подошёл поближе и протянул мне раскрытую правую ладонь.
На ней покоился серебристого цвета кругляшок. Типичный никель с профилем старика Джефферсона. Только дата в углу – 1958 – показывала, что нет – это не привычная современная монета, а уже довольно старая по нынешним меркам.
И вот эта хрень только что вышла из моего организма вместе с огромной лужей яркой краски… Так, спокойно, Страйдер, спокойно – в снах какой только ерунды не бывает, не стоит искать в этом привычную тебе логику.
Феерично, – прикрыв глаза и выдохнув, протянул я.
Хех, да, можно и так сказать. Неожиданно, странно, но притом очень кстати, – хмыкнул англичанин, слегка подбрасывая монету на ладони. – Потому что, друг мой, именно такими монетами и запускались когда-то музыкальные аппараты, подобные вон тому у стенки, – он с улыбкой поглядел на меня. – Думаю, ты предполагаешь, что нам нужно делать, так?
Ну, тут, наверное, только дурак не поймёт. Но почему-то для меня это было странно.
Думаешь, всё так просто? – я глянул по сторонам, начав анализировать обстановку вокруг. Ладно, странно-то странно, но, с другой стороны, ничего более активировать в этом месте было нельзя. Разве что завести эти «дедушкины» часы. Но для часов этот никель явно был не нужен – не так обычно заводят часовой механизм.
Ну, на мой взгляд, для того, чтобы войти в галерею, особо сложного механизма не нужно, – Джейк слегка пожал плечами. – На афише сказано включить музыку. Скорее всего, это и откроет проход. Только вот… – он с долей задумчивости поглядел на часы. – Всё не могу понять, зачем здесь напольные часы. Тем более не рабочие.
Хороший вопрос, конечно. Навряд ли это просто для создания антуража. Я поглядел на афишу, затем внимательнее присмотрелся к часам. Вернее, к циферблату. Часовая стрелка замерла на десятке, минутная – на двенадцати. Хм…
Если сейчас уже не день по местному времени, то тогда до закрытия галереи осталось всего два часа, – я указал на циферблат. – Или же четырнадцать, если это всё-таки утреннее время… К слову – от галереи тут только одна картина пока. Что немного разочаровывает.
Ну, это пока одна. Посмотрим, что будет, если мы забросим эту штучку в музыкальный аппарат, – с этими словами Инглиш, заговорщицки подмигнув, подошёл к джукбоксу. Перехватив монету пальцами, он легко вбросил её в прорезь.
Послышались негромкие механические щелчки. Потом пара гудков. А затем аппарат «ожил», и ранее белые лампы замерцали всеми цветами радуги. И тут же откуда-то сверху зазвучала музыка.
When skies are cloudy and grey
They're only grey for a day
So wrap your troubles in dreams
And dream your troubles away*, – после проигрыша вновь зазвучал голос Фрэнка Синатры. И чёрт его поймет, как – крутящейся внутри аппарата пластинки я так и не увидел.
Следом за джукбоксом внезапно «ожили» и напольные часы, начав глухо тикать. Маятник стал мерно покачиваться из стороны в сторону. Видимо, время пошло вперёд.
Я с долей удивления пронаблюдал сперва за музыкальным аппаратом, затем за часами. Потом ещё раз осмотрелся вокруг. Помимо этого, в комнате больше ничего не изменилось.
Что ж, никаких дверей волшебным образом не образовалось. Что делать будем? – я перевёл взгляд на Джейка.
Тот задумчиво хмыкнул. Он тоже обвёл взглядом комнату, пытаясь понять, какой шаг сделать следующим. А затем Инглиш неожиданно замер.
Прислушайся, – призрак слегка прищурился. – Мне кажется, или… – он повернулся в сторону картины.
Сперва я не понял, о чём он говорил, но вскоре до моего слуха начал слабо доноситься какой-то шум. Я прикрыл глаза и сосредоточился, стараясь отстраниться от тиканья часов и звучавшего где-то вверху Синатры. Тут-то я и услышал чуть дребезжащий звук, который обычно издают крутящиеся шестерёнки. Создавалось впечатление, что где-то зашевелился огромный механизм.
