Текст книги "Omniphobia (СИ)"

Автор книги: A.maUS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Этим обстановка немного разрядилась. Я немного раскрутил фонарь – свет стал бледнее – а затем прикрыл его ладонью и опустился на четвереньки.

Береги голову, Инглиш. Я пойду первым, – я осмотрелся и неторопливо пополз вперёд, плотно прикрывая луч от фонаря.

Руки над нами вяло перебирали пальцами, но явно не могли сориентироваться по тому свету, что я оставил, и понять, где именно мы находимся, так что я чувствовал себя в относительной безопасности. Из головы не выходила эта проклятая дверь за нашими спинами, и я иногда бросал быстрый взгляд назад, но видел только сосредоточенное лицо Инглиша, которому пришлось пробираться за мной по почти полной темноте. И в один из разов, когда я снова кинул быстрый взгляд на англичанина, моя рука проскользнула на чём-то мокром. Фонарь выскользнул из рук и упал на пол, осветив руки над нашими головами мощным лучом света. Они встрепенулись, выйдя из оцепенения, а в следующий момент за нашими спинами раздалась громкая долбёжка в дверь.

Джейк, быстрее! – до выхода оставалось совсем немного. Соображать надо было быстро – руки с острыми лезвиями на фалангах уже тянулись к лучу света и моим спине и лицу.

Долбёжка в дверь, настойчивая и громкая, гоняла по крови адреналин, и я почувствовал, как всё внутри меня холодеет. Челюсти нервно сжались от страха, мышцы напряглись. И первое, что пришло мне в голову – толкнуть фонарь. Это я и сделал. Фонарик с шумом прокатился до конца коридора, сделал небольшой круг и начал светить на нашу цель, к которой мы, оказывается, стремились – дверь в конце этого коридора. Руки с пронизывающим до мурашек скрипом не промазанных шарниров размахивали кистями над нашей головой, будто стараясь вырваться из стены и исполосовать свет, к которому они тянулись, острыми пальцами. А мы поползли дальше, пригибаясь ещё ниже. Стук в дверь неожиданно затих.

Чёрт возьми, Страйдер, – Джейк полз следом, – мне совсем не нравится эта тишина.

Мне тоже. Но, раз пока идёт затишье, то надо выползать поскорее.

Мы на удивление легко пробирались дальше. Иногда приходилось пригибаться ниже, но в итоге мы доползли до конца. И в этот момент что-то очень сильно громыхнуло, одна из стен дрогнула, и штукатурка с неё посыпалась нам на спины. Мы с Джейком замерли, прислушиваясь, и прежде, чем кто-то из нас успел что-либо понять, беспрерывная сильная долбёжка в, как оказалось, очень тонкие стены начала сотрясать весь коридор.

Руки начали вылетать из стен и падать как спелые яблоки, гремя шарнирами. Я негромко выругался и сделал последний рывок, стараясь поскорее выбраться из этого места – мы и так ползли по нему невыносимо долго. В этот момент одна из рук рухнула прямо передо мной и рефлекторно шкрябнула своими пальцами-лезвиями мне по лицу. Меня обожгло острой болью.

Твою мать! – я почти кубарем вылетел к двери и фонарику, прижимая ладонь к, как мне казалось, исполосованному лицу.

Джейк вылетел следом, произнеся по дороге какое-то витиеватое междометие, состоявшее из достаточно устаревших слов, а затем подбежал ко мне.

Дирк, что с тобой? Дай посмотреть.

Глаза! – выдавил я. Мне казалось, что к левой стороне лица приложили раскалённый железный прут, а правый глаз залили кислотой. Ещё правую щёку неприятно саднило. Кровь пульсировала в висках и чувствовалась на ладонях.

Инглиш схватил меня за руку:

Дай посмотреть, чёрт тебя дери! – он заставил меня открыть глаза и посмотреть на него. Правый глаз глядел относительно нормально, но левый будто прикрыли красной плёнкой.

Целы твои глаза, только левая скула и бровь рассечены, да лёгкая царапина на правой щеке. Идти сможешь? – призрак вдруг стал поразительно жёстким, но это то, что мне требовалось.

Думаю, что да, – стараясь игнорировать пульсирующую боль, я поднялся.

Джейк подобрал с пола фонарь и, осветив находящуюся перед нами дверь, раскрыл её. Я с горем пополам утёр кровь со своего лица. Левая половина сильно ныла. Я прикрыл раны ладонью и проследовал за Инглишем в комнату.

Помещение за дверью было тёмным и холодным. Похожим на морг. Из темноты в глубине раздался негромкий жалобный плач:

Руки… Мои руки… Я не чувствую своих рук.

Джейк вздрогнул и замер на пороге, осветив лучом фонаря ту, которой принадлежал этот слабый и потерянный голос. Я заглянул в комнату следом, и по моей спине невольно пробежались мурашки.

На стене, кусок которой освещал наш фонарь, снова были руки. Но если до этого мы имели дело с руками марионеток, то теперь прямо из бетона во все стороны тянулись замершие в непонятных и ломаных позах искажённые и совершенно не пропорциональные человеческие руки. К ним лицом стояла невысокая девушка с распущенными длинными каштановыми волосами. До меня не сразу дошло, что она была таким же призраком, каким был стоящий рядом со мной Джейк. Только, в отличие от моего вполне материального, пахнущего гарью знакомого, эта девушка была нематериальной, полупрозрачной. Я не сразу понял, что с ней было не так, пока не заметил, что на месте рук из её плеч торчат короткие, совершенно не соразмерные с её телом узловатые деревянные конечности, только отдалённо напоминавшие человеческие руки. Они были длиной с ручку младенца, и я сглотнул ком от этого зрелища. Девушка казалась испорченной куклой, которой прицепили чужие конечности только смеха ради.

О, Дженни, – тихо произнёс Джейк и неуверенно сделал шаг вперёд.

Призрак вздрогнула и медленно, словно она была до смерти напугана, обернулась на нас. На месте глаз у бедной Дженни – в ней с трудом можно было узнать ту грустную девушку с обгоревшего фото – было два огромных ожога, покрытые чёрной коркой.

Дженни, мне жаль, – негромко проговорил Инглиш, но она, ничего не ответив и отвернувшись, продолжила ходить вдоль стен, тихонько всхлипывая.

Я, всё ещё держась за ноющие порезы, приблизился к англичанину. На его лице были видны боль и сострадание. Он судорожно сглотнул и посмотрел на меня.

Видишь, какие у неё руки?

Я молча кивнул, боясь привлекать к себе внимание изуродованной Тварью девушки-духа.

Это руки той куклы, в которой Тварь была изначально. Руки того самого деревянного божка из Южной Америки. И тебе нужно их вырвать.

Последняя фраза была для меня неожиданной. Хотя, когда я ещё раз посмотрел на окружение – мрачное, холодное и враждебное – я понял, что да – это тупик и финал. И если мы развернёмся, то никакой двери, ведущей в коридор с руками, у которых вместо пальцев лезвия, мы не увидим. Это было до жестокости логично.

Ей будет больно? – тихо спросил я, нехотя убирая ладонь от горящей щеки. Я чувствовал, как по моей шее течёт кровь. Голова начинала кружиться, а левый глаз всё так же видел всё мутно и сквозь красную пелену.

Джейк сглотнул и, поджав губы, медленно кивнул. Я выдохнул и неспешно начал подходить к Дженни.

Руки… Руки. Где же они? – всё твердила она.

Я подумал, сколько лет уже эта девушка без толку ищет свои руки и не может найти. И невольно оглядел весь прохладный зал взглядом ещё раз. Где-то под самым потолком сияли две, судорожно дёргающиеся призрачные женские руки. Даже если она очень захочет, она никогда до них не доберётся.

Я опустил взгляд на девушку и вздрогнул – она стояла почти вплотную ко мне, и я мог во всех подробностях рассмотреть огромные ожоги, заменявшие ей глаза. Она молчала, слепо повернувшись в мою сторону.

Дерек, не медли. Именно ты обязан это сделать, – чуть надавил Инглиш, начав с опаской оглядываться по сторонам. Где-то вдалеке мы услышали знакомый, очень громкий стук по стенам.

Я собрал волю в кулак и взялся за две деревянные конечности. Девушка всё так же стояла и будто заглядывала мне в лицо. Складывалось ощущение, что она знала, что я собираюсь сделать.

Я не чувствую своих рук… – тихо и жалобно сказала она.

Внутри всё похолодело, я почувствовал, как начинаю мелко подрагивать. Но эта девушка уже очень давно была мертва. Она была призраком – полупрозрачным и лёгким как дымка. И если я дёрну, то эта дымка, скорее всего, растает. Поэтому я, покрепче ухватившись за две деревянные конечности, не медля больше ни секунды, дёрнул их на себя.

Девушка вдруг истошно, пронзительно закричала. Ноги её подкосились, и она начала падать передо мной на колени от боли. А я тянул на себя две вросшие в человеческую плоть деревянные конечности и старался опустошить голову от накативших туда мыслей. Быстрее, ещё быстрее. От крика девушки стены начали содрогаться, в них снова извне начали колотить чьи-то тяжеленные кулаки, будто стараясь пробиться внутрь.

В какой-то момент у меня в руках оказалась пара замерших в неестественной позе деревянных рук. Из плеч призрака передо мной текла самая настоящая красная кровь, которая, будто под стук сердца, порциями вытекала наружу. Она продолжала невыносимо громко кричать, а я попятился назад, смотря на неё сквозь мешавшую мне красную пелену.

Дирк, нужно проснуться! – закричал мне Джейк, стараясь перекричать девичий истошный вопль. Я кинул на Инглиша растерянный взгляд, но прежде, чем успел что-то сказать, оступился и провалился куда-то спиною вниз.

Эта фраза принадлежит Свити Белль из «My Little Pony: Friendship Is Magic». Была сказана в серии «One Bad Apple».

** Manus ei resistunt (лат.) – Руки противятся ему. Название взято от одноимённой картины (оригинальное название – The hands resist him). На ней изображены мальчик и кукла-девочка, стоящие на фоне стеклянной двери, к которой с другой стороны прижаты несколько маленьких рук. С картиной связана популярная легенда – согласно ей, люди, смотрящие на изображение, начинают плохо себя чувствовать.

========== XI. Non liquet ==========

??? неизвестного месяца ???? года. День ??? (и снова та же песня. Заметка себе: хватит писать эту хрень)

Я точно не знаю, сколько времени я провёл, летя вниз сквозь черноту, но когда я, наконец, упал, то разбился на тысячи осколков. Мои руки и ноги лежали в нескольких метрах от ноющего туловища, но я продолжал их чувствовать. Я разлетелся по пространству как разбитая ваза, сохранившая способность ощущать каждый свой отдельный черепок, и мне не нравилось такое состояние. Я не мог пошевелить ни одной частью тела, хотя знал, что они лежат на расстоянии вытянутой руки от отвалившейся головы. Титаническим усилием я смог разлепить глаза, и только тогда все части тела вернулись на привычные места, и я снова стал единым целым, не раскромсанным на осколки.

Я дёрнул рукой, стараясь вернуть себе контроль, когда, наконец, поднял сонный взгляд вверх. Дыхание на момент перехватило. Над моей кроватью, как большая опухоль, разрослось нечто розовато-красное и пульсирующее, испещренное тонкими чёрными венами. У него были тысячи глаз. Они все хаотично и судорожно метали взгляд по комнате, будто стараясь что-то как можно быстрее обнаружить. Через мгновение я понял, что они пытались обнаружить. Меня. И в этот же миг все эти красные от вздутых капилляров глаза, вставленные в бледно-розоватую пульсирующую массу как изюм в тесто, как по команде разом уставились на меня. В ушах у меня зазвенело, будто они подняли тревогу, увидев, что я открыл глаза. А я не мог оторвать взгляда от этой опухоли, появившейся на потолке моей комнаты. Я по инерции разглядывал чёрные вздутые вены, то, как по ним что-то текло, как эта опухоль пульсировала, иногда покрываясь огромными мутно-розовыми волдырями. Безумные красные глаза с невыносимо суженными зрачками все до одного внушали мне страх своим пристальным, полным злобы взглядом. Я сильно сжал губы и замер в бессильной попытке остаться незамеченным. Задним числом я подумал, что место, в котором появляется такая чертовщина, априори не может быть безопасным. Шум в ушах всё нарастал, становясь похожим на шорох от лапок миллиона насекомых, на гул оживлённой улицы, на непрерывное журчание воды… Что уж там – на всё сразу.

Я резко вдохнул и… раскрыл глаза. Снова дёрнул пальцами левой руки и сел в кровати. Перед взглядом потемнело, и мир вокруг пошёл ходуном, но я не стал опускать потяжелевшую голову обратно на подушку. Из моей груди вырвался задавленный стон, и я схватился пальцами за пульсирующие виски, опершись локтями о колени. Казалось, что из моей черепной коробки всё ещё рвались наружу, чтобы разломать всё пространство вокруг, те самые тяжёлые кулаки из предыдущего сна, которые заставляли меня вздрагивать в такт собственному сердцу. Левая скула и бровь противно саднили. Мне было не по себе, а в ушах была вата.

Я смог прийти в себя, только когда сквозь долбёжку в собственной голове услышал тот самый давящий шум, похожий на шипение или шуршание. Теперь он не казался сигналом тревоги – это был обыкновенный бытовой шум. Прислушиваясь к шуму, я с удивлением осознал, что это – просто вода. Вода из крана. Я уцепился за него как за возможность окончательно вернуть своё оцепеневшее после сонного паралича (а я не сомневался, что только что впервые испытал на себе сонный паралич) тело в адекватное состояние. Левая скула продолжала саднить и чесаться, но я знал, что рану лучше не трогать, и поэтому терпел.

Я выдохнул и спустил ноги на всё такой же ледяной, как и в прошлый раз, пол. Кстати, а во сне я не был босым. Кажется, на мне была какая-то обувь. И одежда. Не мог же я носиться по той больнице в своих пижамных штанах и футболке, верно? Или всё же… Как я ни напрягал память, я не мог вспомнить, во что же я был одет. Почему-то такая нестыковка двух реальностей настолько взволновала меня, что я, обдумывая её, не сразу понял, что уже дошёл до ванной комнаты.

В щель между полом и дверью закрытой ванной просачивалась вода, создавая небольшую лужицу. Я растерянно посмотрел на неё, а затем поспешно раскрыл дверь. Из переполненной раковины маленьким водопадом текла горячая вода, и из-за пара зеркало было полностью запотевшим. Кажется, после того концерта с многоножками мне так и не удалось перекрыть кран. Но сколько же я на самом деле спал, раз раковина успела переполниться и залить почти весь пол в ванной? Я думал, что прошло не больше получаса или даже меньше. И потом – как в принципе такое возможно, когда сток воды не был ничем перекрыт?.. Ох, ладно уж. Стараясь не задумываться об этом и пощадить свою всё ещё мутную голову, я повернул кран, прекращая поток воды, и поднял взгляд на запотевшее зеркало. Лучше не протирать его. Нетрудно догадаться, что если я захочу стереть этот слой пара, то Тварь или ещё какая нечисть, что ввела меня, человека с, как я был уверен, стабильной психикой, в состояние сонного паралича, вполне может нехило исказить черты моего лица. Она ведь уже проделывала такой прикол. И от понимания этого теперь меня посещали огромные сомнения в стабильности моего внутреннего состояния после всего, что случилось.

Я тронул свою левую скулу и почувствовал зарубцевавшийся сравнительно глубокий порез. Останется шрам, скорее всего. Прекрасно, чёрт возьми.

«Ещё на шаг ближе к образу пафосного самурая», – с долей иронии подумал я.

Набрав накопившуюся в раковине горячую воду (по счастью, она не была крутым кипятком), я ополоснул своё лицо, смывая с него кровь и грязь – привет из предыдущих злоключений. Вода успокаивала и снимала саднящее чувство. Какое-то время ничего не происходило, и я даже подумал о том, чтобы разыскать в квартире Инглиша, но тут кто-то постучался из прикрытой душевой.

Тук-тук-тук.

Точно так же осторожно, но достаточно громко, как тогда – во сне. Я повернулся к душевой, поймав себя на том, что снова испугался. Никогда не предполагал, что один и тот же трюк может сработать дважды. Видимо, всё когда-либо случается впервые.

Кто здесь? – сухо спросил я, заранее зная, что ответа я не получу. На секунду я подумал, что это могла быть шуточка Джейка, но затем отмёл эту мысль – он не стал бы так жестоко меня подлавливать… Наверное. Чёрт, теперь я ни в чём не был уверен.

Снова повисла тишина. Складывалось ощущение, будто что-то в душевой ждало моего позволения войти.

На меня вдруг накатило раздражение. Тварь ведь и правда пыталась напугать меня одним и тем же трюком – будто в её запасе ничего больше не было. Поэтому, подхваченный желанием прекратить эту игру, я сделал пару уверенных шагов к двери душевой и постучал в неё ровно такое же количество раз.

Тук-тук-тук. Как ранее стучал в больнице. В таком же ритме. Так же аккуратно, но громко.

Мне никто не ответил.

Однако мою шею пощекотало чужое дыхание. Мурашки побежали по телу – кто-то стоял за моей спиной и дышал. Ровно и спокойно. Только мне от этого спокойнее не становилось.

Джейк?

Это внезапное чувство паранойи заставило меня резко обернуться к зеркалу, оставив душевую в покое. За мной никого не было. Но я был уверен, что кто-то смотрит на меня. Я был не один. Взгляд мой скользнул по запотевшему зеркалу – на меня смотрели явно из-за его глади.

Внутри не существующей в реальности комнаты, искажённой и размытой из-за пара, стояли два силуэта. Один, ясное дело, принадлежал мне. А другой… Судя по фигуре, второй силуэт принадлежал какой-то девушке в тёмной одежде. Она стояла почти вплотную к стеклу. Ровная осанка, светлые волосы и небольшая ладонь, поднятая вверх в приветственном жесте. Кажется, девушка улыбалась.

Преодолев накатившую волну тревоги и заставив свой мозг работать аналитически, всматриваясь в детали, я почти мгновенно узнал её. Этот невысокий рост. Светлые, коротко стриженные волосы. И лиловый ободок.

Роуз. Это была она. Из-за пара не было возможности увидеть её лица, но я всё равно узнал её.

Будто услышав мои мысли, несуществующая в этой реальности девушка в зеркале кивнула и указательным пальцем начала что-то рисовать на отражающей поверхности. Пар стирался с моей стороны зеркала с характерным скрипом, и от этого зрелища мурашки в очередной раз пробежались по коже.

Глаза. Роуз нарисовала пару глаз. А затем младшая Лалонд стёрла свой рисунок одним уверенным и быстрым движением, открывая тем самым верхнюю половину своего лица. Комок подобрался к горлу, когда я увидел её ожог, из-за которого правая половина лица бедняжки была покрыта бурой коркой. Когда-то пронзительные фиалковые глаза теперь были совсем тусклые. Как у Джейка – лишённые жизни… Два и два складываются с неохотой – уж очень больно бьёт по мне осознание произошедшего. Реальная жизнь никуда не исчезла, пусть я и пропал из неё в затянувшемся сновидении.

Роуз, – полушёпотом говорю я, и она пересекается со мной взглядом, – неужели и ты тоже?

Сколько же на самом деле я сплю?

(а сколько ещё буду спать?..)

Роуз лишь сдержанно, сочувствующе улыбается, и в очередной раз сердце неприятно сжимается у меня в груди. Это я виноват…

Эй, Страйдер! – голос Джейка спугнул видение, и в отражении зеркала остался лишь я один. Но только на мгновение – на месте младшей Лалонд появилось отражение англичанина, заглядывающего в комнату через дверной проём. Обернувшись, я пересёкся взглядом с недоумевающим Инглишем.

Что ты тут встал, дружище? – с долей озадаченности интересуется призрак.

Ничего, – странно, но я почему-то подумал, что Джейку лучше не знать о Роуз и том, что стряслось с нею. Я не люблю рассуждения о шестом чувстве, но, кажется, это было именно оно. – Где ты пропадал?

А что-то произошло, пока меня не было? – посерьёзнел бывший путешественник.

Я промолчал, отрицательно мотнув головой. Инглиш нахмурился и зашёл внутрь, смотря мне в лицо:

Точно?

Инглиш, я могу привести тебе перечень неоспоримых логически выстроенных и подтверждённых практическим опытом доказательств и фактов, которые убедят тебя в том, что не нужно беспокоиться обо мне каждую секунду, даже в сложившихся обстоятельствах, так что придержи своих лошадей, – почти скороговоркой проговорил я, смотря в тусклые зелёные глаза.

Туше, – смирился Джейк, подняв ладони в примирительном жесте.

Тук-тук-тук.

Снова это звук. Опять же в душевой. Кто бы там ни был, за этой дверью, он вновь решил напомнить о себе.

Это ещё что за чёрт? – Инглиш нахмурился, сделав шаг ближе ко мне.

Думаю, это что-то похуже, – я тоже хмурился. – Эта сволота, что бы это ни было, играет со мной в «Тук-тук – кто там?» уже как минимум минут двадцать.

Так вот что тебя тревожило, – Джейк кивнул. Он слегка наклонил голову на бок, разглядывая душевую. – Ты не пробовал открывать дверь?

Я что – похож на идиота?

Нет, конечно, – призрак пожал плечами, улыбнувшись. – Но, наверное, раз стучат, – он направился к двери душевой, – то стоит открыть?

Инглиш, прости за прямоту, но сейчас ты неожиданно похож на идиота как никогда, – я ухватил парня за плечо, останавливая его.

Не волнуйся, дружище, – англичанин всё с той же улыбкой посмотрел на меня. – Это же твоё убежище – значит, здесь ты априори не можешь отправиться к праотцам. Просто держи в голове все свои неоспоримые, логически выстроенные и подтверждённые практическим опытом доказательства и факты того, что даже в подобном пренеприятном и безвыходном положении тебе не нужно беспокоиться, и расслабься.

Ладно, признаю, в этот раз он даже меня уделал. Притом моим же оружием.

Инглиш уверенно взялся за ручку двери, и я не успел ничего возразить, а душевая уже была открыта настежь.

Внутри было пусто. Только шампунь, гель для душа и остальные признаки того, что этот душ находился в обитаемом доме, были на месте. Даже небольшая деревянная марионетка, которую я сюда в очередной забросил, чтобы держать Дейва в тонусе (кажется, что эта счастливая жизнь была уже невыносимо давно), всё так же висела в углу, смотря на нас бессмысленными глазами. Она не была страшной и не казалась одержимой. Просто кукла чревовещателя. У меня таких тоже немало: раскиданы по всему дому, хотя я их не особо коллекционирую, в отличие от тех же шарнирных марионеток.

Кажется, именно эта деталь интерьера привлекла внимание призрака.

Эм, – неопределённо начал он, забыв, кажется, зачем он, собственно, открывал эту дверь, – у тебя в душевой марионетка.

Я знаю, – буднично ответил я, сунув руки в карманы домашних штанов. – Я сам её туда повесил. И нет – стучала точно не она. Точнее, он.

После недолгой паузы Джейк закрыл дверь.

Наверное, мне лучше не спрашивать…

Щелкнул замок, и мы решили уйти из ванной, так и не выяснив, что это был за стук, но оглушительный удар, от которого зазвенело стекло душевой и мои натянутые нервы, заставили нас замереть на пороге.

Это был гуманоид. Скелет, обтянутый трупно-зелёной кожей. У гуманоида не то что не было лица – у него была только половина головы. Задняя половина. Лица не могло быть в природе, вместо него нас ждало только гнилое, полуразложившееся и пульсирующее мясо, но мы с Джейком отчётливо услышали громогласный вой и хрип. Поразительно, но вой не был наполнен яростью. Да, он был душераздирающим, заставил меня отступить на пару шагов. Но это был крик боли и отчаянья.

У обтянутого зелёной кожей безликого скелета были длинные конечности – такие же искажённые, как руки, что я видел в тупике предыдущего сна. Плечевых суставов, локтей, коленей, шеи – всех этих деталей, соединяющих конечности между собой и крепящих их к телу, попросту не было. Вместо этого части рук, ног и голова соединялись друг с другом и крепились к туловищу стальной проволокой. Из швов сочилась гниль. Руки же от локтя и до кисти были похожи на руки манекена, с лезвиями скальпелей вместо первых фаланг пальцев. Я мгновенно узнал эти руки и невольно опустил руку на свою левую щёку. Взгляд зацепился за лезвия на правой руке монстра – те были перепачканы в ещё свежей крови. Это была моя кровь.

Получается, тот стук, который я слышал, был моим же собственным стуком. А когда стены за нашими спинами рассыпались, на волю выбрались эти сгнившие, зеленокожие красавчики.

«Вот так, Дирк, – подумал я, – ты боялся неизвестности, а на деле неизвестностью оказался ты сам».

Гуманоид хрипел и выл, барабаня руками с лезвиями в стеклянную дверь. Я и правда испугался, что сейчас он ворвётся внутрь. В голове промелькнула мысль, что неплохо было бы сбегать за катаной – раз эта тварюга вооружена десятью лезвиями, то её нужно встречать хотя бы с одним.

Свет в ванной моргнул очень вовремя. Наваждение пропало так же быстро, как и появилось. Повисла тишина.

Бедный, – выдохнул вдруг Инглиш.

Ещё какой, – кисло проговорил я. – У меня так седина скоро появится от этих фокусов – конечно, я бедный. И идиот, что с самого начала не взял с собой свою катану. Зря точил её, что ли?

Нет, приятель, я жалею не тебя, – англичанин мотнул головой, а затем развернулся. – Идём. Этот бедолага никогда не сможет сюда попасть, как бы он этого ни хотел и ни просил нас о помощи.

Что? – я перевёл взгляд на уходящего англичанина. Я ожидал какого угодно комментария, но только не такого.

Это была слабая жертва, – негромко пояснил Джейк. – Один из тех, кто был обречён с самого начала и кому я не мог помочь, как ни старался. Слабовольные люди, дети, больные и старики, которые, только коснувшись куклы, начинали обратный отчёт не по дням, а по минутам. От них не осталось ничего, кроме страха.

О да, и этот страх заставляет их нападать, – хмыкнул я. Мне становилось не по себе от таких рассказов. Инглиш очеловечивал монстров. Объяснял, что это, на самом деле, просто напуганные люди. Мне это не нравилось.

Нет, он заставляет их бежать, – ещё тише продолжал призрак. Господи, он действительно жалел этих тварей. – Бежать и судорожно искать укрытие. Бежать к свету и теплу. Они как слепые мотыльки. Бессильные и напуганные. Как жаль, что я не смог спасти их.

Я не знал, как стоит на это ответить, поэтому промолчал.

Мы дошли до моей комнаты, и там я вытащил свою катану из-под кровати. Я был удивлён, что она всё ещё оставалась на месте. Казалось, что тварь должна была лишить меня всякого оружия, но нет – вот оно. Нетронутое. Может, Тварь решила, что это всё же коллекционный меч, не особо годный в настоящий бой? В таком случае она сильно ошибалась. Или не копала слишком глубоко в моё сознание.

Я люблю своё оружие даже больше, чем своих марионеток. За мечом я ухаживал всегда особенно тщательно. Не давал ножнам запылиться, не позволял лезвию затупиться. И, сколько себя помню, занимался фехтованием. Мы сражались с Дейвом на деревянных мечах, и я был уверен, что он согласится после четырнадцатилетия сразиться со мной на настоящих. На крыше. Во время заката. Как мы всегда делали… Но не сложилось. По моей вине.

Я задавил подступившие эмоции обратно внутрь, пресекая их в зародыше, и уверенно взялся за рукоять своего верного оружия, обнажая острое лезвие. В его отражении я увидел своё лицо. И рубец через левый глаз, обещавший превратиться в шрам. Попытка безликого скелета с трупно-зелёной кожей «добраться до света». Напуганный и вооружённый. Как же. Мне пока слабо верилось в подобное положение дел, но я принимал такую возможность развития событий.

Джейк поморщился и начал хрипло кашлять. Я поднял на него взгляд.

Ты в порядке?

Наверное, я так и не прекращу кашлять этой проклятой сажей, – вздохнул парень. – Надышался в своё время, ведь. Она премерзкая, фу, – и Инглиш поморщился, утирая губы.

Я кивнул и прислушался к своим ощущениям. Спать не хотелось, несмотря на некоторую усталость.

Что будет дальше? – надо было хоть что-то спросить, чтобы не сидеть в тишине. Сейчас она напрягала.

Понятия не имею, – Джейк пожал плечами. – Тут главенствует случай, но одно точно ясно – придётся снова искать части тела.

Ты имеешь в виду как те руки, которые я вырвал из девушки?

Вполне возможно, – Инглиш кивнул. – Думаю, это будет лучшим для нас ориентиром. Всё стремится стать единым целым в этом мире – значит, и части какой-то одной вещи, которые ты нашёл, будут стремиться к объединению.

Довольно зыбкий ориентир, если честно, – я нахмурился, – но лучше, чем ничего.

Солидарен с тобой, приятель.

Но тогда мне нужно снова уснуть. А это значит одно – пришло время пить снотворное. Я направился на кухню, прихватив с собой катану в ножнах. Так спокойнее. Инглиш последовал за мной, на некоторое время замолчав.

Слушай, – я всё размышлял о том, что надо собрать какую-то вещь по частям, – а разве от того, что я всё глубже ухожу в сон, Тварь не становится только сильнее?

Наоборот, – участливо ответил призрак. – Учитывая то, что она сейчас вытворяет, чтобы выманить из тебя всё больше страха и каких-то других эмоций, она сама тратит сейчас порядочное количество сил. Если ты продолжишь сопротивляться, то она будет становиться всё слабее и слабее. Каждая иллюзия, каждый монстр, каждое искажение пространства отнимает у неё накопленную в течение всего этого времени энергию, а так как ты не сдаёшься, связь с тобой разорвана, а ты являешься главной её целью, то источника питания у неё пока, считай, нет.

Хотелось бы, чтобы так оно и было, – протянул я и, переступив через перевёрнутую аптечку, сел за стол, взяв в руки пачку со снотворным. – Джейк, достань воды, пожалуйста, – обратился я к призраку. После прошлого раза я с опаской относился к зеркальной поверхности холодильника, потому решил, что призрак сослужит здесь отличную службу. Только вот признаваться в этом не хотелось…

Слава богу, Инглиш не стал ничего выпытывать, согласно кивнув и только уточнив:

Это которая в холодильнике? – и, получив мой кивок, улыбнулся. – Без проблем, приятель!

Он открыл холодильник, собираясь явно потянуться за бутылкой, но замер. Я расценил его замешательство по-своему:

Она на дверце, справа.

Дальше, правда, стало ясно, что я ошибся.

Дирк, друг мой, позволь спросить, – парень взял что-то с полки и повернулся ко мне. У него в руках был нож для резки фруктов. Вопросительный, растерянный взгляд говорил больше слов, но, видимо, парень решил усилить своё замешательство, – почему у тебя нож в холодильнике?

Ах, это, – я махнул рукой. Наш холодный нож. – Положи на место, он не мешает.

Но почему он в холодильнике?! – англичанин не унимался.

Потому что там его место, – устало ответил я. Вот надо же ему всё объяснять. А вроде догадливым парнем казался. – Нож – это у нас что?

Столовый прибор, место которому ну никак не в холодильнике!

Нет, Джейк, это – холодное оружие. Холодное, понимаешь? – я ожидал, что до Инглиша дойдёт эта шутка, но он всё так же смотрел на меня с сомнением. Боже, сейчас его недогадливость меня даже разочаровала. Я вздохнул. – Это ирония, Инглиш, – объяснение на все времена. – Холодное оружие, место которому в холодильнике.

Джейк поднёс руку к переносице, явно намереваясь поправить очки, но, не обнаружив их на своём законном месте, лишь вздохнул и достал, наконец, из холодильника бутылку воды. И положил нож на его законное место. Только сейчас, к слову, я заметил, что глаза Инглиша не скрыты за привычными стёклами. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что я сам сбил очки с призрака сновидение назад. Неловко вышло…