Текст книги "Созидая на краю рая (СИ)"
Автор книги: АlshBetta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)
– О чём ты думаешь? – спрашивает бархатный баритон, от которого у меня по коже пробегают приятные мурашки.
– Ни о чём, – беспечно отвечаю я и улыбаюсь.
– Что служит причиной твоей радости сейчас, Белла? – ему действительно интересно. Изумрудные глаза изучают каждую эмоцию на моём лице.
– Всё получилось так, как я хотела, – отвечаю на его вопрос, по-прежнему не прекращая улыбаться.
– Как жаль, что я не умею читать твои мысли, – с сожалением замечает он. – Мне бы хотелось много чего узнать.
– Мы можем попробовать, – предлагаю я, радуясь своей затее. – Но тебе тоже придётся отвечать.
– Я думал, мы уже поговорили обо мне, – он изгибает бровь, когда я произношу последнюю фразу.
– Нет, это ещё не всё.
– Хорошо, – он немного напрягается, но старается не показывать этого. – Думаю, нам действительно стоит пообщаться. Но, Белла, только честные ответы, договорились?
– Да… – вздыхаю, не до конца осознавая, смогу ли отвечать полностью искренне, так, как он хочет.
Что же, попытка – не пытка.
– Что ты хочешь знать? – задавая наш традиционный первый вопрос, спрашивает он.
– Что тебе нравится? – решая начать с менее болезненных и сложных тем, говорю я.
– В каком смысле?
– Что ты любишь делать? Чем увлекаешься?
– Самосовершенствованием, – подумав пару секунд, задумчиво отвечает Эдвард.
–То есть? – теперь не понимаю я. О каком самосовершенствовании идёт речь?
– Нет, Белла, теперь моя очередь, – он качает головой и лукаво ухмыляется. Это кривоватая усмешка заставляет моё сердце трепетать. Ну, почему он не может быть всегда таким, как сейчас?
– Хорошо. Но должна предупредить, я довольно заурядная девушка…
– Заурядной тебя точно не назовёшь, – качает головой он. – Расскажи мне о своём сыне.
– Что именно? – я удивлена такой необычной просьбой с его стороны. Зачем ему знать это?
– Ты говорила что-то про его отца, сегодня у меня в кабинете, – напоминает он, и я вздрагиваю.
– Ты злишься? – прерывая его, аккуратно спрашиваю я.
– За что? На тебя?
– Да, за эту истерику…прости меня, пожалуйста!
– Белла, тебе нужно было выплакаться, – мужчина довольно дружелюбно, почти заботливо смотрит на меня. – Только в следующий раз предупреждай заранее.
Следующий раз? Он думает, у меня ещё когда-нибудь будет повод расплакаться перед ним?
– Ладно, – кратко отвечаю я. – Так что по поводу кабинета?
– Отец Энтони. Кто он?
– Его зовут Джейкоб Блэк, – воспоминания режут сознание ржавыми ножами боли. Нет, я не допущу того, чтобы Джейк снова мне всё испортил. Я должна поговорить с Эдвардом. Я должна спросить то, что хочу, а для этого мне нужно честно ответить и выдержать эту беседу.
– Ты любила его? – каким-то странным голосом спрашивает Каллен. Я киваю, опуская глаза.
– Не хочешь говорить об этом? – участливо вопрошает он.
Откуда такая заботливость? Неужели это тот самый человек, который заставил меня спать с собой за деньги?
Нет, такой Эдвард мне нравится гораздо больше. Пусть он навсегда таким остаётся.
– Всё нормально, – слабо улыбаясь, произношу я. – Просто это было давно.
– Сколько твоему сыну лет?
– Четыре года.
– Не так уж и давно…
Пожимаю плечами, в знак безразличия. Держись, Белла, не думай о нём. Не думай об этом чёртовом Блэке.
– Теперь моя очередь, – отходя от темы Джейка, извещаю я, к неудовольствию Эдварда. Что же, это его правила. Пусть подчиняется.
– Ты говорил о самосовершенствовании. Объясни.
– Я изучаю языки, читаю книги, посещаю художественные галереи – стараюсь приобщаться к тому, что скрыто пеленой древности.
– Тебе нравится недоступное?
–Да. Всё остальное у меня есть, – он пожимает плечами, повторяя мой жест.
– Теперь я, – улыбаясь, говорит он и задаёт свой очередной вопрос: – Что произошло у тебя с отцом твоего сына?
– Мы были слишком молоды, когда я забеременела. Думаю, он не был готов к такой ответственности…
– А ты была готова? – с сомнением спрашивает Эдвард.
– Нет, – признаюсь честно. – Но я не допускала и мысли избавиться от ребёнка…
– Тебя поддержали родители?
– Нет. Мама умерла во время родов, так и не увидев меня, а папа – за полгода до моей беременности.
– Ты сама воспитывала сына? – в глазах Эдварда всё больше недоверия и восхищения одновременно. Он так внимательно смотрит на меня, что я чувствую себя, как на следственном допросе. Что же, придётся потерпеть…
– Да, сама. Теперь я спрашиваю, – снова ухожу от темы, беря перерыв. Теперь говорить будет Эдвард.
– Тебя воспитывал отец? – решаю не темнить и сразу перехожу к главному, раз уж мы перешли к откровенным темам.
Он молчит. Его лицо, кажется, слегка бледнеет. Почему?
В это время появляется официант и ставит перед нами тарелки с салатом «Капрезе». Потом бутылку вина. Открывает её, разливает по бокалам и только потом уходит.
Я по-прежнему жду ответа, даже не глядя на еду.
– Нет… – наконец медленно отвечает он, осипшим голосом. – Я жил с ним не очень долго, а потом он умер, и я попал в приют.
– Сколько тебе было? – не веря в происходящее и сочувствуя ему всем сердцем, спрашиваю я. Боже мой, он ведь тоже испытал достаточно страданий! Поэтому и прячется.
В память врезаются его слова, на мой вопрос, зачем он носит маски:
«Чтобы люди не причинили боль, Белла. Они могут».
Так сколько же раз ему делали больно, что превратили в того, кем он явился в нашу первую встречу?
Может быть, это и есть его настоящая сущность: милый, добрый, заботливый…ранимый?
Может быть, всё остальное просто видимость? Пыль, пускаемая в глаза?
Надо будет всё это обдумать…
– Около шести лет, наверное… – тихо произносит он.
Моё сердце сжимается от боли за него. Он ведь был немного старше Тони. Шесть лет и он остался один – без матери, без отца, без любви, без семьи – в приюте.
Подсознание подсовывает фотографию малыша с бронзовой шевелюрой, дрожащего от страха и холода, с большими изумрудными глазами. По его щекам текут слёзы…
Откидываю эту картинку, чтобы подавить появляющийся в горле комок.
– Ты вырос в приюте?
– Да, – резко отвечает он, и его дружелюбие испаряется. Впрочем, сейчас я понимаю причину этого и готова смириться.
– Успокойся, я больше не буду спрашивать об этом, – примирительно и осторожно говорю я, вселяя в свои слова уверенность. – Если ты не хочешь, не буду.
– Ты просто не понимаешь, Белла! И не поймёшь. Никогда не поймёшь… – опуская голову на руки, с болью говорит он. – Это невозможно.…И я уже говорил это тебе.
Вот тут самое время вспомнить его слова «Не пытайся понять то, что не должно быть тобой понятно», и осознать их смысл.
Он не прав. Я понимаю. Даже если ему это пока невдомек.
– Эдвард, – встаю со своего места и подхожу к нему. Приседаю перед стулом, оказываясь почти на уровне его глаз. В них проскальзывает недоверие и страх. Он даже меня боится сейчас. Боится, что сделаю ему больно, как он ошибается.– Ты прав, я пока не совсем понимаю и буду рада, если ты объяснишь, но только с твоего согласия. Я не заставляю тебя ничего мне говорить. Это твоё право. Не хочешь, значит, не нужно, – улыбаюсь в конце, немного разряжая обстановку и веря, что это убедит его в моей искренности.
– Спасибо, – благодарит он едва слышным шёпотом.
– Не за что, – тянусь к его руку, сжатой в кулак, и опускаю сверху свою ладонь, поглаживая пальцами бледную кожу. Надо же, насколько моя меньше!
– Теперь твоя очередь спрашивать, – самостоятельно напоминаю я, и, убирая руку, возвращаюсь на место.
– Ты ведь… – он прикрывает глаза на пару секунд. – Ты ведь тоже можешь не отвечать, если тебе очень сложно, Белла.
– Я отвечу. Это ведь прошлое. Оно не имеет значения, – беру в руки вилку, задумчиво рассматривая её серебряную поверхность.
– Почему ты назвала сына Энтони? – спрашивает он, находясь в такой же задумчивости, как и я.
Не знаю, просто увидела его и поняла, что никак по-другому назвать не в состоянии, –вопрос довольно простой, что меня радует.
– А как думаешь, почему тебя так назвали?
– Не знаю, – отвечает он. – Мне оно не слишком нравится.
– Ну, оно ведь второе, ты можешь не использовать его, – сделав глоток вина, предлагаю я.
– Изначально оно было первым, – повторяя мои действия и пробуя вино, сознаётся он.
– В смысле?
– Я поступил в приют под именем Энтони Каллен. Уже там меня назвали Эдвардом, и сделали его первым именем.
– Ясно…
Мы молчим недолго, думая каждый о своём.
– Ешь, – наконец говорит он и берёт вилку в руки.
– У меня ещё остались вопросы…
– У тебя ещё будет время их задать. Но только не сейчас, – это почти просьба. Да какая там просьба, мольба!
Что же, если всё так серьёзно и ему действительно очень больно вспоминать всё это – даже больнее, чем мне – я не стану спрашивать.
Салат оказывается на удивление вкусным, и я погружаюсь в приятные ощущения, на некоторое время забываю о своих проблемах и проблемах Эдварда Каллена. Но, полагаю, это ненадолго. Всего лишь на период ужина.
Потом нас ждёт второй раунд.
Я-то готова, а он?
Салат сменяет ризотто «Рыбная феерия» – так называется одно из блюд, похожих на паэлью, а затем следует десерт. «Тирамису» – довольно вкусно.
Я вожу ложкой по стеклянному блюдечку, не в силах впихнуть в себя ещё хоть кусочек.
– Так у тебя остались вопросы? – раздаётся голос Каллена, и я поднимаю на него взгляд. Откинувшись на спинку стула, он попивает белое вино и внимательно смотрит на меня.
– Ты говоришь, что вырос в приюте, – тщательно подбирая слова, пробую спросить я. – Но сейчас ты обладаешь всем, чем пожелаешь…Как у тебя это получилось?
Он смотрит на меня пронизывающим, почти убийственным взглядом. Я его обидела? Так сильно?
– В чём дело? – решаюсь спросить я.
– Ты такая же, – медленно выговаривает он. Это звучит как приговор к казни.
– Какая?
– Тоже вешаешь на людей ярлыки, Белла.
– Ярлыки? Нет, Эдвард, ты не так меня понял! – мигом догадываюсь, о чём он подумал, и пытаюсь отчаянно исправить положение. Напрасно.
– Здесь не о чем думать, – отрезает мужчина. – Ты просто не была на моём месте, чтобы так говорить. Ты не слышала и не видела того, что видел я.
– Эдвард! – я безрезультатно пытаюсь достучаться до него и остановить эту тираду. Ну вот, наши доверительные отношения переросли в очередную бойню. – Послушай меня, пожалуйста!
– Нет, это ты послушай, – грубо отвечает он, приглушая голос. – То, что у меня не было семьи, не значит, что я не мог чего-то добиться сам. Я имею всё это, потому что умею трудиться. Потому что знаю, что хочу и что для этого необходимо. Я никогда не получал ничего просто так…
Он на секунду замолкает, собираясь с мыслями и глубоко вздыхая:
– Мне отказывали в получении стипендии, потому что видели в документах адрес детского дома! Люди считают, что дети, выросшие в них, не могут и не имеют право получать достойное образование и стать настоящими людьми. Это предвзятое мнение окутало весь мир. И ты такая же…
– Нет! – больно ужаленная его словами, вскрикиваю я. – Нет! Нет! Нет!
– Что «нет»? – передразнивая мой тон и сжимая пальцами скатерть на столе, гневно спрашивает он.
– Я никогда никого не делила на сословные группы. Мне плевать, какое у тебя происхождение, важнее всего, какой ты сам! Ты ведь бываешь настоящим, бываешь добрым, бываешь щедрым, заботливым…отчасти, я понимаю, что заставляет тебя временами вести себя неподобающе, доминируя над окружающими и явно выражая своё превосходство, но, Эдвард, это ведь не правильно!
– Не тебе меня судить. Ты ничего обо мне не знаешь. – Рявкает он, и я беспокойно оглядываюсь, надеясь, что в общем зале ресторана нас никто не слышит.
– Я не сужу тебя, а говорю, каким ты мне нравишься. Каким я тебя вижу. Я не могу понять, почему ты всегда не можешь быть таким со мной…Что я тебе сделала?
– Ты ничего не сделала, – выдыхает он. – Пока что…
– И не собираюсь.
Он закатывает глаза, в знак недоверия. Качаю головой и делаю глубокий вдох для успокоения.
– У тебя нет оснований не верить мне, но и доверять – тоже нет, поэтому я не стану оспаривать твои слова, – медленно и чётко произношу я. – Но всё можно исправить. Я думаю, когда-нибудь ты поймёшь, что я, даже если бы захотела, ничего тебе не смогу сделать. Я даже…не представляю, как это возможно…
Натыкаюсь на недоверчивый взгляд, в котором искрится боль. Одинокая и холодная. Чёрт, он действительно имеет серьёзную психологическую травму. Ему нужно обратиться к специалисту с этой проблемой. Только, боюсь, он не захочет.
– Давай закончим этот разговор, Белла. Когда я злюсь, могу много чего натворить, а сейчас мне бы этого не хотелось, – говорит он и щёлкает пальцами, подзывая официанта.
– Что мне сделать, чтобы ты поверил в мои слова?
Он молчит.
– Эдвард?
– Заткнуться! – он ударяет рукой по столу, и вино в моём бокале расплёскивается по стеклянным стенкам.
–Вот почему ты до сих пор один, – сухо замечаю я, уязвлённая его грубостью.– Ты не подпускаешь к себе никого. Ты никому не веришь. Ты никого не любишь…
– Откуда тебе знать, люблю ли я кого-нибудь, Белла? – судорожно вздыхая, спрашивает он. – Что ты обо мне знаешь?
– В том-то и дело, что мало. Я хочу узнать больше.
– Лучше оставь это занятие, – советует он и кладёт в принесённый официантом счёт деньги.– Пошли.
– Не оставлю! – упрямо отвечаю я.
– Забудь о своём упрямстве, оно на меня не действует, – через плечо кидает он, выходя из кабинки, и направляется к двери, ведущей из ресторана.
«Посмотрим», – мысленно говорю я и выхожу вслед за ним.
========== Глава 33 – Неуверенность ==========
Этой ночью меня будят довольно громкие крики. Разлепляю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, обвожу им комнату. Не замечаю ничего необычного, пока не осознаю, что звуки раздаются из-за моей спины.
Быстро поворачиваюсь на другой бок и вижу Эдварда.
Постель снова перевернута, а он, надрываясь, громко просит кого-то:
– Нет! Пожалуйста! Нет!..
– Эдвард! – привстаю на локте и трясу его за плечи.– Эдвард, проснись!
Он вздрагивает и открывает глаза.
Вижу на бледных щеках солёную влагу. Он что, плакал?
– Всё хорошо, – ласково говорю я, проводя большими пальцами по его скулам, пока он хватает ртом воздух.
– Белла… – стонет он, морщась.
– Я здесь. Ты со мной. Всё хорошо, – повторяю, словно заученный с детства стишок. Боже, как меня беспокоят его кошмары. Если он говорит, что это не в первый раз и случается часто…
– Белла! – будто заново узнавая, он поднимает руки, и уже через секунду я оказываюсь на его груди, крепко прижатой бледными пальцами.
– Ты дрожишь, – взволнованно замечаю я, поглаживая участки кожи его рук, до которых могу дотянуться. – Что тебе приснилось?
– Не важно… – шепчет он и зарывается в мои волосы. Его судорожное дыхание заставляет пробежать толпу мурашек по моей спине.
– Попытайся успокоиться, – на ощупь, следуя рукой по его груди, перехожу на шею и ласкаю кожу там. – Всё кончилось.
Его мышцы в ответ на мои слова только напрягаются.
Мы так и лежим, пока его дыхание не становится более-менее нормальным. Аккуратно отстраняюсь, разжимая его руки, и заглядываю в изумрудные глаза.
– Как ты?
– В порядке, – нехотя сообщает он.
– Что тебя так мучает? – в моём голосе, наверное, прорезается боль или отчаянье, потому что выражение лица Эдварда меняется.
– Это глупости…
– Нет, не глупости! – повышая голос, пытаюсь достучаться до него я. – Тебе ведь плохо.
– Хочешь обсудить это сейчас? – резко спрашивает он, и я прихожу в себя. Действительно, сейчас не время. Я вижу, что Каллен напуган…и это сводит меня с ума. Так же, как и за Тони, обидчику этого человека мне хочется оторвать голову собственными руками.
– Прости, – шепчу я, стирая оставшиеся слёзы с его щёк. – Сейчас не нужно, я понимаю.
– Ох, Белла, – снова стонет он, притягивая меня к себе. Тёплое дыхание скользит по шее, пока не замирает у меня на груди.
Его руки и ноги обвили моё тело, словно лианы, боясь выпускать, а его голова покоится на моей груди.
Я не могу шевельнуться.
И не хочу.
– Что ты делаешь? – тихо спрашиваю я, рассматривая бронзовые кудри, оставшиеся в поле моего зрения.
– Так нужно, – отвечает он, вздыхая. – Ты не против?
Надо же, он спрашивает у меня позволения!
– Нет, – придаю голосу нежность. Мои подозрения выходят наружу – он просто испуганный маленький ребёнок, с которым что-то произошло ещё до приюта. Я почти уверена, что это дело рук его отца. Только выяснить бы, что…что привело его к такому состоянию и заставляет страдать от кошмаров?
Сегодня вечером у меня не было времени обдумать наш разговор, так как вернулись мы поздно и сразу отправились сюда, в спальню.
Я думала, Эдвард захочет заняться со мной любовью, но он даже не заикнулся об этом.
Уже тогда материала для обдумывания у меня было хоть отбавляй, а теперь…после этой ночи, после его очередного кошмара…
Почему же мне так больно?
Почему моё сердце разрывается при виде страданий этого человека?
Потому что я что-то чувствую к нему?.. Или просто сопереживаю?
– Как же ты нужна мне, – выдыхает Каллен, возвращая меня из размышлений к текущей ситуации. – Не бросай меня! Не уходи!..
Такая откровенная просьба обескураживает меня, но я нахожу в себе силы ответить:
– Не брошу, – обещаю я, не до конца осознавая, смогу ли сдержать это обещание.– Только, пожалуйста, постарайся контролировать свой гнев. Ты меня…пугаешь…иногда…
– Я не хочу тебя пугать, – уверенно говорит он. – Я постараюсь не делать этого.
– Хорошо, – наклоняю голову, отрывая её от подушки, и целую его волосы. – Спасибо.
В тишине, в которой слышно лишь наше дыхание, мы проводим недолгое время.
– Теперь спи, – мягко просит Эдвард, отстраняясь от меня.
– Нет! – мой тон его настораживает, но действий он не прекращает. – Эдвард, не уходи!
– Я прогуляюсь и вернусь. Спи, – он выдавливает улыбку, вставая с кровати.
– Ты просишь меня остаться, а сам уходишь.
– Это разные вещи.
– Останься, – настойчиво зову я, плохо различая его очертания в ночной мгле комнаты отеля.
– Я не могу больше видеть эти сны. Мне нужно проветриться,– почти отчаянно говорит мужчина. – Ты не знаешь, каковы будут последствия, если я сейчас останусь здесь.
– Всё будет хорошо, – встаю с кровати и прижимаюсь к нему. – Я же тут.
– Ты не сможешь отогнать мои кошмары, – горестно произносит он.
– Я попытаюсь. Дай мне попробовать.
– Нет! – отрезает он и ощутимо напрягается. – Я не хочу испытывать это снова.
– Ладно. Тогда я пойду с тобой, – тянусь к выключателю, и комната озаряется светом, отчего мы оба прикрываем глаза.
– Зачем? – устало спрашивает он.
– Хочу прогуляться, – начинаю искать свои шорты и майку, но сильная рука останавливает меня.
– Тебе незачем это делать.
– Есть зачем, – убираю его руку со своей одежды. – Я не отпущу тебя одного.
– Мне почти сорок лет, Белла, – мужчина закатывает глаза, фыркая. Похоже, обстановка разряжается, и он забывается. Что же, это к лучшему.
– Во-первых, тридцать восемь. А во-вторых, это не мешает мне переживать. Так что либо мы оба остаёмся, либо оба идём.
– А ты упрямая… – прищуриваясь, замечает Эдвард.
– Я тебя предупреждала, – стаскиваю ночную рубашку, надеваю майку, следую к полке с обувью и достаю оттуда босоножки.
Когда оборачиваюсь, Эдвард стоит позади меня в одежде.
– Как ты? – у меня округляются глаза, пока я пытаюсь понять, с какой скоростью он одевается.
– Годы тренировок, – ухмыляясь, бросает мужчина, но потом его лицо мрачнеет. – Пошли.
Мы спускаемся вниз на лифте.
В холле на табло светится время – три сорок пять ночи. Да уж, таких прогулок у меня ещё не было.
Сонный портье вяло улыбается нам, когда Эдвард отдаёт ему ключи.
Свежий ночной воздух ударяет в лицо сразу же. На улице достаточно тепло, так что я не зря одела майку.
– Куда ты ходил в прошлый раз? – спрашиваю, пока мы спускаемся по ступенькам отеля.
– В парк, – бросает он, но ведёт меня в сторону автостоянки.
– А сейчас куда пойдём?
– Не пойдём, а поедем, – сообщает Каллен, подводя меня к чёрному «Мерседесу».
– Почему? Я думала, ты хотел прогуляться? – я явно озадачена, и его напряженное лицо чуть смягчается.
– Мы погуляем, но не здесь. Садись, – он кивает на дверцу моего пассажирского сиденья, двигаясь к своему – водительскому.
С визгом шин быстрая машина срывается с места, следуя по пустынной ночной автотрассе.
Молча смотрю в окно, изредка переводя взгляд на Эдварда. Он по-прежнему напряжён, а руки отчаянно сжимают руль.
Догадываюсь, что он раздумывает над своими снами и решаю отвлечь его:
– Сколько у тебя машин? – окидываю взглядом изящный кожаный салон данного авто, мысленно представляя, как из него к красной дорожке выходит какая-нибудь кинозвезда.
– Около десяти, – отзывается Эдвард. Его лицо немного расслабляется.
– Эта больше всего подходит тебе, – улыбаясь, замечаю я.
– Ты не видела остальных, – с лёгким оттенком гордости говорит он.
– Быть может, ещё увижу, – смотрю на пейзаж за окном, где простирается лес. Нет, воспоминания о лесе у меня не самые радужные, скорее даже мерзкие. Хотя сейчас, представляя, как ввалилась в дом Эдварда в смоле и сосновых иголках, тихонько посмеиваюсь.
– Что такое? – озадаченно зовёт мужчина.
– Лес, – указываю рукой на окно. – Я кое-что вспомнила…
– Я тоже, – он бросает в мою сторону насмехающийся взгляд. Вижу, что его лицо светлеет и на нём уже нет прежней хмурости и страданий. Значит, я иду верным путём.
– Сколько событий произошло с тех пор… – вздыхаю, припоминая все тяжелые дни, которые приходилось проводить вдали от Тони.
– События, связанные с тобой, Белла, парадоксальны… – замечает Эдвард. Из его голоса исчезает смех, и лицо опять становится серьёзным. – Я уже говорил, что ты во многом первая. Вот и в этом тоже. В первую ночь ты пришла в ужасном состоянии и грязной одежде, а во вторую – потеряла сознание…
– У меня были обстоятельства… – тихо говорю я, тоже прекращая смеяться. Не хочу сейчас ругани, поэтому помалкиваю.
– Но самое странное другое, – будто бы не слыша моей предыдущей фразы, продолжает Эдвард. – Я не смог…наказать тебя, хотя ещё никто не позволял себе подобного со мной…
– Я не хочу, чтобы ты наказывал меня, – хмурюсь, разглядывая ногти на руках.
– Даже если бы хотел… я бы всё равно не смог, – признаётся он.
– Почему? – мне действительно интересно.
– Ты выглядишь такой юной… хотя кажешься взрослой и мудрой. Белла, никаких желаний, кроме того чтобы оберегать и защищать тебя, у меня не возникало с самого нашего знакомства. Даже сегодня в больнице по закону жанра мне следовало стереть тебя в порошок, но у тебя был такой вид, что я скорее покончил бы с собой, чем хотя бы ненароком притронулся к тебе!
Его слова вызывают глобальное потепление в моей душе. Но не стоит сейчас забывать о разговоре. Позже подумаю.
– А правила, угрозы? – кусочки головоломки не складываются у меня в сознании. Что он имеет ввиду?
– Чтобы припугнуть тебя, – честно признаётся Эдвард, поворачивая руль влево, и съезжая на песчаную узкую дорогу.
Впрочем, разговор меня сейчас волнует куда больше, чем то, куда мы едем.
– Когда человек боится, он…не привязывается.
Так вот в чём дело!
– Уже поздно, – шёпотом говорю я, но Каллен, как и ожидалось, прекрасно слышит.
– Это рискованно…
– Я люблю рисковать.
– Со мной тебе не будет покоя, – его руки снова сжимают руль, и воспоминания снова возвращаются ко снам.
– Я готова.
– Глупая жертва.
– Я и не жертвую.
– Тогда это мазохизм.
– Значит, я мазохистка, – подводя неутешительный итог, вздыхаю я. Да уж, к чему-чему, а к этому я прийти не намеревалась.
На этом разговор заканчивается.
Машина останавливается, и я выхожу вслед за Эдвардом на свежий воздух.
Не успеваю сделать и шага в сторону, или хотя бы оглядеться, как он снова рядом со мной и крепко обнимает меня, зарываясь лицом в волосы:
– Прости меня, Белла!
– За что?
– За разговор в ресторане. Я сорвался…
– Не важно, я всё понимаю, – улыбаюсь, смотря в его глаза, светящиеся искренним участием. Надо же, он тоже переживает. Похоже, я наконец-то добралась до того человека, которого он прячет глубоко внутри себя.
Лукаво улыбаясь мне в ответ, Эдвард разворачивает меня в другую сторону. Теперь вместо его лица я вижу прекрасное озеро, над которым висит круглая луна.
– Как красиво! – любуясь пейзажем, говорю я.
– Неплохое место для размышлений, правда? – бархатный баритон раздаётся над ухом, а за ним следует поцелуй в висок.
– Правда, – соглашаюсь я и, отворачиваясь от озера, снова смотрю на него.
– Ты устала? – он заботливо убирает мой выбившийся локон за ухо. – Хочешь вернуться?
– Нет. Мы ведь приехали проветриться.
– Ну, тогда пойдём, – Эдвард протягивает мне руку, и я с готовностью беру её, следуя за ним.
Озеро окружает небольшая круглая аллея, рядом скамеечка. Видимо, здесь днём гуляют влюблённые парочки или родители с детьми.
Тони…
Нет, с ним всё в порядке. Он здоров, завтра я его увижу, смогу поговорить с ним.
И всё это благодаря Эдварду…
Смотрю на мужчину с признательностью, пока мы идём рука об руку куда-то по дорожке.
– Что? – он замечает мой взгляд и немного теряется.
– Ты замечательный, – улыбаясь, говорю я.
– Что? – снова повторяет он и останавливается. Вижу в изумрудных омутах недоверие и смущение.
–Ты лучший из тех, кого я знаю.
– Правда? – он, не веря, вглядывается в моё лицо. Ищет подвох?
Напрасно.
– Да.
– Ты снова первая…
– Другие просто не видели тебя настоящего, – поднимаю руку и провожу пальцами по его щеке. Он наклоняет голову, прижимаясь к ней.
– Может быть, ты и права, – вздыхает он. – А может, и нет…
Последнюю фразу он говорит так тихо, что мне кажется, будто я ослышалась.
– Эдвард, можно кое-что спросить? – мы сидим на скамейке напротив лунной дорожки в озере и луга, простирающегося впереди. Очень красиво. Вокруг ни души, лишь ночная романтическая мгла. Впрочем, до романтики мне сейчас дела нет. Я просто наслаждаюсь моментом рядом с этим человеком.
И всё же, раз предоставляется возможность, почему бы не задать ему вопрос, тревожащий меня.
– Что? – он переводит на меня взгляд, отрываясь от ночного пейзажа. Я знаю, про что он думает. И догадываюсь, что он переосмысливает свои сны. Не хотелось бы отвлекать его, но мы слишком долго молчим.
– Это не по поводу твоих кошмаров, – успокаиваю я, чувствуя исходящее от него напряжение.
– Тогда спрашивай, – Каллен заметно расслабляется, а я глубоко вдыхаю ночного воздуха:
– Одним из твоих правил было не беременеть, ты пригрозил, что убьёшь меня, если всё так получится…
Его напряжение возвращается, и рука начинает медленно сжиматься вокруг моего запястья.
– …Но когда узнал про Энтони, ты отреагировал совсем по-другому.…Нет, я очень рада, что ты не принял это в штыки и не собираешься вредить ему, но…я не понимаю?
Прикрываю глаза, осознавая, что признание забрало слишком много сил. Зачем я это спросила? Что он мне ответит, что будет дальше?
Все просто, – после недолгой паузы говорит Эдвард – Ты идеальная мать. Я мечтал о такой всю свою жизнь.
Мое дыхание перехватывает, а на глаза наворачиваются слезы.
– Понимаешь, Белла, я вырос там, где детей считают обузой, где с ними не считаются и не нянькаются, – немного помолчав, продолжает он, набирая в грудь больше воздуха. – В приюте с нами никто не возился, да и до приюта тоже. Я мечтал, что однажды все это кончится. Все наладится, изменится…Но это были напрасные мечты. Ничто просто так не бывает. Наверное, я все это заслужил.
Нет, Эдвард, не заслужил, – качаю головой, пододвигаясь к нему, и гладя ладонями напряженные плечи – Никто этого не заслужил. Особенно в детском возрасте. Тебе просто не повезло…
Это можно назвать как угодно, – вздыхает он – Но факт остается фактом. Сегодня в ресторане я понял, как верно то мнение о детях из детских домов. То, что они ничего не могут добиться в жизни. И знаешь, почему они не могут это сделать?
Он переводит на меня такой тоскливый взгляд, что мое сердце кажется, пропускает пару ударов.
Они не могут этого потому, что у них нет ни семьи, способной поддержать, ни элементарных навыков жизни. Все их существования серое, никчемное. Мое было бы таким же, если бы однажды я не решил порвать с этой серостью. Если бы однажды не рискнул, и не поставил на карту все, что имел.
Мне так жаль что я обидела тебя в ресторане. Я не хотела, Эдвард, правда. Прости, – прислоняюсь головой к его плечу, водя пальцами линии на его ладонях – Я идиотка.
Не идиотка, – мужчина выдавливает улыбку, растирая мое предплечье и целуя в волосы – Ты можешь считать себя глупой лишь потому, что сейчас со мной.
Мне хорошо с тобой, – урчу, покрепче прижимаясь к нему. – Мне ни с кем так хорошо не было.
Значит, я приношу хоть что-то хорошее для кого-то, – мужчина снова целует меня. – Я ответил на твой вопрос?
Почти, – делаю пару вдохов-выдохов, прежде чем продолжить – Получается ты принял Энтони из-за того, что я его мама?
Можно и так сказать. Я жил, видя, что дети никому не нужны. Я не видел, чтобы для них кто-то совершил хоть какой-то героический поступок…Пока не встретил тебя. Тогда, в кабинете, когда ты сказала, что пойдёшь на всё что угодно ради сына, я понял, как ошибался…– губы мужчины подергиваюсь грустной улыбкой – Энтони чем-то похож на меня. Когда я его увидел, будто вернулся в прошлое. Этакая счастливая версия моей жизни…
А собственные дети? Ты не хочешь своих детей? – этот вопрос должен получить ответ. Иначе я изведу себя. Прикусываю губу почти до крови, ожидая его слов.
Не вижу смысла заводить их, – он опускает голову – Я не стану отцом, о котором кто-то мог бы мечтать.
– Только таким ты и будешь. Дети будут любить тебя. Ты будешь их любимым папочкой.
– Нет, не будут! – громко отрезает он. – Меня не за что любить, Белла. И им будет не за что.
– Эдвард, ты судишь неверно, – мягко пытаюсь остановить его я, хотя в душе всё так и рушится. Ещё одна тайна, подернутая пеленой, раскрыта. Он уверен, что его нельзя любить?
Неужели это правило: «не влюбляться» появилось, потому, что он считает, будто не достоин быть любимым?
– Нет, Белла, верно! – обрывает меня он, резко выдыхая. – Чем взрослее я становился, тем чётче понимал, что никогда не стану нормальным отцом, если вообще им стану. А смысл давать детям самое лучшее, если не можешь дать самого себя?
– Почему у тебя такая низкая самооценка? – легонько сжимаю его ладонь, заставляя обратить внимание на себя. – Посмотри, какой ты добрый, нежный, ласковый? Неужели ты не видишь?
Он отрицательно качает головой, а на губах играет грустная усмешка.
– Всё это видишь только ты, Белла. И то не меня, а придуманный образ.
Сижу рядом с ним слушая и не зная, что дальше делать и что теперь говорить. Отчаянно борюсь со слезами. Я не должна расплакаться сейчас, я введу его в заблуждение, или вообще оттолкну. Наверное, последнее, что он хочет сейчас от меня – жалости. Ему нужна уверенность в себе, ему нужна вера в себя, ему нужно научиться любить себя.
