Текст книги "Созидая на краю рая (СИ)"

Автор книги: АlshBetta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

Робко переминаюсь с ноги на ногу, но всё же решаю сказать правду, какой бы она ни была:

– Нужна ли я тебе так же, как ты мне.

Его дыхание сбивается, и, замечая это, я всё же поднимаю на него глаза. Изумрудные омуты завлекают меня в себя, не выпуская и не давая возможности опустить взгляд.

– Белла, что ты такое говоришь? – непослушными губами спрашивает он.

– Это моё сомнение, – нервно пожимаю плечами, всё ещё не в силах оторваться от него. – Относительно твоих чувств.

– А как я тебе нужен? – он предпринимает вторую попытку добиться от меня ответа. И я тут же нахожу подходящие слова, несмотря на все волнение, окружающее меня.

– Я дышать без тебя не могу, – сообщаю ему самое потаённое и откровенное, что есть во мне, что я ощущала по отношению к нему. Очень надеюсь на его понимание, потому что сама не представляю, что ответила бы, услышав такое от него. Наверное, поцеловала бы и сказала, что очень люблю, что всегда буду рядом. Думаю, это подействовало бы, но для него это недоступно. Недосягаемо. И мне приходится мириться с тем, что вряд ли придётся услышать подобное от него сегодня. Нет, он скажет что-то, во что я поверю. Я во всё поверю. Или постараюсь поверить.

– Я тоже, – уверяет он, обнимая меня, пока я выпутываюсь из ядовитых плющей своих мыслей. – Я не могу без тебя жить, Белла. Я вообще не представляю, как это.

– Честно? – вопрос характерный для Энтони или Эдварда, но уж никак не для меня. Что же такое? Почему моя неуверенность проснулась сейчас? До этого я была абсолютно уверена и в себе, и в Эдварде, и в его чувствах. Неужели сказка, которую я читала Энтони так повлияла на меня? Или этому способствует то, что мы давно не занимались любовью, и я соскучилась?

Не знаю.

Размышлений много, а ответов мало. Наверное, лучше поговорить, чем пребывать в тяжёлых раздумьях и иллюзиях.

Хватит с меня мира грёз. Теперь нет нужды погружаться в него так часто, как раньше. Я должна ценить настоящее, которое прекрасно. И я буду это делать. Или же научусь.

– Честно, – Эдвард прикасается губами к моему лбу, целуя его. – Неужели не веришь?

– Я стараюсь, – снова откровение с моей стороны.

– И я стараюсь, Белла, правда, – он вздыхает, уверяя меня в том, что я и так знаю.

– Конечно, стараешься. Я вижу, – уголки моих губ нехотя ползут вверх, хотя не думаю, что натужная улыбка освещает глаза. Что в них может прочитать Эдвард, известно лишь ему самому.

– Хочешь, чтобы я сказал это? – он смотрит на меня со странной смесью чувств. И осторожностью, и недоверчивостью, и теплотой, и грустью.

– Только если уверен в этом. Если сам хочешь, – без лишних слов понимаю, что речь идёт о признании в любви.

– Не уверен, – морщится он, будто от боли. – Сейчас не уверен.

– Дело не только в этом, Эдвард, – убеждаю я, понимая, что и это правда.

– А в чём ещё? – он действительно не понимает.

– Посмотри на себя, – разворачиваю его лицом к зеркалу и сама пару секунд любуюсь этим превосходством. Этим человеком, без единого изъяна. Он настолько идеален, что моё сердце заходится в неистовом ритме.

Его взгляд хмуро пробегается по собственному отражению и тут же переводится на меня с немой просьбой объяснить.

– И на меня посмотри, – выдыхаю я, будто он и так на меня не смотрит.

– Я смотрю, Белла, – нежно говорит он, поворачиваясь ко мне и наклоняясь к самому уху. – И знаешь, что я вижу?

– Ничем не примечательную Беллу Мейсен, – озвучиваю своё предположение, ощущаю тёплое дыхание у себя на шее.

– Нет, ответ неверный, – он прикасается губами к тому месту, где слышится мой пульс, и тело немедленно реагирует на это прикосновение. Желание волной проносится по нему, но я мужественно сдерживаю порывы отказаться от разговора и, наконец, заняться любовью. Этот диалог важен для нас обоих, несмотря на то, что начала его я. В конце концов, нужно же и мои сомнения развеять, не только Каллена.

– Я вижу самую красивую женщину на свете, – произносит мужчина, отчего я таю, будто сливочное мороженое. Комплимент удался, Эдвард Каллен.

– Мы такие разные.

– Ты права. Груз прошлого давит только на меня. Ты свободна, и я сделаю всё, чтобы такой и оставалась, – он снова целует меня в шею. – Моя Белла Мейсен, я всё для тебя сделаю!

– Прошлое оставит тебя в покое, – обещаю я, лаская его скулы рукой.

– Возможно. А возможно и нет. Но без тебя я не справлюсь в любом случае, – он трётся носом о мою щёку, пробуждая оставшиеся рецепторы под кожей. – Я безмерно к тебе привязан. Я боюсь отпустить тебя туда, откуда ты можешь не вернуться.

– Я отовсюду к тебе вернусь, – чмокаю его в подбородок и обвиваю руками за шею. – Ты ведь это знаешь.

– Есть места, откуда не возвращаются, – в голосе Эдварда слышится страх и боль.

– Я туда не попаду!

– Обещаешь?

– Да, – снисходительно улыбаюсь, понимая, насколько моя просьба зависит от меня. Но я ведь буду стараться, верно? Я сделаю всё, чтобы оставаться с Эдвардом и Тони как можно дольше! Всю жизнь – это самое малое, чего я могу желать.

– Спасибо, что сказал мне всё это.

– Я убедил тебя?

– Несомненно, – расслаблено хихикаю, после глубокого вдоха. – Ну что же, а теперь душ?

– Душ, – соглашается он и быстро снимает с себя оставшуюся одежду. Делаю то же самое.

Через пару минут мы уже греемся под тёплыми водяными струями. Энтони спит, а значит, никто и ничто нам не сможет помешать.

– Ты не против, если я покажу тебе позже? – притягивая меня к себе и нетерпеливо пробираясь пальцами по обнажённому телу к своей цели, спрашивает Эдвард.

– Нет, не против, – сама сгорая от желания, шепчу ему в ответ. – Я так тебя хочу!

– Взаимно, Белла, – перед тем как прижать меня к стене и начать страстно целовать в губы, проговаривает он. – Ты даже не представляешь, насколько желанна.

– Ещё немного, и поверю, – смеюсь, когда он даёт мне вдохнуть воздуха, переходя на шею и плечи.

– Это угроза? – шутливо интересуется он.

– Может быть, – неоднозначно отвечаю я, продолжая смеяться.

– Ну, тогда держись, – его слова полны опасности, но меня они не пугают. Это игра, игра с моим Эдвардом, который уж точно не причинит мне больше ни зла, ни боли. Он не способен на это, когда дело касается меня или Энтони.

Значит ли это, что он нас любит? Ответ неизвестен. Пока что.

Вода всё льётся, а поцелуи Каллена становятся всё требовательнее. Я начинаю забываться и мечтать о том, что совсем скоро получу то, к чему так стремлюсь, и тут мой взгляд вылавливает снова появившееся на руках мужчины шрамы. Те самые, что заставляют его мучиться ночами.

– Эдвард? – прекращая поцелуй, зову я.

– Что? – он нетерпеливо смотрит на меня, часто дыша. Изумруды полны одного лишь огня и желания.

– Можно? – краем глаза указываю на углубления в его коже, чем заставляю его непроизвольно вздрогнуть. Теперь его взгляд приобретает лёгкий испуг и недоверие.

– Всё будет хорошо, – убеждаю я, но всё ещё не знаю, как он на это отреагирует.

– Да, конечно, – глубокий вдох, а потом он всё же кивает, молча разрешая.

Медленно, чтобы показать ему, что бояться абсолютно нечего, приближаю пальцы к его правой руке. Вижу напряжённые мышцы и делаю все ещё медленнее.

– Всё в порядке, – не перестаю повторять это, когда касаюсь указательным пальцем первого шрама. Он снова вздрагивает, и тихий стон срывается с его губ.

– Не стоит? – быстро отдёргиваю руку, но он перехватывает её, на пару секунд сжимая, а потом выпуская со словами: «Стоит».

Возвращаю пальцы на место и осторожно глажу оставшийся после той страшной ночи след. Слёзы непроизвольно наворачиваются на глаза, но я их смаргиваю. Борюсь с ними.

Как это, наверное, больно, Господи! А маленькому ребёнку? Трёх лет? Нет, это непростительно, неописуемо, просто ужасно.

Мой бедный маленький мальчик. Сколько боли тебе пришлось вынести!

Глажу шрамы теперь уже на его обеих руках. Эдвард не сводит с меня глаз, пока я делаю это.

– Я люблю тебя, – на вдохе говорю я.

Он быстро кивает, показывая, что знает это.

И после всего сказанного и увиденного я вдруг начинаю чувствовать потребность свершить свою давнюю задумку: поцеловать эти следы человеческой жестокости. Я хочу излечить его, забрать его боль себе, показать, что он в безопасности и такого больше не повторится.

– Белла! – он испуганно останавливает меня, когда я начинаю непроизвольно наклоняться к его руке.

– Не бойся, – шепчу я, останавливаясь, чтобы сказать это. – Пожалуйста, не запрещай мне!

Он замолкает, и я, пытаясь успокоить саму себя, что не нанесу ему лишнего вреда, всё же касаюсь губами тех самых углублений. Вместе с этим во мне будто прибавляются силы, появляется стремление всегда оберегать Эдварда, заботится о нём ещё больше, чем сейчас. Быть рядом, несмотря на всю чудовищную разницу между нами. Она не имеет никакого смысла, если я люблю его. Ничто не важно, кроме наших чувств.

Почему я понимаю это только сейчас?

Не поднимая глаз на Эдварда, совершаю то же самое со всеми шрамами на его обеих руках. Всё это время не слышу ни единого звука, кроме его неровного дыхания.

Закончив, отстраняюсь и вглядываюсь в дорогое лицо.

Оно напряжено, глаза закрыты, губы поджаты. У него настолько несчастный и беспомощный вид, что моё сердце обливается кровью.

– Родной мой, – глажу руками его лицо, пытаясь не расплакаться хотя бы сейчас. – Эдвард, всё в порядке! Всё хорошо!

Он не отвечает по-прежнему.

– Тебе было больно? Я сделала то, что не должна была? – пытаюсь услышать хоть слово. Хоть звук. Слёзы сдерживать всё сложнее с каждой секундой.

– Всё нормально, – выдыхает он, но глаз не раскрывает.

– Поверь, я не хотела, чтобы ты страдал, – ругая себя за неосмотрительность, чрезмерную эмоциональность и податливость порывам, сообщаю я.

– Я не страдаю, – он снова выдыхает, а затем делает глубокий вдох. Протягиваю руку и глажу его скулы. Кажется, это немного помогает.

Уверившись в успехе своих действий, уже обеими ладонями вожу по его лицу, показывая, насколько он мне дорог, и как я его люблю.

– Давай закончим начатое, – предлагает он, открывая глаза и смотря на меня. Неловко убирая руки, киваю.

Что же, если хочет, закончим. Моё игривое настроение разбилось на мелкие кусочки, да и его тоже, но всё же нам нужно немного расслабиться. А сделать это можно именно так.

Его пальцы снова в моих волосах, губы на моих губах, а объятья становятся крепче с каждой секундой.

– Всё хорошо, – повторяет он то ли для себя, то ли для меня, то ли для нас обоих и замолкает, отдаваясь эмоциям и древним, как мир, инстинктам.

– Садись, – Каллен кивает на стоящий у стены пуфик, где ещё вчера произошло моё первое знакомство с его прошлым. Жутко не хочется вспоминать всё это, но волей-неволей те события возвращаются. Пытаюсь, как можно меньше придавать им значения.

– Ты знаешь, что такое тональный крем? – тем временем спрашивает мужчина, стоя у зеркала. Только теперь он стоит лицом ко мне, пусть оно и напряжено, а в глазах можно прочитать явную настороженность.

– Да, конечно, – отвечаю машинально, почти не думая над вопросом. Сейчас снимется ещё одна вуаль, не станет ещё одной тайны между мной и Калленом. Ещё немного, и мы станем ближе к друг другу на очередные пару шагов.

Эдвард кивает и, поворачиваясь к стеллажу с различными баночками стоящими там, находит среди них небольшой бежевые пузырёк. Какая-то этикетка украшает всю его наружную сторону.

– Это имеет тот же эффект. Только действеннее.

С этими словами Каллен раскрывает пузырёк и опрокидывает его, позволяя нескольким тёмно-жёлтым каплям оказаться на его руке.

Для лучшей демонстрации он подходит ко мне и опускается перед пуфиком, чтобы я лучше всё рассмотрела.

Изумлённо наблюдаю за тем, как жёлтые капли постепенно пропадают, а вместе с ними исчезает и шрам. Спустя пару секунд руки мужчины такие же гладкие и ровные, как раньше. Какими я видела их первый раз.

– Но оно же смывается? – поднимая взгляд на него, интересуюсь я.

– Да, водой.

– Но мы же купались в море.

– Пресной водой, – дополняет он, делая глубокий вдох. – Поэтому только сейчас мы приняли душ вместе.

– А тот, первый раз, в твоём особняке? – вспоминаю, потому что никак не могу состыковать один факт с другим. Там же тоже была пресная вода!

– Тебе было явно не до разглядывания меня, – он пожимает плечами.

– И давно ты это делаешь? – кивая на пузырёк, спрашиваю я.

– Довольно давно. Лет десять точно. Наверное, с тех самых пор, как начал искать удовлетворения собственных порочных наклонностей в женщинах.

– Ясно.

Между нами воцаряется пауза, во время которой слышно лишь наше дыхание. Эдвард молчит, и я молчу. Даже не знаю, что говорить дальше.

Но спустя минут пятнадцать понимаю, что дальше так продолжаться не может.

– Что тебя беспокоит сейчас? – аккуратно интересуюсь у него.

– Твоя реакция.

– С ней что-то не так?

– Ты слишком спокойная. Я не ожидал такого, – его откровение заставляет меня обратить всю нежность, собранную в теле, чтобы успокоить мужчину.

– А ты слишком напряжён, взбудоражен. Эдвард, если я заставила тебя плохо себя чувствовать из-за поцелуев, прости меня. Мне казалось, так тебе станет легче, – решаю, что извиниться самое время. По крайней мере, теперь он меня слушает.

– Нет, ты всё правильно сделала. Просто это необычно ново для меня. И я рад, что ты не позволила себя остановить.

– С тобой точно всё нормально?

– Со временем я привыкну, так ведь?

– К чему конкретно? – вопрос сам срывается с губ, чем настораживает мужчину, да и меня тоже.

– К тому, что нужен тебе, и ты рядом, – честно отвечает он, прожигая меня внимательным взглядом.

– Я уже говорила, что к этому не нужно привыкать. Ты должен мне верить!

– Я и верю, – он хмурится, произнося это. – Тебе одной и верю. Хватит, Белла, пойдём спать.

– Почему в тот момент, после тех поцелуев, ты вернулся к теме секса?

– А что я должен был сделать? – раздражённо негодует он. – Что ты от меня хотела? Я такой, какой есть!

– Мне иногда кажется, что ты по-прежнему считаешь меня…

Язык заплетается, не позволяя договорить. Слёзы по-прежнему совсем близко к той черте, когда могут политься ручьём, но я держу их в себе. Я постоянно что-то держу в себе. Боль, обиду, радость, молчание, горесть – очень редко что-то из этого находит выход наружу. И мне порой кажется, что это чаще плохо, чем хорошо.

– Своей пассией? – договаривает мужчина за меня, вставая и смотря теперь уже с высоты своего роста.

– Вроде того, – прикусываю язык на том слове, которое он хочет произнести.

– Что ты хочешь от меня? Чтобы я ни спал с тобой, чтобы доказать обратное?

– Нет, этого не хочу, – совсем тихо отвечаю ему.

Вот он, очередной скандал. Кто виноват, а кто прав? Кто начал, а кто закончит? Почему в моменты, когда всё вокруг идеально, и мы счастливы, должно случаться вот такое?

Моя задача поддерживать Эдварда сейчас, как никогда. Но это так сложно, когда он говорит одно, а думает по-другому.

Мне всё время кажется, что я уже добралась до его истинной сущности, до его искренности, но стоит чему-то пойти не так, и я уже начинаю сомневаться во всём. В себе, в нём, в происходящем.

Я не в ладу с собой. Мне стоит серьёзно подумать над тем, что я делаю и что хочу делать.

– Послушай, – мужчина смягчается, видя мою обречённость и задумчивость. Сумасшедший блеск в его глазах затухает, а руки начинают ласково растирать мои предплечья. – Белла, я отношусь к тебе абсолютно по-другому. Мне нравится спать с тобой, нравится доставлять тебе удовольствие и ощущать, что ты принадлежишь мне. Но поверь, секс – это не главное. Намного главнее то, что делаешь для меня ты, и что я при этом чувствую.

– Я не знаю, что ты чувствуешь! – выкрикиваю от безысходности, появившееся вокруг меня, будто густой туман. – Я не знаю и не могу знать! Могу лишь догадываться, придумывать.

– Ты нужна мне.

– Это называется привязанностью.

– Значит, я привязан к тебе. Чувствую привязанность, – он робко улыбается, говоря это, и двигается ближе. – А ещё мне хочется заботиться о тебе, оберегать тебя, просыпаться рядом с тобой и никогда не расставаться.

– Ты меня любишь, – на последних крупицах оставшегося дыхания, выдаю я.

Он прикрывает глаза, медленно качая головой.

– Не знаю.

– Я знаю, – слёзы уже бегут по щекам, всхлипы вырываются из горла, но мне всё равно. Я понимаю, насколько глупой была, когда наивно полагала, что Каллен действительно не любит меня. Сейчас всё кажется ясным, как день. Он просто не уверен. Просто не понимает. Просто никогда такого не испытывал.

– Белла, не плачь, – просит он, вытирая слёзы с моих щёк. – Ну пожалуйста!

– Это радость, Эдвард, слёзы радости, – улыбаюсь, не обращая внимание на всхлипы. – Мне не больно, нет.

Он озабоченно смотрит на меня, решая, стоит ли верить словам.

– Если ты меня обманываешь…

– Нет, не обманываю, – опускаюсь с пуфика, оказываясь на одном уровне с ним. Теперь и он, и я стоим на коленях и смотрим в глаза друг другу.

Я могу поклясться, что изумрудные омуты сами того не зная, показывают мне ничто иное, как любовь.

Однажды я уже видела это выражение в его глазах. Я думала о нём, но до конца не верила.

А сейчас верю. Окончательно и бесповоротно.

Ну и что, что сегодня он не сказал мне этого вслух? Что такое слова? Они пустые, если не подкреплены чувствами. А вот чувства не пустые, они видимые, почти осязаемые.

– Я верю, – чмокая его в губы, шепчу я.

Он ловит моё лицо в ладони, не позволяя отстраниться и не теряя зрительного контакта со мной.

– Во что веришь?

– Во всё, что связано с тобой, – снова улыбаюсь и тянусь к нему за поцелуем.

– От радости нужно смеяться, Белла, – он осторожно убирает непослушную прядь мне за ухо. – От радости не плачут.

– Ещё как плачут, – обвиваю его руками за шею, теперь уже сама не желая отстраняться от него даже на миллиметр. – Например, я.

– Не нужно, – мягко просит он.

– Ладно, тогда не буду, – набираю в грудь воздуха, унимая всхлипы, и с нежностью наблюдаю за тем, как длинные бледные пальцы стирают остатки слёз с моих щёк.

– Только ты знай, что я счастлива!

– Я тоже счастлив, моя хорошая, – ответно улыбается он. Откровенно, радостно и беззаботно. – Благодаря тебе!

Читаем. Комментируем.

========== Глава 56 – День рождения Энтони ==========

Утром просыпаюсь в отличном настроении. Сегодня по-настоящему райское утро. Солнце высоко светит, маленькие птички поют где-то в розовых кустах нашего сада, а рядом со мной лежит Эдвард Каллен. Его голова повернута в мою сторону, и я нахожусь так близко, что слышу его размеренное и спокойное дыхание. Он спит.

Мягко улыбаюсь, понимая, что полностью счастлива и спокойна. За него, за Тони и за себя. Когда ещё за свою жизнь я так долго была в хорошем настроении?

Обвожу взглядом комнату, гоняясь за солнечными зайчиками, когда случайно задеваю взглядом календарь, украшающий экран электронного будильника. От даты, сияющей на нём и выделенной жирным чёрным цветом, меня подбрасывает на кровати.

Двадцатое августа.

Как я могла забыть? Как могла не вспомнить про день рождения собственного сына? Настроение тут же идёт на спад, и я уже не понимаю, как могла радоваться пару минут назад.

Но лиха беды начало, потому что с одними мыслями приходят другие, а именно те, что подарка для Энтони у меня нет.

Снова поворачиваюсь к будильнику, пытаясь составить план действий. Сейчас восемь утра. Магазины явно закрыты, куда ехать, что делать?

От бессилия тяжело вздыхаю и откидываюсь на подушки, морщась от собственной забывчивости.

Звуки, произносимые мной, доносятся до Каллена, и он начинает ворочаться и прижиматься ко мне сильнее. Успокаивающе глажу его по руке. Не хочу будить, пусть сегодняшнюю ночь он и провел без кошмаров.

В обычной ситуации я бы просто уснула, но сейчас слишком взбудоражена происходящим.

Запускаю пальцы в волосы, надеясь, что придумаю вариант действий раньше, чем вырву пару клоков.

Бог знает по каким причинам – я вроде веду себя относительно тихо – Эдвард просыпается. Сонные изумруды смотрят на меня с теплотой и улыбкой, мои губы тоже непроизвольно освещаются ответной.

Но прежние размышления возвращаются, и уже через пару секунд обеспокоенный взгляд мужчины скользит по мне.

– Что случилось? – он инстинктивно оглядывается, ища предмет моего расстройства. – В чём дело, Белла?

– Сегодня двадцатое, – киваю на календарь.

Он хмурится

– Двадцатое. Ну и что?

– Пять лет назад в этот день родился Энтони.

– У него день рождения? – Эдвард садится рядом со мной, обвивая меня рукой за талию, чтобы притянуть к себе.

– Да, – опускаю голову ему на плечо, вдыхая любимый аромат и немного успокаиваясь. Сейчас у меня есть тот, кто может поддержать, на кого я могу положиться. Просыпавшись в одиночестве те полгода ужаса, я мечтала о том, чтобы было кому меня защитить и утешить. И пусть моя история не похожа на другие, и многие сочли бы её отвратительной, в итоге я получила всё, о чём мечтала.

От подобного и неожиданного вывода даже забываю о сегодняшней дате.

– Из-за чего ты расстраиваешься? – Эдвард заботливо интересуется, действительно не понимая.

– У меня нет подарка. Я не успела.

На пару минут в комнате воцаряется тишина. Мужчина, видимо, думает.

– Это не проблема, – наконец убеждает он, целуя меня в локоны. – Как раз в этом проблем не будет.

– И что же ты сделаешь? – мне самой становится интересно, какой у него план. Постепенно расстройство покидает меня, уступая место любопытству.

– Будет сюрприз для вас обоих, – смеётся он, а затем его рука опрокидывает меня обратно на подушки. Вскрикиваю, но вовсе не противлюсь.

– Моя девочка, – шепчет Эдвард, убирая мешающий локон с моего лица. – Моя красавица.

От комплимента всё моё плохое настроении испаряется, словно вода на июльском солнце. Мурлычу в ответ что-то нечленораздельное и мягко целую его в губы.

– Как же хорошо, что ты у меня есть, – шепчу ему на ухо, прикладывая ладонь к бледной щеке. – Мне так тебя не хватало все эти годы!

Его мои слова приятно удивляют и радуют.

– Ты и так ждала меньше меня, – журит он.

– Это правда, – уголки моих губ опускаются, и мужчина вздыхает.

– Белла, твоей вины в этом нет. Я неудачно выразился, прости.

– Ничего страшного, – пробегаюсь пальцами по его скулам. – Всё в порядке.

– В таком случае, отметим это событие? – его голос становится тише и соблазнительнее, губы приближаются к моим, а руки начинают подбираться к самым сокровенным местам на моём теле.

– Сейчас нельзя, – смеюсь я, хотя мне стоит невероятных усилий отказаться от этого занятия. – Я хочу приготовить Тони шоколадный пудинг, раз не купила подарок.

– Подарки будут, сколько он захочет, – обещает мужчина нетерпеливым голосом. – А с пудингом я тебе помогу.

– Так хочется? – чмокаю его в нос, спрашивая это.

– Не представляешь, как, Белла, – с этими словами теперь уже его ноги под одеялом притягивают меня к своему обладателю, не давая возможности отстраниться. – Ну что, согласна?

– Только не очень долго, – чувствуя, что ответить отказом всё же не могу, отзываюсь я.

– С максимальной скоростью, – посмеивается Каллен, целуя меня за ухом. От его прикосновения всё во мне начинает трепетать.

– Ты обещал помочь мне с пудингом, помнишь? – спустя некоторое время, натягивая на себя футболку с короткими рукавами и шорты ей под цвет, напоминаю я Каллену.

– Помню, – неизвестно откуда появившиеся губы запечатлевают поцелуй на моей макушке. Я стою перед зеркалом, и, пользуясь этим, Эдвард может видеть выражение моего лица даже со спины.

– Не нервничай, – приседая, чтобы попасть вместе с моим лицом в тяжёлую металлическую раму, советует он.

– Я и не нервничаю, – пытаюсь ответить безмятежно и спокойно, но выходит сдавлено. Эдвард ухмыляется, показывая мне, что его не обмануть.

– Давай займёмся пудингом, – фыркаю я, видя чересчур внимательные изумрудные глаза.

Он, смеясь, идёт следом за мной по коридору в направлении кухни.

– Энтони? – сажусь на кровать самого дорогого человека в моей жизни, ласково гладя его руки. – Родной, просыпайся!

Малыш ворочается, не желая открывать глаза. Мне в голову приходит мысль дать ему поспать, но почему-то Эдвард настаивает на том, что для некоторых частей сюрприза нужно определённое время.

Наконец небесные глаза появляются перед моими, заставляя на губах засиять самую искреннюю улыбку.

– С добрым утром, зайчик! – глажу его по личику и прислоняюсь своим лбом к его, чтобы потереться носами.

– С добрым утром, мамочка, – сонно отвечает он, потягиваясь.

– С днём рождения, малыш, – напоминаю про праздник, отчего глаза малыша загораются. Сонливость пропадает, и детский восторг, которого я не видела уже столько времени, появляется в них.

– День рождения! – думаю, обрадованный клич моего сына слышен на соседней улице. Впрочем, меня это ни капли не волнует.

– Ага, твой, – шутливо ерошу его волосы и протягиваю руки, чтобы обнять своего ангелочка.

Он тут же попадает в мои раскрытые объятья, прижимаясь щекой к моему плечу.

– Первый подарок уже ждёт тебя на кухне, солнце, – освобождаясь, сообщаю я. – Но сначала нужно умыться и переодеться.

– Хорошо! – он быстро соглашается и, соскакивая с кровати, несётся к комоду. Снисходительно наблюдаю за его живостью и тем, как быстро он сбрасывает пижаму, дабы надеть другие вещи.

Когда сейчас я смотрю на своего мальчика, поверить не могу, что совсем недавно он был на волосок от смерти. Никто не давал гарантий, что он выживет, но я верила. И он верил.

Мы одержали победу над Костлявой. Больше она нам не угрожает.

Пройдёт десять лет, двадцать, тридцать, и я уверена, что всё будет так же прекрасно, как сейчас.

Тони исчезает в ванной, даже не утруждаясь закрыть дверь. А вот я решаю застелить его постель, раз уж всё равно ничем не занята.

– Всё, я готов! – победоносно объявляет он, появляясь передо мной.

– Готов, – подтверждаю я, но всё же опускаюсь перед ним на колени, чтобы правильно застегнуть пару пуговиц.

А затем, держась за руки, мы следуем к кухне по узкому коридору.

– С днём рожденья тебя, с днём рожденья тебя! – начинаю петь я, подходя к столу в столовой. Эдвард присоединяется ко мне, неся в руках тарелку с только что испечённым шоколадным кексом, на котором горит восковая фигурка «пять» (когда пудинг уже был готов, я подумала, что куда-то нужно будет вставлять свечи, и мы быстро испекли кекс).

Энтони хлопает в ладоши, радостно смеясь. Каллен ставит импровизированный торт на стол перед ним, и, залезая на стул, малыш рассматривает свечку.

– Загадай желания и задувай, – говорю я, обнимая его. – Всё-всё, что хочешь, обязательно исполнится!

Он кивает и, на пару секунд задумавшись, всё же задувает пламя свечи.

Мы с Эдвардом поддерживаем малыша громкими аплодисментами.

– Я загадал желание, – говорит Тони, пока я разрезаю кекс на несколько частей. – Можно мне теперь кое-что попросить?

– Всё что хочешь, – уверяет Эдвард, и Энтони поворачивается к нему, всё ещё не слезая со стула.

– Можно я буду называть тебя папой? – спрашивает он мужчину, отчего мой нож застревает в кексе. Останавливаюсь, переводя взгляд с сына на Каллена. Лицо последнего никак не изменяется. Не знаю, хорошо это или плохо.

– Ты этого хочешь? – наконец спрашивает он.

– Угу, – Энтони кивает.

– Хорошо, тогда я согласен, – Эдвард улыбается и успевает подхватить прыгнувшего к нему Тони раньше, чем тот поздоровался бы с полом.

– Ты загадал это? – интересуюсь я, наконец, дорезая кекс и откладывая нож подальше.

– Я загадал, чтобы Эдвард... папа согласился, – исправляет мой сын. – И всё сбылось! Как ты и говорила!

– Сбылось, – соглашаюсь, и отходя от стола, обнимаю их обоих. Рука Энтони обвивает меня за шею, а Каллена за талию.

Мы все вместе смеёмся, а затем почти в одно и тоже время чмокаем малыша в щёчки.

– С днём рождения, Тони, – шепчет Эдвард, вторя мне.

– Спасибо, папа, – малыш прижимается к мужчине, а потом оборачивается ко мне. – Спасибо, мамочка.

– Не за что, солнце, – отвечаю я, погладив его белокурые волосы.

– Так куда же мы всё-таки едем? – не выдерживаю, наблюдая за бесконечно мелькающими пейзажами Греции в окне автомобиля.

– Сюрприз, – в который раз отметая любые предположения, говорит Эдвард. Странно, он заставил нас взять купальники. Может быть, мы едем купаться в море?

– Ну, папа, – просит Тони. – Пожалуйста, скажи!

У меня всякий раз, когда я слышу, как Энтони называет Каллена, на сердце теплеет. Я уверена, что и он счастлив от этого. В его глазах можно прочесть радость и гордость. Наверное, только теперь он действительно уверен, как нам обоим нужен.

Что же, для этого доверия стоило постараться, но оно того стоит.

– Потерпи чуть-чуть, – мягко останавливает его мужчина. – Мы почти приехали.

Нам обоим приходится поверить в это на слово, потому что я тоже решаю дождаться того самого места, куда нас везёт Эдвард.

Наконец «ауди» тормозит перед огромным магазином. Труда понять, что это не море, не составляет.

Магазин настолько большой, что моего взгляда не хватает, чтобы охватить всё это строение.

– Что это? – прилипая носом к стеклу, спрашивает Тони.

– Добро пожаловать в самый большой магазин игрушек в Европе, – поворачиваясь к нам с водительского сиденья, говорит Каллен.

– Магазин игрушек? – глаза Энтони округляются, а рот раскрывается в немом изумлении.

– Да, любые игрушки на любой вкус, – словно рекламируя данное место, хмыкает Каллен и выходит из машины, открывая перед нами дверь.

– Ты купишь мне любую игрушку? – выбираясь на залитую солнцем парковку, спрашивает малыш.

– Нет, Тони, – Эдвард наклоняется и подхватывает его на руки. – Я куплю тебе все игрушки, которые ты захочешь!

От такого утверждения даже я застываю на своём месте лишённая способности двигаться.

– Правда? – тем временем пытается убедиться Энтони. В его голосе бесконечный восторг, но в то же время лёгкое недоверие.

– Правда-правда, – смеётся мужчина. – Но у нас не так много времени, поэтому давайте немного поторопимся!

Оба моих мальчика обращают взгляд на меня, неуклюже покидающую салон машины. Под их внимательными взглядами мне удаётся закончить это намного быстрее запланированного.

Входя в магазин, Эдвард сразу же усаживает Энтони в одну из огромных металлических тележек, которые стоят при входе.

– Куда поедем сначала, малыш?

– Туда! – Тони наугад тыкает пальцем в один из отделов. Каллен кивает и, разворачивая тележку, разгоняется, имитируя гоночный трек.

Благо посетителей в такое время почти нет, и никто не попадается ему на пути.

Когда я подхожу к ним, вижу несколько одобренных сыном машин на металлическом дне.

– Мне, правда, всё можно брать? – разглядывая стоящий на верхней полке радиоуправляемый джип, решает переспросить Энтони.

– Да, всё что захочешь.

– Но оно же стоит дорого.

– Не обращай внимание на цену, представь, что её нет, – оптимистично предлагает мужчина, улыбаясь. Закатываю глаза на этих словах. Да уж, Тони, привыкай, теперь мы всегда будем жить в роскоши. Начиная от дома и заканчивая игнорированием цен.