Текст книги "Превыше Магии (СИ)"

Автор книги: Алин Крас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Она подняла кверху свое заплаканное лицо, вскинула мокрые слипшиеся ресницы, и, глядя на меня удивленными, сверкающими яркой зеленью глазами, ответила:

– Конечно, понимаю. У всех есть дела и личные увлечения, требующие времени и присутствия. Никто не может быть всегда, безотлучно рядом с кем-то одним. Я сама, когда рисую, забываю обо всех, отдаляюсь от всего, что окружает, и, практически, недоступна контакту. Просто, если можно, ты, в следующий раз, предупреди, что уходишь надолго. Мне только надо знать, что ты меня не бросил, и я не осталась опять одна.

– В следующий раз обязательно предупрежу, чтобы ты не волновалась. Но, иногда, заранее невозможно рассчитать, сколько времени займет то или иное дело. Поэтому ты должна доверять мне, и знать, что я тебя никогда не оставлю. Тебе просто надо набраться терпения, чтобы меня дождаться. Согласна? – улыбнулся я, радуясь ее пониманию и отношению к делу. Хотя, в то же время, начиная осознавать, что мне, теперь, многое придется менять в своем поведении. Долгие годы живя один, не привык я перед кем-то отчитываться и посвещать в свои планы. Но, ради малышки, я постараюсь.

– Да. Спасибо… и извини, что я тебя так встретила, – хлюпнула она носом.

Я наклонил голову и ласково коснулся губами ее соленых, алых губ, удивляясь их мягкости. Она замерла, а потом неуверенно и неумело ответила на мой поцелуй. Это ее действие, вызвало жаркую волну возбуждения, которая прокатилась по телу, от сердца к низу живота, заставив опустить руку ей на поясницу, крепче прижаться бедрами к ее животу и целовать глубже, исследуя языком ее нежный рот.

Ее тихий, грудной стон, совсем сорвал мне голову, и я, подхватив ее на руки, решительно ворвался в комнату, где, расположившись на кровати, мирно похрапывал орк.

– Хоркис! – нетерпеливо, громко крикнул я. – Просыпайся! И быстро двигай в комнату к Уме!

Он подскочил от моего окрика, еще во сне стремительно опуская руку на лежащую рядом, на полу, свою саблю. Уставился на меня. Увидел Эли у меня на руках, застенчиво прячущую лицо на моей груди. Растянул губы в понимающей, насмешливой улыбке и молча, подхватив свой спальный мешок, быстро вышел из комнаты.

Я бережно уложил малышку поперек кровати, которая в ширину была больше, чем в длину, и, покрывая ее лицо неспешными поцелуями, боясь напугать, стал осторожно раздевать ее, тихо шепча:

– Ты такая вкусная… красивая… нежная… желанная…

К моей радости она не только не препятствовала, но пыталась раздеть и меня. Увидев ее обнаженной уже во второй раз, я, как и в первый, застыл от восторга. С ума сойти можно от такой женственной красоты.

Исследуя ее изумительно прекрасное, миниатюрное тело кончиками пальцев, губами, языком, я, сдерживал свое нетерпение и всепоглощающее желание. Прислушиваясь к тихим стонам и судорожному дыханию малышки, я стремился лучше понять, где у нее самые чувствительные места, ласка которых доставляет ей особое удовольствие. Она не сопротивлялась, не пыталась закрываться, кажется, поверив, что я искренне считаю ее необычайно красивой. Изучив ее тело от макушки до пальчиков ног, я вернулся к ее губам, и уже не в состоянии сдерживаться тесно прижался пахом к ее лону. Но, посмотрев на нее внимательно, увидел, что девочка хочет близости, но, все-таки, боится. Дыхание судорожное, веки крепко зажмурила, пальцы рук собраны в кулачки, пальцы ног поджаты, губы стиснуты.

– Не бойся, радость моя, я буду осторожен и не сделаю тебе больно, – зашептал я, неторопливо и нежно поглаживая ее плечи, руки, грудь, живот, бедра, пытаясь успокоить и расслабить. – Ты такая сладкая… пахнешь чудесно… я так давно хочу тебя…

Она, чутко реагируя на мои прикосновения, постепенно действительно расслабилась, дыхание ее, оставаясь глубоким, выровнялось, кулаки разжались, губы приоткрылись. Ее горячие ладони заскользили по моим плечам, спине, ягодицам, заставляя сердце замирать от этих прикосновений. И, в голодной настойчивости, прижиматься к ней сильнее, тяжелым, возбужденным мужским органом. А мои руки, губы и язык подталкивать ее к большей активности.

Целуя, легко покусывая, посасывая ее соски, я скользнул пальцем к ее горячему, влажному, нежному, чувствительному лону и стал массировать заветное, чувствительное местечко круговыми движениями. Эли, застонав, подалась навстречу, и, когда она достигла пика удовольствия, непроизвольно вскрикнув, я понял, что больше, уж точно, не выдержу. Разместившись между ее ног и перенеся тяжесть своего тела на локти, послал ей кратковременное обезболивающее заклинание и, плавно войдя, отдался заветному ритму наслаждения и нарастающему, упоительному, томительному напряжению. Она, обхватив меня руками и ногами, прижалась теснее, и я не смог сдержать невольный стон удовольствия, когда мощная вспышка наслаждения взорвалась во мне.

– Я люблю тебя, красавица моя ненаглядная… нежная… желанная… – прошептал я ей, не выпуская из своих рук, сам не понимая, откуда берутся эти искренние ласковые слова, на произнесение которых вслух я считал себя неспособным.

– И я тебя люблю, – ответила она, ласково погладив меня по щеке, от чего мое сердце сладко замерло, пропустив удар.

Отдышавшись и чуть успокоившись, я с тревогой спросил:

– Малышка моя, с тобой все хорошо? Нигде не больно?

– Очень хорошо, – ответила она со счастливой улыбкой и затуманенным взором, прижимаясь ко мне. – Даже не предполагала, что может быть так чудесно… спасибо…

– Это тебе спасибо. Ты такая прекрасная, отзывчивая, чувствительная, – растрогался я.

Она зевнула, прикрыв рот ладошкой, и я понял, что нам обоим надо хоть немного поспать. Прижав ее голову к своей груди и зарывшись пальцами в ее волосах, я чувствовал, как наши сердца стучат в унисон, рождая чувство близости, доверия, родства.

И я, со всей очевидностью, понял, что никогда не смогу с ней расстаться.

Наше дыхание постепенно выровнялось, и накатившая усталая дремота плавно перешла в сон.

***

Мы все, вчетвером, быстро освоились в гномьем поселении. И нам было вполне комфортно друг с другом, несмотря на такое тесное соседство.

Хоркис с Умой остались в одной комнате, мы с Эли – в другой. Хоркис явно привязался к Уме и ласково называл ее на орочем языке Булочкой.

– Почему – Булочка? – спросил я его, услышав, в первый раз, это его обращение к ней.

– Пышная, мягкая, вкусная, съесть хочется! – весело пояснил орк.

– А она знает, как ты ее называешь? – уточнил я.

– Ага, я ей объяснил. Ей понравилось, – заверил Хоркис.

Ума охотно, по собственной инициативе, взялась вести наше хозяйство. Ей лучше, чем кому бы то из нас, был знаком быт гномов. Она занималась закупкой провизии, готовкой еды, мытьем посуды и уборкой.

Хоркис ежедневно выходил на поверхность, где охотился на всякую мелкую живность, излишки которой хозяйственная Ума кому-то продавала.

После нашей первой близости, я стал смакуя называть Эли – моей Малышкой, чувствуя, что она действительно моя. Уговорить ее не прятаться за стенами нашего жилища, как она привыкла за всю свою жизнь, а общаться с окружающими, было не просто. Я каждый день рассказывал ей, какая она необычная и красивая, и именно этим вызвано повышенное внимание к ней окружающих. А гномы, и в самом деле, завидев ее, беззастенчиво застывали в немом удивлении, выпучив глаза. Вроде бы гномка? И вроде бы нет? Что за чудо такое? – читалось на их лицах.

Стандартная гномья одежда ей не подходила, поэтому готовую купить не удалось. Мастер-портной, которого я пригласил в наше жилище, как и все, вначале, впал в ступор, увидев Эли. Но мой грозный окрик заставил его пошевеливаться. С трудом мне удалось уговорить мою Малышку согласиться сшить для нее не традиционный гномий наряд – широкие штаны и бесформенная рубаха, а популярные у эльфиек, обтягивающие штаны и удлиненную свободную тунику с пояском на талии или под грудью. Все сшили из эльфийских тканей зеленого цвета, отделав края желтым кантом. В этом наряде моя девочка была чудо как хороша, напоминая своей яркостью и миниатюрностью то ли выпорхнувшую из кокона бабочку, то ли какое-то сказочное существо.

К моему восторгу от ее внешней привлекательности, спокойного характера, душевной доброты, острого ума, таланта художницы, примешивалось и неприятное, болезненное чувство ревности. Хотелось спрятать ее от всех многочисленных посторонних взглядов. Моя! – кричало какое-то незнакомое мне раньше, собственническое чувство. Но умом я понимал, что это неправильно. Эли и так, всю жизнь, была спрятана. В результате, она, в повседневной жизни, излишне наивна, доверчива, неопытна и многого не знает. Приходилось, наоборот, преодолевая свое внутреннее сопротивление, всячески поощрять ее общение с гномами. И, борясь со своей ревностью, заставлять себя, позволить моей любимой становиться самостоятельной.

Факт, что она дочь Повелителя Нила, в присутствии других не озвучивался. Не то что бы мы считали, что эту информацию нужно скрывать, просто, не хотелось усугублять и так повышенное к ней внимание.

Эли заявила, что она не привыкла и не может сидеть без дела и пыталась помогать Уме по хозяйству. Но я купил ей бумагу, кисти, краски, сделал деревянную скамеечку и мольберт, уговорил заняться рисованием и продавать свои рисунки. Ее потрясло, что местные гномы, действительно, готовы платить за них деньги. Правда, покупать они предпочитали все-таки не комиксы, а собственные портреты, поражаясь мастерству художницы и удивительному сходству портрета с оригиналом, где была видна самая суть позировавшего. Даже образовалась небольшая очередь заказчиков на эти портреты, в одночасье, ставшие модным атрибутом гномьих жилищ. Это удивило даже меня, ведь гномы, и в самом деле, излишне прагматичны, скупы, и деньги, обычно, тратят только на самое необходимое. Но, видать, тщеславное желание и самому любоваться собственным изображением, и оставить о себе память наследникам, заставляло их раскошелиться.

Работала Эли на Улице, не желая пускать в наше тесное жилище посторонних. Расположившись на мостовой, у стены, рядом с нашей дверью, на скамеечке, она начинала вдохновенно творить, не замечая ни времени, ни того, что творится вокруг. Первое время, она собирала около себя толпы любопытных. Но потом, все как-то пообвыкли, и только случайные прохожие, иногда, задерживались, понаблюдать за этим действом.

А я, тем временем, как и обещал Повелителю Тору, регулярно очищал воду в резервуарах, которая поступала из горячих гейзеров и из подгорной реки. Осаждаемых мною, токсических примесей, день ото дня, в воде становилось все меньше.

Я ежедневно выходил на поверхность. И чтобы восстановить затраченную магию, и чтобы выполнить задание Повелителя. Надо было найти подходящее место для посевов, и обучить шесть, прикрепленных ко мне, гномов – трех женщин и трех мужчин, выращивать эти растения так, что бы они, потом, справлялись без меня и магии. Это оказалось не так-то просто.

Нужна была горизонтальная терраса, чтобы плодородный слой почвы не смывался дождем. Место для посевов должно быть солнечным, но закрытым от ветров. И я, обойдя ближайшую округу, такое место нашел. Для начала, экипированные в солнцезащитную одежду, смешные широкополые шляпы, перчатки и темные очки, гномы, под моим руководством, лазая по горам, соскребали с камней и выковыривали из каменных щелей, плодородный налет почвы. Одновременно, я учил их самостоятельно производить перегной из органических отходов жизнедеятельности.

Сформировав маленькое посевное поле, мы засеяли его семенами. В суровых условиях гор, без помощи магии, всходы росли очень медленно, но эта задержка, по большому счету была мне на руку, и давала время на выполнение поставленной перед собой задачи – в тайне от гномов, разобраться в устройстве их артефактов и понять, как они работают.

Что-то неуловимо менялось в моем поведении. Занятый делами днем, я с нетерпением ждал наступления вечера и радовался, что меня ждет моя Малышка. Предвкушая желанную встречу, хотелось скорее закончить дела и встретиться с любимой. Я не замечал ни давления на психику толщи гор, ни недостатка магии, ни убогости нашего жилища, ни скудности пищевого рациона. Но я особенно не задумывался об этом, успокаивало меня то, что такие же изменения я отмечал и у Хоркиса.

Вечером, мы, вчетвером, собирались вместе за ужином на крошечной кухоньке и рассказывали друг другу, как прошел день каждого из нас. Весело шутили, делясь впечатлениями, подначивали друг друга, смеялись, а потом расходились парами по комнатам.

В присутствии Эли, радость наполняла мое сердце, умиротворение поселялось в душе, сокрушительное физиологическое влечение приносило бездну физического наслаждения. Такой внутренней гармонии с самим собой я, пожалуй, еще никогда не ощущал. И это, несмотря на вынужденное длительное пребывание в некомфортных условиях ограничения Силы, вдали от родного Леса. Но здравый смысл подсказывал, что все же, пора заканчивать здесь дела и возвращаться домой.

Я уже не мог представить себе жизнь без Эли. Она слишком дорога для меня, чтобы я отказался от нее и позволил остаться в Гномьих Горах. Она нужна мне, и ей необходимо понять, что ее новое место жительства там, где мой дом. Возможно, это эгоистично, но я уверен, она и сама не будет об этом жалеть. Что здесь ее держит? Яркие воспоминания? Круг общения? Близкие? Пожалуй, только привычная обстановка. Но мне не хотелось бы заставлять ее принимать это решение под моим давлением. Хотелось, чтобы она сама пришла к этой мысли.

– Малышка моя, ты уйдешь отсюда со мной в Эльфийский Лес? – спросил я ее в один из вечеров, после умопомрачительной близости, и от волнения затаил дыхание, в ожидании ответа.

– Я бы очень хотела. И со страхом думаю о том, что скоро ты уйдешь к себе домой, оставив меня здесь. Как я буду, теперь, жить без тебя, одна? Боюсь я, просто, умру от тоски. Но я понимаю, что и в Эльфийском Лесу жить не смогу. Неизвестно, возможно ли, изо дня в день, находиться под лучами солнц? Не зная эльфийского языка и правил поведения, как я буду общаться с окрежающими? И чем я буду там заниматься? А значит, я буду в полной зависимости от тебя и твоего присутствия рядом. Я так не хочу, да и ты, тогда, быстро устанешь от меня, – пряча от меня глаза, ответила она с печалью в голосе.

– Трусишка, – сказал я, в ответ на ее опасения, но с довольной улыбкой на ее нежелание со мной расстаться, целуя в, ставшие мокрыми и солеными, глаза. – Я уверен, ты легко освоишься в Эльфийском Лесу, так же, как это произошло в этом поселении. Подружишься с теми гномами, что живут среди эльфов. Наверняка выберешь себе занятие по душе. А потом, и с эльфами найдешь общий язык. Что касается ультрафиолета, то с помощью эльфийских эликсиров ты, наверняка, будешь его хорошо переносить. Всего-то и требуется принимать его один раз в сутки. А в отношении эльфийского языка, вообще, нет проблем. Я могу вложить в твою голову эти знания всего за один день, если ты не побоишься пустить меня в свое сознание, где я ненароком могу увидеть все твои воспоминания, мысли и чувства.

– Здорово, – обрадовалась она. – А где взять этот эликсир? Ведь до Эльфийского Леса надо вначале как-то добраться.

– На Торговой Улице, – засмеялся я. – Гномы этого поселения давно и в большом количестве закупают его у эльфов. Завтра же куплю его для тебя, и мы будем ежедневно устраивать тренировку на поверхности гор, чтобы подготовиться к походу в Лес.

– Хорошо. А что до мыслей и чувств в моей голове, у меня нет от тебя секретов. Но как-то не верится, что можно, таким образом, передать такие обширные знания, – высказала она свои сомнения.

– В этом ты сможешь убедиться, как только посчитаешь, что готова, – заверил я ее.

– А можно и Уму взять с собой, к эльфам? Она тоже плачет, когда думает о том, что ей придется расставаться с Хоркисом, – просительно сказала Эли, с жалостливым выражением на лице.

– Можно, если этого захочет Хоркис. Я был бы рад этому. Вдвоем вам было бы легче в первое время, пока не освоитесь в чужой стороне. Но надо спрашивать Хоркиса, готов ли он взять на себя ответственность за Уму, защиту и обеспечение всем необходимым. Эти вопросы они должны решить сами, между собой, – объяснил я ей очевидные для меня вещи.

Через несколько дней моя Малышка, глядя на меня жалобными глазами, сказала:

– Ума, и так, и сяк, намекает Хоркису, что не хотела бы с ним расставаться. И про Эльфийский Лес расспрашивает, и про жизнь эльфов, и трудный ли путь туда, и говорит, что хотела бы собственными глазами все это увидеть. А он никак не реагирует на ее намеки, и предложения уйти с ним не делает. Не мог бы ты выяснить – он не хочет ее брать или не понимает, что она готова с ним пойти?

– Малышка моя, – посадил я ее к себе на колени, с нежной теплотой потерся щекой об ее макушку, и решил кое-что объяснить ей. – Мужчины не понимают деликатных намеков. Им надо все сказать прямым текстом. И, желательно, привести логичные аргументы. Тогда и будет результат. Иначе, возникает взаимное непонимание, разрушающее отношения. Женщина считает, что мужчина не реагирует на ее намеки потому, что не хочет удовлетворить ее завуалированную просьбу или желание. А мужчина, не видя этих тонких намеков, не понимает на что женщина, в этом случае, обижается. И считает это ее капризами на пустом месте. Очень редкое исключение из этого правила, эльфы, владеющие Ментальной магией. Они, действительно, могут понять и намек. Так что, Ума выбрала неправильную тактику поведения с Хоркисом. Посоветуй ей сказать Хоркису прямо, в лоб, что она не хочет расставаться, а хочет уйти отсюда с ним.

Но, все же, я решил и сам вмешаться в эту ситуацию и подготовить Хоркиса к предстоящему разговору с Умой.

На следующий день, я, первым делом, уединившись с Хоркисом, спросил:

– Хоркис, как ты намерен поступить с Умой, когда придет время возвращаться домой?

– Мутный трах! А разве есть варианты? – мрачнея на глазах, спросил орк. – Она не выдержит солнечного света, а я не смогу жить здесь.

– Но ты хотел бы взять ее с собой? Ведь проблему инсоляции можно решить с помощью эликсиров и регулярных тренировок.

– Я даже не думал об этом, – сознался растерявшийся Хоркис, – ведь эликсиры помогают далеко не всем гномам.

– Ну, не попробуешь – не узнаешь. И если они ей все же помогут, как, в таком случае, поступишь? Я мою Малышку, обязательно, заберу с собой! С сегодняшнего дня начну ей давать эликсир и займусь тренировками на поверхности. Вначале пять минут в легкой одежде и солнцезащитных очках на открытом солнце, а потом, с каждым днем, буду постепенно увеличивать время ее пребывания на дневном свету.

– Конечно, я бы тоже хотел не расставаться с Булочкой, – потрясенный открывающейся перспективой, с радостной надеждой сказал Хоркис.

– Ну, так поговори с ней. Спроси, пойдет ли она за тобой, отказавшись от Гор и сородичей? Ведь для нее Гномьи Горы, то же, что для тебя Эльфийский Лес.

Простой, решительный, брутальный Хоркис, не знающий, что такое сомнение и робость, переминаясь с ноги на ногу и нервно дергая хвостом, вдруг попросил:

– Может, ты сам ее спросишь?

– Нет уж, друг мой. Это твоя женщина, тебе с ней и обсуждать такие вопросы. Но ты не волнуйся, – попытался я его подбодрить, поражаясь в душе, что с нами делают желанные, любимые женщины, – Эли сказала, что Ума не хочет с тобой расставаться.

– Правда?! – с энтузиазмом воскликнул, воспрянувший духом, орк.

– Правда, – заверил я его.

– Ну, тогда я пошел. Надо с ней поговорить, – стремительно разворачиваясь, сообщил он мне на ходу.

К всеобщему удовольствию Ума обрадовалась предложению Хоркиса не расставаться, и уйти с ним в Эльфийский Лес. С этого дня, под присмотром то меня, то Хоркиса, девчонки стали ежедневно выходить на поверхность. Вначале, на закате Красного солнца, потом на восходе Желтого, а уж затем и в то время, когда оба солнца находятся на небосводе.

Вскоре, выяснилось, что адаптация у них проходит очень по-разному. От длинного плаща, капюшона, перчаток, Эли смогла отказаться практически сразу, а солнцезащитные очки использовала только под лучами двух солнц в полуденные часы. Дневной свет даже пошел ей на пользу. Она стала еще красивее. Ее кожа из бледно-розовой превратилась в золотисто-розовую. Яркие волосы засияли еще сильнее, став светлее и изменив оттенок с красного на оранжевый. Тепло солнечных лучей ее расслабляло, и она возвращалась в наше жилище разомлевшая и умиротворенная. В общем, мне с ней обалденно повезло.

С Умой дела обстояли не так хорошо. Ей требовалась большая доза эликсира, и она выдерживала меньше времени на свету. В отличие от Эли, дневной свет ее раздражал и утомлял. Кожа ее стала еще более красного цвета. Иногда, мне даже приходилось, используя Целительскую магию, залечивать на ней кожные ожоги. Но, как говорит эльфийская поговорка: “во всем нужна сноровка, закалка, тренировка”. Наши усилия, в конце концов, дали хороший результат. Мы добились, что Ума, защитив кожу плотной одеждой, а глаза очками, смогла находиться на солнце сколько угодно долго.

***

Так давно интересовавший эльфов секрет работы гномьих артефактов мне, все-таки, разгадать удалось. В качестве исследуемых образцов я использовал те артефакты, которые находились в нашем жилище – светильник, очаг, холодильный продуктовый шкаф. Вот подача воды и тепла, происходит у гномов централизованно, и до артефактов, обеспечивающих эту работу, мне не добраться. Ну и не надо. Принцип-то работы один и тот же.

Вначале, я изучил задействованные в гномьих артефактах кристаллы-накопители. Они, как и ожидалось, были наполнены, заимствованной из Источника Силы, сырой магией. Эта магия не разделена по специфическим отличительным особенностям свойственным каждой отдельной Стихии и магии Жизни. Я, будучи Универсалом, могу выпить всю магию, заключенную в такой кристалл. А, например, стихийник с Даром Огня, может забрать только ту часть магии, которая обеспечивает взаимодействие именно со стихией Огня, ну и еще, взять совсем немного сырой магии, на которой строятся бытовые заклинания.

Внимательно рассмотрел размер, форму, степень огранки кристаллов, и не нашел в них ничего примечательного. Все кристаллы не имели окраски, имели природную форму восьмигранника и были разные по размеру, часто даже обломанные. Именно их размер и определял количество накопленной в них магической Силы, чем больше кристалл, тем больше в нем заключено магии.

Пробовал, исподволь, расспрашивать гномов, об их артефактах, но понял, что в большинстве своем, никто из них и сам ничего об этом не знает. Эти знания доступны только мастерам-артефакторам, которые тщательно оберегают свой секрет.

Разгадка пришла неожиданно, когда по счастливому наитию я решил обследовать не кристаллы, а каменные ниши, в которые помещают кристаллы. Все ниши оказались изнутри покрыты тончайшим слом какого-то мелкозернистого вещества, серебристо-серого цвета. Попробовал соскрести это вещество для анализа – не получилось, припаяно намертво к каменной основе. Но я Маг или кто?! Воспользовавшись стихией Огня, расплавил это вещество на небольшом участке, и полученную крошечную каплю охладил. Получившийся шарик положил на ладонь и с помощью магического зрения провел спектральный анализ. Понял, что это сложный сплав из нескольких металлов. Поднес этот шарик к кристаллу, и магия помогла мне увидеть, что между ними тут же установилось силовое поле, с вектором силы от кристалла к сплаву.

Вскоре, разобрался и с тем, что от различного состава этого сплава зависит, какая именно стихийная магия будет извлекаться из кристалла, а значит, давать или свет, или тепло, или холод, или движение. Выяснил, что магию Жизни, таким путем, из кристалла не извлечь, только Стихийную.

Напыляют гномы этот сложный сплав, на каменную нишу, наверняка, гальваническим способом. Но нам, эльфам, не потребуется эта сложная технология, мы сможем создать аналогичное напыление, использовав магию.

Эльфы не нуждаются в таком количестве артефактов, как гномы. У нас есть магия, которая и помогает организовать комфортный быт. Но, во-первых, многие эльфы имеют небольшой резерв Силы и вынуждены ее экономить, так что некоторые артефакты гномов им могли бы пригодиться. А во-вторых, теперь в Эльфийском Лесу живут и гномы, и орки, им-то такие артефакты очень нужны.

Ну, вот, загадка гномьих артефактов решена! Настроение и самооценка подпрыгнули до небес. Здорово быть таким умным, как я!

Еще одна цель пребывания в Гномьих Горах достигнута. Теперь, осталось только выполнить взятое на себя обязательство, перед Повелителем Тором, вырастить целебные растения, научить гномов делать это самостоятельно и производить из этих растений целебные отвары и настойки. Считаю, что это равноценный обмен – я у них украл технологию изготовления артефактов, но взамен дам технологию производства солнцезащитной настойки.

Да еще, мне надо донести до сознания гномов принципы экологической безопасности, от соблюдения которых зависит жизнь всех разумных этого Мира. И можно, наконец, уходить домой. Даже Ума уже практически готова к этому пути.

Пока я был занят, и упивался чувством собственной значимости, превосходства и глубокого удовлетворения, итогами пребывания в Гномьих Горах, я как-то совершенно выпустил из головы, казавшийся мне несущественным, факт, что Эли – дочь Повелителя. А кое-кто отлично это помнил и вынашивал связанные с этим собственные планы.

К Эли зачастил Вил, внучатый племянник Повелителя Тора, о котором он упоминал, как о желательном муже для Эли. То Вилу нужен портрет, то он хочет приобрести комикс, то предлагает Эли пойти на ознакомительную прогулку и посмотреть, как здесь, в этом поселении, живут гномы, то приглашает сходить в трактир или на Торговую Улицу, чтобы что-то ей купить.

Будучи днем занят, и возвращаясь в наше жилище ближе к вечеру, Вила я видел только один раз, мельком. Но, со слов Эли, знал о том, что она его видит довольно часто. Она так равнодушно и вскользь упоминала об этом, никогда не соглашаясь провести с ним время, что я не придавал этому большого значения. Тем более, что Тор охарактеризовал Вила очень положительно и я считал, что опасность для Эли от него не исходила. А самой Эли, я безоговорочно доверял, чувствуя что Малышка искренна со мной. Да и, вообще, кто мне тут может быть соперником, во всех смыслах этого слова?!

В один из вечеров, я возвращался с поверхности гор, со своими учениками-помощниками, после утомительной процедуры полива растений. Я мог бы магией призвать локальный дождь и быстро достичь желаемого результата, но вынужден был тратить время и физические силы, делая это вручную. Ведь у гномов нет магии, и они должны научиться выращивать растения без нее. Для полива нам даже пришлось, совместными усилиями, придумать устройство имитирующее дождь. Это был большой котелок с длинным носиком в виде трубки, на конце которой находился рассекатель струи воды. Важно ведь, не повредить слабые ростки мощной струей и равномерно увлажнить почву. Назвали гномы это устройство для полива – “лейкой”.

Как всегда, пока я с гномами неспешно шел по Улице в сторону моего жилища, я рассказывал им о растениях то, что знает даже маленький эльфенок. Гномы же, никогда не выращивающие ничего, кроме грибов в своих подземельях, совершенно не имеют об этом никакого представления.

– Низкорослые кустарнички, которые мы посадили, многолетние растения, поэтому сеять их больше не придется, только ухаживать и следить за их ростом. Но, если вдруг, часть из них погибнет и потребуется замена или, найдя подходящее место, надумаете расширить плантацию, тогда, с самых сильных растений не собираете листочки, а дайте им отцвести и созреть семенам.

– А когда же собирать листья? – уточнила одна из гномок.

– Максимальное количество полезных эфиров и активных веществ в листьях будет в период цветения растения. Тогда и надо срезать половину листьев вместе с цветами, высушить их на ветру, но во время просушки прикрыть от солнечных лучей, которые эти вещества разрушают.

– А почему надо обрывать только половину листьев, а не все? – задал вопрос другой гном.

– Чтобы не ослаблять растения, иначе они погибнут.

– А как потом эти листья использовать? – продолжали гномы вникать в особенности технологии.

– Надо заварить ложку сухих листьев в кружке кипятка и выпивать ее один раз в день. Тогда, ваша чувствительность к солнцу уменьшится.

– Но почему целую кружку? Ведь эльфийского эликсира достаточно всего десять капель?

– Потому что эликсир готовится особым образом, с помощью магии, которая усиливает полезные свойства, – лениво озвучил я прописные истины.

И тут, всю ленивую расслабленность, выбило из меня, мгновенным, неконтролируемым ударом в голову злости и ревности. Я увидел Эли, которая сидела около двери в наше жилище со своим мольбертом, а рядом стоял Вил. В этот момент, он держал ее руку в своей, наклонил голову и поцеловал ее пальцы.

От ярости у меня даже в глазах потемнело. Моя! Как посмел!? Удавлю! Я, с немыслимой скоростью, подскочил к Вилу и, схватив его за горло, приподнял его тяжелое тело над полом и прошипел:

– Кто дал тебе право прикасаться к моей женщине? – с удовлетворенным злорадством наблюдая, как синеет его лицо и закатываются глаза.

Тут, случайно, увидел полные слез, удивления и испуга лучистые глаза моей Малышки.

– Александрэль! – вскрикнула она. – Он ничего плохого не делал! Вил сказал, что у меня золотые руки и поблагодарил за свой портрет!

Не слова, а, скорее, ее испуг привели меня в чувство. Не подозревал, что способен так реагировать. Как все эльфы, я малоэмоционален, уравновешен, умею контролировать свои эмоции и считаю неприличным демонстрировать свои истинные чувства окружающим. Чем же тогда объяснить такую мою несдержанную, бурную реакцию? Не знаю.

Может, вдруг, сказалась текущая во мне иномирская кровь моей матери? А может, я никогда раньше не испытывал настолько глубоких чувств ни к одной женщине? Или может, во мне проснулся дремавший инстинкт собственника? А может, эта ревность, связанна с безотчетным страхом потерять мое сокровище? Ведь в присутствии моей Малышки мое сердце наполнялось и трепетной радостью, и пленительным умиротворением, и восторженной страстью. Я не хотел, нет, надо все-таки сознаться, даже боялся, потерять эти яркие ощущения, по-новому окрасившие мою жизнь.

Отпустив гнома, я взял себя в руки и, внимательно глядя Эли в глаза, уже спокойно произнес:

– Благодарить надо словами, а не интимными прикосновениями. Разве ты не знаешь, что прикоснуться губами у гномов равнозначно словам “я хочу тебя”?