Текст книги "Сказка странствий (СИ)"
Автор книги: Alex Whitestone
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– Главное, у нас получилось, – Таис поднимает руки в примирительном жесте. – Запись Дома Тигинн внесена в Паутину Времени, прорыв хаоса остановлен. Секвэллис, лучше расскажи, как вам удалось украсть ключи от машин Паутины.
– Змей лгал. Мы их не крали, – та презрительно кривит губы. – Будь они в нашем распоряжении, мы не отправились бы в изгнание, а уничтожили бы Паутину еще при Рассилоне! Как Оракул могла не знать, что ключи в распоряжении Дома?
– Значит, он сам их украл, больше некому, – Таис поднимается с шезлонга и потягивается. – И стал, как обычно, искать, на кого свалить вину. Ладно, Иссгарот с ним. Надо бы поизучать эту миленькую планетку. Я пойду пройдусь по окрестностям. Кто со мной?
Она подхватывает свою куртку и легкой походкой направляется к лесу, ее брат спешит за ней, увязая в песке. Секвэллис, у которой почему-то вдруг испортилось настроение, просит Макса принять ее на борт и сделать кружок-другой по низкой орбите. Мы с Доктором остаемся одни. Он с тоской смотрит вслед Таис и съеживается в шезлонге, наклонившись вперед и обхватив плечи руками. Я сажусь рядом с ним на песок, пытаясь просканировать его соматику:
«Тебе плохо? Откройся, я посмотрю».
«Мне холодно, Шторм, – неохотно сознается Доктор, но не снимает блоки. – Почему так холодно? Я не могу согреться».
Опускаю руку ему на лоб – и охаю от удивления, настолько он горяч, а ток энергии в церебральных каналах почти не ощущается. Странно, очень странно – такого не должно быть! «Ложись», – сигналю я, и Доктор откидывается на спинку шезлонга. Смотреть на него невыносимо: болезненно исхудавшее тело, выпирающие ключицы и ребра, недозажившая резаная рана через всю грудь, полупрозрачный пузырь повязки на правом боку. Все его каналы видны отлично – они отмечены полосками новой розовой кожи на местах артронных ожогов. Почему так медленно заживает?
«Заживет, – Доктор пытается меня успокоить. – Мне бы только согреться… Это пройдет, пройдет обязательно. Я восстановлюсь. Не беспокойся за меня».
Я не понимаю, почему он боится попросить меня о помощи, и это ранит меня в оба сердца. Ну ладно, раз не хочешь, чтобы помогла я – почему бы не попросить Таис? Почему бы не остаться в капсуле, наконец? Проспал бы неприятный период восстановления – и нет проблем!
«Я не хочу спать, – откликается он. – Знаешь, Шторм… Я все еще… Не то, чтобы вижу – я чувствую… Мне это не нравится. Я хочу разобраться».
Приглядываюсь внимательнее к его энергетике. Лепестки ее многомерного цветка нечетки, точно смазаны. Он все еще квазистабилен, все еще пытается удержаться на гребне остаточного потока. Только так он может увидеть то, что ему не следует знать – свое будущее, но ему почему-то жизненно необходимо это сделать.
«Пожалуйста, Шторм… – Доктор сжимает мою руку в своей. – Пожалуйста, прошу тебя, не делай ничего. Не пытайся мне помочь. Оно пройдет само, уже проходит, а это мой единственный шанс. Я должен знать».
«Знать что? – я не понимаю. – Ты же знаешь, время можно переписать. Что тебя так беспокоит? Все еще может измениться».
Доктор качает головой, выгоревшая прядь волос падает ему на лоб. Его рука стискивает мою еще сильнее.
«Все меняется! – его поток наливается бессильным гневом. – Я чувствую, что уйду раньше времени. Я не успею… В бой за Галлифрей Дом Тигинн пойдет без меня».
Он пышет жаром, как печка, его глаза закрываются, голова бессильно свешивается на грудь, и мне кажется, что он бредит. Определенно, шунт большой емкости при инкапсуляции отнимает слишком много энергии у истощенного предельной перегрузкой организма – отсюда и невозможность поддерживать нужный температурный режим, и спутанность сознания. Я опускаю сложенные щепоткой пальцы на повязку над разрезом у его солнечного сплетения, сосредотачиваюсь и подкачиваю шунт, пока он не наполняется. Здесь это очень легко и совсем не больно, но Доктор стонет и хватается за повязку на боку. Он обессилен, но тем не менее пытается протестовать: «Что ты делаешь, непослушная? Опять играешь с огнем? А дети?»
«А что – дети? – откликаюсь я. – Они в порядке. Они воплотились, как только ты сделал запись о нашем Доме. Зиготы прикрепились еще до того, как мы с Максом вывалились сюда. Не волнуйся».
Обезболить его я не могу – поражение коснулось базовой структуры его организма, это можно только перетерпеть, пока не закончится восстановление. Но терпеть вместе со мной ему будет намного легче. Я полностью раскладываю шезлонг, устраиваюсь рядом с Доктором так, чтобы его голова оказалась у меня на плече, обнимаю покрепче и укрываю халатом. Доктор облегченно вздыхает, и я чувствую, что боль и холод разжимают впившиеся в него ледяные когти. Лепестки его энергетики обретают четкость, температура понемногу начинает снижаться, и он соскальзывает в странное забытье – нечто среднее между обмороком и сном. «Спи, хороший мой, – я осторожно глажу его по растрепанным волосам. – То, что ты увидел, что почувствовал, тебе просто показалось. Это были всего лишь галлюцинации от боли. Сон. Это пройдет…»
Да, я помогла ему заснуть – надеюсь, он не будет ругаться на меня за это.
========== Глава 6. Слётанная команда ==========
Подкова, Дом Тигинн
Доктор
Вот так оно и случилось – мое возвращение Дома, или возвращение домой. Нашу новую резиденцию мы построили на том самом острове, с которого началось знакомство с этим миром. Мы со Шторм развернулись, хоть для этого и пришлось вести тройной энергопровод от ближайшего океанического рифта. С другой стороны, может, надо было вести две тройных линии – я надеялся, что в обозримом будущем мы построим Станок и пополним Дом Тигинн новыми кузенами и кузинами.
Поэтому строились мы с заделом на будущее – мощный контроллер размерностей, контайнмент под проекцию Ока Гармонии, проектор порталов, артронный мэйнфрейм, медотсек, модуль дальней связи и эллинг для ТТ-капсул, где плотно обосновались Старушка с Малышкой и где я наметил построить гиперколыбель хотя бы на четыре ячейки. И само собой, бытовые службы не хуже аналогичных на борту ТАРДИС – нам со Шторм не очень-то хотелось тратить время на мелочи, тем более, что, когда мы закончили контроллер размерностей, она меня огорошила:
– Знаешь что? – заявила она, защелкнув последний разъем. – У меня есть стойкое ощущение, что я рожаю.
Разумеется, я тут же, бросив все дела, утащил ее в медотсек Максима и чуть не упал в обморок, когда сканер показал мне, что наши дети готовы появиться на свет. Кажется, я и смеялся, и плакал одновременно, а Шторм приговаривала, почесывая мне затылок:
– Держись, папаша. Роды тебе принимать!
Кому же еще, как не мне, но Максим существенно облегчил мне задачу, и в положенный срок Шторм произвела на свет двух крепких светловолосых и голубоглазых мальчишек, похожих друг на дружку как две капли воды – Кевина и Корвина. Спустя два местных цикла на свет появилась Дара – горластая зеленоглазая хулиганка с огненно-рыжими волосами и внешностью фарфоровой куклы, а вслед за ней – Константин, темноволосый и синеглазый как мать, с виду тихий и скромный, но с таким характером, что после инициации в восемь лет его иначе как Локи не называли. А как еще назвать парня, показавшего язык Неукротимому Вихрю? Хотя остальные наши дети тоже прошли инициацию очень достойно. Глядя, как мои старшие улыбаются, глядя в Вихрь, я понял, что равных им пилотов во Вселенной скоро будет не сыскать и со всеволновым локатором. Дара с раннего детства стремилась все разбирать и собирать обратно, телепатом она родилась еще более сильным, чем Шторм, а Вихрь к ней ластился, как котенок. Так что у меня было стойкое ощущение, что Дара еще покажет себя с самой неожиданной стороны.
После рождения Локи мы решили взять небольшой тайм-аут, пока не подрастут старшие, и вместе с Двести Четвертым временно переселились на борт ТАРДИС – там было проще заниматься их образованием. Одно дело – объяснять, например, процессы в «черной дыре» теоретически, и совсем другое – отыскать нестабильный сверхгигант, инициировать подрыв и увидеть живьем рождение опасной невидимки, а потом сбросить в нее какой-нибудь никому не нужный красный карлик и понаблюдать за тем, как формируются аккреционный диск и джеты. Одно дело – читать в учебнике, как зарождается жизнь на планетах, и совсем другое – самим стоять на берегу первобытного океана и сканировать прибрежные лужи на предмет протобелков, или чего уж там мелочиться – выбросить кучку бактерий на поверхность безжизненной планеты, передвинуть ее в пояс Златовласки и скакнуть на миллиард лет вперед, чтобы посмотреть, что из этого получилось. И само собой, устройство ТАРДИС тоже лучше изучать не только по букварям, но и помогая родителям в ремонте.
И наконец, настал день в Доме Тигинн, когда стало возможным вернуться домой и поручить резиденцию детям. Я велел мальчишкам готовить контайнмент к имплантации проекции будущего Ока, а Даре – заняться настройкой щитов. Мы же со Шторм решили осмотреть одинокий голубой гигант, что располагался ниже Подковы. По параметрам он мало отличался от Ккабы, поэтому стал подходящей кандидатурой для применения к нему звездного манипулятора.
Вылетели мы на ТАРДИС вдвоем, на всякий случай надев кольца-возвращатели и прихватив с собой Максима – его мощность будет нелишней при стабилизации звезды в состоянии вечного коллапса. Вышли на геостационар осмотреться, я задал координаты – и тут Старушка отказалась нырять в Вихрь и включила сигнал тревоги.
– Ну и дела, – прокомментировал это Максим, быстро переговорив с прабабкой. – Срочный вызов из параллельной Вселенной. Вам имя Роуз Тайлер о чем-нибудь говорит?
***
Вселенная непуганных дирижаблей
Роуз Тайлер
В Торчвуде кончился очередной рабочий день – но это у меня. Джон, скорее всего, все еще занят. Учитывая то, что, помимо прочего, он еще и инструктор по тактике и рукопашке, он скорее всего сейчас в спортзале гоняет очередную группу оперов. Это же надо настолько не любить бумажные дела, чтобы по доброй воле взвалить на себя этот геморрой! А начальство и радо, где они еще возьмут инструктора с реальным опытом боестолкновений с внеземными существами…
Хотя сам Джон этот опыт не ставит ни во что, потому что заработал его в, как он говорит, нормальном теле – с двумя сердцами, мощной энергетикой и скоростью реакций, десятикратно превышающей человеческую. «Раньше никто не мог до меня дотронуться, если я этого не хотел!» – обычно ворчит он, когда его пытаются переубедить. – «А сейчас я пропускаю один удар из семи! Никуда не годится!»
Я иду в спортзал и, как я и думала, нахожу Джона там. Но он никого не гоняет, а сосредоточенно дубасит макивару – специальный деревянный манекен в дальнем углу зала. Услышав мои шаги, он поворачивается ко мне и морщится.
– Что случилось? – спрашиваю я. – Домой идем?
– Да так… – он игнорирует вторую часть вопроса и демонстрирует мне перебинтованные кулаки. – Видишь? Раньше дерево боялось моей руки! А теперь что?
– Скажи мне, – прошу я, а он садится на татами и горестно машет рукой.
– Я не могу привыкнуть, – наконец выдает он. – К этому телу, к этой жизни. Я не знаю, как быть.
Я подхожу к нему, глажу его плечи и спину, кое-как, в несколько слоев заклеенные черной и ярко-синей кинезиолентой, и он поднимает на меня измученные глаза.
– Ты не можешь попробовать просто жить? – спрашиваю я. – Просто попытаться… Со мной?
Он вскакивает на ноги.
– Что? – он вдруг взрывается. – Тебе легко говорить! Как там говорят в России – ничего слаще морковки!.. Хотя – когда у тебя появился выбор, ты выбрала свободу! Сказку странствий! А не просиживать зад на одной несчастной планетке!
– Да, – я предпочитаю согласиться с ним. – Но ведь наша ТАРДИС уже подросла достаточно. На ней уже можно путешествовать, как ты сказал.
– Ага, подросла! – выпаливает он и бьет макивару ногой. – И что?! Ты думаешь, я в таком виде справлюсь с молодой и необученной «Тип 40»? Ты думаешь, пилотировать ТАРДИС – это просто жать на кнопки и дергать рычаги? А?!
– Ты справишься, – я пытаюсь его утешить. – У тебя все получится!
– Да?! – едко бросает он в ответ. – Да я даже с тобой справиться не могу!
– Что? – теперь моя очередь делать удивленные глаза, переспрашивая. – Ты о чем?
– О том, – холодно говорит он, сердито смотря мне в глаза, – что, когда мы летели в этот мир, ты не видела меня в упор! Ты предпочла развлекаться с моим оригиналом! И я не удивлен абсолютно! Я уж не говорю о тантре, у меня даже стояк не такой, как был! И ты это знаешь! И даже наша дочь – не моя!
– Элис? – снова переспрашиваю я. – Как это – не твоя?
– Биологически, – угрюмо цедит он в ответ. – Плотность синапсов в коре мозга. Скорость прохождения нервных импульсов. Энергетика организма. Два синусных узла. Попомни мои слова, она лет через двадцать нарочно устроит себе регенерацию и получит второе сердце! Она нормальная!
– Ты тоже, – беспомощно отвечаю я.
– Я – нет, – он качает головой. – И я так больше не могу. Прощай.
Он пулей вылетает из спортзала, мчится вверх по лестнице, а я пытаюсь не отстать. Но он опережает меня шагов на двадцать, врывается в лабораторию, где ждет первого полета юная ТАРДИС, и захлопывает наружный люк корабля прямо у меня перед носом.
Сквозь пелену слез я смотрю, как ТАРДИС зажигает стартовые огни, и ее силуэт плывет, размывается и исчезает со знакомым ухающим звуком и порывом теплого ветра. Почему-то я понимаю, что он не вернется, и мне становится страшно. И на помощь позвать некого – тот, кто мог бы помочь, остался в другой Вселенной, он недосягаем, он не услышит, кричи не кричи… А если б я и докричалась – что я ему бы сказала?
Ничего не видя вокруг себя, бреду домой пешком, и слезы текут даже не ручьем, а бурным горным потоком. На краю сознания жалобно ползает мысль: хорошо, что Элис у бабушки, и есть время, чтобы прореветься, собрать себя в кучку и придумать, как объяснить ребенку, что папа больше не придет. Но пока я не в силах даже открыть входную дверь и тупо сижу на крыльце, как вдруг…
До моих бедных ушей доносится знакомый звук, налетает порыв теплого ветра, и на лужайке перед моим крыльцом материализуется та самая до боли родная синяя будка, распахивается ее дверь, и я не верю своим глазам – на нестриженную травку лужайки уверенно ступает мой Доктор. Он почти не изменился, только вместо привычного костюма в полоску на нем темно-коричневый рабочий комбинезон, а на ногах не кеды, а тяжелые защитные ботинки – но все то же выразительное лицо, те же взъерошенные волосы, та же легкость движений, та же осанка… Не может быть! Он услышал! Он пробился сюда! Но как?
Я вскакиваю с насиженных ступенек, бегу ему навстречу, но точно налетаю на невидимую стену, увидев, кто выходит из ТАРДИС вслед за ним. В самом деле, а чего я хотела – я не знаю, сколько времени для него прошло, мне ли удивляться его очередной красивой спутнице… Хотя нет, она не просто спутница. Иначе не была бы она одета в такой же затасканный комбинезон, туго стянутый эластичным ремнем, не торчали бы надо лбом в ее лохматой пепельной гриве сварочные очки, а из нагрудного кармана не выглядывал бы наконечник звуковой отвертки. Нет, не спутница – полноправный член экипажа ТАРДИС. Значит, эту каланчу с дурацкой стрижкой можно учить, можно доверять ей тебе помогать, а мне было нельзя? Вдруг мне бросаются в глаза одинаковые кольца на их руках, и меня накрывает понимание: они женаты, значит, он нашел ту, которой он позволил остаться с ним на всю жизнь. Когда же ты мне наврал, милый – когда уверял, что ты последний из своего народа, или когда уговорил остаться с Джоном, потому что тебе будет слишком больно увидеть, как я состарюсь и угасну? Какие красивые слова: проклятие таймлордов, вечное одиночество, эта дрожь в голосе, эта боль в глубине взгляда – и все это, значит, превосходно сыгранное вранье? Сколько еще таких дурех, как я, повелось и стало твоими игрушками, а потом оказалось выброшено, когда они надоели? А трюк со своей копией ты, наверное, тоже не в первый раз проворачиваешь? Как ты, чертов телепат, мог не знать, что любила я именно тебя, со всеми твоими непонятными мне заскоками, нечеловеческим взглядом на мир и слишком холодными руками? Такого сильного, умного, бесстрашного, смешного – и раненого проклятием одиночества в оба сердца навылет…
Ничего не изменить, не переиграть назад. То, что должно быть сломано, будет сломано, обреченное смерти – умрет. Ты сам показал мне это, милый, это был жестокий урок, а я только сейчас поняла, что не до конца его выучила.
Я уже открываю рот, чтобы высказать ему все, что я думаю о нем и о его визите, но спохватываюсь на полуслове. А вдруг он не врал, вдруг он сам верил в то, что говорил мне так открыто и искренне, и тогда я не вправе обвинять его в том, что безжалостная злодейка-судьба вдруг решила ему улыбнуться…
Боль, обида и стыд перехватывают мне горло тройной удавкой. Я бессильно сажусь прямо в траву, и меня захлестывает новая волна рыданий. Я даже не замечаю, как Доктор подбегает и падает на колени рядом со мной, я просто вдруг чувствую, как его сильные руки обнимают меня – нет, не так, как раньше, когда мы любили друг друга, теперь это просто дружеские объятия, но такие же крепкие и надежные, как тогда. И мне остается только уткнуться носом в его плечо, в грубую ткань комбинезона, пропахшую горелым металлом и смазкой, и плакать, пока не кончатся слезы. Вдруг я чувствую сильные прохладные пальцы жены Доктора на висках, ее присутствие в своем сознании, дергаюсь, но быстро понимаю, что она делает, и краем сознания радуюсь, что мне не надо будет ничего объяснять.
Она убирает руки, и тут же разом прекращаются мои слезы. Я отстраняюсь, вытираю рукавом заплаканные глаза, вижу, как Доктор и его подруга переглядываются, и понимаю, что они как-то переговорили без слов. Я не знаю, о чем они, и это просто бесит, но Доктор встряхивает меня за плечо и улыбается.
– Вот и зря, – говорит он, и мне ясно, что он по-прежнему видит меня насквозь. – Шторм просто ввела меня в курс дела. А вот что нам делать дальше, мы решим все вместе. На чай пригласишь?
Он встает, ставит меня на ноги и вдруг спохватывается:
– Кстати, знакомьтесь! Шторм, это Роуз Тайлер – та самая. Роуз, это Шторм, моя жена.
Я вздрагиваю при этих словах, и он, видя мою реакцию, добавляет:
– Ты права. Она Повелительница Времени, как и я. Мы больше не одни.
– Да? – интересуюсь я. – То есть… дети?
– Четверо, – гордо отвечает он. – Трое мальчишек и девочка. А у вас?
– У нас с Джоном ни одного, – говорю, может, слишком резко, – а у нас с тобой – девочка. Элис. По крайней мере, Джон уверен в этом. Но я не знаю, как…
– Наверно, ТАРДИС постаралась, – Доктор слегка улыбается. – И сколько лет девочке?
– Восемь, – еле выдавливаю я. – Месяц назад исполнилось…
– Возраст инициации, – задумчиво бросает Доктор что-то совсем непонятное. – Ладно! Пошли пить чай и думать, как жить дальше.
Я веду их в дом, но спотыкаюсь на крыльце, и Шторм поддерживает меня, пока я открываю дверь. На кухне чаем занимается Доктор, находит заварку, гремит чайником, достает чашки, ложки, сахар, молоко. Я наблюдаю за его спокойными, уверенными движениями и каким-то образом успокаиваюсь сама. Шторм лезет в холодильник, достает продукты, проворно замешивает тесто, и вскоре кухня наполняется чудным ароматом блинчиков. Как кстати, сейчас мама привезет Элис, а я так и не приготовила ужин – но меня сейчас хватает только на то, чтобы достать из шкафа банку клубничного джема и сунуть ее Доктору, чтобы он ее открыл. Крышка легко подается под его сильными пальцами, он тут же залезает в банку ложкой, намазывает горячий, прямо со сковородки, тоненький блинчик, скручивает его в трубочку и вручает мне. Я откусываю кусок, и в этот момент хлопает входная дверь, и на кухню влетает мама.
– Роуз! – нервно спрашивает она. – Где Элис? Дома?
– Н-нет, – я выронила блинчик и чуть не поперхнулась чаем. – Я думала, она с тобой.
Мама смотрит на меня ошалевшими глазами.
– Джон забрал ее час назад, – объясняет она и смотрит на Доктора в упор. – Но он здесь, а Элис нет… Так! – она хватает его за рукав и дергает, поворачивая к себе. – Где моя внучка?!
– Да разрази меня Время, если я знаю! – тот мягким, стремительным движением освобождается от ее захвата. – Посмотри на меня повнимательнее, Джеки, я не Джон. Я Доктор.
Она всматривается ему в лицо, щурится и вздыхает.
– И правда, – удивленно произносит она. – Постой-ка! А где тогда этот недотепа, мой зять?
Доктор хмурится, поднимает бровь, на его щеке появляется такая знакомая мне ямочка – верный признак того, что он начинает злиться.
– Роуз, – он пристально смотрит на меня. – Ты абсолютно уверена, что он улетел на ТАРДИС?
– Абсолютно, – я киваю. – Позавчера он сказал, что наша ТАРДИС подросла и готова к полетам, а сегодня… Сегодня он опять психанул, убежал от меня в лабораторию и стартовал у меня на глазах!
– Ну, вот и выясняется картинка, – отвечает Доктор. – Парень взял ТАРДИС, забрал Элис и улетел. Если вы спросите меня, зачем – тут все очень, очень просто. Восемь лет – возраст инициации. Элис должна заглянуть в Неукротимый Вихрь, чтобы стать настоящей Повелительницей Времени. И я не могу упрекнуть Джона в том, что он не желает девочке прожить человеческую жизнь.
– Как так? – взвивается Джеки. – Она нормальный человеческий ребенок!
Доктор качает головой.
– Насколько я понял, нет, – он нервным движением проводит пятерней по волосам. – Если Джон прав, а я думаю, что он прав, то Элис – моя дочь, зачатая в Вихре с помощью ТАРДИС. Да, определенно, без ее вмешательства в генетику не обошлось…
Я вижу, как он и его жена быстро обмениваются взглядами, понимаю, что они опять что-то обсуждают мысленно, и тут у моей мамы лопается терпение.
– Ах, вот оно что! – она срывается на визг и пытается залепить Доктору пощечину, но он легко уклоняется от удара. – Раз Элис – твой ребенок, ты и должен ее найти!
– Конечно, – спокойно соглашается он. – Это не обсуждается. Я должен ее найти и провести через инициацию правильно. Еще надо найти Джона, пока он никуда не вляпался и не попал в беду.
– Да, вот именно, – поддакиваю я. – А я полечу с тобой!
Опять этот быстрый обмен взглядами, вздернутая бровь Доктора, кривая усмешка синеглазой, и я опять не понимаю, о чем речь. Они так меня с ума сведут, но не лететь мне тоже нельзя, не могу я сидеть на месте, когда двое моих самых любимых сгинули в дальнем космосе. Ну и как же мне быть?
– Думаю, так, – вдруг подает голос синеглазая таймледи. – Вы летите искать потеряшек вдвоем. Где их искать, примерно понятно. Я беру Макса и возвращаюсь. Подготовку звезды для Ока никто не отменял, не так ли? И детишки без присмотра…
Я смотрю на нее с благодарностью, хоть мне и понятно, что для нее я, как и для Доктора, открытая книга, и все мои мысли как на ладони. А мама вдруг налетает на нее как коршун:
– Девочка, а ты-то кто, чтоб тут командовать?
– Я? – синеглазая смеется в ответ. – Я Шторм, Повелительница Времени, жена Доктора и Старшая Дома Тигинн. Мне сто двадцать семь лет, и я уже успела кое-что повидать. Не стоит переживать больше необходимого. Доктор и ваша дочь – слетанная команда, они отлично справятся с поисками. Моя помощь им не нужна.
– Подождите, – спрашиваю я, – на чем вы полетите? И… как вы оказались здесь?
– У меня есть своя ТАРДИС, – отвечает она, не переставая улыбаться. – А насчет стен реальности – сил нашего Дома достаточно, чтобы поддерживать стабильный проход. Не так легко, как раньше, но и не невозможно. Ну… мне пора.
Она подходит к Доктору, кладет руки ему на плечи, он притягивает ее к себе и нахально целует в губы, не обращая на нас никакого внимания. При этом они опять разговаривают мысленно, но теперь мне кажется, я знаю, о чем речь:
«Удачи в поисках, и береги себя! Возвращайся!»
«Я вернусь. Аккуратнее на обратном пути!»
«Обязательно. Я тебя люблю».
«А я тебя – больше».
«До встречи!»
«Увидимся!»
Шторм неохотно отстраняется, выходит на крыльцо, мы идем ее провожать. И вот чудеса, на лужайке рядом с ТАРДИС ее ждет, сидя на травке, неизвестно откуда взявшийся молодой парень с обаятельной котообразной физиономией. Заметив Шторм, он вскакивает на ноги, выпрямляется и почти мгновенно превращается в глянцево-черный искрящийся конус, его витой шпиль поднимается выше крыши нашего дома футов на десять. В черном боку корабля между двумя толстыми шипами открывается входной люк. Шторм, помахав нам рукой, забегает внутрь, и корабль включает стартовые огни на остриях шипов и исчезает, быстро и беззвучно, как будто его и не было.
– Ого! – я не могу сдержать удивленный возглас. – Что это было?
– ТАРДИС тип 204, – объясняет Доктор. – Если точнее, форма 204. Один из лучших кораблей Галлифрея, причем конкретно этот экземпляр – стелс-версия. Да, гуманоидная форма. Учитывая, что он разумен и обладает полным набором чувств, для него это естественно.
– Надо же! – я качаю головой. – Дай мне десять минут на сборы, и летим?
– Угу, – он кивает. – А я пока все-таки поем блинчиков, пока они горячие. Не пропадать же добру!
Конечно же, я прособиралась, а еще много чего выслушала от мамы, и на борту ТАРДИС мы оказались только через час. Я опустила свой рюкзак на пол и уселась на пассажирский диванчик, осматриваясь кругом.
Теперь в консольной комнате куда чище, чем было, ничего не болтается, не гремит и не завывает, ничем странным не пахнет, исчез за ненадобностью тяжелый молоток, которым иногда приходилось приводить в чувство консоль, и даже диванчик, на котором я сижу, отремонтирован. Над Старушкой отлично поработали умелые и любящие руки. Пока я вертела головой, Доктор отправил ТАРДИС в Вихрь, действуя настолько уверенно, как будто он в супермаркет собрался.
– Куда мы? – спросила я. – Ты знаешь?..
– В общем, да, – ответил он ровным голосом. – Есть всего несколько мест, куда он мог направиться. Начнем с ближайшего, а там посмотрим.
Я уставилась на него, ничего не понимая. Что он имеет в виду? Скорей бы уже начал все объяснять, как он любит, а то я изведусь от беспокойства. И объяснения не заставили себя ждать.
– Все довольно просто, – сказал Доктор таким голосом, будто читал лекцию. – Каждый Повелитель Времени в восемь лет должен пройти инициацию – заглянуть в Великий Вихрь. Для этого нужно найти подходящее место – там, где ткань обычного континуума тонка и деформирована. Причем это место должно быть в пределах досягаемости молодой голодной ТАРДИС – во-первых, и быть достаточно безопасным и для высадки, и для самого корабля – во-вторых. И говоря «место», я имею в виду «точка в пространстве-времени», понятно?
– Д-да, – промямлила я. – Но зачем это надо Джону? Почему нельзя просто…
– Нельзя, – Доктор покачал головой. – Таймледи по генетике, воспитанная как человек – это, знаешь ли, наихудшая разновидность Маугли. Джон делает то, что считает нужным, и я его понимаю и одобряю. Вопрос в том, получится ли у него. Я должен ему помочь.
– Погоди-ка! – я вскочила с дивана. – Что ты сказал про Маугли? Ты что, хочешь забрать Элис?
– Если Джон прав, то да, – ответил он спокойно, не сводя глаз со сканера и что-то проворно набирая на выдвижной клавиатуре. – Так будет лучше для нее. Ага! Это подходит… И след… Так, хорошо… Будем пробовать…
Он быстро вбил координаты, что-то бормоча себе под нос, и решительно потянул за пусковой рычаг. Глаза горят, брови нахмурены, поза напряженная – Доктор встал на след.
– Почему? – я в бешенстве подбежала к нему, схватила за плечо, дернула, поворачивая к себе. Да кто, черт возьми, дал ему право!.. – Почему ты хочешь отнять ее у меня?
– Я не сказал «отнять», – он бросил на меня строгий взгляд, и я отпустила его. – Но, раз я отец Элис, я должен дать ей надлежащее воспитание и образование. Я же тебе говорил: Повелитель Времени – это далеко не только генетика. Элис должна осознать, кто она, и научиться быть собой. Скажи мне честно – ты можешь ее научить?
Я покачала головой.
– Навряд ли…
– А раз так, она останется со мной, – заявил он тоном, не терпящим возражений. – И ты с Джоном, если захотите. В Доме Тигинн хватит места для и вас троих.
– Тигинн? – переспросила я. – Что это? Планета?
Впервые за все время полета Доктор улыбнулся своей прежней улыбкой.
– Мы со Шторм основали новый Дом Галлифрея, – объяснил он. – Мы возвращаем миру Повелителей Времени. Отсюда и имя – «Тигинн» означает «приход».
– Ясно, – буркнула я. Хоть умом я понимала, что мне бы надо порадоваться за Доктора, что он больше не странник-одиночка, что у него теперь есть семья, наследники и цель в жизни, мое сердце, наоборот, тоскливо сжималось. С его стороны было, конечно, очень благородно пригласить нас переехать к нему всем вместе. Память о тех волшебных днях странствий с Доктором воскресла с новой силой, и я чуть не брякнула “да” – но вовремя проснувшийся здравый смысл заставил меня заткнуться. Как буду я себя чувствовать в таком окружении, единственный человек среди дружной семейки Повелителей Времени? Что я буду делать, когда они, вот так зацепившись взглядами, быстренько что-то обсудят между собой и умчатся в неизвестном направлении, а мне сиди и вспоминай про «всегда жди пять с половиной часов»? Каково мне будет встречать неизбежную одинокую старость, когда все рядом со мной так и будут оставаться молодыми? И как я буду наблюдать за тем, как моя дочь перестает быть человеком и уходит ввысь к недоступным мне высотам?
– Ты меня не поняла, – перебил мои размышления Доктор. – Если Джон прав, она не была человеком ни минуты своего существования. Кстати, мы уже на месте. Готова?
Я думала, что при выходе из Вихря нас тряхнет, как всегда, и по привычке схватилась за поручень, но не было ни болтанки, ни ударов. ТАРДИС вышла в обычный космос с мягким толчком, а Доктор уже настроил наружные сканеры.
– Ага! – выпалил он, глядя в экран наружного обзора. – Смотри, как точно! Я послал ТАРДИС поймать ТАРДИС – и опачки!
Сначала я не поняла, чему он так радуется – я видела только коричневую каменистую поверхность крошечной блуждающей планетки, ее близкий изломанный горизонт, окаймленный красно-серой скальной стеной, и непроглядно-черную круглую кляксу на ней, которая заслоняла и звезды, и свечение далекой туманности. Но буквально через секунду на экране идеально ровным кругом взметнулась красная пыль, замерцал неяркий белый свет, и в каких-то пяти футах от нас материализовалась торчвудовская трансформаторная будка – серая, с кривой трафаретной надписью «Осторожно! Высокое напряжение! Не влезай, убьет!». Доктор быстро подрегулировал наружный воздушный пузырь и выскочил наружу как раз в тот момент, когда дверь будки распахнулась.
