Текст книги "Сказка странствий (СИ)"
Автор книги: Alex Whitestone
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
========== Пролог ==========
Красная Поляна
Полярное сияние спускается зеленой вуалью с севера, накрывает полнеба, начинает розоветь – так выглядит утро на Красной Поляне, горнолыжном курорте Нового Екатеринодара. Рассвет здесь неяркий, слишком далеко эта маленькая планета от своего солнца, но ее сосед, оранжевый «горячий юпитер», не дает ей покоя и, разогревая ее ядро, подстегивает вулканическую деятельность. Ядро планеты не скальное, а ледяное, поэтому кровь ее вулканов – вода, разноцветная от растворенных в ней солей. Кипяток вылетает из кратеров и замерзает причудливыми трубами и волнами на морозных ветрах, они уносят воду и превращают ее в снег, толстым слоем засыпающий склоны местных гор, не уступающих ни Кавказу, ни Альпам. Азотно-кислородная атмосфера здесь была бы вполне пригодна для дыхания, если бы не лютый мороз – 150 градусов Кельвина здесь сойдет за жару. Но горнолыжников и сноубордистов это не очень пугает – маска и костюм с подогревом, и можно бороздить разноцветные склоны весь день. Ледяные творения вулканов – отдельная история. Все с восторгом любуются ими, но немногие смельчаки рискуют там кататься, хрупкие стены могут обрушиться от любого неосторожного движения, и спуск по ним на лыжах или сноуборде требует запредельной ловкости. Поэтому большинство постояльцев крошечного отеля «У братьев Стругацких» предпочитает наблюдать за кружением снега и переливами света в ледяных желобах с веранды отеля, со склонов окрестных гор или площадки подъемника, но кататься там самим… О нет, для этого надо быть законченным психом.
Именно так заканчивает свою лекцию о ледяных вулканах Красной поляны местный инструктор, рослый плечистый гуманоид с лицом индейца племени сиу, и внимательно слушающие его туристы переглядываются. Невысокая блондинка в ярко-розовом комбинезоне толкает своего спутника локтем в бок:
– Помнишь новеньких, что приехали вчера? Я слышала, сегодня на завтраке они говорили, что поедут. Посмотрим?
– Психи, – фыркает тот в ответ. – И откуда они взялись? Ладно, приготовь камеру. Они сейчас появятся.
Блондинка кивает, надевает шлем и опускает визор со встроенной камерой, подтягивает застежку воротника, хотя греющее поле веранды обеспечивает комфортную температуру и делает ненужным встроенный подогрев. Ее спутник свой кислотно-зеленый комбинезон пока полностью не застегивает, но тоже надевает шлем, опускает визор, подстраивает степень затемнения – маленькое красное солнце уже поднялось над горами, а полярное сияние переливается всеми оттенками радуги и полыхает во все небо, отчего ледяные трубы и желоба вспыхивают яркими, чистыми цветами спектра.
Блондинка внимательно всматривается вдаль и вдруг со сдавленным возгласом показывает в сторону вершины вулкана, царящего над долиной. Над горой в прозрачной короне сверкающих ледяных труб стелется снежная дымка, и в этой дымке вдруг появляется и зависает черный шипастый конус с витым шпилем на вершине. Из его днища вниз выезжает открытая платформа, на ней стоят двое на сноубордах, в шлемах с опущенными радужно-зеркальными визорами. Даже при максимальном увеличении можно разглядеть только цвет их облегченных гоночных комбинезонов – темно-синий с белыми полосами вдоль боков и пояса у парня и огненно-красный у девушки. Оба – высокие, стройные, легкие и, судя по всему, абсолютно сумасшедшие. Они шлепают друг дружку ладонью по ладони и спрыгивают с платформы вниз, к входу в самую широкую трубу. Инструктор тоже подстраивает визор. Так отчетливо видно, как безумная парочка несется внутри трубы по спирали, пригибаясь на виражах и временами касаясь руками прозрачной ледяной стенки. Труба кончается, они взлетают в воздух, перепрыгивают на открытый желоб метрах в десяти ниже и зигзагами мчатся по нему, лихо разворачиваясь на краях. Внезапно раздается громкий треск: желоб над ними начинает рассыпаться, но они только прибавляют скорости, с нечеловеческой ловкостью прыгают на идущую ниже трубу, скользят по ее наружной поверхности в облаке сверкающих осколков льда, спрыгивают на склон вулкана – и поднятая ими снежная пыль взмывает до небес. На миг сумасшедшие сноубордисты пропадают из вида, но тут же появляются, летящие над высоким торосом. Они приземляются на чистейший бирюзовый склон и мчатся дальше вниз, разгоняются все сильнее, вылетают на естественный трамплин – широкий ледяной выступ, снова взлетают в воздух, невероятным прыжком перемахивают на противоположный склон и врываются на площадку перед верандой отеля. Останавливаются, подняв волну снежных брызг, освобождают крепления сноубордов, запрыгивают на веранду, снимают шлемы и раскланиваются в ответ на аплодисменты зрителей. Странно, оба дышат ровно и не вспотели, будто сидели на веранде, а не мчались со смертью наперегонки.
– Хорошо прокатились, – смеется девушка в красном и поглядывает на своего спутника с вызовом. – Надо будет повторить.
– Определенно, – отвечает тот с усмешкой, задрав левую бровь. – Но чуть позже. После того, как прокатимся как люди.
Они собирают снаряжение, надевают шлемы и выходят на площадку перед верандой, а инструктор-индеец провожает их недоуменным взглядом. Как люди? То есть, как это понимать?
А чего тут понимать, говорит себе инструктор. Ни одно существо из известных ему рас, даже самый опытный горнолыжник, не сумел бы ни рассчитать, ни предугадать время жизни трубы, разлет обломков и оптимальные траектории прыжков – а сумасшедшая парочка действовала не наобум, а очень расчетливо. Плохо то, что их снимали все подряд, теперь видео их безумного заезда мигом расползется по Сети, разрушит миф о неодолимости вулканических труб, и после этого желающих повторить смертельный номер от вулканов будет не отогнать.
Ну и ладно, вдруг приходит ему в голову шальная мысль. Они смогли, значит, сможет и он. Вот завтра прямо с утра возьмет и попробует.
========== Глава 1. Песня о любви ==========
Александра
Закатное солнце задевает краем высокие сосны на горизонте, понемногу начинает холодать. Сидим впятером на веранде отцовского домика – батя, я, Доктор, Максим и моя школьная подруга Маринка. На низком столике вперемежку чайные чашки, коньячные бокалы, полупустые бутылки, плошки с лимончиком и вареньями. Это мой прощальный вечер, прощальные посиделки – я не знаю, вернусь ли я сюда после того, как нашла свой истинный путь.
Отец, кажется, так и не смог до конца принять историю моего происхождения. Слушал мой рассказ молча, повесив голову, и тянул свой коньяк, забыв о закуске. А когда я закончила, тяжело вздохнул и поднял на меня как-то вдруг сразу постаревшие глаза.
– Ох, Санёк… – с трудом выговорил он. – Не знаю, что и сказать. Если честно… я догадывался, что ты другая. И Оксана… она тоже была другой. Ну… я рад, что ты добилась своего. Так что теперь?
Бедный мой батя. Так за один вечер рухнули все его мечты и надежды. Не увидит он меня ни в генеральской форме, ни в белом платье невесты, не возьмет на руки внука. Единственное родное существо оказалось чужим и далёким, и теперь не просто покидает свой дом, а прощается навсегда, уходит за горизонт навстречу своей инопланетной судьбе. Небеса черные и голубые забирают ее навсегда. Серые глаза отца полны слез, и я не знаю, что делать. Сказать, что всё будет хорошо? Пообещать, что я его не забуду? Пригласить на будущее новоселье? Все кажется нелепым и неуместным, и я просто допиваю бокал, не чувствуя вкуса.
Но не зря Доктор прожил среди людей куда дольше чем я – он моментально смекнул, что делать. Хотя даже ему слова дались нелегко.
– Роман Федорович, – он вздохнул и запнулся. – Сашка… да, она не человек. Больше нет. Но она любит вас, как раньше. И вы не будете любить ее меньше, не так ли? Ваше родство превыше крови. Я прав?
– Эх, Димка! – батя подался вперёд. – Прав ты, конечно… но смотрю я на тебя и не могу понять, кто ты есть. Как ты можешь понять меня? Знаете ли вы, пришельцы, что такое любовь?!
Доктор только улыбнулся в ответ и вскочил на ноги. Метнулся в комнату, порылся в кладовке и вернулся с отцовской гитарой.
– Я попробую показать, – с вызовом сказал он, устраиваясь у стены на подушках. – Это пели у нас, ещё когда Земли не существовало.
Он пробежался пальцами по струнам, примериваясь к незнакомому инструменту, и гитара отозвалась грустным, светлым напевом. Я узнала бы эту песню с трёх нот – романс из нашей древнейшей саги о любви,«Баллады о Гандаре и Беатрикс».
Тонка, как стилет, опасна, точно огонь.
Сбиты костяшки, мозоли во всю ладонь.
Рассекая воздух, пляшет клинок в руках.
Бой иль дуэль – ее доблесть внушает страх.
Она не ведет счет числу разбитых голов,
А также сердец – иль сожженных ею миров.
Скорость, отвага, всегда безупречный расчёт.
Жизнь – это бой, и она готова на всё.
Когда-нибудь в тишине, среди осколков планет
Я сознаюсь ей в том, что она – мой ясный рассвет.
Но пока – в дни войны – наше будущее во мгле.
Я скажу лишь, что счастлив лететь на ее крыле.
Последняя нота повисла в воздухе, звеня. Зажав рот ладошкой, восхищённо охнула Маринка. Батя отрывисто кивнул и потянулся за бокалом.
– Так, Димка! – он попытался улыбнуться. – Я тогда тебе сказал – брак на небесах? Значит, пусть так оно и будет. Только поклянись, что сбережешь ее. Ты меня понимаешь?
Стемнело, наступила пора прощаться. Мы шли по деревенской улице, провожали Маринку домой. На душе было как-то погано, и Доктор это заметил – как всегда. И решил принять меры.
– А что, девочки? – осведомился он, переглянувшись с Максимом. – Как насчёт того, чтобы как следует повеселиться? Например, что думаете насчёт хорошего, буйного рейва?
Макс понял его мгновенно – подхватил нас с Маринкой под руки и переместил нас на борт. Моя подружка пискнула от удивления, оказавшись в его рубке, и восхищённо всплеснула руками.
– Всамделишный инопланетный корабль! – выпалила она. – А я ведь поначалу тебе не поверила! Так здорово! Ну и куда мы сейчас?
– Глазго, десятое июня две тыщи семнадцатого, – объявила я, устанавливая координаты. – Концерт Scooter на BraeHead Arena. Очень хотела там побывать в семнадцать лет.
– Ты чего? – выпалила Маринка, и глаза у нее стали огромные, прямо как в комиксах-манга. – Как мы там окажемся? Это ж двадцать лет назад было!
Я надавила на пусковой рычаг, отправляя Двести четвертого в прыжок, и нас мягко качнуло при старте.
– Пошли наводить марафет, – скомандовала я. – Как будем готовы – материализуемся. Доктор, глянь, где нам лучше пристроиться?
Он встал за моим креслом и заглянул в монитор внешнего обзора.
– Целься вон туда, – его длинный палец ткнул в картинку между трансформаторной будкой и забором. – Идеально. Ну, пошли!
Максим, умничка, не только подвинул гардеробную поближе к рубке, но и сообразил, во что нам принарядиться, и собрались мы, можно сказать, моментально. Маринка откопала себе очень провокационный блестящий ярко-красный комбезик с застежкой-молнией спереди, сидящий на ней как нарисованный, и золотистые скечерсы, я влезла в короткую полосатую майку, белые шорты с низкой талией и белоснежные кроссовки на «воздухе». Но, пока мы красились и причесывались, Доктор уже спустился в рубку и дожидался нас, сидя на пассажирском диванчике. Он тоже переоделся, в кои-то веки изменив костюму: белая рубашка с закатанными рукавами, легкие серые брюки, скрученная в жгут арафатка вместо ремня.
– Капитан на мостике! – заметив нас, провозгласил Доктор и рывком поднялся с диванчика, а при этом скользнул взглядом по мне сверху-вниз, чуть задержавшись на вырезе майки и поясе шортов (рассчитывал, что с ними произойдет раньше – сползут или порвутся). – Разрешите провести материализацию корабля?
– Выполняйте, – я рассмеялась, глядя, какую потешную физиономию он состроил, и он щегольски козырнул и склонился над постом пилота, не садясь в кресло. – Разрешаю стабилизаторы не использовать. Ладно, Максим?
Маринка огляделась по сторонам и снова непонимающе вытаращилась на меня.
– Мой корабль, – объяснила я ей. – Его так зовут. Он живой, разумный и вообще лапочка, – я нежно погладила консоль. – Правильно я говорю?
Максим подмигнул потолочным освещением и снова мягко качнул нас, материализуясь в намеченном месте под докторовское любимое «ввуурх-вввуурх-ввуурх» нестабилизированного торможения. Наружный люк распахнулся, и Доктор, как самый опытный путешественник, вспомнил о связи и раздал нам крошечные микрогарнитуры – на тот случай, если кто-то из нас потеряется.
– Ну что? – сказала я, воткнув в ухо малюсенький, почти неощутимый вкладыш. – Вперед?
Доктор проворно огляделся, приметил подходящую дверь, устремился к ней и вскрыл ее отверткой. Хихикая и переглядываясь, мы по-партизански пробрались внутрь и оказались в лабиринте технических помещений стадиона. Мы остановились в широком коридоре, оглядываясь, прислушиваясь к звукам далекой музыки и соображая, куда идти, как вдруг Доктор резко повернулся на месте и метнулся в узкий отнорок, где что-то слабо светилось. Оттуда донеслись громкие возгласы, свиристение звуковой отвертки, торопливые шаги, и под тусклый свет одинокой лампочки под низким потолком вышли – что?! – уже не один, а два Доктора.
Один-то был, так сказать, оригинал, крайне взъерошенный и весьма озадаченный. Второй, одетый в кожаную куртку, оранжевую футболку с пиратским флагом и рваные джинсы, крутил головой и растерянно озирался по сторонам. Даже не надо было к нему сильно приглядываться, чтобы заметить, что этот второй был человеком, но свежий артронный отпечаток свидетельствовал о том, что бедолага только что путешествовал во времени. Причем, скорее всего, не по своей воле.
– Вот, нашел, – прокомментировал Доктор, подталкивая вперед свою человеческую копию. – Там в стене была трещина континуума – парень вывалился из нее. Прямо мне под ноги. Трещину я закрыл – очень уж она неприятная. Теперь его надо бы положить на место. Откуда ты, дружище? Как тебя звать?
– Я Дэйв, – выдал найденыш, тряхнув головой, смущенно улыбнулся и протянул руку сначала Маринке, потом мне – знакомиться. Температура моих пальцев привела его в изрядное замешательство, он окинул меня удивленным взглядом и снова смутился – аж покраснел. Я кинула ему через тактильный контакт подбодряющий импульс и улыбнулась.
– Так как ты сюда попал, Дэйв? – поинтересовалась я. – Уверена, это странная история. Но не бойся, мы тебя поймем.
– Я… – парнишка развел руками, – я из Лондона. Просто шел домой с прослушивания. Увидел светящуюся трещину в соседском заборе. Подошел посмотреть… И вот я здесь.
– Какой год? – тут же встрял Доктор. – Какой там год был на дворе?
– Две тысячи четвертый, – на автомате выдал Дэйв и уставился на него, хлопая пушистыми ресницами. – Но… Почему вы спрашиваете?
– Потому, что мы в Глазго в две тысячи семнадцатом, – усмехнулся Доктор в ответ. – Если я не узнаю, откуда ты, я не смогу вернуть тебя обратно.
– Эмм, – протянул Дэйв в замешательстве, и вдруг его эмоциональный фон полыхнул, приветствуя сбывшуюся детскую мечту. – Понятно! Значит, вы – Доктор? Тот самый?
– Он самый, – подтвердил тот и приосанился. – Кстати – это Алекс, – он кивнул в мою сторону, – а это Марина. Предвосхищая твой следующий вопрос: мы здесь на отдыхе. Можешь присоединиться к нам. Повеселимся вместе, потом отвезем тебя домой.
Он выдал Дэйву коммуникационный вкладыш, и мы вчетвером направились по коридору навстречу музыке. Психобумага Доктора обеспечила нам проход в VIP зону, хотя со временем высадки я все же немного промахнулась, и выступавших на разогреве мы не услышали, но не очень-то и хотелось. Пока мы маневрировали в толпе, мы нечаянно привлекли внимание группы расфуфыренных девиц, видимо, из Страны Восходящего Солнца, которые сразу же принялись гадать, кто из наших мальчиков «тот самый», а кто «просто похож или родственник». Мы с Доктором позволили себе немножко похихикать над их замешательством, Маринка же, учуяв их интерес, решила вопрос радикально – подхватила Дэйва под ручку и утащила танцевать. Недолго думая, мы последовали за ними.
Первые два трека мы сильно не отмораживались, но на первых же тактах «Suavemente» Доктор схватил меня за руку и выдал такую лихую смесь ламбады с джампстайлом, что у меня от неожиданности дух захватило. Но сориентировалась я быстро, получалось у нас на удивление неплохо, Дэйв с Маринкой быстро подхватили идею, а оказавшиеся рядом те самые расфуфыренные девицы опять принялись гадать, кто есть кто и откуда мы вчетвером тут взялись, ничего не решили и с энтузиазмом принялись подражать.
Трек кончился, пошла перебивка, и тут что-то довольно чувствительно щелкнуло меня по уху, точно сумасшедшая муха врезалась в район слухового канала и отскочила. Я потрогала ушибленное место и ничего не обнаружила, зато заметила, как тем же жестом схватился за ухо Доктор, как тряхнул головой Дэйв, как поморщилась Маринка – и поняла, что вокруг творится что-то неладное.
«Максим! – окликнула я Двести четвертого. – Видишь? Что происходит?»
«Как раз хотел тебя предупредить, – быстро откликнулся он. – Инопланетная атака. Пришельцы внедряются в мозг и овладевают сознанием всех в этом месте. Вас я прикрыл, но остальных не смогу. Я иду к вам!»
Я огляделась вокруг – по залу точно катилась невидимая волна. Один за другим люди вокруг нас хватались за ухо, морщились и замирали неподвижно. Четверть микроспана – и на всей Брэйхед Арене в сознании остались только мы вчетвером. Застыли все: и на сцене, и за сценой, и в зале. В свалившейся на нас тишине слышался только фон помех из колонок. Очень странный, низкий, пульсирующий в медленном рваном ритме, изредка простреливаемом высокочастотными пиками.
– Народ! – вызвала я всех по гарнитуре. – У нас тут, оказывается, вторжение.
Мы протолкались друг к дружке и собрались в кружок.
– Ага! – Доктор выхватил из-под повязки звуковую отвертку и просканировал девицу, застывшую рядом с ним с открытым ртом и поднятыми руками. – Я даже знаю, кто тут безобразничает. Налет сингаксов ни с чем не перепутаешь!
– Сингаксы? – переспросила я, начиная что-то припоминать. – Родственники сикораксов? Скандальные синие гуманоиды, которые вечно дерутся друг с дружкой и задираются к соседям?
– Точно, – подтвердил Доктор. – Вечно ищут, где бы им найти рабов для армий. Действуют так: выбирают место, где побольше народу, выпускают микроботов, те встраиваются в мозг, за двадцать минут полностью берут его под контроль – и опачки, остается только всех погрузить на корабль. Так что нам сейчас придется очень быстро бегать.
– Ясно, – ответила я. – Только один непонятный момент. Они замучили всех соседей, но никогда не атаковали Землю. Почему?
– Насколько я помню, люди были достаточно устойчивы к воздействию микроботов, у сингаксов никогда не получалось захватить достаточно большую группу, – Доктор прислушался и нахмурился, перенастраивая отвертку. – Значит, сейчас они нашли способ… А! Ну конечно! Музыка! Они модифицировали электронику, может, усилители, может, микшеры, и наложили свой ВЧ-сигнал на низкие частоты! А вуферы тут – не пожалуешься!
– Ну во-о-от, – обиженно протянула Маринка. – Я так и знала, добром это не кончится! И что нам теперь делать?
– Перестать паниковать, – одернул ее Дэйв. – Доктор разберется. А мы ему поможем. Так?
– Так! – Доктор усмехнулся, и эта кривая усмешка обещала безобразникам сингаксам крупные неприятности. – План такой. Идем на сцену и разбираемся с аппаратурой. Модифицируем переделку сингаксов наоборот – на отторжение микроботов. Ставим народу мозги на место. Берем Макса, выходим на орбиту и выпроваживаем агрессора в добрый путь до дома.
– Согласна, – я кивнула. – Но это значит, что концерт придется вести нам!
– Пффф! Это не проблема! – Доктор выпрямился и взъерошил волосы надо лбом. – Лучший эм-си Академии Галлифрея к вашим услугам. Да, я не играл уж лет сто, но это не значит, что я разучился! Дэйв, ты профи, сцена на тебе! Алонси!
– Хорошо, я понял, – Дэйв на секунду задумался. – А почему ты сказал, что нам придется быстро бегать?
– Надо успеть, пока микроботы не установили полный контроль, – объяснил тот, активно проталкиваясь через толпу, и мы рванули за ним вслед. – А то как бы не пришлось иметь дело со всей этой массой народа!
Мы пробились на сцену и вскарабкались наверх, к стойкам с аппаратурой. Доктор, не задумываясь ни на секунду, отключил и принялся разбирать основной микшерный пульт, я – искать источник сигнала сингаксов, а Дэйв с Маринкой – пытаться привести в чувство хоть кого-нибудь на сцене, что нам показалось довольно-таки бесперспективным делом. Правда, пульсирующий фон из колонок пропал, и крепкие земные мозги без угнетающего сигнала уже могли оказать сопротивление микроботам.
Максим доложил, что прибыл. Где он спрятался, я так и не поняла, но точный пеленг на сингаксов он мне выдал мигом, а потом перехватил, декодировал и задавил их сигнал. Результаты расшифровки я тут же смаршрутизировала на Доктора, а он тем временем вытащил из микшерного пульта матплату, нашел на ней что-то лишнее и уже взялся за нее всерьез, когда со стороны сцены донесся истошный визг Маринки.
Выглядываю из-за стойки, осторожно осматриваюсь. Две человекообразные твари в фиолетовом камуфляже, ростом под два метра, серокожие и с костистыми гребнями на вытянутых яйцеобразных головах, держат Маринку за руки, еще четыре таких же создания целятся в Дэйва из короткоствольных пушек, похожих на помповые ружья с раздутыми стволами. Седьмой красавец, синий в крапинку, гребень которого украшен чем-то вроде ирокеза из зеленых и оранжевых перьев, размахивает своей пушкой и орет:
– Доктор! Да чтоб тебя разорвало! Не мешай! Почини модулятор сейчас же! Он должен заработать немедленно – или твоя спутница умрет!
– Пффф, нас перепутали, – фыркает Доктор в коммуникатор, прочитав из моего потока, что произошло на сцене. – Идиоты! Дэйв, слышишь меня? Тяни время, неси чушь, валяй дурака, лишь бы они продолжали думать, что ты – это я.
– Я понял, – шепчет Дэйв в ответ. – Сколько тебе нужно времени?
– Минут пять, – Доктор на миг задумался, – а, нет, четыре. Может, даже три с половиной. Вы услышите, когда я буду готов.
Он параллельно кидает мне схему-план, я подхватываю с пола металлическую трубу полтора метра длиной – деталь от какой-то стойки – и пробираюсь в тыл серокожим, попутно растолковывая задачу Максиму. Тот схватывает на лету и занимает свою позицию. Дэйв проводит рукой по волосам и засовывает руки в карманы. Сейчас он – вылитый Доктор.
– Раз вы знаете, кто я, – нахально бросает он, – значит, знаете, что я не отступаю. Лучше бы вам отпустить девочку, выключить микроботов и отправиться домой. Тогда я, так уж и быть, отпущу вас с миром.
А Дэйв молодец, не каждый способен так играть, когда в тебя целятся четыре здоровенных инопланетных жлоба. Причем по подсказке Доктора он перемещается по сцене, размахивает руками, шарахается туда-сюда на вид совершенно хаотично и в итоге встает между двумя группами серомордых – теми, кто целятся в него, и теми, кто держат Маринку. Однако их голубой начальник этого не замечает, лязгает кривыми зубами и выдает:
– А если мы тебя не послушаем?
– Там хуже для вас, – криво усмехается Дэйв. – Мне перечислить, сколько статей Протокола Теней вы нарушили? Надо напоминать, что за это бывает?
Крапчатый предводитель от злости начинает скрипеть зубами.
– Не надо нас пугать! Пока эти тупорылые подоспеют, вы оба успеете умереть!
– Вот именно, – Дэйв кривится, будто съел что-то очень кислое. – Что-то я не помню за вами верности слову. Допустим, я починю вашу дурацкую железку, а дальше? Где мои гарантии, что вы нас отпустите? А раз так, – он подходит к крапчатому и тыкает пальцем ему в клювообразный нос, – какой мне смысл что-то делать?
Вот умница, отработал подсказки Доктора на все сто. Теперь, если серомордые откроют огонь, они попадут в крапчатого. Выход из ситуации у них один – отпустить заложницу, и крапчатый недовольно каркает:
– Ладно, чтоб ты провалился! Отпустить девку!
Жлобы, держащие Маринку, немедленно разжимают хватку, и моя подружка, матерясь себе под нос, убегает за колонки, а Дэйв ухмыляется и засовывает левую руку в карман джинсов:
– Другое дело, – говорит он скучным голосом. – Теперь еще один момент, ребятки. Знаете, что у меня в кармане?
– Что же? – переспрашивает крапчатый. – Как обычно, твоя жужжалка?
– Не угадал, – Дэйв очень по-докторски задирает левую бровь. – Нечто более, эммм, разрушительное. Про принцип мертвой руки слышал, недотепа?
Судя по выпученным глазам крапчатого, он не в курсе. Дэйв хлопает его по щечке, как несмышленого ребенка, и объясняет:
– Видишь ли, – он снова меняет позицию, оттесняя крапчатого поближе ко мне, – большинство контактных взрывателей работает так: нажал – буммм! А тут наоборот. Отпустил – буммм! Ясно?
– Ну… вроде, – крапчатый выглядит уже несколько растерянным. – Я понял.
– Да ни далековой сопли ты не понял! – рявкает на него Дэйв. – Великие Основатели, откуда же столько идиотов в этой Вселенной?! Стволы на пол, слушать меня!
– Это еще почему? – интересуется крапчатый.
Дэйв картинно закатывает глаза.
– Просто потому, что иначе я отпущу кнопочку, – он коротко усмехается. – Не положите стволы – отпущу. Не освободите пленников – отпущу. Не уберетесь отсюда после этого – отпущу. Попробуете убежать от меня прямо сейчас – отпущу. Выстрелите в меня – моя рука сама разожмется. Теперь дошло?
– Ты ее не отпустишь! – выдает крапчатый. – Ведь тогда ты тоже погибнешь!
Дэйв торжествующе ухмыляется.
– Ты не только идиот, – нагло заявляет он, – но и невежда. Видишь ли, я Повелитель Времени. Вы умрете. Я регенерирую. Для меня это как для них, – он кивает в зал, – простудой переболеть.
И без того выкаченные глаза крапчатого становятся еще больше, а Дэйв дожимает его:
– О, гляньте-ка, дошло! Хорошо, стволы на пол! Два шага назад! Руки за голову, одну ногу поднять!
Серо-синяя компания подчиняется, они опускают стволы и замирают в нелепых позах, балансируя на одной ножке. В тот же момент Доктор объявляет по гарнитуре:
– Готово! Алонси!
Я начинаю слышать фон из колонок – опять низкий, пульсирующий, но совсем другой по рисунку сигнала – и срываюсь с места, а в спину мне начинает дуть мощный бит из основной аудиосистемы. Ударом трубы по затылку валю крапчатого, двое серомордых падают сами и лежат, схватившись за голову, остальным приходится помочь – труба крутится в моих руках, свистя, и кто-то получает в нос, кто-то – в лоб, кто-то – в живот, а кому-то я пробиваю йокотобигери прямо в ухо. Три с половиной секунды – и все противники на полу, синий неподвижен (кажется, у него сломана шея), остальные слабо возятся, держась за затылки. Обыскиваю крапчатого, нахожу под его бронежилетом прямоугольную свинцово-серую пластину размером с тактический планшет, с ребристо-резиновыми краями, забираю у всей компании оружие и бегу к Доктору.
«Вот, – я протягиваю ему планшет крапчатого. – Я нашла!»
«Отлично! – Доктор отвлекается от стойки с клавишными, хватает планшет и сканирует его отверткой. – Это контроллер микроботов – последнее звено! Время перейти в наступление! Максим, приготовиться к широковещательной передаче!»
Микшерный пульт на столе перед ним разобран, коммутация блоков сделана на соплях, и в проводах можно потеряться, но, как ни странно, все работает, даже мониторы, и я слышу – он играет «Камбоджу». Мне не очень нравился оригинальный микс этого трека, но Доктор, как обычно, сделал по-своему, и теперь все звучит совсем по-другому, куда забойней и ярче. Я помогаю ему закончить программирование последнего блока, за нами наблюдают Дэйв с Маринкой. Она вроде уже оклемалась и даже где-то раздобыла пару пол-литровых бутылок воды, он же тяжело дышит, глаза совершенно дикие, и его заметно потряхивает. Маринка дает ему бутылку, он торопливо скручивает пробку, делает пару жадных глотков и остальное выливает себе на голову.
– Ух! – говорит он и ерошит пятерней волосы надо лбом. – Ну, как я сыграл?
– Блестяще! – откликается Доктор, в лихорадочном темпе потроша планшет и включая его в свою схему. – Будешь смеяться, я и сам тебе поверил! Если есть загробная жизнь, то Станиславский сейчас плачет от счастья на небесах!
– Это радует, – Дэйв вытирает потный лоб и вздыхает. – А что теперь? Что ты будешь делать?
– Собирать армию, – Доктор подмигивает нам. – Пора поставить сингаксов на место. Правильно Шторм сказала – замучили соседей. Хватит, надоели!
Я киваю, так как уже в курсе его плана, но Дэйв – еще нет, и он интересуется:
– Какая наша роль в этом?
– Как я и говорил – сцена! – Доктор широко улыбается в ответ. – Сделайте так, чтоб на вас хотелось смотреть. Мне нужна полная концентрация внимания.
– Понял, – Дэйв кивает, вылезает из футболки и пытается пригладить торчащие дыбом волосы. – Тогда отдавай рубашку. Белое на сцене лучше выглядит.
Доктор стаскивает рубашку через голову, бросает ее Дэйву и вешает его футболку на шею, как полотенце, а мне кидает звуковую отвертку.
– Будешь рулить светом, если надо будет, – объясняет он. – По прочим эффектам проси Максима. Ну, вперед! Трек кончается, пора!
Мы выходим на сцену под последние такты «Камбоджи», оглядываясь, я вижу, как Доктор играет перебивку, затем дает своим электронным франкенштейнам новую установку, подхватывает микрофон и выскакивает вслед за нами.
– Отряд! – орет он в микрофон и размахивает футболкой как флагом. – Настало время поставить эту галактику вверх тормашками! Вы готовы?!
Дружное «да-а-а-а!» многих тысяч голосов было ему ответом, и, что самое интересное, побитые мной серокожие тоже встали на ноги и радостно заорали – видимо, коренным сингаксом был только крапчатый, прочие шесть – зомбированыемикроботами рабы. Я чувствую, как напрягается Максим, начиная передачу по всем сингакским планетам, базам и кораблям – аккумулируя эмпатию зала, мы сменим установки микроботов у пленников, и они не только обретут свободу разума, но и крепко вздуют своих захватчиков. Вот для этого максимальная концентрация внимания и нужна – чтобы влить в передачу максимальную мощь.
– Отлично! – Доктор поднимает руку, и все замирают. – Тогда… Начнем войну!
Хорошая песня – «Army of Hardcore», но Доктор и тут отличился. Я прислушалась – текст он переделал радикально:
Start war!
Сause we’re on the road,
Through space and time we go,
Army of The Doctor!
– Алекс, – услышала я Дэйва по гарнитуре. – Можешь показать какой-нибудь инопланетный танец с саблями?
– Ага! А что?
Он кидает мне пару неоновых палочек сантиметров шестьдесят длиной.
– Тогда изобрази!
Одной рукой я ловлю палки, второй настраиваю звуковую отвертку, бросаю ее Дэйву:
