Текст книги "Малика (СИ)"

Автор книги: Аквитанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– О, вот в чем дело, дорогая матушка. Тебе не терпится посмеяться надо мной. Так вот, чтобы ты знала: я не бегаю за каждой женщиной, которую встречу. Ты, может, и не понимаешь меня, но имей уважение…

Серена засмеялась, прерывая гневную тираду своей дочери.

– Но ты так много говорила о ней! Шейла то, Шейла се…

– Потрясающие выводы! – Малика возмущенно всплеснула руками. – Может, дело в том, что о ней все говорили? Может, дело в том, что она одна из немногих женщин, кого король Валтор выбрал в командиры? Да будь она мужиком, я бы восхищалась ей точно так же. Камень, да она же моя ровесница! А что я тут делаю? Считаю пайки?

– Чудесно, милая, чудесно, злись почаще, – Серена щелкнула Малику по носу, не прекращая хихикать. – А то и слова из тебя не выдавишь.

– Совсем под старость сдурела… – покачала головой Малика.

Старая гномка лишь улыбнулась, переводя взгляд на лестницу наверх.

– Не пора ли будить нашу маленькую воительницу?

– Пусть спит еще, – вздохнула Малика. – А мне пора встречать караваны.

***

Солнечный свет противно пробивался сквозь дыру в потолке. Тейг Кадаш был одним из нескольких, находящихся слишком близко к поверхности, и плоды пожинал соответствующие: потолок был нестабилен, через дыры попадали вода и свет, и температура в тейге не всегда была равномерна, из-за чего приходилось топить очаги в домах сверх меры. Иногда через дыры внутрь залетали птицы. Раз в год неизменно кого-нибудь из гномов заставляли лезть и убирать гнезда, но не все соглашались: кто-то боялся высоты, а кому-то было жалко птиц.

Малика хмурилась, запрокинув голову и разглядывая несмелый луч утреннего солнца. У них даже нет лишних средств, чтобы заплатить ремесленникам за починку. Как-то так получилось почти десять лет назад – дата вообще знаковая для Малики – что она почти добровольно, а почти по указу главы Дома была определена контролировать все хозяйственные дела тейга: от продовольствия до починки домов. «Контролировать», к ее огорчению, означало не «командовать оравой подчиненных», а почти все вопросы решать самой.

Раз в месяц ранним утром она встречала торговые караваны. Давно прошли те времена, когда купцы приезжали в тейг Кадаш ради долгой и продуктивной торговли; Мор не позволял долго задерживаться на одном месте. Караваны продавали нужное и отправлялись дальше в путь, к тейгам, где они нужны больше всего. Их товары становились все скуднее год от года, а охрана – все внушительнее.

У самых ворот ее встретил мальчишка по имени Ульв, бывший ее помощником уже четвертый год. Помощь от него была так себе – он был неуклюж и не сообразителен, но зато учет ресурсов вел с поразительной и похвальной точностью.

– Атраст вала, Малика! – затараторил он, только завидев начальницу. – Я обнаружил кое-что вчера… То есть, при пересчете… Даже не знаю, в чем дело, а думать о худшем не хочу…

– Погоди-погоди, – перебила его Малика, выставив вперед руку и сморщившись. После ночи почти без сна она туго соображала. – Давай встретим караван, а потом все вопросы обсудим, хорошо?

– А… Ладно. Да. Хорошо, – Ульв усиленно закивал и отошел в сторону. Малика обреченно вздохнула, проводив его взглядом, но тут же взяла себя в руки.

Не хватало ей еще забивать голову всякой неважной чушью с утра пораньше.

Караван пришел как по часам; торговцы славились тем, что всюду успевали и все делали вовремя. Получалось у них это, по большей части, благодаря Тропам, ровным и выученным наизусть. Торговцы лучше всех знали точные расстояния между тейгами и время, за которое эти расстояния можно пройти.

Но Мор все перевернул с ног на голову. Пути становились дольше, длиннее, непредсказуемее. Все чаще караваны опаздывали на полдня, на день, а иногда терялись где-то в туннелях, свернув не туда. Будто скверна, принесенная порождениями, заглушила голос Камня.

Путь к тейгу Кадаш оставался одним из немногих, не занятых врагом. Последние рубежи совсем рядом с ним падали один за другим; скверна подбиралась все ближе. Говорили, будто с падением Кадаша падет и Орзаммар – Малика не верила в эти сказки, порожденные страхом и гордостью за Дом. За тейгом Кадаш еще десяток тейгов. И только потом столица. Если Кадаш падет, король Валтор расстроится лишь от потери кузни воинов – даже не единственной, а одной из нескольких.

Когда Лантос, торговец, с которым Малика была знакома давным-давно, обнял ее до хруста костей, все глупые мысли вылетели из ее головы. Осталась только работа.

– Привез тут тебе сладенького, – хехекнул гном, поглаживая свою темную бороду.

– «Сладенькое» – это опять дерьмовые грибы? – скептично отозвалась Малика.

– Ну, дерьмовые грибы вы и сами вырастить можете. Нет, привез то, что ты просила. Не уверен, правда, станут ли твои это жрать. И отплеваться же могут.

– Я им дам отплеваться, – по-доброму пробурчала гномка и тут же предвкушающе улыбнулась. – Показывай.

Лантос закивал и начал рыться в мешочках на поясе. Совсем скоро в ладони Малики опустилось три маленьких бутылочки, содержимое которых шуршало при движении.

– В общем, без понятия, что вырастет в итоге. Тот небесник сказал, что тут морковь, репа и свекла. Вершки не жрать, жрать корешки.

– Ага. Поняла.

– Свет надо. Наверное. Не знаю. У вас тут дырка есть.

– Да заделать надо давно, – сконфузилась Малика. Дырки в потолке были излюбленной темой для сплетен об их тейге, если не считать того, что их вечно затапливает. В общем, мало кто любил тут гостить даже до Мора.

– Ну, как знаешь, – махнул рукой Лантос. – А остальное стандартно. Мясо, два сорта, шестьдесят тушек всего. Сырье для эля, на сорок бочонков хватит.

– Маловато.

– Все, что осталось. Мы дальше не поедем. Ты ведь знаешь, КэлʼБарош пал.

Малика сморщилась. Сколько можно о КэлʼБароше? Бессмысленно. Уже ничего не исправить. Раньше надо было переживать.

– Что не так? – удивленно нахмурился торговец.

Малика краем глаза проследила за тем, как Ульв считает товар в повозках, записывая в свою дощечку, а затем снова посмотрела на Лантоса.

– Кто-нибудь выжил? – спросила она. Не то чтобы ее это волновало. Она просто пыталась понять. Ощутить, что за пределами их тейга все еще идет жизнь.

– Да никто, – вздохнув, покачал головой мужчина. – Король переполошился, головы полетели. Не в прямом смысле, конечно. Мол, кто допустил? Кто не проследил? Выделил кучу золота на какую-то затею у кузнецов. Без понятия насчет этого, но говорят, что будет что-то грандиозное. Осадное орудие, что ли? На кой нагов хер, не знаю. Оружие бы нормально начали делать. Мечи ломаются, мать их. Мечи! А что дальше?.. Вообще в одних подштанниках на бой отправлять будут?

Малика поджала губы, потерявшись в потоке слов своего друга. Не все укладывалось в голове. Она решила уцепиться за самое понятное:

– Кто тебе сказал, что мечи ломаются? Брешут. Нормально все.

– Да ты бы послушала, что дварва говорят, много нового бы узнала.

– Ну извини, я не могу бросить тейг и отправиться слухи собирать.

– Да понимаю, понимаю, – Лантос вновь замахал рукой и тяжело вздохнул, отводя взгляд в сторону.

Они оба родились во время Мора. Все, кого знала Малика, родились во время Мора.

Иногда ее посещали мысли: разве у этого поколения могут быть силы сражаться? Откуда им быть? Рожденные в скверне, они в ней и умирали. Баюкали себя историями о том, что было потеряно.

В такие моменты, погруженная в упаднические настроения, она забывала лишь об одном: они потеряли еще не все.

***

В тейге Кадаш все подчинялось строгому (хотя больше привычному) распорядку дня. Просыпались все почти в одно и то же время, ложились тоже. Поэтому и приемы пищи начинались согласно правилам.

В определенные часы улицы тейга Кадаш пустели, чтобы потом вновь наполниться сытыми и довольными гномами.

Малика знала, что Лантоса забавляли эти традиции. У торговцев каждый ел тогда, когда хотел. Они даже редко собирались за столом все вместе. У воинов все было совсем по-другому. Во главе стола всегда сидел старший в семье – в их случае на том месте сидел Эдрик, потому как матери не нравилось там сидеть. Она всегда ютилась где-то на углу, но локти расставляла так широко, что никто не мог примоститься рядом.

– Юна, не шали, – шикнула Малика на племянницу, начавшую подпрыгивать у нее на коленях. Юне шел второй год, и она все еще не доставала до поверхности стола.

Малика никогда не думала, что будет воспитывать ребенка. Пусть даже и не своего. Но Мор все переворачивает.

Эдрик, проснувшийся, похоже, только сейчас, был молчалив. Изредка он поглядывал на внучку и сестру, но во взгляде его была только задумчивость и ни капли теплоты. Это тревожило.

Мать опять болтала без умолку. Лантос, сидевший с ними за столом, болтал еще больше. «Спелись», – хмыкала Малика, слушая разговор вполуха и следя за тем, как Юна вылавливает грибы из супа, не прикасаясь к жиже.

– Тебе не нравится, что ли? – шепнула гномка, наклонившись ближе к ребенку.

Девочка замотала головой.

– Ешь давай.

Чему-то Мор позволял идти без изменений. Тейг Кадаш собирался на обед в одно и то же время. Юна неизменно не любила супы, а потом жаловалась, что болит живот. Лантос приезжал раз в месяц, отправлял караванщиков в местную таверну, а сам шел в гости к Малике. Бронто и гномы восстанавливались после долгого пути, а потом возвращались обратно в Орзаммар. Так было привычно. Повторяющаяся рутина означала, что порождения все еще не имели власти над их жизнями.

– Те, кого в армию не приняли, в Легион идут, – донесся до Малики отрывок разговора. Лантос увлеченно размахивал ложкой, беседуя с Сереной. – Калеки там, бескастовые. Слыхивал, что из наших тоже уходили. Воинам-то смысла нет. Да даже бабы идут! И правильно делают.

– Так если припрет, то и бабы за меч возьмутся, – фыркнула Малика.

– А рожать-то кому? – покачала головой Серена. – Никто не рожает. Так и вымрем все скоро. От воинов-то все.

– Что все? – переспросил Лантос.

– Понесешь через раз, вот что. Все это знают, – вздохнула старушка.

– Ты так вздыхаешь, будто это лично тебя касается, – Малика криво усмехнулась.

– Очень невежливо напоминать женщине о ее возрасте, доченька. Я по тебе вздыхаю, горемычная. Вот уж кто точно не понесет.

– Больно надо. Для меня весь тейг как груднички.

Юна завозилась у нее на коленях, капризничая, и Малика спустила ее на пол. Девочка неуклюже побежала к своему деду, который тут же подхватил ее на руки и, встав из-за стола, понес в одну из комнат. Совсем ничего не сказав оставшимся в столовой. Серена проводила сына тяжелым взглядом и молча покачала головой, поджав губы.

– Совсем все плохо, да? – спросил Лантос, хотя все было понятно без слов.

– Ему не дают сражаться, – не поднимая взгляда от стола, ответила Малика. Приятнее ей было смотреть на выбоинки в столешнице, чем на лица Лантоса и матери. – Он ведь из кузнецов, как и его отец. Тем более не молод уже. Фарин бережет его, как любимого племянника. Говорит, ты нужен в кузне. Эдрик бесится. У него зять недавно погиб, полугода не прошло. А дочь при родах. Ну, ты знаешь. Фарин думает, он убиться решил, вот и просится в бой.

– Да куда ему, – махнула рукой Серена, задев свою кружку. На камень стола пролилось чуть-чуть эля, но кружка осталась стоять.

– Да лучше уж перебдеть, матушка, – скривилась Малика. Она устала объяснять матери всю серьезность ситуации. Совсем недавно при подобных обстоятельствах спился и пропал один из их родственников. Дом Кадаш давно ни на что не надеялся и ничего не ждал.

Может быть, когда Шейла вернется, у них появится шанс?

***

В просторном зале, предназначенном для собраний и советов, стоял мерный гул из десятков голосов. Он прекратился, когда на трибуну перед скамьями вышел их командор.

Фарину было под шестьдесят. Он был младше своей сестры, но выглядел таким же старым; полностью седой, с лицом, испещренным морщинами и шрамами, он походил на столетнего старца. Вот только выправка его была безупречной, а голос громок и четок так же, как и во времена юности.

Он не откашливался перед речью и никогда не нервничал. Его любили за спокойствие и вечную собранность. Фарин создавал впечатление гнома, в любой момент готового вести в бой многотысячную армию.

Он поздоровался с присутствующими: главами семей, командирами отрядов и ответственными за хозяйственную часть тейга, среди которых были Малика, Ульв и молчун Дир, занимавшийся целостностью канализации и снабжением города водой. После вступительной части на собраниях начиналась основная, в которую входили отчеты по проделанной работе за десять дней. Командиры отчитывались по своей части, хозяйственники – по своей. А главам семей предоставлялась вся нужная информация, которая потом расходилась по тейгу.

Когда Ульв закончил зачитывать перед собравшимися смету расходов, гномы завозились, собираясь вставать – обычно докладом Ульва заканчивался сбор. Но на этот раз командор задержал их, попросив минуту внимания.

– Последнюю новость я оставил под конец, чтобы от волнения вы не забыли наставления Дира насчет засорения водостоков, – Фарин сдержанно улыбнулся. В нем была какая-то толика напряжения.

По залу пронеслись нервные смешки. Всем было интересно, что же за новость такая, раз ее оставляют напоследок.

Малика почему-то догадалась почти сразу, вспомнив утренний разговор с матерью.

– Недавно я получил письмо от короля Валтора. Там говорилось, что совсем скоро – через день или два – к нам прибудет Каридин из касты кузнецов со своими подмастерьями и сопровождающими. Возможно, вы знаете, что ему прочат титул Совершенного. Поэтому я настоятельно прошу вас привести наш тейг в порядок. Особенно это касается главной улицы.

Гномы взволнованно зашептались. Малика нахмурилась, и волнение точно так же охватило ее. Она никогда не видела Совершенного, пусть даже Каридин еще и не стал им. Это дело времени. Если говорят в народе, значит, вопрос почти решенный.

Вот только она до сих пор не знала, чем он заслужил. Она слышала о том, что он построил крепость Боннамар для Легиона Мертвых, но этого было мало. Каридин был загадкой для такого отдаленного тейга, как Кадаш.

– Это еще не все, – остановил шепотки Фарин. – В письме сообщалось, что Каридин прибудет к нам, чтобы набрать добровольцев. Для чего конкретно – неизвестно. Но король утверждает, что это позволит нам выиграть войну в кратчайшие сроки.

Малика громко фыркнула, от чего несколько гномов обернулись в ее сторону. Глупости какие. Все так говорят. Просто повод выжать еще немного соков из их Дома, и так опустевшего на треть за время Мора.

– Наверняка это будет какое-нибудь новое оружие или доспехи, – шепнул Малике Ульв. Он широко улыбался и, кажется, был очень воодушевлен этой новостью.

– Ага. Или осадное орудие, – хмыкнула Малика, поминая возмущения Лантоса.

Но все же одна вещь не давала ей покоя…

– Шейла будет среди сопровождающих? – громко спросила она, и на этот раз к ней удивленно обернулись все гномы в зале. Ей даже стало неловко, совсем чуть-чуть. Она привыкла, что место на последней скамейке позволяло ей оставаться незамеченной.

«Шейла?» – недоуменно переспросил кто-то. «Разве она не должна быть в Орзаммаре?» – тихо изумился другой.

Фарин кашлянул впервые на памяти Малики, привлекая внимание.

– Да, насколько мне известно, Шейла будет среди воинов сопровождения, – произнес он, не отрывая осуждающего взгляда от племянницы. – Как и несколько других членов нашего Дома.

– Чего ж сразу не сказал!

– А кто именно? Хоть бы наш сынок!

– Точно сказать не могу. Вы сами все узнаете, когда они прибудут. На этом собрание объявляю оконченным. Атраст нал тунша.

Гномы возмущенно заворчали, поднимаясь со скамей. Малика осталась сидеть, закинув ногу на ногу и сцепив руки на животе.

– Мне следовало догадаться, что Серена все разболтает, – вздохнул Фарин, опускаясь на нагретый камень рядом с ней.

Гномка улыбнулась.

– Она та еще болтунья стала под старость, дядюшка. Но я не пойму: в чем проблема сказать, что Шейла возвращается? Боишься, что все переволнуются?

– И это тоже, – командор устало пригладил бороду. – Ты же знаешь, у нас есть и те, кто ее невзлюбил. А как она мать свою перепугала! Храни ее Камень.

Малика понимающе кивнула. Многие в тейге считали Шейлу выскочкой, убежавшей за королевской милостью и славой. Тот факт, что она была женщиной, усложнял все еще больше.

– Но она прославила наш Дом.

– Не она одна, – парировал Фарин. – Но я не буду спорить. У нас еще много дел.

– Эдрик сегодня смурной. Поговорил бы ты с ним.

Гном кивнул, обронив скупое «хорошо», и поспешил покинуть Малику. Та тяжело вздохнула, разглядывая носки своих сапог. Ей совсем не хотелось вставать и решать проблемы. Нужно было прибраться во дворе – их дом находился на главной улице. Привести огород в порядок, а то он весь порос сорняковым лишайником.

Им не хватало мяса. Нехватку грибов Малика восстановила созданием огородов – все в тейге были благодарны ей за это. До Мора тейг Кадаш снабжался только извне. Теперь они учились выживать сами.

На выходе из дома собраний ее перехватил Ульв, запинающийся в словах и нервно мявшийся.

– Насчет того, что я говорил утром… Я бы хотел, чтобы ты сама проверила… А то вдруг… Вдруг у меня совсем того?

– Что?

– Разум помутился? У меня.

– Нет, я про то, в чем проблема, – устало одернула его Малика, закатив глаза.

– А! Мне просто… Кажется, что у нас кто-то… Я, конечно, не хочу делать поспешные выводы, знаешь. Лучше тебе самой проверить, правда.

Женщина чуть раздраженно зарычала и сказала, чтобы вел уже ее, куда хотел. Ульв испуганно закивал.

И повел ее к складам. Догадливость Малики сегодня играла с ней злую шутку.

– Что, не досчитался чего-то? – настороженно спросила она, открывая дверь. Замков они никогда не держали: воровство строго каралось, а с началом Мора уже давно все делили поровну, никого не обижая.

– Да. Четыре нажьих тушки, еще с прошлого раза, – затараторил в своей манере Ульв. – В итоге не хватило семье Лотта и Греты.

В самом складе было несколько комнат, предназначавшихся для разных видов продуктов. Им нужна была холодная комната, где хранилось мясо, сохранявшееся благодаря морозным рунам. Малика никогда не любила туда заходить.

– Сколько их там должно было быть?

– Десять еще оставалось. Осталось шесть. Но сейчас там примешалось сегодняшнее мясо. Я отодвинул шесть тушек в сторону. Надо пересчитать.

– Не нервничай. Даже если кто-то украл, ничего страшного.

– Да я не нервничаю… – попытался оправдаться Ульв.

Когда Малика открыла дверь, помимо запаха сырого мяса, она почувствовала еще какой-то. Неприятный, забивающий нос. Лишь после ее глаза привыкли к темноте, и она увидела гномий силуэт, сидящий на корточках спиной к двери. Чавкающие звуки, раздававшиеся с его стороны, били по ушам, сдавливали виски.

Ульв охнул.

– Эй! – крикнула Малика.

И вор обернулся.

В нем мало осталось от него прежнего, но Малика помнила его – он спивался у нее на глазах последние пять лет. Она приходила к нему домой, прикрывала распахнутые двери, отбирала выпивку, дралась. И Фарин снова и снова отправлял ее вразумить несчастного выпивоху. Он жил один, его родных давно не было в живых. Он не завел себе ни жены, ни детей. Из него был никудышный воин, но его не решались выгнать из Дома. Он жил один. Он никогда не делал ничего плохого. Просто пил, пил, пил, а потом решил уйти.

Спустя год он смотрел на Малику глазами, залитыми скверной, и не узнавал ее. Не помнил, как она приходила к нему. Как пыталась найти для него выход.

Ульв сжимал ее руку почти до боли. Малика шепнула ему:

– Беги за Фарином. Живо.

– Как я могу тебя оставить… – запротестовал парень, но получил увесистый пинок пяткой и, испуганно пыхтя, побежал прочь со склада.

Малике было страшно совсем чуть-чуть. Она не была воином. Все, что она могла, это осторожно вытащить нож на поясе и сжать его за спиной. Она умела сражаться в той же степени, что и все женщины из касты воинов, но все равно недостаточно.

– Ты помнишь меня? – осторожно начала Малика, поняв, что гном не собирается нападать сразу. Он сидел на корточках, держа в руках истерзанное мясо, и в глазах его не было ни капли осмысленных мыслей. Только вязкая, дикая пустота.

– Это я, Малика, – продолжила женщина. – Мы были друзьями. Пытались быть, на самом деле. Что же с тобой случилось?

Мужчина наклонил голову вбок и сглотнул. Малика отстраненно заметила, как кусок мяса ушел вниз по его горлу, а струйка крови стекла с подбородка и капнула на грудь. Одежда его была вся истерзана и грязна, висела клочьями на исхудавшем кривом теле.

Малика слышала о зараженных скверной. Слышала, но до этого момента ни разу не видела. Она знала, что они питаются падалью и нападают на путников из темных углов тоннелей.

Она знала это, и все же не могла не видеть в вурдалаке гнома, с которым была знакома с самого детства. Ее руки, сжимающие кинжал за спиной, вспотели, скользя по рукояти.

Мужчина опустил голову, царапая отросшими ногтями сырое мясо. Дернул за нажье ребро, выламывая его и отбрасывая в сторону.

– Голоден, голоден… – бормотал он сиплым, булькающим голосом, проглатывая все больше звуков с каждым повтором. У него не было половины зубов. Он остервенело замотал головой…

И прыгнул. Малика даже не успела среагировать, как голову вурдалака с характерным хрустом пронзил арбалетный болт. Его тело отлетело на несколько метров, врезалось в мясо, висящее на крюках, и с глухим стуком упало на пол кладовой.

Малика не смогла ни вскрикнуть, ни вздрогнуть. Только смотрела, смотрела, смотрела, как вязкая темная кровь растекается из головы все дальше и дальше.

Фарин опустил арбалет и спросил:

– Цела?

Она не смогла ответить. Разум, не до конца осознавший произошедшее, заставил сказать:

– Фарин, Фарин, мясо… Что, если он заразил мясо? Что мы будем есть? Фарин?

– Успокойся, – командор сжал ее плечо. Малике стало неприятно, но она не шевельнулась. – Если поторопимся убрать, спасем запасы.

– Как давно он здесь? Фарин… Кто его пустил в тейг? – гномка ощутила, что задыхается, и резко опустилась на корточки, закрыв лицо руками. – Как они не заметили? А вдруг он заразил воду? О великие предки…

– Тише, тише… – Фарин присел рядом с ней, обнимая за плечи. – Я разберусь. Допрошу часовых. Ты не должна никому рассказывать об этом.

– Я не понимаю… – глухо забормотала Малика. – Зачем он вернулся? Он хотел вернуться?

И совсем неожиданно для нее все встало на свои места.

– О, нет, Фарин… Ты его изгнал. Он ведь не хотел уходить. Ты его изгнал!

– Я не буду оправдываться.

– Зачем ты его изгнал? Он никому не причинил зла!

Командор тяжело вздохнул.

– Малика, мы живем по законам военного времени, – сказал он, уверенный в своей правоте, но безмерно усталый. – И не можем держать лишние рты, ни на что не годные.

– Я, что же, тогда тоже лишний рот? – вспыхнула Малика, при этом не пытаясь вырваться из объятий. Ей не хотелось смотреть Фарину в глаза. – Без мужа, без детей… Будто я не знаю, о чем все говорят.

– Прекрати. Ты напугана и говоришь чушь. В тейге все тебя ценят, не заставляй меня повторять это в сотый раз.

Ульв, до этого неловко стоявший за порогом, смущенно и взволнованно произнес:

– Нам нужно убрать… его.

– Да, – кивнул Фарин и поднялся на ноги. Малика почувствовала, как сильно она замерзла; руны работали исправно. – Я всем займусь. Похороню его за городом. Сожгите порченое мясо и никому не говорите. Завтра приезжает Каридин. Паника нам ни к чему.

Малика желчно усмехнулась.

– Как у тебя все просто…

– Прекращай истерику. Я больше не собираюсь обсуждать это.

Когда Фарин вынес труп, Малика и Ульв еще два часа отмывали пол и проверяли мясо. Сожгли десять нагов на заднем дворе. Малика чувствовала, что ей хочется плакать, но ее глаза ни на секунду не увлажнились. Ульв тоже держал себя в руках, только вздрагивал и много причитал.

Не помня себя, Малика добралась до дома молчуна Дира. Застала его и его семью за ужином. Ее пригласили присоединиться; она отказалась, сказав, что всего на пару слов.

Попросила Дира как можно скорее проверить всю воду в тейге. Солгала, что в тейг пробрался зараженный глубинный охотник. Предупредила, чтобы он никому не рассказывал.

Вернувшись домой, нашла накрытый полотенцем горшочек с запеченным нажьим мясом. Ее стошнило на пол от одного запаха.

Мать застала ее за уборкой. Спросила, в чем дело.

– Если кто-то начнет болтать о моровом поветрии, тут же скажи мне. Если хоть у кого-то будут признаки… Немедля скажи. Вы же сплетничаете со старухами.

– Кто-то заболел? – непонимающе нахмурилась Серена.

– Пока нет.

Часть 2. Големово сердце

Караван Лантоса по обыкновению уезжал обратно в Орзаммар ранним утром. Малика всегда провожала его, проводила и в этот день.

– Ты совсем не спала сегодня, – сказал Лантос, когда они подошли к северным воротам, где уже собрались остальные торговцы с вьючными бронто и повозками.

– Урывками, – отмахнулась Малика.

– Что-то случилось?

– Нет, просто… – гномка вздохнула и посмотрела Лантосу в глаза. – Просто постарайся быстрее в этот раз, хорошо? Мало ли что.

– Мы стараемся как можно быстрее, но ты ведь знаешь, как бывает, – пожал плечами мужчина. – Не переживай зазря. В следующий раз привезу тебе рыбехи из озер под Гундааром.

– Рыбехи? – скептично усмехнулась Малика. Ее глаза болели после ночи без сна, и выглядела она наверняка еще кошмарнее, чем обычно.

– Ага. Вот такая рыбеха! – Лантос развел руки на ширину плеч и улыбнулся. – На вкус не пробовал, но говорят во!

– Ладно, ладно, верю, – устало улыбнулась Малика и, помешкав мгновение, обняла друга на прощанье. Тот похлопал ее по спине, крепко сжимая ребра, и сказал:

– Атраст нал тунша, сальрока.

– Атраст нал тунша, засранец, – ответила Малика, уткнувшись носом в чужое плечо.

Она уже скучала по нему. Сколько же иронии было в том, что ее единственный друг жил в стольких часах пути от ее родного тейга. Предки наверняка смеялись над ней.

Она осталась у северных ворот до обеда. Болтала с часовыми в сторожке, играла с ними в кости, ела кровяную колбасу, запивая разбавленным элем. Ей не хотелось ни домой, ни куда-либо еще в тейге.

Вчерашнее не давало покоя.

Если Фарин и изгонял кого-то, то только за южные ворота, где давно начинались владения порождений. Иначе бы зараза никак не пробралась. Северные пути, пусть и относительно, но были безопасны. Не зря по ним ходили торговцы.

После очередного анекдота от одного из часовых Малика призналась самой себе: если у них такая безалаберная стража, немудрено, что кто-то из них пропустил в тейг вурдалака. Но она никого не винила по-настоящему.

А ближе к полудню прибыл Каридин. Кортеж его был скромный: шесть воинов, три подмастерья, по среднему ездовому бронто на каждого и два вьючных. Поклажи тоже было немного: все вещи воинов были при них, а инструменты кузнеца умещались в двух тюках на одном бронто.

Фарин появился за полчаса до их приезда; он тяжело посмотрел на Малику, дожевывавшую третью колбасу, но ничего не сказал. А вот часовых отчитал. Те сразу вытянулись по стойке смирно и стали ждать прибытия без пяти минут Совершенного и его свиты.

Когда ворота открылись, впуская гостей, Малика тоже подобралась и встала рядом с Фарином, сложив руки за спиной. Она все еще надеялась, что выглядит сносно и никого не испугает свои видом.

А потом она поняла: все воины, сопровождавшие Каридина, были из Дома Кадаш. Это открытие поразило гномку, и она не сразу заметила, что приоткрыла рот в изумлении.

Конечно, с ним были не все воины, которых Дом отправлял на службу королю, ибо за последние двадцать лет их набралось как минимум пятьдесят, но возвращение даже шести гномов уже было отличной новостью.

Шейла ехала в самом хвосте. Когда ворота за ней закрылись, она весело прокричала:

– Хорошо вернуться домой, правда, ребята?

И воины рассмеялись ей в ответ. Каридин, ехавший впереди, слабо улыбнулся; выглядел он крайне умиротворенным. Его легко было узнать – он был единственным, кто ехал без всяких тяжелых доспехов. Даже его подмастерья носили кольчуги, а на нем была только легкая выдубленная кожа без особых знаков отличия. И все же он узнавался.

С каждым мгновением гномов у ворот становилось все больше и больше – и это во время, когда по всем правилам должен идти обед! Прибывшие воины радостно находили в толпе своих родных и неслись к ним, словно мальчишки; они еще не знали, что совсем скоро им предстоит расстаться навсегда.

Каридин тем временем стоял в стороне и спокойно разговаривал с Фарином. Они оба выглядели степенно и внушительно, но Каридин был несколько моложе. В его русой бороде еще не было седины.

Малика беспомощно огляделась, не зная, куда себя деть, а потом к ней подошла Шейла.

– Надо же, я тебя помню, – сказала она с веселым удивлением. – Я уж боялась, что всех забыла за десять лет. Знаешь, когда часто бьют по голове, хоть что забыть можно.

– Наверное… – растерялась Малика. Они с Шейлой никогда не были друзьями. Слишком в разных мирах жили. Если у Малики и были мысли о том, чтобы стать воином, то они остались в далеком-далеком детстве. Ее устраивала ее жизнь. Ей нравилась ее работа, сколько бы она ни ворчала на нее. Шейла никогда не поняла бы этого.

Малика откашлялась и решила перевести тему в более близкое ей русло:

– Я думала, что надо будет выделять дома, чтобы разместить вас… Но, раз вы все наши, то… В доме твоей матери сейчас живет твой дядя с его семьей, но, думаю, они примут тебя.

Шейла тут же помрачнела и, кажется, утратила всякий интерес к разговору с Маликой.

– Да, хорошо… – сказала она, отводя взгляд куда-то в сторону. – Спасибо.

И ушла, сливаясь с толпой.

Малика же осторожно вклинилась в разговор Каридина и Фарина, вежливо спросив:

– Командор, вы уже определили, куда мы можем разместить наших гостей?

Фарин кивнул.

– Я сам сопровожу мастера Каридина, не беспокойся. Будь добра, проводи его помощников в дом Лотта. Там есть свободные комнаты.

Малика чуть склонила голову, прежде чем отойти. Ей не нравились все эти церемониалы, но перед гостями лучше не показывать панибратское отношение с начальством. Пусть дядя Фарин и был тем, кто когда-то менял ей пеленки, он оставался ее командором.

Одного из подмастерьев пришлось разместить в доме Малики. Он сразу заверил всю семью в том, что не будет никому мешать и будет возвращаться в дом только ради сна, на что Серена совсем не по-старчески сильно похлопала его по плечу и сказала, чтобы паренек не переживал и оставался у них и на завтрак, и на обед, и на ужин. Еще бы, она всегда была рада поболтать с новыми гномами.

Кузнец оставил свои вещи в доме и ушел знакомиться с тейгом. Малика предложила свою помощь, но он отказался, смущенно улыбаясь.