Текст книги "Малика (СИ)"

Автор книги: Аквитанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Но кланы это кланы. Они более развиты на поверхности, ибо в Пыльном городе Орзаммара даже в период расцвета Хартии не создавалось кровных объединений, лишь банды и картели. Конечно, отдельные влиятельные семьи имелись, но неприкасаемые в целом меньше склонны к большим семьям, так как прокормить их сложнее. Авторитет боссов там держался на страхе, а не на семейной привязанности. Я не берусь рассматривать шире, так как слабо знакома с Хартией под землей.

Допустим, вы гном и хотите работать на Хартию на поверхности. Что же вам нужно сделать для этого? Это не инструкция, но есть несколько вариантов.

Для начала, как это ни очевидно, вы должны быть гномом. Может быть, полугномом, но таких я встречала всего двоих за свою жизнь. Почему же гномом? Разве в Хартии нет представителей других народов? Есть, но вот в чем дело – они не совсем в Хартии. Они наемная сила, и ни один хартиец не будет с ними брататься. Был, правда, на моей памяти случай, когда один клан вырастил сироту-эльфа и считал его равным себе, но это невероятное исключение.

Итак, вы гном. Но кто же вы еще помимо этого?

Вы можете родиться в Хартии, как я. Тогда с вероятностью почти сто процентов вы будете работать на Хартию, и ваше вхождение в нее не будет связано с тратой денег и уступками. Но если вам не повезло (хотя с моей точки зрения, вам именно что повезло, так как у вас есть выбор), вы можете следовать несколькими путями.

Существует стереотип, что в Хартию вступают не от лучшей жизни. Признаюсь, раньше я также была подвержена ему. Но есть исключения, как и везде. Да, в целом хартийцы не самые счастливые люди. Но не стоит забывать о влиятельных гномах, вступающих в Хартию. Иногда они отрицают свою принадлежность, а иногда совершенно не скрывают. Вы можете быть в Торговой Гильдии, но одновременно быть в Хартии, это не редкость. Вы можете уйти из Гильдии и прийти в Хартию – таков был путь Шибача. <…>

Но что, если вы не состоите ни в каких организациях? Более того, что, если вы не состоите ни в каком Доме и ни в каком клане? Опять же, существует несколько способов.

Во-первых, вы вполне можете заниматься воровской, контрабандистской или наемничьей деятельностью, не имея никаких покровителей. Со временем, если вы будете добиваться определенных успехов, вас обязательно заметят и предложат работу. Будьте уверены, в Хартии нет переизбытка кадров и свежая кровь там всегда нужна.

Во-вторых, вы можете породниться с одним из кланов. Делается это, как нетрудно догадаться, через женитьбу или замужество (реже, намного реже, через побратимство). В этом пути есть множество подводных камней. Стоит понимать, что в большинстве случаев не идет никакой речи о любви или даже способе продолжения рода. Это именно что возможность войти в клан. Расскажу кратко о традициях моего клана, хотя в каждом клане свои правила относительно браков, и Кадаши не являются эталонным примером.

Дело в том, что в мои далекие четырнадцать лет мне довелось организовывать свадьбу моего друга Лантоса. Почему ее доверили именно мне – это предмет отдельного разговора, касающегося приемов воспитания моей матери, так что в этой главе мы его опустим.

Разумеется, Лантос на тот момент еще не был мне другом, и мы друг друга не знали, так как именно он переходил в клан Кадаш. И это первая особенность: в клане Кадаш существуют строгие правила относительно родовой принадлежности. Если не пускаться в подробности, то общая суть такова: любой, решивший жениться или выйти замуж за члена клана Кадаш, должен сам войти в клан. Ни один член клана не может выйти из него, породнившись с другим кланом. Таким образом, идет почти бесконечное пополнение. Убыль же производится только изгнанием, т.е. недобровольным уходом. Это довольно сложная система, имеющая некоторые слабые места. Для начала, конечно же, ей следуют не всегда. Решение в любом случае остается за главой семьи, и если он или она разрешит кому-то из клана уйти вслед за женихом или невестой, то так и будет. В этом случае нет никаких ограничивающих факторов вроде общественного мнения. Но чаще всего главы семьи не разрешают.

<…>

Я знаю множество историй прихода в Хартию, и все они различны, не похожи одна на другую. Но есть один вид историй, который кажется мне наиболее несправедливым. Я говорю о тех случаях, когда в Хартию попадают дети.

Я рассказывала о своей ситуации. Она, конечно, не оставляет выбора детям в кланах – их воспитывают, чтобы они стали хартийцами, и они не знают другой жизни. Но есть дети, не родившиеся в Хартии, но взятые ею на воспитание.

История с эльфом-сиротой – это исключение. Разумеется, гномы всегда берут на воспитание гномов. Берут с улиц, иногда забирают у родителей, которых сами же и убили (возможно, это зачатки совести – хартийцы редко убивают детей и порой стараются пристроить их куда-нибудь после смерти родителей). Чаще всего дети уже знают, куда их забирают, особенно те, кто провел множество дней на улицах городов. Поэтому я не виню Хартию в использовании сирот. Это сложная, многогранная проблема, питающаяся не только отдельно взятой Хартией, но и всем нашим обществом в целом, что отсылает нас к предисловию этой книги. Это проблема государств, экономического, нравственного развития, но для более серьезного ее освещения у меня нет компетенции. Это предмет отдельной книги. Быть может, кто-нибудь, кто прочтет мои слова, заинтересуется этим вопросом, и вскоре мы увидим обстоятельное исследование.

Напоследок хочу сказать, что не Хартия виновата в условиях, сложившихся в Пыльном городе, из которого даже после реформ короля Белена продолжают бежать. Не Хартия виновата в высоких имущественных цензах, сложившихся в Торговой гильдии, и в монополии, созданной ими же. Нет вины Хартии и в том, что гномам на поверхности нет возможности пробиться в сферы деятельности людей. Мы знаем пример нашего старого знакомого Варрика Тетраса, ставшего наместником Киркволла, но разве это правило? Нет, все то же исключение. И получается, что реализацию равных возможностей гномы получают лишь в Серых Стражах и получали когда-то в Инквизиции, пусть и прозвучит это как хвастовство.

Впрочем, я ни к чему не призываю. Давно прошло то время, когда мой голос что-то значил.

О власти и подвластных

Как и в любой организации, в Хартии есть своя иерархия. Забудьте, что вам говорили насчет главенства орзаммарской Хартии, это перестало быть правдой еще на заре мира. Авторитет у Орзаммара был, но он скорее носил рекомендательный характер. Да и представьте сами: гномы Орзаммара, даже хартийцы, боятся неба, не желают выходить на поверхность. У неприкасаемых не так много переживаний на этот счет, но кто сказал, что боссы орзаммарской Хартии были из неприкасаемых? И вот результат: наземная Хартия с каждым годом чувствовала себя все увереннее и увереннее, а после убийства Джарвии Героиней Ферелдена в 9:31 Дракона и вовсе перестала в боязни оглядываться на Орзаммар. Она почувствовала себя распорядительницей. Орзаммарская Хартия контролировала больше лириума, но у наземной Хартии было больше возможностей его реализовать. Это и стало решающим фактором.

Шибач поставил меня во главе Хартии Киркволла в 9:35 Дракона. До этого там существовала банда Ратигана, вырезанная подчистую в тот же год. Следует заметить, что это была именно банда, а не клан. Эти понятия стоит различать, чтобы понимать разницу связей в той или иной группе. Связи в клане строятся на причастности к роду, к крови, в кланах не так важен глава, как важны все сородичи. Связи в банде строятся на авторитете босса, и банды чаще всего разваливаются, если не имеют умелого лидера. Собственно, это и произошло с Бандой Шибача совсем недавно, но об этом чуть позже.

В Киркволле никогда не было своего хартийского клана. Вероятно, дело в довольно сильных семьях Торговой гильдии, живших там. Клан с такими же претензиями просто не выдержал бы конкуренции. Банда – немного другое дело. Во-первых, она располагалась за пределами города, что не потерпел бы ни один клан. Во-вторых, она назначалась Шибачом, что давало некую протекцию в ее делах.

Когда мне было поручено возродить местную банду, мне буквально приходилось начинать с нуля. Все подчиненные Ратигана были мертвы или разбежались далеко и надолго. Более того, я имела определенную репутацию в Хартии, что отвращало от меня многих гномов. Не все хотели работать со мной и на меня. Но кого-то заставлял Шибач, кого-то удавалось убедить мне, и к концу года в Киркволле сложилась стабильная группировка из шестидесяти гномов. Это не много, но и не мало. В самый раз для такого города, как Киркволл.

<…>

Я казнила Хедви после того, как в очередной потасовке он вспорол брюхо парню по прозвищу Зевака. До этого случая Хедви успел украсть из общака порядком тридцати золотых – немыслимые деньги для только-только поднявшейся на ноги банды. Не считая того, что эти деньги должны были пойти в дело.

Но казнила я его не только поэтому. Мне не позволили бы этого сделать, не будь такого же желания у всей банды. С их дозволения на второй день после той потасовки я перерезала Хедви горло.

Этот пример я привела для того, чтобы объяснить одну вещь. Я уже говорила, что в кланах не так важна личность главы, но в этом факте есть еще одна сторона – главе семьи подчиняются исходя из традиции, исходя из старшинства. Глава может быть невыносим, но ослушаться его – значит навлечь гнев предков. В бандах все по-другому. Да, подчинение там держится на авторитете босса, но это двусторонние отношения. Если босс не будет учитывать мнения подчиненных, он не продержится на своем месте долго. Таким образом, мне пришлось казнить Хедви, чтобы успокоить членов моей банды. Простое изгнание тут не сработало бы – это стало бы признаком моей слабости в их глазах. Это сложные отношения, в которых нужно бесконечно лавировать, пока ты не заработаешь достаточно уважения и приспешников, чтобы делать все, что захочешь. Я так и не успела дорасти до этого состояния – события в Киркволле решили все за меня. Кто знает, что бы было со мной, сумей я сколотить действительно сильную банду.

Еще немного о семье

Хотелось бы раскрыть явление беспрекословного подчинения главе клана еще немного. Я знаю, что подобные традиции сильны у многих народов, но в наше время они же являются и пережитками прошлого. Мы живем в неспокойное, переходное время, когда все живые стремятся к новому, но не могут избавиться от оглядки на старое. В гномах тоже есть это чувство, но оно еще не расцвело в полной мере. Гномы цепляются за старое, но с неуверенным благоговением взирают вперед.

Мы знаем о сильных традициях кэлны в Торговой Гильдии. Хартийцы же, по выражению Дженитиви, “почти что лишились гномьих понятий о чести”, но главное здесь слово “почти”. Что мы можем считать “гномьими понятиями о чести”? Это отдельный разговор, но вот что главное: несмотря на жестокость, процветающую в Хартии, она не отделяет себя от других гномов. Она чтит предков, она чтит семью. А что же тогда еще “гномья честь”, отличающая дварва от других народов?

Конечно, в Хартии она принимает радикальные, извращенные формы. Но это лишь обложка, внутри же ни один хартиец не скажет, что ведет себя как-то не так и что семья у него неправильная, подавляющая личность и не дающая ни капли любви. Хартиец всегда защищает семью. Даже я, в свое время считавшая, что не получила от клана Кадаш ничего, все равно испытывала привязанность к нему и испытываю до сих пор. Это проявляется и через ощущение связи с предками.

И все же, поговорим о главе семьи – личности сакральной, а значит, непогрешимой. Во всяком правиле, впрочем, есть исключения, но сейчас не о них.

Начну с примера, относящегося ко времени еще до моего рождения. Моя мать, Серена Кадаш, была старшим ребенком в прямой линии наследования, и ни у кого не было сомнений, что именно она возглавит клан в будущем. Ее отец, Вальд, выдал ее замуж за Ровуга из прежде кузнеческого Дома Олди. Как я уже говорила раньше, Ровугу пришлось отречься от своего имени и принять имя Кадаш. Суть брака заключалась в сближении кланов, а если еще проще, то в крышевании Кадашами Дома Олди, на данный момент уже не существующего. Ровугу это положение не нравилось. Кадаши его также невзлюбили, но решение главы семьи оспаривать не стали. Не стала этого делать и Серена. Известия о том времени туманны, но мне удалось восстановить канву событий благодаря воспоминаниям старожилов и найденным мною дневникам и письмам матери.

Вальд не спешил умирать. На момент его смерти в 9:00 Серена и Ровуг находились в браке уже около пяти лет. За это время Серена перенесла три беременности, две из которых закончились выкидышами, а третья дала ей сына. В клане бытовали слухи, что мой старший брат Эдрик на самом деле не являлся сыном Ровуга, так как предыдущие две беременности показали, что его семя нездорово. Эта тайна не раскрыта до сих пор.

Нетрудно догадаться, каким унижением были для моей матери неудачные роды. Это, как мне кажется, была одна из причин убийства ею Ровуга впоследствии. Дело не только в том, что это задевало честь Серены, но и в том, что существенно подкосило ее здоровье, которым гномы дорожат особенно сильно. Второй и, как считают старожилы, главной причиной была все же политика. После смерти Вальда Ровуг не смог вытерпеть отсутствие у себя какой-либо власти. Он даже начал собирать вокруг себя определенную группировку из числа Кадашей, недовольных Сереной, но их дело провалилось. В 9:08 Дракона, за пять месяцев до моего рождения, Ровуг был найден в своей постели мертвым. Официальной причиной смерти была названа алкогольная горячка. Впрочем, этому никто не поверил.

К чему же я рассказала эту историю? А к тому, что это важный пример того, как высок авторитет главы семьи, даже когда он делает что-то, что вызывает ропот у остальных. У Ровуга практически не было сторонников, но его терпели, уважая священность брака, его обретенную принадлежность к Кадашам, а главное – решение Вальда. Серена не могла развестись с Ровугом без разрешения отца, не могла и убить его, пока был жив отец. Когда Вальд умер, она сама стала главой и это развязало ей руки. Быть может, никто в клане и не желал Ровугу смерти, но можно сказать точно, что никто и не воспротивился, когда его убили. В том числе и мой брат Эдрик, которому на тот момент было около одиннадцати, что в последнее время вновь наводит меня на мысль, что оба ребенка Серены в конечном счете были незаконнорожденными и что Эдрик знал об этом.

Теперь же обратимся к ситуации в клане после смерти Ровуга. <…>

Лириум, оружие, гильдийцы

<…>

Что бы там ни говорила официальная статистика, Хартия на протяжении долгих лет держала в обороте куда большие объемы лириума, чем Гильдия. Ситуация иная только в Тевинтере, в котором Хартия так и не смогла закрепиться из-за слишком большой конкуренции с местными гномами.

<…>

А что Гильдия? Та же Хартия, на первый взгляд, только разрешенная законом. Это утрирование слишком соблазнительно, чтобы его не использовать. Люди, не имевшие дел с Торговой Гильдией, наверняка слабо представляют, как же она в сущности своей работает. А работает она ровно теми же методами, что и Хартия. Но, как мне думается, это все-таки из-за того, что мы все гномы. И мы не умеем выстраивать здоровую конкуренцию, стремясь к монополизации. Та же проблема висит и над Орзаммаром. Год от года товары, поставляемые им, растут в цене, но не меняются, а то и ухудшаются в качестве. Хартия же предлагает то же самое, но дешевле и в обход монополий, т.е. контрабандой. Не стоит при этом забывать, что около четверти гильдийцев имеют дружественные отношения с Хартией, а то и состоят в ней. И безумно часто пользуются ее услугами не только в сфере контрабанды, но и в силовом решении вопросов. Три раза на моей памяти меня отправляли припугнуть какого-нибудь дешира, а один раз и убить.

<…>

Кстати говоря, гномы редко пользуются услугами организаций вроде Антиванских Воронов. Хартия не так изящна в методах и редко заметает следы, но эффективность ее от этого не страдает.

Перешагивая через пережитки

Совершенной глупостью было бы думать, что Хартия однородна и, более того, что все хартийцы мыслят одинаково. В предыдущих главах я пыталась привести кое-какие обобщения насчет характера отношений внутри кланов и банд, но и они не являются конечной истиной. Дело в том, что Хартия разбросана по слишком большой территории, и на формирование отношений, традиций, мышления тех или иных хартийцев влияет не только их причастность к преступности, но и то, в каком городе они родились, в каком государстве, какие народы окружали их на протяжении их жизни и многое другое. Наземник, живущий в Орлее, не всегда поймет наземника из Ансбурга, как это произойдет в такой же ситуации и с людьми, и с эльфами. Хартия взаимодействует с преступным миром людей и эльфов, и с тал-васготами тоже, и, безусловно, все эти связи влияют на понятия, которые использует хартиец в своей повседневности. Несмотря на то, что гномы живут в добровольной изоляции, строя отдельные кварталы и не допуская другие народы в свой быт, они все равно не могут прожить жизнь, не сотрудничая с чужаками.

Я могу сказать, что вряд ли у Хартии Орзаммара и у Хартии на поверхности одни и те же ценности и взгляды. Я хочу подвести читателя к той мысли, что мы называем любую организованную гномью преступность Хартией, что, в сущности, не так. В Хартии нет четкой иерархии, нет и крепких связей между группировками. В таком случае, правильно ли будет считать это явление одной общностью? Правильно ли давать ему одно определение, давно устаревшее?

Хартия Орзаммара доживает последние годы. Удар, нанесенный ей королем Беленом, оказался слишком силен. Возможно, она поднимется снова, когда в королевстве сменится власть. Но она уже не сможет завоевать влияние на поверхности. Я бы сказала, что в данный момент Хартия Орзаммара находится в подчиненном положении по отношению к поверхности, так как наземники обрели самостоятельность и больше не испытывают потребности в торговле с Орзаммаром. Прежнее положение хорошо и доступно описал Варрик Тетрас: “Неприкасаемых – даже богатых неприкасаемых с поверхности – орзаммарские купцы гонят взашей, словно те чумные. Поэтому наземники обращаются за помощью в Хартию. Хартия, выступая посредником, продает их товары на черном рынке – разумеется, за долю”. Но сейчас, как это, по крайне мере, видится мне, Хартия более заинтересована в сотрудничестве с наземниками, чем наземники заинтересованы в сотрудничестве с Хартией. Сыграли в этом как реформы короля Белена, расширившие торговлю с поверхностью, так и улучшившиеся торговые связи наземников с людскими государствами.

Однако и Хартия на поверхности переживает кризис.

Банда Шибача распалась. Кланы Вольной Марки, лишившиеся своего координатора, не знают, за что взяться, и теряют деньги и связи. Велика вероятность, что, если в скором времени ситуацию не возьмет в руки такой же деятельный гном, как Шибач, Хартии придется искать новые источники дохода.

Хартия зиждется на торговле лириумом, но вот в чем проблема: мир меняется слишком стремительно, и никто не может быть уверен в том, что у нас всегда будут возможности для добычи лириума. Правда в том, что он не бесконечен. Он не вырабатывается больше, а шахт с каждым годом становится все меньше.

Мы добываем лириум больше тысячи лет. Возможно, скоро нам придется искать новые источники магии.

Что такое Хартия?

Довольно странно характеризовать предмет рассуждения в самом конце, но я сделаю именно так, ибо это подведет нас к общим (но далеко не конечным) выводам.

Отступимся от общепризнанных определений, которые знает каждый. Хартия, прежде всего, – это договор. Договор между разрозненными бандами Пыльного города многие века назад, включавший снятие противоречий и провозглашение общего лидера. Это договор этих банд, уже получивших название Хартии, с торговцами и любыми власть имущими в Орзаммаре, в котором провозглашались взаимные выгоды и взаимное невмешательство, пока одна из сторон сама не попросит. Общеизвестно, что высшие слои Хартии занимают не неприкасаемые – это следствие долголетнего сотрудничества и взаимопроникновения.

В дальнейшем Хартия – это договор между подгорными гномами и гномами с поверхности. Договор негласный, как и предыдущие, но дающий куда больше влияния. Этот договор, как и говорил В. Тетрас, заключался в том, что Хартия позволяла наземным торговцами поставлять свои товары на черный рынок Орзаммара. Впоследствии этот договор расширился до включения в Хартию преступных банд наземников, некоторые из которых образовались совершенно без участия той же Хартии.

Хартия на поверхности – это вновь тот же договор между кланами и бандами, вот только без общего лидера. И это отличие куда более фундаментально, чем может показаться на первый взгляд. Отсутствие лидера приводит к нарушениям договора, которые были немыслимы в Орзаммаре, где один и тот же порядок сохранялся сотни лет. Это подводит нас к тому, что Хартия на поверхности есть совершенно другая организация, находящаяся в автономии от Орзаммара. Даже в моменты, когда власть орзаммарских боссов была наиболее сильна, контроль ими дел на поверхности был крайне ограничен. Хартия поверхности более самодостаточна и свободна, но у нее не было так много влиятельных покровителей, как в изначальной Хартии.

Почему этот вывод не конечен? Дело в том, что я не предсказатель. Я могу высказывать некоторые догадки, но они окажутся пустыми века спустя. Когда власть в Орзаммаре сменится, есть вероятность, что ситуация в корне поменяется. Уже давно в королевстве растет контрреформистское движение, то и дело подавляемое королем Беленом. Также я не исключаю возможности, что в скором времени на поверхности произойдут изменения, которые породят новый виток Хартии или, что еще вероятнее, совершенно новую организацию.

Время покажет.

Послеловие

Сорок семь лет – не такой срок, чтобы с умудренностью глядеть вниз на прожитые годы. Но я больше не вернусь в Хартию и, в таком случае, разве не самое время оценить мою жизнь в ней? Сейчас я могу судить более объективно, в отличие от моей юности и молодости. Сейчас мне есть что сказать и, главное, у меня есть возможности донести это до широкой массы читателей.

Помимо уже сказанных благодарностей, я хочу отметить еще некоторые, относящиеся непосредственно к моему клану.

Спасибо Лантосу и Девре, моей троюродной сестре, и их сыну, Рагнору, невероятному мужчине, в одночасье вышедшему из тени Хартии, чтобы вывести клан Кадаш на свет. Если вы хотите сотрудничать с Кадашами, обращайтесь к нему и не бойтесь: наша деятельность отныне определено законна. И пусть тяжело вывести из сознания то, что присутствовало в нем долгие годы, я уверена, что наши предки будут гордиться следующим поколением Кадашей. Из тех, по кому можно проследить родословную вплоть до жителей тейга Кадаш, нас осталось: я, мои двоюродные сестра и брат, их дети, моя троюродная сестра Девра и ее сын. Возможно, еще не все потеряно и наш род так и не прервется.

Спасибо моей матери, Серене Кадаш, за то, что даже в самые темные для клана времена она не дала ему развалиться. И пусть она рассорилась со многими и стольких же изгнала, она сохранила наше поместье в Оствике и наши фамильные реликвии, которые так часто призывали продать.

Спасибо и малышу Ульву, ставшему моим поверенным лицом после смерти моей матери. Многие из черновиков этой книги были написаны его рукой.

И, наконец, спасибо Шейле Кадаш за ее жертву и ее тысячелетний пост. Это то, что наша семья больше никогда не забудет.

Калнат-пар каллак, калнат-гат партас.

Родня в войне – родня и в мире.

Малика Кадаш. Хартия: автобиографические очерки. Антива, 9:56 Дракона

========== Кодекс: Малика Кадаш ==========

МАЛИКА КАДАШ

МЕМУАРЫ

Взгляд хартийца, поджидающего тебя в подворотне, и смекалка гномьих Совершенных – вот, в чем была наша леди Инквизитор.

– Варрик Тетрас. Дивная хрень

Предисловие автора

Прошло десять лет с выхода моей первой книги, посвященной Хартии. За эти десять лет я получила неожиданно большое количество писем, и почти в каждом из них меня просили написать книгу об Инквизиции. Я не стала писать ее по двум причинам: 1) у нас всех в распоряжении есть замечательная «Дивная хрень» Варрика Тетраса, которая, пусть и изобилует выдумками, тем не менее, отлично передает дух Инквизиции; 2) я не совсем поняла, что же именно читатели хотят от меня: обстоятельный труд об устройстве Инквизиции или сборник занимательных историй? Так или иначе, и то, и другое в небольшом объеме вы встретите в этой книге.

Мне стоит признаться вот еще в чем: в автобиографических очерках о Хартии я упустила многие моменты своей жизни, посчитав их слишком личными, что закономерно вызвало недоумение некоторых читателей. В письмах мне часто вменяли в вину, будто я специально не занимаю определенной позиции по поводу организованной преступности, более того, будто я оправдываю то, что происходит в Хартии. Я надеюсь, что те читатели, которые обратили внимание на эту несостыковку, все еще в хорошем здравии и смогут найти ответы на свои вопросы в этой книге воспоминаний.

Сейчас я безвылазно живу в Киркволле, в своем поместье, пожалованном мне когда-то давно наместником Тетрасом. Вы можете приезжать ко мне в любое время года и суток; я всегда приму вас, если намерения ваши чисты, и мы соберем гостей или поговорим наедине. У мастера Тетраса в последнее время проблемы со здоровьем, но он тоже присоединится к нам, если его попросить, или вы сами можете навестить его. Киркволл в эти дни славный город, в котором не страшно ходить по ночам; особенно здесь рады гномам, ищущим законный заработок. Заходите ко мне, если нуждаетесь. Мы каким-то образом умудрились создать свою Гильдию, отделения которой есть уже в трех городах Вольной Марки, и даже, вроде как, успешно развиваемся (мастер Тетрас, когда читал черновик этой книги, сказал, что некрасиво рекламировать свои товары в предисловии. Ничего он не понимает, дорогие читатели. Это моя книга, рекламирую что хочу. Если же вы читаете это, уже когда я давно умерла, то посмейтесь над моей алчностью и читайте дальше).

Почему же я все-таки решила поделиться моими воспоминаниями именно сейчас? Все дело в событиях 9:41–9:50 гг. В настоящее время они вновь начали интересовать людей. Не так давно в Университете Орлея была защищен труд, посвященный эльфийской магии. Труд этот, безусловно, всколыхнул общественность, учитывая, что автором его был не маг, а простой историк. Но более важно в этом факте другое: исторические исследования, проведенные мсье Альери, стали использоваться в качестве аргументов в политических спорах. Многое из происходившего в те девять лет теперь интерпретируется превратно. Я бы хотела рассказать свою версию тех событий, хотя, вероятно, мои слова породят лишь больше разногласий.

А до интересующих всех событий, увы, читателям придется осилить нудное повествование о моей юности. А, может, кому-то действительно больше интересна моя персона, нежели войны и эльфийские боги.

9:66 Дракона, Киркволл

Глава первая

Дом Кадаш. – Мама. – Тайна моего происхождения. – Нянюшка и мессир Обжора. – Первые тренировки. – Девочка из Орзаммара.

<…>

До четырнадцати лет я ничего не знала о моем отце. В четырнадцать мне поведали невразумительную историю о любовнике, ради которого моя мать убила своего мужа. Ее пришлось значительно пересмотреть, когда спустя двадцать лет мне в руки попали хранившиеся у матери письма. Отцовские из них было довольно просто отделить, пусть они и не были подписаны. Я не знаю его имени до сих пор – одна из многих тайн, которые моя мать унесла с собой в могилу.

Он был родом из Викома и, судя по всему, его семья не была связана с Хартией напрямую. Его отец был владельцем виноградника, а дед, по его словам, был человеком, знаменитым агрономом, выучившимся в Университете Маркхема и написавшим пять книг о выращивании винограда и олив. Насколько это правда, трудно сказать. По крайней мере, в себе я никогда не замечала человеческих черт, а присутствие в роду хотя бы одного человека отражается на гномах как минимум на протяжении четырех поколений. Я могла бы провести расследование и при желании найти виноградник, который упоминает отец, но не вижу смысла ворошить прошлое. Если он действительно был таков, как мне о нем рассказывали, то, скорее всего, это ложь. А если нет, то это все равно уже ничего не изменит.

Я не публикую тексты писем, поскольку они должны были быть сожжены еще двадцать лет назад. Не стоит тревожить души предков.

<…>

К слову сказать, в детстве меня хотели переучить в правшу (в Хартии почему-то страшно не любят левшей, считают их странными), но никто за это не взялся. А потом моей матери стало плевать. Вот как-то так и проходило мое воспитание.

<…>

Глава вторая

Смерть Эдрика. – «Наставления». – Лантос, Девра и их свадьба. – Мои мечты. – Надия и мое первое «взрослое» задание.

<…>

До сих пор не могу понять, каким образом мне удалось вынести с улиц самое безобидное: бродячих кошек, заросшие сады и витрины бакалейных лавок, да заброшенные дома, в которых мне никто никогда не встречался, кроме мышей и пауков. Никто никогда не спрашивал меня, потерялась ли я, и никто не пытался навредить мне. Впрочем, я никогда не уходила далеко от гномьего квартала, а в нем практически все знали, кто я такая. Очень странная удача, что я так и не встретила на улицах Оствика ничего страшного, за исключением пары злобных собак и пьяниц из таверны. Быть может, мой бесстрашный (и оттого безмерно глупый) детский разум просто не хотел всего этого замечать. Как хорошо, что все-таки мне не встретились плохие люди.

Таким образом, когда в шестнадцать лет я все-таки покинула наш славный квартал, я увидела мир, который впервые за всю мою жизнь заставил меня ужаснуться.

<…>

Глава третья

Дуэт Кадаш. – Кулаки и деньги. – Ключники и глупые девочки. – Война с кланами из Герцинии и Викома. – Сын Лантоса, Рагнор.

<…>

Я всегда готова была вернуться в Оствик только ради трех вещей: вишневого пирога Девры, прощения матери и моего племянника Рагнора. Мы виделись с ним не так часто после моего изгнания, но до того я много нянчилась с ним и помогала Девре по дому, когда не была занята делами Хартии.

Рагнор очень похож на моего брата Эдрика и вообще на Кадашей, не то что я. Лантос иногда шутил, что кровь его семьи настолько никчемная, что в сыне от него не было ни единой черточки, но он был не совсем прав – от Лантоса Рагнору передался кряхтящий смех и способность никогда не вешать нос. Он был по-настоящему хорошим ребенком и никогда не доставлял проблем, а в отрочестве единственной головной болью его родителей был тот факт, что он самостоятельно решил работать в доках. В то время мы редко виделись, и он помнил меня только как добрую тетушку, приезжавшую раз в год с вкусными подарками и кучей историй. Я очень удивилась, когда спустя много лет он сказал мне, что этот образ, впоследствии наложившийся на истории обо мне-Инквизиторе, стал для него примером в его дальнейшей жизни. Это было в день смерти моей матери – к тому времени Рагнору уже было семнадцать, и он даже планировал жениться. Я не знала, что ему ответить. Тогда я не чувствовала себя достойной быть примером для кого-либо.