Текст книги "Фрилансер от ксенологии (СИ)"

Автор книги: Аксюта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Сока нет. Зато имеется сладкий чай в термосе и бутылка минералки.

– Минералка – это хорошо, – блаженно выдохнул Юкка и присосался к полупрозрачному горлышку. Майя, как девочка и вообще существо более деликатное, подождала пока я налью ей в съёмную термосную кружку горячего чая.

– Ругаться будете? – она задрала вверх любопытную мордашку и посмотрела сначала на меня, потом на Мика.

– Угу. Потом только, – Мика деловито разматывал небрежно накрученный на кисть правой руки Юкки кусок ткани, оказавшийся короткой юбочкой, какие все нэки, включая и меня, носят поверх брюк. Из под повязки показалась тонкая штриховка из уже переставших кровоточить царапин. – Неужели вас не учили, как перебинтовывать подобные травмы?

– А это не для того, – Юкка, через плечо моего мужа с любопытством следил за тем, как тот обрабатывает его кисть обеззараживающим и ранозаживляющим гелем. – Это чтобы колючки в сторону отводить. И там ещё за нами стая каких-то полосатиков за нами погналась, я думал, если догонят – голым кулаком отмахиваться стрёмно будет. Мало ли, вдруг они ядовитые.

– И что, как вы вышли из этой ситуации? – что такое эти «полосатики» и насколько они опасны я не имела ни малейшего понятия, как и то, насколько эффективна оказалась бы такая мера предосторожности, но дети, вроде бы выглядели относительно целыми.

– Убежали, – лаконично ответил Юкка.

– А это откуда тут появилось? – я ткнула в сторону длинных борозд, прочерченных на кожистой коре дерева, давшего приют детям. По глубоким вертикальным царапинам крупными каплями скатывался густой тёмно-зелёный сок.

– А, это, – протянула девочка небрежно и вытянула вперёд руку и твёрдые острые ноготки её внезапно начали удлиняться и, кажется, заострились ещё больше. Как говорится: «Упс!». А с виду-то обычная нэка. И хотелось бы мне знать, чем руководствуются родители, заказывая своим потомкам всё более «хищные» геноформы, если учесть, что такой мирной, как за последние пару сотен лет, жизнь на Земле не была никогда? Да ещё девочке!

– Нука-нука, – Мика схватил её за ладонь, подтащил к себе поближе и принялся вертеть, пристально разглядывая детские пальчики. – Не жжётся, нет неприятных ощущений?

– Печётся, – юная нэка недовольно сморщила носик и мотнула из стороны в сторону хвостом. – Чуть-чуть.

– Сунь щуп в этот сок, – кинул мне Мика и зарылся в своей сумке с медикаментами. – Сейчас мы найдём что-нибудь, чтобы симптомы снять, ну вот хотя бы это.

Пока он бережно обрабатывал детские пальчики противоожоговой мазью, я вытянув из напульсника щуп, натравила его на анализ древесного сока. В конце концов, если эта штука анализирует продукты на предмет их пригодности в пищу, значит и с другими, произвольными веществами должна справиться.

– А зачем вы вообще к этой флоре полезли?

– Ну, надо же нам было где-то спрятаться, – рассудительно заметил Юкка. – А этот спрут вполне поддаётся воспитанию. Стоило только Майке пару раз полоснуть по нему когтями, как он перестал нас трогать, зато прочую живность отгонял исправно.

Напульсник бибикнул, сигнализируя об окончании процесса, и замигал красной лампочкой. Так, в рот эту бяку лучше не тянуть. Я вытянула голограмму отчёта по химическому составу и сунула под нос Мике.

– Ага. Отлично. А теперь, раз уж со всеми срочными делами покончено, может, всё же расскажите, за каким «надом» вам понадобилось лезть в эти пампасы?

– Кто-то там про «поесть» говорил? – мгновенно вспомнил Юкка.

– Печенье и бутерброды. Разделите по-братски. Так всё-таки? – я устремила вопросительный взгляд на Майю, потому как Юкка упихал за щёки по печеньке и всем своим видом показывал, что к общению пока не готов.

– Понимаете, – девочка моментально приобрела скорбный вид, – я так хотела увидеть настоящих живых аюрданов, можно сказать именно ради этого приза, ради этой поездки, выиграла олимпиаду по прикладной социологии, а для них не сезон. Совсем зелёные ещё.

– И вы решили выйти в дикую природу поискать более спелых? – Мика не смог скрыть сквозившей в голосе иронии.

– Почему? – на полном серьёзе, как могут только дети, возразила она. – Мы через барьер видели, что они там точно есть. Только далеко очень и плоховато видно было.

– И вы правда в тот момент не думали, какая буча поднимется когда вы вдруг исчезнете?

– Ну мы же думали, что выскочим, посмотрим, сфоткаем и назад. Ну отругают, если заметят, но это такие мелочи! – Майя мечтательно закатила глаза.

– Да у неё целый альбом аюрданчиками изрисован! – наябедничал Юкка и непременно получил бы затрещину от одноклассницы, если бы не увернулся.

– А тебя чего туда потянуло? – повернулась я к Юкке. – Тоже захотелось на птичек полюбоваться?

– Ну не мог же я её одну туда отпустить?! – возмутился он.

Вот же ж, рыцарь малолетний! О том, чтобы сообщить старшим о безумной затее подруги тут, похоже, речь вообще не шла. Не по-пацански – стучать на одноклассницу.

– А дыра? В силовом поле?

– Ну вы же не думаете, что это мы её проделали? – возмутилась девочка.

– Нас интересует, как вы её нашли.

– Случайно, – Юккра выудил из рюкзака очередной бутерброд. – Я присел на ограду, опёрся спиной о силовой щит, а одна рука внезапно провалилась за его пределы. Слушайте, – переменил тему он, – а выбираться отсюда мы собираемся?

– Думаешь, один такой умный? Ещё пять минут назад сигнал ушёл. Сейчас нас отсюда кто-нибудь снимет.

– А почему не самостоятельно, ножками? У вас же оружие есть, – Юкка скользнул к пристёгнутому к боку «пугачу», но Мика, распознав его манёвр, прикрыл оружие ладонью.

– Потому, что в темноте, на какую только заразу не напорешься. А убежать вы успели далеко, мы почти час потратили, чтобы до вас добраться.

Высоко в тёмном небе нарастал стрёкот, заставивший детей пригнуться, а нас с Миком вытянуть шеи в попытке разглядеть приближающийся транспорт.

– Вы чего? – спросила я. – Это же за нами.

– А мало ли какие тут рапторы летают?! – поёжился Юкка.

Эгей, как бы тут кое-кто не хорохорился, а перепугаться оба успели здорово. Однако это действительно оказался высланный за нами транспорт, но за пультом управления его сидел не Бакс, а мой давний знакомец – Хаани-Нани. Чью зелёную физиономию я была рада видеть как ни когда. Да что там я, даже Мика с удовольствием дружески хлопнул его по плечу.

– Я надеюсь, вы не откажитесь стать моими гостями? – спросил он, мягко выравнивая машину. – На эту ночь? В память о тех временах, когда я был вашим гостем на вашей планете.

– Да, вряд ли у нас дольше, чем на одну ночь получится, – прикинула я, соглашаясь.

– Это нам ещё нужно связаться с экскурсионным бюро и отчитаться о том, что мы и ребят нашли и сами не потерялись, – напомнил Мика о том, что мы здесь не сами по себе и развернул окно видеовызова.

– Вы? – выдохнул Бакс, появившийся на экране, когда ещё даже первый гудок не успел отзвучать. – Где вы находитесь? Почему вообще маячки отключили?!

– Мы?! – хором удивились мы с Миком.

– Маячки отключились сами, – мягко влез с разъяснениями Хаани-Нани. – Ничего страшного, у нас многие дикие растения дестабилизирующее влияют на технику, нужно просто время от времени проверять и включать заново. Я это знал, а вы это не знали и ваши тоже этого не знали. Зато я ожидал пока вы направите сигнал, чтобы вас забрали, и успел первым, – по оливково-зелёному лицу его расползлась самодовольная улыбка, отлично видимая в отражение в стекле.

– Так где вы сейчас находитесь? – уже гораздо более спокойно спросил Бакс.

– Уже где-то над городом, – я глянула вниз, на россыпь огней, проглядывающих сквозь поглотившие город джунгли. – И дети с нами. Юкка, Майя покажитесь дяде Баксу в камеру.

Нас, конечно же, попробовали вернуть и немедленно отправить на Землю, но мне шлея под хвост попала. Не хочу, чтобы наше путешествие на Арктоим превратилась во что-то подобное тому, как съездил Мика на Фьеван, когда быть на планете был, а видеть ничего толком не видел. Да ещё когда предоставляется возможность побывать в самом настоящем, аутентичном жилище арктоимянина. Ни за что на свете я не упущу такой шанс! Это редкость и это надо ценить. Ведь насколько бы дружелюбно не были настроены по отношению к людям инопланетники, в нашем распоряжении оказываются бары, рестораны, гостиницы, развлекательные центры, музеи и лектории, даже выходы на природу случается организовать без проблем, а вот к себе в гости, домой, нас приглашают крайне редко. Да и мы, если вдуматься, поступаем точно так же. Всё-таки неприкосновенность личного пространства – священна для большинства рас и культур, чужаков туда не водят.

Жил наш приятель не в отдельном доме, а в одной из нескольких квартир, занимающих внутреннее пространство странного, кривоватого, какого-то перекособоченного здания. Впрочем, внимательный взгляд по сторонам показал, что все окружающие нас строения примерно таковы же. Если смотреть с точки зрения земного инженера-строителя, то страшный брак и жуткая халтура, а если принять как данность, что всё оно так и было задумано, то, наверное, в этом что-то есть.

– В этом что-то есть, – повторила я вслух, оглядывая выделенную нам комнату.

– А по-моему, здесь просто грязно, – с детской прямотой заявила Майя и ткнула в сторону расползшегося по стене плесневого пятна. Хвост её нервно подрагивал ещё с той поры, как мы выбрались из машины на пороге этого дома.

– У них просто другие отношения с природой, – вздохнула я, пристраиваясь на одном из четырёх притащенных сюда узких лежаков и почти уже не заботясь о том, что это невежливое замечание мог услышать находящийся в соседней комнате Хаани-Нани. Усталость навалилась как-то внезапно и вдруг. Всё-таки вырванные таблеточным способом у собственного организма часы деятельной бодрости не проходят даром. – Они себя от неё не изолируют, предпочитая жить в гармонии. Просто их вариант гармонии выглядит вот так вот.

– Мы тоже живём в гармонии с природой, – требовательно заявила девочка.

– Не-а, – Мика широко зевнул и принялся решительно сдвигать узкие лежбища в одно, большое. – Вот мы как раз себя от неё, по большей части, изолировали. Мы отдельно, она отдельно, просто стараемся друг другу не мешать. Мы – целенаправленно, осознав в конце концов, что целостность природной среды – залог нашего комфортного существования на родной планете, она – по большей части инстинктивно.

– А вот к примеру, солеране, – подхватила я, – меняют среду обитания в соответствии со своими представлениями об удобстве и в меньшей степени приспосабливаются к ней сами. Зато у арктоимян мы видим совершенно иной путь развития взаимоотношений с собственной средой обитания. Они не меняют её, не меняются сами (по крайней мере – целенаправленно), а как бы погружаются в природу без остатка.

– Вы считаете, что вот это вот лучше? – Майя брезгливо ковырнула короткие щетинки мха бодро торчащие между рамами окна, имевшего столь неповторимый изгиб, что даже начинало закрадываться сомнение, а был ли у этого строения вообще какой-то архитектурный проект, или оно строилось как бог на душу положит. И с завязанными глазами. – Лично мне такая гармония не подходит.

– Мы не даём качественных оценок. Что значит: «лучше-хуже»? Мы, люди, сделали так, как лучше для нас, арктоимяне так, как лучше для них. Мы – такие, они – другие, – попробовала я втолковать юной землянке основы психологической настройки практикующего ксенолога.

– А кроме того, выбранный ими путь развития не потребовал вмешательства в геном расы и ты даже не представляешь себе, насколько это ценно, – добавил Мика со своей точки зрения.

– Так что, вы хотите сказать, – теперь уже удивлённо округлил глаза Юкка, – что вот это вот всё – естественного происхождения, не геноморфинг? – он красноречиво приставил собственную пятерню к затылку и пошевелил пальцами в воздухе.

– Вполне. Уж ты бы, понаблюдав в течение дня за местными формами жизни, мог заметить, что тентакли – вполне тривиальное решение, применяемое эволюцией практически для чего угодно. По крайней мере, на этой планете.

– Постойте, что значит: «Выбранный ими путь развития не потребовал вмешательства в геном»? А наш, получается, потребовал? – выцепила Майя другой нюанс.

– А ты как бы этого не знаешь? По-моему вам уже должны были рассказать, с чего начались «игры с генами».

– Ага, – ответил за подругу Юкка. – С лечения генетических болезней. Ну и дальше уже пошло: раз можем, то почему бы не сделать?

– Ага, а откуда взялись генетические болезни? – подкинул каверзный вопрос Микаэль.

– По-моему, они были всегда. Ну там, ошибки генетического кода, получающиеся при копировании, – с видом «такой взрослый дядя, а не знаешь», ответил Юкка.

– Разумеется. Это есть всегда и у всех видов живых существ. Однако, как такое могло случиться, что именно в нашем случае количество генетических ошибок приобрело такой размах, что потребовало экстренного вмешательства? Не знаете? А ответ прост – гуманизм. Стремление сохранить жизнь и дать возможность продолжиться в поколениях каждому из родившихся, даже самому, не побоюсь этого слова, дефектному. В результате жизнеспособность людей ухудшилась настолько, что потребовалось глобальное вмешательство для исправления этой ситуации. Ну а уж потом, всё как сказал Юкка: раз уж можем, так почему бы не улучшить ещё кое-что.

– Не может быть, – недоверчиво протянула Майя, – я точно помню, что примерно с середины двадцатого века средняя продолжительность жизни как начала расти, так потихоньку увеличивается и до сих пор. На то есть объективные статистические данные.

– Есть ложь, есть наглая ложь, а есть Статистика, – ухмыльнулась я. – Что значит: «увеличилась средняя продолжительность жизни по планете»? Это не то, что люди стали жить дольше, это значит, что стали умирать меньше.

– Это разве не одно и то же? – недоумённо нахмурился Юкка. Его подружка растерянно заморгала, явно что-то припоминая.

– Успехи медицины – стали выживать или просто жить дольше ранее неизлечимые и рост общего благосостояния – появилась еда, для тех, кто раньше умирал от голода, – лаконично ответил Мика. – Если исключить из выборки две эти группы, то в среднем люди стали жить меньше. И в среднем, согласно той же статистике, количество абсолютно здоровых людей начало стремительно уменьшаться.

– Что-то мы в какой-то мрачняк скатились, – я пронаблюдала ошарашено-недоверчивые мордочки ребятишек и внесла следующее предложение: – Давайте лучше спать ложиться, пока ещё до чего-нибудь совсем уж «весёленького» не договорились.

– Вот на это вот ложиться, – Майя двумя пальчиками за край приподняла выданное ей одеяло, всё в пятнах, которые иначе как подозрительными не назовёшь.

– Ну, – устало выдохнула я, – представь, что ты не в гостях, а, скажем, на ночёвке в лесу. От кемпинга же никто не требует стерильности?

Как бы там Майка не крутила носом, а уснула она моментально, стоило ей только коснуться головой подушки. А вот мне, не смотря на усталость, заснуть не удалось. Может быть, это ещё бродили в крови остатки стимулятора, а может всё дело в остром и пряном, травянистом запахе, которым несло от наших постелей, и который будил во мне какие-то глубинные инстинкты, заставляя то и дело тревожно вскакивать и вглядываться в звёздную ночь.

С первыми же признаками рассвета, так толком и не заснув, я поднялась с постели. Мика, бдительно открыв один глаз и приподняв голову с другого её конца, осмотрелся, не зафиксировал ничего тревожащего и опять рухнул в подушку, а я, тихонько, стараясь больше никого не побеспокоить, прокралась на кухню. Эх, куда ты делась моя всегдашняя утренняя бодрость? Знала бы, что соберусь почти на сутки задержаться на Арктоиме, взяла бы с собой чайной заварки, ну или хоть кофе, на крайний случай у кого-нибудь выпросила.

Кухня, вопреки моим ожиданиям, оказалась не пустой. За обширным деревянным столом, задумчиво подперев подбородок рукой, сидел Хаани-Нани и наблюдал за постепенно вскипающим чайником.

– Чай будешь? Я же правильно помню, ты любишь солеранский? – и он подтолкнул ко мне коробочку затейливо расписанную драконами и диковинными цветами.

– Хаани-Нани, ты – золото, – мне хватило только одного взгляда на знакомую упаковку, чтобы взбодриться.

– А вот твои младшие сородичи так не считают, – сказал он, заливая кипятком тщательно отмерянную мной заварку. – Боюсь, им не по вкусу пришлось моё гостеприимство.

– Да ну, – я отмахнулась. И подумала, что всё же стоило вчера озаботиться тем, чтобы наш добрый хозяин не услышал переговоры малышни. – Разве что Майя, но в её возрасте все девочки такие разборчивые. И я такая была. Перерастёт.

– Это точно? Мне хотелось как-то отплатить за проявленное вам гостеприимство, ещё тогда, на Земле и на Пересадочной Станции и грустно сознавать, что у меня это не получилось.

–  Мнеу тебя понравилось, и я очень благодарна тебе за приглашение в гости. А дети… ну, посуди сам, – я постаралась развеять его сомнения, – если бы им настолькобыло у тебя некомфортно, можно было бы в любой момент отправиться на Пересадочную Станцию, благо она функционирует круглосуточно. А детки об этом даже не заикнулись.

– Подозреваю, – ухмыльнулся он совсем по-человечески, блеснув остроконечными, глянцевыми зубами, – что юные люди не спешили встретиться со своими родителями и выслушать всё, что те найдут им сказать.

– И это тоже, – улыбнулась я такому пониманию и, прикрыв глаза, с наслаждением вдохнула бодрящий, вкусный запах цветочного чая. День, после бессонной ночи обещал быть долгим, но, кажется, я уже почти готова была его начать. И даже бестрепетно пронаблюдала, как поглощает свой ранний завтрак Хаани-Нани – отлавливает и кидает в рот толстых мясистых слизней, которые то и дело пытались выбраться из тарелки. Между прочим, правильно, что сделал это прямо сейчас, сомнительно, чтобы мои юные сородичи оценили это зрелище.

На Арктоимской Пересадочной Станции нас встречала целая делегация лиц официальных, полуофициальных, а так же родных и близких.

Показательна была реакция Юккиных родителей (Майкины не имели возможности прибыть настолько быстро): мать, нет, в обморок не упала, но сидела с абсолютно стеклянным взглядом и явно не понимала, как же это такое могло с её сыном случиться. Отец удостоил парня долгого оценивающего взгляда и разразился пространной речью о том, что такие вещи как «потеряние» во время экскурсии на чужой планете, принадлежащей условно дружественной цивилизации, экспромтом не делаются, они требуют тщательной подготовки. И что если бы он это сделал, не оказались бы они с подружкой без пищи, воды, средств связи и обороны. А так же в кратком, конспективном изложении указал, как именно это следовало делать.

Я сидела и мотала эту отповедь на виртуальный ус. Хочу ли я, чтобы мой сын вырос таким же свободномыслящим и инициативным, как Юкка? Наверное, хочу. А значит, нужно перенимать опыт практической педагогики и прямо сейчас, на месте, пока есть возможность.

6. Деточка

Девять месяцев – очень приличный срок, но и он со временем подходит к концу. Нельзя сказать, что мы не ждали появления собственного сына на свет. Ждали, ещё как. Имя заранее, чуть не за пол года до знаменательного события выбрали – Аксель. Даже установили передачу данных о его состоянии и развитии на домашний комп в режиме online, благо наша клиника предоставляла такую услугу. Но всё равно всё случилось как-то внезапно и вдруг. Ещё неделю назад казалось, что времени у нас предостаточно и вот мы уже стоим перед пластикерамическим ящиком, наблюдая, как постепенно уходит из него питательная жидкость, расходятся в сторону створки, а воздух прорезает возмущённый вопль, показавшийся мне оглушительным. На пару минут дали маме с папой ребёночка подержать (надо же, руки сами вспомнили как младенца держать! не прошли даром курсы Молодого Родителя), на снятие биометрических данных (контроля ради) и можно выносить малыша изведшимся от нетерпения дедушкам с бабушкой, которых не допустили в святая святых – родильное отделение. И пока собравшиеся в одну кучу родственнички ахали и выясняли чьи глазки да чей носик (на мой взгляд – глупейшее занятие) я краем глаза ухватила необычную картину: многодетная мамаша, шествующая с коляской, рассчитанной явно не на одного ребёнка. Точнее, взгляд мой зацепился сначала именно за коляску монструозных размеров, и только после этого я узнала катящую её девушку.

– Кеми?! – не знаю, что я в тот момент больше чувствовала, радость от встречи или удивление.

– Тая! Мика! Это ваш? – она шустро ввинтилась в толпу родственников, окружившую Акселя и ловко вынула ребёнка из рук счастливого папаши. – Значит, я верно подгадала со временем, – она приблизила своё лицо к личику моего малыша и пощекотала его нос своим. – Ну, будем знакомы, я – тётя Кеми.

– Стоп-стоп, тётя – это я, – вставила свои пять копеек Лерка, – ну вон ещё и она, – она ревниво кивнула ухватившуюся за подол её юбки и нетвёрдо стоящую на пухлых ножках Заю.

– Не жадничай, – отмахнулась Кеми. – У меня всё равно родных братьев-сестёр нет. Для кого мне ещё тётей побыть? Вы ещё здесь задержитесь? – это уже к нам.

– В клинике – нет, – рассудительно ответил Мика, забирая нашего сына назад, – а на Земле ещё недельку побудем. Прежде чем отправляться в космос, нам нужно хоть немного окрепнуть.

– Отлично. Мы тогда к вам заглянем перед отъездом, а может, и вместе отправимся. Не знаю. Как дело пойдёт, – она кинула обеспокоенный взгляд на коляску.

– Только не говори, что это все твои, – я склонилась к коляске и к своему удивлению увидела там три крошечных детских личика.

– Одна моя, – Кеми с нежностью провела по щёчке спящего младенца. – Олюна. Максик – это совместное творчество Дэна и Юкои, а последнего, Вика, нам в нагрузку дали. С ним всё несколько сложнее. Расскажу, если время будет.

В этот момент её позвали, сообщив, что доктор Юрген как раз освободился и готов её принять. А мы всей толпой направились прочь из клиники.

Нельзя сказать, что меня так уж сильно занимали причины появления Кеми в земном медико-биологическом центре. Ничего загадочного в них не было. Понятно же, что раз Юкои невыездная, то тащить детей на обследование придётся моей подружке, ну а то, что ей в нагрузку вручили ещё одного младенчика – вообще не вызывает никакого удивления. Однако же встретиться с любимой подругой и посплетничать (обменяться социально важной информацией!) всё же хотелось. Точнее захотелось спустя примерно три дня, когда ажиотаж от появления Акселя более-менее стих, гости разъехались, а быт пришёл в некое подобие устоявшегося равновесия.

Я как раз выползла на пирс почитать, подышать свежим воздухом, пристроила спящего Акселя у себя на коленях (ему тоже полезно) когда из-за угла вывернула уже знакомая мне коляска особо крупных размеров.

– А неплохо ты тут устроилась, у свёкров в гостях! Я-то думала, ты у своей мамочки осядешь, будешь перенимать практический опыт по уходу за ребёнком.

– Я тоже так думала, но они так настойчиво приглашали, что отказаться не получилось, – я осторожно, чтобы не разбудить, переложила Акселя в корзинку и встала, чтобы обнять подругу.

Мы действительно гостили в доме на самом берегу Чесапикского залива, но об этом решении я ни минуты не сожалела. Уход за Акселем пока особых вопросов не вызывал: он только ел, спал, да временами таращился на нас по-младенчески мутным взглядом. Свёкры же вели себя как образцово-показательные деды: не лезли с дурацкими советами, не выхватывали ребёнка из люльки стоит ему только запищать, и никогда не отказывались часок-другой присмотреть за внуком, если у родителей вдруг появлялись неотложные дела.

– Отпуск будешь брать? – Кеми опустилась рядом со мной на дощатый настил. Коляска, повинуясь её небрежному жесту, осела рядом и убрала крышу и бока, подставляя младенцев тёплому влажному ветру.

– Надеюсь обойтись без этого, – осторожно ответила я. По правде говоря, идея оказаться запертой в четырёх стенах с младенцем на руках, не внушала мне восторга. – Перейдём с Миком на график с частичной занятостью и будем меняться. А я ещё и иногда могу сына с собой на работу брать, – рука сама собой, помимо моей воли потянулась поправить мягкую ткань пелёнки.

– А вот я, наверное, с полгодика мамочкой поработаю, – она задумчиво окинула взглядом всех троих малышей.

– Хочешь сказать, весь этот детсад сгрузили тебе?

– Ну что ты! Мы с Юкои договорились присматривать за потомством по очереди, да и отцы отлынивать не будут. Кто им позволит? А вот Вика нам дали «в нагрузку» и, боюсь, проблем он доставит нам с Юкои в два раза больше, чем оба наших ребёнка вместе взятые.

– О, кстати, ты что-то там такое обещала о нём рассказать. Чей он?

– Подкидыш.

– Вам уже под дверь младенцев подкидывают? Кто-то из парней хорошо погулял?

– Нет, подкинули, слава Создателю, не нам, но, ты угадала, оставили «на пороге» у биологического папаши.

– И?

– Мать – человек, без видимого геноморфинга, насколько нам её смог описать счастливый отец, а сам он имеет геноформу «русалка». Вот так-то.

– И как такое могло произойти?

– Как-как? Как это обычно случается! Пришла однажды вечером на берег молоденькая дурочка, разругавшаяся со своим кавалером и со всем окружающим миром, кажется, заодно, а тут такой красавец экзотический. Чего уж она там хотела – утешиться, или отомстить, или просто гормоны взыграли, но плод той единственной ночи сейчас перед тобой.

Вышеуказанный плод, единственный из малышей не спящий, хитро извернулся, выпал из коляски и совсем было уже вознамерился обиженно зареветь, но Кеми успела подхватить его на руки и прижать к груди.

– Симпатяга, – оценила я малыша. – А почему ты утверждаешь, что он проблемный?

– Потому, что к жизни в полузатопленных пещерах не приспособлен. Нам, собственно, только поэтому его и доверили. Плюс, не знаю что там на что наложилось, но сердечко у нас слабоватое и требуется усиленное внимание к нагрузкам. Плюс, он всё-таки унаследовал некоторую часть «русальих» генов и нужно будет проследить за корректной развёрткой функций. Ну и последнее: кое-что ему досталось и от мамочки, от тех геномодификаций которыми отличались её предки, но которые спали в её наследственности в глубоком рецессиве.

– Сложно. И я так понимаю, вам, во имя дружбы народов и налаживания добрососедских отношений нужно постараться, чтобы этот малыш вырос максимально здоровым. Что хоть медики сказали?

– Что всё поддаётся коррекции, выдали весомую такую инструкцию по уходу и обязали раз в год привозить на дообследования. Проблемы решаемые, просто времени отнимут и сил…

– Ну ладно, а что твоя детка?

– А что с ней? Нормальная ящерка, только, в отличие от Юкоиного мальчика, без хвоста. Ей уже три месяца и мы, с тех пор как освоили способность менять кожу на чешую, предпочитаем ходить в последней…

Дальнейший трёп никому не интересен, кроме двух молодых мамочек, зато мы наговорились всласть. И, конечно же, я не упустила случая спросить, как оно, ну… когда самой приходится. На что получила маловразумительный ответ: «пока сама не попробуешь – не поймёшь» и «оно того стоило».

На что способен полугодовалый ребёнок? Не знаю как у кого, а мой может бесследно исчезнуть, стоит только ему выпутаться из пелёнок-распашонок. А всяческие тряпки на теле Аксель не любит со страшной силой (пробивающаяся чешуя начинает зудеть, нас об этом предупреждали). Вот и сейчас, стоило мне только отвлечься на срочный вызов по видеофону, буквально на десять минут, как его словно Великий Ящер хвостом смахнул. Одёжка есть, вон валяется на ковре, а ребёнка в ней нет. Но я не паникую (тем более что и Домовой, контролирующий ситуацию в нашем жилище, тоже молчит), я уже учёная, мало того, я ещё в юности на Лерке натренировалась, она у меня тоже хамелеон. А потому, не делая резких движений, плавно опускаюсь на корточки и начинаю обшаривать взглядом все закоулки нашего общего сдвоенного модуля, куда только в принципе может заползти такой кроха.

– Что опять?!

О! Микаэль с работы вернулся и, конечно, застал меня в весьма красноречивой позе. Проходить внутрь не стал – опасаясь случайно наступить на Акселя, застыл в дверях, прикрыл глаза и начал обшаривать жилое пространство тепловым зрением.

– Вон он, под столом.

Точно, я же после работы не сложила стол в стенку, и сынуля не преминул воспользоваться этим обстоятельством: заполз под него, вылинял в цвет ковра да ещё и хвостик вокруг ножки обкрутил. И спит. Вот что за инстинкт такой – заползти куда подальше, мимикрировать под окружающую среду и уже только после этого спокойно засыпать?!

– Пусть там и остаётся, – я устало опустилась на ковёр рядом. С выдвижного карниза над окном мягко спрыгнула Бандитка, хвосту которой сегодня досталось как никогда. – Если его сейчас тронуть – разорётся.

– У меня есть предложение, – Мика уселся на пол напротив. – Только не спеши отказываться сразу! Мне пришло в голову попробовать поработать специалистами по вызову, потому как такой сумасшедший график, когда мы с тобой, считай, по очереди заступаем на дежурство у ребёнка – это не дело. И ни на что другое времени не остаётся.

– Это ты о том предложении, что нам когда-то сделал Геран Гржевский? – я прошлась по собственным пушистым ушам лёгким массирующим движением. Давно заметила, как хорошо это нехитрое действие снимает утомление.

– Не совсем. Даже если не упоминать, что идея поступить на госслужбу в его ведомство лично мне не слишком приятна, это для нас всё равно не выход. И свободного времени, которое можно было бы потратить на Акселя, не добавляет, разве что перераспределяет по-иному. Те же яйца только в профиль. Я предлагаю, заняться тем же самым бизнесом, но частным образом, чтобы самим заполнять своё свободное время.

– Ты действительно считаешь, что организовывать собственное дело, имея полугодовалого младенца на руках – это хорошая идея? – скептически хмыкнула я.

– А что? Мы же всё равно этим занимаемся. Сама вспомни, сколько раз мы за последнее время брались за решение чужих проблем по просьбе знакомых, приятелей и даже совершенно чужих людей, которым нас кто-то порекомендовал. Вот разве что та командировка на Даут… Да и то, кажется, у Мары действительно что-то было с одним из моих отцов, ещё в те времена, когда она жила на Земле.

– Да? Откуда такие сведения? – оживилась я. Нет, всё-таки чужая личная жизнь обладает неодолимой притягательностью.

– Ну вот, я ей о серьёзных вещах, а она…

– А она честно не понимает, как эта авантюра сможет облегчить ей жизнь.

– Снизит нагрузку. Прикинь, убираем из работы всю рутину и оставляем только всё самое интересное. Всё равно делать и то и другое, и третье, да ещё и воспитывать ребёнка одновременно не получится. Я имею ввиду, не получится хорошо.