Текст книги "Наследники Слизерина (СИ)"

Автор книги: Airashi Sayama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

Белла молча смяла пергамент в кулаке, не найдя в себе сил как-то это прокомментировать.

Отец семейства смог вернуться домой только к обеду. Он с мрачным выражением на лице прочел письмо дочери и лишь тяжело вздохнул, видимо, тоже не найдя нужных слов. Трое взрослых членов семьи стали усиленно соображать, что же им делать в сложившейся ситуации. Прежде всего, было решено посоветоваться с Орионом и Вальбургой, которые уже пережили предательство Сириуса и, соответственно, имели опыт решения таких проблем. Супруги прибыли в дом родственников по первому же зову, с трудом скрывая свое удовлетворение тем фактом, что, дескать, не только в их семье есть свой «урод». Выслушав стенания убитых горем родителей и изучив письмо Андромеды со всех сторон, они предложили оставить все как есть, отречься от дочери и жить так, точно ее и не было никогда. Именно таким образом они в свое время поступили с Сириусом. – Неужели ничего нельзя сделать! – отчаянно вопрошала Друэлла, теребя в руках совершенно мокрый от слез платок. – Что тут сделаешь, – пожал Орион плечами. – Если она уже вышла замуж за магловского выродка, то все равно опозорила себя. Попытавшись вернуть ее домой силой, вы только усугубите скандал и еще сильнее опуститесь в глазах общества. Уж лучше попытайтесь замять это дело. – Да разве такое можно замять! – истерично восклицала Друэлла, с укором глядя на деверя. – Ничего, дорогая, – утешала ее Вальбурга, нарочито заботливо поглаживая невестку по спине. – Наши дети не всегда такие, как мы хотим. Что поделать. Это развращенное общество портит их, и нам, порой, не удается это предотвратить… Тем не менее, Сигнус не был намерен сдаваться. Во что бы то ни стало, он решил разыскать дочь и поговорить с ней, попробовать убедить развестись и вернуться домой. Найти ее удалось не сразу. Молодожены, опасаясь преследования, тщательно скрывали свое местонахождение. Тем не менее, дочь все же согласилась увидеться с отцом на нейтральной территории и назначила ему встречу в Косом переулке. О чем был их разговор – неизвестно, но мистер Блэк вернулся домой мрачнее тучи и сухо сообщил потрясенным жене и дочерям, что Андромеда сделала свой выбор окончательно и бесповоротно, и про нее придется забыть. Рассказывать подробности встречи он с несвойственной для себя резкостью отказался. Мать проплакала всю ночь, а на утро почувствовала сильную слабость и явные признаки недомогания. Осмотрев ее, семейный целитель диагностировал нервную болезнь, вызванную сильным стрессом, оставил кучу каких-то непонятных снадобий и прописал покой в купе с постельным режимом. Сигнус два дня не отходил от постели супруги, затем заявил, что, если он немедленно не выйдет на работу, то лишится своей должности. В итоге, уход за Друэллой полностью лег на дочерей, поскольку в такой деликатной ситуации о приглашении постороннего человека в качестве сиделки не могло быть и речи. Понимая, что застряла дома на неопределенный срок, Белла отправилась к Лестрейнджам, чтобы забрать вещи. Старательно скрывая свое горе, она сообщила удивленным друзьям, что ей просто надо немного побыть дома с семьей. Ухаживать за матерью оказалось непросто. Она жутко капризничала, постоянно требовала к себе внимания, нескончаемо причитала о своей несчастной судьбе и вероломном предательстве родной дочери, обвиняла в случившемся всех и вся, говорила, что жизнь ее кончена, и уже никогда она не сможет посмотреть людям в глаза. Через две недели этих жестоких нервных испытаний Беллатриса поняла, что если мама в ближайшее время не возьмет себя в руки и не прекратит эти представления, ей и самой понадобится врачебная помощь. Да и на Цисси, которая ужасно тяжело переживала разрушение своей семьи, уже было жалко смотреть. – Трисси, это правда, что в Хогвартсе теперь все будут смеяться над нами? – как-то поинтересовалась она у старшей сестры дрожащим голосом. – Малышка, – Белла ласково обняла ее за плечи, – если хоть одна тварь посмеет показывать на тебя пальцем, я оторву ей голову и буду играть ею в квиддич вместо бладжера. Она произнесла это таким елейным голосом и, вместе с тем, столь решительно, что Цисси невольно рассмеялась. Тем временем, Белла и сама уже была на грани. В отношении матери нужно было срочно что-то решать, поскольку сестры совершенно точно не могли провести у ее постели всю оставшуюся жизнь. – Тебе нужно прогуляться, увидеться с друзьями! – упрямо настаивала она. – Что ты! – беспомощно закатив глаза, отвечала мама. – Я больше никогда не смогу появиться на людях! Что я им скажу? – У тебя есть еще две дочери, если вдруг ты забыла! – не выдержала Белла, поскольку родительница уже совершенно измотала ее своим нытьем. – Что ты имеешь в виду? – мать оскорблено поджала губы и поставила изящную чашку тонкого фарфора, из которой она только что пила травяной чай, обратно на блюдце. – То, что так ты можешь и нас лишить будущего! – Что?! – ахнула вконец обиженная мама. – Как ты смеешь говорить мне такое! Разве я могу лишить вас будущего?! – Если ты больше никогда не покажешься на людях и не посмотришь своим друзьям в глаза, то, что прикажешь делать нам? Тоже никогда больше не выходить из дома? – Но что я могу сделать?! – мама всплеснула руками, переходя на крик. – Попытаться сохранить лицо! Не вести себя, как проигравшая! Посмотри на тетю! Она продолжает жить, как ни в чем не бывало! И уже никто почти о ней не сплетничает! – Я, что, виновата, что не такая как Вальбурга! – взвилась мама. – Я не могу столько вынести! – А я могу?!! – закричала Беллатриса не своим голосом. – Знаешь что! Она приблизилась к матери на расстояние трех футов, и выражение ее лица было пугающим. – Если ты не возьмешь себя в руки, я тоже сбегу! И Цисси заберу с собой! Мы больше не останемся в этом сумасшедшем доме! – В сумасшедшем доме? – задохнулась мама. – Это я-то сумасшедшая?! – Ну не я же! – огрызнулась Белла, впервые в жизни потеряв всякое родительское уважение. – Да куда ты убежишь?! – издевательски поинтересовалась мама. – К Лестрейнджам? Они приличные люди, ни за что не станут тебя укрывать! – А вот тоже найду себе какого-нибудь магла и выйду за него замуж! – глаза Беллатрисы безумно засверкали. – Раз уж мы все равно больше никогда не сможем посмотреть людям в глаза, то, что я теряю?! – Немедленно прекрати! – испуганно воскликнула мать, одним резвым движением вскакивая в постели. – Еще не все потеряно! – Правда? – издевательски переспросила Белла. – А по твоим собственным словам, хуже позора быть не может, и наш род уже обречен! Так не все ли равно, что будет со мной теперь?! – Не смей так говорить! – в ужасе проговорила мама. – Я запрещаю тебе даже произносить такие вещи! Только на вас с Цисси я и надеюсь! Вы будете достойными потомками Блэков! – Как мы будем достойными потомками Блэков, если ты даже не хочешь выйти в свет и оправдаться?! Какая уважающая себя чистокровная семья возьмет нас замуж?! У мамы глаза забегали, а губы задергались в попытке возразить, но нужные слова не находились. – Ничего такого не будет! – наконец выговорила она. – Никто не посмеет воротить нос от Блэков! Что бы ни случилось, едва ли в Британии найдется еще один волшебный род равный нам по статусу! Далее она громко и гордо фыркнула, схватила со стула свой халат, быстро накинула его поверх ночной рубашки и твердым решительным шагом покинула спальню. С той самой секунды постельный режим был отменен. На следующий же день миссис Блэк надела свою лучшую мантию, самые дорогие украшения и с видом величайшего достоинства отправилась к одной из своих ближайших подруг, отличавшейся особенной любовью к сплетням и пересудам, предварительно уведомив ее довольно нахальной запиской. «Дорогая, мы так давно не виделись! Загляну после обеда.

С любовью, Элла»

Домой мама вернулась ближе к полуночи, с самодовольной улыбкой на лице, и всем своим видом давая понять, что побежденной себя больше не чувствует. У Беллы немного отлегло от сердца. По крайней мере, психическое и духовное состояние матери больше не вызывало у нее опасений. Все шло к тому, что подмоченную репутацию, пусть и не сразу, но удастся вернуть. Сама же Белла чувствовала себя с каждым днем все более и более подавленно. Стены родительского дома и сами по себе действовали на нее угнетающе, уже не говоря о сложившейся ситуации. Она могла бы теперь вернуться к Лестрейнджам, но категорически не хотела этого делать. Как бы храбро Белла не разговаривала с мамой и не убеждала ее вынести все испытания с достоинством, сама не могла даже помыслить о том, что кому-то расскажет о случившемся, даже лучшим друзьям. Она сама всегда так яростно выступала за чистоту крови, так презрительно относилась к полукровкам и маглорожденным, и, в конце концов, именно она убила Маландру Аллен! А теперь будет вынуждена признаться всем, что ее родная сестра оказалась предателем крови? Злопыхатели вроде Долохова будут тыкать ее этим фактом до скончания века! Конечно, она прекрасно понимала, что ей придется рано или поздно повернуться лицом к ужасной правде, но всячески пыталась отдалить этот момент и с упорством барана сидела дома, делая вид, что у нее много дел, и она даже увидеться с друзьями не может себе позволить. Те, в свою очередь, озадаченные таким странным поведением подруги, забрасывали ее обеспокоенными письмами, в ответ на которые получали лишь короткие отписки. Не выдержав неизвестности, они, наконец, решили навестить ее сами и сделали это без предупреждения, вероятно опасаясь, что могут получить отказ под очередным дурацким предлогом. Увидев на пороге три беззаботно улыбающиеся рожи, Беллатриса в некотором роде даже обрадовалась, потому что уже и сама страшно соскучилась, но не делала шагов навстречу лишь из-за своей глупой гордости. Родителей в разгар дня дома не было (отец, как всегда, на работе, а мать считала своим долгом посещать все светские рауты и посиделки с удвоенным энтузиазмом), поэтому Белла спокойно препроводила друзей в уютную гостиную на верхнем этаже и приказала домовикам принести гостям чай. – Мрачновато тут у вас… и интерьер безвкусный, – заметил Рудольфус, с любопытством оглядывая помещение. – Да… мне тут тоже никогда не нравилось, – откровенно призналась Белла, брезгливо взирая на старинные обои кофейного цвета с причудливыми темно-багровыми цветочками. Друзья засмеялись. – Только ты, Руди, можешь прийти в гости к человеку и сказать, что тебе не нравится его дом, – с легкой укоризной проговорил Рабастан. – Ну это же Белла, – пожал Рудольфус плечами, – ей я еще и не то могу сказать! Беллатриса бросила на него снисходительный взгляд и покачала головой. – А мне здесь очень даже нравится, – заявил Крауч, ощупывая массивные бархатные подлокотники своего кресла. – По правде сказать, любое место, где нет этого сатрапа мне по душе. Под «сатрапом» он, конечно же, подразумевал своего отца. – Как ваши дела? – решила Беллатриса сменить тему и заодно выяснить последние новости. – Темный Лорд очень доволен общественным резонансом, который вызвала смерть Маландры, – сообщил Крауч, опередив остальных. – Говорят, вскоре произойдет новая акция. Если повезет, то и мы примем в ней участие. – Что за акция? – живо поинтересовалась Белла. – Новое убийство? В Хогвартсе? – Вряд ли в Хогвартсе, – возразил Рудольфус. – Но то, что убийство, это, скорее всего. – Значит, я точно не смогу участвовать, – Белла скорчила недовольную гримасу. – Вот если бы я могла остаться… может, удастся убедить Темного Лорда в том, что я нужнее здесь? – Это вряд ли, – возразил Рабастан. – Насколько я понял: тебе, мне и Малфою будет поручено устраивать в Хогсмиде тайные встречи и вербовать новых сторонников среди учеников. – Не-ет… – простонала Белла, сползая с кресла. Ввиду отсутствия ораторских способностей и дара убеждения, она меньше всего на свете хотела заниматься политической агитацией. – Я не хочу возвращаться в Хогвартс! Да еще и без вас! – с тоской протянула девушка. – Это будет самый ужасный год. – Но ведь я буду с тобой, – робко возразил Рабастан. – Да-а… но это ведь совсем не то, что вчетвером… – Все дело в том, Рабас, что она будет скучать по мне, – с хитрой улыбочкой проговорил Рудольфус и подмигнул подруге. В ответ Белла поджала губы и бросила на него критический взгляд исподлобья. Рудольфус рассмеялся. – Так что там с твоей сестрой? – вдруг, как ни в чем не бывало, поинтересовался Крауч. Лестрейнджи сразу же осуждающе на него посмотрели. – Что? – смутился тот. Рудольфус лишь покачал головой, а Рабастан опустил взгляд. – Уже все всё знают? – мрачно поинтересовалась Белла, в глубине души даже радуясь тому, что самой ей не придется сообщать эту гнусную новость. – Ну не то, чтобы все, – аккуратно начал Рудольфус. – Но ходят слухи, что твоя сестра спуталась с этим самым Тонксом, порвала связи с семьей и теперь живет у него. – Да, – нехотя подтвердила Беллатриса. – Она тайно от всех нас вышла за него замуж. Никогда не прощу себе, что не помешала ей. А я ведь знала, что они встречаются! Но из-за всех наших дел совершенно забыла об этом. Да и Меда клялась мне, что не будет ничего предпринимать этим летом… – Не казни себя, – попробовал утешить ее Рабастан. – Ты бы все равно не смогла ее остановить. Белла ничего не ответила. Рудольфус бросил на нее короткий обеспокоенный взгляд. Он-то прекрасно знал о ее планах и наверняка рассказал все брату и лучшему другу. – Что же ты думаешь делать теперь? – осторожно поинтересовался он. Белла нахмурилась. Об убийстве сестры и новоиспеченного «зятя» она думала с того самого момента, как узнала о случившемся. Не существовало лучшего способа смыть позор. Словно прочитав ее мысли, Рудольфус сразу же принялся ее отговаривать. – Даже не думай! Ты немедленно попадешь под подозрение, и тебя поймают! А потом еще выяснится, что ты причастна к убийству Аллен. Оно того не стоит! – Да! Не для того мы все так тщательно продумали, чтобы теперь попасться! – вторил Крауч. – И разве поднимется у тебя рука на родную сестру?! – возопил Рабастан. К несчастью, правы были все трое. Белла и сама это прекрасно понимала. Да и не в силах она была после всего пережитого в последние месяцы спланировать еще одно преступление. – Не собираюсь я их убивать! – злобно буркнула она, ужасно сожалея о том, что вынуждена принять именно такое решение. – А что думают обо всем этом Пожиратели? Друзья переглянулись. – Н-ну… – начал Крауч, как всегда, всех опередив. – Ничего они не думают. Какое им дело, вообще? Болтают, конечно. Но сказать тебе что-то в лицо никто не осмелится! Беллатриса прекрасно понимала, что друг пытается ее утешить и наверняка многое скрывает. – Конечно, они не осмелятся, – подтвердил Рудольфус. – Да их наша матушка тогда со свету сживет! Она тебя обижать никому не позволит. Да мы и сами им покажем, если что. Благо, опыт имеется! – А Темный Лорд? – напряженно спросила Белла. Друзья несколько растерялись от этого вопроса, и после паузы ей снова ответил Крауч. – Не знаю я, что он думает. В голову к нему не заглядывал. Да и что ему думать? Он же понимает, что ты ни в чем не виновата. Белла почему-то полагала, что едва ли этот человек станет утруждать себя тем, чтобы кого-то понимать. – А он говорил об этом что-нибудь? – Делать ему больше нечего, как лезть в твои семейные проблемы! – фыркнул Рудольфус. – Брось, Беллс! Чем больше значения ты будешь этому придавать, тем хуже для тебя. Хватит сидеть тут и страдать! Выберись уже куда-нибудь! Мама про тебя все время спрашивает, переживает, куда ты подевалась и почему не заходишь. Невзирая на все эти аргументы, Белла была категорически не готова к тому, чтобы оказаться сейчас в штабе Пожирателей смерти. И, вообще, в ее планы не входило появляться там раньше зимних каникул. К тому времени, наверняка, уже все уляжется. – Н-нет, – уклончиво начала она. – Родителей не хочу оставлять, да и Цисси тоже… и к школе надо подготовиться, сходить в Косой переулок… – В Косой переулок? Отлично! – Рудольфус вскочил с кресла. – Отправимся туда прямо сейчас! Должны же мы хоть куда-нибудь тебя вытащить! Остальные тоже преисполнились энтузиазма и поднялись с мест. Беллатриса попыталась что-то возразить, но не успела оглянуться, как ее деликатно подняли с кресла и повели к выходу. – Надо хоть список взять, – спохватилась она. – Какой еще к черту список! – возмутился Рудольфус. – Если для тебя покупать учебники – это развлечение, то займешься им в другой раз, а сегодня у нас планы поинтереснее. Слышала, в Косом переулке на прошлой неделе открылось новое улетное местечко? «Хромой гиппогриф» называется. Белле на прошлой неделе совершенно не было дела до вновь открывшихся «улетных местечек», так что она, разумеется, была не в курсе. Заведение и правда оказалось неплохим. С громкой музыкой, прекрасным ассортиментом напитков, милыми круглыми столиками, кожаными диванами и даже танцполом. Белла решила ни в чем себе не отказывать, и впервые за много дней ей удалось забыть обо всех своих неприятностях и повеселиться от души. Домой она вернулась за полночь, и предусмотрительно трансгрессировала прямо в свою комнату, чтобы никто ненароком не заметил ее «веселого» состояния. То, что друзьям, казалось, не было никакого дела до того унизительно положения, в котором теперь находилась ее семья, подняло Белле настроение и вернуло надежду на то, что не все потеряно. Но появиться в доме Лестрейнджей до отбытия в Хогвартс она так и не решилась, хотя с друзьями виделась еще несколько раз, а также вместе с Рабастаном ходила в Косой переулок, чтобы приобрести все необходимое к седьмому курсу. Постепенно Белла стала обретать прежний самоуверенно-непоколебимый вид. В Хогвартс-экспресс девушка вошла без страха, прекрасно понимая, что едва ли кто-то посмеет что-нибудь ей высказать, зная ее незаурядные магические способности и привычку пускать их в ход по поводу и без. Кроме того, как и обещала Макгонагалл, Белла получила значок старосты школы, а, следовательно, начальников над ней уже не было никаких, не считая, конечно, профессоров, но с ними Белла ладить умела. Комментарий к Глава 22. Три сестры Полное имя Теда Тонкса, как ни странно, Эдвард Тонкс, поэтому никакой ошибки тут нет.

====== Глава 23. Последний курс ======

– Что это? – в ужасе прошептал Рабастан, когда они сошли с платформы. – Где? – раздраженно поинтересовалась Белла, целиком и полностью занятая очисткой подола своей мантии и параллельно пытаясь вычислить того смертника, который посмел на него наступить. – Там, где кареты… – пролепетал Рабастан. Его тон заставил Беллу насторожиться и удостоить внимания то место, куда он осторожно указывал рукой. Подняв глаза, девушка так и застыла. В кареты, которые всегда передвигались самостоятельно, сегодня были впряжены какие-то странные существа редкостного уродства. Они отдаленно напоминали лошадей, но при условии, что эти лошади уже сдохли, пролежали пару дней на солнцепеке, затем каким-то чудом ожили и появились в Хогсмиде. Их исхудавшие скелетоподобные тела были дополнены широкими жилистыми крыльями, точь-в-точь как у летучих мышей, а огромные белые глаза не имели зрачков, что, несомненно, добавляло инфернальным тварям жути. – Белла, мне кажется, их видим только мы! – вдруг в ужасе прошептал Рабастан, озираясь. И правда, остальные ученики спокойно стояли в очереди к экипажам, не обращая на уродищ никакого внимания. – А вдруг это потому, что… – Тс-с! – зашипела Белла. Она тоже подумала о том, что лошадей могли специально заколдовать так, чтобы они были видны только убийцам. Вероятно, сейчас какой-нибудь мракоборец, переодетый случайным прохожим, внимательно следит за реакцией студентов, ожидая, что кто-нибудь себя выдаст. – Не смотри на них! – шепотом приказала Белла. – Веди себя, как ни в чем не бывало! Превозмогая отвращение, друзья забрались в очередную карету, отчаянно надеясь, что никто не видел и не слышал их разговора. *** С первого дня пребывания в Хогвартсе Беллатриса проявила удивительное рвение к своей должности старосты школы. Отчего с ней вдруг произошла такая перемена, она и сама не знала. Видимо, это был способ отвлечься от одиночества. Нет, конечно, с ней по-прежнему оставался Рабастан, один из самых близких ее друзей, которому она всегда могла довериться, но, все равно, без интеллекта Крауча и авантюризма Рудольфуса на какие-то особенно захватывающие приключения в этом году рассчитывать не приходилось. Поэтому Белла строила совершенно иные планы: она собиралась сполна насладиться дарованной ей властью, и, вопреки своему обыкновению, больше не пропускала ни одного собрания старостата, была в курсе всех последних новостей и ходила по школе с очень высокомерным видом. Кроме того, она решила, что ей совсем не повредит закончить школу с отличием, и ради этой цели даже решилась бросить Уход за магическими существами, чтобы традиционное «Выше ожидаемого» по этому предмету не испортило ей аттестат. – Хорошо, – согласно кивнул Слизнорт, ставя подпись на ее заявлении. – Только сообщи об этом профессору Кеттлберну. – Угу, – поспешно согласилась Белла и немедленно отправилась на его поиски, надеясь, что тот, как всегда, проводит время возле загонов со своими подопечными, и обрадовалась, увидев задумчивый профиль профессора в проеме двери, ведущей в высокую плетеную клетку. Поскольку, дверь была открыта настежь, Белла без колебаний двинулась туда, надеясь, что загон пуст. – Доброе утро, профессор Кетлл… – бодро начала она и тут же осеклась. Кеттлберн оказался в загоне не один. Он невозмутимо гладил по холке точно такую же уродливую лошадь как те, что встречали учеников возле станции. – Мисс Блэк! – встрепенулся профессор, заметив студентку. – Доброе утро, – вежливо поздоровался он и тут же нахмурился, точно ожидал какой-нибудь неожиданной неприятности. Белла, тем временем, забыла, зачем пришла, продолжая потрясенно пялиться на лошадь и лихорадочно соображая, является ли это все частью какого-нибудь заговора. Профессор не мог не заметить ее реакции и вдруг радостно поинтересовался. – А Вы, что, видите фестрала? – К-кого? – переспросила Белла, решив, на всякий случай, ни в чем не признаваться. – Фестрала, – повторил Кеттлберн с терпимостью старого учителя. – Разве Вы никогда не слышали о фестралах? – Слышала… – протянула Белла, припоминая, что когда-то в детстве родители возили ее вместе с сестрами на каникулы во Францию, и там был небольшой магический зоопарк. На одной из клеток висела табличка с надписью «ФЕСТРАЛЫ», но внутри почему-то было пусто. – Вы не пугайтесь, что видите их, – добродушно проговорил Кеттлберн, как бы пытаясь ее успокоить. – Они видны только тем, кто стал свидетелем процесса смерти другого человека. У Беллы не на шутку заколотилось сердце, отдавая в левый висок. – Только вот, почему вы так удивились… – вдруг протянул Кеттлберн в недоумении. – Ведь фестралы возят школьные кареты, а Вы так смотрите, точно видите его впервые. Тут Белла перепугалась еще сильнее. – Не впервые, – возразила она, – я видела их по дороге в Хогвартс… – Кто-то из Ваших родственников умер этим летом, и Вы при этом присутствовали, да? – осторожно поинтересовался Кеттлберн. Белла кивнула, радуясь тому, что ей даже не пришлось самой выдумывать ложь. – Бабушка… – выдохнула она первое, что пришло в голову, не в силах оторвать взгляда от инфернальной лошади. – Что ж, сочувствую Вашему горю, – с искренней печалью вздохнул профессор, – а фестралы, в целом, очень милые существа, хоть и выглядят несколько отталкивающе. Он вновь любовно погладил тварь по омерзительной морщинистой коже. – А Вы зачем пришли? – вдруг с опаской поинтересовался профессор. Белла молча протянула ему заявление. Кеттлберн развернул пергамент и по мере чтения его точеное лицо, порядочно испещренное мелкими морщинами, прояснялось. – Какое мудрое решение! – наконец, изрек он, сияя от радости. – Я ведь Вам не раз говорил, что мой предмет требует не только таланта к науке, но и особого душевного склада. К животным нельзя относиться как к неодушевленным предметам. Чтобы найти к ним подход, надо уметь тонко чувствовать, в противном случае, можно нанести вред и им и себе. – Значит, Вы не против того, что я больше не буду посещать Ваши уроки? – с легкой долей сарказма поинтересовалась Белла, постепенно отходя от шока, вызванного встречей с фестралом. – Конечно! – поспешно подтвердил Кеттлберн, точно опасаясь, что она передумает, и, пронзительно на нее взглянув, благодушно прибавил. – Удачи тебе, Белла. Впрочем, я и не сомневаюсь, что такая одаренная девушка сможет добиться всего, чего пожелает. Только выбери себе правильную дорогу. – Спасибо, профессор, – ответила она, улыбнувшись и даже испытав некоторый укол совести за то, что мучила его столько лет. Белле всегда казалось, что Кеттлберн ее недолюбливал, но, похоже, что, несмотря на все разногласия, он не держал зла на циничную студентку. Тепло распрощавшись с ним, она немедленно отправилась к Рабастану, чтобы рассказать ему о фестралах. – Значит, это не ловушка? – шепотом переспросил он. – Нет! – подтвердила Белла. – Просто делай вид, что не замечаешь их, иначе тебе тоже придется придумывать, кто из твоих родственников умер этим летом. *** Должность старосты и прилежная учеба, как ни крути, были для Беллатрисы делами привычными и вряд ли могли спасти ее от скуки, поэтому она усиленно ломала голову над тем, чем бы еще себя занять, и тут совершенно неожиданно на помощь пришла Миллисента Мерсер. – Ты никогда не думала все же начать играть? – поинтересовалась она, неожиданно подсев к Белле во время завтрака. Будучи самым успешным игроком в команде Слизерина по квиддичу, Миллисента стала капитаном, сменив на этом посту Рудольфуса. – У нас освободилось место загонщика, и ты могла бы попробовать, – продолжала она. – В прошлом году во время финального матча я заметила, что у тебя есть потенциал. Если хочешь, я могу потренировать тебя и помочь подготовиться к отборочным испытаниям. Но, имей в виду – придется очень постараться. – Я согласна! – ответила Беллатриса, не раздумывая ни секунды. В тот же день она отправила Рудольфусу письмо с просьбой купить и прислать ей какую-нибудь хорошую метлу, поскольку сама она в этом ничего не понимала. Белла могла бы попросить об этом родителей, но побоялась, что они из-за своей извечной занятости будут слишком долго исполнять ее поручение, да и в метлах лучше Рудольфуса никто не разбирался. Второпях Белла написала ему очень короткую записку, даже забыв упомянуть о том, что вернет при случае все истраченные на покупку деньги. Впрочем, учитывая финансовое состояние Лестрейнджей, купить метлу было для Рудольфуса не более ощутимо, чем угостить подругу чашкой кофе. Он отреагировал крайне оперативно, и уже через два дня девушка получила по почте красивую лакированную коробку, внутри которой оказалось крайне эффектное с виду летательное средство. Беллатриса понятия не имела, что это за модель, и только по изумленным взглядам учеников, которые сопровождали ее всю дорогу от спальни до поля, догадалась, что друг с выбором не поскромничал. – Это очень хорошая метла, – восхищенно проговорила Миллисента, поглаживая рукой полированное древко. – При отличных технических характеристиках и способности развивать высокую скорость, она легка в управлении и идеально годится для новичков. Хотя, если выбирал Рудольфус, ничего удивительного… На деле покупка оправдала себя и не шла ни в какое сравнение с той развалюхой, на которой Белла летала в прошлом году. Новая метла идеально слушалась, имела короткий тормозной путь и все маневры выполняла мягко. Не жалея себя, Белла тренировалась весь сентябрь и, пройдя отбор, вошла в команду, ужасно взбесив этим Малфоя, который был вторым загонщиком и ничуть не обрадовался перспективе играть в паре с ненавистной Блэк, которая и так увела у него из-под носа должность старосты школы. – Если бы не та случайность с Лагевкой, ты бы никогда тут не оказалась! – язвительно заметил он ей на первой же тренировке. – Если бы я согласилась играть в команде еще два года назад, то тебя бы самого здесь не было! Ведь ты тогда получил место только потому, что я отказалась, – улыбнулась Белла, победоносно сверкнув глазами, и с того момента ее вражда с Малфоем вошла в новую фазу. Помимо всего прочего, это сильно осложнило их совместную работу по поиску сторонников Лорда Волан-де-Морта. Беллатриса с самого начала решила для себя, что агитационная работа не для нее, и категорически отказывалась делать что-либо в этом направлении, ссылаясь на сильную занятость. Малфой, который тоже был и старостой и членом команды, в свою очередь, категорически отказывался это понимать. – Но ты ведь просто староста, а я староста школы, к тому же, мне нужно время на подготовку к экзаменам, поскольку я собираюсь получить «Превосходно» по всем предметам, а тебе это все равно не светит ни при каком старании, – невозмутимо отвечала она на его претензии, совершенно не стесняясь своей хамской откровенности, – а еще: ты хитрый, любопытный и пронырливый. Ну просто прирожденный вербовщик! – А ты, значит, вообще ничего не будешь делать? – сквозь зубы поинтересовался Малфой, побелев от злости. – Почему ничего? – оскорбилась Белла.– Я, так уж и быть, приду на собрание, покажу Черную метку, может быть, даже скажу пару слов. В любом случае, тот факт, что староста школы поддерживает эту затею, должен будет показаться ученикам внушительным. Малфой взглядом попробовал выразить все свое презрение к нерадивой коллеге, но поделать с ней ничего не мог. Будь на месте Беллатрисы кто-то другой, он, пожалуй, нашел бы какой-нибудь способ подставить ее в глазах школьного руководства, но, поскольку, ему уже стало известно о том, что Белла, Крауч и Лестрейнджи совершили убийство Маландры Аллен, и Темный лорд принял их в ряды Пожирателей смерти, катить на кого-то из них бочку было опасно. К счастью, Рабастан оказался менее горд и менее занят, поэтому охотно и со всей ответственностью помогал Малфою организовывать и проводить встречи в Хогсмиде, так что дело продвигалось неплохо. Сочувствием к идеалам Волан-де-Морта в итоге прониклись около десяти человек, и хотя, с точки зрения Беллатрисы, все они представляли из себя совершеннейший сброд, план, можно сказать, был выполнен. Однако существовало еще одно обстоятельство, которое заставляло девушку немало беспокоиться. Поначалу она упорно закрывала на него глаза, надеясь, что все как-нибудь обойдется, но в один прекрасный день ее внутреннее противоречие достигло апогея. Дело в том, что Рабастан вновь стал встречаться с Миллисентой Мерсер, и даже слепой бы уже это заметил. Они совершенно не собирались скрываться и открыто расхаживали по школе, держась за руки и нисколько не стесняясь демонстрировать свои отношения. И все бы ничего, но, помимо происхождения, у Мерсер был еще один существенный недостаток – она Беллатрисе нравилась. Девушки даже в каком-то роде сдружились за время тренировок. Нельзя сказать, что у них возникли доверительные отношения, но вот приятельские завязались точно. Белла и раньше испытывала к Миллисенте симпатию и уважение, а, в последнее время, узнав ее поближе, стала относиться еще лучше. Кроме того, Мерсер была очень талантливой колдуньей, и, уж кто-кто, а она бы никогда не посрамила волшебный род, напротив, могла бы дать фору любому из чистокровных сверстников. К тому же, Мерсер была полукровкой, а не маглорожденной, что служило хоть и слабым, но все же утешением. Белла часто ворочалась по ночам, думая о том, что же ей предпринять в сложившейся ситуации. Несколько раз она садилась писать письмо Рудольфусу, но так и не решилась его отправить. Она подозревала, что тот заставит ее сделать все возможное, чтобы разлучить влюбленную пару, а она этого делать совсем не хотела. В какой-то момент ей даже стало казаться, что Рабастан и Миллисента действительно подходят друг другу… С другой стороны, каждый раз, когда Белла заставляла себя посмотреть на ситуацию трезво, она прекрасно понимала, что, если Рабастан поступит так же, как ее сестра, то Рудольфус не простит этого Белле никогда и ни за что не поверит, что она не была в курсе их отношений и не могла никак воспрепятствовать. Постоянно изводя себя этими мыслями, Беллатриса пыталась найти хоть какой-нибудь выход. У нее даже возникала безумная идея каким-нибудь образом подделать Миллисенте родословную… впрочем, эта мера была чересчур утопичной, поэтому, так и не придя к какому-нибудь более или менее адекватному решению, Белла, наконец, решила обстоятельно поговорить Рабастаном. – У нас с Милой нет ничего серьезного, – перебил он, не дав подруге договорить. – Мы прекрасно понимаем, что не можем быть вместе. – Та-ак… чего же вы тогда вместе? – задала подруга логичный вопрос. – Этот год – наша последняя возможность побыть вдвоем. Прошу тебя, не говори никому! Рабастан смотрел на нее глазами замерзающего котенка. Белла всей душой желала пойти ему навстречу, но во взгляде ее все равно читалось сомнение, поэтому друг печально прибавил: – Можешь мне поверить. Мила собирается стать профессиональным игроком в квиддич, и ей предложили хороший контракт. После окончания Хогвартса она сразу же уезжает тренироваться в Голландию, поэтому мы все равно не сможем видеться. Услышав это, Беллатриса немного успокоилась, но, на всякий случай, решила поговорить и с Миллисентой тоже. Та подтвердила, что уезжает из Англии минимум на два года, и в том, что Мерсер не из тех, кто станет жертвовать своим будущим ради чувств, можно было не сомневаться. К тому же, она вскользь упомянула о том, что прекрасно понимает, что семья Рабастана никогда ее не примет, а вероятность того, что он пойдет против их позиции и все же женится на ней, крайне мала. Сопоставив все факты, Беллатриса решила оставить влюбленных в покое, старательно убеждая себя в том, что они относятся к своему роману, как к преходящему увлечению, и очень надеялась на то, что не совершает тем самым величайшую ошибку. На зимние каникулы Белла добровольно решила остаться в Хогвартсе, чтобы спокойно готовиться к экзаменам и тренироваться. Оглушительных успехов в квиддиче она не делала, но уже вполне научилась справляться со своей ролью загонщика не хуже Малфоя. Рабастан, что неудивительно, тоже не поехал домой, впрочем, как и Миллисента. Они были точно прикованы друг к другу, и Белла могла бы поклясться, что за все время каникул ни разу не видела ни того, ни другого по отдельности – только вместе. «Что же это за чувства такие?» – в недоумении думала она, поднимая глаза от учебника и провожая мрачным взглядом проскользнувшую мимо сладкую парочку. Белла, разумеется, была в курсе, что любовь – это когда человека хочется видеть, слышать, осязать и все в этом роде. Но не до такой же степени! Ведь любой, даже самый желанный, даже самый лучший в мире человек надоест до чертиков, если проводить с ним двадцать четыре часа в сутки! В итоге она решила, что любовь – это, все же, болезнь не для всех, и с чистой совестью записала обоих в сумасшедшие. – Да вы вообще обнаглели! – вместо приветствия заявил Рудольфус, когда все четверо встретились в Хогсмиде на той самой конспиративной квартире того самого полуразвалившегося дома на той самой кухне, где год назад Регулус сообщил Беллатрисе о задании Темного Лорда. – Не хотели уезжать, говорили, что будете скучать, а сами даже не приехали на каникулы! С чего вдруг такой интерес к квиддичу, а, Беллс? Помнится, я два года не мог уговорить тебя играть, а тут ты уже второго сентября пишешь мне письмо, что хочешь в команду, и тебе нужна метла! – Ну… я… – растерялась Беллатриса, забыв приготовить ответ на этот законный вопрос друга, – просто подумала, что не плохо бы мне помимо превосходного аттестата еще и стать чемпионкой по квиддичу в свой выпускной год. – Значит, все-таки честолюбие? – удивился он. – Барти, ты выиграл! Все вы ботаники одинаковые! А я-то подумал, что тебе правда понравилось играть. – А я не говорю, что мне не нравится, – тут же запротестовала она. – В прошлом году, когда я внезапно вышла на поле, мне даже стало немного жаль, что я столько времени отказывалась от твоего предложения, поэтому решила второго шанса не упускать, тем более, что Миллисента сама меня позвала… – Лучше расскажите, как дела у вас! – перебил Рабастан, видимо, опасаясь, как бы и его не спросили, почему и он не поехал домой. – Что там делают Пожиратели? В газетах пока ни слуху, ни духу. – Да у нас скука смертная, – Рудольфус откинулся на спинку стула и потянулся. – Темный Лорд, видимо, готовит новую масштабную акцию и ждет подходящего повода. Ну, например, когда кто-нибудь из маглозащитников снова вздумает поднять голову. Тут-то ему ее и отрубят. Такому застою в деятельности организации Беллатриса, как ни странно, порадовалась, поскольку все время опасалась, как бы чего-нибудь существенного не произошло без ее участия. У Беллы был еще один вопрос, который она хотела задать и не решалась, к счастью, на помощь пришел болтливый Крауч. – На днях видел твою сестру, – вдруг бодро сообщил он. – Я недавно переехал в Косой переулок: снимаю там небольшую квартиру, чтобы больше не видеть этого сатрапа папашу. Так вот, представь себе, Андромеда и Тонкс живут по соседству со мной. Я даже пару раз останавливался с ними поболтать. Думал, что тебе будет интересно узнать, как у них дела. Белла вытаращила глаза и, мысленно восхваляя любопытство друга, вся превратилась в слух. – Сейчас они оба проходят стажировку в больнице святого Мунго, чтобы потом стать целителями. В Косом переулке задерживаться не собираются и уже присмотрели себе дом, где точно, не сказали, но в какой-то глуши. Хотят туда перебраться до лета, потому что твоя сестра вот-вот родит… – Что?! – ахнула Белла. У нее от возмущения даже дыхание перехватило. Так вот, почему Меда так поспешно и решительно вышла замуж, а отец так быстро отказался от идеи ее вернуть. Видимо, сестра узнала, что беременна, и поняла, что иного выхода нет. А теперь у нее хватило наглости поселиться в центре Лондона и ходить со своим пузом у всех на виду! Беллатриса с таким чувством опустила на стол свою чашку из тонкого фарфора, что та треснула, и содержимое пролилось. – По крайней мере, хорошо, что ты не стала ее убивать. Убила бы и ребенка, – заметил Рудольфус, вскакивая с места и отходя от стола и стекающего с него чая на безопасное расстояние. Беллатриса, все еще кипящая от ярости, не была уверена в том, что это так уж хорошо, но спорить не стала. Аккуратист Крауч, тем временем, при помощи каких-то заклинаний избавился от чая и от осколков чашки, так что друзья смогли снова вернуться за стол. – Давайте не будем больше говорить о ней, – постепенно справляясь с собой, сказала Белла. – Теперь уже, в любом случае, ничего не изменить. *** Последний семестр пролетел быстро. На весенние каникулы, само собой, домой никто не