Текст книги "Шеф с системой в новом мире (СИ)"

Автор книги: Afael

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Р-р-ра-а-а-а-а!

Это был не крик, а настоящий рев. Низкий, утробный, идущий из самых глубин его существа. Кожа на его лице и шее налилась багровым цветом, вздулись вены. Его мышцы, и без того огромные, напряглись и, казалось, стали еще больше.

И в этот момент мой интерфейс, который я держал активным, вспыхнул яростно-красным, тревожным сообщением.

[ВНИМАНИЕ! Цель «Игорь Морозов» активировала особый родовой навык: [Ярость Берсерка (низкий уровень)]!]

[Эффекты: Сила +5 (временно), Выносливость +10 (временно), Сопротивление Урону +30%, Болевой Порог +100% (временно).]

[ВНИМАНИЕ: Полная потеря тактического мышления. Снижение Ловкости −3.]

Мое сердце ухнуло в пятки. Я смотрел на эти цифры и понимал, что все мои расчеты, вся наша тактика – все это только что превратилось в пыль. Мы готовились драться с «быком» – сильным, но предсказуемым, а перед нами теперь был берсерк. Бездумная, не чувствующая боли машина разрушения, чья сила и выносливость на короткое время стали чудовищными.

Игорь Морозов больше не чувствовал своих ран. Он забыл о тактике, забыл обо всем, кроме одного – желания уничтожить того, кто стоял перед ним.

Он снова взревел, и с этим ревом, опустив голову, он бросился вперед. Игорь не замахивался для удара. Он просто несся на Ярослава, намереваясь раздавить его своей массой, сбить с ног и разорвать на части.

Все произошло за одно мгновение. Ярослав, готовившийся к элегантному завершению поединка, оказался лицом к лицу с новой, немыслимой угрозой. Его тактика «ужа» была бесполезна против этой слепой ярости. У него не было времени думать. У него было лишь одно мгновение, чтобы отреагировать.

Глава 30

Ярослав, готовившийся к элегантному завершению поединка, оказался лицом к лицу с новой, немыслимой угрозой. Его тактика «ужа» была бесполезна против этой слепой ярости. У него не было времени думать и лишь одно мгновение, чтобы отреагировать.

Игорь Морозов, взревев, несся на него, как лавина. Теперь он больше походил на таран, а не на воина. Он не замахивался для удара – просто бежал, выставив перед собой огромный топор, намереваясь пронзить, раздавить, смести со своего пути тонкую фигурку противника.

В этот момент сработал [Контроль Адреналина]. Это было странное, ни на что не похожее чувство. Страх у княжича не исчез. ему было страшно, но страх был словно заключен в кристалл, отделен от его воли невидимой стеной. Вся паника, весь животный ужас, который должен был парализовать его, были отсечены, оставив после себя лишь ясность мысли.

Его усиленное тело, среагировало раньше, чем он успел отдать приказ. Это не был панический отпрыг в сторону. Княжич выполнил интуитивный «сайд-степ». Ярослав исполнил его на рефлексах.

В последнее мгновение, когда ревущая туша Морозова была уже в метре от него, Ярослав сделал короткое движение. Его левая нога ушла чуть назад, а корпус, развернувшись на пятке правой, плавно скользнул с линии атаки.

ВЖ-Ж-Ж-У-У-УХ!

Килограммы ярости, стали и мяса пронеслись мимо, в волоске от его плеча. Ярослав почувствовал, как ветер от пролетевшего топора хлестнул его по лицу, как в воздух поднялась пыль от тяжелых сапог Морозова. Он даже уловил кислый запах пота и крови, исходивший от берсерка.

Морозов по инерции пронесся мимо, с трудом затормозив у края ристалища, его топор оставил на каменных плитах глубокую борозду. Он тут же развернулся, его глаза были налиты кровью и ничего не выражали, а затем снова бросился в атаку. На этот раз он махал топором – бездумно, яростно, вкладывая в каждый удар всю свою чудовищную, заемную силу.

Тактика «змеиных уколов» больше неэффективна. Я осознал это вместе с нехорошим предчувствием в сердце. [Болевой Порог +100%] означал, что Морозов просто не заметит мелких ран, которые должны были лишить его подвижности. Он будет драться, пока его тело физически не развалится на части.

План изменился на ходу. Его цель была уже не в том, чтобы победить, а в том, чтобы не умереть.

Для Ярослава бой превратился в уклонение. Он не искал открытые точки, не пытался контратаковать. Все его силы и внимание теперь уходили на то, чтобы просто выжить. Уклониться от огромного топора.

Это был страшный, гипнотический танец. Огромный, ревущий берсерк в центре арены и легкая, почти призрачная тень, скользящая вокруг него. Морозов бил по воздуху, по земле, по тому месту, где его противник был секунду назад. Лезвие топора с грохотом врубалось в каменные плиты, высекая снопы искр. Каменная крошка веером разлеталась по ристалищу.

Ярослав уворачивался. Он откатывался, скользил, использовал каждое движение противника против него самого. Он видел не воина, а стихию, и понимал, что пытаться остановить ее – безумие. Можно лишь уйти с ее пути.

Точка зрения Ярослава

Спокойный фокус внимания на противнике сменился отчаянной, предельной концентрацией. Каждый мускул моего тела был натянут до предела. Я больше не видел уязвимых точек. Видел лишь векторы атак. Огромный, ревущий монстр перестал быть для меня Игорем Морозовым. Он стал просто Смертью, которая раз за разом пыталась до меня дотянуться.

Я видел, как его топор начинает движение, как он несется ко мне. Я двигался. Мое тело, легкое и послушное, делало то, что приказывал мой разум. Шаг в сторону. Уклон. Откат. Я не чувствовал боли от мелких камней, которые секли мне ноги и лицо. Не чувствовал страха. Чувствовал лишь, как быстро, слишком быстро, сгорает мой запас сил.

Блюдо повара дало мне невероятные возможности, но и оно не может дать мне бесконечной выносливости. Каждый рывок, каждое уклонение – все это пожирало мою «Живу» с ужасающей скоростью. Я чувствовал, как горит в легких, как наливаются свинцом ноги и прекрасно понимал, что не смогу вечно танцевать этот смертельный танец. Рано или поздно я ошибусь. Замешкаюсь на долю секунды и тогда его топор найдет меня.

Нужно что-то придумать. Прямо сейчас.

Точка зрения Алексея

Я стоял у кромки ристалища, и мое сердце превратилось в кусок льда. Весь мой план был сметен одним махом.

Ярослав из охотника превратился в дичь. Он отчаянно уворачивался, скользил по камням, но я понимал – это агония. Княжич не сможет так долго. Его выносливость, сгоравшая с каждым уклонением, конечна, а выносливость берсерка казалась бесконечной.

Паника сдавила мне горло. Мой идеально отлаженный механизм по имени Ярослав пошел вразнос, и ничего с этим невозможно поделать.

Или возможно…?

«Нет, – пронеслось в моей голове, – Ты аналитик. Так анализируй!»

Я сделал глубокий вдох и сосредоточился, вливая всю свою ментальную энергию в один-единственный навык, глядя на ревущую фигуру Морозова не как на монстра, а как на набор данных.

[Анализ Статуса]

Окно характеристик Игоря Морозова, которое я держал активным, горело красным. Цифры были ужасающими. [Сила +5] – это превращало его в голема. [Выносливость +10] – это давало ему почти нечеловеческий запас прочности. [Болевой Порог +100%] означало, что он не чувствует моих уколов. Он неуязвим.

Наконец, мой взгляд, натренированный на поиск деталей, зацепился за то, что шло ниже. За штрафы.

[Снижение Ловкости −3]

[Полная потеря тактического мышления]

Вот она возможность переломить ход боя.

Он силен, но он стал неуклюжим. Быстр на прямой, но неповоротлив. Сильная, но безумная стихия, которая может двигаться только в одном направлении. Игорь сейчас не способен на финты и он в этом состоянии не изменит направления атаки в последний момент.

Я продолжал смотреть, и тут заметил кое-что еще. Шкала его выносливости. Она была огромной, почти вдвое больше, чем у Ярослава на пике, но она… таяла. Таяла на глазах. Каждый неуклюжий выпад, каждый удар топора по камням – все это сжигало его энергию, как доменная печь сжигает уголь. Этот навык, «Ярость Берсерка», давал ему невероятную мощь, но за чудовищную цену. Организм Морозова работал на износ.

И тут меня осенило. Гениальная в своей простоте догадка.

Нам не нужно его побеждать. Нам нужно его пережить. Нужно заставить его выгореть дотла.

Я посмотрел на Ярослава. Княжич был на пределе. Он уже не танцевал, а отчаянно отпрыгивал, избегая ударов, его движения теряли легкость. Еще минута такого боя, и он ошибется.

Я не мог крикнуть ему сложные подсказки. Он бы не услышал, а если и услышит, то не поймет. Мне нужно одно слово-код, которое мы использовали на тренировках. Слово, которое заставит его изменить тактику.

Морозов снова развернулся для очередного прямолинейного рывка. Ярослав приготовился уворачиваться.

– ФИГУРЫ! – крикнул я, вкладывая в этот крик всю силу своих легких и всю свою волю.

Это ключевое слово отработки движений по меловым линиям. Приказ перестать просто уворачиваться и начать двигаться по определенной схеме, заставляя противника гоняться за собой.

Мой резкий крик пронзил рев толпы.

Ярослав, уже готовившийся к очередному отчаянному уклонению, услышал меня. На долю секунды он замер, и в его глазах, до этого полных лишь отчаянной концентрации, блеснуло узнавание. Он понял и поверил.

И бой изменился.

Ярослав перестал быть жертвой, спасающейся от хищника. Княжич стал матадором, который начал свою смертельную игру с быком.

Игорь Морозов, взревев, снова бросился на него по прямой, но Ярослав больше не отпрыгивал. Он сделал короткий, отточенный до автоматизма фехтовальный шаг в сторону, точно по одной из невидимых линий, которые я чертил для него на тренировках. Затем, когда Морозов с ревом пронесся мимо, Ярослав не замер, а тут же сделал еще один шаг, по диагонали, снова уворачиваясь от него и оказавшись уже с другой стороны.

Это превратилось в издевательство. В жестокое, унизительное издевательство.

Огромный, неуклюжий берсерк, чья сила была теперь его главной слабостью, пытался догнать легкую, порхающую цель. Он бросался из стороны в сторону, его огромный топор со свистом рассекал воздух, но он всегда бил туда, где Ярослав был секунду назад.

Княжич, используя свою ловкость, свою отработанную работу ног, просто скользил вокруг него. Не атаковал и не рисковал. Он заставлял Морозова двигаться, заставлял его тратить свою драгоценную, одолженную у ярости, выносливость.

Рев Морозова становился все более хриплым. Его движения, до этого просто прямолинейные, стали медленными. Багровый цвет лица начал сменяться нездоровой бледностью. Он сжигал себя и все это видели.

Толпа, до этого ревевшая от восторга и шока, затихла. Теперь они наблюдали за этим странным поединком с замиранием сердца, видя не просто бой, а противостояние грубой силы и тактики.

Я смотрел на шкалу выносливости Морозова в своем интерфейсе. Она таяла. Десять. Восемь. Пять. Еще немного.

Морозов, понимая, что проигрывает, что его силы на исходе, собрал все, что у него осталось, для последнего, отчаянного рывка. Он взревел, и в этом реве было уже не столько ярость, сколько отчаяние. Игорь бросился на Ярослава.

В этот момент Ярослав сделал то, чего от него не ждал никто.

Он не уклонился.

В то самое мгновение, когда Морозов был в двух шагах от него, Ярослав сделал короткий шаг навстречу. Резко пригнулся, пропуская над головой занесенный топор и, оказавшись ниже центра тяжести своего противника, подставил ему подножку, одновременно ударив плечом точно в колено его раненой ноги.

Это был не силовой прием. В нем не было и грамма его собственной силы. Чистейший расчет, безупречная биомеханика. Он использовал инерцию самого Морозова, его большую массу, против него самого.

Огромная туша, лишенная точки опоры, не смогла сопротивляться. Ноги подкосились. Игорь Морозов, непобедимый бык, с оглушительным грохотом и лязгом доспехов рухнул на каменные плиты ристалища.

Падение было страшным. Оно выбило из него не только воздух, но и остатки его ярости.

На ристалище воцарилась абсолютная, мертвая тишина.

Морозов лежал на каменных плитах, распластанный, как туша быка. Удар о землю окончательно выбил из него дух. Я видел, как в моем интерфейсе красный огонек статуса [Ярость Берсерка] замигал и погас.

И в ту же секунду к нему вернулась боль.

Вся та агония от десятка мелких, но точных ран, которую он не чувствовал в пылу боя, обрушилась на него разом, усиленная чудовищным унижением от поражения. Его тело содрогнулось. Он издал низкий, жалобный стон, попытался подняться, опереться на руки, но раненая рука не держала, а поврежденная нога не давала опоры. Он был разбит не только физически, но и морально.

Ярослав стоял над ним. Его грудь тяжело вздымалась, [Дыхание Сокола] исчерпало себя, и на него тоже начала наваливаться усталость, но он стоял прямо, твердо, возвышаясь над своим поверженным врагом.

Княжич не стал замахиваться для последнего удара. Он сделал одно, финальное движение. Подошел и носком сапога оттолкну в сторону топор Морозова, который лежал рядом.

Лязг металла о камень был единственным звуком в этой оглушительной тишине.

Затем Ярослав медленно, почти лениво, опустил кончик своего меча и приставил его к горлу Игоря Морозова.

– Ты сдаешься? – спросил он тихо.

Но его голос, усиленный тишиной и всеобщим вниманием, пронесся над ристалищем, как раскат грома.

Морозов поднял на него свой взгляд. В его глазах больше не было ярости. Лишь слезы унижения, бессилие и черная, всепоглощающая ненависть. Он смотрел на своего победителя снизу вверх, и этот взгляд был страшнее любого крика.

Он прерывисто кивнул.

В этот момент, глашатай, опомнившись от шока, наконец-то обрел голос.

– ПОБЕДА! – взревел он, и его голос сорвался от волнения. – ПОБЕДУ В ПОЕДИНКЕ ЧЕСТИ ОДЕРЖАЛ КНЯЖИЧ ЯРОСЛАВ ИЗ РОДА СОКОЛОВ!

Тишина взорвалась.

Настоящий рев, грохот, землетрясение, цунами звука. Толпа, до этого не верившая своим глазам, наконец-то осознала, что произошло. Невероятное. Немыслимое. Давид победил Голиафа. Уж одолел Быка.

Ярослав убрал меч от горла Морозова, развернулся и, не глядя на своего поверженного врага, пошел к помосту, к своему отцу, а за его спиной ревел мир, приветствуя рождение нового, неожиданного героя.

Глава 31

Рев толпы обрушился на ристалище, как приливная волна, но Ярослав, казалось, его не слышал. Он убрал меч от горла поверженного Морозова, развернулся и медленно, с достоинством победителя, пошел к помосту, где его ждал отец.

И я увидел, как меняется мир вокруг него.

Толпа, до этого плотная и непроницаемая, расступалась перед ним, как вода перед носом драккара. Люди, которые еще полчаса назад смотрели на него со снисходительной жалостью или злорадным предвкушением, теперь смотрели иначе. Я видел в их глазах шок, который сменялся восхищением. Видел уважение и, что самое важное, толику здорового, правильного страха.

Они больше не видели перед собой «хилого щенка», больного наследника, которого вывели на потеху. Они видели опасного, непредсказуемого, хладнокровного хищника, который только что на их глазах, играючи, разобрал на части самого страшного «быка» в округе. видели будущего вожака стаи.

Ярослав шел, не глядя по сторонам, его взгляд был устремлен лишь на одну фигуру – на его отца.

Князь Святозар медленно поднялся со своего кресла. Он не стал ждать, пока сын поднимется к нему. Сам спустился с помоста ему навстречу. В тишине, которая вновь воцарилась вокруг помоста, они встретились в центре ристалища.

Князь молчал. Он долго смотрел на своего сына, и на его суровом, обветренном лице отражалась целая буря эмоций, которую он с трудом сдерживал. Я видел в его глазах удивление – он не мог поверить, что этот уверенный в себе, смертоносный воин и есть его сын. Видел гордость – гордость воина, который превзошел все ожидания. Переоценку – он смотрел на Ярослава по-новому, не как на ребенка, которого нужно опекать, а как на равного, как на наследника, доказавшего свое право им быть.

Его взгляд метнулся в сторону, туда, где оруженосцы Морозовых, красные от стыда, уносили с поля своего поверженного чемпиона. Затем он снова посмотрел на Ярослава и положил свою тяжелую, как медвежья лапа, руку ему на плечо.

– Ты дрался… хитро, – пророкотал он, и в его голосе было непривычное для меня уважение. – Я не ожидал этого.

– Я дрался так, как было нужно для победы, отец, – ответил Ярослав спокойно и твердо, без тени заискивания. В его голосе звучала уверенность человека, который знает себе цену.

Святозар смотрел на него еще мгновение, а затем на его суровых губах появилась едва заметная, но настоящая улыбка. Он крепче сжал плечо сына, а затем повернулся к своему помощнику и громко, чтобы слышал весь двор, провозгласил:

– Сегодня вечером – пир! Мы празднуем победу рода Соколов!

Толпа, получив этот сигнал, взорвалась новым, на этот раз уже радостным, торжествующим ревом. Экзамен был не просто сдан, а сдан с триумфом.

Пока всеобщее внимание было приковано к фигурам князя и его сына в центре ристалища, я оставался в тени у помоста, незамеченный, невидимый. Именно в этот момент, когда рев толпы достиг своего пика, мой личный мир взорвался беззвучной вспышкой чистого, ослепительного золотого света.

Это была награда. Награда за риск, за бессонные ночи. Система вынесла свой вердикт.

[Ваш союзник «Княжич Ярослав Соколов» одержал победу в поединке чести!]

[Ваше блюдо [Дыхание Сокола (Шедевр)] оказало КРИТИЧЕСКОЕ влияние на исход боя!]

[За стратегическое планирование и создание уникального блюда, приведшего к победе в ключевом событии, вы получаете ОГРОМНЫЙ бонусный опыт!]

[Вы получили 2000 ед. опыта!]

Я чуть не задохнулся. Две тысячи. Эта цифра была немыслимой. Она вдвое больше, чем та, что я получил за первое чудо с бульоном.

Но на этом поток золотых рун не иссяк.

[Ваш уровень Дарования повышен! Текущий уровень: 8!]

[Ваш уровень Дарования повышен! Текущий уровень: 9!]

[Вы получили 2 очка улучшения!]

Два уровня. За раз. Я почувствовал, как по моему телу прокатываются две мощные, почти физически ощутимые волны энергии. Это ощущалось не как простое пополнение сил, а качественное изменение.

Мой Дар, мое восприятие мира, моя связь с ингредиентами – все это стало глубже, сильнее, несоизмеримо мощнее. Я словно подслеповато смотрел на мир из подвала, и вдруг меня вывели на вершину горы в ясный солнечный день.

Я стоял, оглушенный и потрясенный этой невероятной наградой, пытаясь прийти в себя. В этот момент из толпы вынырнула знакомая фигура. Ко мне подошел Степан Игнатьевич.

Впервые за все время нашего знакомства на его лице была не просто тень эмоции, а настоящая, редкая, искренняя улыбка.

– Я выбрал тебя, повар, – сказал он тихо, но в его голосе звучало нескрываемое удовлетворение. – И не прогадал. Сегодня ты посрамил не только Морозовых, но и лекаря Демьяна. Я видел его лицо. Думаю, он надолго запомнит этот день.

– Я лишь делал свою работу, господин управляющий, – ответил я, переводя на него взгляд и на секунду заглянув прямо в глаза.

– Твоя «работа» спасла честь всего рода, – поправил он меня. – Князь этого не забудет. Будь готов. Твоя жизнь изменится сегодня вечером.

Не дожидаясь конца этого хаоса, я выскользнул из толпы и почти бегом направился в свою тихую келью при кухне. Закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

«Древо Навыков», – мысленно приказал я.

Перед моим взором развернулась знакомая картина, но теперь она выглядела иначе. Древо стало выше, его ветви – гуще, а на золотой «Ветви Влияния» и на основной синей «Ветви Повара» горели новые, нераскрытые почки – навыки, ставшие доступными на 8-м и 9-м уровнях.

И внизу сияла надпись: [Доступно очков улучшения: 2].

Я жадно впился взглядом в новые возможности.

На восьмом уровне открылись два навыка:

[Создание Усиливающих Блюд ур. 3] (Пассивный): Увеличивает силу и длительность всех положительных эффектов на 15% (вместо 10%).[Эмоциональное Воздействие (среднее)]: Позволяет создавать блюда, вызывающие у цели сильные, но краткосрочные эмоции: прилив храбрости, боевую ярость или, наоборот, спокойствие и умиротворение.

На девятом уровне появился лишь один, но невероятно мощный навык:

[Целевая Настройка]: Позволяет при создании блюда с несколькими эффектами сфокусироваться на одном из них, значительно усиливая его за счет ослабления остальных.

Я взвешивал варианты. Моя задача номер один теперь – не просто выживание, а укрепление своих позиций и развитие. [Эмоциональное Воздействие] было соблазнительным, но сложным в применении, а вот [Целевая Настройка]… это был инструмент хирурга. Он позволял создавать узкоспециализированные эликсиры. Да еще пассивное усиление до 15% было слишком хорошим бонусом, чтобы его игнорировать. Это усилит все, что я делаю, включая мою собственную еду для тренировок.

Решение было очевидным.

«Вложить одно очко улучшения в навык [Целевая Настройка]», – приказал я. [Навык [Целевая Настройка] изучен!]

«Вложить второе очко улучшения в навык [Создание Усиливающих Блюд]». [Навык [Создание Усиливающих Блюд] улучшен до уровня 3! Все положительные эффекты от ваших блюд усилены на 15%!]

Я закрыл окно Системы и глубоко выдохнул. Теперь я вооружен. Вооружен по-настоящему. Посмотрел на свои руки. Я все еще был в теле слабого подростка, но теперь обладал силой, способной менять судьбы и посрамить самых могущественных воинов.

Вечером большой зал крепости, обычно гулкий и официальный, превратился в ревущий, растревоженный муравейник. Воздух был густым и тяжелым, пропитанным запахами жареного мяса, пролитого эля, воска от сотен свечей и едкого дыма от факелов, чадящих в кольцах на стенах. Громкий, хмельной смех воинов смешивался со звоном оловянных кубков, скрипом отодвигаемых скамей и криками слуг, снующих с огромными подносами.

Дубовые столы, расставленные длинными рядами, буквально ломились под тяжестью яств. Я стоял в тени и с профессиональным интересом разглядывал это пиршество. По иронии судьбы, большая часть этой еды была приготовлена на кухне Прохора, и я узнавал его «фирменный» стиль – грубый, обильный и без изысков.

В центре каждого стола, на огромных деревянных блюдах, возлежали целые жареные поросята. Их кожа, натертая солью и травами, запеклась до хруста и блестела в свете огней, как лакированная. Рядом громоздились горы дичи: жирные фазаны, фаршированные кислыми ягодами, темные, сочащиеся соком заячьи тушки и целые оленьи окорока, от которых поднимался густой, дурманящий пар. Огромные, румяные пироги с мясом и грибами, украшенные грубыми узорами из теста, источали такой аромат, что у самых стойких воинов текли слюнки.

И повсюду стояли бочонки, из которых слуги без устали черпали кружками пенное, мутноватое пиво и густую, сладкую медовуху, которая лилась через край, оставляя на столах липкие, ароматные лужи.

Род Соколов, от простого стражника до самого князя, праздновал не просто победу в поединке. Они праздновали унижение своего главного врага и рождение новой легенды своего рода. И этот праздник был таким же громким, яростным и обильным, как и сама одержанная победа.

Ярослав был главным героем этого вечера. Он сидел по правую руку от своего отца, и к нему то и дело подходили воины – старые, седые ветераны и молодые дружинники, – чтобы хлопнуть его по плечу и поднять за него кубок. В их глазах больше не было ни капли снисхождения. Только уважение. Уважение к воину, который одолел самого Игоря Морозова.

Меня, по приказу Степана Игнатьевича, тоже привели в зал. Я не сидел за столом, а стоял в дальнем, затененном углу, рядом со столом с напитками, формально – в качестве прислуги, но я знал, что моя истинная роль сегодня – быть зрителем.

Я был призраком на этом пиру, тенью, стоящей за триумфом наследника, а еще чувствовал, как меняется отношение ко мне. Люди, проходя мимо, задерживали на мне взгляды. Они перешептывались, украдкой показывая в мою сторону. Я больше не был просто поваренком Веверем. Стал той самой таинственной фигурой, стоявшей за чудом. В их взглядах читалась смесь любопытства, недоверия и суеверного страха.

В разгар веселья, когда шум в зале достиг своего пика, Ярослав поднялся со своего места, подняв над головой серебряный кубок. Зал постепенно затих.

– Сегодня мы празднуем не только мою победу! – его голос, усиленный эхом зала, звучал сильно и уверенно. – Мы празднуем силу и честь рода Соколов! Я пью за моего отца, князя Святозара, чья мудрость ведет нас! Я пью за наших доблестных воинов, чья отвага – наша главная защита! За Соколов!

– За Соколов! – прогремела в ответ сотня глоток.

Воины осушили свои кубки, но Ярослав не сел. Он подождал, пока шум утихнет, и снова поднял свой кубок, призывая к тишине.

– Но главный кубок сегодня, – сказал он, и его голос стал тише, но еще более отчетливым, – я хочу поднять за того, кто был моим настоящим оружием. За того, чей ум острее любого клинка, а знания – крепче любой брони. За того, кто научил меня видеть дальше и думать!

В зале повисла недоуменная тишина. Все смотрели на Ярослава, пытаясь понять, о ком он говорит. О Бориславе? О Степане Игнатьевиче?

И тут Ярослав медленно развернулся и указал своим кубком прямо на меня.

– За моего повара, Алексея!

Если бы в этот момент в зал ударила молния, эффект был бы слабее.

Наступила мертвая, оглушительная тишина. Сотни глаз, как по команде, устремились на меня. Я видел отвисшие челюсти воинов, не понимающих, как их победу можно приписать какому-то замухрышке. Видел, как лицо лекаря Демьяна, сидевшего за дальним столом, исказилось от ярости и унижения. Он с такой силой сжал свой кубок, что тот треснул у него в руке.

Видел Прохора, который стоял у дверей кухни, руководя слугами. Его лицо было белым, как полотно, а глаза выражали первобытный ужас. Его мир, в котором он был полновластным хозяином над жизнью поварят, только что рухнул.

И я видел, как Степан Игнатьевич, стоявший у колонны, позволил себе ту самую, едва заметную, победную улыбку. Все шло по его плану.

Ярослав сделал шаг вперед, не опуская кубка, и жестом подозвал меня к себе. Под взглядами всего двора я вышел из тени на свет. Моя жизнь в качестве незаметного раба закончилась в эту самую секунду. Я больше не был безымянной тенью. У меня было имя, и его только что произнес наследник великого рода.

Ярослав не опускал руки. Он стоял, держа на весу свой кубок, и ждал. И я пошел.

Под прицелом сотен недоуменных, шокированных, испуганных и злых взглядов я пересек огромный зал. Каждый мой шаг гулко отдавался в наступившей тишине. Я шел не как поваренок, не как раб. Я шел как человек, чье имя только что было вписано в историю этого рода.

Остановился у главного стола, рядом с Ярославом, и, как того требовал этикет, склонил голову.

Ярослав опустил свой кубок. Он взял со стола большой кувшин с лучшим, темно-рубиновым вином, наполнил свой кубок до краев, а затем взял второй, пустой, и наполнил его тоже.

Затем протянул этот второй кубок мне.

– Пей, наставник, – сказал он громко, чтобы слышал каждый в этом зале. – Ты заслужил.

Я поднял глаза и встретился с ним взглядом, взял из его рук серебряный кубок, прекрасно понимая, что это не просто вино. Это символ моего нового статуса. Моего нового имени.

Я больше не был безымянным рабом, не был поваренком Веверем, которого можно пнуть и унизить.

Я стал Алексеем. Наставником и союзником наследника.

Моя жизнь изменилась навсегда.

Глава 32

Я стоял у главного стола, держа в руках тяжелый серебряный кубок. Оглушительная тишина, воцарившаяся в зале, давила на уши. Сотни взглядов были прикованы ко мне, но я знал, что все ждут реакции лишь одного человека.

Князь Святозар сидел на своем троне, и его лицо было непроницаемым. Он смотрел на своего сына, который только что нарушил все мыслимые и немыслимые правила, а затем его тяжелый, оценивающий взгляд переместился на меня. Секунды тянулись, как часы. Я чувствовал, как по спине стекает капля холодного пота. Одним его словом, одним жестом он мог превратить этот триумф в мою казнь.

И он сделал свой ход.

Медленно, с весом всей своей власти, князь Святозар поднял свой собственный кубок. Он не улыбнулся. Лишь коротко, почти незаметно, кивнул мне.

– За… наставника, – произнес он, и хотя в его голосе звучало скорее недоумение, чем радость, это был вердикт. Публичное, неоспоримое принятие новой реальности.

В тот же миг тишина взорвалась. Зал загудел с новой, удвоенной силой, но теперь это был не просто хмельной гул пира. Начались обсуждения, споры, перешептывания. Главным блюдом на этом пиру стал я.

Я все еще стоял в растерянности, не зная, что делать с этим кубком и с новым статусом. В этот момент рядом со мной материализовалась фигура Степана Игнатьевича.

– Идем, повар, – тихо сказал он, его рука властно, но не грубо, легла на мой локоть. – Твое место больше не в углу.

Он повел меня за собой. Не обратно в тень, к столу с напитками, а вдоль главного стола, на почетное, видное место за столом, где сидели молодые, но уже отличившиеся в боях оруженосцы и младшие советники князя. Он усадил меня на свободное место, как будто так и должно было быть. Я больше не был прислугой.

И тут же ко мне начали подходить.

Первыми были воины, друзья Ярослава. Молодые, пышущие силой и здоровьем, хмельные от пива и победы. Они беззастенчиво хлопали меня по плечу.

– Эй, наставник! – ревел один из них, огромный, как молодой медведь. – Что за зелье ты дал нашему княжичу? Я тоже такое хочу перед следующей сечей! Готов платить серебром!

– Научишь, а? – подхватывал другой. – Я видел, как он двигался! Будто не человек, а лесной дух!

Я лишь вежливо кивал и односложно отвечал, что все дело в правильном питании. Их любопытство было искренним, грубоватым, но не злым.

За ними потянулись другие. Более опасные.

Подошел пожилой, холеный боярин в шелковой рубахе, советник князя по казне. Он приблизился не с ревом, а с вкрадчивой, лисьей улыбкой.

– Юное дарование, – промурлыкал он, его глаза оценивающе изучали меня. – Какая удача для всего нашего рода, что боги послали нам тебя. Княжич теперь в надежных руках. Надеюсь, и о здоровье нашего великого князя ты тоже со временем позаботишься? Его мудрость – наше главное достояние.

Я понял его игру. Он пытался не просто завязать знакомство, а прощупывал почву, пытаясь понять, можно ли использовать меня в своих придворных интригах, можно ли через меня получить доступ к князю.

– Я лишь повар, господин, – ответил я уклончиво, склоняя голову.

Я чувствовал себя редким, диковинным зверем, которого выставили на ярмарке. Каждый хотел подойти, потрогать, оценить, понять, какую выгоду можно извлечь из моего существования. Я отвечал всем вежливо и коротко, не говоря ничего по существу, и лишь изредка встречался взглядом со Степаном Игнатьевичем, который, стоя у колонны, незаметно наблюдал за этим спектаклем. Мой разум, обостренный Даром девятого уровня, видел их насквозь – их зависть, их страх, их жадность. Это была новая битва, не на мечах, а на словах и взглядах, и она была не менее опасной, чем поединок с Морозовым.