Текст книги "Шеф с системой в новом мире (СИ)"

Автор книги: Afael

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Это все? – спросил он.

– Этого достаточно, княжич, – ответил я. – Сегодня мы кормим не ваши мышцы, а ваши нервы.

Он взял один ломтик, откусил. Я видел, как его глаза расширились от удивления. Нежный, сливочный, насыщенный вкус паштета, хруст теплого хлеба, легкая горечь зелени. Он съел все за минуту и посмотрел на меня с новым, еще более глубоким уважением. Он понял, что моя кулинария, как тактика боя, может быть разной – и грубой, как удар молота, и тонкой, как укол рапиры.

В тот момент, когда он проглотил последний кусок, я почувствовал знакомый отклик от Системы.

[Вы создали новый рецепт «Отличного» качества: [Паштет «Лисья Хитрость»]!]

[Получено 20 ед. опыта.]

Следующие несколько дней превратились в бесконечное повторение одного, смертоносного танца. Мы больше не работали над силой, а работали над инстинктами.

Арена в арсенале преобразилась. Мы с Бориславом расставили три тренировочных манекена в разных точках площадки. На каждом из них мелом нарисовал три мишени – подмышка, бок под ребрами и задняя поверхность бедра.

– Борислав, – обратился я к ветерану, – мне снова нужна ваша помощь, но сегодня все будет иначе.

Ярослав, съевший перед тренировкой порцию [Паштета «Лисья Хитрость»], стоял в центре. Он был легким, сосредоточенным. [Ловкость +1.5] делала его движения плавными и быстрыми, а [Точность +10%] обостряла его восприятие.

– Борислав, ваша задача – наносить только один удар, – я показал на него. – Мощный, рубящий сверху. Как это будет делать Морозов. Начинайте медленно, потом ускоряйтесь. Ваша цель – заставить княжича ошибиться.

– А ваша, княжич, – я повернулся к Ярославу, – задача не блокировать. Забудьте про щит. Ваша задача – ускользнуть. Сделать шаг в сторону и пропустить молот мимо. В тот миг, как он пролетит мимо, вы должны нанести три укола. По одному в каждую из трех мишеней на манекенах. Быстро. И возвращаетесь в исходную позицию.

Это было невероятно сложное упражнение. Оно требовало не только реакции, но и идеальной координации, работы ног и умения мгновенно переходить от обороны к атаке.

Начался танец Ужа и Молота.

Борислав замахнулся, и тяжелый деревянный молот со свистом опустился туда, где только что была голова Ярослава, но ее там уже не было. Ярослав, как уж, скользнул в сторону, и его тело, разворачиваясь, уже неслось к первому манекену.

Тык. Тык. Тык.

Три быстрых, почти одновременных касания кончиком меча по нарисованным кругам. Он не вкладывал силу, он отрабатывал точность.

– Слишком медленно! – крикнул я. – Морозов не даст вам столько времени! Вы должны наносить уколы в тот же миг, как уклонились!

И они начали снова. Молот свистел в воздухе. Ярослав ускользал. Его меч превратился в жало осы. Снова и снова. Час за часом.

Сначала он часто ошибался. Задевал манекен слишком сильно, теряя драгоценные доли секунды или, увлекшись атакой, не успевал вернуться в защитную позицию, и следующий удар Борислава заставал его врасплох.

Но он не сдавался и результаты становились все лучше. Эффекты от еды делали свое дело. Его суставы, подпитанные «Змеиным корнем», становились гибче. Его координация работала безупречно. Он двигался с невероятной грацией и скоростью.

Со временем Ярослав стал змеей. Он извивался и ускользал от сокрушительных ударов молота, чтобы тут же превратиться в хищника и нанести свою серию точных, смертоносных уколов.

К исходу второго дня непрерывной муштры он достиг совершенства.

Борислав, уже не сдерживаясь, нанес свой самый быстрый и мощный удар. Ярослав, казалось, даже не двинулся с места. Он лишь слегка качнул корпусом, и молот пронесся в миллиметре от его плеча. В то же мгновение его клинок метнулся вперед.

Тык-тык-тык!

Три одновременных, почти слившихся в один звук, касания по трем разным манекенам. Это выглядело абсолютно смертоносно. Это было искусство.

Борислав медленно опустил молот. Он смотрел на Ярослава, потом на меня. И впервые за все время на его каменном, испещренном шрамами лице появилось нечто похожее на одобрительную усмешку.

– Теперь, – сказал он своим ровным, гулким голосом, – у него есть шанс.

Я посмотрел на Ярослава. Он стоял посреди двора, тяжело дыша. Пот градом катился с его лица, но его глаза горели ледяной, спокойной уверенностью.

Моя работа была почти закончена. Скульптор придал глине форму. Оставалось лишь обжечь ее в огне настоящего боя.

В этот момент к нам зашел Степан Игнатьевич. Окинув нас внимательным взглядом он сообщил: – Морозовы прибыли. Бой состоится послезавтра.

Глава 28

Наступил последний день перед дуэлью. День тишины.

Интенсивные, изматывающие тренировки прекратились. Сегодняшняя цель была не в том, чтобы стать сильнее, а в том, чтобы накопить силы, восстановить каждую мышцу и подготовить разум к предстоящему испытанию. Вся наша работа была сделана, и теперь нужно было дать телу и духу вобрать в себя ее плоды.

Меню этого дня было моей одой спокойствию и накоплению сил. Никаких резких вкусов, никаких стимулирующих трав. Только чистая, честная, энергия.

Обед должен был успокоить разум и напитать тело, не отягощая его. Я задумал уху, но не простую, а тройную, где каждый компонент играл свою, уникальную роль. Все началось с бульона.

Я взял с десяток маленьких, серебристых речных окуньков. Их мясо было не так важно, как их кости и кожа, которые, как подсказал [Анализ], при медленном томлении выделяли вещества со свойством [Успокоение нервной системы]. Залил их ледяной водой, добавил лишь стебли укропа и целую луковицу, и поставил на самый-самый край очага. Бульон не кипел, он едва заметно подрагивал, вбирая в себя тонкий, сладковатый рыбный дух.

Пока он томился, я взял филе жирного, ленивого сома. Его белое мясо полно энергии. Нарезал его крупными кусками и приготовил на пару, чтобы сохранить всю его маслянистость и пользу. Третьим актом была щука – хищник, чье постное, упругое тело было чистым белком. Ее филе я мелко порубил и смешал с сырым желтком, превратив в нежные, воздушные клецки.

Когда бульон был готов, процедил его через тонкую ткань. Он был кристально чистым, золотистым, с легким ароматом. Я снова довел его почти до кипения и аккуратно, по одной, опустил в него рыбные клецки. Они сварились за минуту, всплыв на поверхность. В самом конце добавил в тарелку куски сочного, приготовленного на пару сома и щедро посыпал все свежей зеленью. Это была, а настоящая гармония.

[Создан новый рецепт: Уха «Спокойная Вода»]

[Качество: Отличное]

Я подал ее Ярославу. В тот момент, когда он съел первую ложку и на его лице отразилось удивление от чистого, глубокого вкуса, я получил свой отклик от Системы.

[Вы успешно применили блюдо к цели «Княжич Ярослав Соколов»! Получено 30 ед. опыта.]

На ужин было главное блюдо – топливо для завтрашней битвы. Я взял лучшую гречневую крупу, каждую крупинку – как маленький, граненый камушек. Не варил ее, а обжарил на сухой чугунной сковороде до тех пор, пока по кухне не поплыл густой, невероятный ореховый аромат. Только после этого залил ее кипятком, добавил кусок сливочного масла, плотно накрыл крышкой и оставил упревать в тепле печи.

Но главным героем ужина был кролик. Его нежное, диетическое мясо несколько часов томилось в глиняном горшке с кореньями и можжевеловыми ягодами. Я довел его до такого состояния, что оно само отходило от костей и распадалось на тончайшие, сочные волокна от одного прикосновения деревянной ложки.

Я выложил на тарелку гору рассыпчатой, ароматной гречневой каши. В центре сделал углубление и щедро наполнил его томленым, тающим во рту мясом кролика, полив все соком, который остался в горшке. Это было блюдо абсолютной силы. Блюдо, в котором была заключена вся энергия земли, готовая стать энергией воина на заре его самого важного дня.

[Создан новый рецепт: Каша «Сила Земли»]

[Качество: Отличное]

– Это ваши дрова на завтра, княжич, – объяснил я Ярославу, ставя перед ним миску. – Гречка будет гореть долго, давая ровную энергию, а легкий белок кролика полностью усвоится за ночь, не оставив в желудке никакой тяжести. Завтра ваше тело должно быть легким, но полным сил.

[Вы успешно применили блюдо с накопительным эффектом к цели «Княжич Ярослав Соколов»!]

[Получено 35 ед. опыта.]

Большую часть дня Ярослав провел в своих покоях. Он не лежал без дела, а сидел на полу, скрестив ноги, и методично, раз за разом, выполнял те дыхательные упражнения, которым я его научил. Он пытался поймать и удержать то состояние спокойствия, которое так помогло ему в бою с Радимом. Готовился ментально, изгоняя из своего разума страх и сомнения, оставляя лишь чистый фокус на предстоящей задаче.

Вечером я зашел к нему, чтобы принести финальный на сегодня травяной отвар для крепкого сна. Я застал его за чисткой оружия. На коленях у него лежал его настоящий, боевой меч. Он был легче и изящнее тренировочного, а его лезвия, отточенные до бритвенной остроты, хищно поблескивали в свете огня из камина. Ярослав медленно, плавными движениями протирал клинок промасленной ветошью. В его движениях не было нервозности, лишь глубокая сосредоточенность.

Он, казалось, не заметил, как я вошел.

– Он тяжелее, чем кажется, – вдруг сказал князич, не поднимая головы. – Не меч. Груз ответственности. Вся честь рода Соколов завтра будет на кончике этого клинка.

Я поставил кружку на стол. В его голосе не было страха, но была слышна тень сомнения. Тяжесть одного, решающего боя.

– Повар… ты веришь, что у нас получится? – спросил он тихо.

Я подошел и встал рядом. Моя тень легла на полированную сталь.

– Завтра вы будете не сильнее его, княжич, – сказал я ровно и уверенно. – Игорь Морозов, скорее всего, все еще превосходит вас в грубой силе и это хорошо. Это заставит его быть самоуверенным, но вы будете быстрее. Вы будете точнее и умнее. Мы все просчитали. Проанализировали его стиль, нашли его слабые места. Отработали единственно верную тактику. Ваша еда на завтрак даст вам скорость и фокус, которых у него никогда не было. Вам нужно лишь довериться своему телу и нашему плану. Не позволяйте его ярости втянуть вас в рубку. Пусть бык машет своим топором, а вы будьте змеей. Ускользайте и жальте.

Ярослав медленно поднял на меня взгляд. В моих глазах он не увидел ни надежды, ни веры в чудо. Он увидел спокойную уверенность и расчет. И это, как ни странно, успокоило его лучше любых ободряющих слов.

Он кивнул.

– Я понял тебя. Значит действовать как змея? Сделаю.

Сомнение в его глазах угасло, сменившись решимостью. Он был готов.

Рассвет только-только начал окрашивать небо в серый цвет, когда я вошел на свою кухню. Я выспался и был готов творить блюдо, от которого зависел поединок.

Сегодняшняя работа не имела ничего общего с обычной готовкой. Это изготовление настоящего эликсира. Алхимия на кухонном столе.

Кухня была идеально чиста. Каждая медная кастрюля сияла, каждый нож лежал на своем месте. Я работал в полной, абсолютной тишине, нарушаемой лишь моим собственным дыханием. Ничего лишнего. Ничего случайного.

Передо мной на каменном столе, как на алтаре, лежали ингредиенты для моего величайшего творения.

Вот они, иссиня-черные, твердые, как агат, ягоды «Соколиного глаза». Я положил их в маленькую ступку и начал методично растирать. Не дробил их, а именно растирал, медленно, круговыми движениями, высвобождая их скрытую силу, превращая их в тончайшую, почти невесомую синюю пыль.

Рядом, в маленькой глиняной миске, – сок редких горных ягод, который я выдавил через льняную ткань. Капля за каплей. Он был густым, темно-рубиновым, и пах кислинкой и лесом после грозы. Эти ягоды мне собрали люди Степана Игнатьевича по специальному заказу.

Затем – мед.

И самое ценное, то, что с огромным трудом достал для меня управляющий, – крошечный глиняный горшочек, в котором, словно жемчужина, покоилась одна-единственная ложечка маточного молочка. Белое, перламутровое, оно, казалось, само светилось изнутри. Это была концентрированная жизненная сила, энергия самой пчелиной матки.

Я взял серебряную чашу и начал творить.

Сначала смешал мед с маточным молочком, медленно, деликатно растирая их вместе, пока они не превратились в однородную, кремовую, жемчужно-белую массу.

Затем начал добавлять ягодный сок. По капле. После каждой капли я использовал [Прогноз], корректируя баланс.

[Прогноз:…Скорость Реакции +25%, Ловкость +2.5, Выносливость −0.1]

Штраф. Все еще есть штраф. Я добавил еще одну каплю меда.

[Прогноз:…Скорость Реакции +24%, Ловкость +2.4, Негативные эффекты: отсутствует]

Идеально. Теперь – главный компонент. Я начал всыпать синюю пыль «Соколиного глаза». По крупице. Мой разум был полностью поглощен этим процессом, я был похож на ювелира, гранящего самый дорогой в мире алмаз. Каждый раз проверял [Прогноз], ища ту самую, единственную, идеальную пропорцию, которая даст максимальный эффект без малейшего вреда.

Наконец, я нашел ее, добавил последнюю крупицу, и жидкость в чаше, до этого рубиновая, вдруг изменилась. Она загустела, приобрела глубокий, перламутровый оттенок и начала едва заметно светиться изнутри, словно в ней заключили лунный свет.

В тот же миг, когда я закончил, передо мной развернулся самый впечатляющий свиток системных уведомлений, который я когда-либо видел.

[Вы создали уникальный, одноразовый рецепт: Дыхание Сокола (Шедевр)!]

[Качество: Шедевр]

[Эффекты (Длительность: 3 часа): Скорость Реакции +30%, Ловкость +3 (временно), Ментальный Фокус +40% (временно), Болевой Порог +20% (временно), Контроль Адреналина (пассивный)]

[За создание блюда такого уровня сложности и качества вы получили 150 ед. опыта.]

Я выдохнул весь воздух из легких. Мое тело было полностью истощено, умственное напряжение было колоссальным, но я смотрел на серебряную чашу, в которой мерцал перламутровый нектар, и чувствовал небывалую гордость.

Это была вершина моего искусства. Идеальное оружие. Идеальная еда для победы.

Я взял поднос. Серебряная чаша была прохладной, а мерцающий в ней нектар, казалось, был живым. Борислав ждал меня у двери. Мы пошли по коридорам молча. Сегодня наш путь был не просто дорогой, а процессией, в которой жрец нес своему чемпиону последнее причастие перед битвой.

В покоях Ярослава царила напряженная, деловая тишина. Комната больше не была убежищем больного. Она стала оружейной, ставкой воина. Сам княжич стоял в центре, уже облаченный в подогнанную по фигуре легкую броню из тисненой кожи. Борислав, без единого лишнего движения, помог ему затянуть последние ремни на наручах.

Все было серьезно. Торжественно. Как и должно быть перед боем.

Я подошел и поставил серебряный поднос на стол. Чаша с перламутровым эликсиром оказалась в центре всеобщего внимания. Борислав закончил свою работу и молча отступил в угол, превратившись в тень. Ярослав медленно повернулся ко мне. Его лицо было спокойным, но я видел, как напряженно ходят желваки на его скулах. Он посмотрел на чашу, затем на меня.

– Время пришло, повар? – спросил он, и его голос был ровным и низким.

– Время пришло, княжич, – ответил я, глядя ему прямо в глаза. – Вот острие вашего меча.

Он кивнул. Подошел к столу, взял в руки серебряную чашу. Княжич не стал ее нюхать или пробовать. Он поднес ее к губам и одним плавным, уверенным движением выпил все до последней капли. Затем поставил пустую чашу на место и закрыл глаза.

Я наблюдал за ним, затаив дыхание. Эффект был почти мгновенным.

Его грудь не наполнилась теплом. Наоборот, он почувствовал, как по всему его телу, по каждой жилке, по каждому нервному окончанию, пробегает волна электричества.

Когда он открыл глаза, мир стал другим.

Он не просто стал четче. Он, казалось, замедлился. Ярослав видел, как медленно и плавно поднимается и опускается грудь Борислава в углу комнаты. Видел, как почти незаметно дрожит моя рука, сжатая в кулак от напряжения. Он видел, как пылинка, подхваченная сквозняком, лениво плывет по комнате.

Его слух обострился до предела. Он слышал не только треск огня в камине, но и то, как осыпается пепел с прогоревшего полена. Слышал отдаленный стук сердца в собственной груди – ровный, мощный, спокойный.

Он посмотрел на свои руки, чувствуя каждую мышцу, каждую связку как идеально натянутую тетиву лука, готовую в любой момент выпустить стрелу. Он был легким. Невероятно легким, быстрым и смертоносным.

Весь тот туман из страхов, сомнений и тревог, который клубился на задворках его сознания, просто исчез. Растворился без следа. На его место пришел абсолютный, кристально чистый фокус. Вся вселенная сузилась для него до одной единственной цели, которая ждала его на ристалище. В нем не осталось ничего человеческого, ничего юношеского. Лишь холодный, хищный азарт идеальной машины для убийства, которая только что была активирована.

Он медленно повернул голову ко мне. Его взгляд был острым, как кончик клинка. В нем больше не было ни капли сомнения. Лишь воля, заточенная до бритвенной остроты.

Ярослав кивнул мне, и в этом простом движении была вся его благодарность и готовность.

– Пора.

Мы вышли из покоев. Наша маленькая процессия двинулась по гулким коридорам крепости. Впереди шел Ярослав. Он больше не был ни больным, ни учеником. Он был оружием, идеально заточенным и нацеленным на единственную цель. Каждый его шаг был упругим и легким, но в его осанке чувствовалась стальная твердость.

Рядом с ним, плечом к плечу, шел Борислав – его официальный секундант. Непроницаемый, как скала, он был живым воплощением опыта и надежности. Я шел на шаг позади. Моя работа была сделана. Я создал клинок и вложил его в руку воина. Теперь я мог быть лишь зрителем.

Когда мы вышли на главный двор, нас встретил гул сотен голосов. Крепость гудела. Слух о решающем поединке между наследниками двух великих родов – Соколовых и Морозовых – облетел не только нашу крепость, но и окрестные земли. Это было не просто сведение счетов. Это было главное событие года, политическое заявление, демонстрация силы.

Двор был забит до отказа. Я видел не только стражников и слуг. Здесь были и купцы в добротных одеждах, ремесленники, оставившие ради зрелища свои мастерские, и даже знатные господа из других родов, прибывших поглазеть на зрелище. Над толпой пестрели знамена и гербы – я заметил и вепря рода Боровичей, и журавля Ольговичей. Все они пришли посмотреть, как «бык» Морозовых растопчет «хилого щенка» Соколовых.

Наше появление вызвало волну перешептываний. Толпа расступалась, образуя живой коридор. Я видел обращенные на нас взгляды – любопытные, презрительные, сочувствующие, жадные до крови.

Мы вышли на главное ристалище. В центре был очерчен большой круг для поединка. На помосте, в своих креслах, уже сидели главы родов. Князь Святозар, бледный, но с прямой спиной и рядом с ним – глава рода Морозовых, массивный, бородатый мужчина с тяжелым взглядом. Демьян и Степан Игнатьевич стояли позади своих господ, как два антипода, как ангел и демон-хранитель.

В дальнем конце ристалища, в окружении своих оруженосцев, стоял Игорь Морозов.

Он был именно таким, каким его описывал Ярослав. Огромный. Широкоплечий, с бычьей шеей и руками толщиной в мое бедро. Он был одет в тяжелый доспех, который, казалось, ничуть не стеснял его движений.

Морозов не разминался, а стоял и громко, басовито смеялся над какой-то шуткой своего оруженосца, с показным безразличием поглядывая в нашу сторону. От него веяло несокрушимой, грубой, самоуверенной мощью.

Контраст между ним и Ярославом был разительным. Могучий, ревущий «бык» против поджарого, молчаливого, сфокусированного «сокола». Грубая масса против отточенной скорости.

Ярослав остановился у своего края круга. Он не обращал внимания ни на рев толпы, ни на смех своего противника. Его взгляд был прикован к фигуре Морозова. Он анализировал, оценивал, ждал.

Глашатай в яркой ливрее вышел на середину ристалища и высоко поднял жезл. Толпа мгновенно стихла.

– По воле и согласию двух благородных родов, Соколовых и Морозовых, дабы разрешить спор чести, объявляется поединок! – его голос гулко разнесся над двором. – До первой тяжелой раны или сдачи одного из бойцов! Да начнется поединок чести!

Глава 29

Голос глашатая утонул в оглушительном реве толпы. Игорь Морозов не стал ждать. Он не тратил время на приветствия, на ритуальное сближение. Он был быком, который увидел красную тряпку.

И он бросился вперед.

Это была не атака фехтовальщика, а натиск стихии. Земля, казалось, гудела под его тяжелыми, окованными железом сапогами. В руках Морозов держал не меч, а огромный двуручный топор, лезвие которого хищно поблескивало на солнце. Он несся на Ярослава, как живой таран, намереваясь снести, сломать, уничтожить своего врага одним, первым же ударом.

Толпа взревела еще громче, предвкушая кровавую, быструю развязку. Я видел, как отец Игоря, старый Морозов, самодовольно усмехнулся. Демьян, стоявший за спиной князя Святозара, весь подался вперед, его глаза горели торжествующим огнем. Он ждал. Ждал, когда хрупкая фигурка наследника Соколов будет раздавлена.

Но Ярослав не двинулся с места. Он стоял спокойно, опустив меч, его тело было расслабленно.

И в тот момент, когда, казалось, было уже слишком поздно, когда огромный топор, занесенный для сокрушительного удара, начал свое движение вниз, начался танец.

Точка зрения Ярослава

Мир сузился до одной фигуры. Я видел, как напрягаются мышцы на его бычьей шее. Как он чуть-чуть выдыхает через нос, собирая всю свою ярость в эту атаку. Его движение, которое для толпы было ослепительно быстрым, для меня разложилось на сотню отдельных кусочков. Вот его плечи начинают разворот, а лезвие топора начинает свой путь. Я видел траекторию его топора и линию смерти, которую он чертил в воздухе.

Страха не было. Не было ничего, кроме фокуса на движении. Мозг, усиленный магией повара, работал с огромной скоростью. Он констатировал: «Удар. Сверху вниз. Цель – голова и левое плечо».

А тело… тело двигалось само.

В последнее мгновение, когда топор уже был в метре от моей головы, я не отпрыгнул назад, а сделал один, короткий шаг влево и чуть вперед, входя в «мертвую зону» его атаки.

ВЖ-Ж-Ж-УХ!

Килограммы стальной ярости пронеслись там, где только что была моя голова. Тяжелый топор с оглушительным грохотом врезался в каменные плиты ристалища, высекая сноп искр.

Морозов, вложивший в удар весь свой вес, на долю секунды потерял равновесие, а я уже был в другом месте, но не стал атаковать. Еще слишком рано. План повара: сначала измотать и заставить ошибаться.

Игорь с ревом развернулся, нанося широкий горизонтальный удар и снова – та же картина. Я видел начало его движения, видел, как напрягаются мышцы его спины и не блокировал. Просто сделал короткий шаг назад, и лезвие прошло в ладони от моей груди.

Начался танец Ужа и Быка, как обозвал наш будущий поединок Алексей.

Морозов яростно наступал, обрушивая на меня град сокрушительных ударов. Он был воплощением грубой, первобытной силы. Ну, а я был ужом, как выразился повар.

Я не отступал, а скользил вокруг него, на границе досягаемости его ударов. Шаг влево, уход корпусом. Шаг вправо, легкий наклон. Движения давались легко, почти без усилий, позволяя его напору уходить в пустоту. Для толпы это выглядело как чудо, как невероятно рискованная игра со смертью. Они ахали каждый раз, когда лезвие топора проходило в волоске от меня.

Вот только это не риск. Я все видел, контролировал ждал. Ждал той самой, главной ошибки, которую он, разозленный и уставший гоняться за тенью, неизбежно должен совершить.

* * *

Минута. Целая минута прошла с начала боя, а огромный, несокрушимый Игорь Морозов не смог нанести ни одного нормального удара. Он стоял в центре ристалища, тяжело дыша, его лицо было багровым от ярости и напряжения. Игорь гонялся за тенью, и эта тень унижала его с каждой секундой. Рев толпы сменился сначала удивленным гулом, а затем – напряженной, недоуменной тишиной.

Все ждали, что будет дальше.

Старый Морозов, сидящий в резном кресле перестал снисходительно улыбаться. Как Демьян, до этого упивавшийся предвкушением, теперь хмурился, не понимая, что происходит.

Игорь Морозов принял решение. В его глазах вспыхнула слепая ярость. Он решил покончить с этим позором одним ударом. Издал рев, больше похожий на рев раненого зверя, чем на боевой клич, и занес свой огромный топор для своего коронного, сокрушительного удара сверху.

Он совершил ту самую ошибку, которую мы ждали. Поставил все на одну карту.

Ярослав видел это. Для него это было как на тренировке.

Топор со свистом, от которого у толпы перехватило дыхание, рухнул вниз, но Ярослав уже был не там. Он снова выполнил то самое, отточенное до автоматизма, движение. Короткий, плавный шаг в сторону, уходя с линии удара.

В тот миг, когда топор с грохотом врезался в землю, а тело Морозова, по инерции, качнулось вперед, на долю секунды потеряв равновесие и раскрыв все свои уязвимые точки, – «уж» нанес удар.

Тело Ярослава, усиленное [Дыханием Сокола], среагировало мгновенно. Это была та самая связка, которую они отрабатывали до кровавого пота.

Первый укол. Его меч, словно живой, метнулся вперед и вверх, точно в незащищенную подмышку вооруженной руки Морозова. Это был не глубокий, а короткий, точный, элегантный укол.

Игорь взревел, но уже не от ярости, а от резкой, пронзительной боли. Он почувствовал, как его правая рука, державшая топор, мгновенно ослабела, словно в нее вонзили раскаленный гвоздь.

Второй укол. Ярослав не дал ему опомниться. Его клинок, выйдя из первой цели, тут же скользнул ниже и вонзился в бок Морозова, под ребра. Снова неглубоко, но невероятно болезненно.

Морозов согнулся, из его горла вырвался хрип. Боль обожгла его, сбивая дыхание. Он попытался развернуться, чтобы ответить, но его тело его не слушалось.

Третий укол. И в этот момент Ярослав нанес последний, решающий удар своей связки. Короткий, режущий удар по задней поверхности бедра его опорной ноги.

Все произошло за одно мгновение. За один удар сердца. Три укола, три вспышки боли в трех разных частях тела.

Игорь Морозов, несокрушимый «бык», рухнул на одно колено. Он смотрел на свою онемевшую, окровавленную руку, на свой бок, на ногу, которая вдруг перестала его держать. Он попытался снова атаковать, подняться, но его движения были теперь медленными, скованными, неуклюжими. Боль и шок парализовали его.

На ристалище и на трибунах воцарилась мертвая тишина.

Никто не мог поверить в то, что они только что увидели. Огромный, могучий Игорь Морозов, который должен был раздавить своего противника, стоял на одном колене, раненый, униженный, а над ним, невредимый, стоял тонкий, поджарый Ярослав.

Улыбка окончательно сползла с лица его отца. Теперь на нем был лишь ужас и недоумение. Демьян выглядел так, словно его только что ударили в солнечное сплетение. А князь Святозар… он медленно, очень медленно, поднялся на ноги, его глаза были прикованы к фигуре сына, и в них горел огонь, которого я не видел еще никогда. Это был не просто шок, а неподдельный восторг.

Тишина взорвалась ревом толпы, но это был уже не рев предвкушения, а рев потрясения. Никто не мог поверить в то, что произошло. Бык Морозовых, их непобедимый чемпион, стоял на одном колене, раненый, а тонкий, как тростинка, Соколов возвышался над ним невредимым.

Игорь Морозов поднялся. Его лицо было искажено гримасой боли и животной ярости. Он посмотрел на кровь, сочившуюся из-под доспеха на его руке и бедре, и взревел снова, на этот раз по-настоящему, как раненый медведь. Бросился вперед, намереваясь стереть позор, раздавить, уничтожить наглого выскочку.

Но бой изменился. Теперь правила диктовал Ярослав.

Он больше не ждал, а полностью перехватил инициативу. Превратился в хищника, который играет со своей раненой, но все еще опасной, добычей. Ярослав танцевал вокруг Морозова, используя свою новообретенную легкость и скорость. Делал ложные выпады, заставляя Игоря раз за разом бросаться в яростные, но бесплодные атаки.

И каждый раз, когда огромный топор со свистом рассекал пустоту, клинок Ярослава, словно ядовитое жало, находил свою цель. Еще один неглубокий, но болезненный укол в уже раненое бедро. Еще одна быстрая, режущая атака по предплечью. Он не пытался нанести смертельный удар, а проводил методичную операцию по демонтажу боевой машины по имени Игорь Морозов.

Точка зрения Алексея

Я стоял в тени у помоста и наблюдал за поединком, но мой мозг работал не как у зрителя, а как у компьютера. Я анализировал бой, видя безупречное исполнение своего плана.

«Так, – отмечал про себя, – эффект [Контроль Адреналина] работает идеально. Ярослав не поддается азарту, не пытается пойти в рубку, хотя видит, что противник ослаблен. Он строго следует тактике. Уклонение, укол, отход. Идеально».

Морозов, взбешенный очередной быстрой атакой, наносит ответный удар, который лишь слегка задевает плечо Ярослава. Княжич даже не морщится.

«[Болевой Порог +20%] в действии. Он почти не чувствует мелких ударов и царапин, которые вывели бы из равновесия обычного бойца. Он может полностью сосредоточиться на атаке и защите».

Каждое движение Ярослава было воплощением моего рецепта. Его глаза, обостренные [Остротой Зрения], видели малейшее движение мышц противника. Его руки, ведомые [Ловкостью], наносили точные удары. Его нервная система, подстегнутая [Скоростью Реакции], работала на запредельных оборотах.

Это было моим творением. Моим шедевром. Идеальный воин, созданный на моей кухне.

Возвращение к поединку

Игорь Морозов превращался из грозного хищника в загнанного, раненого зверя. Он махал своим топором все яростнее, но его удары становились все медленнее, все более отчаянными и предсказуемыми. Кровь, сочившаяся из нескольких неглубоких, но многочисленных ран, пачкала его одежду и ристалище. Боль от поврежденных мышц сковывала его движения. Правая рука плохо слушалась, а раненая нога не давала твердо стоять на земле.

Поединок превратился в избиение. Ярослав, легкий и смертоносный, кружил вокруг своего противника, как змея вокруг раненого быка. Каждый выпад Морозова встречал пустоту, а каждая его ошибка наказывалась быстрыми, болезненными уколами. Кровь, сочившаяся из десятка мелких ран, пропитала его одежду. Он тяжело дышал, его движения стали медленными и отчаянными. Поражение было неминуемо, и это видели все.

Ярослав приготовился нанести финальный удар, который бы окончательно лишил Морозова возможности продолжать бой. Он уклонился от очередного неуклюжего замаха и уже собирался начать движение для контратаки…

Но в этот момент что-то изменилось.

Морозов остановился и шагнул назад. Затем опустил свой топор, его тяжелое, хриплое дыхание разносилось в мертвой тишине повисшей над ристалищем. Потом он поднял голову, и я увидел его глаза. В них больше не было ни ярости, ни боли, ни унижения. В них была лишь пугающая пустота.