Текст книги "Чудовища (СИ)"
Автор книги: Ada King
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
26 – Крестная сила (Михей)
В костры мракобесов на растопку идут люди.
© Виктор Фрайда
Полонянки со связанными руками одна за другой шли впереди. Я замыкал шествие, еле волоча ноги, а сзади шагали чистокровные солдаты, то и дело подгоняя меня древками копий. Грудь и правое плечо все еще болели. Хорошо еще, что чистокровные разрешили Любаве промыть рану и туго перебинтовать.
Не с доброутробия они, супостаты проклятые, позволили рану мою врачевать. Ох, не с доброутробия. Слыхивал я, как они переговаривались, мол, энтого волосатого в Город Солнца приведем, там после всех баб на костре и сожжем. А до того пущай поглядит, как мы его вырожденок огню предавать будем.
Еще в ихнем лагере Любава отвар из трав состряпала, я выпил – хоть немного да полегчало. Хотя внутри все равно жгло и кололо, словно ножом меня резали. Пятно на бинтах поначалу было красное, а теперь стало коричневым. Хорошо. Значит, кровотечение прекратилось.
Так что же хорошего? Все равно меня ведут на казнь. На Великое Всесожжение. Да уж, хорошего мало. Проклятая черная магия. Ушастый истину глаголил, а я не верил. И все думал: где ж такое видано, чтобы гром и огонь из палок-то? А оно вон как обернулось! Значит, опять люди впали во грех изобретательства! Опять будет новая Катастрофа и гнев Господень настигнет род человеческий! А все из-за энтих ученых-колдунов проклятых!
Так почему же Он сразу не изничтожит супостатов? Почему не зарубит сии непотребства на корню? Все милосердствует, Великий. А надобно ли? Зачем позволять души христианские губить? Говаривал батюшка, в страданиях великих душа очищается. И что же мне теперь, смотреть, как Любавушку мою убивать будут?
Нет! Я невольно потянулся связанными руками к нательному крестику. Да только нащупал один обрубок. Глянул на него и вижу: остался от крестика маленький обожженный кусок деревяшки. Видать, черная магия в него угодила. Что же энто получается, черная магия сильнее крестной силы? Но почему?
Сказывают ведь, пути Господни неисповедимы. Но уразуметь сего я не в силах. Разве черные маги сильнее Господа нашего? Что же энто творится-то? Неужели люди никогда так и не преодолеют свою грешную природу? Так и не образумятся? Так и будут пытаться раскрыть Тайны Творения и играть в Богов? Но ведь люди не боги, вот получат они силы невиданные, черной магией запятнанные, сдюжат ли совладать с ними?
Шли мы так два дня и две ночи. Меня уж лихорадить начало. А на привалах Любава все травяные отвары мне готовила. Откуда только травы брала? Вот выпью, и легче становится, а она печально улыбается и по голове меня гладит. Бедняжка моя. И исхудала-то как, нас же не кормили, только воды давали. Слыхивал, как чистокровные говаривали: вырожденцев нельзя кормить, а то боги прогневаются. Что же то за боги такие, коли они велят честной люд голодом морить? Никак бесы, а не боги.
На третий день уж пришли к большущему городищу, высоким частоколом огороженному. Стали заходить чрез врата тяжелые, а там избы деревянные, высоченные, многоярусные! Сроду таких не видывал. Разве что в монастыре, токмо там каменные.
Отвели нас на просторную площадь. А посреди нее три кучи дров с хворостом да столбы. И молодец знатный на помост вышел, в длинном убранстве из шерсти краснопятного оленя и золотой шапке на голове. Воздел руки к небу и глаголит:
– Возрадуемся же, братья и сестры! Сегодня благословенный день! Послали нам боги победу в борьбе со злом и много добра в награду! Сожжем же нечестивцев во славу богов!
– Ура! – толпа закричала, и вижу, повели кого-то из наших к столбам. Привязали к каждому по бабе и давай хворост снизу поджигать.
А у меня руки связаны – даже крестным знамением себя осенить не могу. Я тех троих сразу узнал: Агафья наша, Машка да Авдотья. С детства их в нашей слободе видывал.
Бабы те горели и на всю округу голосили, больно слышать. А как утихли, крикнул я тому на помосте:
– Какие же энто нечестивцы?! Энто же такие же люди, как и вы!
Подошел ко мне тот бородатый со шрамом, у которого нос до сих пор красный, и как засветит мне со всей дури кулаком по морде.
– Мало тебе влетело?! Ишь каков! И как только не издох?!
– Вырожденцы, они таковы, – вторил ему другой голос из толпы, – их бьешь-бьешь, а они все не издыхают! Злая сила в них. Чернобожья!
Какая еще чернобожья сила? Утерся я рукавом, крови-то совсем немного из носа вышло. Видать, не так уж много ее во мне и осталось. Что ж, терять мне нечего, так что я смело им ответствовал:
– Какие же мы вырожденцы? Мы ведь такие же люди, как и вы! Разве вы не видите? А то что выглядим иначе, так что же?! Души-то у нас человеческие! Разве не сказано в Писании, что все люди – братья и сестры?!
– Нет у вас душ! – возразил бородатый, аж слюной брызнул. – Откуда у порождений Чернобога души?! Не братья вы нам! И не сестры! Вас только и можно, что убивать! Чтобы и духу вашего на земле не было!
– Что же мы вам такого сделали?!
– Вы, исчадия Чернобога, мир к Катастрофе привели! Вам за это и отвечать!
Вот так новость! Тут я и опешил. Мы-то мир к Катастрофе привели?! Так разве ж энто мы во грех изобретательства впали? Не они ли из палок своих колдовских намедни гром извергали? Ну я и полюбопытствовал:
– Так разве не ваши ученые-колдуны мир к Катастрофе привели?
– А что с ним спорить? – раздалось из толпы. – Давай его на костер, и поделом! Вон, предыдущие уже догорели.
И правда, пока мы тут спорили, там одни головешки уже остались. Вон голубчики жар лопатами сгребли да новых дров накладывают. Быстро же они!
– Нет, – возразил бородатый. – Давай его бабу на костер!
– Что?! Любавушку?! Нет!
Я попытался ударить подошедшего ратника, но получил такого тулумбаса в живот, что сложился вдвое и повалился на землю. А энти сверху давай меня ногами бить.
Всю жизнь я праведно жил: не воровал, не убивал, чужой жены не желал. Все предписания выполнял. С колодцем лишь нехорошо получилось. Неужто энто все мне из-за него? Я же в монастыре епитимью на себя принял!
И вот лежу я в луже собственной крови, один глаз не видит. Вторым только немного вижу, как Любава на костре горит. Как же так? Почему черная магия сильнее крестной силы? Окровавленными пальцами кое-как нащупываю то, что от крестика осталось, срываю его и бросаю в лужу крови. Тут меня беспамятство и накрывает.
27 – Жажда смерти (Анна)
Я умирал неоднократно,
И смерть дарила мне покой.
Я умирал не безвозвратно,
Я ядом жизни поражен.
© Дмитрий Бычков
На главной площади пылало три костра, и сразу три столба дыма поднимались в небо. Среди языков пламени можно было различить сгорающих людей, все еще крепко привязанных к столбам. Галдящая толпа обступила костры со всех сторон и радостно улюлюкала. Только группка жавшихся друг к другу женщин смотрела со страхом и отчаянием. Перед ними на снегу в красной луже лежал человек, похожий на неандертальца, корчился, харкал кровью и зажимал живот.
– Ярополк, скажи, – начал Ратибор несколько растерянно, – ты уверен, что мы поступаем правильно?
– Разве могут быть сомнения? – отозвался высокий бородач, вытирая припухший нос. Судя по всему, нос ему разбили совсем недавно.
– Ну… Мы же баб на кострах сжигаем. Даже если они вырожденки и исчадия Обители Чернобога, как утверждает его мудрейшество Велимудр…
– Да приумножат боги его славу и благополучие!
– Воистину, – привычно подхватил Ратибор и продолжил: – Ты уверен в том, что убивать людей и грабить их добро правильно?
– Какие глупые вопросы ты задаешь, Ратибор. Что же тут неправильного? Раз мы их победили, значит, боги нам благоволят! Значит, боги того желали! Что же здесь неясного? Боги хотели покарать этих нечестивцев, вот и избрали нас своим орудием!
– Может, оно и так, – подумав, кивнул Ратибор. – Но все же, что нам такого сделали эти бабы? Почему бы не отпустить их?
– Отпустить вырожденок? – нахмурился Ярополк. – К ним же наши ратники входили! Ведомо ли, что родится от такого союза? Ты хочешь, чтобы вырожденцы заселили сей мир и оттеснили нас на край света?
– Нет, конечно.
– Ну то-то ж и воно! Вырожденки чистого приплода не дадут. Все-то у них что ни зверь, то полузверь родится. А от союза чистокровного с вырожденкой и подавно. Небось, получится еще худшее чудовище, чем сами вырожденцы!
– Как знать?
– А разве ж ты не помнишь, что приносили наши бабы, коих бес попутал с вырожденцами? Ничего хорошего! Мы должны блюсти чистоту крови и сжигать нечестивцев во славу богов!
Ратибор только тяжело вздохнул, но ничего не ответил.
Я переключила микродрон на автопилот и сняла нейроинтерфейс. Поднявшись, направилась к капитану. Он, как обычно, находился в центре управления.
– Карим, – начала я, когда дверь за мною закрылась, – я полагаю, мы не должны закрывать глаза на тяготы жизни аборигенов, ведь они такие же люди, как и мы! Но пока мы здесь наслаждаемся комфортом и безопасностью, они убивают друг друга!
– Я думал, мы уже закрыли эту тему, – нахмурился капитан.
– Теперь, когда мы поймали метаморфа и он больше не представляет угрозы, можно приземлиться и вступить в контакт с аборигенами.
– Как ты себе это представляешь? Здравствуйте, мы ваши боги? Ты выяснила причину мутаций вырожденцев?
– Нет.
– Что, если они заразны?
– Касаемо инфекций я все тщательно проверила. Теперь, когда мы сделали все прививки, угрозы отсутствуют.
– Первые колонисты примерно то же думали о перспективах колонизации Земли-12, а потом оказалось, что, помимо безобидной фауны, на планете водятся еще и метаморфы.
– Чтобы узнать причины необычных мутаций, нужно приземлиться и тщательно обследовать хотя бы нескольких вырожденцев. Иначе мы так никогда и не узнаем.
– Что, если на планете остались метаморфы? Что, если они захватят наш корабль и отправятся к планетам, населенным людьми?
– Но ведь нет никаких признаков того, что там есть метаморфы…
– Примерно то же первые колонисты и думали, когда впервые ступили на Землю-12. Но допустим, их там нет. Что, если Ио или его детеныш сбегут? Что, если Кирилл окажется метаморфом? Мы подвергнем опасности целую планету.
– Обнаружена фатальная неисправность, – раздался голос Эльзы, и по мониторам побежали красные строки.
– Что за неисправность, Эльза?! – заметно напрягся Карим.
– Повреждены бортовая система гравитации и система защиты от астероидов, – ответил искин.
– Соедини меня с Заком, – скомандовал капитан, и через секунду на голографическом экране уже виднелось удивленное чешуйчатое лицо со взъерошенными красными волосами.
– Ты же когда-то был механиком, Зак? – спросил капитан.
– Да, это моя первая профе…
– Ну так вот, бери Пако и дуй в пятый отсек, там что-то с системой гравитации и защитой от астероидов.
– Понял, – сообщил Зак и сразу отключился.
– Если неисправности и правда серьезные, значит, твоя мечта о контакте осуществится, – заметил Карим.
Я вышла из центра управления и направилась в лабораторию. Капитан прав, без системы гравитации мы не сможем долго находиться в космосе, ни наш космолет, ни его экипаж на такое не рассчитаны. А если еще и система защиты от астероидов отключится – любая группка пролетающих по своим делам космических булыжников или дрейфующий на орбите мусор может окончательно вывести из строя нашу жестянку. К слову сказать, мелкого мусора после взрыва космолета колонистов здесь осталось изрядно.
Войдя в лабораторию, я остановилась около 3D-принтера и быстро нажала несколько кнопок на голографическом экране. 3D-принтер охотно зажужжал и через несколько минут выдал красную капсулу со смертельно опасным вирусом. Я запила ее водой.
Меня убили и распечатали снова. Удивительное дело быть всего лишь копией. Я-то чувствую себя оригиналом! Если бы я не помнила, как очнулась в 3D-принтере, то никогда бы не поверила, что настоящая Анна умерла, а я просто ее копия. Но ведь копия унаследовала все особенности оригинала и стремление к смерти тоже.
3D-принтер распечатал мое тело без вируса, в стандартный набор входили только симбиотические микробы и несколько медицинских нанороботов, от которых я сразу избавилась. Мне ведь нужны микроскопические товарищи, намеренные меня убить, а не защищать от инфекций. Надеюсь, на этот раз меня больше не распечатают!
28 – Пофиксить баги (Ио)
Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок.
© Конфуций
– Он не стал жрать детеныша, – сообщил Диодор, – напротив, он кормил его своей плотью.
– И что? – нахмурился Крес. – Говорю же вам, эти твари очень хитрые! Он просто пытается убедить вас в своей безобидности! Втереться в доверие! Я их хорошо знаю!
И посмотрел на меня злобно. Недобро посмотрел. Но мне все стало как-то безразлично, я превратился в живой скелет. Висящий в воздухе скелет со все еще голодным ребенком.
– Он сказал, что чем больше массы он теряет, тем меньше вероятность восстановления тех, кого он сожрал.
– Вот как? – презрительно бросил Крес. – Но для того, чтобы он восстановил сожранных, нужно как-то переместить его в медотсек. Вы правда желаете так рискнуть?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Диодор. – Я ему доверяю.
– Это просто безумие какое-то, – нервно ухмыльнулся Крес, – а что, если он сбежит?! Нам же вскоре придется совершить вынужденную посадку! Смотрите, какой он худой! От голода эти твари звереют!
За Кресом стоял робот Серафим, с тех пор как его починили, медный робот стал тенью Креса. Ходит за ним, следит, чтобы Крес ничего не ел. Как метаморфу, должно быть, тяжело без еды.
Впрочем, Крес – метаморф такого уровня, что ему уже, наверное, безразлично. Он может и недельку поголодать почти без потери веса. А сколько он сможет выдержать без метаморфоз так, чтобы не стабилизироваться? Раз он сказал капитану про срок в три дня, значит, больше.
– Накормим его, пока он в антиграве, и отправим в медотсек, – предложил Диодор.
Крес только безнадежно взмахнул руками. В грузовой отсек вошла Анна с горой свежей выпечки на подносе.
– Вот, только что насинтезировала, – сообщила она и бросила мне пирожок. – Наших соратников ведь все еще можно восстановить?
Я молча кивнул и, схватив пирожок, отдал его детенышу. Мой желудок возмущенно скрутился в узел, мол, да как ты смел?! Второй пирожок я запихнул в него прямо сквозь кожу. И так много раз: один – детенышу, другой – в желудок. Организм впитывал новую биомассу, словно губка воду в знойный день, и я почувствовал, как клетки начали «оживать».
– Разве вы не должны сообщить капитану о том, что здесь происходит? – недобро заметил Крес.
– А что здесь происходит? – парировал Диодор. – Мы укрепляем симбиотическую связь с внеземной разумной формой жизни и собираемся вернуть своих соратников.
– Вы рискуете своими жизнями!
– Он заботится о своем детеныше, – констатировала Анна. – Если мы оставим малыша у себя, он не станет им рисковать. Правда, Ио?
– Конечно, – кивнул я, отдавая малышу очередной пирожок.
– Какая самонадеянность! – злобно фыркнул Крес.
– И все же капитану надо сообщить, – заметил Зак.
– Само собой, – согласилась Анна и, похоже, начала набирать капитана в дополненной реальности, некоторое время она препиралась с Каримом, после чего выдала: – Он настоял на использовании электромета.
Спустя всего несколько секунд поднос Анны опустел, а в грузовой отсек вошел Карим:
– Какого черта здесь происходит?
– Мы решили, что чем быстрее мы восстановим членов экипажа, тем лучше, – сообщил Зак.
Карим молча подошел ближе, медленно вытащил электромет из кобуры. Словно в замедленной съемке я видел, как он снимал оружие с предохранителя, и то замерцало разноцветными индикаторами. Еще мгновение, и в меня вонзилась искусственная «молния».
Вероятно, я терял сознание, потому что дальше все словно поплыло в тумане…
Потолок грузового отсека… Меня куда-то тащат за ногу… Ах, это же медный робот. Карим с Кресом идут за мной, а перед глазами мелькает дуло электромета.
Все мутнеет, двоится и плывет куда-то в сторону. Похоже, я опять потерял сознание. Потому что следующее, что помню, – это как я сижу, развалившись в кресле, а к моей голове подключают какие-то холодные штуки.
– Где я? – тихо стону пересохшими губами.
– В медотсеке, – отвечает Зак, – Ио, я хочу, чтобы ты сейчас проделал все то, что ты делал, когда восстанавливал Анну, только с тем, кого ты сожрал первым.
Вижу, как он двоится и расплывается.
– Ио! – громче обращается ко мне Зак. – Ты помнишь, кого ты сожрал первым?
Что? Я? Сожрал? Первым? Да, помню, как только я осознал себя отдельным существом посреди большого и враждебного мира… Первое, что я нашел из съедобного, были шустрые насекомые с очень жесткой и невкусной шкуркой…
– Муравьи, – тихо отвечаю, хотя те насекомые отличались от земных…
– Что? – хмурится Зак.
А я добавляю:
– Огромные такие, но, когда я вырос, больше не встречал таких больших муравьев. Только маленьких…
– Что он несет? – обращается Зак к кому-то рядом. Я не могу разглядеть к кому, все расплывается.
– Потом меня нашел родитель, и мы охотились вместе. Он учил меня всему, пока не пришел Крес…
– Похоже, разряд тока после длительного голодания оказался слишком сильным, – раздается женский голос, и к моему лицу подносят что-то вкусно пахнущее: – Вот, попробуй это.
Хватаю губами трубку и втягиваю в себя питательный раствор. На вкус как клубника…
– Это протеиновый коктейль, как раз только что досинтезировался, – сообщает все тот же голос, и я наконец вижу его обладательницу: красивую самку человека со светлыми волосами и большими голубыми глазами.
– Что такая красивая самка человека делает на этой Богом забытой планете? – интересуюсь, улыбаясь.
– Ио! Сконцентрируйся! – возмущается Анна и отвешивает мне пощечину.
Сознание немного проясняется, а щека начинает пылать.
– Ты помнишь, кого ты сожрал первым на космолете «Магеллан 345»? – сверлит меня взглядом Зак.
– Женьку! Того извращенца… – отвечаю.
– Ты можешь его восстановить, так же, как и Анну?
– Думаю, да, – хмурюсь я и с трудом вспоминаю: надо метаморфировать мозг Макса в мозг Жени. Потом еще несколько клеток. Так, чтобы можно было снять ДНК. Главное, устранить свое сознание из мозга Жени, чтобы в копию личности записались только его воспоминания, а не мои.
– Тогда сделай это, Ио! – требует Анна.
И я улыбаюсь:
– Конечно, дорогая.
Анна почему-то вздрагивает, отстраняется и испуганно шепчет:
– Он сказал это… голосом Алекса! Зак, ты слышал?!
– Да, Анна! – отвечает иланин, возясь с аппаратурой. – Тебе показалось. Лучше вон, помоги мне.
Теперь они вместе возятся с аппаратурой, а я отдаю клеткам мозга приказ метаморфировать в клетки Жени. Компьютер натужно гудит, записывая все эти мысли и воспоминания в электронную копию личности. «Тушу» иммунитет и метаморфирую руку Макса в руку Евгения, Зак сосредоточенно берет из нее пробы ДНК. Главное, не потерять контроль и не метаморфировать в какую-нибудь кракозябру, чтобы импланты не сползли куда-нибудь в печенку, а то я же их потом не верну.
Восстановление Жени заняло несколько часов. Почти все это время я пил питательные коктейли через трубочку, так что около меня на полу образовалась целая куча пластиковых стаканов. Впрочем, Анна время от времени выбрасывала их и приносила из 3D-принтера новые. А Карим бдел в нескольких метрах от меня, держа наготове электромет.
И вот саркофаг 3D-принтера с шелестом открылся, оттуда вырвался пар, и чья-то рука схватила край саркофага. Женя поднялся и удивленно осмотрелся.
– С возвращением, Женя! – радостно воскликнули присутствующие.
А он смотрел недоуменно и даже несколько смущенно. Похоже, вообще не понимал, что происходит. Оно и не странно, много ли мы понимаем, когда приходим в этот мир?
Черт, а я ведь помню этого парня! Ну и шалунишка же он! Его соратники не знают! А я все знаю! Все его потаенные мысли… Ну и чудовища эти людишки… По крайней мере, некоторые из них.
29 – Мстить или не мстить? (Михей)
Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
© «Гамлет» Шекспир.
В памяти запечатлелась лучезарная улыбка и звонкий смех, волосы, подобные крылу ярохвостки, и стройный стан, и нежность рук… Три пары грудей! Три пары грудей – особенно! Но еще и длинные зимние вечера, в которые я учил ее грамоте. Любавушка быстро схватывала, интересно было послушать, как она милым нежным голосочком читала стихи из маменькиной тетрадки:
– «Жил осьминог со своей осьминожкой». Ой! Михей, так энто же про новых людей! Про разнообразных, что опосля Катастрофы появилися. Но ты вообрази себе энто диво дивное! Человек с осемью ногами! Видано ли такое? И каково же энто?! И жена у него такая же.
– Ты, Любавушка, далее читай, – попросил я.
– «И было у них осьминожков немножко». Вона оно как! И детишки у них такие же! Все в маменьку с папенькой! Но как же энто? Осемь ножек! Ты себе представить такое годен?
– А чаго же тут такова? – удивился я. – Есть же люди с рогами, шерстью и хвостами, вонна жонка Ерофеева и вовсе намедни дитятко с копытами родила. Токмо оно сразу дух испустило. А у Федьки-то Прохорова две головы! Чаго же тут такова дивного в осьми ножках?
– «Все они были разного цвета: первый – зеленый, второй – фиолетовый, третий – как зебра, весь полосатый». Михей, а что такое зебра?
– Ну, – я почесал репу, – энто до Катастрофы такое было. Сейчас уже никто и не помнит. Но ты далее читай!
Она и читала, не по складам уже, а, как водится, быстро. А когда дошла до момента: «Была у детишек плохая черта: они, как хотели, меняли цвета», – опять заволновалась:
– Михей, да ты вообрази! Энти новые еще и цвет кожи менять умели! Как же энто?
– Сказывают, бывают люди дюжие, аки кони рогатые, быстрые, что те олени белопятные, крысоловы и вовсе ночью видят аки мы днем. А бывают и такие, которые в лицо кому плюнут – у того и ожог останется.
– Ожог?! – округлила глаза она.
– А то! Так чего же бы и цвета некоторым не менять? Батюшка ведь сказывал, что, когда гнев Господень на людей пал, сжалился Великий да благословил несчастных и облагодетельствовал некоторых дарами обильными.
Старые добрые времена. Как бы сейчас хотелось вернуть их да навсегда там и остаться. А тогда ведь казалось, что все время чего-то не хватает: вона лошадей бы еще завести да огород распахать, да к сеновалу крышу починить. И все время так, вот еще энто, и тогда уже счастье. А время-то уходило, уходило родимое! Откуда же мне тогда было ведать, что я был счастлив?
Нет более Любавушки. Я не уберег, не защитил. Неужели все из-за колодца? Нет, не может такого быть. Что же энто за Бог такой? Почему он нас карает, а чистокровным попустительствует? Неужто они милее его сердцу? Не от того ли именно мы приняли на себя его гнев и изменились? «Не все мы умрем, но все изменимся…»
Лежа на красном от крови снегу, я смотрел, как догорают костры. Столбы дыма тянулись в темнеющее небо. Ангелы Господни уже начали зажигать звезды на небосклоне, и одна из них была особо яркой. Все увеличивалась… Что же энто? Вон она уже стала как пятак, а теперь размером с луну!
Люди тоже заметили дивное светило и начали тыкать в него пальцами, шумно галдеть и беспокоиться. Видано ли такое, чтобы звезда росла, не переставая?!
Вскоре поднялся ветер, и нестерпимый гул наполнил воздух. Звезда оказалась чем-то большим, отливающим металлом, и оно опускалось на землю!
– Боги! – закричал с помоста тот мужик в длинных одеждах из шкуры краснопятного оленя и с дурацкой золотой шапкой на голове. – Боги посетили наш мир! Они спускаются с небес, дабы приветствовать сыновей своих благочестивых!
Возбужденная толпа завизжала от восторга, многие падали на колени и прикладывались лбами к земле. Боги? Я взглянул в небо, туда, откуда приближался металлический диск. Может, Бог? В богов ихних я не верю, разве что в одного. Но стал бы он посещать наш мир? Хотя нет, в одного теперь уже тоже не верю!
Поднявшись, я огляделся вокруг: толпа чистокровных вся как один пала ниц. А вот и тот бородатый со шрамом и чья-то секира, уроненная на землю. Хороша секира. Я поднял ее и взглянул на спину бородатого, который, как все, пал на колени и приложился лбом о землю. Убить его сейчас и отомстить за Любаву – что может быть проще? Силушку-то в руках я все еще чувствовал. Хребет супостату с легкостью сдюжил бы переломить.
Я еще раз взглянул на секиру, на хищный изгиб ее лезвия. Коли убью его, разве вернет мне то Любаву? Разве уймет боль сердца моего? Погублю еще одну жизнь, еще одна баба плакать будет. Али, может, и детишки малые? Нет. Тяжело вздохнув, я выронил секиру. Пусть они и чудовища, но я-то не они, не буду плодить страдания!
