Текст книги "Чудовища (СИ)"
Автор книги: Ada King
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
21 – Метанойя (Ио)
Только люди способны к покаянию, нелюди вины не чувствуют, потому и не раскаиваются.
© Валентин Рычков
И как я раньше не подумал о том, что Анна его детеныш? Я совсем забыл, что двуногие сильно привязываются друг к другу, даже взрослые. Понятно, когда детеныш – к родителю, ну, иногда и родитель к детенышу тоже может. Но взрослые… У нас такое редко. Взрослый ведь может и сожрать.
Пытаюсь учитывать, что люди отличаются от нас, но постоянно что-то упускаю. И что теперь делать? Диодор так расстроился. Я и представить не мог, что он может плакать. Я знаю, что такое плакать, из памяти тех, кого сожрал. Когда просматривал их воспоминания, иногда такую сильную боль чувствовал. И как они с этим живут?
Анна меня и вовсе поразила. Я когда поглотил ее, так и замер в полном недоумении. Как вообще можно хотеть себя убить? Желать себе полного уничтожения. И как в ней помещалось столько боли? Голова чуть не взорвалась. Все из-за смерти Алекса. Оказывается, все это время она медленно умирала по своей же воле. Я раньше и подумать не мог, что моя охота может причинить кому-то столько страданий.
Потом еще остальные в комнату ворвались. А я уже там, в образе Макса. Все так засуетились, а я стою в полнейшем недоумении, вижу: Диодор плачет, и я не способен что-то изменить. Я уже сделал ужасную ошибку и не могу вернуть все назад. И, главное, зачем? Я же не был голоден. Все из-за любопытства. Меня заинтересовал Алекс, и я хотел понять Анну. Любопытство и стремление к бессмертию.
Нет, это все слишком ужасно. Но ведь как такое может быть, чтобы смерть одного существа причиняла столько боли другому? Когда еще на своей планете животных жрал, у них никогда такого не было. Все только за свои шкуры боялись. За других – никогда, разве что за детенышей. Да и то только пока те маленькие, мы же тоже о детенышах заботимся, пока те не вырастут, очень редко бывает, чтобы взрослые метаморфы дружили. Я совсем забыл, что у людей не так – они всю жизнь к детенышам привязаны.
А тут такое, я и подумать не мог, что стал причиной стольких страданий. Как? Как же так? Я ведь просто был голоден, хотел обрести бессмертие, ну и еще это любопытство. Диодор теперь меня ненавидит? Наверняка. Как жаль. Что же делать?
– Макс, ты как? – неожиданно положил мне руку на плечо Зак Далмасский.
Я так ничего и не ответил, а он продолжил:
– Я тебя так понимаю, я тоже привязался к Анне, но мы должны быть сильными. То мерзкое чудовище еще за все заплатит.
– Конечно, – кивнул я, развернулся и ушел.
И какой теперь смысл во всех тех знаниях, к которым я так неистово стремился? Ну вот я и узнал о людях. И теперь мне хочется забыть! Хочется оставить позади боль Анны. Но она живет во мне, мучает изнутри. Я узнал, что хотел. Доволен ли я? Нет! Я потерял кое-что более важное. Душевный покой. Доверие Диодора…
Знал бы я тогда, еще на космолете колонистов, что смерть Алекса причинит столько боли другому живому существу…
То что?! Господи, Ио! Ты жил на одной траве много лет! Тебе ничего не оставалось, кроме как сожрать того человека!
Я мог бы с ним поговорить. Принять облик человека и просто пообщаться, объяснить ему все, сказать, что мне нужна еда. Вместе мы бы что-то придумали. Вместе. Как человек и иланин или как пищеварительная система человека и живущие в ней микроорганизмы. Симбиоз. У людей это хорошо получается.
А как же бессмертие? Ты же к нему совсем близок! Опомнись, Ио! Тебе никто не нужен! Ты силен, а они слабы. Тебе нужна только сила и бессмертие!
Какой в этом смысл, если из-за меня столько страданий? Недавно я приобрел нечто ценное. Диодор так отнесся ко мне, попытался понять, это было необычно. Очень необычно и интересно! Я мог бы познать кое-что новое. Но я все испортил! Я просто взял и все разрушил!
И поделом! Они сами виноваты! Они пытались тебя убить! Да и сейчас, узнай они, кто ты, разве не попытаются?
Их можно понять, особенно Диодора. Хотя он даже сейчас, казалось, не ненавидел меня. Только переживал боль из-за потери детеныша. Если бы я раньше знал…
То что? Умер бы с голоду? Стабилизировался бы? Не дури. Это все от переедания: слишком много человеческих воспоминаний за раз сбили тебя с панталыку. Подожди немного, пусть это все уляжется, тогда тебя отпустит.
Я хорошо понимаю боль Диодора. Я ведь тоже потерял близкое создание. Моего родителя. Тогда мне тоже было больно, а также страшно и одиноко. Я бы хотел, чтобы больше никто не переживал ничего подобного.
Это не твои проблемы! Подумай о себе! А они пусть сами о себе думают! Какое тебе вообще до них дело?
Я бы хотел продолжить общение с Диодором. Я чувствую, у него есть то понимание, которое нужно мне.
Так сожри его!
Что, если это не прибавит мне понимания? Что, если поглощая чужое понимание, я упускаю кое-что важное? Что, если Диодор прав, и есть знание, которое простым поглощением чужих жизней не понять?
Глупости! Вздор! Он просто пытался задурить тебе голову!
Что, если нет? Сожрать-то его я всегда успею. Он ведь даже оружием воспользоваться не попытался, хотя оно висело у него на поясе. Нет, Диодора жрать я не буду. По крайней мере, пока что.
И что? В любом случае он больше не будет тебе доверять! Думаешь, ты еще сможешь с ним поговорить? Ты для него всегда будешь убийцей его детеныша!
Кажется, я знаю, как все исправить.
Прибавив шагу, я заспешил в медотсек.
Из человеческих воспоминаний я многое узнал об их науке. Они умеют копировать воспоминания и даже делать целые электронные копии личностей. Ведь что такое личность? Всего-то набор воспоминаний, навыков и привычек. Ну и еще некоторые врожденные параметры, такие как рефлексы, инстинкты и темперамент. Я ничего не упустил? Да, все, чем мы являемся, – это просто информация. И ее можно переписать на другой носитель!
В медотсеке я надел на голову нейроэнцелограф и метаморфировал мозг Макса в мозг Анны. Проделывать такие фокусы внутри чужого тела чрезвычайно сложно. Это, можно сказать, навык, относящийся к высшим ступеням Искусства. Ведь может начаться иммунная реакция или еще какие-нибудь осложнения. Иммунную систему я на всякий случай «притушил».
Открыв менюшку нейроэнцелографа на голографическом экране, я нажал кнопку «Начать запись личности», и она, вспыхнув ярко-синим, исчезла. Вместо нее появилась надпись «Запись электронной копии личности» и ползунок прогресса. Я сел в кресло и приготовился ждать, а нейроэнцелограф тем временем натужно загудел. Пропускная способность этого устройства, конечно, чрезвычайно велика, но и личность тоже немаленькая. Если верить человеческим ученым, она занимает около петабайта.
Главное, чтобы эта машина вместе с воспоминания Анны не записала и мои воспоминания, или других моих жертв. А то получится не Анна, а какая-то химера. Впрочем, не должна бы, я же метаморф – мыслю не мозгом, а всем телом, чужие воспоминания у меня тоже хранятся по всему телу, словно в голограмме. Ну и я могу сконцентрировать их в одном месте, вот, как сейчас, переместил все, что касалось Анны, в мозг.
Ох уж это ощущение, что во мне живет много личностей, но все они не имеют полномочий управлять телом. Словно тараканы, застывшие в янтаре. Впрочем, я давно привык и прекрасно научился пользоваться преимуществами, которые дает такая особенность.
– Макс? Что ты делаешь? – В лабораторию вошел Зак Далмасский и, удивленный, застыл в дверях.
– Электронную копию личности.
– Зачем?
– Что, если чудовище сожрет и меня? Вам ведь нужен будет компьютерщик, – солгал я.
Зак только уважительно кивнул и ушел. Люди, да и илане, опасаются делать свои копии, чтобы впоследствии не возникло юридических проблем из-за собственности и других прав. А то доказывай потом, кто из вас копия, а кто оригинал.
Когда наблюдал саморефлексию Анны, просмотрел несколько ее воспоминаний: почти все с Алексом. Возможно, я и объелся, и находился под сильным влиянием от чрезмерного количества человеческих воспоминаний, но тогда мне тоже захотелось быть вот таким: легким и спокойным. Заботиться о ком-то и не думать слишком много о себе и своей судьбе. Не ломиться к бессмертию в будущем, а просто жить сейчас.
Удивительно, насколько счастливым может быть человек, который заботится о счастье других и совершенно не беспокоится о своем собственном. Никаких страхов, никакого одиночества. Как они этого достигли?
Когда копирование закончилось, я подошел к 3D-принтеру и метаморфировал руку Макса в руку Анны. После чего взял с нее образцы ДНК, как ядерной, так и митохондриальной, а также скопировал некоторые эпигенетические характеристики. Ведь что такое человек, если не информация, закодированная в двух спиралевидных молекулах?
Введя в медицинский 3D-принтер нужные команды, я начал процесс распечатки. Принтер работал, восстанавливая Анну, молекулу за молекулой, а ее личность подгружалась из электронной копии. Конечно же, я не переносил в мозг Анны воспоминания о ее нескольких последних минутах жизни, но все равно волновался – что, если вместо нее получится химера?
Спустя несколько часов металлический саркофаг 3D-принтера поднял тяжелую крышку, и за повалившим из него паром я рассмотрел лицо Анны. Она открыла глаза и взглянула на меня.
22 – Истребитель чудовищ (Диодор)
Воистину, широки врата, ведущие к погибели, и многие идут в них; и лишь узкие тропы обещают спасение.
© Тибетская Книга Мертвых
Я уж думал, ничто не может меня сильно расстроить или вывести из себя, но, сжимая плазмомет и пытаясь прицелиться в отпрыска той мерзкой твари, неистово закричал:
– Отпусти!
А капитан держал мою руку и пытался мне помешать:
– Прекратите! Это не поможет!
– Так он хоть перестанет прятаться! – возразил я и громче добавил: – Эй, чудовище! Иди спаси свое отродье!
Почти прицелившись, я выстрелил. Но капитан оказался сильнее, и пучок горячей плазмы угодил в стену повыше мерзкого комка плоти в антиграве. Отродье судорожно сжалось, а на стене осталось черное дымящееся пятно.
– Я, капитан этого корабля, приказываю вам немедленно отдать мне плазмомет!
– Ну уж нет, я заставлю эту тварь прийти! – Я, конечно, понимал, каковы будут последствия, но не забеспокоился бы, даже если бы капитан решил меня убить.
– А как же принцип ненасилия?!
– Оно убило мою дочь!
– Но вы же говорили, что чудовище – просто испуганный и одинокий подросток! Почему бы не попытаться его понять?!
Тут подоспел Зак и бросился капитану на помощь. Вместе они отобрали плазмомет и отбросили меня к стене.
– Разве не вы говорили, что все мы люди, кто смертен и разумен? – поинтересовался капитан. – Или вы можете практиковать ненасилие, только пока чудовище убивает не ваших близких?
– К сожалению, иногда необходимо прибегать к насилию, – тяжело дыша, заметил я, – чтобы избежать еще бо́льшего.
Да, не хотелось это признавать. Даже не хотелось об этом думать, но, к сожалению, это так. Мы и себя-то не можем изменить, а другого человека и подавно. Тогда что остается делать со всякого рода преступниками и моральными уродами?
– Вы отправляетесь в свою комнату и не выйдете оттуда, пока я вам не разрешу, – заметил капитан и весьма выразительно посмотрел на иланина по имени Зак.
Тот тяжело вздохнул, но все же грубо взял меня под локоть. Тут же в лабораторию вбежал Патрик и радостно воскликнул:
– Послание Анны подтвердилось! Там и правда есть гибернационная капсула!
Зак застыл на месте, мы с ним переглянулись, и он произнес:
– Лучше не запирать Диодора, тем более что он уже передумал стрелять в детеныша. Разве не так? – поинтересовался он с нажимом.
– Конечно, передумал, – кивнул я, хотя руки так и чесались, но оружие у меня ведь забрали, а под арест как-то не хотелось.
– К тому же нам может понадобиться его помощь с гибернационной капсулой, – добавил Зак.
Подумав несколько секунд, капитан ответил:
– Ладно, пусть останется, но носить оружие он больше не будет.
– Благодарю, – молвил я, освобождая локоть от крепкой хватки красноволосого иланина.
– Пойдем, глянем, что там за гибернационная капсула, – сухо произнес капитан, и мы проследовали за Патриком к большому монитору в центре управления.
– Вот, – сказал он, взволнованно тыкая в голографические кнопки. Картинка на экране, изображавшая черную бесконечность со светлым пятном посредине, стала приближаться. Вскоре в светлом продолговатом пятне уже можно было рассмотреть четкие линии и надпись «Новые Горизонты 42».
– Да! Это капсула из той станции! – радостно заметил Зак.
– Давайте побыстрее затащим ее на борт! – добавил Патрик.
– Хотел бы разделить ваше воодушевление, господа, – хмуро рассматривая изображение на экране, заметил капитан, – но что, если там еще одно чудовище?
– А что, если человек? – парировал Патрик. – Мы же не можем бросить человека в беде!
– Конечно, не можем! – подтвердил Зак, взволнованно теребя красную шевелюру. – Это бы противоречило «Кодексу чести космонавта».
– Напомните-ка мне, скольких наших соратников сожрало то чудовище? – не отступал капитан.
– Что, если там человек, который знает, как победить чудовище? – поднял чешуйчатые брови Зак.
– Мы можем посадить его под арест и допросить, пока не прояснится, кто он, – заметил Патрик.
– Что ж, пожалуй, так и поступим, – согласился капитан, – только вот, если там чудовище, арест не сильно поможет. Вспомните, как шустро передвигался по водопроводу наш «старый приятель».
– Мы можем приставить к нему Серафима, – предложил Патрик, – ведь Пако его уже почти починил.
– Хорошая идея! – радостно воскликнул Зак. – Роботу и сон не нужен! Идеальный сторож!
– Да, – кивнул Патрик и, искоса посмотрев на капитана, добавил: – Как жаль, что мы не взяли с собой роботов в эту экспедицию.
– Ну все! Хватит! – не выдержал капитан. – Всем приготовиться к захвату гибернационной капсулы!
Зак побежал к своему месту и начал тыкать в голографические кнопки, а капитан сел в свое кресло. Только я остался стоять как был, сверля взглядом главный монитор. На нем виднелась маленькая отважная капсула, бороздящая бескрайние просторы космоса.
Через полчаса наш космолет захватил капсулу, а спустя еще несколько минут мы уже лицезрели ее посреди просторного отсека. Капитан, иланин Зак, Патрик и я столпились вокруг. Похоже, каждый пытался понять, что же скрывает эта древняя штуковина – смерть или спасение?
Открыв капсулу, мы увидели человека, пребывающего в глубоком гибернационном сне. Мужчина средних лет обладал строгими чертами лица, черными волосами и небольшим шрамом, пересекающим бровь. Весьма странная отметина, учитывая современные возможности пластической хирургии. Конечно же, я сразу узнал в этом человеке того офицера косморазведки из голографического послания.
– Зак, – наконец нарушил тишину капитан, – вы с Анной ведь искали способ отличить чудовище от человека на клеточном уровне?
– Да, – ответил иланин, – но поиски пока не увенчались успехом. Со временем исчезали любые различия между настоящими тканями и мимикрирующими.
А я вспомнил:
– Ио говорил, что если он прекратит метаморфировать, то стабилизируется и окончательно станет тем, кого имитирует.
– Действительно, – заметил капитан, – но пока он не стабилизировался, отличия все-таки есть?
– Сложный вопрос, – нахмурился Зак. – В любом случае я могу взять образцы тканей и все тщательно проверить.
– Отлично, – кивнул капитан, и Зак поспешил за необходимыми инструментами.
Вскоре все пробы были сняты, и чужака перенесли в реабилитационный отсек, где начался процесс выведения из гибернации.
– Здравствуйте, – улыбнулся капитан, склонившись над лежавшим на кушетке незнакомцем. К нему была подключена масса приборов поддержания жизнедеятельности. – Вы находитесь на научно-исследовательском космолете «Магеллан 345», я его капитан Волков Карим Рамилевич.
Незнакомец промычал что-то нечленораздельное и, повернув голову, опять закрыл глаза. Видимо, вернулся в объятия Морфея.
– Похоже, долго он пробыл в гибернации, раз так медленно приходит в себя, – заметил Зак, регулируя что-то на медицинской аппаратуре.
– Вовсе не обязательно, – возразил Патрик. – Колонизаторский корабль «Новые Горизонты 42» был создан очень давно, больше столетия назад, у него чертовски старые системы гибернации. Можно даже сказать, безнадежно устаревшие. Хорошо еще, что этот, – он кивнул на незнакомца, – в живых остался.
– А что там с тем роботом? Как же его, черт… Имя еще такое дурацкое… – нахмурился капитан.
– Серафим, – подсказал я.
– Точно! – подхватил капитан. – Что там с Серафимом?
Пако, задумчиво ковырявшийся щупальцами в медном роботе, отстраненно сообщил:
– Пако работает.
– Я это уже слышал, а можно поконкретнее? – потребовал капитан.
– Тридцать пять минут двадцать три секунды до первого теста функциональности нижних конечностей, – ответил Пако.
Капитан беспомощно вздохнул, а Зак улыбнулся и заметил:
– Вот это конкретика! Было бы еще конкретнее, да некуда.
Чужак замычал и беспокойно заворочал головой. Вскоре в его мычании можно было различить слова:
– Они идут… твари… каждый! Каждый может быть врагом!
– Спокойно! – скомандовал капитан. – Сейчас вы в безопасности!
– Кто вы?! – выкрикнул незнакомец, распахнув глаза.
– Капитан научно-исследовательского корабля «Магеллан 345» Волков Карим Рамилевич!
Незнакомец выглядел растерянным или, скорее, испуганным. Выпучив глаза, он судорожно осматривал все вокруг. Нервно отшатнулся, когда увидел Зака, а тот только улыбнулся и заметил:
– Да, я иланин. Гуманоидная форма жизни с планеты ИРИДА-17.
– Где я? – слабым голосом спросил незнакомец.
– На борту научно-исследовательского корабля «Магеллан 345», – терпеливо повторил капитан и тоже улыбнулся, что показалось совсем уж необычным.
– А как же «Новые Горизонты»? Где Игорь Назарович? А Василий? Серый? Лёха? Где они?
– Спокойно, – опять скомандовал капитан, – мы вынули вас из гибернационной капсулы. Остальных членов экипажа «Новых Горизонтов» пока не обнаружено. Как вас звать?
– Кирилл… Кирилл Васильевич Леонов. Можно просто Кир. – Помедлив, он добавил: – Офицер косморазведки…
– Скажите, Кирилл Васильевич, вам что-то известно о чудовищах, жрущих все, что шевелится, и принимающих облик любого существа?
– Метаморфы?! – округлил глаза Кирилл. – О Господи! Жуткие твари! Вы их видели?!
– Спокойно, Кир, – попытался успокоить его Зак, – вам сейчас нельзя волноваться.
– Знаете ли вы, какой сейчас год? – все так же невозмутимо продолжал капитан.
– Две тысячи двести девяносто четвертый…
– Почти столетие назад, – тихо поразился Патрик.
– Вот, а еще говоришь, устаревшая система гибернации, – скривился Зак. – Когда-то делали на совесть, не то что сейчас.
– Сейчас две тысячи триста восемьдесят первый, – любезно сообщил капитан.
– Святые протоны! Неужели уже… Господи! Что же это? – Кир умолк, переваривая услышанное, и спустя несколько секунд тише добавил: – А те чудовища? Они все еще там? На космолете «Новые Горизонты»?
– Нет, к сожалению, того космолета больше нет, – помедлив, сообщил капитан.
– О нет, – простонал Кир и закрыл лицо руками. Системы жизнедеятельности показали учащенное сердцебиение.
– Кирилл Васильевич, – осторожно обратился к нему капитан, – я бы хотел, чтобы вы рассказали все, что знаете о тех существах. Откуда они взялись? Когда их обнаружили? И главное: как их убить?
– После высадки на планете… – начал Кир, убрав руки от лица, – мы не сразу поняли… Сначала заметили, что люди то и дело исчезают. Начали расследование…
Зак молча протянул Киру пластиковый стакан с водой, и тот, также молча его приняв, начал жадно пить. После чего громче продолжил:
– Спасибо. Так вот, в конце концов одна из тварей попала на видеорегистратор. Оказывается, они долго жили среди нас, выдавая себя за людей.
– Как их убить? – поинтересовался капитан.
– Из всего, что мы использовали, наибольшую эффективность показали огнеметы. Но и они не всегда помогали…
– Почему?
– Некоторые метаморфы наловчились отделять от себя кусок плоти, пока горит остальная. Этот кусок метаморфировал во что-то шустрое, вроде овчарки, и удирал. Если по нему не успевали зарядить из огнемета, то из него вырастало новое чудовище. Но такой фокус проделывать могло не каждое чудовище, они тоже способны обучаться, и их навыки зависят от возраста и опытности твари.
– Так вы не нашли ничего более эффективного, чем огнеметы?
– Нашли… Радиация.
– Что? – нахмурился капитан.
– Во время метаморфоз их клетки очень быстро делятся и преобразовываются, а это делает их чрезвычайно уязвимыми даже к небольшим дозам радиации.
– Поэтому вы и взорвали атомные бомбы?
– Да, – кивнул Кир. – Никакого другого способа уничтожить их мы не нашли.
– И как? Помогло?
– Не знаю, я катапультировался из космолета почти сразу после Катастрофы. – Помедлив немного, он добавил: – Мы научились отличать людей от тварей с помощью имплантоискателей и голодания.
– Голодания? – поднял брови капитан.
Кир кивнул:
– Из-за ускоренного метаболизма метаморфы не могут долго оставаться без еды. Если такое происходит, они начинают быстро терять массу, либо стабилизируются в текущем облике, если не метаморфируют. То есть фактически окончательно становятся теми, кем притворяются. Всех желающих попасть в бункер мы на три дня помещали в одиночные камеры с видеонаблюдением. Никакой еды, им давали только воду. К тому же внутри бункера видеонаблюдение было всюду, а еще роботы. Таким образом мы собрали столько людей, сколько смогли. После чего взорвали все на поверхности к чертовой матери. Как говаривал знакомый компьютерщик: если проблему решить нереально, всегда можно форматнуть все к чертям собачьим.
– Как вы так быстро построили бункер?
– Вообще-то, его начали строить еще в начале колонизации. А зачем – не знаю. Высшее руководство передо мною не отчитывалось.
– Почему вы не сообщили остальному человечеству?
– Мы пытались! В частности я. Но к тому времени, как мы их обнаружили, метаморфы уже захватили космолет и многие важные стратегические объекты на поверхности планеты. Они разрушили все трансляторы, в том числе и на космолете, а также установили глушилки на все спутники и на сам космолет. Я пытался отправить сигнал бедствия с помощью беспилотника, но чудовища зарядили по нему из астероидоистребителя. Не уверен, что он это выдержал…
– Почему вы катапультировались в гибернационной капсуле?
– Потому что иначе меня бы убили!
– Вы сильно рисковали, ведь они могли легко найти капсулу с вами, разве не так?
– И все же не нашли, – вздохнул Кир. – Мне повезло.
– Странно, если они захватили космолет…
– Они не знали, что я катапультировался, – объяснил Кир и, помедлив, добавил: – Так одна из этих тварей здесь, на борту вашего космолета?
Капитан с Заком переглянулись, и капитан ответил:
– Скорее даже две: тварь и ее детеныш.
– Вот черт, – скривился Кир, – плохо дело.
А капитан тут же добавил:
– Но детеныша мы схватили и поместили в антиграв.
Системы поддержания жизнедеятельности опять зарегистрировали учащение пульса у Кирилла.
– Меня удивляет другое, – заметил Зак. – Почему тварь, оставшаяся на космолете после Катастрофы, не попыталась вернуться на поверхность планеты, после того как радиация там пришла в норму? И зачем она взорвала космолет?
– К тому времени, как я катапультировался, космолет уже был изрядно поврежден и на нем не осталось космошлюпок. А сажать на поверхность такую огромную жестянку – настоящее самоубийство.
– Но зачем ее взрывать?
– Не знаю, – вздохнул Кирилл. – Может, она сама взорвалась?
– Я надеюсь, вы будете не против, если мы подвергнем вас трехдневному голоданию? – поинтересовался капитан.
Но Зак тут же возразил:
– Сейчас нельзя этого делать! После гибернации его организм слишком истощен. Ему нужен покой и обильное питание.
– После окончания постгибернационного восстановления я готов пройти трехдневное голодание, капитан! – заверил Кир.
