Текст книги "Семь валькирий: шкатулка Эофии (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
И что теперь?
Признаться, этим вопросом я задавалась вот уж неделю, как мы подпалили комнаты в чужом поместье. Выйти из воды сухой я не ожидала, но Госпожа Тирисия, освободившись от влияние Наркаша, не заметила ни подмены, ни нашего стремительного отъезда. По слухам, госпожа слегла в постель от недугов, причину которых обосновывали слабым здоровьем, но, зная правду, что ныне терлась о мою руку своим носом, мы были уверены – ныне Тирисии ничего не угрожает. Поставленная цель выполнена, падпарадж весело играет со своими собратьями, а я вновь и вновь задаюсь одним и тем же вопросом: и что теперь?
Дракончики не знают, как им освободиться, более поддерживать Некриса в идее об уничтожении камней я также не стану (к тому же, сам нимф смягчил своё мнение), и единственная мысль, что казалась мне правдоподобной, несла в себе предложения о поисках того самого священника. Мог ли он действительно знать больше? Почему столь внезапно отправился он на Острова, где связь с ним прервалась? Поговаривали, что последний раз его видели на корабле, отправляющемся к Тарскому острову – единственному месту во всем нашем мире, где власть принадлежит мужчинам. И что он там забыл? Неужели, именно там находится недостающий нам камень?
Подумав об этом, я повернулась к трем играющим дракончикам, что тут же повернулись ко мне, виляя длинными тонкими хвостами. Могут ли они чувствовать другие артефакты?
– Можем! – быстро ответил мне Черныш. – Но нам нужна карта, чтобы мы смогли указать путь хозяйке.
– Хозяйка соберет нас! – запрыгал на месте Красныш. – Хозяйка любит нас!
Наркаш, не проронив ни слова, лег на мою обувь, и я, подняв его на руки, позволила дракончику облизать мои пальцы.
– А ты у нас молчаливый, да?
– Наркаш не может говорить из-за своих способностей. Будучи сильным ядом, он потерял со временем свою речь.
– Бедняжка, – ласково погладила я дракончика по голове, и тот мило заурчал, – но способности у вас действительно сильные. Теперь я понимаю, почему вы не могли их сдерживать ранее…Выходит, Наркаш – это яд, Красныш – огонь, а ты Черныш?
– Моя магия темная. Поэтому я всегда должен быть рядом с хозяйкой, чтобы контролировать себя.
– Вот оно как…Жаль, что ты не можешь поговорить напрямую с Некрисом.
– Если хозяйка позволит, я посещу его сознание во сне. Мне нет прощения за число погибших от моих рук, и не принесут мои объяснения людям должного облегчения, но уж как сотни лет не могу я даже поговорить с другими.
– Это замечательная новость, Черныш! – хлопнула я в ладоши. – Когда он увидит тебя, он точно изменит своё отношение к вам!
– Не думаю, что все будет так просто, но я буду рад рассказать ему о том, что, пускай мы и оружия для убийств, мы не желаем никого убивать.
– Что ж, в таком случае, я пойду, позову всех в гостиную. Там на столе лежит карта. Будем двигаться дальше!
По ту сторону зеркала: Некрис, первый муж Госпожи Багряных Небес.
Я не желаю привязываться к кому-либо. Рано или поздно этот человек обманет твои ожидания и поступит так, как необходимо лишь для него самого. И я не имею права винить людей в этом. Каждый на этой земле, будь то хоть самое доброе создание во вселенной, в решающий момент сделает выбор в свою сторону. Каждый на этой земле живет для себя, и не стоит злиться на тех, кто не оправдывает твои личные ожидания. И потому я не желаю привязываться. Ведь, чем меньше вокруг тебя друзей, тем меньше вероятность, что кто-то из них воткнет тебе в спину нож. Обзавестись семьей? Но как сделать верный выбор? В этом вопросе я завидую простому населению, что образует союзы в большинстве своем по любви. Но, став не по своей воле ключом к огромной власти, я лишился возможности встретить ту самую, настоящую. Все они желают лишь влияния, богатств, но кто из них действительно готов полюбить всем сердцем и душой? Я вижу людские ауры, вижу людские души, и не было рядом со мной людей бескорыстных…Не было. Именно, что не было, а ныне все они, столпившись вокруг стола с картой, что-то рьяно обсуждают. Все ли на севере столь открыты и честны? Теперь я жалок, я чувствую себя лишним.
– Эй, Некрис, а какая политика у этого Тарского острова? Мы сможем туда попасть?
Я взглянул на Эофию, что настойчиво тыкала своим пальцем по одному конкретному месту на карте. Рассматривать её, как жену? Легко говорить это Верлиону. Но я не могу. Всё это лишь сделка, что разрушится, едва все обретет необходимый конец. Если я полюблю её, а она останется верна своему слову и разорвет брак со мной? Если она влюбится в меня, а я так и не смогу испытать к ней чувств? Если…Как же много «если». Сестра говорила о том, что нужно жить моментом и теми желаниями, что одолевают нас на каждом временном промежутке. Но чего я хочу сейчас?
– Если я, как первый муж, выпишу разрешение, то на границе не будет никаких проблем. Всё же теперь ты Госпожа, поэтому даже на Тарском острове к тебе будет отношение, как к важному гостю.
– А правит там кто? – совершенно беззаботно спросила она, словно отправлялась на прогулку по пляжу, а не в страну с иными законами. Как можно относиться к подобному настолько легкомысленно? Да, мы с ней совершенно разные. Но…Иногда и мне хочется вести себя так же беззаботно.
– Три князя. Я знаком лишь с одним, он стар и довольно мудр, но территория его самая дальняя. Едва вы пересечете границу, как окажитесь во владениях первого князя. Тот еще тип, если верить слухам.
– Камень там? – с интересом Эофия склонилась к одному из камней, что послушно упал на то самое место. – Значит, и священника нам нужно искать тут.
– Фанатичный хрен! – недовольно фыркнул Алио.
– Не говори так, – тут же одернул его Лион, – он предан своему делу. А то, что мы не можем с ним связаться, должно иметь своё обоснование.
– Он только и говорил о камнях! Вот и договорился.
– А что там за камень? – спросила Эфи рубин, и тут же вслух повторила. – Аметист? Надо же. Так, изумруд у клана Призрачных Гор. А где же тогда сапфир и бриллиант? – на этих словах опал метнулся на территорию Северной Империи, и Эфи как-то опасливо переглянулась с Крогисом и Орисом.
– А слона-то я и не приметил, – протянул кролик.
– Кстати, насчет изумруда, – щелкнул пальцами Алио, – я слышал, что кто-то из клана Призрачных Гор также отправился на Тарский остров.
– Заговором попахивает…
– Тогда не будем медлить, – бодро кивнула девушка, – завтра и отправимся. Поедем я, Орис, Алио и Верлион. А Крогис поможет Некрису в его делах, пока нас не будет.
– Всё лучше, чем с вами по болотам шастать, – пробурчал кролик, а я даже кивнуть не смог. Вот так просто? Меня отсеяли? Нет, почему меня это вообще должно как-то волновать. Всё же, дела поместья на мне, да и камни – это дело Эфи, но…По какой-то причине этому распределению я не рад. Именно поэтому я не хотел привязываться к людям.
– Ты чего не спишь? – наконец, спросила я, устав слушать непрерывное шуршание со стороны застеленной софы. В те дни, когда мне приходилось спать с кем-то в одной комнате, дабы предотвратить распространение слухов по поместью и за его пределы, я чувствовала себя максимально неудобно, дожидаясь часа, когда притворный муженек заснет. В этот раз Некрис превзошел себя. Обыденно он долго вертелся на софе, возмущался тем, что настоящему хозяину поместья приходится спать как попало, а после быстро засыпал, не шевелясь до самого утра. Но сейчас уже целый час он молча ворочался, не давая мне спокойно погрузиться в мир грез.
– Не получается, – буркнул он в ответ. – Софа слишком маленькая для меня.
– Ты вроде худенький. Верлион вот спокойно там умещается.
– Я выше Лиона, и ноги у меня длиннее.
– Хвастун, – рассмеялась я недовольным речам, а после совестливо взглянула на свою постель. Если подумать, то на ней вместиться четыре, а то и пять человек, но ранее подобное действо меня слишком волновало. Волновало…Сказала та, что, напившись и наевшись на свадьбе, была готова отдаваться любви.
– У меня уже ноги затекли.
– Хватит ныть. Ладно…Иди сюда.
– Куда?
– На кровать, – почему-то это далось мне с трудом. Я уже чувствовала, что меня одолевает смущение. Как-то совсем слова с настоящими мыслями не вяжутся…
Что удивительно, Некриса даже уговаривать не пришлось (впрочем, я бы и не стала), он тут же поднялся с софы, размял свои ноги и лег на другой конец кровати, обдав меня вкусным запахом мужского одеколона. Несколько развернувшись, я посмотрела на распластавшиеся по кровати черные волосы, и только сейчас я осознала, как же глупо себя веду, впадая в оцепенение только от того, что со мной в одной постели кто-то лежит. Кто-то, кто вообще-то приходится мне мужем.
– Не смотри мне в затылок, – вновь буркнул он, натягивая на себя одеяло.
– А я и не смотрю…
– Я чувствую твой взгляд.
– У тебя что, глаза на затылке?
– Эфи…
– Ну, что опять?
– Будь осторожна завтра. Не заставляй волноваться.
От такого резкого перехода, я и вовсе дар речи потеряла. Улегшись на спину и уставившись в потолок, я щипала себя за щеки, чтобы избавиться от жара и румянца. Нужно успокоиться и прийти в себя, а то я уж понавыдумывала себе невесть что. Так и мелькают эти смущающие картинки перед глазами…Лежит рядом со мной, ещё и говорит подобное…
– Хорошо…
Когда Некрис перевернулась на другой бок, оказавшись при том лицом к лицу ко мне (впрочем, нас разделяли два метра простыней), я зачем-то посмотрела ему в глаза. В его внимательные, но очень спокойные глаза, взгляд которых стал для меня контрольным выстрелом. Я тут же набросила на себя одеяло, зарывшись в него с головой. Веду себя, как девственница в первую брачную ночь. Хотя, почему как…
– Ты что, стесняешься?
– Нет.
– Ты зарылась в одеяло.
– Мне холодно.
– Я слышу, как тебе тяжело дышать.
– Я люблю усложнять себе жизнь.
Когда кровать прогнулась рядом со мной, я все-таки вылезла из своего кокона, потому что жарче уже быть не могло. Неожиданно для себя самой я поймала мысль о том, что лежать в чужих объятиях наверняка очень мило, что поцелуи для супружеской пары – обычное явление, что…Ну, всё-все, хватит…
– На Тарских островах много мужчин…Все они будут смотреть на твои запястья…
– Ты на что намекаешь? – как же было трудно не смотреть на него тогда, когда он был так близко. Подложив под голову руку, он, казалось, совсем не смущался своих слов. Впрочем, наверное, это и правильно. Слишком всё преувеличиваю здесь только я.
– Без тебя в поместье, наконец-то, будет тихо, – ушел он от ответа, приподнимаясь на локте, – никто не будет ничего ломать, никто не будет разбрасывать свои вещи, никто не будет подсовывать под нос камни…
– Какой же ты противный.
– Будет, наверное, немного скучно.
– Что? – повернулась я к Некрису, пытаясь понять, послышалось мне или померещилось.
– Что слышала, не хочу повторять это дважды.
– Всё же ты противный.
– Эфи, – вдруг серьезно произнес нимф, слегка нависая сверху. Его длинные шелковистые волосы упали мне на шею, и сердце вдруг забилось так часто, что я была готова поднять руки кверху и сдаться, забыв обо всех своих жизненных позициях. Эта женственная красота Некриса, это поразительно работающее очарование. Думаю, столь много претенденток на место Госпожи было не только из-за власти, но и из-за самого Некриса. Глупо отрицать очевидное: нимфу досталась красивая внешность. И вот на неё-то я сейчас и попадусь…Только ли на внешность?
Красные серьги поблескивали среди черных волос, и вот на них-то я и пыталась все время смотреть. На них, но только не в эти глаза. Я совсем неопытна. Дела романтического плана были для меня темой далекой, и хвастать я могла только на словах. И вот теперь я плачу за свою самоуверенность, совершенно теряясь только от того, что мужчина не рядом, а надо мной.
Некрис начал плавно опускать свою голову: я поняла это по тому, что волосы коснулись моего лица. О чем он думает? Действительно ли он хочет этого или же он оправдает себя тем, что желал обезопасить меня на островах, оставив метку о браке. Не буду же я спрашивать об этом сейчас! Сейчас, когда его дыхание опаляет губы, а я лежу, как настоящий труп.
Его губы коснулись моих. Невесомо, нежно, но это пустило по телу больше мурашек, чем если бы он подарил поцелуй страстный и глубокий. Я судорожно выдохнула, и он замер, отодвигая в сторону одеяло и сползая ниже. Его новый поцелуй я почувствовала на шее, и, стоило мне почувствовать на своей коже его язык, как живот тут же предательски скрутило. Меня что…вот так вот просто…возбудить? Некрис пальцами коснулся моих бедер, и дорожкой из поцелуев вернулся к губам, не скупясь на этот раз на жесты. Быть может, от того, что я совсем неопытна, целоваться мне не понравилось, и все восхваления о романтизме поцелуев канули в бездну на моих глазах. Но стоило нимфу щекотать шею своим горячим дыханием, как я была готова обхватить его голову к своей груди и не отпускать, наслаждаясь чувствами и чужим жаром.
Когда мужское, пускай и хрупкое, тело легло на моё, я боролась с желанием остановить всё именно сейчас. Я действительно была возбуждена и чувствовала некий скручивающийся узел в низу живота, в то время, как в ногу уже упиралась твердая мужская плоть, но все неизвестное пугает, а если оно еще и столь внезапно, то и подавно. Я не ожидала от себя, что соглашусь на подобное столь быстро, и то, что я хотела этого, пугало не менее сильно. Некрис был нежен, даже раззадоривая этой плавностью, неспешностью, и вот его тонкие руки скользят по моим бедрам, поднимая ночнушку, а сам он подвигается несколько вперед, отчего его плечо оказывается совсем рядом с моим лицом. Расстегнув свой халат, нимф отбросил в сторону пояс, поднимая мои ноги к себе на бедра, а после замер, видно, прислушиваясь ко мне.
Плоть уперлась в губы, и уже одного этого было достаточно, чтобы я задрожала от совершенно новых чувств. Один медленный, плавный толчок, и невероятное возбуждение сменяется странной болью. Я называю её странной именно потому, что помимо той боли в первоначальном своём виде, я чувствовала горячие, пламенные волны, распространяющиеся по животу и выбивающие из горла громкие выдохи, непроизвольно перерастающие в стоны. Я чувствовала, как дрожат мышцы Некриса, понимала, что он еле сдерживается, чтобы не сорваться и двигаться медленно, давая мне привыкнуть, но, как бы сильно он этого не желал, движения его становились все быстрее. Все сильнее прогибался под нами матрас и всё сильнее становилось то возбуждение, что еще с минуту назад казалось невероятным. То, что я испытывала, трудно передать словами, это совершенно новые, совершенно иные эмоции, которые овладевают телом настолько, что контролировать мысли и действия становится очень трудно, если не невозможно. Выражение о том, что одна из личностей человека проявляется во время страсти, оказалось правдивым.
Некрис остановился, когда его тяжелое дыхание коснулось моих волос, я крепко обняла его за спину и перевернулась с ним набок, чтобы выпустить крылья, которые больше не было сил держать. Был ли это его первый раз, почувствовал ли он то же, что и я, не знаю. Но тонкая ветка, украшенная завитыми листьями и мелкими камнями, ныне обвивала запястье, слегка светясь даже в кромешной тьме.
Глава 13
Наше путешествие не показалось мне длинным. Быть может, потому, что длительные переправы сквозь пустынные земли, отделенные друг от друга глубоким океаном, избавили меня от предвзятого понятия «долго», а, возможно, и потому, что наша поездка в действительности оказалась быстротечной. Утопающая в зелени древняя столица находилась аккурат рядом с портом, и даже дня не ушло на то, чтобы собрать корабль, нагрузив его всем, чего желали тело и душа. В последний раз я заходила на борт год тому назад, и, ступая на деревянную палубу вновь, я чувствовала удивительную эйфорию, которую вызвали всего лишь высокие мачты, да изумрудные паруса. Изумрудными они были не по эстетической прихоти владельца, а из-за особой ткани, что могла как «привлекать» к себе ветер, ускоряя корабль, так и отталкивать воздушные потоки, замедляя ход. Я никогда не вдавалась в тонкости работы на корабле, но путешествиями по морской глади я наслаждалась всегда с особой радостью, будучи той, в чьих жилах текла русалочья кровь.
Я и подумать не могла, что в вечер нашего отплытия в порту соберется огромная толпа, пришедшая проводить свою Госпожу. Признаюсь честно, в эту роль я ещё не вошла, и оттого впала в оцепенение, совершенно не зная, что же мне делать. Нимфы, зверолюди, оборотни и иные расы махали мне рукой, желая удачи и наставляя беречь себя, а я, подобно вырезанному на носу корабля коню, лишь неподвижно стояла посреди палубы, пока вокруг меня носились матросы. Алио легко подтолкнул меня в спину, и я, как марионетка на нитях, начала махать толпе рукой.
Впереди, у самого трапа я увидела Некриса. Да, и трудно было не заметить высокого нимфа в черных одеяниях, что был окружен группой воинов, вооруженных с ног до головы. Безусловно, разглядеть его лица я не могла, но мне показалось, что он был чем-то обеспокоен, и это что-то заставляло его хмуриться и сжимать позади спины руки. Рядом с ним переминался с лапы на лапу Крогис, что выглядел не менее напряженным, и складывалась вполне логическая мысль, что нас отправляют не иначе, как на боевые действия. Я постаралась широко улыбнуться, чтобы успокоить не то себя, не то провожающих, и помог мне в этом Алио, что стоял рядом, размахивая сферой, помогавшей связываться друг с другом на большом расстоянии. Некрис очень настойчиво просил связываться с ним каждый день, и я, краснея, дала обет выполнять этот ритуал, как положено.
Новенький вечный браслет, окружавший запястье, смущал не только меня, но и Верлиона, что, увидев брачную метку на моей руке, сорвался на нимфе так, словно бы тот совратил меня насильно. Некрис же был на удивление терпелив, объяснив после подобное одним излишне многозначным словом – ревность. Учитывая, что в подобной ревности смысла не было, я сочла необходимым приписать эту злобу на простую вспыльчивость, дав себе памятку о том, что и Лион все-таки мой муж, пускай и притворный. Впрочем, все они – мои мужья по договору, и вот, какими отношениями начинает развиваться эта игра в семейную жизнь. И, если мысли Некриса никогда не были мне понятны, то Верлион, несмотря на холерический характер, всегда был ко мне внимателен и нежен, что без эгоизма можно списать не на простое уважение, а на симпатию.
В воздух выстрелила пушка, трап был поднят, и расправившиеся паруса наполнились ветром, погнавшим корабль к полоске горизонта. Так и не махнувший мне на прощание рукой Некрис все же остался стоять на пирсе, и долго ли смотрел он вслед, я не знаю, ведь едва миновало полчаса, как я могла разглядеть лишь очертания города. Мы отправились в путь, наслаждаясь свежим бризом и подкармливая дельфинов, что были благоприятным знаком для каждого мореплавателя. Орис свалился в спячку, пытаясь таким образом избежать последствий морской болезни, а Алио, превратившись в женщину, совращал молодых матросов и коков. Мы же с Верлионом сидели рядом с носом корабля, где я чувствовала себя на удивление свободно. Да, компания моего второго мужа никогда не была мне в тягость, и это откровение меня сколь интересовало, столь сбивало с толку. Неужели даже фиктивный брак является причиной появления чувств?
– Лион, я всё хотела спросить об этой точке между твоими бровями, – довольно невежливо я ткнула пальцем в красную отметину. Мужчина свел глаза к тому же месту, словно вовсе позабыл о подобном.
– Это напоминание о полученной силе, обещание всегда стремиться к вершине и становиться сильнее, – спокойно ответил Лион, – подобную отметку носят те же мастера, у которых я обучался.
– Наверное, ты много тренировался…
– Да, тренировки были суровыми. С пяти утра до одиннадцати вечера я только и делал, что закалял своё тело и свой дух. К концу дня совсем не чувствовал ног. Да и некоторые упражнения казались мне бестолковыми. Но всё в конечном счете мне пригодилось. Многие называют меня вспыльчивым, но эти люди не встречали моих мастеров. Эти учителя готовы были раскалывать ладонью огромные валуны при малейшей оплошности учеников, и благо, что жертвой их злобы были камни, а не наши головы…
– И правда, сурово, – рассмеялась я, представляя в своём воображении очень крепкого старичка, что носится по двору и раздает всем пинки, – полагаю, твое аристократическое происхождение тебе не помогло.
– О, оно лишь всё усугубило…
– Знаешь, я так и не поняла, к какой ты относишься расе. И небольшие клыки, и глаза синие, и волосы такие красивые, рыжие и волнистые, – совершенно искренне призналась я, а Верлион тут же покраснел, словно бы я начала с ним открыто флиртовать. Но этого можно не бояться. Моим флиртом можно отгонять мужчин, любовь и счастье.
– Я видел нашу родословную, и моя матушка является огненной нимфой, потому способностями и цветом волос я пошел в неё. Но мой отец, её третий муж, не нимф. Кажется, в нем течет кровь демона и оборотня-волка.
Ну, что ж. Это многое объясняет. Как внешность, так и характер.
– А ты не можешь обращаться?
– В отличие от отца, нет. Но из-за крови демонов моя способность к стихии огня сильнее, чем у других.
– Ого, да ты творение селекции!
– Если это комплимент, то спасибо, – усмехнулся Верлион, отворачиваясь к блестящему морю, и позволяя крикам птиц заполнить возникшую между нами тишину. – А ведь если подумать, то я так и не поблагодарил тебя…
– За что?
– За то, что согласилась взять меня в мужья.
– Это было выгодно нам обоим, разве нет?
Верлион ничего мне не ответил и лишь странно усмехнулся, зачесывая рукой назад свои густые волосы. Я почувствовала себя поразительно неловко, словно единственная на всей этой палубе не видела истины, но, когда мою руку взяла мужская ладонь, я не испытала ни доли смущения. Какая же горячая у него кожа, будто прямо сейчас в нем бушует настоящее живое пламя…
– Я не могу говорить красиво, как чистокровные нимфы, но…Я бы желал отправиться за тобой на Север, когда настанет время прощаться, – и таким теплым был этот красивый взгляд, что я скорее невольно сжала мужскую ладонь в ответ. Как зачарованная смотрела я в эти глубокие синие глаза, смакуя в мыслях сказанную Верлионом фразу и осознавая её истинный смысл. Не умеет говорить красиво? Мне уже этого достаточно, чтобы я растерялась и потеряла дар речи. Эти слова сродни признанию в любви, и вот что удивительно: я не хочу оставлять ответ несказанным.
Родственная магия? Природное обаяние Верлиона, которое он, должно быть, не осознает? Я не понимаю, какой на деле была причина моей уверенности, но не думаю, что одна ночь с мужчиной пробудила во мне уверенность в отношении собственных чувств. Я всегда колеблюсь, волнуюсь даже тогда, когда моё лицо спокойно и хладнокровно, я всегда ищу в чем-то подвох и постоянно погружаюсь в мысли, раздумывая о всевозможных последствиях и причинах, вот только…Вот только сейчас разум был чист, стерилен, я давным-давно знала ответ, и эта несвойственная мне уверенность повергала в шок.
Улыбка коснулась уст, и я плавно кивнула, давая немое согласие столь пламенной для Лиона речи. В ту же секунду он наклонился ближе, опаляя губы своим дыханием и сцепляя руки на моей талии, и пах он подобно горящим лугам, которые раз в год поджигали селяне, вознося тем самым просьбы к Небесам о лучшем урожае. Я, наконец, почувствовала тот жар на своих щеках, что извечно преследовал меня в моментах неловких и стесняющих, но не стала противиться, слыша, как учащается и утяжеляется моё дыхание в столь обжигающих объятиях. Губы соприкоснулись в поцелуе, и тогда я поняла, что жарко мне не столь от чувств, сколь от самого Верлиона, магия которого искала выход, отчего температура вокруг была гораздо выше.
В новом поцелуе, когда его язык неловко коснулся моего, я почувствовала едва заостренные клыки и послушно прильнула к крепкому телу, когда мужские ладони легко потянули мою талию в свою сторону. Тогда Верлион подхватил меня на руки, и я поняла, отчего так злился он появлению метки на моей руке: его искренние чувства, окрепшие за столь короткое время, уступили неуверенным мыслям Некриса.
Я проснулась рано не от того, что восходящие лучи солнца ласково коснулись лица, нет, отнюдь нет. Во-первых, потому, что в каюте окон не было, а во-вторых, был уже полдень, когда знойное солнце стояло высоко в, казалось бы, недвижной точке. Я проснулась от того, что на борту раздался громкий рев из маленького, но искусно сделанного рога, извещавшего об обеде. Мой пустой, едва проснувшийся желудок негромко проурчал в ответ мыслям, и я села в кровати, рассматривая в зеркале напротив заспанное лицо и покрытое красными отметинами обнаженное тело. Потирая нудящие укусы от двух клыков, что и оставили на мне в порыве страсти эти следы, я обернулась на мирно спящего позади Верлиона, поражаясь тому, насколько долгим и крепким был его сон. Его длинные волнистые волосы устилали всю его подушку, и выглядел во сне он столь мило, что я не выдержала и коснулась его лица. Чуть поведя густой бровью, мужчина лишь зарылся в одеяло, и я, приведя себя в порядок, выскользнула из каюты, стараясь не шуметь.
Все-таки порой я удивляюсь самой себе. Сначала я четыре года убеждаю себя в том, что мужья – это лишь якоря, тянущие вниз, и лучше оставаться в одиночестве, а после провожу две ночи подряд с двумя разными мужчинами, что стали мне мужьями за два дня знакомства. Из крайности в крайность, верно, Эфи?
Когда я вошла на палубу, прикрывая глаза от яркого солнца, ко мне подошел Орис, сжимая в руках какую-то бумажку, что напоминала по оформлению некую афишу. Выпив настойку от укачивания, оборотень выглядел бодрее, чем вчера, однако, белизна не сходила с его лица, что придавало его могучему виду болезненность. Несколько неуверенно протянув мне бумагу, Орис почему-то тут же указал пальцем на нижний угол, где я увидела довольно многообещающую подпись: «Приз за выигрыш 5000 золотых и пятьдесят килограмм Тарского мяса». Выглянувший из-за моего плеча Алио, задорно усмехнулся:
– О-ля-ля, Орис, я и подумать не мог, что тебе для авантюристского духа достаточно лишь этого!
Оборотень завел за голову руку, но все же продолжал в ожидании смотреть мне в лицо.
– Что это? – обратилась я к Алио, зная, что немногословность оборотня не позволит ему высказаться в полной мере. – Что за Арена Крови? – задала я вполне логичный вопрос, увидев отнюдь не привлекательное название.
– О, это изюминка Тарского острова! Огромная Арена, на которой раз в неделю проводятся бои! Гладиаторы, что выступают там, являются знаменитостями даже в нашей Империи.
– Ты хочешь стать гладиатором? – спросила я Ориса, но тот отрицательно покачал головой и ещё раз указал в угол, где было сказано о призах.
– Думаю, он хочет поучаствовать в ежегодном фестивале. На нем принять участие в боях могут все желающие, кроме гладиаторов, а победитель заберет приз.
– Жадность к еде погубит тебя, Орис.
– Кто бы говорил, – произнес оборотень, наконец, и я недовольно надулась.
– На самом деле подобные бои проводились когда-то и в нашей Империи, но были запрещены три столетия тому назад.
– Почему же? Гладиаторы ведь сражаются с пойманными тварями, что в этом такого? Или было много травм?
– Людям скучно смотреть на бои лишь с тварями. Поэтому гладиаторы сражаются и друг с другом. И стоит ли говорить о том, что эти бои не заканчиваются одними лишь синяками? – как-то грустно сказал Алио. – Многие из них погибали на публике, да и твари слишком часто стали вести себя неестественно, это жестокое развлечение. Гладиаторами обычно становятся не по доброй воле, никто не хочет раз в неделю идти на встречу со смертью. Но платят им неплохо, это факт. Слава, достаток, женщины…Остальную часть недели они живут неплохо, согласись. Но не волнуйся, на фестивале сражаются не на смерть, а до простого поражения.
– Что-то не внушает мне этот Тарский остров приятного предвкушения…
– Могу понять. Их несколько варварские устои пугают. Но построенные там города поистине велики.
