Текст книги "Семь валькирий: шкатулка Эофии (СИ)"

Автор книги: Ad Astra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Прошу, лети на встречу к ним!

– Я не могу оставить тебя, о чем ты?!

– Если они прилетят, ритуал состоится!

– Если ты придешь, ритуал тоже состоится!

– Киас, я умоляю тебя, хочешь, на колени встану? Представь, если твоё племя уничтожат до пепла!

Священник крепко сжал зубы, но на очередном лестничном пролете раскрыл крылья, стрелой выскользнув в выбитое окно. Теперь я хотя бы могла сосредоточиться на чем-то, а точнее ком-то одном, и уж теперь я точно выложусь на полную. Я чувствую, что смогу. Силы давно переполняют меня, и даже драконы выглядят сосредоточенными и полными энергии. Безусловно, я не намерена рисковать. Не в моих правилах играть в спасителя всего мира, и лишать себя жизни, только распробовав её на вкус, как минимум глупо! Пусть в сказках героини толкают речи о справедливости и доброте, в моих планах лишь задержать Кракена, пока время для проведения ритуала не иссякнет, а рубин просто так этот Форк не получит. Рядом со мной Норн, Лион и Дейриа, а эти трое заменяют мне армию в как минимум тысячу человек.

Мы выбежали на нижний этаж, замерев перед зрелищем, походящим на картины прошлых времен. Два воина теснили к окну мужчину, из спины которого струились черные хлесткие плети. Именно они отбивались от ударов и защищали своего владельца, тогда как сам мужчина выглядел до ужаса спокойно и хладнокровно. Разглядев его лицо, я не смогла унять дрожь, вспомнив о том, что именно он и был в таверне в тот день! Серебристые прямые волосы, огромная мускулистая фигура, источающая жестокую и пожирающую ауру, да, это был определенно он! Но шрамов на нем не было, да и глаза в прошлый раз были иного цвета, тогда как сейчас склеры были черными, а радужка ярко-красной. Настоящее чудовище из рассказов!

Одна из плетей откинула Норна в нашу сторону, и, если бы не быстрая реакция Лиона, великан бы потерял сознание от удара об угол стены. Вскочив на ноги, разъяренный Норн вновь кинулся на врага, но того уже теснила Дейриа. Не первый раз я вижу, как она искусно сражается, но вновь и вновь сердце восхищенно замирает, как подумаешь, что перед тобой ожившая легенда!

Лязги мечей, постоянные удары, внезапные выпады – я едва успевала следить за всем, осознавая, насколько удивительные люди меня окружают. Лион немедленно бросился на помощь другим, а я с помощью Брилли пыталась возместить усталость каждого из союзников. Судя по тому, что в один момент Дея благодарно мне кивнула, у меня это получилось. Стратегически будет неправильно бросаться в сражение всем вместе, ведь наша первоначальная задача – задержать, а не победить. Чем дольше мы будем изматывать Кракена, тем больше вероятность успешной миссии, проблема была лишь в том, что это чудовище ни на долю не устало.

Сапфи бодро вскарабкался на моё плечо, активно крутя своей мордашкой.

– Вода разверзается! В океане у замка водоворот!

– Это те самые врата?

– Под ними дремлет Кракен! Врата открыты!

– Сможешь их закрыть?

– Один Брилли не справится, – ответил Черныш, – но с тобой и все вместе мы можем проверить свои силы, пока его отвлекают.

Словно услышав это, Кракен взглянул прямо на дракончиков, да так, что те, шипя, выгнули свои спины. Он тоже их видит?! В таком случае я больше не могу тут оставаться. Ребята задержат его настолько, насколько смогут, а я постараюсь выполнить свою работу. Нет времени задаваться вопросами! Я по жизни постоянно торможу, а, если буду делать это намеренно, что простою здесь до конца сражения, так и не использовав силы.

Едва я развернулась на месте, чтобы добежать до окна, как позади что-то оглушительно громыхнуло, а черная плеть обвилась вокруг моей талии. В следующую секунду я уже летела в сторону Кракена, причем впервые в жизни не используя при полете крылья. Из-за очередного странного дыма я вновь ничего не могла разглядеть, но, подумав уже было о том, что меня, очевидно, станут использовать, как заложника, я, вобрав в легкие свежий воздух, поняла – мы падаем из окна.

Бить крыльями было бесполезно, я попросту летела вниз, как если бы меня привязали к булыжнику, который бросили с окна. Удара о землю не последовало не потому, что меня подстраховал Зельныш, а потому, что черные плети удержали меня в метре от падения. Но на траву я всё же шмякнулась: Кракена что-то сбило с ног, и он был вынужден отпустить меня, чтобы защитить себя. Тотчас подскочив, я на секунды забыла о том, что вообще происходит, когда увидела Эдира в колеснице с огромной пикой, которой он умело наносил удары, отбрасывая Форка в сторону.

– От тебя один вред.

Мужской одеколон, такой знакомый, что всё тело тут же скрутило от жара, пощекотал нос, и широко улыбнувшись, я упала в одежды Некриса, что заботливо гладил меня по спине.

– Так и знал, что нельзя было тебя отпускать…Ну и заноза же ты…

– И я рада тебя видеть.

– Как придем домой, я тебе всё выскажу.

Домой. Такое теплое, чарующее и уютное слово. Мы пойдем домой…Поверить не могу, что счастье переполняет меня от этих простых слов. Наконец-то, домой…

– А когда мы придем домой, то я надаю тебе по заднице столько раз, сколько ты писала в письмах слова «Всё нормально». И вообще-то папочка любит тебя из всех присутствующих больше всех, и это ко мне ты должна первой бежать.

Широко раскрыв глаза, я сквозь слезы разглядывала отца, что уперев руки в бока, не сдерживал обворожительной и счастливой улыбки.

– Что? Узнала, кто тебе попу в детстве мыл?

Рассмеявшись, я оказалась в пылающих объятиях, щурясь от поцелуев в макушку. Жаль, что только расстояние и опасности могут показать, насколько сильна любовь к семье. Нет, не желаю я больше строить из себя самостоятельную и взрослую личность. В статусе папиной дочки я чувствую себя в тепле, любви и безопасности. Я даже совсем позабыла о воронке в океане и сражении неподалеку, пока не послышался голос Некриса:

– Господин Альфинур, вам тоже опасно здесь находиться. Нужно уходить.

– Теперь можно, – папа потрепал меня по волосам, и мне пришлось нехотя отстраниться, поймав на себе удивленные взгляды.

– Нужно закрыть воронку, и только тогда отступать. Иначе все фениксы на острове в опасности.

Отец тут же нахмурился, косясь в сторону Кракена.

– Нам нельзя его убивать…

– Господин Альфинур, что вы имеете в виду?

– Просто послушайтесь. Объясню после. Эфя, – вдруг по-детски исковеркал моё имя папа, – сколько нужно времени, чтобы закрыть воронку?

– Дайте мне пять минут.

– Доставай дудку, Некрис, будем Кракена отвлекать.

– Это флейта, Господин.

Мы одновременно взмахнули крыльями, но разлетелись в разные стороны. Быстро пролетая мимо, я видела, как Норн, Лион, Киас, Эдир, Дейриа, Некрис, мой отец и даже Индира, возникшая из ниоткуда, окружили чудовище, из спины которого вырывалось всё больше и больше плетей. Я не могу подвести их. Страха больше нет, теперь я точно уверена, что смогу. Нет, не я. Мы справимся!

Остановившись прямо над воронкой, затягивающей в себя всё больше воды, я сложила перед собой руки, мысленно протягивая ниточки к каждому окружающему меня дракончику. В их главе ныне стоял Сапфи, что был словно каркасом для многослойного заклятия, которое выходило совершенно интуитивно. Думаю, в тот момент я впервые была так собрана. Мои близкие сражаются с Кракеном, в городе остались люди, а на границе и вовсе в разгаре жестокая война. Я должна поставить эту точку именно сейчас!

В моём представлении закрыть воронку должен был ключ, и в самом деле магия, скопившаяся рядом, начала приобретать схожие с ним формы. Черные, красные, белые, синие, фиолетовые, оранжевые, зеленые линии пронизывали ключ, приковывая его к воронке, что внезапно начала сужаться. Это оказалось сложнее, чем я думала, и запечатывание природного явления отнимало много сил, отчего тело с каждой секундой всё тяжелело. Ключ уже совсем близко к водной глади! Я вижу, как сверкает под ним океан, как сужается воронка перед неминуемой гибелью, я чувствую, что у меня получается!

Кто-то истошно прокричал моё имя. И, когда я открыла глаза, черная плеть из глубины воронки уже обмотала мои ноги, унося вниз. Я упала в океан, а когда открыла глаза, увидела, что вода над головой сомкнулась, и ключ, достигший глади, запечатал врата. Запечатал Кракена. И запечатал меня…

Глава 28

Здесь не было ничего, кроме водной глади и желто-красного неба.

Я безвольно брела вперед несколько часов, но ощущались они целой вечностью, лишенной смысла и радости. Один на один столкнулась я со своим потаенным страхом, ведь трудно признаться даже самой себе, что одиночество и есть преследующая душу фобия. Мой крик жадно пожирало высокое небо, мои следы не оставляли на водной глади ожидаемых кругов, мои попытки позвать драконов были тщетны. Я осталась одна в бесконечном и пустом пространстве, в котором сама себя же и запечатала. Глупо надеяться, что это лишь сон. Я помню всё слишком отчетливо.

Ключ, воронка, плети…Раз за разом прокручивала я в голове то, что случилось, надеясь не сойти с ума от идеальной тишины. Сколько ещё предстоит мне идти вперед? Смогу ли я выбраться сама или ожидание помощи – единственный исход для меня? На меня, подобно волне, падают угнетающие мысли: я использовала чуть ли не божественную силу, чтобы навеки запечатать Кракена. Вот только нет магии сильнее божественной, и не суждено мне дождаться помощи извне. Верно, мне предстоит решать всё самой, и мысль о том, что в этом месте непременно должен обитать запечатанный монстр, пугает меня до дрожи.

Я иду вперед. Мои силы не вечны и вскоре ноги начинают болеть.

Сажусь на водную гладь, что даже не оставляет следов на моей одежде. Удивительно, но я не испытываю никаких физических потребностей. Значит, таково влияние отграниченного от всего мира пространства? У меня есть время подумать. Нет, не так, у меня есть время всё обдумать.

Руки кажутся мне очень бледными, и от вечно преследующего меня загара не осталось ни следа. Осматривая их, я в исступлении смотрю на собственное запястье: идеально чистая и гладкая кожа. Кожа, лишенная меток, чьё присутствие я всегда пыталась скрыть браслетами. Почему они исчезли? Неужели, оказавшись в ином пространстве, мир посчитал меня погибшей, решив незамедлительно избавить моих спутников от подобной тяжести? Вот как…

Сверху на мои веки обрушилось сияние. Поднявшись с места, я сквозь слезы смотрела на яркую сферу, что словно была разделена на две части. В одной из них я видела саму себя. Это был теплый день, тот день, когда я прибыла впервые в Клан Багряных Небес. Вот моя первая встреча с Некрисом, вот моё смущенное, искореженное неловкостью лицо. Наше официальное знакомство, его просьба, черный камень, моё согласие, встреча с Верлионом, планы о свадьбе, моё согласие…К чему мне эти и без того яркие воспоминания? Теперь я смотрю на вторую половину сферу, и вновь, уже без удивления, вижу себя. Вот наша первая встреча, знакомство, его просьба, черный камень и…мой отказ? Я отчетливо вижу, как отрицательно мотаю головой, а после отправляюсь в путешествие дальше по городам. Теперь понимаю. Это сфера Пути, о ней мне рассказывала Индира. Сфера эта показывает наблюдателю развилку событий. Иначе говоря: «Что бы произошло, если бы…».

Я жадно впиваюсь взглядом в будущее Некриса без меня. Был бы он счастливее? Очевидно, у него не было бы тех проблем, что возникли из-за меня. Однако то, что я вижу…Это ужасно. На моих глазах Клан Багряных Небес погибает. Сдается под гнетущим и враждебным влиянием других кланов. Величественный дом приходит в упадок, все богатства уходят на поддержание и без того хлипких связей, Некрису не остается ничего, кроме как жениться на наследнице Клана Призрачных Гор. Он не желает передавать ей ценности своей семьи. Как всегда гордость берет верх над Некрисом, и он, берет в свои руки черный камень…

Я вскрикиваю, и фигуры в сфере искажаются. Вновь разделена она на две сферы. И ныне я вижу Верлиона.

Теперь я знаю, в чем дело, и мгновенно переключаю своё внимание туда, где сделки между мной и Лионом не существует. Его будущее также связано с одной из дочерей Призрачных Гор, и он покорно женится, потому что так сказала его матушка. Он не погибает, живет своей жизнью, и я судорожно вздыхаю, понимая, что всё не так уж плохо, но время словно ускоряется, и вот я вижу, как Лион, продолжая существовать, меняется изнутри. Живущая в нем демоническая суть прорывается наружу. Он ищет то, ради чего стоило бы жить, но не находит, и его сознание искажается. Он становится…убийцей. Под его горячую руку попадает сначала его супруга, её остальные мужья, её слуги. Он сжигает дом. Его разыскивают. Не он владеет силой, а она управляет им, и Лион уже вовсе не Лион. Его находят. Его ожидает смертная казнь…

Меня начинает потряхивать от одной лишь мысли о том, что ожидало Некриса и Лиона. Мне страшно за них, и я вдруг начинаю благодарить саму себя, что не ушла в тот момент. Что осталась. И переломила судьбу.

Театр в сфере вновь переносит мои гнетущие мысли в другой пейзаж. Теперь я вижу Эдира, от которого сбегаю в самом начале знакомства. Никто и никогда не узнает, что он наг. Его власть навсегда останется безупречной, но, к моему удивлению, этот вездесущий ловелас проводит свои будни в одиночестве. Я вижу его отношение к слугам, и могу уверенно сказать, что с возрастом его характер стал лишь ужаснее. На моих глазах он превращался в маразматика, с головой которого происходит явно что-то страшное. Наг, которому вечно суждено притворяться, наг, что не может позволить себе потомства, ведь тогда все узнают о его происхождении. Он сходит с ума и умирает довольно рано.

Я чувствую, как дрожат мои руки.

С Норном в ином пути нам даже не суждено познакомиться. В надежде я смотрю на его жизнь, надеясь, что хотя бы он был владельцем своей судьбы и сам был в праве всё решать. Роль телохранителя, бои на арене в качестве развлечений, вечера на улице красных фонарей…Я вижу, как Норн ведет довольно праздный образ жизни, ведь он сильнейший, ему не нужно что-то кому-то доказывать. Авторитет Эдира непоколебим, и Норн страдает от безделья. Он безмерно силен и точно также наивен, связывается с недавно прибывшими на остров гладиаторами, и те дают ему наркотики, обещая, что от этого «лекарства» скука развеется. Норн становится зависимым, и через два месяца погибает от передозировки: организм великанов слишком чувствителен к зависимостям…

Крылья разрезают воздух, и я вижу Киаса, что остается подле Эдира, становясь свидетелем его медленного безумия. Он пытается помочь, и его бессилие играет с его добрым нравом злую шутку: Киас давится виной. В попытках отвлечься от постоянных убивающих мыслей он женится, но его супруга не может подарить ему дитя, и он впадает лишь в большее отчаяние. Я и подумать не могла, как любит священник детей…Он не может подать на развод, ведь это противоречит правилам Империи, но его жена уходит от него. Эдир умирает, должно быть, в это время. Киас возвращается в Гоарис, запирая себя в храме до старости.

Когда я вижу Шаркана и Шира, что босые бредут по грязной улице, я отворачиваюсь и смаргиваю слезы, понимая, что сейчас будет, но после оборачиваюсь. Слабый здоровьем Шир умрет от внезапной эпидемии в возрасте восьми лет. Познавший всю несправедливость жизни Шаркан уйдет в наемники и станет убийцей, что лично закончит свою жизнь, когда обернется и увидит свой кровавый путь.

Я не вижу собственного будущего, но оно мне и не нужно, ведь теперь я смотрю в горизонт, понимая, что своим порой глупым, неправильным и некорректным поведением спасла жизни дорогих мне людей. Теперь, когда их путь вновь окрасился белым, они могут жить так, как сами того хотят. Уж теперь, абсолютно всё в их руках.

– Наши поступки, слова, молчания, взгляды, даже мысли…Всё это ежесекундно меняет наше будущее или будущее окружающих нас людей.

Я медленно обернулась, и широко распахнула глаза, когда тонкая белоснежная рука нежно коснулась моего лица. Эта улыбка, это тепло, этот голос я никогда не спутаю, и всегда будет быстро биться сердце, разливая по телу нежность и доброту, когда мама стоит рядом. Её белоснежные волосы струятся по лазурным одеяниям, и сама она излучает успокаивающую и светлую ауру, отчего хочется прильнуть ближе и не отходить. Глаза почему-то наполняются слезами, и я собираюсь сказать, что сильно скучала, но она заключает меня в объятия, гладя по волосам и улыбаясь, когда на моих щеках появляются влажные дорожки. Мы долго стоим, вдыхая почти одинаковый запах друг друга, и я с детской радостью понимаю, что именно мама не желает прекращать долгожданные объятия. Мы медленно отстраняемся, но Эолин мягко берет мою руку, ведя меня к горизонту. И ноги больше не болят, и небо кажется удивительно красивым…

Мы молчим. И это приносит больше облегчения, чем не прекращающаяся беседа. Она всё знает. Она всё понимает.

– Хотя бы здесь, – вдруг говорит Эолин, останавливаясь, – хотя бы здесь я могу вести себя так свободно, как прежде, – она улыбнулась на мой удивленный взгляд и кивнула куда-то в небо, – это пространство вне внешнего мира. Оно поглощает все исходящие из меня силы. Здесь я могу не скрываться и вести себя так, как пожелаю, никому не навредив. Знаешь, приходя сюда, я мечтаю о том, как дала бы всем вам жизнь, не став…такой. Представь, что твоя мама не богиня. Представь, что все мы в одном доме, все мы едим за одним столом, все мы…Прости.

Она виновато улыбается, когда мои глаза вновь наполняются слезами, и я пытаюсь их быстро утереть. Она помогает мне в этом, вытирая щеки своим рукавом.

– Одного дня в году мало, – не то усмехнулась, не то всхлипнула я, – невозможно подарить каждому столько своей любви, сколько он заслуживает…

– Невозможно…

– Эти встречи приносили больше боли, чем…

– Понимаю.

– Поэтому я не приходила.

– Понимаю.

– Но, что бы я ни делала, я скучаю, мама, – слёзы вновь рекой полились по щекам, и из меня, наконец, вырвалось то, что я старательно маскировала под своей «взрослостью». Я говорила всё, что таилось во мне столько лет, и вела себя, как ребенок, которому уже надоело играть в эту взрослую жизнь. А мама с улыбкой обнимала меня, целуя в макушку до тех пор, пока слова попросту не кончились, и я замолчала, почувствовав, должно быть, впервые такую легкость…

Вода сбоку всколыхнулась, и к небу взлетели семь драконов. Не те маленькие и милые создания, а большие змеевидные существа, что изображены на фресках Гоарских храмов. Переплетаясь друг с другом, они извивались в пространстве, кружа неподалеку, и их хвосты, украшенные кисточками, то и дело касались воды. Мы молча наблюдали за прекрасным видом, пока не упавший в воду Сапфи не обрызгал нас прежде спокойной поверхностью.

– Здесь и они могут чувствовать себя свободно…

Эолин вновь поцеловала меня в лоб.

– Я горжусь тобой, Эфи. И всегда буду. И я рада, что все, что было во мне человеческого, взяла ты. Ты словно мой якорь в том мире, который я покинула, получив божественную силу.

Повернувшись к горизонту, мы смотрели на светящуюся полоску. Думаю, каждая из нас в тот момент думала о своём.

– Это так тяжело, когда ты не можешь помочь собственному ребенку…

– Ну, до сего дня я как-то управлялась, – улыбнулась я, а ты тихо рассмеялась.

– Позволь хотя бы здесь постоянно отсутствующей матери помочь любимому чаду. Надо же мне исправляться.

– И в самом деле.

Мы вновь рассмеялись. Я рада видеть её такой.

– Ты использовала невероятное заклинание, Эфи.

– Если это мне говорит богиня Севера, то я польщена.

– И сотворив чудо, ты, как в самой злостной шутке, поскользнулась. Точнее…втянулась?

– Эй, не издевайся надо мной!

Эолин по-доброму усмехнулась в кулачок, смотря куда-то вверх. Я посмотрела туда же, но там ничего не было, кроме яркого неба.

– Знаешь, в этом пространстве время идет иначе. Один день здесь равен одному году снаружи…На то, чтобы распутать твою печать, у меня уйдет двадцать дней.

– То есть, когда я выйду отсюда, там минует двадцать лет! – удивленно воскликнула я, и мама с грустной улыбкой медленно кивнула. – Меня уже, наверное, посчитали мертвой…

– Нет-нет. Я не имею права часто касаться людского сознания, но в этот раз пришла к Альфинуру во сне. Смотреть, как твой отец плачет, невыносимо, Эфи…Он купил особняк в городе и намерен ждать тебя все двадцать лет.

– Папа…

– Он не изменился.

– Но так долго…

– Что тебя беспокоит?

– Я, безусловно, рада, что, ну… – я покраснела, не зная, как правильно выразить мысли, – все дорогие мне люди спасены и теперь могут жить свободно, но…Я скучаю. Это эгоистично, я знаю! Надеюсь, это пройдет…

– Почему?

– Двадцать лет – весомый срок. За это время их чувства угаснут, и я не хочу по возвращении вскрывать старые раны. Хочу, чтобы они жили, ни о чем не сожалея, и чтобы никого из них не тревожило моё возвращение…Ну, я к тому, что я не хочу, чтобы они считали себя обязанными мне, и это их напрягало…

Эолин тяжело выдохнула, покачав головой.

– Всегда ты чувства других ставишь выше своих…Что ж, этому можно научиться лишь спустя время. А пока…

Она посмотрела под ноги, и только сейчас я заметила, как вокруг всё потемнело. Мама почему-то улыбнулась.

– Кракен – не монстр, Эфи. Он – жертва проклятия. Может, как и я…

– О чём ты?

– Богиня, что даровала мне ныне мою силу, однажды рассказала мне о своей ошибке. Было время, когда люди губили океан, и он становился все грязнее, он становился безжизненным. И лишь рыбацкие поселки продолжали поклоняться Богине, прося её об улове. Но рыбы не было, на полях ничего не росло, и начался голод. В этот тяжелый период она воспользовалась мольбой одного сироты. Взамен силы и отсутствия голода она просила его оберегать океан от тех, кто убивает его. Это была не сила. Это было проклятие. Мальчик вырос в мужчину, но чудовищем быть не перестал, – Эолин вновь посмотрела под ноги, – он оберегал океан по договору, и люди признали его силу, назвав монстром. Он стал страшной байкой. Пожирал корабли, что желали вылить в воды отравляющие вещества, пожирал войска, что развязывали морскую войну…

– Значит, он попросту защищал, а люди все трактовали по-своему…

– Верно. Его ненавидели все. И он, поняв, что проклят, уединился на этом острове, чтобы отдалиться ото всех.

– Но кто запер его здесь?

– Посланники иных Богинь. Кракен оказался неугоден всем, ведь эпоха морских путешествий и открытия других земель из-за него окончилась.

– Он хочет выбраться, чтобы отомстить?

– Полагаю, что да. И я его не осуждаю. Признаться честно, мне не хочется оставлять его здесь наедине со злобой.

Мы несколько мгновений смотрели друг на друга, а после Эолин коснулась моей руки.

– Мне нужно вернуться в Храм. Он пропитан моей силой, и там я управлюсь быстрее. Буду навещать тебя.

– Спасибо, мама.

– До встречи, милая.