Текст книги "История, которой нет (СИ)"

Автор книги: _Sucsesseful_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Зис из наказание, – крикнул я ему через плечо, даже не оборачиваясь. – И вообще, Антон, там же есть пешеходка, какой дурак средь бела дня так гонять будет, что не заметит такого увальня как я? Ты можешь идти обычным маршрутом, но я не обещаю, что пущу тебя домой. Меня мама учила незнакомым Антонам двери не открывать.

– Лёха, чего ты от меня хочешь?! Чтобы я тебя отхуячил, или что? Вернись немедленно, пока я тебе ноги не переломал!

Я что, дурак? Конечно, я прибавил шагу. Настроение было не поганым, но очень близким к этому понятию, поэтому уступать Тохе именно в тот момент я не собирался. Нужно бороться со своими фобиями, какими бы они привычными не были, я слишком долго закрывал на эти глупости глаза.

После этого друг за спиной молча следовал за мной. Даже немного странно, что так быстро выдохся на угрозы, обычно он не меньше пяти минут пытается образумить страшными перспективами и только потом сдаётся на милость победителя в моём лице.

Обернувшись и увидев его обиженное на весь мир лицо, я вздохнул, как и всегда в таких случаях, тяжело. Сегодня был его день рождения, а я пытаюсь ему праздник испоганить своим настроением, дебил.

– Ладно, идём на перекресток, беда, а о твоей проблеме со светофорами мы подумаем завтра.

Крепись, О’Хара, это карма.

…Вот чем мне не нравятся перекрестки, так это своим шумом. А-а, мои ушки, ушки мои!

До включения зелёного света оставалась парочка секунд, но я подошёл ближе к краю, чтобы оценить обстановку – тут недавно человека сбили, мало ли, я не боюсь, но подстраховка, как говорится…

Осмотревшись, я понял, что движение даже не особо плотное, да и тормозят некоторые уже заранее.

– И всё же, Лёха, сходить нужно, исповедоваться, это ж не просто так всё, у нас скоро диплом…

– Я не верю во всю эту божественную дребедень, Тош, – отозвался довольно резко, но и он тоже хорош – заёб уже своей церковью. – Я и без Бога защищу свой диплом, и даже жить буду без его помощи!

– Но ты не можешь отрицать то, что он существует, ведь это научно не обосновано, – возразил Глубоковских, понимающе улыбаясь уголками губ. Вот любит повыёбываться, думает, наверное, что сможет когда-нибудь меня переубедить. Бесит.

Зелёный замигал заискивающе, предлагая перейти поскорее и не напрягать его своим удручающим состоянием, и я шагнул на пешеходку. Машины останавливались на стоп-линии, и ничто не предвещало беды. Тоха плелся позади, сдерживая, я знаю, желание ухватиться за рукав моего пуховика.

– Я тебе просто говорю – его нет! – поставил я точку в нашем разговоре, надеясь отложить философствования до более подходящего настроения и времени.

В следующую секунду меня не стало.

Тоха.

***

Ну и что же между нами? Дружба? Почему-то именно сейчас, вспомнив кое-что из нашего общего прошлого, мне стало казаться, что эти отношения неправильные.

Почему мы так близко? Почему мне кажется, что он идёт не впереди, не позади, а именно наравне со мной, держа за руку так крепко, что пальцы немеют?

Нас называли неразлучниками, и когда я поставил родителей в известность о том, что собираюсь снимать с Антоном квартиру на двоих, они даже спорить не стали. Почему? Ведь до этого даже ночевать не позволяли у него дома.

Если представить всех моих знакомых и меня, как взаимно пересекающиеся множества, то именно Антон будет совпадать со мной в точности, как оболочка, край к краю.

Любить – это больно? Пожалуй, не столь страшна она сама, всепоглощающая и неизбежная, сколько ужасно её осязание.

Чувствую, что внутри что-то не так, а он улыбается по-прежнему, руку протягивает. Хочу убежать, но не получается, держит крепко – сердце к сердцу, душа к душе, словно приклеенный.

Чёрт. Это чувство беспомощности и свободного падения, когда он управляет полётом так играючи просто… почему оно так нравится мне?

Комментарий к Глава 18: “Между нами.”

Автор неумолимо приближается к маразму, вам так не кажется? Побежала изучать особенности человеческого мозга =)

========== Глава 19, от третьего лица: “Ясный день.” ==========

Лечащий врач Лёхи, Вениамин Шамильевич, седой уже мужчина далеко за сорок, в этом своём белом халате лишь мозолил Антону глаза. Невероятно уставшие, с полопавшимися капиллярами, любимые глаза. Тоха присел на стул возле кровати Ланнова, чтобы справиться с резко накатившей слабостью во всём теле, невзирая на то, что палата была забита людьми, и его жест мог быть расценен, как угодно. Елена Владимировна, как, впрочем, и Виктор Александрович, едва ли обратили на парня внимание. А вот врач, как ни странно, очень даже обратил.

– Как вы себя чувствуете, молодой человек? – спросил мужчина довольно строго, и на секунду Тохе показалось, что за него волнуются. Показалось. Не мог же он волноваться за всяко более здорового Антона, когда на кровати всего в паре метров, истыканный иголками капельников, катетерами и всякой прочей херней, лежал почти-труп-Лёши? Не мог.

Антон чувствовал себя едва ли живым, едва ли чувствующим, но он, по крайней мере, чувствовал. В отличие от того же Ланнова.

Антон не помнил, когда в последний раз питался нормальной человеческой едой, а не консервами и шоколадками из больничного буфета. Каши и то, что предлагали ему добросердечные повара из столовой, в горло просто не лезло. Но он, по крайней мере, ел. В отличие от… да-да, от Лёхи.

Антон игнорировал звонки Денеева, а так же прочих друзей, знакомых и даже сбрасывал звонки от матери, пока та сама не приехала и не вставила ему по самые гланды… батон с колбасой. Теперь Глубоковских не решался даже подумать о красной кнопке, когда видел доброе слово из четырёх букв, высвечивающееся на экране. Но он, по крайней мере, мог игнорировать, мог управлять сознанием и разумом, тогда как Лёша лежал на кровати, весь такой из себя бледный и несчастный, и вообще ничерта не мог сделать.

Антон бесился и думал, что Лёха, вероятно, издевается. Мстит за то, что он, Тоха, так и не смог побороть эту дурацкую боязнь переходить дорогу в неположенном месте, и из-за этого ему пришлось попасть под ту грёбанную машину!

После вспышек ярости и желания встряхнуть друга за несмешные приколы, Глубоковских вставал с кресла, любезно предоставленного медсестрами для большего удобства, спускался двумя этажами ниже и шёл прямиком в кабинет к психологу. Хорошо, когда тот оказывался свободен. Они много говорили о Лёхе, Антон выговаривался врачу, как на исповеди и признавался – да, если этот уродец с отвратным чувством юмора и камнем вместо сердца проснётся, (а он проснётся, в этом никто не сомневается) то Тоха его собственноручно отправит в кому. Снова. И тогда его визиты к врачу (Олег Дмитриевич был милейшей души человеком) участятся. Олег Дмитриевич утешительно хлопал по плечу, улыбался очень даже понимающе, говорил, что состояние Антона вполне стабильно и адекватно, заваривал ещё чашечку чая со странным запахом и успокаивающим эффектом – Глубоковских чувствовал результат действия почти сразу же после чаепития – и сам разводил парня на новый виток разговора.

О Алексее Ланнове он мог разговаривать часами.

Лёха такой добрый и удивительный. Лёха такой интересный и всесторонне развитый. Лёха такой…

Пошёл он к чертям собачьим! Он там валяется в бессознанке и просыпаться не собирается, – в ус не дует, сука, отдохнуть решил – а Тоха о нём думать должен? Нихрена Тоха никому не должен, да.

Когда Антон начинал делиться нехитро сделанными на почве старательных размышлений выводами с доктором, тот лишь подливал ему чаю в чашку. И разговор приобретал менее агрессивный оттенок.

Потом Тоха возвращался в палату, садился на кресло и распечатывал очередную из шоколадок, которые так часто рекламировали по телевизору. Он жевал без особого удовольствия, после нескольких чашек чая не чувствуя ни вкуса ни запаха шоколада, (которого там, конечно, и рядом не стояло, одни эмульгаторы да Е-шки, чтоб им пусто было) и думал, что он, наверное, погорячился по поводу степени Лёхиной вины в случившемся. В конце концов, это именно он, Антон, больше всего виноват в произошедшем, и именно он сейчас сидит и места себе не находит в этой гребанной палате площадью десять на десять метров.

– Молодой человек? Антон? Вы меня слышите?

Вениамин Шамильевич всё не успокаивался, и парню пришлось поднять на него больные глаза, и ответить даже слегка охрипшим голосом:

– Да, всё нормально.

– По вам видно, – хмыкнул врач, с мрачной решимостью осматривая осунувшееся за месяц лицо блондина. – Мой вам совет – езжайте домой и выспитесь нормально, на вас даже смотреть больно, а я много чего за время своей практики повидал. Никуда не денется ваш Алексей, уж поверьте мне… – мужчина замолчал и вдруг отвёл взгляд, поняв, что допустил пусть не фатальную, но всё же ошибку. Да, не денется, в это можно поверить. Целый месяц уже прошёл, а результата ноль. Зеро. Дырка от бублика. Антон и без чужих напоминаний об этом знал. Уже месяц сходил с ума, думая, что, кажется, жить без придурка Ланнова у него не получится. Тринадцать лет вместе – со школы до универа, а теперь так глупо… глупо!

– Нет, я останусь, – возразил Тоха, нахмурившись и поморщившись от резкой боли в районе затылка.

– Антон, я согласен с Вениамином Шамильевичем, – вмешался в разговор выглядящий уставшим от всего происходящего Виктор Александрович, приобняв стоящую рядом жену за плечи. Женщина лишь слабо кивнула, соглашаясь с супругом. – Тебе нужно отдохнуть. Ты когда последний раз дома был? А ел нормально когда?

– Я просто хочу быть рядом с Лёшей, – к своему стыду, парень понял, что плачет. Слёзы мешали нормально смотреть вперёд и заставляли часто моргать. Внутри было пусто и больно. Болела пустота, – ха-ха – и Антон медленно, но верно слетал с катушек. – ДядьВить, можно я останусь, пожалуйста?

– Делай, что хочешь, – скривился мужчина, подталкивая жену в сторону двери. Врач последовал за четой Ланновых, а Тоха остался на прежнем месте, откинулся на спинку стула и дал волю эмоциям, тихонько заскулив.

– Лёха, не бросай меня, пожалуйста-а! – провыл он, аккуратно сжав пальцами запястье друга. – Не оставляй меня. Я без тебя не смогу…

Тоха.

Приборы, словно взбесившись, одновременно зашлись в какофонии звуков. Антон успел отскочить подальше, когда в палату, сверкая глазищами, влетел врач, а за ним вошли не успевшие уйти дальше приёмного пункта Ланновы.

…– Это феноменально! Ещё несколько дней назад мозг не подавал никаких признаков активности, а сейчас состояние Алексея вполне стабильно. Можно сказать, что он спит! Поразительно! – врач всё восхищался, а Антон смог сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Он впервые кричал и плакал так, словно у него сердце наживую, без анестезии вырывали. Но этого не видел и не слышал никто. И никто об этом не узнает. Потому что всё происходило где-то глубоко внутри, в полнейшей тишине.

– Доктор, выходит, он может очнуться в любую минуту? – Елена Владимировна уже не плакала, а её лицо – без макияжа, слегка уставшее, но неизменно красивое и изящное, с тонкими чертами – снова стало серьёзным и до того сосредоточенно-спокойным, что непросвещенному человеку и в голову вряд ли пришло, что у этой женщины какие-то личные проблемы.

– Да, да! Даже сейчас! Но вам совершенно незачем сидеть здесь сутки напролет! Настоятельно рекомендую вам всем выспаться и предстать перед Алексеем бодрыми и радостными, так что езжайте-ка все домой, вас немедленно оповестят, когда он очнется. Так, что у нас там по времени?… Ладно, я продолжу обход. Если появятся какие-то вопросы – ищите.

– Антон, немедленно собирайся, мы отвезём тебя домой, – скомандовал Виктор Александрович, как только врач покинул палату. Глубоковских хотел было возразить, но выражение лица прокурора стало совершенно зверским. – Я сказал, собирайся, иначе мои ребята тебя вытащат отсюда силком, а потом накачают такими транквилизаторами, что ещё полгода спать будешь!

***

…– Ха-а…

Воздух из лёгких выпускать было так же трудно, как и запускать его туда, и Ярослав без удивления понял, что тот промежуток времени, что ему пришлось провести в голове Ланнова, имел место быть и явно не приглючился. Ярик, или, как его любил называть Кир, Рик, в чудеса верил с таким адским трудом, что произошедшее хотелось поскорее забыть. Конечности почти не слушались, но ощупать лицо труда не составило. Лицо имелось, у Донского сразу потеплело на душе. Слава всем идолам этого мира, что за месяц – месяц ли? – отключки тело осталось прежним. Не превратилось в мумию, не разложилось. Как это произошло, Ярик не понимал, но и его нахождение в голове Ланнова тоже не поддавалось логичному объяснению.

Ещё раз вздохнув, уже без прежней опаски, Яр поднялся с кровати и осмотрелся. Прежде всего нужно было одеться – находиться в одних трусах в холодной квартире было неприятно.

На полу, покрытом слоем вываленной из шкафа одежды, звенел телефон. В дверь тоже трезвонили. Парень схватился за голову, ничего толком не понимая, но точно зная, куда нужно идти и кого искать. Для начала, правда, стоило открыть дверь, ответить на звонок и привести мысли в порядок.

За дверью, выглядящий невероятно взбешенным, стоял Кирилл. Резцов был богом, Аполлоном и много ещё кем, но когда парень вот так вот капал пеной изо рта, Ярослав посчитал, что проще будет захлопнуть многострадальную дверь прямо перед носом друга.

– Никого нет дома, – пискнул Донской, дергая ручку на себя, но нога, втиснутая в оставшийся проём, завершить манёвр не позволила.

– Какого хера ты творишь, придурок?! Я тебя сейчас убью!

После этого Ярик просто заржал и не нашёл в себе силы сопротивляться, когда Кир схватил его за плечи и втащил прямо в комнату, бросив на кровать.

– Боже, что ты за моральный урод?! Где ты пропадал целый месяц?! – орал Шрам, просто не желая успокаиваться. Он почти всё это время места себе не находил, думая, в каком овраге закопали его Яра, а он в очередной раз в загул ушёл, не предупредив.

“Значит, всё-таки месяц”, – прикинул Донской в уме, запоминая и мотая на ус.

– Ну всё, Кир, всё же нормально уже. Как там Псих, не сошёл с ума ещё? – парни, не сдержавшись, в один голос рассмеялись.

– А то ты Пашу не знаешь, – закатил глаза Кирилл. – Маринка его погонит веником, если слетит с катушек окончательно, а он Коваль ой-как-любит, поэтому держит себя в руках.

– Ну, по крайней мере, никого не покалечил, пока меня не было, – пожал плечами Яр, улыбнувшись, но тут же посерьёзнел лицом. – Кир, помощь твоя нужна. Точнее, твоего отца. Мне нужно найти Алексея Ланнова, он, скорее всего…

– Третья городская, лечащий врач Вениамин Бутлеров, – гнусно ухмыльнулся парень, фыркнув, словно выяснение подобного ничего ему не стоило, и вообще об этом должны знать все. – И что же ты дашь мне в ответ?

– Так и быть, я позволю тебе не страдать за “морального урода”! – усмешка в исполнении Донского была просто потрясающей. – Но, Кирюша, мне нужен водитель.

– Сам доехать не сможешь? – усомнился Резцов, а после внимательно вгляделся в лицо знакомого. – Ты чего, обкуренный? Пьяный? Твою мать!…

– Да кончай уже пиздострадать попусту! – закатил глаза Ярослав. – Нормальный я, просто тело работает плохо, я проспал… долго. Всё отлежал себе до того, что теперь за руль садиться страшно…

– А я думал, что тебе страшно потому, что номера ты засветил, когда Ланнова на пешеходке сбил, – хмыкнул Кир мрачно, сложив руки на груди и с претензией взглянув на рыжего. – Я надеюсь, ты не сдаваться поедешь? После месяца скрытно-квартирного существования это как-то не катит.

– Откуда ты знаешь, что это был я? – поморщился Ярик, точно зная, что сейчас Аполлон начнёт методично капать на мозг, пока… Что? – Ты сказал, что сдаваться не нужно? Ты, правда, это сказал? – выпучил свои умопомрачительные серые зенки на Шрама Донской.

– Сказал-сказал, – подтвердил Кир неохотно и присел на кровать рядом с Риком. – Сейчас тебе нужно придумать что-то действительно стоящее, чтобы запудрить мозг папаше, он тебя прикроет, инфа сотка. Но без поддержки Николая Александровича тебе светит срок. Ты же понимаешь, что нарвался не на абы кого, а на самого Ланнова, как же тебя, сука, угораздило?…

– Стой-стой, – активно замахал руками Яр. – Мне нужно продать своё корытце, так, чтобы не засветиться. Это сделать сможешь? – Кирилл, подумав, кивнул. – Тогда и отца впутывать не нужно. А с Ланновым я как-нибудь договорюсь, – парень мерзко и сладко, как умел только сам, ухмыльнулся.

Шрам в который раз лишь удивился поведению друга-оторвашки, но не более того. В конце концов, он был другом, а в узком кругу, как повелось, не без урода. Пусть даже морального.

***

…– Ну что там? – девушка, всего несколько часов назад показавшаяся Саше милой и не особо умной, оказалась той ещё… стервой. Нет, Фролов ничего не имел против небольшой искры ревности в отношениях, но так как цели заводить оные он перед собой не ставил, брюнетка теперь выглядела в его глазах никак иначе, кроме как ревнивой и крайне надоедливой дурочкой.

– Какая тебе нахрен разница? – раздраженно выплюнул ядовитые слова парень, скривившись, словно от зубной боли. Это навевало воспоминания о чёртовом кабинете стоматолога, посещать который Саша отказывался ещё с детства.

– Грубиян, – буркнула девушка, обиженно отвернувшись к стенке.

Александр вдохнул, выдохнул, а после провёл ладонью по лицу, словно пытаясь сорвать с себя маску и закончить этот театр абсурда.

Если Фролов выглядел милым и послушным псом, являться таким на самом деле его никто не принуждал. И Фролов ни в коей мере не был собачонкой на привязи, которую легко было оставить под каблуком наигранными слезами и признаниями в неземной любви. Он просто в неё не верил. И каждый раз, видя реальное в желаемом, Саша разочаровывался всё больше и больше. Зачем? Всего несколько минут назад им обоим было хорошо, и ни он, ни она не думали ни о чём, кроме удовольствия друг друга. А теперь что? Ей вдруг стало интересно, кто там пишет Алексу СМСки? Какая, к чертям, разница?

– Пошла вон, – смог наконец собрать мысли в кучу и сформировать из них нужную фразу парень.

– Что?

Откуда, скажите на милость, взялось это “Что” с возмущённым придыханием и оскорблённым выражением лица? Откуда этому было взяться?

– Свали отсюда, что непонятного? Смотреть мне на тебя противно, глаза режет от твоей неземной красоты и необъятной самоуверенности.

– Ты! – стиснув зубы, прошипела девушка. – Думаешь, я шлюха, что меня можно приглашать и выгонять по желанию?

– Да, примерно об этом я и подумал, – улыбнулся парень, не без удовольствия замечая, как вздувается вена у брюнетки на лбу, а после добавил одними губами, по слогам: – Сва-ли.

Когда девушка, собрав вещи с пола и надев на себя большинство одежды, а остальное тряпьё покидав в сумку, ушла, Алекс выдохнул с облегчением. Всё же присутствие постороннего человека в квартире его невероятно душило и раздражало.

Вернувшись в комнату и взяв с прикроватной тумбы телефон, Фролов прочёл сообщение. Отправителем оказался Донской, что его невероятно удивило, потому что, во-первых, от него не было ни слуху ни духу уже почти полтора месяца, а во-вторых потому, что в последнюю их встречу Яр отправил бедного Ксандра купаться в мужской любви до конца дней своих.

СМС от непосредственного начальства гласило: «Тащи свой зад в третью городскую, жду», – и ни словом более. Парень, пожав плечами и скривив губы в подобии улыбки, стал собираться в дорогу. Нужно было успеть сесть в самую быструю газель до центра, а это было бы проблематично в час пик.

Комментарий к Глава 19, от третьего лица: “Ясный день.”

Глава в какой-то степени дополнительная, написана от третьего лица, но без неё дальнейшее развитие сюжета останется не понятым и не принятым, поэтому пока что так. Дальше – как минимум одна глава с пометкой жёсткий ангст, поэтому советую морально приготовиться к разносу. Простите, если разочаровала кого-то в том плане, что Лёха не остался в теле Яра и тд, но на это был направлен сюжетный интрижный узел, поэтому ничего уже не изменишь. Если кто-то ничего не понял, не переживайте, дальше будет понятно. Спасибо за то, что остаётесь со мной и не бросаете фик))

========== Часть вторая. Глава 20: “Я вернулся. Вроде как.” ==========

Просыпаться отчего-то было трудно. Я давно не чувствовал подобного, поэтому открытие было пренеприятнейшим. Писк в ушах шарма не добавлял. В итоге, открыв глаза и увидев перед собой нежно-голубые стены, я застонал от боли в груди и морального фаталити. Какого чёрта я в больнице?

– Лекс? Вау, не ожидал, что ты так быстро очнёшься!

Ну вот, ещё и этот придурок Донской здесь, какого?… Стоп. Придурок Донской – это я. Или нет?

– Ты кто? – спросил я тихо, стараясь сделать голос как можно более мрачным.

– Да я по твоему выражению лица вижу, что знаешь, кто, – фыркнул Ярослав в своём прежнем виде – с крашеными волосами средней длины и кукольными глазами. – Ну а если по правде, Ярослав Донской, мы с тобой уже не раз говорили. Это, кстати, Кирилл, но и его ты знаешь не хуже моего, – я перевёл взгляд на нависающего над Рикки Шрама и слабо кивнул.

– Тебе сейчас лучше не двигаться. В любом другом случае я уже позвал бы врача или медсестру, но Рик горел желанием поговорить с тобой раньше, чем это произойдёт, поэтому постарайся не устроить нам неприятности, Алексей, – с серьёзной миной на лице отчеканил Резцов, словно приказал в завуалированной форме. Он выглядел… иначе. Не так, как это было в то время, когда я находился в теле Ярослава.

– Да, Кир, выйди, пожалуйста, постой на стрёме, а мы пока поболтаем.

Парень, недоверчиво покосившись на друга, уничижительно улыбнулся и действительно покинул палату.

– Что здесь происходит? – тут же накинулся я на него с вопросами, понимая, что просто так он не пришёл бы. Значит, знает что-то… Но, чёрт, я же вроде как умер, нет?

– Что именно ты хочешь узнать, Лекс? – обворожительно улыбнулся Лис, и за то, что горело в его глазах, я был готов простить ему это долбанное «Лекс». – Я расскажу всё по порядку, но не ручаюсь, что ты поймёшь. За переданную информацию я потребую сущую мелочь – выполнение любого моего желания. Бес-пре-кос-лов-но-е вы-пол-не-ни-е. Идёт?

– Послушай, Яр, – почти устало произнёс я, стараясь удобнее положить голову на подушку. – Я когда встану, так сильно тебя изобью, что советую сто раз подумать, прежде чем выставлять условия, которые мне нахрен не сдались!

– Воу-воу, парень, прежде чем ты встанешь, ты сломаешь жизнь себе и своему кругу, если я ничего не расскажу, будь уверен, – выставил вперёд руки Донской, хитро ухмыляясь и паскудненько косясь на закрытую дверь. Спорим, что Резцов подслушивает, как урод?

– Хорошо, – смог выдавить сквозь зубы, оставляя за собой право отказаться от выполнения неприемлемого желание рыжего. – Рассказывай.

– Да и, прошу, пожалуйста, без резких движений и угроз – ты жив-здоров, все твои конечности и органы на месте, Кир сказал, что через недельку тебя уже выпишут. Так вот, месяц с небольшим назад, а это было 30 ноября, я ехал уже ближе к обеду с одной вечеринки. Состояние моего мозга и тела описывалось словом «дрова», и я не представляю, как смог не разбиться. Но не суть дела. Увидев небольшой универмаг на перекрестке, я понял, что жутко хочу пить. Сушняк у меня был, да. Я остановился на обочине, вышел из тачки и пошёл в магазин. Найдя так необходимую мне минералочку, я отправился к кассе, но пока шёл, столкнулся с двумя парнями. Ну, знаешь – задел их тележку бедром. Они почти не заметили, занятые, очевидно самым приятным в их жизни разговором, – 30 числа, ближе к обеду, универмаг, два парня… Мы с Тохой? – Знаешь, меня такая зависть взяла – прямо-таки два голубка-молодожена. И всё-то у них замечательно! Светятся от счастья, нет никого вокруг, кроме них, – что, со стороны действительно так было? Уже тогда? – Но это всё лирика. Главное, что мне не втащили за наглость, а то я не особо горазд на извинения, а парни довольно… мм, опасные. Ну, один так точно, – он выразительно глянул на меня, наверняка бледного, с темными кругами под глазами. Теперь я вряд ли выглядел особо опасным. – Ну, я вернулся в машину, нахлестался воды и слегка привёл мысли в порядок. Затем завёл тачку и поехал, – я, вспомнив, как быстро и неожиданно вылетел из-за поворота железный убийца, скептически нахмурился. – Ну, ладно-ладно, я погнал. Но ты же жив! Это определенно повод для радости, не так ли?

– Ага, – мрачно кивнул я, усмехнувшись. – Полагаю, твоё желание – чтобы я никому не рассказывал об этом, и расследование прекратилось? Хочешь выгородить себя любимого?

– Я думаю, ты и без этого меня не сдашь, – улыбнулся Ярослав мерзопакостно, проведя кончиками пальцев по моей руке, что я, в принципе, не особо почувствовал.

Выходит, этот уродец меня сбил, я не умер, но попал в кому, и всё происходящее последний месяц – лишь игры воспаленного на этой почве мозга? Дела-а…

– С чего такие шикарные познания? Способности к ведовству на почве нахождения в моём теле открылись? Или просто стал излишне наглым?

– Я открою тебе секрет, может быть, но я всегда был наглым, – наверняка возгордился собой парень, вскинув голову в торжественном «Выкуси, сука». – Так вот, раз уж ты, не без труда, но догнал, что тем, кто сбил тебя, был я, можно и продолжить повествование. Я рванул домой, закрылся на сто замков, попросил знакомого отогнать тачку куда-нибудь за город и пришить на неё другие номера, пока её не объявили в розыск. Я даже обеспечил себе алиби, позвав друзей на вписку. Всё нужно было делать быстро, да и кому придёт в голову, что парень, сбивший человека на переходе, тут же закатит вечеринку и нажрётся до отброса конечностей? Всё было нормально, до самого отруба. Я очнулся… ну, в какой-то степени я очнулся. Я словно сидел на каком-то стуле с закрытыми глазами. А потом… Ну, потом ты проснулся. Я довольно долго не понимал, что происходит, но внимательно наблюдал за происходящим. За Владиком, которого ты нещадно избил на моей собственной кухне, за твоими преображениями, за разрушением моего имиджа, в конце концов! Ты хотя бы понимаешь, как долго я добивался того, с чем ты столкнулся? Но, к счастью, я вовремя заметил странности в поведении окружающих, а потом вдуплил, что всё происходящее – нереально, и наблюдал уже более спокойно. Думаю, мои воспоминания намешались с твоими догадками и выводами и превратились в общий массив неупорядоченной информации.

– Как ты понял, что всё происходящее – липа? – спросил я, пытаясь справиться с чувством непрекращающегося сдавливания сердца и вообще всех органов в груди от совершенно нормального человеческого волнения.

– Начать с самого начала? – улыбнулся Яр. Я тяжело кивнул. – Окей. Ну, начнём с того, что я понял сам. Квартира. Твоё первичное осознание ситуации. Ты не сразу понял, что находишься не в своём теле, хотя должен был. И не скидывай вину на отсутствие зеркала, пожалуйста, – предсказав мою реакцию, остановил меня Донской. – После был Ксандр. Это уже было странным, потому что да, я платил ему за разного рода услуги. Взаимовыгодное сотрудничество, если хочешь, но, тем не менее, его характер был совершенно перевёрнут в твоём восприятии. Фролов – концентрат истинного зла, ненависти и презрения. Иных в своём окружении я предпочитал не видеть. Но твой мозг и чувство собственного достоинства посчитали, что всё, чего тебе в этой жизни не хватает – так это хрупкого парня, нуждающегося в защите и деньгах. Я не отрицал, что всё происходящее может быть лишь театром невероятно прозорливого в этом плане Саши, но факты говорили сами за себя. Ты подгонял его характер и реакции под собственный идеал, сам того не замечая. Потом. Диня легко принял то, что ты на самом деле его лучший друг в чужом теле. Да и оказался, к тому же, геем на полставки. Вообще-то все вокруг тебя отчего-то оказывались заднеприводными, я аж поначалу поразился твоему кругу – и с какого ты остался натуралом с такими-то друзьями? Хорошо, это полбеды. Твоё отношение к Киру, – он как-то автоматически кивнул в сторону двери, за которой находился Резцов. – Было настолько гипертрофированным и ирреальным, что у меня крыша поехала на почве ревности. Потом был перевод на пятый курс, поцелуи, признания… Бред на бреде и бредом подгоняемые, в общем. Как ты с такой фантазией не стал писателем, ума не приложу! Но признание Коломенского меня настолько зажгло, что я стал тебе открыто подсказывать. Да, я понял, с чем ты борешься так яро. С собственными вкусами и предпочтениями. Тебе изначально нравились парни. Нет, не все, конечно. Только один, и им стал счастливчик-Тоха. Суть в том, что ты это так отрицал, что даже мозг не сразу понял, что тебе нужно. В конце концов, всё встало на свои места, верно? Ты признался Антону, отпустил себя, свою суть, стал счастливее. Так? Так. Ну вот, теперь ты здесь, в собственном теле, Тоха жив-здоров, никто на вас не охотится, так и хочется крикнуть «Горько» и оправить вас в свадебное путешествие на месяц, но… Сейчас нельзя быть уверенными в том, что Глубоковских тебе не пошлёт лесом, ведь там он был влюблён в тебя, а в этом мире вы уже тринадцать лет как друзья-неразлучники. Поэтому я здесь – хочу отплатить тебе за этот несчастный случай. Не торопись с признаниями, прощупай почву, подготовь его, что ли… а то будет тебе вместо возлюбленного враг. Причём враг самый страшный – которому о тебе известно если не всё, то многое. Ну, я закончил. А сейчас прости, поеду, негоже тебя без присмотра врачей оставлять так надолго. Если будут вопросы – звони, или приезжай в гости, менять адрес я не собираюсь, да и знаешь ты, где меня можно найти, – рыжий подмигнул мне и, не дожидаясь моего ответа, вышел из палаты.

Я аккуратно, стараясь не совершать резких движений, нажал на кнопку вызова врача и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на полученной информации.

Да, ситуация, конечно. Выходит, что всё происходящее со мной весь этот гребанный месяц – лишь бредни воспаленного мозга? Всё это время я был здесь, подключенный к аппаратам, беспомощный, но в то же время удачно безмятежный.

Выходит, что ничего не было? Ни Яра, ни Сашки, ни Кирилла, ни Паши, ни даже Дениса? А Антон? Всё, что произошло между нами, все эти чёртовы сдвиги в отношениях что, тоже – липа? Весело.

Нет, правда, весело. Ха! Ха-ха!

Весело… Но почему так больно в груди?

– О, Боже, вы уже очнулись, Алексей Викторович? – немолодой уже врач (это я понял по той машине для пыток на его шее, в народе называющейся просто стетоскопом) влетел в палату так, словно за ним гнались фанаты Зенита, вооруженные шарфами и футбольными мячами. За его спиной мрачными монолитами маячили любопытные медсестры. – Как вы себя чувствуете? Головокружение, боль в области лобной доли или затылка? Тошнота? – я отрицательно качал головой на протяжении всего допроса, и доктор ограничился небольшим осмотром моих зрачков и рта, (он-то ему зачем понадобился?) а затем оставил меня наедине с очаровательными дамами в халатах, пообещав вернуться так скоро, что я и не замечу.