Текст книги "История, которой нет (СИ)"

Автор книги: _Sucsesseful_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

…Из дома я выскочил, как ошпаренный, благо хоть куртку сообразил с крючка снять и через плечо перекинуть. Откуда во мне внезапно появился такой огроменный запас бодрости, я и представить не мог. Уличный воздух, забравшийся за шиворот в то же мгновение, что я вышел из подъезда, охладил меня до состояния трезвости и позволил привести мысли в порядок. Я даже хотел закурить, но как только пачка оказалась в моих руках, к подъезду, скрипя тормозами, подлетела чёрная иномарка с простыми белыми номерами без каких-либо цифр или букв.

Обычно Рик пользовался номерами с различными надписями типа «Лис» или «Бродяга», всё зависело от настроения, но сегодня он, видимо, решил повыделываться. Увидев меня, стоящего с пачкой сигарет в руках, Донской сначала офигел, а потом, присмотревшись получше, ещё и охуел.

– Ты спиздил мои цыбаретки*! – возмутился Яр ненормально высоким голосом, а потом рассмеялся, пару раз ударив меня ладонью по плечу. – Растёшь, Ланнов, взрослеешь! – рыжий, отвлекая моё внимание своим смехом, умыкнул пачку прямо у меня из рук и сунул их в свой карман. – Без обид, но за цыбаретки и двор стреляю в упор, ты же помнишь!

– Какого ты лешего здесь забыл? – вспомнил я наконец, чему так удивился, увидев подъезжающую тачку.

– Я вообще-то за тобой! – огорошил меня радостный до жопы Ярослав, который от безграничного счастья разве что радугой не блевал, и приобнял за шею, неведомым мне образом в темпе извлекая из пачки и закуривая сигарету. Всё было проделано им одной рукой, без каких-либо заминок. Выпустив в воздух облачко пара, он снова рассмеялся чему-то своему, одному лишь Яру ведомому. – Я просто подумал, что раз ты пьяный, то почему бы нам сегодня вместе не прокатиться? Но прокатнул меня на своём херу походу ты, потому что выглядишь так же занудно, как и всегда.

Я всё продолжал пялиться на сигарету, не понимая, что вообще происходит. Лишь отрывочными мыслями отголоски информации поступали в мой мозг, но так до конца и не усваивались, поэтому я тупо вперился взглядом в тлеющий конец и пытался осознать, а что, собственно, я вообще здесь делаю?

Где-то на грани слышимости запиликала открывающаяся подъездная дверь, Яр, стоящий полубоком, а не спиной к двери, как я, чуть дернул головой, чтобы убедиться, что из темноты подъезда полуэлитного дома не выходит какой-нибудь гопник с железной открывашкой в руках. А то с него станется – вскроет… Почему-то эта шутка, прозвучавшая в голове убедительным голосом нашего бывшего преподавателя по философии, заставила меня рассмеяться. Донской, внезапно чему-то ухмыльнувшись, сдавил мою шею рукой, повернув лицом к себе, и впился в губы, словно пытаясь откусить от них внушительный кусок. Он выдохнул мне в рот сигаретный дым, а отстранившись через несколько мгновений, пожал плечами.

– Ты та-ак на неё смотрел, – лукаво улыбаясь, пропел Ярик, имея ввиду сигарету. – Я просто не удержался!

Я лишь с мрачным видом выдохнул часть пара обратно в воздух, напоминая себе, что шизофреников не бью, даже если они, обмазанные грецкими орехами в меду, скачут вокруг меня канкан.

– Благодари всех чертей мира, что я этим дымом не подавился, уродец! – прошипел в ответ, чувствуя, как Донской нагло мацает меня за задницу и ехидно улыбается прямо в лицо.

Запоздало вспомнив о том, что человек, вышедший из подъезда, всё ещё стоит у дверей, я обернулся… и замер на месте, чуть не заржав от внезапно нахлынувшего чувства дежавю. Конечно же, человеком, стоящим на бетонных ступенях, оказался Антон. И выглядел он каким-то… злым?

– Ты чего выскочил? – спросил я тем же мрачным тоном, которым разговаривал секунду назад с Яром. Меня переполняла нелепая для сложившейся ситуации злость на себя и на окружающих, которую незамедлительно требовалось выпустить наружу. Конечно, жертвами моего отвратнейшего настроения оказались бы и Глубоковских и Донской, что с видом наивной овечки на выделку прижимался теперь ко мне со спины и явно корчил Антону, которого невзлюбил сразу после отъезда парня в другой город и оставил меня на попечение сверхзанятого пиздостраданиями по мнимому поводу собственной ненужности Яра. Что за детский сад, штаны на лямках?

– Какого хрена ты убежал и, что сейчас важнее, почему этот потаскун к тебе жмётся, как Ной к ковчегу? – сощурив глаза, спросил Тоха, делая несколько шагов в нашу сторону.

– Я… – «Я» как раз собирался придумать адекватное оправдание за те несколько секунд заминки, которые были вызваны моим глубокомысленным «Э», но Яр, в то время с серьёзным видом разминающий мои плечи сквозь куртку, оказался быстрее и сообразительнее, да и стерпеть оскорбления в свой адрес попросту не смог.

– Полоскун? Енот-полоскун? Прости, что? – вытаращился на него рыжий, а я усиленно делал вид, что мне не смешно. Ярослав быстро преодолел расстояние между мной и Антоном и внимательно всмотрелся в потемневшие то ли от ярости, то ли от хренового уличного освещения глаза Глубоковских. – Тебя те таксисты точно по голове не били? Нет? А в детстве?… – бредовая тирада Донского завершилась неплохим ударом в челюсть, который не был полноценным из-за плохого размаха, но больше себе Тоха с почти сломанными рёбрами позволить не смог. Яр тихонечко застонал, согнувшись, а потом даже присев на корточки возле Глубоковских.

Антона в детстве били. Да что там – лупашили его и стегли, как сидорову козу. Просто за то, что в начальной школе мой и сейчас симпатичный друг был такой лапочкой, ну просто пушистый котёнок! А так как в то время среди мужчин были модны стрижки на длинные волосы, а Анна Владимировна, святая женщина, никогда не отставала от моды, то Тошенька совсем – ну, вот на ноготок мизинчика – смахивал на девочку. Да-да, немножечко. После того, как мы стали дружить, вместе с Антохой нередко огребал и я, но кого это теперь волнует – подумаешь, не здороваюсь с теми людьми на улице, хоть и провожаю долгими испепеляющими взглядами. Так вот, напомнив Глубоковских про его срамное детство, Яр, мой бедный друг без черепной коробки в голове, вывесил перед глазами быка красную тряпку.

– Я на тебя заяву накатаю! – возмутился рыжий. – У меня чуть глаза из орбит не вылетели! Лёха, будешь свидетелем!

– Я скажу, что это была самооборона, – незатейливо и просто улыбнулся я, помогая Донскому подняться на ноги. – Давно уже пора издать закон, запрещающий тебе общаться с людьми с неподготовленной психикой. Скажи спасибо, что состояние не позволяет ему бить в полную силу – на третьем курсе Антон был в числе лучших на курсах подготовки. К тому же, ты сам виноват – сначала говоришь, потом думаешь. Прёт из тебя, как из банка хуёвого сарказма.

– Вот спасибо, поддержал! – огрызнулся Ярик, скидывая с себя мои руки и направляясь к машине. – Горько, суки! – заорал парень громко, а после захлопнул дверь иномарки, и через несколько секунд машина сорвалась с места и исчезла за поворотом.

Чего приезжал? Я оторвал взгляд от стоящего углом здания, возле которого пару мгновений назад горели задние фары тачки Донского, и повернулся к Тохе. Улыбнувшись, кивнул на подъездную дверь, предлагая вернуться обратно в квартиру.

– Держись от него подальше, – тихо предупредил меня Глубоковских, когда мы поравнялись возле лестницы на первом этаже.

– Тебе напомнить, с кем я провёл последние два года? – усмехнувшись, вопросительно вскинул бровь я, предполагая, что парень этого всё равно не увидит. – Он жутко раздражает меня в пяти случаях из шести, но я не хочу, чтобы он попал в какую-то передрягу или остался один, – Антон остановился и испытующе взглянул на меня сквозь полуопущенные ресницы. – Наверное, то же я чувствовал и к тебе, только это было сильнее… – парень вздрогнул и повёл плечом, словно избавляясь от чьего-то прикосновения. – Да что там, было… И сейчас есть, – признался я значительно тише, поднеся руку к губам и прикусив фалангу указательного пальца.

– Так какого хрена мы пудрим друг другу мозг? – так же тихо отозвался на это заявление Антон, потянув меня за руку. Через полминуты мы оказались у дверей квартиры, следом – в коридоре.

– Когда вернётся Саша? – поинтересовался Тоха, стягивая с себя куртку и вешая на крючок. Я мысленно отметил, что неплохо было бы съездить завтра вечером за новыми вещами, раз уж у парня совсем ничего из одежды не осталось.

– Сегодня не должен, – сглотнул я, подозревая, о чём пытается спросить Глубоковских. «Никто не помешает?». Чёрт. – Тох, если ты это ради нашей дружбы, то лучше не надо, – предупредил, с опаской вглядываясь в затылок светловолосого друга, словно там действительно можно было отыскать что-то дельное.

– Да что ты, блядь, задолбал своей дружбой! – зло прошипел Тоха себе под нос. – Для себя я это делаю, для удовлетворения своего разбушевавшегося ли-би-до! – он резко обернулся и, сверкнув взглядом голубых глаз, напугал меня до дрожи в коленках. – Раздевайся!

– Ты ничего не перепутал, Глубоковских? – меня словно ледяной водой окатило. – Я немного пьян, ты совсем слегка поломан – но какие уж тут преграды, у тебя же либидо! Спать иди, придурок доморощенный, поговорим об этом завтра, когда я буду трезв, а ты немного адекватен. После встречи с Донским и не такое случалось, поверь мне. Кир мне даже пару раз на жизнь жаловался после разговора с ним, так что расслабься, не ты первый, не ты последний, у кого крыша чуть накренилась.

…Тук-тук! С трудом открыв глаза, я взглянул на висящие на стене часы. Четыре утра. Я и сам не понял толком, что произошло, но уже бежал открывать дверь, в которую не уставали требовательно стучать. Учитывая то, что это мог быть кто угодно из знакомых, заставлять ждать визитёра я не хотел. В любом случае, кто бы там ни был, я его побью.

За дверью, к сожалению, оказался тот единственный человек, которого я ударить за раннее пробуждение не мог. Лерка, увидев моё заспанное лицо, кинулась на шею с радостным визгом. Перед этим я успел заметить рядом с её ногой дорожную сумку.

– Какого?… – не успел возмутиться я, как сестра уже втиснулась между мной и дверным косяком, войдя в квартиру. Критично осмотрев коридор скептическим взглядом, девушка прикусила нижнюю губу и наконец обратила внимание на моё недовольное восклицание.

– Я надеюсь, у тебя сейчас здесь никого нет? Просто если где-то там, в комнате дрыхнет полуголый лазурный мальчик, будь добр проводить его домой, окей?

Я застыл посреди коридора каменной статуей, не в силах даже заматериться. Похоже, за те полгода, что мы связывались только через социальные сети, Лера окончательно переняла привычки мамы и стала не видящей берегов мегерой.

– Ох, ты чего, отупел за то время, что мы не виделись? – по-своему восприняла моё молчание сестра, сощурившись. Я наконец смог разлепить губы, не открывающиеся от шока.

– А ты, похоже, вконец охуела, мелкая?! – шепотом заорал я. Девушка поджала губы.

– Значит, кто-то есть, – сделала она выводы и без прямого ответа. – Ладно, чёрт с ним, пусть спит, но поверь мне, как только Этот проснётся, я…

Антон, с одних трусах, явно недовольный тем, что его так рано разбудили, потягивался в проходе между комнатой и коридором, что делало его похожим на кота.

Мне вдруг в голову пришла прекрасная идея, как проучить Лерыча, и я, улыбнувшись, аки чеширский кот, с нежностью произнёс:

– Доброе утро, – Тоха вздрогнул и тут же разогнулся из позы натянутой тетивы, чтобы вылупиться на меня, наверняка выглядящего сошедшим с ума. – А у нас гости, – я сжал шею Леры, будто бы невъебенно рад её видеть.

– А… Антон! – вырвалась из моих «объятий» девушка и уже было кинулась на шею Глубоковских, но я удержал её за капюшон и дернул на себя, сжав руками.

– Нельзя. У него производственная травма, – прошептал я ей на ухо, намерено утаив, повреждения какого характера у парня на этот раз. Пусть думает, что хочет. Ну и пусть мой голос звучит так, словно я рассказываю о своих «заслугах», это же вообще не показатель.

– Так вы?… – глаза Лерыча расширились, словно у золотой рыбки, и она точно как аквариумный житель, раскрыла рот, хватая воздух губами. Сестра беспомощно пыталась что-то сказать, но её попытки раз за разом проваливались. В конце концов, из её глаз брызнули слёзы, и она прижалась ко мне, развернувшись и упёршись лицом в мою грудь. Она по-прежнему была холодной, а ещё и отвратительно мокрой, но я лишь сжал её крепче.

Тоха, ничего не понимающий, вдруг посмотрел в мои глаза и вздрогнул.

– Я пойду… оденусь.

Комментарий к Глава 27: “Рыжий ураган.”

* – (сл.) сигареты.

========== Глава 28: “Отдельно.” ==========

Отлипнув от меня, Лерка, как по закону жанра, прилипла к Антону и не собиралась, видимо, отпускать его теперь всю жизнь. Честно говоря, это жутко раздражало. Нет, не подумайте ничего такого – то, что в детстве Лерыч без устали втирала родителям, что Тоха будет её мужем, вообще не имеет к ситуации отношения.

Глубоковских, улыбаясь, рассказывал о тех двух годах, что он жил в другом городе, забавные истории и прочую ерунду, которая должна была рассмешить благодарного слушателя. Не меня. Я лишь в лишний раз убедился, что пропасть между нами стала огромной, что нам никогда не стать прежними. Мои ценности круто изменились за время службы в армии, он стал независимым, уже сформировавшимся мужчиной. Да. Я ему больше не нужен, несмотря на то, что сам нуждаюсь в нём больше, чем в чём-либо в своей жизни.

Нет. После того, как закроется дело о дерзком ограблении Тохи, закроется и дверь в наше общее прошлое, что ненадолго приоткрылась с его приездом в город. Мне надоело. Мне бесконечно настогребло упиваться собственной душевной болью. Я просто хочу освободиться и…

– Итак, Антош, прости что перебила, но мне нужно кое-что спросить! – прервал мои мысли голос сестры в очередной раз за это утро. Она выглядела целеустремлённее обычного, а глаза её сверками решительнее, чем у капитана Америки. Я даже немного испугался её напора. – Вы встречаетесь, или этот придурок, – нет сомнений, придурком в этот раз оказался я. – Снова наплёл мне чёрти что?

– Мы?… – удивился Глубоковских, но я перебил его на полуслове, влез в разговор самым похабным, но действенным способом – без разрешения.

– Не встречаемся. Он вернулся в город, ему негде было переночевать. А тебя я подъебнул, – показал сестре язык, вспомнив детство, что до сих пор горело в заднице неспокойным огнём, выглядя при этом спокойнее удава. Сестра вернулась с конференции из другого города ранним утром и не решилась будить родителей, которые и так мало спят, – вот спасибо, меня, типа, можно не щадить – и я просто обязан был её наказать. Тоха в свою очередь стиснул зубы, опалив меня злобным взглядом, но не сказал ни слова, чтобы подтвердить или опровергнуть мой вариант.

– Ты!… – возмутилась Лерка, набрав в лёгкие воздуха, а потом вдруг неожиданно успокоилась и уставилась на Глубоковских, как на реинкарнацию Иисуса Христа. – Но подожди, тётя Аня же в городе?…

Люблю свою сестру за то, что она обожает придираться к словам – иногда это так полезно!

– Не понял? – удивился и я, криво ухмыльнувшись.

– И не поймёшь, – процедил сквозь зубы Антон, отодвигая стул, ножки которого с противным визгом проехались по половой плитке. Я поморщился от резкого, неприятного для моего чуткого слуха звука. А в следующее мгновения я уже был схвачен за грудки, вздернут на ноги и прижат к стене, которая, к слову, была прямо за моей спиной, всего лишь в нескольких сантиметрах. – Я похож на клоуна, Ланнов? – я молчал, и Тоха обратился с этим же вопросом к Лерычу, которая лишь испуганно замотала головой, вскакивая со своего места и прижимаясь спиной к подоконнику. – Видишь, умные люди так не считают! А какого, извините мой французский, хуя ты тогда мне тут возникаешь?! Я тебе, по-моему, всё ясно вчера сказал, но если ты вдруг не расслышал, повторю ещё раз! Я! Тебя! Блядь! Хо!… – он выкрикивал каждое слово отрывисто и чётко, как при расчёте по порядку номеров на физкультуре, но на последнем слове я просто заткнул его, прижав руку ко рту и сердито глянув на сестру, что до сих пор не вдупляла, какого хера происходит в этом съехавшем мире.

– Иди погуляй полчаса, нам надо поговорить наедине! – шикнул я на девушку, которая тупо, не задумываясь, кивнула, и через пару секунд её в квартире уже не было.

– Ты понимаешь, что теперь об этом узнают мои родители, да что там мои, Анна Владимировна тоже будет в курсе? – спросил я после минутной паузы. Антон уже не держал меня, лишь стоял преступно близко, почти прижимаясь своей грудью к моей, но молчал. В ответ на заданный вопрос парень кивнул. – То есть вчерашнее выступление было не просто даром данайцев, а… – я не смог подобрать правильного слова, и Глубоковских автоматически отшутился в классической манере:

– Б. Да, всё именно так. Что ты, блин, постоянно начинаешь нотации читать?

– Я просто хочу, чтобы ты понял, что я тебя уже не отпущу… никогда, – возразил я, глядя на Тоху с долей настороженного удивления. Я упорно ждал слов «Это наёб, Лёха, успокойся» из уст друга, но тот всё продолжал внимательно смотреть в мои глаза с лёгкой полуулыбкой на губах.

– Знаешь, Ланнов, я ждал этого момента пятнадцать лет, – сообщил мне парень с привычной для него лёгкостью. – Чтобы ты вот так серьёзно смотрел мне в глазах, ища подвох, но при этом твои руки чуть тряслись, прямо как сейчас.

Он взял мои ладони в свои и нежно потёр дрожащие кончики пальцев, глядя на них с неподдельным умилением и спокойной радостью. Так, вероятно, выглядела бы «бесплодная» женщина на пятом месяце беременности на приёме в женской консультации. Или мать, дождавшаяся сына с войны и вот уже месяц откармливающая его домашней едой. От его взгляда вдруг стало так больно, что я сжал Тохины ладони в ответ, стараясь не измениться в лице. Он всё продолжал:

– Чтобы ты смотрел на меня с вот этим выражением лица, как сейчас. Ждал… нет, не ждал – мечтал, когда же можно будет сказать тебе «Люблю» без сарказма, не в шутку, а совершенно серьёзно, с надеждой на тот же ответ.

Его голубые глаза, кажется, стали блестеть ещё ярче обычного, наполнившись слезами, но голос не дрогнул. Он не заплакал, слёзы сами текли тонкими струйками по его не изменившемуся лицу. Я обнял его – аккуратно, не забыв про трещины в рёбрах, и поцеловал в макушку светлых волос, поглаживая спину. Вскоре его дыхание выровнялось, но он не торопился отстраняться, так же как и я наслаждаясь каждой секундой этой близости. Я чувствовал биение его сердца, которое делало меня счастливым – просто потому что оно было мне слышно.

Как мало мне, оказывается, нужно для счастья.

– Я тебя люблю.

– Я люблю тебя, – ответил я, понимая, что ничего я не «тоже» и совсем не «ага», как у некоторых. Я просто его люблю. Отдельно.

***

…– Слушаю.

– Чем это ты там занимаешься, Лёша? – ехидный голос Яра я узнал бы из тысячи других ехидных голосов, потому что он обладал потрясающей способностью раздражать меня за несколько миллисекунд. – Что за стоны?

– Какие стоны? – я чуть убавил свою громкость, обратив внимание на то, что, в отличие от меня, Антон всё ещё спал, обнимая меня поперёк груди, словно ограждая от побега. – Что за херню ты несёшь?

– Ха-ха, я думал подловить тебя, прости, – хмыкнул он практически безэмоционально. – Ну как, помирились? Много он тебе наплести обо мне успел?

– Я вообще нихрена не понимаю, – признался я, потирая переносицу и тяжело вздыхая. – Что между вами за напряжение постоянно? Вы, конечно, разные, это понятно, но вчера вы глотки друг другу перегрызть хотели, я уверен.

– Так значит, не рассказал. Будем надеяться, что это ему на страшном суде зачтут, – хмыкнул он повторно, уже явно издеваясь над Антоном. – Ну, лады, это всё равно ненадолго. Когда соберёшься бить мне морду… Нет, лучше не бей по лицу, руку сломай, ладно? А, да, и пистолет с собой не бери – я тебя с пистолетом реально испугаюсь и выстрелю первым…

Я сел на кровати, понимая, что собственная неосведомленность реально бесит.

– Так. Стоп. Я не понимаю тебя и понимать не хочу! О чём ты?…

– Поймёшь, – пренебрежительно бросил в трубку Донской. На его фоне что-то пронзительно взвизгнуло. – Сейчас я чего звоню… Нашли таксиста. Вещи целы, они зажали их выбрасывать, а вот папки с документами как не было, но мы работаем над этим… – он, вероятно, зажал динамик рукой, потому что дальнейшие его слова было не разобрать – но они и не предназначались мне. – Если хочешь принять живое участие в допросе – милости просим, как говорится… Кир, да хватит его уже обрабатывать, от заражения крови не умрёт, – произнёс он полушёпотом, но я расслышал.

– Резцов тоже там?… Погоди, так вы его сами нашли? Почему нашим не позвонили? Какого хера ты?!… Суперменом заделался, Донской?!

– Всё ясно, – скучающе произнёс Яр, цыкнув с досадой. – Пипец ты скучный. Я не обязан делиться своей добычей, ясно? Кто успел, как говорится, тот и на хрен сел…

Я поморщился.

– Ты…

– Я, Ланнов, я. И ты прекрасно знал, что я это сделаю, просто сам себя обманывал. Я еблан, тут уж ничего не попишешь, жизнь такая. Но давай я объясню тебе, в чём ты снова заблуждаешься, кошмар снов моих, тебе ведь важно, чтобы виновные по делу Глубоковских были наказаны, верно? Сейчас, уверен, даже больше, чем вчера. Так вот, я наказываю. Я то, что ты боишься выпустить наружу. Всю свою мерзость, что ты держишь в себе, я выпускаю, не боясь чужого мнения. Я – набор пороков и грехов, но настоящий, живой, счастливый, если ты понимаешь, о чём я. Ты осуждаешь мои методы, ты осуждаешь меня – но прислушайся к внутреннему голосу, Лёш. Ты ведь понимаешь, что хочешь покалечить этих двоих романтиков, – он хохотнул как-то нервно, – с большой дороги. Но тебе не позволяет положение, роль, маска, а я свободен от всего этого. Вот такие дела. Вспомни об этом, когда всё узнаешь от Антона, окей? Я реально не люблю боль. Ну ладно, раз не хочешь присоединиться к нам, то я прощаюсь. Позвоню, если узнаю что-то интересное, бай-бай!

– Кто это был? – недовольно взглянул на меня Антон, намекая, наверное, на то, что я мог бы быть и потише.

Проснувшегося Глубоковских можно было смело причислить к разряду чудес света, что я ему тут же незамедлительно сообщил шёпотом на ухо, дабы частично загладить вину за громкий разговор с Донским. Несмотря на то, что всего несколько мгновений назад я был переполнен злостью от недомолвок Яра, услышав голос Тохи, я вдруг чудеснейшим образом успокоился и даже слегка повеселел.

– Яр звонил, они с Киром нашли твоих таксистов.

– Надо же, – хмыкнул парень, улыбнувшись. – А они твои хорошие друзья, Лёш?

– Скорее, приятели, – пожал плечами я. – После пятнадцати лет нашей с тобой дружбы я не могу назвать этих двоих друзьями. Они отличные парни, всегда придут на помощь, хотя, конечно, и у них не без загонов, но кто в наше время без греха? Думаю, через несколько лет, если мы не разругаемся с ними вдрызг, то я с радостью назову их своими друзьями.

– Это хорошо, – снова улыбнулся Антон, внимательно меня выслушав.

В этот момент я и сам вспомнил нечто важное, поэтому не преминул спросить – во избежание, пока не забыл:

– Лерыч сказала… А, точно, нужно ей позвонить, чего она там морозится на улице… Так вот, она сказала, что тётя Аня в городе?

– А как, по-твоему, мне нужно было сказать? – недовольно взглянул на меня Антон, всем своим видом показывая, что тупее меня человека в мире не встречал. – «Привет, Лёша, я тут приехал в город. Можно я поживу у тебя? А? Мама? Конечно, она в городе! Что? Нахер пойти? Ладно, давай, до встречи!» Так? И когда, в таком случае, я бы увидел тебя в следующий раз? Через три месяца? Полгода?

Я сделал виноватое лицо, улыбнувшись.

– Я об этом не подумал, прости. И вот ещё что… Яр что-то говорил по телефону… У вас какие-то тёрки с ним?

Глубоковских сделал вид, что не расслышал, и я мгновенно вернулся в своё взвинченное состояние подозрительности ко всему окружающему.

– Антон!

– Ты только что сентиментально признал Резцова и Донского своими братанами, а теперь хочешь от меня услышать… Что ты хочешь услышать?

– Правду я хочу услышать!

– Обещай мне, что ничего не сделаешь с ними. Пальцем не тронешь, – посмотрел на меня парень исподлобья.

– Выглядит так, будто они не мои братаны, а твои, – ответил я тем же тоном.

– Я серьёзно, Ланнов. Это не имеет особого значения, поверь мне. Мы вместе – и это главное. Когда я буду рассказывать, держи эту мысль в голове.

– Хорошо-хорошо, говори уже! – не выдержал я.

– Ну, помнишь, ты решил уехать с нашей квартиры? Ну, я тогда очень разозлился и люто обиделся, но сам же понимаешь, я не мог обижаться на тебя так долго. Но только я хотел поговорить с тобой, помириться, как появился Донской в компании Резцова. Кир в разговоре практически не участвовал, он скорее играл роль молчаливого охранника рядом с Яром, поэтому… Ну, в общем, Донской сказал, что вы с ним встречаетесь, и я могу идти лесом со своими чувствами…

– Стоп-стоп, – я слушал Тоху внимательно, пытаясь отогнать эмоции на второй план, дабы ничего не упустить. – А как Яр узнал о твоих чувствах? – “и какого чёрта о них знали все, кроме меня?!”.

– Честно говоря, я и сам не знаю, – пожал плечами Антон. – Но суть одна – вы постоянно были с этим рыжим вместе, он лип к тебе, как банный лист, и не поверить в ваши отношения было трудно. И если я, будучи твоим единственным близким другом, ещё мог надеяться на то, что ты когда-то примешь мои чувства, то с появлением Донского ситуация кардинально поменялась. Я… решил отступить. Вероятно, сейчас он думает, что именно его вмешательство разрушило тогда наши отношения, но знаешь… После того, как ты месяц пролежал в коме, я уже с большим трудом сдерживал собственные чувства. Почти потеряв тебя, я впадал в истерику, считая признание невозможным. Без вмешательства Яра мы, возможно, вообще не увиделись бы.

– В смысле?

– А, да, я же не рассказывал, – снова улыбнулся Тоха. – Это он связался со мной пару месяцев назад и сказал, что у меня появился шанс. Поэтому я здесь.

– Так давайте же похлопаем этому хитрому ублюдку, который сначала всё сломал, а потом построил, от нехрен делать, заново. Чёрт…

– Просто успокойся, Лёх. Как я уже говорил, я на него не в обиде, он твой друг… А мы, в конце концов, вместе, не так ли?

Я всё ещё никак не мог понять, для чего этот цирк понадобился Донскому. Зачем такая коварная многоходовочка? И всё ради чего? Ради того, чтобы разделить нас с Антоном? Но почему? Что я ему сделал? Факт предательства мягко сглаживало «Я на него не в обиде» от Глубоковских и «Мы вместе» от него же, но, чёрт, почему именно рыжий стал предателем?!

«Я – набор пороков и грехов, но настоящий, живой, счастливый, если ты понимаешь, о чём я»

Да, наверное, так и есть.

========== Глава 29: “Эпилог?” ==========

–…Ну ладно, раз не хочешь присоединиться к нам, то я прощаюсь. Позвоню, если узнаю что-то интересное, бай-бай!

Яр отключился, предпочитая бессмысленному разговору с Ланновым наблюдение за ни с чем не сравнимыми муками и агонией излишне смелого и борзого, как для представителя среднего класса, мужика. Нет, Донской не был садистом в полном смысле этого слова. Он никогда раньше не чувствовал удовлетворения от избиений или простеньких пыток вроде обжига горячей поверхностью утюга. Но сейчас ему просто необходимо было выпустить пар. Всё, что накопилось в нём за последние два года, требовало выхода так настойчиво, что Ярик не находил в себе сил сражаться с этой неведомой силой, да и не видел особого смысла в борьбе – слишком напряжно, да и не хочется совсем.

– Что Лёха говорит? – поинтересовался Кир, скидывая с рук медицинские перчатки, покрытые разводами крови.

– Как и всегда, – пожал плечами рыжий и сгорбился, вспоминая недавний разговор. – Читает нотации, сам себе не доверяет, но, вроде, особого кипиша не развёл, нормально всё будет. Что там с нашим клиентом?

– Клиент готов, – преувеличенно бодро заявил Резцов, не переняв упадочный настрой друга. За что Шрам ценил Донского, так это за его нечеловеческое умение меняться, как у хамелеона, по пять раз на дню. За многие годы дружбы с Яром, Кириллу так и не удалось увидеть все личины этого парня, и это интриговало, как вылезший из-под завала зомби в конце очередного «Поворота не туда».

– Ладно, тогда побеседуем с ним. Федор Игнатьевич, я снова с вами! – обрадовал мужчину Ярик, проходя сквозь арку старого, как мир, амбара, который они с Киром нашли по чистой случайности час назад. Ну просто до невозможности замечательное совпадение! – Вы рады мне? – поинтересовался Донской вроде бы даже для приличия, снимая лежащий на железном столе пистолет с предохранителя и садясь на этот стол так, что ноги свешивались вниз. Теперь Яр мог свободно дрыгать ими в воздухе, как малое дитя, что делало его, с оружием в руках, устрашающе-неуправляемым созданием. Вид возымел действие тут же – мужчина запаниковал, занервничал, и его лоб покрылся испариной.

– Я-я всё расскажу!

– Поклянись, – насупился Ярослав, по-детски сведя брови к переносице и сморщив нос.

– Мамой клянусь!

– Пиздишь, нет у тебя мамы, Федя, – покачал головой рыжий, напустив на себя разочарованный вид. – Я считаю до пяти, потому как до десяти не могу, – протянул парень медленно и отчётливо, крутанув пистолет в руке, дабы напомнить горе-таксисту о наличии оного. – А дальше – пеняй на себя. Раз!

– Мы с корешем моим, Диманом, работу искали, после сидки это непросто сделать, знаете ведь, – зачастил мужчина. – Ну и подошёл к нам какой-то мужик на вокзале, попросил довезти до соседнего города. Ну, по дороге разговорились, он нам, мол: «Тяжело работать за копейки, ребята?», ну, мы такие, да, не просто. Он и предложил большие деньги за то, чтобы мы одного паренька того… ну, вещи его скоммуниздить. Сказал, мол, в полицию обращаться не будет, потому что самого пасут за хранение наркоты. Ну мы и согласились, а чего не согласиться, деньги неплохие, у мужика корочки ментовские – надёжно…

– Как мужика звали?

– Представился Андреем, но кто его знает, как его…

– Контактные данные этого мужика есть? Ну, связаться вы с ним как планировали?

– Нет! Деньги он сразу отдал, никаких контактов не дал!

– И вы, имея в руках всю сумму, пошли и сделали? – скептически вскинул бровь Ярик. – Идиоты, что ли?

– Так он же мент! Не сделали бы – нашёл!

– Нда, вот лопухи, – вздохнул Донской. – Простое пушечное мясо… Кир, вызывай наших, пусть забирают клиента. Слышь, Федя, ты бы встал на путь исправления, что ли? На тебе и так куча всякой дряни висит крестом, а ты ещё один срок хочешь набить… Нехорошо это.

Мужчина резво закивал. Ярослав спрыгнул со стола и подошёл к нему вплотную. Провёл рукой по щеке, ухмыльнувшись.